Взято тут: https://d-clarence.livejournal.com/126968.html

Известнейший ученый и светило (без капли иронии) социологической науки Питирим Сорокин, говоря о вертикальной социальной мобильности (выражение "социальные лифты" это про нее, чтоб было понятнее), указывал, что она бывает отрицательной и положительной. Очень упрощенно: положительная вертикальная социальная мобильность - наверх социальной лестницы лезут молодые, энергичные, умные, сильные, храбрые, здоровые и образованные; отрицательная - всякое гуано, хорошо вам знакомое. Эта вертикальная мобильность, в результате каких-либо масштабных социальных потрясений, может принимать массовый характер, что кардинально меняет само рассматриваемое общество. У Сорокина рядом были два примера, которые он и указывал: война и голод. Война - отрицательная мобильность: выбивает молодых, здоровых, храбрых. В результате карьеру делают бракованные, которые призыву не подлежат, старики остаются на местах, застой и все такое. Голод - положительная мобильность: убивает слабых, беспомощный, старых, глупых, не энергичных. В результате выживают самые сильные, умные, энергичные. Все стройно, понятно и логично.
Нет правил без исключений. Да. Тут оно тоже есть - наша Родина (ну кто бы мог подумать...).
В 1923 году в Самарской, Саратовской, Казанской, Царицынской губерниях в деревнях выживали старики и старухи (40 лет - старик, это русская деревня, только хардкор). Почему? Царь-батюшка научил. Спасибо голодам 1892-го, 1898-го, 1906-го, 1911-го. Люди, их пережившие, приобретали колоссальный опыт и их уже было не убить.
Как же они выживали?
Да ничего особо сложного, люди определенных профессий знают эти способы как свои пять пальцев. Но сначала немного теории.
Умереть от голода довольно непросто. Даже сложно. Умирают от сопутствующих болезней, когда у голодающего вырубается иммунитет. Ну и от собственных неадекватных действий.
Голодания различают двух видов:
абсолютное - вообще нет никакой еды, никакого минимума для поддержания жизни организма;
относительное - жрете всякие суррогаты с крайне низким уровнем питательных веществ и витаминов, необходимых для поддержание активной жизнедеятельности организма.
Второе, вопреки расхожему мнению, хуже. Именно оно вызывает всевозможные заболевания и делает вас неадекватным, вонючим зомби, по распухшим ногам которого текут струйки кала и мочи, по телу гноятся язвы, а речь - почти нечленораздельный вой.
Чтоб умереть от абсолютного голодания, вам надо потерять в весе: жировых тканей - 90 %, печени - 54%, кишечника - 18%, мозга - 3%, крови - 27%, костных тканей и самих костей - 14%. Патологоанатомы в 1921-23 годах специально заморачивались все это подсчитывая. Куда девается весь этот объем? Организм сам себя и жрет. Происходит это примерно так.
У нас в голове есть центр голода. Голод есть всегда, его можно только временно заглушить порцией еды. Переварили, усвоили - голод просыпается. Никакого центра насыщения нет, что бы вам там не плели. Откуда берутся чувства голода и сытости? Из слизистой желудка. Она производит нейтральный белок, который разделяется на два активных пептида - грелин и обестатин. Когда вы что-то сожрали, в кровь поступает обестатин и рассказывает мозгу, что в все в порядке. Когда в пищеварительной системе возникает длительный простой, в кровь выделяет грелин. Собственно, грелин чувство голода обостряет, обестатин подавляет. Что грелин, что обестатин можно обмануть - разные пищевые добавки могут обострять аппетит, а всякие штуки, вроде жвачки, умеют приглушать голод. Если вы постоянно обманываете обестатин и вызываете его искусственно, то начинается то самое относительное голодание, которое ведет к печальным последствиям.
В 1920-е, основываясь на пережитом опыте, выделяли три стадии состояния голодающих: стадия возбуждения, стадия угнетения и терминальная стадия.
