Рыжие мокрые волосы выбивались из-под шлема девчонки с аккуратными короткими ноготками в тяжёлом броннике. С большим трудом сфокусировав зрение, на плече валькирии я разглядел шеврон на липучке с изображением красного креста. Вместе с небритым коренастым мужичком с покоцанным, видавшим виды АК за спиной она, пригибаясь, упорно тащила меня на самодельных волокушах куда-то сквозь высокую, высохшую, хрустевшую инеем траву и камыш, головки которого оледенели и смешно постукивали, касаясь друг друга. Блям-блям-блям-блям! В этих нехитрых, вроде бы, звуках мне даже слышалась какая-то мелодия. Мысль об этом вызвала улыбку на губах. Приехали. Кажется, я и правда умираю…

Умирал, и не то чтобы сильно расстраивался. Честно, скорее испытывал какое-то облегчение. К тому же совсем недавно я испытал нечто, что большая часть вас посчитала бы настоящей фантастикой. Можно сказать, что жизнь прожил не зря. Нет, ну а как вы назвали бы путешествие в прошлое, да ещё в далёкий 1941 год? Впрочем, не буду вас томить, давайте расскажу всё по порядку. История будет динамичной, может быть, местами рваной (потому что рассказываю, как умею, и ничего больше вступительного сочинения в универ на тему «Моральный выбор Раскольникова в романе Достоевского «Преступление и наказание» раньше не писал), но я думаю, вы меня простите, сделав скидку на моё состояние. Умру я, скорее всего, не от ран, а от кровопотери. Кхм… главное — не прерваться на самом интересном месте, а то я окочурюсь, а вы меня потом ругать из-за этого будете.

Потороплюсь. В общем, мне тридцать два, ни ребёнка, ни котёнка, родители, избаловавшие меня в детстве, пару лет назад умерли, нормальной работы нет, планов нет, мечты нет. Друзей? Что-то не припомню таких. В основном приятели, собутыльники. Хотя алкоголь я тоже не очень уважаю. Я и на СВО пошёл от скуки. Да, такой я гандон эгоистичный. Не из-за патриотизма, а потому что на гражданке делать нечего. Воюю второй год, вроде привык к местному колориту, сплю как убитый под канонаду и стрельбу, пару медалек даже за храбрость получил, коплю денежку… хрен знает на что коплю. Я не положительный персонаж. Ни капли. Почему это всё случилось со мной, даже представить не могу. Наверное, насмешка высших сил.

* * *

Поехали. Ещё вчера утром я проснулся в «Звёздном». Это такой пионерский лагерь, который мы отбили у местных нациков на прошлой неделе. Ну, то есть когда-то до войны это был нормальный пионерский лагерь (хотя у них тут скорее форменный гитлерюгенд), а потом его обустроили под военную часть.

Так вот, утром жру «дошик» с майонезом и сникерсом, а днём мы штурмуем какой-то переулок, в котором эти гады наш БТР сожгли и убили двоих смежников. Небольшой городок, скорее даже посёлок, а столько сил, чтобы его взять. Так как я пулемётчик, нашёл себе позицию под небольшим мостиком, соединяющим насыпь и две дороги, и принялся поливать из своего 6П41 «Печенег» короткими очередями окна допотопной советской трёхэтажки с надписью: «СЛАВА КПСС!!!», выложенной кирпичами, откуда РПГ-7 пальнуло. Не даю гадам высунуться, а ребята тем временем подбираются к противнику. Вот Каракатица и Ёж уже слева от подъезда позицию заняли, а Слесарь «эфки» с пояса снимает.

Чем весь этот заплёт закончился, я так и не узнал. Позади меня что-то брякнуло металлом, я вскочил на ноги, подхватил пулемёт, чтобы сменить позицию, и в этот момент раздался взрыв, буквально размазавший меня по стене с криво намалёванным интернациональным матерным словом из трёх букв.

* * *

Когда я очнулся, вокруг был не то туман, не то дымка какая-то. Хотя… доктор не исключил бы, что пелена была в глазах больного. Сразу встать на ноги не смог, постоял на коленях, блеванул дошиком и орешками, взглядом нашёл пулемёт с разбитой патронной коробкой (да, как так-то, только у Кастета новенькую выпросил?!), вытер кровь из носа, ушей, как мог, и по стеночке-по стеночке выбрался из-под моста.

Осмотрел себя, ощупал и понял, что легко отделался. Да, на груди словно гиппопотам потоптался и что-то застряло в нагрудной пластине броника, новый ботинок на правой ноге каши просит, контузия лёгкая, дезориентация… и всё. Даже странно. То ли граната была бракованная, то ли уже умер, но просто пока этого не понял. Шучу! Этот рассказ не о зомби.

Выстрелов было не слышно, видно, ребята уже с нациками справились. Только какого лешего меня бросили? Ладно-ладно, припомню им это. Кричу своим:

— Каракатица! Ёж! Слесарь! Какого хера вы…

И тут вижу, что вокруг всё изменилось. Я даже башкой помотал, отчего меня снова затошнило. Нет ни трёхэтажки с советским лозунгом и гранатомётчиками, ни асфальтированной дороги сразу за мостом направо, нет вдалеке группы брошенных зданий с выбитыми окнами и следами пожара. А самое главное — мост позади меня не железобетонный, а деревянный. Переброшенный через насыпь. И старее поповой собаки. Ребят тоже не было.

— Что за фигня? — почесал в затылке под шлемом я, и в этот момент что-то привлекло моё внимание. Что-то вдалеке, именно там, где раньше были брошенные дома.

Присмотревшись, я даже дышать перестал. Недолго думая, тут же вскарабкался на ветхий мост и начал изучать окрестности уже через оптический прицел пулемёта. И вижу — нет, не показалось. По дороге в мою сторону двигалась колонна гражданских в каком-то тряпье. Человек двести. В основном женщины и дети. Было ещё с десяток стариков, совсем дряхлых, им помогали идти молодые. Так вот, колонну эту сопровождали нацики. Натуральные! В шлемах времён Второй мировой войны, в кителях цвета feldgrau, поголовно вооружённые винтовками «Маузер 98k» и пистолетами-пулемётами МР-40. Справедливости ради нужно сказать, что последних была немного. Позади колонны ехал кабриолет в сопровождении парочки мотоциклов с пулемётчиками, в котором сидел худой офицер в фуражке с лаковым козырьком с Железным крестом на груди. Сюр какой-то!

Я сначала подумал, местные нацики куражатся, форму напялили, каски, маскарад устроили, издеваются (в принципе, эти клоуны на всё способны), но откуда у них столько раритетного оружия? Потом подумал — кино снимают? Это всё от контузии. Стас, какое нахер кино? Вокруг фронт, «птички», снайперы, минные поля. Операторов что-то тоже видно не было. Зато люди выглядели измождёнными, бледными и еле-еле шевелили ногами.

Я себя ущипнул. Раз-другой, третий. Больно, но наваждение не прошло. Каракатица, Ёж, Слесарь не появились, доктор в палате и крики медсестры: «Мы его теряем», — тоже. Мои волосы под шлемом встали дыбом, дырочка ануса предательски сжалась. Тогда я без затей впился зубами в кулак. До крови. И снова ничего. Тут ещё правая нога моя намокла. Посмотрев на неё через плечо, я увидел, что повреждённым ботинком лежу в небольшой лужице, и понял — не сплю. Такой реалистичной иллюзии, сна, просто быть не может.

«Да не может быть такого! Неужели я как какой-нибудь попаданец из дешёвых романчиков попал в прошлое?» — думал я, продолжая наблюдать за людьми и немцами, проходящими мимо и не замечавшими меня.

Что тут в 1941-1942 году было? Пылал Донбасс. Единственное, что помню. Чиж, пару месяцев назад подорвавшийся на мине, был местным, что-то такое рассказывал. Но я слушал невнимательно. Болван! В школе историю учить надо было, а не записки Таньке Ефимовой на уроках писать.

Колонна с людьми и охраной направлялась прямо в поле. В степь. Я сначала думал, они повернут и пойдут по разбитой грузовиками дороге, но нет, они как лемминги шли прямо в поле. От любопытства я на карачках последовал за ними по насыпи. Вскоре пришлось с неё слезть и красться параллельно колонне по влажной земле. Прямо при мне мальчишка лет восьми потерял сандалик (земля просто засосала его), оставшись босой на одну ногу.

