Я очень молод и зелен, хотелось бы услышать Ваше мнение. Сильно ли хуже в смысле Фондов общественного потребления стало в наши дни или об этом у нас просто не говорят в такой манере, а осталось все как было? Наверняка хуже...
Сегодня у нас очерк "Я – государству, государство – мне" вышедший 31 июля 1968 года.
Живет человек на земле, работает. Человеку нужно содержать себя, семью. Человек живет еще и в государстве. И государство участвует в его жизни. Как?
В каждом государстве — по-своему.
Мы возьмем наше, социалистическое, а значит, и человека возьмем главного — рабочего, самого, как говорят, рядового.
…Когда война началась и принесли в дом повестку, Гаврила Гаврилович Ноздрин обедал. Ложку до рта не донес, подхватился — и в военкомат. И с первого дня и до последнего, от Москвы и до Берлина все прошел, все видел. И ранен был, и смерть по пятам за ним ходила… Тут не сочтешь, не измеришь ни в рублях, ни в чем ином.
Мы считаем другое — соизмеримое. Считаем потому, что нам планировать рост благосостояния, планировать жизнь.
Итак, Гаврила Гаврилович Ноздрин. Рабочий Брянского машиностроительного завода. Расточник. Беспартийный.
…Мать Гаврилы Гавриловича никаких декретных отпусков и пособий по соцстраху не получала: родился он за два года до революции. Отец, Гаврила Гордеевич, был в окопах: шла первая мировая война. Мать выхаживала новорожденного трудно, в бедности. Когда вернулся отец, уже утвердилась Советская власть. Снова пошел на свой завод, на котором еще до войны, с тринадцати лет, начал работать, на котором бастовал, на котором секли его нагайками.
В двадцать шестом умер старший брат Гаврилы Гавриловича. А вскоре слег и отец. Пролежал в больнице недолго. Соседи по койке рассказывали потом, как ровно в пять Гаврила Гордеевич внимательно слушал долгий заводской гудок, возвестивший о конце смены. Дослушал его до конца, а потом отвернулся к стене и умер.
В оставленной записке были такие слова для жены: «Сына, сына береги…». Очень хотел Гаврила Гордеевич, чтобы сохранился на земле след нарождавшейся рабочей династии.
— Осталось нас тогда двое, — вспоминает Гаврила Гаврилович, — больная мать и я, четырнадцатилетний. Исправил я в документах год рождения 1915 на 1913 и пошел на завод.
Дальше так: в 35-м женился. В 38-м у нас с Фаиной Борисовной родился Слава. В 1940 появилась Лариса. Потом война. Я на фронте, жена с детьми. Они все трое слегли — тиф. Потом вернулся я. В 1947 году родилась Тамара. После войны жили в бараке, на одиннадцати квадратных метрах шестеро.
Гаврила Гаврилович вспоминает, рассказывает обо всем, что было. А я слушаю. Слушаю и сравниваю то, что было, с тем, что есть.
Трое Ноздриных живут сейчас в двухкомнатной квартире. Телевизор, холодильник, радиоприемник, ковры. Все устроено и обставлено. Все как положено. Квартиру эту Гавриле Гавриловичу завод дал. За городом — дача. Клубники одной в прошлом году двадцать ведер собрали.
Живут они, значит, трое, в этой квартире. Гаврила Гаврилович, Фаина Борисовна и Тамара, младшая. Зарабатывает Ноздрин в среднем 165 руб. в месяц. Да Тамара, студентка машиностроительного института, стипендию 35 рублей приносит.
— Ничего, в достатке живем, — это говорит Раина Борисовна, хозяйка семьи.
В соседней комнате за стеной шуршат листы ватмана: готовит чертежи Тамара, будущий инженер. Лариса, старшая дочь, — уже инженер. Когда вышла замуж, получила квартиру. Молодые живут отдельно.
Слава работает расточником на том же заводе, где дед его работал и отец продолжает трудиться. И так же, как отец, имеет он высший, шестой разряд. Женился. И так же, как отец, получил от завода отдельную квартиру.
У Ларисы и у Славы уже свои сыновья по шести лет.
— Вот и все наше родословие, — говорит Гаврила Гаврилович. — Заводу скоро уже сто лет. Отца завод в гроб вгонял, а меня и сына в люди вывел, всем обеспечил. Дочерей инженерами помог вырастить…
Общественные фонды потребления — часть национального дохода, распределяемая между членами социалистического общества бесплатно или на льготных условиях, т. е. в значительной мере независимо от количества и качества труда… Общественные фонды потребления используются на удовлетворение материальных и культурных потребностей трудящихся и предоставляются сверх вознаграждения за труд»
(Политэкономический словарь. Год издания 1964).
Это определение в семье Ноздриных вряд ли кто процитирует с абсолютной точностью, но что такое общественные фонды потребления — они знают хорошо.
