В апреле 1945 года нацистская Германия, лишившись сырьевой и промышленной базы, уже не могла вести войну на два фронта. Гитлер стремился заключить сепаратный мир с союзниками СССР, Великобританией и США, но это было уже невозможно. Единственное немецкое предложение, которое могло быть принято – это безоговорочная капитуляция. И все же одно желание у союзников было сильнее всех других – они хотели войти в Берлин. Это было объяснимо – штурм столицы Германии символизировал победу во Второй мировой войне. Союзное командование всячески подталкивало немецкое руководство всех уровней к активизации действий на Восточном фронте. Такая политика давала результат. С западного театра военных действий, где наступали англо-американские войска, были сняты и переброшены на восток наиболее боеспособные немецкие соединения. Советским войскам противостояли практически все вооруженные силы Германии. Но сдержать Красную армию им не удалось. 25 апреля 1-й Белорусский и 1-й Украинский фронты сомкнули фланги на западной окраине немецкой столицы. Берлин оказался в окружении.

300-тысячный гарнизон и 80-тысячное ополчение готовились сражаться до последнего. С завершением окружения Берлина часть сил 1-го Белорусского фронта для обеспечения маневра главной ударной группировки развивала наступление на северо-запад. 61-я армия после упорных боев в Лесисто-озерном районе очистила левый берег канала Гогенцоллерн и закрепилась на окраине города. Войска 1-го Украинского фронта, действуя во встречном направлении, обошли немецкую столицу с юга и заняли плацдарм в районе Потсдама. К исходу 25 апреля были созданы условия для начала штурма Берлина. Войска получили задачу мощными ударами расчленить группировку противника и уничтожить ее по частям. Ставка планировала взять германскую столицу за 2-3 дня. За день до наступления войсковая разведка фронтов получила задачу проникнуть в центральные районы города, чтобы выявить огневые точки противника и скорректировать огонь дальнобойной артиллерии.

24 апреля командующим обороной Берлина был назначен Гельмут Вейдлинг. Такое назначение стало неожиданным для всех и прежде всего для самого Вейдлинга. Еще недавно он командовал 56-м танковым корпусом, который оборонялся на восточной окраине Берлина. 23 апреля Гитлер отдал приказ расстрелять генерала за нарушение боевых порядков. На Вейдлинга донесли, что он самовольно сменил КП. Это спасло остатки его корпуса, но едва не погубило самого генерала. Вейдлинг не стал дожидаться приведения смертного приговора в исполнение. Он сам прибыл в рейхсканцелярию и добился аудиенции Гитлера. Приказ о его расстреле был отменен. Гитлер сказал, что ему нужны смелые и преданные люди.

Оборона Берлина была тщательно продумана и хорошо подготовлена. Чем ближе к центру города, тем она становилась плотнее. Каждый дом служил укреплением. Всем огневым точкам были назначены секторы обстрела. На наиболее опасных направлениях возвели баррикады толщиной до 4 метров. На всех улицах, по которым могли пройти танки, в подвалах зданий заняли позиции ополченцы, вооруженные фаустпатронами. Основой для организации обороны послужил знаменитый немецкий порядок, в котором все было подчинено прежде всего военным целям. В Берлине, как и во всех немецких городах, без военного ведомства ни один дом никогда не строился. Он должен простреливать улицу и т.п. Всё из этого расчета. На улицах немцы дополнительно построили более 400 железобетонных дотов. Самые крупные имели шесть этажей в глубину. Одновременно в них могли укрыться более тысячи солдат. Входы на узловые станции метро защищали "Тигры" и "Пантеры". Боевые машины, которые имели повреждения и не могли перемещаться самостоятельно, были вкопаны в землю так, что видна была только башня.