Минут через двадцать мы упёрлись в ров, который копали мужчины и подростки. Их десятка четыре было. Такие же измождённые и бледные, как люди из колонны.

Худой немец вылез из машины, надел на свою плешивую голову фуражку и что-то крикнул охранявшим мужчин часовым. Те быстро заставили работников прекратить работу и бросить лопаты.

Какое-то время женщины и дети из колонны смотрели на своих мужчин. То, что они были знакомы, у меня лично никаких сомнений не возникало. Кто-то заплакал, другие немедленно подхватили, закричали дети, мужики бросились навстречу любимым, родным, и вот уже многоголосый хор, казалось, заполнил степь.

Нацистский офицер поморщился и, достав из кобуры на боку «Люгер», сделал два выстрела в воздух. Все замолчали, и солдаты прикладами винтовок и пинками согнали людей ко рву.

И тут я понял, что эти немцы из прошлого сейчас их просто расстреляют и в этот самый ров без затей покидают. Ууу, СУКИ! Ничего за восемьдесят лет не изменилось.

В общем, я даже не особо помню, как вскочил с земли и бросился искать позицию для стрельбы. Так, как я бежал тогда, я раньше никогда ещё не бегал. Слава богу, на глаза мне попался небольшой, покрытый короткой травкой холмик, с которого я и начал строчить короткими и длинными очередями из своего «Печенега». Строчил и думал: «Вдруг кто-то из людей, приговорённых к смерти, в будущем изобретёт лекарство против рака. Вернусь домой, а бабушка Дуся живая-здоровая. Скажет: «Стас, чего ж ты разгильдяй, весь в грязи по уши? А ещё прапорщик!». Не иначе, и это всё контузия.

Дострелялся я до железки. Лента в 250 патронов, угу. В общем, пулемётчик я неплохой, даже местами хороший. Враг был уничтожен, а я бросился к присевшим на землю и закрывшим головы руками людям. Кто-то прижимал к себе детей, подруг, жён. Малыши хныкали.

— Чего вы замерли? — заорал я. — Уходите, пока никто не приехал!

Люди изумлённо разглядывали меня, даже не думая двигаться с места. «Да чего они тупят?» — с раздражением сначала подумал я, а потом сообразил. Выгляжу я для них словно космонавт. Или словно враг. Недолго думая, я сорвал с плеча шеврон с забавной надписью: «Если не мы, то не мы» и вытащил из нагрудного кармана куртки новенький, недавно заказанный — красный прямоугольник Знамени Победы с серпом и молотом. Порвав плёнку зубами, я припечатал шеврон к плечу и показал его людям.

— Я свой! Спецотряд НКВД! Ясно? Надо уходить!

Уж не знаю, был ли в реале такой отряд, я же на истории с Танькой Ефимовой переписывался, но какое-никакое понимание в глазах людей я заметил.

Люди смотрели на меня с опаской и удивлением одновременно. Они смотрели, а где-то вдалеке затарахтел немецкий мотоцикл.

— ЗА МНОЙ! — заорал я и подхватил на руки первую попавшуюся русоволосую, курносую девчонку лет шести.

Смешная такая, в красном платье с двумя косичками. В одну был заплетён синий бантик, а в другую бинт. В кулачке девчонка что-то держала. Вот только что — разглядывать мне было некогда.

«Печенег» шлёпал по спине и ягодицам, а я бежал к насыпи от рычания мотоцикла. Люди сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее пошли за мной.

— Дядя, а вы кто? — по щёчкам малышки были рассыпаны веснушки.

— Я Стас. Я солдат.

— Дядя Стас, а вы наш солдат?

Неожиданно я почувствовал, что девчонка напряглась, сжалась в моих, и понял, что ей страшно.

— Конечно, ваш, — постарался добродушно улыбнуться я, ругая себя за чёрствость и тупость последними словами.

— Дядя Стас, а вы советский солдат?

— Советский.

— А форма почему такая странная? Я советских солдат видела, но таких никогда.

— А я особенный, — вспомнив своего командира роты, я как можно ласковее добавил: — Я Благининский.

— А! — наморщила лобик девчонка, будто что-то реально поняла.

Почти сразу я почувствовал, что отношение малышки ко мне изменилось, она расслабилась и даже обняла меня горячей рукой за плечо.

Все вместе мы добрались до насыпи и, найдя более-менее удобное место, начали подниматься по ней. Оставив девочку наверху, я спустился вниз и начал помогать женщинам и старикам. Задолбался, руки загудели, и начал командовать. Выстроил в линию сверху вниз мужчин и подростков, и тогда дело пошло. Девчонка с косичками во все глаза смотрела на меня и покрикивала на замешкавшихся, торопя их.

Мотоцикл с парочкой немцев, прыгая по ухабам, выкатился к насыпи как раз в тот момент, когда вверх поднимались последние люди.

— ЛОЖИСЬ! — заорал гражданским я, и, опустив руку в брезентовую сумку на правом боку, подцепил за самодельный крючок из проволоки ленту на 250 патронов. Затем привычно повернул рукоятку пулемёта влево, раскрыл крышку ствольной коробки, положил ленту на основание приёмника так, чтобы первый патрон закраиной дна гильзы зашёл за зацепы извлекателя, а лента не имела перекоса, закрыл крышку ствольной коробки, потянул за рукоятку перезаряжания затворную раму назад до отказа, поставив её на боевой взвод, с лязгом двинул рукоятку перезаряжания вперёд до отказа и, плюхнувшись на задницу, открыл огонь.

Немецкий пулемётчик в люльке из своего MG-34 успел сделать только один выстрел, прежде чем я засадил короткую очередь ему в грудь и шею. Водитель мотоцикла испуганно втянул голову в плечи и, убираясь восвояси, дал газу, продрифтовав по степи и нарисовав колёсами ровный полукруг.

Люди, распластавшиеся на земле, и те, что выглядывали из-за насыпи, облегчённо вздохнули, но я только нахмурился.

— Они вернутся, и не одни.

И снова, схватив девчонку в красном платьице и с косичками на руки, я бежал вперёд, задавая темп остальным. Куда — не знаю. Подальше от немцев. Я вдруг понял, что перестал удивляться своему положению. Великая Отечественная война, сорок первый год, прошлое? Ну и что? Бывает. Мне было некогда удивляться, охать, ахать, почему-то важно было спасти этих людей.

Вот только как бежать, если все устали, а старики вообще готовы были просто сесть на землю и умереть.

Машенька, так звали девочку, лопая «Сникерс» с миндалём, рассказала мне, что все бредущие за нами люди, и она в том числе, почти неделю сидели взаперти в бывших железнодорожных мастерских. Узловую станцию разбомбили, а мастерские остались. Именно там немцы устроили тюрьму для местных. Приехавший накануне важный офицер долго ругался на своих подчинённых, а утром все заключённые своим ходом отправились под конвоем в степь. Так же я узнал, что мама Машеньки погибла во время бомбёжки, а дедушка её живёт далеко… в Киеве. «Удивительно мужественный ребёнок», — думал я, и в глазу у меня что-то защипало. Тёплая щёчка девочки прильнула к моей небритой щеке, и, наверное, её даже кололо, но малышка ничего не говорила и прижималась ещё крепче.

Нагнали нас прямо во время переправы через новую насыпь. Только эта была старая и заросшая травой. Проводив взглядом уходящих людей, я лёг на землю и упёр приклад пулемёта в плечо. К нам по степи летело два мотоцикла, и, о радость… заполненный немцами до отказа грузовик.

Позади кашлянули, и я увидел Машеньку, теребившую край своего красного платьица.

— Немедленно уходи отсюда! — рыкнул я на девчонку. — Я их задержу!

— Я никуда не пойду, дядя Стас!

— В смысле не пойдёшь? — возмутился я.

— Я не хочу больше никого терять.

— Погибнешь!

— Мне всё равно.

— Ну нет! — поднявшись на ноги, я схватил в охапку девчонку и начал спускать её с другой стороны насыпи. — ТЫ не погибнешь! Война скоро закончится, и жить будете. Хорошо жить будете. Вы, главное, Сталина берегите, Хрущёва не слушайте и Горбачёва не выбирайте! Запомнила?

Машенька, удивлённо выпучив глаза, уставилась на меня и закивала. По щекам девчонки текли крупные слёзы.

— Дядя Стас, а когда закончится война?

— Девятого мая 1945 года, — сказал я, погладив её по голове. — Тьфу! Восьмого мая! Девятого праздник будете праздновать!