На первой стадии ревет и мечет грелин. Вот портрет голодающего на первой стадии (его не без ужина оставили, а он не жрал абсолютно ничего дня четыре): "Понимание быстрое и живое. Память не представляет изменений, однако, обнаруживается склонность к грезам наяву". На этой стадии у человека еще есть остатки морали и стыда, правда более легкая мишура, вроде религиозных догм и абсолютной законопослушности, улетает. Начинаются бесконечные разговоры о еде. Появляется доверчивость к слухам, а с ней и авантюризм. Человек испытывает потребность что-то делать. Например бежать куда глаза глядят. Или мешок муки украсть. Или корову у соседа зарезать. На этой же стадии, если не получается что-то сделать, начинают жрать суррогаты. На этой стадии уже начинает плохо сворачиваться кровь - ушибы и порезы могут быть фатальны.
На 8-9-й день голодовки, человек переходит ко второй стадии и приобретает устойчивый специфический запах - организм сжигает жировые клетки. Жирные кислоты перерабатываются в кетоновые тела, которые необходимы для выживания мозгу. Для своего питания он использует их и глюкозу, которой голод его уже лишил. Кетоновые тела, в момент их расщепления, издают сильный запах, вроде ацетона или лака для ногтей. Все, вы вонючка. Протрет голодающего: "В голове пустота. Мимика отсутствует, лицо принимает окаменевшее выражение. Исчезает брезгливость и отвращение. Исчезает связь между близкими и родными. Снижается память, возникают зрительные и слуховые галлюцинации. Нарастает апатия, которая все же перемежается с кратковременными всплесками крайней раздражительности и агрессии." На этой стадии народ людоедствует, ходит под себя, убивает детей, жрет кал. Разрушение психики может стать необратимым.
Третья стадия - терминальная. Человек никого и ничего не узнает, взгляд стеклянный, приобретенные рефлексы отключаются, врожденные не работают или работают с перебоями. Апатия полнейшая. Если в губы положить еду, то человек жевать и глотать не будет. Потом начинается агония на день-два и человек в муках помирает. Если человека удастся вернуть с этой стадии, то вы приобретете просто растение.
Эффективно можно выводить из первой и незапущенной второй стадии. Выводят регулярным кормлением и лечением. Прерывать нельзя - мучения и агония. Выводят бульонами и мягкой, нежной пищей (кашами). Детей выводят только! тёплым молоком и рыбьим жиром. Грубая пища изранит и истерзает ослабленные пищевод и кишечник
Теперь практика от опытных голодающих.
Те, которые пережили по одному-два голода, никуда бегать и метаться не будут. Суррогаты тоже постараются не жрать. Они их заготовят, да, но на весну, чтоб кое-как засеяться. Корову беречь не будут - сдохнет. Либо продадут при первых признаках беды, либо забьют и съедят. То же и с птицей. Если у вас есть свиньи, то вы на них в Ташкент уедете.
Вялить и солить мясо нельзя - односельчане про это узнают и придут к вам зимой. Лошадь меняют на сухари. Часть сухарей прячется не слишком сильно - придут грабить, поорут, побьют, выпытают, заберут и уйдут. А нз останется. Лошадь стоит не продавать только если у вас есть маленькие дети и вы задались целью их спасти. Лошадь вы отдадите когда за ними придут. А вообще, с детьми выживать в деревне архисложно. В идеале их сдают в детдом. Шансы резко повышаются, если вы одинокий.
Подготовились? А дальше делается элементарное - надеваете тулуп, залезаете на печь и просто лежите, время от времени посасывая через тряпочку самый каменный сухарь. Главное - минимум движения. На стуки в дверь не реагируете. На 8-10 день такого лежания организм переходит в режим экономии внутренних ресурсов - температура тела и давление понижаются, все процессы замедляются.
Видели по телеку демонстративные голодовки? Всякие протестующие сидят там на матрасах с бутылью воды. Так вот - это клоуны. Опытные голодающие воды стараются не пить совсем - только необходимый минимум. Они посасывают раз в день мокрую тряпочку. Вода, вместе с мочой, уносит из организма белки, которые жрет ваш организм.
Ну вот в таком анабиозе, 40-ка летние и прочие старики-старухи, и лежат до зимы.
А неопытные молодые мечутся, бегают куда-то, режут-стреляют друг друга, жрут суррогаты и мрут от болезней.
Если кому интересно, могу как-нибудь по катом рассказать о бытовом каннибализме при голоде. Как правильно употреблять, да. Умом не трогаются, нет, если только не сами убили. Угрызений совести тоже потом не бывает - на момент акта настройки были другие.