Особое значение в обороне имели подземные коммуникации. Как генерал от артиллерии, Вейдлинг знал ее сильные и слабые стороны. Крупнокалиберные орудия могли до основания разрушить стены домов, но подвалы оставались целы и надежно укрывали от массированных ударов. Впрочем, к тому времени это понимали не только генералы. Можно было в одном углу улицы войти туда, а на другой улице выйти. Бомбардировки заставляли жителей спускаться ниже и ниже, и вот теперь дальше спускаться было уже некуда. Вместе с Адольфом Гитлером весь Берлин переселился в подземелья. Основным укрытием для госпиталей и больниц служило столичное метро. С каждым днем станции все больше заполнялись людьми. Тоннели же и служебные помещения занимали военные. Метро стало не только укрытием, но и подземной транспортной коммуникацией для войск. Широкие тоннели позволяли переместить и пехоту, и артиллерийские орудия, и даже танки. В бетонных укрытиях складировали боеприпасы и продовольствие.

Генерал Вейдлинг намеревался втянуть советские войска в подземную войну, где они не смогут использовать свое преимущество в танках, авиации и артиллерии. Военный совет 1-го Белорусского фронта не придал большого значения подземным коммуникациям, считая, что большое количество сил в них сосредоточить невозможно. Противник, считали советские генералы, опасен с оружием на огневой позиции, а в подземных ходах его легко можно блокировать и пленить.

Заранее подготовленной обороне Берлина с его секторами, районами, участками был противопоставлен детально разработанный план наступления. Утром 26 апреля советские части начали штурм Берлина. На главном направлении действовала 5-я ударная армия с задачей выйти в центр города в направлении парка Тиргартен. Первые минуты боя показали, что артиллерийская подготовка не нанесла противнику большого ущерба. Огневой налет немцы переждали в подземных укрытиях. Несколько занятых кварталов походили больше не на городскую застройку, а на укрепленный район обороны. В каждом оконном проеме – огневые позиции, во всех цокольных этажах – амбразуры. Главную тяжесть боев в центральной части Берлина приняли на себя штурмовые группы и штурмовые отряды, составленные из солдат и офицеров нескольких родов войск. В том числе и химики, дымовики, имевшие дымовые гранаты.

- Если пехоте надо преодолеть улицу, то прикрываясь танком могли, пробежать за ним, за его броней. Или дымовую гранату использовать, в этом дыму проскочить эту полосу. Или выкурить этого немца, который там сидит в подвальных помещениях, так туда бросить дымовую гранату, - вспоминал один из ветеранов.

Наступление развивалось медленно. 26-й гвардейский и 32-й стрелковые корпуса вели бои вдоль северного берега реки Шпрее. Перед ними оборонялись остатки танковой дивизии «Мюнхеберг», моторизованной дивизии СС «Нордланд» и батальоны фольксштурма при поддержке 15-ти артиллерийских и минометных батарей. К исходу дня стрелковые корпуса продвинулись всего на 600 метров. Еще хуже обстояли дела в 3-й ударной армии, которая вела бои в северной части Берлина. На узких городских улицах действовали многочисленные мобильные группы, вооруженные фаустпатронами. За 4 часа боя они уничтожили более 30-ти советских танков и самоходных орудий. Заторы из подбитой техники сковали дальнейшее продвижение.

Командир 9-го танкового корпуса генерал Иван Кириченко радировал в штаб армии. «Батальоны несут большие потери. Прошу перебросить дополнительные силы пехоты для прикрытия бронетехники от фаустников». На доклад комкора командующий 3-й ударной армией генерал-полковник Василий Кузнецов отреагировал жестко. «Вы плохо выполняете не только мои приказы, но и приказы товарища Жукова. Прикажите командирам бригад возглавить на головных танках свои бригады и повести их в атаку. Иначе ни чести, ни славы своего корпуса вы не завоюете. О "панцерфаустах" будете потом рассказывать детям».

Поскольку пехота без бронетехники продвинуться все равно бы не смогла, для прикрытия танков и самоходных орудий из состава атакующих подразделений тут же были сформированы группы прикрытия. Стрелки огнем из автоматов и пулеметов не давали немецким расчетам, вооруженным фаустпатронами, высунуться из блиндажей и дверных проемов. Снайперы передвинулись на передовые позиции, чтобы не только вести огонь по уже вскрытым точкам, но и упреждать противника. Тяжелые танки ИС, в городских условиях, оказались не просто танками прорыва. Мощным корпусом они пробивали в домах сквозные бреши, в эти проломы сразу же врывались штурмовые группы.