— А откуда вы это знаете? — еле-еле слышно, прикусив губу, спросила она.

— Потому что я из будущего, — присел на корточки перед Машей я. — Из 2025 года! Веришь?

В ответ она только кивнула острым подбородком. Обняв девчонку, я подтолкнул её к группе удаляющихся людей.

— Иди!

Машенька кивнула, вытерла кулачком слёзы, а когда разжала пальчики, я увидел в ладони деревянную матрёшку. Раскрыв её, она вытащила изнутри матрёшку поменьше, а ту, что больше, положила в мою руку.

— Дядя Стас, обещайте, что отдадите её мне… когда-нибудь потом.

— Обещаю! — соврал я, хватаясь за пучки травы на склоне насыпи и карабкаясь наверх.

Простая деревянная матрёшка заняла место в одном из нагрудных карманов моего разгрузочного жилета.

Что было дальше? — спросите вы. А дальше я стрелял. Стрелял как никогда, потому что никто из этих гадов не должен был последовать за спасёнными мною людьми и Машенькой. Да и про вакцину от рака я не забывал…

* * *

— ВОТ ЭТО НОМЕР! — открыв глаза, хрипло произнёс я, разглядывая белый потолок над головой и белую простынь на мне. Из левой руки моей торчала иголка с трубкой, тянущейся к капельнице.

Во рту было сухо, но в целом мертвецом я себя совсем не ощущал. За окном мимо промчался бронеавтомобиль «Тигр» со знаком «V» на двери. Это что же, значит, я не умер, да ещё и к себе вернулся?

— Вот это номер! — откашлявшись, зачем-то повторил я.

— Ты чуть не помер! — зарифмовав стишком, произнесли слева, и я увидел высокую симпатичную девушку с серыми глазами в белом медицинском халате, наброшенном на флисовый мультик. Между прочим, у неё были рыжие волосы и короткие аккуратные ноготки на пальчиках.

— Ты кто? — промямлил я. — То есть, кхм, простите… вы кто? — тут же исправился я.

— Стас, я Настя.

Вот и познакомились. Её имя мне ничего не говорило, зато я ясно вспомнил, как отстрелял из «Печенега» сначала 250 патронов, красиво положив немцев из грузовика, а затем короткую ленту в 100 штук. Пару раз в меня попало, но не смертельно: в левую ногу и в правое плечо. Когда БК закончился, врагов осталось максимум двое. Вот они, твари, меня гранатами-то и закидали. Я и сейчас чувствовал ту жгучую боль и слабость, стремительно потянувшую меня на дно тёмного, душного колодца беспамятства.

— Вы та девушка, что меня спасла? Огромное вам спасибо. А вы не видели матрёшку? — неожиданно сменил тему я, только сейчас сообразив, что лежу под простыней совсем голым. — Она была у меня в нагрудном кармане разгрузочного жилета…

Девушка, странно улыбнувшись, присела ко мне на кровать (тут я покраснел как помидор) и поставила на прикроватную тумбочку, рядом с гранёным стаканом дымящегося чая, мою матрёшку.

Прямо груз с плеч свалился. Фух! Слава богу, не потерял, не сломал.

И тут на тумбочку у кровати встала точно такая же матрёшка, но не моя, другая, поменьше.

Взяв обе игрушки, я раскрыл свою и вставил внутрь маленькую. Подходила идеально.

— Н-не понял, — поднял глаза на девушку я.

Та снова улыбнувшись положила горячую руку мне на плечо.

— Девочка, которую ты спас, Стас, была моей бабушкой.

— КЕМ? — я даже на кровати сел, сморщившись от боли.

— Осторожно! — вернула меня на место Настя. — Меньщиков Владимир Анатольевич тебя четыре часа собирал! Я сейчас тебе всё расскажу, мой путешественник во времени. Я ждала тебя больше двадцати лет.

От «мой путешественник во времени» мне стало на душе светло и хорошо. Хотя какой я нафиг путешественник? Путешественник знает куда идёт, а я обыкновенный потеряшка-заблудяшка. В руках оказался сладкий чай, и я с облегчением сделал пару обжигающих глотков. Вкусный, ммм! Повернув голову к тумбочке я увидел жёлтую коробочку с мужиком в чалме сидевшем на слоне. В чае я знаток. Хороший обожаю. Не такая упаковка как на Озоне. Никогда такую раньше не видел.

— Моя бабушка Мария Ивановна Подгорбунских — военный хирург, умерла в 2023 году. Все наши знакомые её считали странной, даже моя мама, её дочь. А всё из-за того, что бабушка всем рассказывала, что в детстве, в шесть лет, её спас солдат из будущего.

— Офигеть! — выдохнул я, снова прикладываясь к вкусному чаю. — А сколько ей было лет, когда она умерла?

— Почти восемьдесят девять.

Я ясно вспомнил курносую девчонку с косичками в красном платье. На моей щеке до сих пор осталось тепло её щёчки.

Настя же тем временем продолжила:

— Впрочем, смеялись над бабушкой недолго. Она первая предсказала день победы над немцами, сказала, что Горбачёв развалит СССР, а потом предсказала войну здесь. Мне было десять. Как-то мы с бабушкой смотрели телевизор, и там показывали выставку вооружения: наши солдаты, бронежилеты, шлемы. Бабуля что-то увидела там и так возбудилась. Мы с мамой её успокоить не могли. А на следующий день она рассказала мне про тебя, Стас. Рассказала, где я смогу тебя найти в 2025 году, велела мне идти учиться на врача и как только здесь начнётся война, начать тебя искать. Странно, но я ей сразу поверила.

— Но как ты меня нашла? — удивился я. — Здесь же уйма народу?

— Ты что, забыл? — звонко рассмеялась Настя, отчего у неё на щеках появились милые ямочки. — Ты же сказал моей бабушке, что не простой солдат, а…

— …а Благининский! — произнёс вместе с Настей вслух я.

— Мне надо было просто проверить всех командиров здесь в 2025 году. Это оказалось не так сложно, как ты думаешь. А потом — дело техники. Взяла лекарства на все случаи жизни, инструменты, приготовила волокуши, даже с местным бойцом договорилась, чтобы он провёл меня туда, где ты должен погибнуть. За эти три года на этой старой насыпи я побывала четыре раза. Один раз с нашими разведчиками, когда территория была ещё под контролем нацистов. Стас, бабушка велела передать, что благодарна тебе за спасение. И все выжившие тебе тоже благодарны. Слышишь?

От Настиных слов в глазах снова предательски защипало. Стыдясь этого, я снова открыл матрёшку и заглянул внутрь, будто опасаясь, что маленькая деревянная игрушка внутри исчезла, но нет, всё было на месте. «Отдал», — мысленно произнёс я, вспоминая шестилетку, прощавшуюся со мной у насыпи, сжал матрёшку в кулаке и поцеловал горячую руку моей спасительницы. Они были такие же горячие, как у Машеньки.

— Насть?

— Что? — молодая женщина придвинулась ко мне ещё ближе. От неё вкусно пахло духами, лимоном и какими-то лекарствами.

— Слушай… скажи, а лекарство от рака изобрели?

Появился канал в телеграме там выкладывать рассказы буду рандомно всех приглашаю.

Страничка ВК здесь

Ссылка на литрес здесь

Канал на дзене здесь

Начальник Восьмого нью-йоркского полицейского участка капитан Адам Дженкинс замер возле «зеркала Гезелла» разглядывая молодую девушку-блондинку за столом в допросной. Сейчас, с мешками под глазами, побитыми сединой бакенбардами, он был похож на старого енота. На старого, растрёпанного, раздражённого енота.

Допрос по ту сторону зеркала вёл детектив Шон Райт - головастый парень, работающий у них уже шестой год.

- Представьтесь.

- Меня зовут Елена Гусева. Двадцать семь лет. Нет, двадцать семь завтра. Пока двадцать шесть. Я проживаю по адресу Фордхэм-роуд 23, квартира 214.

Девушка так была похожа на покойную дочь капитана. Только у его Регины глаза были не стального серого цвета, как у Гусевой, а зелёные. В остальном их даже, наверное, можно было бы перепутать. Разве, что русская вела себя более уверенно.

- Где вы работаете? – почесал переносицу карандашом Райт заглядывая в протокол на столе.

- Я секретарь в Амторге. Советско-американской компании «Amtorg Trading Corporation». Адрес Пятое авеню 261.

- Русская?

