РЕПОРТАЖ ИЗ БЕЛФАСТА, ОХВАЧЕННОГО РОКОМ
В продолжение прошлой публикации об альбоме Rory Gallagher - Irish Tour '74 (1974) вашему вниманию предлагается репортаж Роя Холлингворта из журнала Melody Maker с концерта Рори Галлахера в Ирландии в 1974 году.
РЕПОРТАЖ ИЗ БЕЛФАСТА, ОХВАЧЕННОГО РОКОМ
На Новый год Белфаст получил рок-н-ролльный концерт в небезызвестном Ольстер-холле.
Во главе с Рори Галлахером. Это был первый публичный рок-концерт с начала прошлого лета. Все билеты на шоу были распроданы за несколько недель до начала. Источники, близкие к подполью, обещали, что ИРА «оставит его в покое».
Две тысячи человек были вне себя от радости, когда Галлахер - уроженец Корка, Южная Ирландия - вышел на сцену, всего через 24 часа после того, как в городе прогремел самый мощный взрыв за ночь, когда прогремело не менее 10 взрывов.
Это было очень эмоциональное событие, учитывая полное забвение, в котором пребывал Белфаст в отношении живой музыки. Власти с радостью разрешили концерт, но проведение новых концертов зависит от готовности крупных британских групп приехать туда.
Белфаст, новогодний день. В этот субботний день на улицах не так много людей. Очень серый, очень холодный день. Улица, по которой мы идем, здорово разбита, как будто какой-то громоздкий слепой великан придавил здания своими сапогами, а потом смахнул обломки с каблуков на крыши. Он часто бывает в городе.
Промозглая, почти плесневелая атмосфера настолько нереальна, что первым чувством становится страх, а может, и подозрение. Ради всего святого, где же люди? Их не видно. В эти дни в город мало кто приезжает. И все же сегодня особенный день. В Ольстер-холле состоится концерт рок-н-ролла.
Вы слышите каждый свой шаг, потому что других звуков в воздухе почти нет. Только одна машина быстро вылетает с улицы и несется на большой скорости. Белфаст похож на какую-то машину, которая сгорела, но каждую ночь зажигается вновь. Корпус очень тонкий, а двигатель больше не работает.
«Ты мученик, Галлахер, ты знаешь это», - говорит большой Джим Эйкин, крупнейший промоутер Белфаста (которому в наши дни почти нечего рекламировать). «О нет, ради Бога, не говори «мученик», - возражает Рори Галлахер. «Я не вижу причин не играть в Белфасте. Ребята все еще живут здесь. Они могут устать от записей». Галлахер - антизвезда всех времен и народов.
Мы сидим в этом баре. Нам удалось найти его, потому что Айкин знал его. Двери были заперты, при входе вас обыскивают. «Нельзя быть слишком осторожным», - говорит „часовой“. Внутри бар абсолютно пуст. Время около трех часов дня, но все равно, что пить после работы. Холодно.
Вчерашний день был потрясающим. «Они» взорвали 100 фунтов гелигнита у детского кинотеатра, а затем проводили старый год еще почти дюжиной бомб. Мы провели новогоднюю ночь в сравнительной безопасности гостевого дома на Кромвель-роуд, а затем на диком, сумасбродном балу в Queen's University.
Галлахер выступал там на балу «пингвинов», где около 4000 человек так напились, что лежали и болели. Но это была отличная ночь, как какая-то римская оргия. Галлахер выступил примерно в 12:30. Когда он настраивался, и оставалось еще десять минут до конца старого года, в полумиле от него раздалось несколько громких взрывов. Галлахер ухмыльнулся, все ухмыльнулись. Некоторые из нас почувствовали страх, но вы, как правило, признаете это в шутливой форме. Бомбы взрываются очень громко, знаете ли. И они гремят.
Ребята в университете шутили по поводу бомб.
Одна девушка, хихикая, рассказала нам, что у нее два брата, один из которых служит в I.R.A., а другой - врач. «Один их взрывает, другой их латает», - сказала она. В то время это было забавно.
Меня спросили, буду ли я писать о раздираемом беспорядками Белфасте, где горожане прячутся по углам, или просто о рок-музыке. Сочетаются ли они? «Почему бы тебе не написать что-нибудь политическое?» - спросил один парень. «Я имею в виду, согласен ли ты с интернированием? Тебе нравятся бомбы? Бомбы - это вообще-то газ, особенно когда видишь, как они взрываются. А музыка? Ну, это чертовски здорово, что Галлахер приезжает. У нас давно не было больших имен. Мы слышали, что он хочет играть в Белфасте, и слышали, что его группа была немного напугана этим. Думаю, это правильно - бояться». Этот студент был порядком пьян. Город был в расписании концертов. Они могли отказаться, и никто бы не спросил их, почему.