- Идем по улице, а потом раз! И разворачивают назад, где-то по улицам, по улицам, на другую улицу нас выводят. Почему? Потому что здесь остановили нас. Здесь никак пробиться, мы не можем, укрепленный пункт сильный. А там, на другой улице, на соседней где-то, прорыв, идем туда, там уже спускаешься в подвал с одного конца, и со стороны немцев уже с тыла вылезаешь. То есть и отсюда жмем, и оттуда! - вспоминал участник сражения.

Наступление не прекращалось ни днем, ни ночью. Все усилия были направлены на то, чтобы не дать возможности противнику организовать оборону в новых опорных пунктах. Боевые порядки армии были эшелонированы в глубину. Днем наступали первым эшелоном, ночью вторым. Утром 28 апреля советские войска глубоко вклинились в центральную часть Берлина и создали условия для рассечения группировки противника на две части. В это время немцы решились на контрудар.

Переброску подразделений и легкого артиллерийского вооружения противник провел по подземным коммуникациям, значение которых советское командование первоначально недооценило. Это вынудило командование направить часть сил, чтобы взять под контроль метро и примыкающие к нему многочисленные ходы сообщения.

26 апреля разведывательная рота, усиленная двумя легкими артиллерийскими орудиями ЗИС-3, завязала бой на станции метро "Франкфуртер-Аллее". Когда немцы взрывом обрушили свод туннеля, гвардейцы, не имея больше путей отхода, решили двигаться вперед. Запасы оружия, боеприпасов и продовольствия пополнили в обнаруженном под землей немецком складе. Пройдя по разветвленным подземным коммуникациям почти два километра, разведчики вышли на станцию. Там прятались местные жители и несколько раненых. Они были так измучены, что почти не реагировали на появление советских солдат. Вскоре выяснилось, что отсюда есть выход к самим Бранденбургским воротам, недалеко от Рейхсканцелярии, а подземные коммуникации тянутся дальше прямо к бетонному бункеру, к самому, что ни на есть "Логову Зверя".

Генерал Вейдлинг доложил Гитлеру план прорыва войск из Берлина. Предполагалось пробиваться на запад тремя эшелонами. Фюрер план отклонился, сказав, что нет смысла прогрызать один мешок, чтобы попасть в другой. За несколько минут до доклада, как выяснилось позже, он получил секретную радиограмму. США и Великобритания отказались вести с ним переговоры о перемирии. Гитлер приказал гарнизону сражаться любой ценой.

30 апреля штурмовые группы вышли на площадь Подстамер Плац рядом с бункером Гитлера. К десяти часам разведчики ворвались в тоннель пригородных поездов, с которым соединялась секретная ветка, ведущая из имперской канцелярии. Сминая многочисленные огневые точки, подразделения стремительно продвигались к бронированным воротам бункера. И тогда Гитлер приказал затопить подземные коммуникации. Немецкие саперы взорвали шлюзы канала Ландвер и обрушили участок метро, проходящий под рекой Шпрее. На станциях, приспособленных под госпиталь и убежище, в это время находились десятки тысяч жителей и раненых солдат. Когда хлынула вода, мы прекратили бой и бросились вытаскивать людей на поверхность. Выплыв из-за баррикад, к нам присоединились некоторые немецкие солдаты. Вода пребывала очень быстро. Успели спастись только те, кто находился рядом с выходом.

Вечером того же дня Ставка Верховного Главнокомандования предложила немцам немедленно сложить оружие. 1 мая части 1-й ударной армии, наступавшие с севера, южнее рейхстага соединились с частями 8-й гвардейской армии, наступавшими с юга. В тот же день сдались два важных узла обороны Берлина: цитадель Шпандау и зенитная башня Зоопарка. В первом часу ночи 2 мая советские радиостанции приняли сообщение на русском языке: - "Гитлер покончил с собой. Просим прекратить огонь. Высылаем парламентёров на Постдамский мост".