- Русская.

Дверь кабинета открылась и внутрь с кружкой дымящегося кофе проскользнул Дерек Стюарт – молоденький детектив, перешедший к ним из Департамента шерифа. Старательный, но зелёный. Вечно что-то да напутает.

- Ваш кофе, капитан! - протянул капитану кружку парень. - Как вы любите с молоком и сахаром.

Дженкинс только глубоко вздохнул, но протянутую кружку всё-таки взял:

- Ты всё опять напутал, Дерек. Я пью без молока и без сахара. Так как ты сделал пьёт мой заместитель О’Доэрти.

Надо было видеть реакцию Стюарта. Он покраснел до корней волос и вжал голову в плечи будто ожидая удара. Раскаянию не было придела.

- Простите капитан! Я сейчас быстро…

- Не надо, - остановил его Дженкинс, делая большой глоток из кружки. - Выпью.

Допрос же тем временем продолжился.

- Вы знали, что ваш сосед Симан Шепсс ювелир?

- Нет, - тряхнула гривой светлых волос Гусева.

- Вы дружите со своими соседями?

- Я бы так не сказала.

- А как бы сказали? – Райт не мигая уставился на девушку склонив голову к правому плечу.

- Как-то я помогла миссис Шепсс поднять коляску с дочерью на крыльцо, - тоже не мигая ответила русская забросив ногу на ногу и покачав лаковой туфлей на каблучке.

- Всё?

- Всё.

- Ну что ж. Расскажите о том, что произошло.

- В семь двенадцать я вернулась домой…

- Как точно вы запомнили время, - перебил Гусеву детектив сделав в блокноте пометку.

- Часы висят у меня в прихожей прямо напротив входной двери. Когда я включаю свет я всегда смотрю на них.

- Продолжайте.

- Было ещё кое-что… поднимаясь в подъезде по лестнице я услышала подозрительный вопль в квартире Шепссов. Я прислушалась, но было тихо. Я зашла к себе в квартиру, сняла плащ, шляпку, поставила сумку на стул. И за стеной закричала миссис Шепсс.

Капитан Дженкинс вынул из подмышки папку с только что напечатанными фотографиями с места происшествия и внимательно рассмотрел их. Распахнутая дверь, коридор, перевёрнутый стул, коричневый шарф на полу, женская сумочка, и три трупа. Знакомые лица. Банда опытных налётчиков из Южного Бронкса.

- Вы уверены. Что слышали голос миссис Шепсс? Это точно была она?

- Да, я узнала её голос.

- У вас такой хороший слух?

- Хороший слух и тонкие стены, - серые глаза русской блеснули.

- Ладно. И что дальше?

- Женщина кричала: «Только не трогайте ребёнка!» Я тут же открыла дверь вышла на площадку и затарабанила в дверь их квартиры.

- Затара… что сделала?

- Затарабанила. Громко постучала.

- А! Понятно, - Райт снова что-то записал на в папке.

- Я кричала через дверь, спрашивала как у них дела, не случилось ли что-нибудь. Потом я расслышала сдавленный писк и громкий шёпот мужчины. Тогда я закричала, что вызываю полицию.

- Что конкретно вы закричали? – детектив подался вперёд, зависнув над столом.

- «ВСЁ, Я ВЫЗЫВАЮ ПОЛИЦИЮ». Именно такие слова я прокричала.

- И что произошло?

- Дверь с хлопком распахнулась и в подъезд вылез высокий мужчина. Настоящий гигант. Он взмахнул ножом пытаясь попасть в меня, но нож вонзился в мою дверь и застрял.

Капитан Дженкинс посмотрел на фотографию с повреждённой ножом дверью. Стюарт тоже во все глаза разглядывал картинку через его плечо.

- Как вы увернулись?

- Мне повезло, - Гусева смахнула на пол пылинку с чёрной юбки обтягивающей её бёдра. - Я просто сделала два шага назад.

- Удивительно.

- Сама в шоке.

- А потом?

- Я отступила в свою квартиру. Наверное, я немного запаниковала потому что задела выключатель, свет погас, я перевернула стул с сумочкой и шарфом, из сумочки выпал мой пистолет…

- Вы носите оружие?

- Да, ношу для самозащиты. Поздно возвращаюсь с работы домой. Мало ли что.

- Разумн, - кивнул Райт перелистнув страничку в папке. – А! У вас Бэби Браунинг?

- Да. FN Baby Browning.

- Так-так-так. Значит из сумочки выпал пистолет, и вы… - вернул к допросу русскую Райт.

- И я поняла. Что это мой шанс. Я схватила его и сделала три выстрела по ворвавшимся в мою квартиру преступникам.

- И уложили всех троих?

Русская пожала плечами и одновременно развела руки в стороны.

- А где вы учились стрелять? – Райт захлопнул папку и отодвинул её в сторону.

- Я дочь офицера. Меня учил папа в детстве.

В этот момент капитан Дженкинс просто взял и постучал в стекло привлекая тем самым внимание детектива. Райт тут же подхватил папку и метнулся к выходу. Капитан же повернулся к стоявшему рядом молча Стюарту.

- Что сказал Мёленбелт? Результаты экспертизы готовы, причина смерти наших налётчиков?

- Причина смерти огнестрельное ранение, - тут же отрапортовал новичок.

- У всех трёх?

- Да. Паркеру пуля угодила в левый глаз и повредила мозг, Хьюзу в шею, он истёк кровью до прибытия «скорой помощи». А Беннету… Беннет поймал свинец ртом.

- Тоже насмерть?

- Он же два метра, а девчонка на две головы ниже. Пуля снизу… и тоже в мозги.

- Ясно.

Дверь снова открылась и в покрытый сумраком кабинет протиснулся Райт. Некоторое время он стоял молча, а потом спрятав руки в карманы брюк сказал:

- Капитан, вряд ли она врёт. Просто повезло девчонке у Паркера и Хьюза были револьверы у Беннета нож.

- Босс, а Беннет, между прочим, в розыске и за него даже награда назначена, - тут же добавил Стюарт подтянув вверх и так короткие брюки (костюм этот ему родители явно покупали ещё на выпускной). - Повезло нам закроем к Рождеству розыскную карточку.

Ещё раз пересмотрев фотографии, взглянув на изъятый пистолет, гильзы в отдельном пакетике, капитан Дженкинс повернулся к русской и какое-то время просто смотрел на неё через стекло.

- Босс? – вернул его в реальность Райт.

- Отпускайте её. Самооборона. Шепссам повезло, что у них такая соседка. А вот нагрянули бы грабители часом раньше и разбитым лицом, порезом на ноге и испугом они бы не отделались.

- Да сэр!

* * *

Накинув на плечи новое кашемировое пальто, капитан запер свой кабинет и неторопливо направился к выходу из участка. Кивнув Уильямсу - начальнику ночной смены и проследив как парочка постовых затаскивает в подвал пьяного оболтуса избившего продавца в магазине, Дженкинс вышел на крыльцо.

Снаружи было морозно с неба летел не то снег, не то дождь. Подняв воротник пальто, он решил не забирать свою машину, а пройтись до дома пешком. Благо здесь было недалеко.

Шаги отмерявшие метры помогали размышлять. На ходу капитану Адаму Дженкинсу всегда лучше думалось. Повезло? Ха! Как же! Дженкинс работал в полиции тридцать лет, да и жил немало и в такое везение не верил. Девчонка не так проста, как хочет казаться. В Европе вот-вот разразится война, немцы со своим Гитлером словно с ума сошли, русские через торговлю заводят связи, а может быть и агентуру по всему миру. «Амторг» этот ни что иное как шпионские игры. Три выстрела из маломощного пистолета, который и череп то не пробьёт. Пугач! А в итоге три трупа. Выстрелы точные, быстрые. В тёмном коридоре, по вооружённым противникам. По настоящим головорезам. Почему они не открыли огонь в ответ? Да Хьюз всегда не задумываясь палил во всё что можно. В прошлом году он ранил Суини и Малковича. Оба провалялись месяц в госпитале. Не стрелял потому что не успели. Она уложила их как в тире. Погасший свет, стул в коридоре, чтобы замедлить преступников, всё было сделано специально. Русская разыграла всё как по нотам. Её готовили к таким ситуациям.

Прошедшая мимо молодая девушка неожиданно напомнила капитану Регину. И со спины похожа и сбоку и пальто такое же только красное. Грусть снова навалилась на Дженкинса. Грусть заставлявшая его старое сердце сжиматься.

