Если выражение «одежда делает человека» верно, то столь же верно и то, что форма делает солдата. В вооружённых силах разных стран солдаты, моряки, лётчики и морские пехотинцы носят форму, которая даёт им чувство цели, достоинства, значимости, авторитета и даже силы. Она также позволяет носителю идентифицировать себя с чем то крупным и могущественным. Не стоит недооценивать значение чистой, элегантной и хорошо сшитой униформы. Мало кто в XX веке был более осведомлён об этом, чем нацистская Германия. Вспомните внушительную, полностью чёрную форму танкиста или устрашающий вид чёрной формы СС. Даже вездесущая и практичная серо-зелёная униформа М35, которую носили все солдаты вермахта на фронте, и сегодня выглядит так же стильно, как и парадная форма армий большинства других стран.

После Первой мировой немецкая армия Рейхсвер носила крайне архаичную униформу образца 1910–1916 годов: стоячие воротники, цвет «каменный серый», огромное количество пуговиц и шнуров. В 1933–1934 годах, когда Гитлер начал открытое перевооружение, стало понятно: нужна совершенно новая форма, которая будет выглядеть современно, грозно и… красиво. Это было частью пропаганды: «Новая Германия — Новая армия». В 1934 году создаётся специальная комиссия под руководством Рейхсминистерства обороны и лично рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. Для своих войск он хотел чего-то особенно эффектного. Армия — что-то практичное, но не менее эффектное.

Самый важный человек в этой истории — художник, скульптор и бывший офицер кайзеровской армии Карл Дибитч (1899–1985). Написание Karl Diebitsc. Его фото вы почти не увидите в интернете, их очень мало.

Именно этот человек, а не владелец швейной фабрики в Метцингене, и есть настоящий автор того самого силуэта, от которого до сих пор все в восторге. С 1932 года — личный друг Генриха Гиммлера по мюнхенским художественным кругам, именно Дибитч нарисовал чёрную парадную форму СС 1932–1934 годов, ту самую, которую потом запретили носить в 1940-м, потому что она слишком маркая. В 1935 году Дибитч предлагает армии революционный китель М36: отложной воротник (впервые в немецкой армии!), четыре накладных кармана с фигурными клапанами, узкая талия, «французский» шов, пуговицы цвета олово. Он же выбирает окончательный оттенок Feldgrau M35 — не серый и не зелёный, а именно тот самый серо-зелёный, который делает фигуру атлетичной и благородной одновременно. Дибитч лично утвердил высоту воротника - 5,5 см, угол наклона карманов и даже радиус закругления клапанов.

Пока Дибитч рисовал крой, графический дизайнер штаба СС Вальтер Хек за одну ночь в 1933 году придумал руны СС за 2,5 рейхсмарки гонорара! Хек также разработал значок СА-руны, комбинацию рунической буквы S и готической буквы A, а в 1932 году вместе с Карлом Дибичем он разработал полностью черную форму СС.

А при чём тут Хуго Босс? Хуго Босс в 1923 году основал в Метцингене небольшую швейную фабрику по производству рабочей и спортивной одежды. В 1930 году фабрика оказалась под угрозой банкротства. А 1 апреля 1931 года Хуго Босс вступил в Национал-социалистическую немецкую рабочую партию и тем самым спас своё предприятие, получив партийный заказ на производство униформы СА, СС и Гитлерюгенда. В 1934 году Босс купил ткацкую фабрику и перенёс на её территорию швейные мастерские. В 1937 году на него работали почти сто человек. С началом Второй мировой войны его фабрика была объявлена важным военным предприятием и получила заказ на изготовление униформы вермахта. В период с 1940 по 1945 год на фабрике были задействованы 140 подневольных рабочих — в основном из Польши и Украины, а также 40 французских военнопленных. Он никогда не предлагал ни одного изменения в крой. Ни одной идеи. Его задача — качественно и в срок сшить то, что уже написали Дибитч и компания. Он это делал отлично. Поэтому на бирках и стояло «Hugo Boss, Metzingen».