Гельмут Вейдлинг помнил о том, что фюрер требовал от гарнизона сражаться. Но помнил и свою клятву – честно служить до самой смерти. Но чьей смерти? Вейдлинг посчитал, что своё обещание он уже выполнил. Гитлер мёртв и служба закончена. В 6 часов утра в штабе 8-й гвардейской армии 1-го Белорусского фронта командующий обороной Берлина генерал Гельмут Вейдлинг подписал приказ о капитуляции гарнизона.

По мере продвижения к центру города сопротивление противника возрастало. Берлин был разбит на восемь секторов обороны, которые сходились в центральном секторе. В немецких документах он назывался «Зона Z» или «Цитадель». Здесь находились здания Министерства внутренних дел, театр, опера, посольство Швейцарии, рейхсканцелярия. Здесь же и Рейхстаг. Здание Рейхстага – свидетель самых бурных событий немецкой истории. Само слово обозначало в прошлом Совет при императоре Священной Римской империи, позже так назывался Германский парламент. Он заседал в здании, специально построенном в 1894 году первым императором Объединенной Германии Вильгельмом. В 1916-м на фронтоне появилась надпись «Немецкому народу». Не исключено, что именно эти слова натолкнули Сталина на мысль о дальнейшем значении Рейхстага. Он должен был стать символом Германии без Гитлера, Германии, вернувшейся к прежней, донацистской истории. Именно парламент, Рейхстаг, долгое время препятствовал приходу к власти нацистов. И только после поджога здания в 1933 году и ослабления влияния парламента, Гитлер наконец получил неограниченную власть в Германии. Здание он ремонтировать не спешил. Новым символом власти стала Рейхсканцелярия, а в Рейхстаге располагались казармы, госпиталь и даже родильное отделение больницы Шарите, то самое, где по сюжету фильма «Семнадцать мгновений весны» рожала радистка Кэт.

Оборона зоны «Z» опиралась на водные преграды с севера – река Шпрее, с юга – Ландверканал. Штурм Рейхстага планировали штабы сразу двух фронтов. От 1-го белорусского были выделены 3-я ударная армия, которая наступала с севера и 1-я и 8-я гвардейские танковые армии. Они подходили с юго-востока. С юга к цитадели прибывали соединения 3-й гвардейской танковой армии Первого украинского фронта.

Советские части пробивались к центру Берлина медленно и не только из-за отчаянного сопротивления противника. На улицах города войска двух фронтов мешали друг другу. Пересекались маршруты танковых колонн. Броневые машины останавливались на узких улицах и становились хорошей мишенью для фаустпатронов. Пехота часто попадала под огонь собственной артиллерии. Лётчики шестнадцатой воздушной армии первого белорусского фронта нанесли случайный удар по шестому гвардейскому танковому корпусу первого украинского фронта.

- Там же не пройти, не проехать нигде. А артиллерии надо провести обстрел. Где можно провести, а где не проведёшь, не обстрелять. А тебе надо обязательно вперёд. Вот на себе так сказали много очень тащили, на ручной тяге, потому что техника не пройдёт. Где-то там проволочешь и стрелять по немцу. Сложно было. Вот непредвиденно кругом было, - вспоминал участник боёв.

В ситуацию вмешалась ставка. К полуночи 28 апреля войска маршала Конева были выведены за разграничительную линию между фронтами. На главном направлении остались части семьдесят девятого гвардейского стрелкового корпуса третьей ударной армии первого белорусского фронта. Они первыми вышли к району цитадели. Командиру корпуса генерал-майору Семёну Перевёрткину необходимо было решить три задачи: форсировать водную преграду, преодолеть открытое пространство, площадь Кёнигсплац, и наконец, войти в здание.

Решение каждой задачи грозило многочисленными жертвами. Ни на берегах Шпрее, ни на Кёнигсплац, ни в самом Рейхстаге противник сдаваться не собирался. В здании и на подступах оборонялось около пяти тысяч человек. Разрозненные подразделения СС, остатки охранного полка, учебный батальон дивизии Адольф Гитлер, батальон морской пехоты, подразделение фольксштурма, три дивизиона полевой артиллерии и зенитный дивизион. К югу от Рейхстага в резерве находилось 20 боевых групп по 30-35 человек. Оборона опиралась на минированные участки, противотанковые заграждения и железобетонные доты. Через Кёнигсплатц в 120 м от Рейхстага проходил глубокий ров, наполненный водой. Перед фасадом здания для стрельбы прямой наводкой стояли орудия, в том числе и зенитные. Ещё пять артиллерийских батарей вели огонь с закрытых позиций. Кроме того, их могли поддержать танки и штурмовые орудия, врытые в землю у Бранденбургских ворот.