На перекрёстке Дженкинс неожиданно столкнулся с русской. Он почти врезался в неё. Та проследила за его внимательным взглядом и даже не подумала опустить глаза или смешаться.

Облизав кончиком языка потрескавшиеся губы, капитан произнёс:

- Мисс Гусева, я капитан Дженкинс. Мои люди недавно допрашивали вас. Я принял решение отпустить вас так как не нашёл в ваших действиях состава преступления.

- Спасибо, - девушка присела в милом книксене.

- Мисс Гусева, а можно вопрос?

- Конечно.

Облачко пара вырвалось изо рта девушки и растворилось над головой.

- Вы хладнокровно расстреляли трёх вооружённых грабителей… - начал Дженкинс, сделав шаг вперёд.

- Я спасала свою жизнь, - блеснула серыми глазами Елена.

- Допустим. Потом вы вызвали полицию и «скорую помощь», оказали помощь супруге Шепсса… Кстати, вы великолепно перевязали её я разговаривал с врачом в больнице так вот они оставили всё как есть. Вы оказали помощь Глории Шепсс, но не раненому в шею человеку…

- Ранение в шею тяжелее. У меня нет таких навыков.

- Но вы же могли попытаться? – сделал ещё один шаг вперёд капитан полиции. - Он какое-то время ещё был жив. Вы даже не попробовали. На вашей белой блузке не было следов крови… вы не замарались.

- Что не так, капитан? – взгляд девушки неожиданно стал серьёзным и из лёгкого, обаятельного превратился в тяжёлый. В уголках глаз её появились глубокие, ранее не заметные морщинки.

- Всё так, - шмыгнул носом Дженкинс. – К вам мисс Гусева претензий нет. Просто убить, стрелять в людей нелегко…

- А я по людям и не стреляла, - по-деловому заявила русская.

А затем она замерла на месте, изменилась лицом и неожиданно расхохоталась.

- Что такое? – удивился капитан Дженкинс, проведя рукой по лицу. -–Я чем-то замарался?

- Да нет же, - снова обаятельно улыбнулась русская будто и не смотрела на него сейчас совсем иначе. - Капитан, а вам никто не говорил, что вы похожи на старого енота? На старого, растрёпанного, раздражённого енота? Только ради бога не обижайтесь.

- Говорили, - совсем не обиделся Дженкинс и в сердце его защемило. - Мне так говорила дочь.

В этот момент он почему-то мучительно сильно захотел рассказать этой незнакомой молодой женщине о смерти Регины. О том, как она три года назад возвращалась домой с курсов с подарком для отца и как её сбил заснувший за рулём водитель. Не негодяй, нет, работяга. Почти тридцать лет безупречного стажа за рулём. Просто устал, торопился из рейса к своей семье и заснул. Никто не виноват. Закрытый гроб и подарки под ёлкой, которые никто и никогда не откроет Он хотел рассказать, но не стал.

Гусева же будто прочитала мысли капитана. Сама сделав к нему шаг, она тихо, но так что он расслышал каждое слово, произнесла:

- Пока мы их помним, они всегда с нами. Вот только им не нравится, когда мы вспоминаем их и грустим. Им больше нравится, когда мы улыбаемся. Помните это капитан!

Горячие пальцы русской коснулись запястья Дженкинса, и будто произошло чудо: тепло поползло вверх по руке и приятно разлилось в груди, напрочь изгоняя тяжесть сковывавшую последние три года сердце.

Гусева воспользовалась светофором и перешла через дорогу, а капитан Дженкинс так и остался стоять, провожая взглядом странную русскую…

Появился канал в телеграме там выкладывать рассказы буду рандомно всех приглашаю.

Страничка ВК здесь

Ссылка на литрес здесь

Канал на дзене здесь

«ДОСТУП РАЗРЕШЁН. РАДЫ ВИДЕТЬ ВАС, КАМЕР-ПОЛКОВНИК», - произнёс механический голос искусственного интеллекта, отвечающего за безопасность. Двери в пустующий по ночам Красный зал распахнулись, пропуская внутрь рослого, широкоплечего, симпатичного мужчину в синем френче военного образца без опознавательных знаков и в брюках такого же цвета, заправленных в крез-сапоги. На вид посетителю было около пятидесяти (на самом деле, конечно, больше), на лице несколько мелких, но глубоких шрамов. Он двигался быстро и кажется был чем-то взволнован, по крайней мере привычная ухмылка с губ куда-то слетела. А ведь она никогда не покидала Минина. Даже в бою.

Остановившись в центре идеально круглого зала красного цвета (этот оттенок ещё называли Кардинал) без каких-либо предметов мебели и приборов, камер-полковник сложил руки за спиной и громко произнёс:

- Люда! Что там с поисками Мало-помалу? Напали на след?

В ответ из-под потолка, из стен и кажется из-под пола, раздался живой приятный женский голос:

- Зачем, чтобы поговорить со мной, надо было приходить сюда? Подниматься на пятидесятый этаж… мог бы разговаривать со мной через наушник. Хотя бы в туалете.

Последнюю фразу женщина произнесла с нотками сарказма.

- Смешно. Ха-ха. Не хочу, чтобы о побеге Кости кто-то знал. Нам нужно разыскать его до того, как Андрей и Юля вернутся на Коперник-3.

- Ясно всё с тобой Минин, жены боишься, - захихикал голос.

- Вот ещё, - совершенно спокойно и без обиды парировал Анатолий щёлкая пальцами и наблюдая как в ответ из красного пола появляется кресло, стол (точно такого же красного цвета), а на столе рюмка хорошего коньяка, которую он тут же опрокинул внутрь. – Никого я не боюсь. Но зачем лишний раз беспокоить посторонних из-за глупости мальчишки.

- Она глава Комитета. Она знает. И мы тут все одна семья. И хочу напомнить, что твой крестник, и сын статс-полковника Куницына, самовольно покинул планету, не поставив в известность об этом своего непосредственного командира полковника Пляшкевича.

- Пока о его побеге знают только трое: Пляшкевич, Баранов и я.

- Четверо, Минин! – возразила женщина.

- Хорошо, четверо, - забросил ногу на ногу камер-полковник и провёл рукой по сапогу. – Слушай Людмила, а ты могла бы ко мне обращаться как-нибудь по-другому… ну там камер-полковник или Анатолий Павлович? Чего ты всё время фамильярничаешь?

- Не дождёшься!

- Почему это? – подпрыгнул на месте Минин.

- А потому что, во-первых, я хоть и не имею живого тела всё-таки формально жива. Если хочешь покорности могу соединить тебя с ИИ. Переключить тебя на Шапошникова?

- Нет, - помотал головой камер-полковник из-за чего светлая чёлка спала на глаза. – Он юмора не понимает, с ним скучно.

- Ну и всё тогда. Не жалуйся. Он похож на тебя больше чем на родного отца. Стоит ли удивляться, что выбрасывает такие коленца…

Минин понял, что говорили они про Константина.

- А второе?

- О чём ты?

- Ты сказала, во-первых, значит должно быть и, во-вторых.

- А! Вот ты про что. А во-вторых, мы с тобой подельники и значит я могу обращаться к тебе неформально.

- Какие ещё подельники? – подозрительно сощурил глаза Минин и покрутил головой вокруг будто пытаясь встретиться глазами с давно покойной женой гвардии полковника Бестужева превращённой благодаря технологиям фобосов в нечто похожее на продвинутый ИИ только намного более мощный и с непростым характером.

- А кто прикрывал вас с Максимовым, Петровой и Каврени когда вы браконьерничили на территории Конфедерации?

- В смысле браконьерничали? Мы пару рыбок поймали и всё!

- Пара рыбок и каждая размером с тонну с копейками.

- Я не виноват, что голубой лосось водится только на Эгиде. Зато какая вкуснятина… - улыбнулся вспомнив прошлогоднее путешествие камер-полковник.

- Эта рыбалка могла закончится международным инцидентом. Ведь если бы я дистанционно не вырубила пограничный эсминец Конфедерации ваши безбашенные доваторцы просто к чертям взорвали бы его.

- А нечего останавливать корабль с Коперника-3.

- На нём не было опознавательных знаков.

- Тогда… - что тогда Минин так и не придумал и махнув рукой откинулся на спинку кресла. – Ладно, проехали. Спасибо тебе. Зови меня как хочешь.

- Даже Толиком?