Пока университет веселится, гуляет и благословляет Новый год, люди начинают говорить о концерте в Ольстер-Холле. Он запланирован на вторую половину дня. Автобусы перестают ходить в 8 вечера. Все билеты уже проданы.
Кто-то очень близкий к I.R.A. сказал, что концерт оставят в покое. Около пяти утра Queen's угасает, и пока мы едем обратно на Кромвель-роуд, по улицам разъезжает всего одна машина с солдатами. Солдаты выглядят исхудавшими, глядя на нас сквозь щели почтовых ящиков.
Выдержка из «Take One», местной андеграундной газеты, издаваемой «The Tribe».
«Рори Галлахер снова вернулся в Белфаст. По крайней мере, он приехал, и за это мы должны его поблагодарить».
Белфаст превратился в кладбище музыки. Концерты и большие группы ушли в прошлое.
Почему мы должны это терпеть? Мы слишком долго терпели апатичное дерьмо. Пришло время начать кампанию «Музыка в Белфасте». Мы должны создать достаточно шума, чтобы лицемеры в Англии (группы капиталистических агентов, которые не думают ни о чем другом, кроме как о том, как заработать) осознали, что они больше всего нужны в этом разорванном городе.
Мы хотим действовать сейчас. Слишком долго группы в Англии не давали музыку там, где она может оказать наибольшую помощь. Леннон говорит нам дать миру шанс, но посещал ли он нас? Все, что нам нужно, Джон, детка, это правда. Возможно, он поддерживает движение за мир где-нибудь в Гайд-парке.
Возможно, группы не хотят идти на жертвы. Может быть, они боятся, может быть, они не могут заставить себя помочь людям, которые нуждаются в этом больше всего, у которых нет никакой власти, о которой можно было бы говорить. Что ж, мы хотим попытаться донести до групп, что они нужны Белфасту.
Шумите: Делайте музыку. Музыка для Белфаста.
Вы знаете, они абсолютно правы. Когда вы видите ребят, а они такие замечательные, вы понимаете, что это правильно.
Представьте себе отсутствие концертов. Представьте себе отсутствие транспорта по ночам. Представьте, что вы читаете о блестящих выступлениях групп, выступающих за океаном, а эти группы никогда не приезжают в Ольстер. Что вы будете делать? Сидеть дома?
Нет. Недалеко от Кромвель-роуд они сидят в баре. Один парень с побитой гитарой немного поет, а ребята так дружны. Это здорово - быть вместе. Снаружи паба нет вывески, а окна либо затемнены, либо затянуты проволочной сеткой. Все по-настоящему, очень по-настоящему. Так что вам все равно. И это то, что они чувствуют, поверьте мне, они знают, что вам все равно. Они знают, что вы заботитесь о Бангладеш, и они знают, что вы должны заботиться об этом. Но разве нет времени позаботиться о Белфасте?
Теперь мы снова в день Нового года, снова в этом пустом баре. Галлахеру не терпится сыграть. Это заметно, когда он играет. Но сегодня ему хочется играть больше, чем обычно. Единственное, о чем Рори говорит, - это музыка. Он держит рот на замке по всем вопросам. Он просто выходит на сцену и играет музыку».
«Мне не составило труда устроить концерт», - говорит Эйкин, попивая апельсиновый сок. Ирландец, который не пьет. «Видите ли, они были только рады позволить мне устроить концерт. Им нравится, когда ты пытаешься сделать так, чтобы все выглядело как обычно».
- Когда был последний концерт, Джим?
«О Боже, это было сто лет назад. Теперь никто не приедет, это невозможно. Здесь есть только Галлахер, который может это сделать. Знаете, когда люди собираются вместе, происходят странные вещи. Мы иногда устраиваем небольшие танцы, и люди приходят на них. Когда не было никаких проблем, они долго не танцевали. Теперь они выходят на сцену, как только начинается музыка. Это очень эмоционально, когда видишь их всех вместе. Может быть, это как в Англии во время войны. Люди используют немногие возможности. Это как страна на войне».
В Белфасте очень много ребят. В Белфасте столько же ребят, сколько, скажем, в Бирмингеме. Вы можете это понять? В них нет ничего особенного. У них длинные волосы и они модные.
Мы допиваем пиво. Часовой закрывает бар и запирает за нами дверь. На улицах по-прежнему нет людей. Мы идем в сторону Ольстер-холла. Там, знаете ли, раньше выступал Пейсли.
Задние двери открыты. Они выходят на здание, которое было взорвано до неузнаваемости. Оно вывернуто наизнанку. Я встречаю парня, который раньше там работал. Теперь у него нет работы.