14 декабря 1918 года, Киев был захвачен петлюровцами.
Вряд ли на просторах канувшей в Лету Российской империи можно отыскать еще один такой крупный исторический и политический центр, как Киев, в котором за 3 года Гражданской войны власть менялась порядка 10 раз.
Недаром городские обыватели не видели ничего зазорного в том, чтобы хранить подальше от людских глаз сразу несколько политических символов.
В случае очередной внезапной смены власти вывешивался тот, который реял над городской думой. Тем самым население демонстрировало лояльность новым хозяевам, чтобы избежать попадания под раздачу.

Одной из наиболее трагических и кровопролитных дат в истории «матери городов русских» стало 14 декабря 1918 года.
Произошедшие в этот день события, навсегда похоронившие так называемую «Украинскую державу» во главе с гетманом Павлом Скоропадским, впоследствии лягут в основу романа Михаила Булгакова «Белая гвардия».

Началось все с того, что 28 апреля 1918 года немцы без единого выстрела разогнали Центральную раду, провозгласив на занятой ими территории исторических Малороссии и Новороссии «Украинскую державу».
Созванный на следующий день в киевском цирке Всеукраинский съезд хлеборобов предложил гетманскую булаву популярному в правых кругах потомку древнего гетманского рода, бывшему флигель-адъютанту императора Николая II, генералу Павлу Скоропадскому.

После октябрьской революции будущий гетман подчинился Центральной раде и стал главнокомандующим всеми ее войсками на Правобережье Украины.
Однако союз Скоропадского с левыми «самостийниками» вроде Михаила Грушевского, Владимира Винниченко и Николая Порша оказался непродолжительным, и вскоре амбициозный военачальник был вынужден подать в отставку.
А его соединение к январю 1918 года — моменту наиболее ожесточенных боев против большевиков — практически полностью разложилось и утратило боеспособность.

Немецкое командование неслучайно остановилось на кандидатуре Скоропадского.
Отставной генерал сочетал в себе целый ряд положительных, с их точки зрения, качеств.
С одной стороны — дисциплинированность и полная управляемость, а с другой — популярность в правых кругах. Провозглашенному украинскому гетману удалось привлечь на свою сторону значительную часть старого чиновничье-бюрократического аппарата и русского офицерства.
Гетманский Киев стал пристанищем и логистическим центром для примерно 15 тыс. бежавших из советской России офицеров императорской армии, которые стремились прорваться на Дон и Кубань, чтобы влиться в ряды антибольшевистского сопротивления.

Летом-осенью 1918 года Скоропадский вместе с донским атаманом Красновым принял деятельное участие в организации Южной армии, которая некоторое время действовала против большевиков на воронежском и царицынском направлениях.
В то же время часть находившихся в Киеве представителей русского офицерского корпуса объединилась в добровольческие дружины, которые стали последней опорой для гетманата во время петлюровского выступления и перехода на сторону «самостийников» Директории галичанских сечевых стрельцов, гетманских сердюков, серо- и синежупанников и прочих импровизированных украинских формирований.

Подписание Германией Компьенского перемирия 11 ноября 1918 года, разрыв Брест-Литовского договора и начавшийся процесс эвакуации с территории России германо-австрийских оккупационных войск стали началом конца просуществовавшей немногим более полугода «Украинской державы» Скоропадского.
Уже 14 ноября в Белой Церкви вспыхнуло выступление сечевых стрельцов, ставших военной опорой Директории (правительства) самопровозглашенной «Украинской народной республики» (УНР).
Заслуживает внимания момент, что поводом к началу вооруженного выступления «самостийников» против Скоропадского стала подписанная гетманом «Грамота», провозглашавшая воссоединение Украины с Россией в формате федерации.
( Ничего не напоминает?)

Начавшим наступление на Киев петлюровским вооруженным формированиям пытались противостоять наспех сколоченные русские офицерские дружины Кирпичева и Святополка-Мирского.
Однако в результате предательства украинских сердюков они потерпели поражение в бою под станцией Мотовиловка.
При этом 33 захваченных в плен офицера из дружины генерала Кирпичева после нечеловеческих зверств и издевательств были казнены.

После этого поражения Скоропадский назначает командующим всеми гетманскими войсками недавно прибывшего в Киев своего бывшего начальника, графа Федора Келлера — убежденного монархиста и русского патриота, ставшего прототипом полковника Най-Турса в булгаковской «Белой гвардии».
В марте 1917 года командующий 3-м конным корпусом генерал Келлер оказался одним из немногих командиров Русской императорской армии, кто сохранил верность свергнутому с престола императору Николаю II и отказался присягать Временному правительству, после чего был немедленно отправлен в отставку.
Однако уже через неделю Скоропадский отстранил Келлера, опасаясь, что тот может посягнуть на его гетманские амбиции.
Новым главнокомандующим стал заместитель Келлера, князь Александр Долгоруков, которого за бездействие прозвали «Белоруковым».

То, что происходило в последующие дни, было агонией несостоявшейся «Украинской державы».
Еще находившиеся в Киеве немецкие части провозгласили нейтралитет.
Организованные русские офицерские дружины были слишком немногочисленны и слабы.
Более того, лишившись популярного лидера, коим был граф Келлер, они не понимали, зачем им проливать кровь за какого-то украинского гетмана.