- Нет, так меня зовёт только супруга. НЕ НАГЛЕЙ! Так что у нас с поисками?

- Пока ничего утешительного. Я ищу его везде. Подключила наших агентов работающих в импернете, они подключили своих агентов и так далее. Константин Куницын - 26 лет, штабс-капитан, пилот шагохода, позывной - Мало-помалу сейчас самый разыскиваемый человек во вселенной. Как только он хоть где-то появится ты сразу об этом узнаешь… - произнесла Людмила и тут же без перехода, переключилась на другую тему: - Слушай, а зачем ты везде таскаешь с собой Максимова? Ему сто лет в обед…

- Кхм, он тоже любит рыбалку.

- Да не любит он рыбалку. Я тебе точно говорю. Он за десять лет ни разу не поинтересовался в сети рыболовными снастями и другим оборудованием, не посмотрел ни один ролик про рыбаков. Я проверяла.

- Правда?

- Правда.

- Ну, ему нравятся приключения.

- Нет, не нравятся. Он в последний раз четырнадцать раз повторил что будь всё проклято если он ещё раз куда-нибудь с вами полетит.

- Да это он только поначалу так говорил, - улыбнулся Минин. – А потом ничего, втянулся. Из гарпуна стрелял. Ему нравилось. Я тебе точно говорю… я его сто лет знаю.

* * *

АЛАГ - Альянс Латиноамериканских государств

Белена-2. Видигалис.

Запись переговоров неизвестных лиц перехваченная радионяней.

- Мало-помалу – Кролику.

- Слушаю.

- Я хакнул их. Система безопасности у них дырявая. Поиграл с настройками. Комиссар Де Ассис внутри здания. Сейчас в своём кабинете на втором этаже. Плюс тридцать три сотрудника полиции.

- …начинаем. Встречаемся у главного входа.

- Принял.

- Кролик – Мало-помалу.

- Слушаю.

- Ты не передумал? Подумай о последствиях…

- Я не передумал и не передумаю. Я с тобой до конца. Начинаем…

* * *

Высокий лысый мужчина в белом костюме, правый рукав которого был замаран свежими пятнами крови, улыбнулся мерзкой улыбкой, и протянул руки в наручниках сидевшему перед ним толстяку с в полицейской форме с жетоном на груди:

- Начальник! За что вы меня задержали?

Офицер посмотрел на робота-полицейского за спиной арестованного и спокойно произнёс:

- 2315R благодарю за службу. Можешь возвращаться на улицу и продолжить патрулирование.

- СЛУШАЮСЬ! – проскрипел робот и направился к выходу.

А офицер, скрипнув стулом, пододвинулся к арестованному поближе и громким шёпотом сказал:

- Лацерда, ты чего выпендриваешься? За что тебя схватили? Ты человека ножом ткнул! Забыл!

Палец толстяка указал на пятна крови, становившиеся всё больше и больше.

- Но он же живой, - блеснул золотым зубом арестованный.

- Он в реанимации, - всё так же шёпотом произнёс офицер.

- Отпусти меня Нобре и я всё решу с его роднёй, - глаза Лацерды потемнели. - Никакого заявления не будет.

- Уверен?

- Клянусь жизнью моей дочери.

- У тебя нет дочери.

- Где-то точно есть. И возможно не одна, - подмигнул офицеру арестованный мысленно уже представляя свою руку сжимающуюся на женском горле.

- Не смешно. Жена инженера настроена решительно. Вряд ли она заберёт заявление и откажется от свидетельских показаний. Она столько наговорила, что тебе двадцатка на рудниках обеспечена.

- Я же говорю я всё решу! – чуть более эмоционально произнёс Лацерда и сидевшие неподалёку люди обернулись к нему. - А если офицер Нобре подскажет мне адресок я решу всё ещё быстрее и буду ему благодарен.

Последнее предложение было сказано так тихо, что даже Нобре сидевший рядом, расслышал произнесённые слова с трудом.

- Как будешь благодарен? – спросил он, промокнув пот на лбу грязным замусоленным платком.

- Можно мне мой личный коммуникатор? – спросил арестованный указывая на ИЛК на другом краю стола.

- Держи.

Лацерда что-то понажимал на маленьком экранчике подушечкой пальца, а затем облизнув кончиком языка губы улыбнулся и сказал:

- Буду благодарен на сорок пять тысяч кредитов.

Офицера напротив это не слишком обрадовало, но и не расстроило.

- Добавь ещё десятку, и мы договоримся.

Лацерда с удивлением выпучил глаза на взяточника. Предложенная им сумма и так была достаточно серьёзной.

- Но в прошлом году это стоило сорок пять?

- Цены растут, - второй и третий подбородок офицера затрясся, - к тому же учти, инженер может умереть.

Офицер Нобре хотел сказать, что-то ещё, но в этот момент в полицейский участок зашли двое мужчин в накидках и масках в которых было принято встречать «Dia de Finados». Вот только до Дня мёртвых было ещё неделя.

Первый из вошедших остановился у двери и прислонился к стене, Второй - в фарфоровой маске-черепе, направился к ним. Лацерда, что-то без умолку болтал, но офицер Нобре его не слушал. Он не спускал взгляда с белой накидки-пончо и рука его медленно тянулась к кобуре на поясе.

Тем временем второй запрыгнул на стол сержанта Фагундеса и разведя руки в стороны весьма изящно и донельзя театрально поклонился смотрящим на него полицейским и гражданским. Низко-низко, почти сложившись пополам. Кто-то даже зааплодировал.

«Ложная тревога», - подумал офицер Нобре убирая руку от оружия и в этот момент тот пришелец что стоял у входа разбил защитное стекло панели пожарной сигнализации и нажал рычаг. Короткий звонок от которого заломило зубы, и двери, и окна, словно отбивая незатейливую мелодию захлопали опускавшимися стальными ставнями. Вот только сирена не сработала и распрыскиватели тоже.

- Что происходит?! – спросил кто-то, и в этот момент Второй пришелец сорвал с себя пончо и маску.

А под тряпками у него оказался визор, пластинчатый бронепанцирь и разгрузочный жилет, кармашки которого были заполнены магазинами. Вооружён он был пистолетом-пулемётом неизвестного образца.

Последнее что увидел офицер Нобре перед тем как тяжёлая пуля снесла ему половины головы — это то, что странная парочка открыла огонь по находящимся на первом этаже полицейским.

* * *

На первом этаже мы с Костей расстреляли двенадцать полицейских-оборотней. Как в тире. У меня не было к ним жалости. Они никого не пожалели. Их руки по локоть в крови, а то что они полицейские их вину только отягощает. Клятвопреступники. Полицейские же дают какую-то присягу?

Поймав в прицел коллиматорного прицела противника с автоматическим пистолетом, я выпустил по нему короткую очередь. То, что он прятался за стену не помогло. Кусок угла отлетел к чёрту, а сам стрелок вот он - лежит на полу истекает кровью. Этот «Трындец» отличная штука. Неужели у них на Копернике-3 всё оружие такое. Размером с пистолет-пулемёт, а стреляет винтовочными патронами. И как стреляет! Точность, кучность, скорострельность, удобство, всё прекрасно. Эргономика уровня бог!

Мало-помалу осторожно двинулся вперёд переступая через дрожащих от ужаса и лежащих на полу лицом вниз горожан.

Хакнутая система безопасности этой богадельни давала нам немало преимуществ. Визор показывал медицинский чипы внутри полицейских. В мёртвом теле чип работать переставал.

- Здесь трое раненых! – бросил в гарнитуру я.

Справа от меня за столом, что-то дёрнулось, я сделал два быстрых шага вперёд и наставил ствол на ползущего по полу плешивого полицейского оставляющего за собой кровавый след. Палец мой легко коснулся спускового крючка, и пуля угодила раненому в затылок.

- Поправка. Их двое.

Пара выстрелов из пистолета и визор показал, что первый этаж чист. Костя добил оставшихся. Зато в подвале, где находилась оружейка, было сразу восемь противников. Аншлаг.

Сменив магазины на полные, а полупустые спрятав в карман штанов на левом бедре, мы плечом к плечу двинулись к лестнице вниз.

Длинная очередь из штурмовой винтовки над нашей головой заставила нас разделится. Костя прильнул к правой стене я к левой.

Отпустив пистолет-пулемёт, тут же повисший на тактическом ремешке на груди, он достал осколочную гранату. Снизу стрелять стали уже трое. «Идиоты, зачем они тратят боеприпасы?» – подумал я, следуя примеру товарища и тоже снимая с пояса гранату. Нет цели, в кого они палят?

