Тут я замечу, что я к этому моменту уже был немного знаком с деревенской жизнью - каждое лето мы из Эфиопии ездили к бабушке и дедушке в Молчаново, село на Оби севернее Томска, чему, вероятно, будет посвящен спин-офф моих историй. Но южная деревенская жизнь была совершенно не похожа на быт сурового сибирского севера, где у моей бабушки было полное автономное натуральное хозяйство.

Возможно, именно поэтому самым сильным впечатлением от переезда было наличие персиковых и абрикосовых деревьев прямо у нас во дворе. Стоял горячий август, и созревшие абрикосы падали с дерева, скапливаясь сладкими липкими грудами на земле. Мы собирали их в кастрюли, а мама варила из них варенье и компоты. Тогда абрикосов я наелся до конца жизни, и до сих пор к ним весьма равнодушен. Особым удовольствием было колоть камнем абрикосовые косточки и поедать их вкусные ядра.

Самое интересное, что привычка чувствовать себя комфортно в замкнутых пространствах у меня осталась, и я очень редко выходил из нашего двора. Жизнь за забором мне была не в тягость, и я не выходил на улицу и ни разу не зашёл в гости в какой-нибудь соседний двор. Мне и на участке в 6 соток было вполне комфортно, а изучение дворовой живности занимало весь день.

В доме и на его территориях за антимышиную обстановку отвечал приписанный к участку огромный серый кот, которого мой папа сразу окрестил Челсиком. Как я позже выяснил, имя было дано в честь футбольного клуба "Челси", болельщиком которого мой отец (заядлый в прошлом футболист), как оказалось, являлся всё время. Так вот. Во дворе стояла "времянка". Так называли на юге маленькие домики по типу сарая, в которых можно временно жить. Прежний жилец, майор, был медиком, как и мой отец, поэтому во времянке оказалась куча старых медикаментов - какие-то бинты, шприцы, лекарства. Но самое главное была обнаружена коробка с небольшими бутыльками. На бутыльках была надпись - "Эфир для наркоза".

А я совсем недавно посмотрел фильм "Операция Ы", в котором, как вы знаете, хлороформ планировали применить для усыпления сторожа. Что ж. Я, как инициатор всех активностей, принял решение испытать данный препарат. Для полевых испытаний был выбран кот Челсик. В назначенное время мы с соседскими детьми собрались во времянке. Притащили Челсика. Вскрыли бутылку с хлороформом. Дальше, как фильме полили раствор на заранее приготовленную тряпочку и сунули её в толстую недовольную морду кота. По прогнозам кот должен был мгновенно упасть и заснуть. Но этого не случилось. Он всё так же хмуро смотрел на нас. В воздухе начало сильно пахнуть своеобразным "медицинским" запахом. Я как глава научной группы принял решение повторить операцию. Ещё раз густо полили тряпку хлороформом и применили. Результат был тем же. Вот только теперь уже у нас начала кружиться голова, и мы приняли решение срочно прервать эксперимент по причине химической угрозы членам научной группы. Как только открыли дверь времянки, кот сиганул в щель, а потом уже и мы выбежали, покачиваясь и пытаясь прийти в себя. Был сделан вывод - в кино врут!

Постепенно приближалась дата, которой я очень боялся - 1 сентября. Я понимал, что уютная домашняя школа при посольстве осталась в прошлом и тревожно ожидал похода в новую школу.

Мои родители, находясь под впечатлением от сытой жизни переводчиков в Эфиопии, тоже решили сделать из меня переводчика, а потому очень быстро было принято решение отдать меня в школу с углубленным излучением английского языка. Такая школа была в Симферополе, это школа номер 7. Счастливый номер, между прочим. Документы на меня отдали, но к третьему классу там было положено сдавать нормативы по английскому. Но вот беда, что кроме англо-амхарского суржика я не знал вообще ничего. Я мог, конечно, сказать - Ван дабо, плиз. Сенк ю. Но этим мои познания английского и исчерпывались.

Тогда впервые в жизни мой папа занялся мной, а точнее моим английским. Мы буквально за пару недель прошли материал за два класса обучения! Как окажется намного позже, у меня были способности к изучению языков, а потому я схватывал буквально на лету. Но тем не менее, чудес не бывает, и мои знания английского на момент поступления в школу были весьма призрачны, хотя читать я худо-бедно по-английски научился, впрочем, не понимая, прочитанного.

Также мои родители тогда купили в нашу белокаменную избу чёрно-белый телевизор "Берёзка" и начали постоянно его смотреть по вечерам. Это был мой первый в жизни телевизор!

Именно тогда впервые состоялся постыдный акт заряжания трехлитровых банок Аланом Чумаком в исполнении моей мамы. Я даже переспросил у неё недавно, действительно ли это было, так с трудом в это верится теперь. К сожалению, мой папа это подтвердил. Да, увы, банки заряжали...