Таким образом всё становится на свои места: Хуго Босс был лишь первоклассным исполнителем и блестяще осваивал государственные денежки на пошив униформы. Карл Дибитч создавал визуальный дизайн формы и крой. А Вальтер Хек создал большую часть символики.

В 1935 году в Париже, Лондоне и Нью-Йорке мужчины носили пиджаки с сильно приталенной талией, широкими плечами и длинными лацканами. Немцы просто перенесли этот гражданский силуэт в армию. Ни одна другая страна этого не сделала. Британцы, американцы и советские оставались в «мешковатом» крое 1910-х. Немецкий солдат 1939 года выглядел так, как будто только что вышел из ателье на Savile Row. До 1935 года в немецкой армии был только стоячий воротник — жёсткий, высокий, душит в жару. Дибитч ввёл мягкий отложной воротник 5,5 см высотой — впервые за 150 лет! Это сразу сделало форму визуально «гражданской» и дорогой. Цвет Feldgrau M35/M40 не случайный. В 1934–1935 годах проводились десятки испытаний. Дибитч остановился на холодном серо-зелёном с лёгким голубоватым подтоном. Почему он гениален? Он стройнит фигуру, на солнце даёт благородный стальной отблеск, в тени выглядит почти чёрным — грозно, идеально сочетается с чёрной кожей ремня, серебром погон и красным кантом Waffenfarbe.

Форма получилась шедевром не потому что её делал модный дом, а потому что её создавали талантливые художники в рамках огромного пропагандистского проекта «новая Германия».

Немцы сознательно делали форму, которая должна была выглядеть «современнее, богаче и страшнее», чем у всех остальных. Солдат в этой форме чувствовал себя частью элитарного клуба. Противник — видел перед собой не просто врага, а представителя «сверхрасы» (так задумывалось). И это работало. Даже Черчилль в мемуарах писал: «Немецкие солдаты выглядели чрезвычайно внушительно».

Форма Вермахта и СС — это редчайший случай, когда пропаганда, высокое искусство и военная необходимость сошлись в одной точке. Карл Дибитч взял лучшее из гражданской моды 1930-х, добавил немецкую педантичность и создал вещь, которая через 85 лет всё ещё заставляет людей по всему миру говорить: «Чёрт, как же это красиво…» Поэтому когда в следующий раз кто-то скажет «это всё Хуго Босс» — улыбнитесь и поправьте: «Нет, это Карл Дибитч. А Босс просто хорошо отшил то, что нарисовал гений».

1. Neuschwanstein.

   Земля Бавария (Bayern), возле городка Фюссен (Füßen), 100 с небольшим километров на юг по автобану А7. Самый, пожалуй, известный и распиаренный из немецких замков:

2. Blautopf

Это очень мощный родник, который находится в городишке Блаубойрен (Blaubeuren), буквально в 30км на северо-запад от Ульма. Выглядит реально как голубой котёл.

3. Замок Linderhof

Ещё один замок-дворец, за строительство которого чудаковатому королю Людвигу II серьёзно прилетало по шапке. Он не такой знаменитый, как Нойшванштайн, зато его успели достроить. Кстати, в отличие от многого другого, замки эти вполне себе окупились, так что зря короля критиковали.

В 1942 году Джулиан Хаксли опубликовал работу под названием Эволюция современный синтез. Именно в ней впервые появилось выражение затмение дарвинизма. Так он описал период с конца XIX до начала XX века, когда естественный отбор оказался фактически вытеснен с научной сцены и уступил место альтернативным концепциям. Дарвин при жизни сталкивался с растущей оппозицией, и со временем интерес к его идеям снижался настолько, что к концу века многие учёные были уверены, что теория естественного отбора не восстановится.