14 декабря 1918 года Киев пал.
Гетман Скоропадский сложил с себя полномочия, после чего «позорно бежал, бросив нас всех на произвол судьбы, как последняя каналья и трус», писал Михаил Булгаков.
Вслед за Скоропадским укрылся в отходящих на Запад немецких эшелонах и Долгоруков.

Отдельные очаги сопротивления русских офицеров и юнкеров были подавлены превосходящими силами петлюровцев.
Многие из тех, кто не успел скрыться и был захвачен «самостийниками», были зверски убиты.
Та же участь постигла графа Келлера и двух преданных ему офицеров — полковника Андрея Пантелеева и штабс-ротмистра Николая Иванова, укрывшихся в Михайловском Златоверхом монастыре.
В ночь на 21 декабря 1918 года они были захвачены петлюровцами, ограблены, после чего зарублены шашками на Софийской площади у памятника Богдану Хмельницкому.
Так погибли последние русские герои, защищавшие «Матерь городов русских» от украинских сепаратистов.

Под пьянящим «самостийным» дурманом Киев находился немногим более 1,5 месяцев, после чего Директорию сменили большевики, вступившие в город практически без боя и контролировавшие его в 3-й раз более полугода.
Впрочем, это уже совсем другая история.

Смерть царя часто представляют как трагедию, вызванную жестокостью или паникой. Но если отвлечься от морального осуждения и посмотреть трезво — на политические выгоды, — возникает парадокс:

расстрел в Екатеринбурге, будучи преступлением, оказался удобным — прямо или косвенно — для всех главных сил Гражданской войны.
Не потому, что кто-то его заказал, а потому, что его последствия соответствовали их стратегическим интересам.

Рассмотрим — не со стороны домыслов, а со стороны документов и слов тех, кто был внутри событий.

✅ 1. Большевики: устранение «альтернативной легитимности»

Да, к июлю 1918 года Николай II не управлял армией и не возглавлял Империю. Но он оставался живым воплощением иной, недемократической, недогматической легитимности — той, что коренилась не в программах и декретах, а в народном сознании, где «царь» по-прежнему значил «законная власть».

Это понимали на самом верху. В донесении заведующего Вятской губернской ЧК от 28 июня 1918 года, подписанном т. Петровым, прямо сказано:

«В Котельническом уезде крестьяне отказываются сдавать хлеб, заявляя: „До прихода царя — ничего не отдадим. Он скоро придёт — чехи его ведут“».

Такие донесения шли со всей страны. Для большевиков это означало: живой царь — это не человек, а политический риск. И его требовалось устранить не физически — а категориально.

23 июля 1918 года на закрытом совещании при ЦК РКП(б) Яков Свердлов, председатель ВЦИК, заявил:

«Вопрос о Романовых решён практически и политически. Никаких сантиментов. Это акт революционной целесообразности».

Это — не призыв к мести. Это — холодный расчёт. Как писал Николай Соколов, следователь Особого совещания при Уфимской Директории, собиравший улики в 1918–1919 годах:

«Большевики боялись не столько самого Царя, сколько того, что он мог стать. В руках любого генерала — он превращался в знамя. А знамя — это дисциплина, вера, мобилизация. Против этого — ни продразвёрстка, ни ЧК не помогут».

✅ 2. Белые генералы: свобода строить власть — без «царского груза»

Никто из белых лидеров не предпринял попытки спасти царя, хотя маршруты существовали. Почему? Потому что живой Николай II ставил под угрозу их собственные политические проекты.

Генерал Антон Деникин, главнокомандующий ВСЮР, в письме к П.Н. Милюкову от 12 марта 1919 года писал откровенно:

«Допустим, Романовы были бы спасены. Что тогда?
— Монархисты потребовали бы немедленного провозглашения царя.
— Эсеры и кадеты — выхода из коалиции.
— Союзники — прекращения помощи.
Мы бы раскололись до первого сражения.
Горько говорить — но смерть Государя… упростила задачу сохранения единства».

Эту позицию подтверждает Александр Гучков, министр Временного правительства, инициатор отречения. В дневниковой записи от 5 марта 1917 года (сохранённой П.Н. Милюковым) он писал:

«Мы думали, что отречение — спасение. Оказалось — начало падения всей государственности».

А в 1920 году он добавил в частной беседе с профессором М.М. Ковалевским:

«Если бы Царь остался жив — пришлось бы решать: признавать его или нет. А признать — значит, отдать всю власть в его руки. Не признать — значит, стать предателями в глазах половины России. Смерть избавила нас от этого выбора».