- Две секунды! – произнёс Костя одними губами.

Снизу стрелять стали ещё сильнее. Я выдернул чеку и отпустив спусковую скобу раскрыл ладонь. Одна, две! Пошла! Мы бросили гранаты вниз одновременно.

БАБАХ! - никакого тебе предупреждающего стука по ступеням. Эфки сдетонировали в воздухе нашпиговав осколками горе-стрелков.

Визор сразу показал минус четыре и одного раненого. Пока не рассеялся дым мы ринулись вперёд. Нам то что, у нас и дыхательные маски были. Каждый силуэт в полицейской форме становился мишенью. Гильзы поблёскивая, позвякивая сыпались на пол и вот уже перед нами семь трупов. Впереди открытая металлическая дверь оружейной комнаты и именно там засел последний противник.

Блям! – под ноги нам упала свето-шумовая граната.

Взорвалась она взорвалась. Но что толку? Клоун, мы же визорах. ВУАМ и фильтр от вспышки вовремя поставил, и чтобы мы не оглохли звук на мгновение отключил.

Наружу шустро выскочил здоровяк в бронепанцире с дробовиком. Пущенная Константином пуля угодила полицейскому точно в подбородок. Тот уронил дробовик, рухнул на колени, пытаясь удержать остатки лица и льющуюся кровь, и получил короткую очередь в грудь.

Сменив магазины, мы вернулись на первый этаж. Люди так и лежали лицом вниз. Вот и правильно так им безопаснее.

- Разделимся! - произнёс по внутренней связи Костя. - Ты по лестнице справа, я по лестнице слева. Встретимся у кабинета комиссара.

- Принял! – отозвался я и мы стартанули по ступеням вверх пока копы не сообразили устроить на площадке засаду. Вот тогда нам перебить их будет значительно сложнее.

И даже в этом случае сложностей хватало. Над головой у меня пролетела пуля, забухал дробовик, дробь которого оставляла в стенах огромные дыры. Несясь по коридору вперёд и качая маятник, чтобы в меня было сложно прицелится, я жал на спусковой крючок без перерыва. Поразил одного противника, второго, третьего. Рыбкой нырнул вперёд, прокатился по полу, сменил магазин, откатился и снова открыл огонь. Что-то обожгло бедро и я, увидев вспышку впереди, выдал в неё остатки магазина и перекатился в пустой кабинет.

Одни только столы и папки с пластмассовыми, прозрачными листами покрытыми буковками – протокола, объяснения и отчёты. Снова сменил магазин и посмотрел по визору, что раненых не оставил. Отлично. Костя вон тоже пятерых уже отправил в Ад.

КРАК! - стена справа треснула и через неё на меня ринулся двухметровый амбал с пожарным топором. Я поднял пистолет-пулемёт вверх, нажал на спусковой крючок и… ничего не произошло. Топор врезался в пол рядом со мной. В последний момент мне удалось отвести удар рукой в сторону. Оставив в покое пистолет-пулемёт, я вырвал из кобуры на боку свой «Разгильдяй» и выпустил из него длинную очередь прямо в бок нападавшего. Скорострельный пистолет просто порвал в клочья бронежилет вместе с кожей, мясом и рёбрами.

Захрипев здоровяк повалился на меня и в это мгновение сквозь дыру, которую он прорубил в стене, открыли частый огонь из пистолетов. Напрягшись, я положил убитого на себя используя в качестве щита. А сам пытался починить свой пистолет-пулемёт. Пули с противным чавканьем врезались в тело, а я, повернувшись боком (под этой тушей сделать это было нелегко) быстро отвёл затворную раму за рукоятку назад до отказа, а затем резко отпустил её. И ничего. Правое плечо моё обожгло, и я снова проделал тоже самое.

«Трындец» выдал длинную очередь, одна из гильз залетела мне в рукав куртки, но я ожога даже не почувствовал. Стрельба моя оказалась точной. Минус три.

Снова забухал дробовик в коридоре, но его заткнул пистолет-пулемёт Кости.

- Стёпа, ты как?

- Нормально, - кряхтя я пытался вылезти из-под трупа спину которого превратили в пудинг. – Налетели понимаешь со всех сторон, всем кроличья лапка на счастья понадобилась.

Кажется, шутку мою никто не оценил, но крепкая рука Кости подняла меня на ноги. Я видел, что он по-прежнему был собран и готов к решительным действиям.

- Впереди кабинет комиссара. Справа и слева там оставшиеся копы. Мало-помалу двигаемся вперёд и стараемся чтобы нас не убили до того, как сделаем дело.

Вколов себе обезбол, пару-тройку раз меня всё-таки пометили (Костя тоже был ранен в предплечье левой руки), я только кивнул. Чего болтать, задача ясна.

Снова пригнувшись, плечом к плечу, мы двинулись вперёд по коридору.

Всего на пару секунд мы остановились рядом с дверью на которой висела табличка с надписью: «Комната для допросов. Не входить». Мы заглянули внутрь. Металлический стул прикрученный к полу и грязный пол. Больше ничего. Здесь убили нашего товарища. Лучшего парня на во Вселенной.

За углом нас ждали, но терпения кому-то явно не хватило. Опыта маловато у ребят. А вот у нас его в достатке. Костя засадил пулю в стену на уровне головы, спрятавшийся полицейский дернулся назад, а ногу оставил на прежнем месте, да ещё немножко сдвинул. Как раз так чтобы она показалась из-за стены. Я этим воспользовался, разворотив ему ботинок. Крик боли разнёсся по коридору, противник рухнул на задницу баюкая раненую ногу и тут ему прилетело между глаз. Мы рванули вперёд, паля одиночными в сторону раскрытых дверей. Не давая копам высунутся и прицелится. И снова две эфки полетели внутрь. Минус три с моей стороны, и присев, я проскользнул внутрь помещения поливая пространство перед собой экономными очередями. И не зря.

В кабинете напротив штурмовая винтовка опустошала один магазин за другим. «Как там Костян?» - забеспокоился я. Надо разобраться с моими и поспешать на помощь.

Мне сразу вспомнилось как товарищ хотел улететь на Белену-2 без меня. Собрал такой чемоданчик и утречком намылился в космопорт. День мне другой сказал, место. А всё потому что помощи просить не привык. Один решил за Серёжку поквитаться, меня не втягивать. Эгоист. Забыл, что я зная его как облупленного. Спускается в фойе отеля, а тут ему на встречу моя страшная, красноглазая морда. И тоже с чемоданом.

Воспоминание эти пронеслись молнией и стол надо мной взорвался кипой пластиковых листков, вдребезги разлетелась деревянная фигурка грудастой красотки. Я тут же обнаружил укрытие стрелка и всадил в него половину магазина. Коренастый шатен с тонкими усиками над верхней губой и модной причёской (совсем не гармонировавшей с полицейской формой) так и рухнул на спину продолжая жать на спуск автоматического дробовика. Стрелял пока на него кусок потолка не рухнул.

Слева от меня что-то хрустнуло и метательный нож вонзился в шею рыжего полицейского перерубив к чертям гортань. Добив одного из раненых, я бросился на помощь Константину. Вот только тот уже справился сам. Дверь в кабинет комиссара была распахнута, а сам Мало-помалу на корточках сидел на столе перед комиссаром приставив нож к его горлу.

- Смотри на меня, мразь! – медленно, с презрением, произнёс он. - Ты же полицейский! Служить и защищать! Забыл? Так какого же лешего ты хуже бандитов?!

Я убедился, что все копы-оборотни мертвы и встав у стеночки начал набивать тот самый полупустой магазин патронами. Мало ли что.

А товарищ мой тем временем продолжил:

- Помнишь русского офицера Сергея Карташёва который защищал свой магазинчик от рэкетиров, которых вы крышуете? А помнишь, как вы, надев на него наручники, толпой забили его до смерти?

Нож трижды вонзился в грудь комиссара Де Ассиса отчего он тонко взвизгнул и попытался вырваться. Но тщетно, вторая рука Мало-помалу мёртвой хваткой удерживала его. Ниточка кровавой слюны побежала изо рта комиссара по подбородку и тот закатил глаза.

- Нет! Подожди умирать! Ещё рано! – пощёчина вернула в сознание Де Ассиса. – Ты ещё должен вспомнить беременную зеленоглазую девочку, продолжавшую разыскивать своего мужа и не поверившую в ваши сказки про побег из заключения! Ты испугался, что она поднимет шум?