- А уже у Бранденбургских ворот мы встретили тоже большое сопротивление. Наши танки не могли идти, понимаете? У немцев ещё были фаустпатроны. Так они наши танки... горели как свечи, понимаете? И пехота без танков не может пойти, понимаете? Поэтому наша задача была, артиллеристов, уничтожить вот эти гнёзда, где сидели фашисты с этими своими фаустпатронами. Наша пушка тоже отличилась. Сделала отпечатки на ихних стенах! Ну и шли. Ну наши солдаты, конечно. Потом уже, когда танки мы их утихомирили, танки наши пошли до Рейхстага. - вспоминал ветеран Сергей Рябов.

В систему обороны цитадели входили и два необычных сооружения. Башни противовоздушного комплекса в Тиргартене и Берлинском зоопарке. Толщина стен 2,5 м, высота около 30 м. На башнях размещались зенитные батареи, внутри госпитали и бомбоубежище. Зенитчики вели огонь по самолётам с удобных открытых позиций, где им не мешали городские постройки.

В ночь на 29 апреля семьдесят девятый стрелковый корпус прорвался к мосту Мольтке через реку Шпрее. Трёхметровые гранитные берега не давали возможности форсировать водную преграду на подручных средствах. Все подходы к мосту простреливались плотным огнём пулемётов и артиллерийских батарей.

- Там Шпрее разъединялась на два потока, а в середине остров. И там их укрепления были. Когда выбили, то дважды приходилось переправляться. А мосты разрушенные. Вот по разрушенным мостам мы перебирались. - вспоминал ветеран войны Николай Иванов.

Бой за мост Мольтке шёл всю ночь, и лишь к утру 29 апреля советские передовые батальоны перешли на правый берег Шпрее, куда сразу же были переправлены и 60 артиллерийских орудий для подавления пулемётных гнёзд и артиллерийских батарей. От моста Мольтке до Рейхстага оставалось пройти около 500 м, но преодолеть их одним броском наступающим не удалось.

К полудню 29 апреля было очищено от противника здание швейцарского посольства. Оно стояло фасадом к Рейхстагу и было важным элементом его обороны. Огромное шестиэтажное здание Министерства внутренних дел (бойцы называли его домом Гимлера) взяли только через сутки. На его верхних этажах штабы наступающих дивизий оборудовали наблюдательные пункты и вели оттуда корректировку артиллерийского огня. Штурмовать здания Рейхстага готовились подразделения 150 и 171 дивизии. Среди бойцов быстро распространился слух о неком приказе самого Сталина поставить на Рейхстаг красный флаг. Сработала так называемая солдатская почта. О том, что существует подготовленные командованием флаги Победы, конечно, никто информации не имел, но знали, что флаг нужен.

Впервые слова "знамя Победы" прозвучали в октябре 1944 года в выступлении Сталина на торжественном заседании в честь двадцать седьмой годовщины Октябрьской революции:

- Теперь перед Красной армией остаётся её последняя заключительная миссия. Довершить вместе с армиями наших союзников дело разгрома немецко-фашистской армии, добить фашистского зверя в его собственном логове и водрузить над Берлином знамя Победы.

Место, где нужно было установить знамя, определилось 16 апреля 1945 года, в день, когда началась берлинская операция. Этот вопрос задали Георгию Жукову. Маршал благоразумно переадресовал его главному политическому правлению Красной армии, но ответ был получен только из Кремля. По мнению Верховного главнокомандующего Иосифа Сталина, знамя должно быть установлено на Рейхстаге. Причём была озвучена и убедительная мотивация такого решения. Логово фюрера - рейхсканцелярия вместе с Гитлером исчезнет, а символ государства Рейхстаг останется. Так и случилось.