Сегодня часто говорят о создании синтетической теории эволюции как о простом добавлении генетики к уже существующим идеям Дарвина. Будто бы Дарвин заложил основы, а последующие открытия лишь дополнили картину. На самом деле между публикацией Происхождения видов и формированием новой теории эволюции прошло около восьмидесяти лет, и именно в этот промежуток происходил глубокий теоретический кризис. Научное сообщество разделилось на три крупные школы. Это были неоламаркисты, неодарвинисты и менделисты. Первое поколение генетиков не было союзником дарвинистов. Напротив, они считали, что теория естественного отбора не объясняет ключевые механизмы эволюции. Поэтому привычное представление о том, что синтез возник как простая комбинация генетики и дарвинизма, сильно упрощает реальную историю науки.

Почему к концу XIX века теория Дарвина вызывала всё больше сомнений и какое место занимали ламаркизм и ранняя генетика в этом дискуссионном поле, я подробно разбираю в видео. Это вторая часть большого цикла об истории эволюционной биологии. Если вам интересно понять, как появлялись конкурирующие теории, почему учёные по-разному представляли происхождение новых признаков и каким образом формировались ранние модели наследственности, вы можете посмотреть выпуск полностью. Первая часть, посвящённая взглядам Дарвина и восприятию его идей в XIX веке, также доступна на канале Straight Biology.

В этой части рассматривается возвращение идеи наследования приобретённых признаков, которое стало основой неоламаркизма. Многие натуралисты конца XIX века считали, что организм способен сам направлять своё развитие через реакцию на внешние условия. Рассматриваются взгляды Герберта Спенсера, который видел в ламарковских механизмах способ объяснить эволюцию как закономерный, а не случайный процесс. Приводятся примеры работ Хенслоу и Паккарда, а также идеи палеонтологов Эдварда Дринкера Коупа и Алфеуса Хайятта, которые пытались увидеть в окаменелостях подтверждение направленного развития через добавление новых стадий роста в разные эпохи.

Отдельно анализируется кризис наследственности в дарвинизме и появление неодарвинизма Вейсмана. Его теория зародышевой плазмы исключала возможность передачи приобретённых признаков и тем самым формировала жёсткую линию разделения между телом и наследственным материалом. Эта модель стала одной из первых попыток создать непротиворечивый механизм наследования, однако сама по себе не разрешила всех вопросов.

Важную роль сыграла и школа биометристов, куда входили Гальтон, Пирсон и Уэлдон. Они пытались математически описать распределение признаков в популяции и действие отбора на эти признаки. Их исследования привели к обсуждению того, как устроены изменения в популяциях и может ли отбор смещать среднее состояние признака. Биометристы стали ключевыми защитниками отбора в тот период, когда сама идея естественного отбора подвергалась сильной критике.

Но самым серьёзным вызовом дарвинизму стали работы первых генетиков. Хуго де Фриз, Уильям Бэтсон и последующие исследователи опирались на переоткрытые законы Менделя и утверждали, что новые признаки возникают не постепенно, а скачками. Они полагали, что мутации создают новые формы сразу и что именно такие крупные изменения являются основным механизмом эволюции. Эта позиция вступала в прямой конфликт с дарвиновской концепцией плавных вариаций.

Расхождение между лагерями сохранялось вплоть до начала работ Иогансена и Моргана. Иогансен показал, что непрерывные признаки формируются как сумма множества дискретных факторов и что отбор не создаёт новых признаков, а лишь действует в пределах уже существующей изменчивости. Морган и его ученики связали наследование с поведением хромосом и тем самым заложили фундамент хромосомной теории. Именно эти исследования постепенно ликвидировали противоречия между дарвинизмом и генетикой и стали основой для будущего синтеза.

Если вам интересно разобраться, как формировались различные школы эволюционной мысли и как учёные пытались объяснить механизмы наследования до того, как были известны ДНК и гены, вы можете посмотреть видеоматериал, к которому относится этот пост. Я старался изложить историю максимально ясно и опираться только на работы исследователей той эпохи.

Видео находится в моём профиле. Если тема окажется для вас интересной, буду рад обратной связи.