Знать знают, но когда стали подсчитывать все государственные льготы, которые прямо или косвенно пришлись этой семье, столкнулись с трудностью невероятной. С Тамарой мы высчитали стоимость ее учебы и в школе и в институте, а потом она сказала:
— Делали ли мне рентген? А это тоже считается? Мелочь ведь…
Многое мы понимаем и объяснить все умеем. Но вот привыкли ко всему, все эти блага вросли в нас, в нашу плоть и кровь, и не замечаем мы их. Это не в упрек. Это в общем-то привычно и нормально: здоровый человек не чувствует своего здоровья.
…ГАВРИЛА ГАВРИЛОВИЧ за свою жизнь болел не так уж много. Но подсчитали, и выяснилось, что государство выплатило ему за больничные листы и отпуска около 4.000 рублей. В начале пятидесятых годов Гаврила Гаврилович заболел язвой желудка. Опять государство дает ему все, в чем он нуждается. Его два года подряд отправляют в дом отдыха, ему предоставляют бесплатное лечебное питание, заводской комитет профсоюза дважды оказывает единовременную помощь. Ноздрину бесплатно сделали операцию. На медицинскую помощь ему государство затратило 300 рублей.
А квартира? Почти 4.000 рублей стоит двухкомнатная квартира, которую бесплатно дал ему завод!
Жена Гаврилы Гавриловича — ФАИНА БОРИСОВНА. Домохозяйка. Ее лечение и роды обошлись государству в 1.014 рублей. Когда болела она вместе с детьми — долго и трудно,— будь в нашей стране лечение платным, не оплатить бы ей и малой доли.
ЛАРИСА. Сразу после войны — детский сад. Трехлетнее пребывание девочки там стоило государству 1.161 рубль. Трижды бесплатно отдыхала в заводском пионерском лагере — 114 рублей.
Из 28 лет жизни 20 лет Лариса училась. Окончила школу — 1.017 рублей. Потом училище — еще 583 рубля. Работала гребнечесальщицей, поступила в вечерний текстильный техникум. Потом снова стала учиться — решила стать инженером-машиностроителем. Только на защиту дипломов Лариса получила более пяти месяцев оплаченных отпусков. А если взять еще отпуска декретный и очередные, то из восьми лет работы это составляет больше года.
Лечение Ларисы стоило государству 239 рублей. Квартира, которую она получила бесплатно, — 3.271 рубль. Короче говоря, всего государство израсходовало на Ларису 15.151 рубль.
СЛАВА работает на том же заводе, что и отец, расточником. Вместе с Ларисой воспитывался в детском саду и вместе с ней трижды был в пионерском лагере.
Лечение Славы обошлось государству в 2.414 (!) рублей. Это значит, только для того, чтобы поправить свое здоровье, он должен был бы не покладая рук работать около двух лет.
Ну и квартира, которую ему бесплатно дал завод, стоит 2.980 рублей.
ТАМАРА, младшая из детей. Ей 20 лет. Государство от нее еще ничего не получило. Зато учеба в школе (она окончила 11 классов) обошлась в 1.171 рубль. В институте — около 7.000 рублей. Три последних года получает стипендию, всего 1.260 рублей. Ну, и лечение ее за все время стоило 222 рубля.
ВНУКАМ Гаврилы Гавриловича Ноздрина (Сергею — сыну Ларисы и Саше — сыну Славы) по шести лет. Они еще не знают, что такое государство. А оно содержало их по два с половиной года в детских садах и потратило на это 1.935 рублей. Медицинская помощь, наблюдения врачей обошлись в 380 рублей.
Это о них, будущих детях, заботилась страна, когда предоставляла матерям — Ларисе и жене Славы четырехмесячные оплаченные декретные отпуска, бесплатно содержала матерей в больницах. В итоге государство затратило на малышей 3.094 рубля.
Теперь еще о доходах Ноздриных, о которых они и не подозревают. За квартиру Ноздрины-старшие платят немногим больше 11 рублей в месяц. Между тем эксплуатационные расходы и амортизация квартиры обходятся почти в 40 рублей. Это значит, львиную долю расходов берет на себя государство.
Как-то мне пришлось услышать такое мнение: вместо общественных фондов потребления не лучше ли повысить зарплату? Пусть на эти деньги человек приобретает себе те блага, которые сам выберет.
Квалифицированный маляр получает больше, чем разнорабочий на стройке. Но дети их, так же как и они сами, конечно, пользуются одинаковыми правами на отдых, учение и т. д. Такими же правами пользуются и дети, у которых родители вообще не могут работать, скажем, по состоянию здоровья. Таким образом, фонды общественного потребления не только повышают жизненный уровень, но и, так сказать, выравнивают условия жизни работающих и неработающих, высокооплачиваемых и низкооплачиваемых работников. Государство берет на себя заботу о престарелых, инвалидах, больных, то есть в общем национальном доходе каждый (каждый!) имеет свою долю. Это принцип наш, социалистический. И в нем не только материальная сторона, но и моральная, воспитательная. Другой фактор нематериального характера — отсутствие страха перед завтрашним днем.