Бой за Рейхстаг начался 30 апреля в 5:30. Первая атака советских войск была отбита. Немедленно началась вторая атака. Для поддержки пехоты в районе Кёнигсплатц успели сосредоточить 135 орудий, танков и самоходных артиллерийских установок. С закрытых позиций не прекращали огонь ещё несколько десятков пушек, гаубиц и реактивных миномётов. Несколько артиллерийских орудий подняли на четвёртый этаж дома Гимлера для стрельбы прямой наводкой. В 12:00 началась арт-подготовка. В 12:30 новая атака.

- С моей позиции на четвёртом этаже было видно, как разбросанные по площади фигуры людей поднимались, падали, снова поднимались, или же оставались неподвижными. И все они стягивались словно к двум полюсам магнита: к парадному входу и к юго-западному углу здания. Установить знамя Победы. - вспоминал командир 150-й стрелковой дивизии Василий Шатилов. - Желающих рискнуть недостатка не было. Война для многих уже давно стала рутиной. Опасности не боялись и шли на подвиг легко, даже азартно. И особенно, чтобы водрузить знамя.

В 14:25 прошёл доклад командира 150 стрелковой дивизии генерала Василия Шатилова о том, что в Рейхстаге установлено красное знамя. Вскоре выяснилось, что знамени на крыше нет. Возможно, сбили немецкие артиллеристы. Тем не менее, по всему было видно, что ещё немного, и Рейхстаг будет взят. Третья атака началась в 18:00. На штурм пошли батальоны капитанов Степана Неустроева, Василия Давыдова и старшего лейтенанта Константина Самсонова. Причём даже сами командиры не смогли бы в тот момент доложить, сколько их подчинённых несут с собой красные флаги. Вместе с батальонами шли и несколько специальных групп добровольцев со знамёнами, изготовленными по специальному распоряжению. Выполняя приказ командования, стали с флажками направлять одиночек добровольцев к Рейхстагу с задачей установить флажок на колоне парадного подъезда или на фасадной стене, или на углу здания, где угодно, лишь бы на Рейхстаге. Рядовой Пётр Пятницкий взбежал на ступени Рейхстага со своим флагом, но тут же был убит. Его товарищ Пётр Щербина этот флаг прикрепил к колонне.

К 7 часам входная дверь здания наконец была взломана. Мы видели, как наша пехота продвигается внутри Рейхстага от этажа на этаж. Каждый боец имел при себе флажок или какой-нибудь кусок красной тряпки, чтобы показать, вот тут есть флажок, тут есть флажок, чтобы обозначить таким образом захваченные этажи. С каждым часом красных флажков на здании немецкого парламента становилось всё больше. Потери при этом были велики. Для десятков красноармейцев и командиров эта атака стала последней. Группа добровольцев во главе с капитаном Владимиром Маковым сразу стала пробиваться наверх. Сержант Сергей Минин в своих воспоминаниях подробно описал, как он в составе этой группы через несколько часов уже поднимался на крышу Рейхстага и установил знамя на одной из скульптур Правой башни. Уже после войны журналист Михаил Байсуров опубликовал историю Рахемжана Кашкарбаева и Григория Булатова из 674 полка. Группа под командованием лейтенанта Семёна Сорокина сходу пробиться к Рейхстагу не смогла. В ходе боя двое разведчиков оказались от неё отрезаны. 300 м до здания преодолевали 7 часов. Площадь простреливалась насквозь. Они подолгу лежали, притворяясь мёртвыми. Но после вечернего артиллерийского обстрела всё заволокло дымом, и они, прорвавшись внутрь здания, стали подниматься наверх. Кашкарбаев получил ранение в ногу, но всё же смог ещё удержать на плечах своего товарища, который закрепил древков флага на фронтоне. К этому времени группа лейтенанта Сорокина уже поднималась на верхние этажи, и Григорий Булатов опять присоединился к своему подразделению. Вскоре вместе с Виктором Провоторовым он уже устанавливал знамя полка на скульптуре Вильгельма I.