Даже генерал Михаил Дитерихс, убеждённый монархист, возглавлявший следствие, признавался в 1922 году:

«Я собирал улики не для реставрации — а для суда. Потому что я понимал: в 1918 году *никто* не был готов признать Царя главой. Ни Деникин. Ни Колчак. Ни даже Краснов».

✅ 3. Интервенты: отсутствие единого субъекта права — выгоднее, чем «законный правитель»

Для Великобритании, Франции, США сильная, единая Россия — была геополитической угрозой. После 1917 года их цель — не восстановление порядка, а контролируемая фрагментация. А для этого — не нужен царь.

13 марта 1919 года министр иностранных дел Великобритании лорд Керзон направил телеграмму в Омск, адресованную адмиралу Колчаку:

«Её Величество Правительство Великобритании воздерживается от выражения мнения по вопросу о форме правления в России, поскольку считает, что этот вопрос подлежит разрешению самим русским народом после полного восстановления гражданского мира».

Формулировка — дипломатическая, но смысл ясен: никакой поддержки монархии. Ни прямой, ни косвенной.

А 16 июля 1918 года, за день до расстрела, в служебной записке значилось:

«Любая односторонняя операция по спасению повлекла бы политические последствия, к которым мы не готовы».

Подтверждение — в дневнике Джорджа Баркера, британского военного миссионера при штабе Колчака. 18 июля 1918 года он записал:

«Из Екатеринбурга — вести: Романовы мертвы. Здесь — тишина. Когда я спросил Войналовича, предпринимались ли попытки, он ответил: „Приказы от вышестоящих были… неоднозначны“»

«Неоднозначны» — значит: не мешайте, но и не помогайте.
Для Лондона и Парижа это был оптимальный исход:
— золото (503 тонны) оставалось «под защитой» союзников;
— не возникало претензий на возврат национализированного имущества;
— не появлялся единый адресат для переговоров — значит, можно было играть на противоречиях между Деникиным, Колчаком, Красновым.

---

4. Церковь и народная память: рождение святого вместо царя

Парадокс: политически царь был обузой — духовно он стал бесценен. И здесь выгода — в трансформации образа.

Митрополит Антоний (Храповицкий)**, глава Русского Заграничного Синода, уже в сентябре 1920 года писал митрополиту Евлогию:

«Мы скорбим о кончине Царя-Мученика, но не можем не признать, что в нынешних условиях его земное существование могло бы явиться препятствием для духовного возрождения России…»

Эту мысль подхватил философ Иван Ильин. В дневнике 1924 года он отметил:

«Мёртвый царь — это не политическая фигура. Это идея жертвенной любви к России.
Живой — требовал бы решения: за него или против.
Мёртвый — требует лишь одного: помнить.
И в этом — его сила. Гораздо большая, чем в указах и манифестах».

Но самым пронзительным свидетельством остаётся голос простого человека. В 1922 году чекисты допрашивали крестьянина из Тобольского уезда по делу о «контрреволюционных настроениях». Тот сказал:

«Царя убили — и теперь он святой. А святых не судят. Святым молятся.
Раньше думали: „Царь виноват — плохо правил“.
Теперь: „Царь невиновен — за всех пострадал“.
Это — разница между человеком и святым».

Здесь — ключ ко всей истории.
Смерть превратила Николая II из исторического деятеля (спорного, ошибавшегося, слабого) в архетип жертвы. А жертва — объединяет даже тех, кто не согласен в политике.

✅ Заключение: выгода — в невозможности возврата

• Большевики выиграли — потому что уничтожили альтернативную легитимность.
• Белые — потому что получили свободу строить власть от себя, а не от престола.
• Интервенты — потому что сохранили контроль над золотом и избежали единого правопреемника империи.
Церковь и народ — потому что обрели мученика, а не политика.

Как писал генерал Евгений Месснер в 1956 году:

«Устранение Романовых лишило Белое движение возможности апеллировать к преемственности, но дало ему свободу в построении новой государственности».

Никто не заказывал расстрел — но никто и не сделал ничего, чтобы его предотвратить.
Потому что в тот момент, в условиях распада империи, смерть царя оказалась удобнее его жизни.

И в этом — не только преступление.
В этом — трагедия целой эпохи, которая предпочла выгоду — правде, свободу — единству, будущее — памяти.

А какие ваши мысли по этому поводу?

Хороший музей и экспозиция хорошая

Подробнее тут: http://www.cmaf.ru/

Извините, что фото вперемешку :)

С младшим ходил! Ему очень понравилось!