Я намеренно не суммирую стоимость всех льгот, которые получают Ноздрины. Дело не в этой цифре. Практически ведь не каждая семья использует все те льготы, которые при нужде может ей предоставить государство. Лучше заглянуть на завод, где работают Ноздрины, и посмотреть, что такое общественные фонды потребления в масштабах завода. Возьмем только 1967 год.
Брянский машиностроительный завод выпускает рефрижераторные вагоны с новейшим холодильным оборудованием, тепловозы, дизели для теплоходов. Это огромный и интересный завод. Очень молоды все его руководители, и почти все они — воспитанники этого предприятия.
Посчитаем. На учебу рабочих завод затратил в прошлом году триста тысяч рублей. Тут и оплата практики и всех дополнительных отпусков для обучающихся, и выплата стипендий за счет завода студентам…
Здравоохранение. Санитарная часть БМЗ — поликлиника с новейшим, современным оборудованием, больница, 6 здравпунктов при цехах — обошлась государству в миллион рублей. На заводе 68 врачей, 128 медсестер, 61 санитарка.
Ежегодно на предприятии проводится диспансеризация — тщательное медицинское обследование рабочих. Бесплатное, конечно. В порядке такого профилактического наблюдения в прошлом году был сделан рентген почти 20.000 рабочих. Помните слова Тамары: «Мелочь ведь»? Так вот: этот рентген обошелся государству в 27.211 рублей.
6.000 машиностроителей пользуются на заводе лечебным питанием. На питание, а также на путевки 2.500 рабочим и служащим в дома отдыха и санатории профсоюз выделил в 1967 году почти 250.000 рублей.
За один год заводские пенсионеры получили от государства 248.000 рублей пенсии. Кроме этого, профком завода оказал денежную помощь (безвозвратно) больным — 15.000 рублей.
Львиную долю платит завод за содержание детей рабочих в своих детских садах и яслях, за путевки в свои пионерские лагеря.
Теперь о делах квартирных. В 1967 году около 400 семей отпраздновало новоселье. На строительство новых домов затрачено около полутора миллионов рублей.
Завод имеет свой Дворец культуры (к услугам рабочих во дворце — концертные рояли, пианино, баяны, аккордеоны, по два комплекта инструментов для духовых, эстрадных и народных оркестров), кинотеатр-клуб, библиотеку, музей, планетарий, два парка. Дом физкультуры со спортивными залами. В прошлом году открылся новый заводской стадион с трибунами на 24.000 зрителей. Строительство его обошлось заводу в 260.000 рублей. От одного только перечня этих богатств голова кругом идет.
Ну, что еще? Вот разные справки месткома: израсходовано из фонда предприятия на культурно-бытовые нужды в 1967 году 32.636 рублей. Стоимость декретных отпусков составила 151.594 рубля. Расходы на охрану труда и технику безопасности — 551.000 рублей. Премии, не входящие в фонд зарплаты, — почти полтора миллиона рублей.
1.000 машиностроителей имеют свои огороды. У 480 рабочих есть фруктовые сады.
Таков он, заводище-миллионер, который когда-то «вгонял в гроб» отца Гаврилы Гавриловича, а его самого и детей его «в люди вывел, всем обеспечил».
…О рабочей семье Ноздриных можно было бы многое написать. Об удивительной манере держаться, каком-то глубоком внутреннем изяществе Тамары, о простоте и щедрости хозяйки, о бойких и шумных внуках. Обо всем, чем живет эта семья, что ее волнует. Понятно, что не одни экономические отношения связывают рабочего с государством. Но это — другое.
То ли ковры кругом, то ли обстановка добротная, но ощущение достатка и того, что в квартире празднично убрано и все ждут гостей (вот-вот будут), появлялось все время, когда приходилось бывать в этой семье. И это ощущение всплывало снова ярко и отчетливо, когда мы прощались. Гаврила Гаврилович стоял посреди комнаты, прижав к себе двух внуков — продолжателей своей династии. И так и провожал меня до дверей.
…Вот, скажут, наверное, некоторые, нашел и расписывает семью, где рабочий вырастил двух дочерей-инженеров, где на семью пришлось три квартиры!
Да, с жильем дело обстоит пока не так, как хотелось бы. На том же заводе я видел длинный список желающих получить квартиру. Но верно и то — об этом рассказывал мне секретарь парторганизации П. Засов, — что список этот — на улучшение (улучшение!) жилищных условий.
Да, у нас пока еще не все есть. Поэтому мы и собираемся вместе, взвешиваем, обдумываем планы и на ближайшее и на далекое будущее. Нам еще многое надо сделать.
Но типичность не только в том, что мы уже имеем, но и в том, к чему стремимся, к чему уверенно идем. И если вдруг оказался рабочий таким, каким предстал перед нами, — это хорошо. Я пишу «оказался», потому что специально его, «трехквартирного», не искал. Здесь сыграли роль чистая случайность, счастливое совпадение: родился Гаврила Гаврилович Ноздрин 1 мая, и живет он на улице Ульянова.