Официальным же знаменем победы стало одно из девяти подготовленных военным советом третьей ударной армии. Его было поручено водрузить на куполе разведчикам Мелитону Кантария и Михаилу Егорову, грузину и русскому. Конечно, это был не случайный выбор. Кантария представлял родину Сталина, Грузию, а Егоров - русский народ, который внёс в победу самую большую долю. Разведчики вместе с группой бойцов под началом лейтенанта Алексея Береста закрепили знамя сначала на статуи, а немного позже перенесли его и на купол. Это было непросто. Здание всё ещё содрогалось от взрывов, а сам купол был сильно разрушен, местами горел. Именно этот момент водружения знамени и запечатлел фотокорреспондент Евгений Халдей. Его снимок обошёл сотни изданий всего мира. Лишь спустя годы знаменитый фоторепортёр рассказал, что это была постановка. Тем не менее, пока группа готовилась к историческому снимку, в рейхстаге ещё шли бои. Немцы пытались любым способом вырваться из подземных помещений. К середине дня 1 мая они подожгли Рейхстаг.

Горели деревянная обшивка, стены, покрытые масляной краской, роскошные сафьяновые кресла и диваны, ковры, стулья. Возник пожар и в зале, где стояли десятки стеллажей с архивами. Огонь словно смерч подхватывал и пожирал всё на своём пути. Фашистскому гарнизону терять было нечего. Они шли на пролом, решив любой ценой выбить нас из Рейхстага, принимая твёрдое решение: лучше сгореть в огне или погибнуть в бою, чем покинуть Рейхстаг, который достался такой дорогой ценой. Лишь утром 2 мая гарнизон не выдержал и капитулировал без всяких дополнительных условий. Рейхстаг дымился, и повсюду раздавались выстрелы. Но это была уже совсем другая стрельба.

2 мая все войска, все у кого есть стрелковое оружие открыли салют за Победу. Даже днём всё сверкало от этих выстрелов. Радости было много! Обнимали друг друга, целовали. Слава богу, дожили до Победы!

Проходя по площади, пленные немецкие солдаты и офицеры хорошо видели, как над Рейхстагом развивалось красное знамя. Знамя Победы. Это было простое полотнище красного цвета с изображением серпа и молота. В июне его решено было отправить в Москву, где дополнительно нанесли надпись: 150 стрелковая ордена Кутузова второй степени Идрицкая дивизия семьдесят девятого стрелкового корпуса третьей ударной армии первого белорусского фронта. Командованию хотелось перечислить все соединения, которые имели отношение к самому главному знамени Великой Отечественной. Но места на полотнище не хватало. Пришлось сокращать. Когда пришло время награждать героев, вопрос о том, какие ордена следует им вручить, не стоял. На груди всех участников штурма Рейхстага символически одели ордена Красного Знамени.

Последние остатки немецких частей были уничтожены либо пленены к 7 мая. Единицам удалось пробиться в район переправ через Эльбу, которые до 7 мая удерживали части 12 армии генерала Венка, и присоединиться к немецким частям и беженцам, успевшим переправиться в зону оккупации американской армии. Развивая дальнейшее наступление, части Красной армии вышли к реке Эльбе, где соединились с американскими и британскими войсками. С падением Берлина и утратой жизненно важных районов нацистская Германия потеряла возможность к организованному сопротивлению и вскоре капитулировала. С завершением Берлинской операции создались благоприятные условия для окружения и уничтожения последних крупных группировок немецких войск на территории Австрии и Чехословакии.

После окончания войны многие критиковали штурм Берлина. Например, участник Берлинской операции генерал А. В. Горбатов высказывал о штурме Берлина такое мнение:

- С военной точки зрения Берлин не надо было штурмовать… Город достаточно было взять в кольцо, и он сам бы сдался через неделю-другую. Германия капитулировала бы неизбежно. А на штурме, в самый канун победы, в уличных боях мы положили не меньше ста тысяч солдат. И какие люди были — золотые, сколько все прошли, и уж каждый думал: завтра жену, детей увижу…

Тем не менее, история не терпит сослагательного наклонения. Штурм Берлина состоялся. И после этого мир стал другим. Человечество вошло в четвёртую систему международных отношений.