Комиссар плакал и крупные слёзы потоком текли по его побледневшему лицу.

- ОТВЕЧАЙ! – нож снова дважды погрузился в грудь, но, с другой стороны.

- Д-да! М-мы уговаривали е-её… п-просили оста… о-остановиться, - буквально выбрасывал слова Де Ассис, но с каждым произнесённым словом давалось ему это всё сложнее и сложнее. - Она… она ни в какую. О-она с-сама в-виновата!

Последние слова комиссар выкрикнул. Правда крик его походил больше на смесь хрипа и свиста.

- Сама значит? – нахмурился Мало-помалу и тут же вонзил нож в левую глазницу комиссара, да так что голова мерзавца оказалась пришпилена к стене.

* * *

С неба хлестал дождь когда мы покинули участок и свернув за угол сели в ожидавший нас старенький зелёный «Серафим». Когда позади замелькали полицейские гирлянды автомобиль как раз летел над местными фавелами. Я вдавил педаль в пол, но скорости это нам не прибавило. Машина была барахло. Это всё что удалось достать, не привлекая к себе внимания. Нас догоняли, догоняли, а потом снаружи загрохотал пулемёт, заднее стекло лопнуло, что-то лязгнуло и машина пошла боком вниз. Мне больших усилий стоило держать её прямо, но скорость мы всё равно теряли. Вот и всё.

- Кажется нас подбили. Движок заглох! – сказал я Стёпе.

Тот в ответ только похлопал меня по плечу. Никакой паники, страха, он не проявлял. Повезло мне с товарищем. С товарищами. Серёга мы за тебя отомстили. Спи спокойно, брат.

Машина грохнулась на какую-то грязную площадь сбив статую мужика на шестиногом коне. Статуя была так себе. У нас школьники лучше делают.

Пока я вылезал из помятого автомобиля, мой друг альбинос занял место на крыше «Серафима», прижал приклад пистолета-пулемёта к плечу целясь в окружающих нас копов.

Во вспышках молнии его красные глаза выглядели зловеще. Но я-то знал, что Кролик самый добрый человек из всех кого я знаю.

- Отставить, поручик! – привычным командным тоном приказал я, смахивая ладонью с лица крупные капли влаги (оказывается дождь только набрал силу). - Это другие полицейские. Нам они ничего не должны.

- Есть отставить! – пожал плечами Кролик и бросив пистоле-пулемёт скатился по чудом уцелевшей лобовухе вниз и поднял руки вверх, чем немало удивил окруживших нас полицейских.

* * *

Тринь!– негромко завибрировал беспроводная гарнитура для уха лежащая рядом с личным коммуникатором на столе рядом с кроватью. Минин тут же проснулся и пулей вылетел из-под одеяла.

- Милый, ты куда? – поднялась на локте Ирка.

Волосы у директора Комитета государственной безопасности планеты сбились, один глаз был прикрыт, но второй с интересом уставился на мужа.

- Да так, надо на звонок ответить. Баранов, наверное, звонит. Мы же завтра с проверкой в Солнечный решили нагрянуть, - произнёс Минин ныряя ногами в тапки, а в ухо вставляя наушник от гарнитуры.

- Врёшь поди, - произнесла Ирка, но возмущаться не стала, упав лицом в подушку.

Камер-полковник же вышел в коридор и стараясь не разбудить детей проскользнул к себе в кабинет. Здесь он включил настольную лампу и сед в крутящиеся кресло за стол.

- Минин, я его нашла. Они на Белене-2. Задержан местными стражами правопорядка и сейчас находится в тюрьме Лутца. Бросаю тебе фото на твой личный терминал, - произнесла в наушнике Людмила.

Камер-полковник уже активировал голоэкран и ткнул пальцем в плашку сообщений. В воздухе тут же возникло изображение Константина, в полицейском участке, удерживающего в руках порядковый номер.

- Они что до сих пор по старинке фотографируют?

- Представь себе.

Крестник улыбался. Но улыбка была странная… грустная и вызывающая одновременно. Он был вылитый Андрей. Почти одно лицо. Только глаза Юлькины.

- Ты сказали «они на Белене-2». Кто ещё?

Тут же на голоэкане возникло второе изображение: крепкий жилистый парень-альбинос с редким цветом глаз - красным. Симпатичный, с острым подбородком. Взгляд лихой. Вряд ли ему было больше лет чем крестнику. Он Минину понравился.

- Кто это?

- Волошин Степан Германович, двадцать шесть лет. Поручик. Космодесант. Позывной Кролик. Место службы Алымов. Он тоже в самоволке. Они были однокурсниками в Академии.

- Друзья по Жукову? Ясно. За что их задержали?

- Они вдвоём расстреляли полицейский участок в Видигалисе. Убили тридцать четыре стража порядка.

- ЧТО? – камер-полковник соскочил на ноги, чуть не смахнув настольную лампу.

- За что?

На экране возникло тело молодого мужчины лежащего на земле. Лицо его было в страшных кровоподтёках, один глаз выбит.

- Ещё один однокурсник. Карташёв Сергей, - пояснила Людмила. - Двадцать шесть лет. Поручик. Получил ранение на Ландскроне-2, комиссован. Женился, в последние три года проживал на Белене-2.

Поверх трупа легло фото молодых выпускников военной академии: Константин, Степан и Сергей. Только что получили подпоручиков. Парни сфотографировались в парке развлечений на фоне какой-то карусели. Позади большими буквами было написано: «Самый лучший аттракцион…», а вот название уже в снимок не вошло.

Новая фотография показывала молодую зеленоглазую женщину с пулевым отверстием под правым глазом. Голова её лежала в ручье, а сама она на берегу. Вода колыхала тёмные волосы, двигала из стороны в сторону, будто она всё ещё была жива. Рука незнакомки трогательно поддерживала выпуклый животик. Наверное, месяцев пять беременности, не меньше.

- Камила Карташёва, - прокомментировала снимок через гарнитуру Людмила.

Минин вздохнул и провёл раскрытой ладонью по лицу. Парня с девчонкой было очень жалко.

Кажется, Людмила тоже вздохнула. По крайней мере Минину так послышалось.

Тут же появились кадры с камер наблюдения в участке. Константин с товарищем устроили там настоящую бойню. Особенно впечатлила приколотая к стене голова комиссара.

- Всё ясно, - растягивая слова произнёс камер-полковник (на минутку он представил, что если бы что-то случилось с его близкими и понял, что сделал бы всё то же самое, а может быть даже и что-то похуже). - Он же просил отпуск. А мы не дали. Что ещё?

- Они не назвали своих имён. Идентифицировать местные их не смогли. Их били, но они молчат.

И снова кусочек записи с камер: разбитое лицо крестника (из ноздрей и левого уха Кости бегут струйки крови), правый глаз альбиноса заплыл, верхняя губа лопнула. Но и тот и другой улыбаются будто им всё нипочём.

- Он что не отправил сигнал о помощи?

- Нет.

- Но почему?

- Возможно он не гордится своим поступком, - предположила Людмила и камер-полковник мысленно согласился с ней.

Костю он знал отлично. У него с детства обострённое чувство справедливости, а ещё «дурацкая привычка всё делать самому и не просить помощи». Минин внезапно понял, что вспомнил фразу как-то сказанную о крестнике стариком Гамовым. Тот как всегда был прав. Уму не постижимо как Костя этого Кролика ещё согласился с собой взять.

Вынырнув из воспоминаний Минин до хруста сжал кулаки:

- Как их поймали?

- Их автомобиль повредили. Они сели посреди улицы, но сопротивление оказывать не стали.

- Кончились патроны?

- Нет. Патроны ещё были.

На часах было почти четыре, Минин смотрел в окно и думал почему в жизни всё так не просто. Потому что они сами в этом виноваты или так и задумано мирозданием? В бога камер-полковник не верил. Так и не придя к однозначному ответу на вопрос, он подумал, что одно неизменно, аксиома (и слава богу), они своих не бросают, и произнёс:

- Забирай ребят.

После короткой паузы Людмила ответила:

- «Лисья стая» уже как три часа в пути…

Цикл "Империя" тут

Появился канал в телеграме там выкладывать рассказы буду рандомно всех приглашаю.

Страничка ВК здесь

Ссылка на литрес здесь

Канал на дзене здесь