Наступил тревожный день - 1 сентября. Именно в память о тех временах я каждое 1 сентября включаю песню "Какая осень в лагерях ", мне кажется, что у неё вполне школьная атмосфера. Послушайте, кто не слышал и попробуйте представить, что текст песни о школьной жизни. Я очень боялся идти в школу, но меня никто не спрашивал. Единственное, что мне сказали "на дорожку", так это никому не говорить, что я из Эфиопии и что родители там служили (как будто я сын разведчиков). По легенде я должен был говорить, что я с Дальнего Востока. Зачем родители мне так сказали? Это сейчас непонятно, но тогда в этом был резон. Дело в том, что все в СССР знали, что военные, служившие за рубежом, были просто фантастически богаты. В общем-то это было правдой, потому что обычному человеку было невозможно заработать за всю жизнь и даже за две столько, сколько зарабатывал офицер за несколько лет зарубежной службы. И родители боялись, что я стану выскочкой-мажором в классе. Но это было смешно, потому что я был и так очень скромный мальчиком, а, потеряв свою военную среду, чувствовал себя как рыба, выброшенная на берег. До мажорства мне было как до Луны, даже если бы мои родители были членами ЦК КПСС.

Я помню, что первый урок в классе для меня был просто шоком. Вокруг меня столько новых чужих детей, а до этого меня годами окружали одни и те же дети. Я не мог понять, что мне делать, как отличить своих от чужих. Поэтому я просто ни с кем не общался. И так прошёл весь мой третий класс. Я не заговорил ни с одним ребёнком. Просто сидел на уроках и на переменах, а после собирал вещи и, ничего не говоря, уходил домой.

Тут надо ещё добавить, что ездить мне приходилось на автобусе много остановок, и я впервые на постоянной основе начал пользоваться общественным транспортом. На остановку "Улица 51 армии" приезжал тот самый Икарус со скрипучей гармошкой и вёз меня до площади. Потом надо было ещё 15 минут идти в школу через Детский Парк. Это было очень страшно, но разве сын офицера чего-то не может? Приходилось превозмогать. Родители, конечно, ничего для этого не делали. Сейчас моя дочь ходит в школу в ста метрах от дома, и даже в 4 классе её движение контролируется от выхода до порога школы. А в первых классах я её водил за руку сам. Теперь я в шоке от того, что меня, такого неопытного ребенка, бросили что называется "на амбразуру", стали отпускать сразу же ездить одного на общественном транспорте с огромным расстоянием до школы, просто показав один раз каким маршрутом ездить. Это всё напомнило мне мем "Как мой батя/дедушка добирался до школы". Только в моём случае это был не мем, а правда. Я просто дико боялся ехать один, и каждая поездка была настоящим испытанием. Истерить в военной среде было не принято, сказали - надо делать. Приказ не обсуждается.

Отдельно хочу заметить, что на меня очень повлиял приход осени и зимы. Всё дело в том, что долгие годы я практически не видел смены времён года. Сейчас живя на Урале, я понимаю, каким мягким был климат в Крыму, но тогда, мне казалось, что я попал в суровый депрессивный край, наполненный лютым холодом. Особенно мрачными мне казались голые деревья без листвы, казалось, что всё вокруг умирает и это усиливало атмосферу. К тому же я впервые столкнулся с необходимостью носить шапки и перчатки. После беззаботных лет в Эфиопии это казалось совершенной дикостью.

Отдельно отмечу занятия английским языком. В школе к нему подходили основательно, класс даже был разбит на языковые группы. Учителем нашей маленькой группы был Николай Порфирьевич, очень суетливый молодой человек с усами и шальным взглядом. Видимо школа в его переводческой карьере была временной остановкой, но именно он, по-своему, нервно и суетливо, научил меня читать и писать по-английски, за что ему спасибо. Это было странное время, больше похожее на взрослые курсы, когда ты ходишь на занятия и больше ни с кем не общаешься. За третий класс у меня не появилось ни одного друга, и более того, я не поговорил ни с одним учеником. Сейчас, став взрослым и работая в сфере образования, я бы забил тревогу, но увы, это было другое время, другая эпоха, всем было пофиг. Но занятия английским тогда не прошли даром. Именно в группе Николая Порфирьевича я впервые почувствовал этот язык не как чужой, а как форму своего языка. Но об этом расскажу позже.

В начале года по нашему классу прошлись тренеры олимпийского резерва. Тут надо упомянуть, что мой предок по материнской линии был сосланным польским офицером, а прадед по той же линии остякским шаманом. В итоге, потомство получалось либо чёрненькое и низенькое с остякским уклоном, либо русое, высокое и широкоплечее, с польско-славянским уклоном - огромные шкафы под два метра ростом. Мне повезло, и мне достались гены "шкафа" - широкие плечи, крупные черты лица и высокий рост. Кроме того весь наш род унаследовал с одной стороны идиотский польский гонор с некоей истеричной экспрессивностью, с другой стороны, от хмурых остяков, достался фатализм с таёжным смирением с судьбой.

Именно благодаря своим физическим данным, обусловленных сибирскими генами, я был выбран в олимпийский резерв по плаванию.

Было только одно "Но" на пути к успешной карьере пловца. Я...дико боялся воды. Всё дело в том, что когда мы жили возле китайской границы я в возрасте 3 лет, катаясь под "присмотром" моей 13-летней сестры на трёхколёсном велосипеде, благополучно съехал в кювет полный воды. Это одно из моих самых ярких воспоминаний детства - я помню каждую секунду. Красный велосипед, дорога, как я лечу в яму с водой, как глотаю коричневую воду, размахивая руками, как вытаскивает меня сестра и на руках несёт домой. С тех пор я получил просто панический страх воды. Я был слишком мал, чтобы говорить об этом. Вы спросите, а как же горячие источники "Содери" в Эфиопии, где я купался в бассейне? Дело в том, что там мне не надо было держаться на плаву, там было мелко, и ноги касались дна. Если я чувствовал под ногами твёрдое дно, и при этом моя голова оставалась на поверхности, страх уходил. В других местах в Эфиопии не было водоёмов вообще нигде, так что и проблем не было. Как там - если нету воды, то нету и страха воды.

А тут тренеры насвистели родителям в уши, что я просто кандидат в олимпийские пловцы (по типу фигуры), и родители сразу отдали меня в бассейн в расчёте на медали.

Мало того, что я вообще не был готов к коллективам, так меня ещё и сразу отдали в плавание, которого я боялся.

Что делает сын офицера? Он говорит - Есть!

Помню свой первый день в бассейне. Родители меня привезли, но занятие со мной не пошли. Я оказался один среди незнакомых детей и не знал, что делать. В раздевалке была активность, мальчишки переодевались. Казалось , все кроме меня знают, что делать. Так как никто меня не встретил, не объяснил что делать, я просто начал делать то же самое, что делали другие, стараясь просто быть как все. Сначала все пошли в помещении к небольшому бассейну с водой и начали прыгать в него. Я тоже прыгнул вслед за всеми, вода оказалась довольно холодной, и была мне по пояс. Тут я заметил, что на одном конце бассейна висели шторки из толстой чёрной резины, и дети ныряют под них. Я тоже нырнул под них. Каков же был мой ужас, когда я увидел, что за ними! Там оказался огромный по меркам ребёнка бассейн под открытым небом! Над водой поднимался пар, так как была поздняя осень и воздух был холодным. Но самое ужасное - подо мной была огромная глубина, а я не умел плавать! Я вцепился в бортик и тут же услышал грубый голос взрослого - "ты что, плавать не умеешь?" Это был тренер. Я отрицательно помотал головой.

Тогда тренер сказал мне продолжать держаться за бортик и махать ногами.

Я какое-то время бил ногами. А потом устал. Оглянулся. Оказалось, что я один, все дети и тренеры в другой части бассейна. Я понял, что надо просто ждать. Я ждал час, пошёл второй. Я очень сильно замёрз, у меня сводило мышцы. Наконец детей погнали обратно сначала в маленький бассейн, потом в раздевалку. Я присоединился к ним. С того дня так повторялось каждое занятие. Я просто час сидел в холодной воде и ждал пока все вернутся. Иногда на бортиках лежал снег, что добавляло "колорита". Представляете себе, какого это, сидеть одному в холодной воде (которой ты боишься) и часами просто ждать, иногда до онемения конечностей?

Родителям я ничего не говорил.

Я не знаю, чем бы закончилась эта пытка, случавшаяся два раза в неделю, если бы не случай. У меня из шкафчика украли дорогущие по тем временам джинсы, которые мне родители купили на Маркате ещё в Эфиопии. Что тогда началось! Моя мама распотрошила весь бассейн, всех поставила на уши. Скандал был такой силы, что мне было дико стыдно. Я не знаю как в итоге решилась ситуация, но в бассейн я больше не ходил, начиная с того самого дня, как я вернулся из бассейна зимой в чьих-то дырявых холодных трениках. Так я не стал олимпийским пловцом. А эфиопские джинсы спасли меня от водяного ада!

Было начало декабря, и вот к нам наконец-то прибыл контейнер с нашими вещами из Свердловска (почти полгода они шли по железной дороге в пяти тонных контейнерах). Надо было срочно где-то устраиваться, ведь крошечный домик на Гранитном не соответствовал статусу семьи подполковника с двумя детьми.

О нашем очередном переезде я расскажу в следующей части. Теперь буду оперативнее)