Как только мы оказываемся в Ольстер-холле, звучит живая музыка и сразу же меняется атмосфера. Даже в подвале ощущается тепло. Мы поднимаемся наверх, и там становится еще теплее. Мы заглядываем в окно, а там люди. Люди, 2000 или около того. Молодые, сидящие на своих местах.
Играет группа Fruup. Это белфастская группа, которая недавно вернулась в родной город после нескольких месяцев, проведенных в Лондоне. Они играют от души, а публика так хорошо их принимает.
Галлахер заходит в гримерку, а там так много людей, которые хотят пожать ему руку. Вы слышите дюжину или больше «спасибо, что пришли». Галлахер очень скромен, он почти смущен.
Я прогуливаюсь по залу. Он хорошо заполнен, в нем витают прекрасные вибрации. Кажется, девушек больше, чем парней. Они ничем не отличаются от любой другой рок-публики, просто, кажется, им больше хочется, чтобы этот день продолжался. Они получают от него все возможное удовольствие. Очень трудно объяснить, насколько эмоционально, насколько восхитительно все это. Вы должны быть в Белфасте и видеть эту молодежь, все вместе, все счастливы».
Fruup заканчивают игру под громкие аплодисменты и одобрительные возгласы.
В гримерку Галлахера приходит новая порция людей, чтобы пожать ему руку. Я сталкиваюсь с одним из тех, кто только что вышел. Он весь в поту и кричит мне: «Разве он не лучший, черт возьми! Разве это не чертовски здорово, что он здесь! Правда?» Да, я полагаю, что здесь нужно проявить эмоции.
Я никогда не видел ничего настолько замечательного, настолько волнующего, настолько поднимающего настроение, настолько радостного, как в тот момент, когда Галлахер и группа вышли на сцену. Весь зал взорвался, все стояли, аплодировали, кричали, вопили, поднимали руки вверх и обнимались. Затем все вместе они подняли руки вверх и подали знак мира. Не будучи глупым или слишком эмоциональным, это был один из самых запоминающихся моментов в моей жизни. Все это что-то значило, это значило больше, чем просто рок-н-ролл, это было что-то большее, что-то более значимое, чем просто музыка.
Тебе просто хотелось снять покров со стен этого зала и поставить его на огромную платформу, поднять над городом и позволить всем увидеть и услышать это. Две тысячи человек вместе, как одно целое, без меньшинств, без смутьянов, без запретов. Поверьте, это не слишком драматично.
Галлахер постоял немного, притворился, что не смотрит, а потом подключился, повернулся, быстро поздоровался, прожег взглядом сцену, низко пригнулся и заиграл на гитаре громко и плотно.
«Концерты - это A, B и C на листе, Белфаст может быть B, я не видел причин считать его отличным от A или C», - Галлахер
Это продолжалось очень долго. Лучшая публика, которую только можно пожелать. Под конец все вставали, бросались к выходу и хватались за руки, чтобы потрогать его и группу. А он вернулся и сыграл еще буги.
Никто не хотел, чтобы это заканчивалось. У некоторых ребят на глазах выступили слезы, причем не только у девочек, которые умилялись Рори, но и у парней. В Белфасте собралась лучшая публика в мире. Вся суть в том, чтобы развлекать ЛЮДЕЙ, достигает очень важного уровня.
Так что вы можете понять группы, которые не хотят играть в Белфасте. Да, это можно понять. Но можете ли вы действительно пренебречь этим? Если вы якобы играете музыку для людей, то вас должна немного мучить совесть. Или сначала деньги, потом люди. Никому не нужны лишние проблемы, так что отмените дату в Белфасте. Никто на вас не ополчится, если вы так поступите.
Но позвольте мне сказать, что в Белфасте они чувствуют себя очень обделенными вниманием. Большая часть блеска, большая часть честности, которая, очевидно, связана с роком, видна в истинном свете в Белфасте. И этого блеска, этой честности просто не существует. Герои народа? Ну, Галлахер - да, хотя все, что он сделал, - это выполнил свои обязательства.
Этой девушке в гримерке, должно быть, лет 18/19. Она очень красивая. Она впервые вышла куда-то за три недели. И, возможно, пройдет еще много-много времени, прежде чем она сможет пойти на другой концерт.
«Никто не хочет приезжать. Это невозможная ситуация» - Джим Эйкин"
Стоило ли это того, Рори?" Он снимает пропотевшую клетчатую рубашку. «Да, о, да, я думаю, что стоило».
Мы придаем слишком большое значение року? «Нет, он делает то, что не может сделать ничто другое. Если мы все еще можем проводить концерты, значит, они приносят только пользу» - Эйкин
«Как только прошло ощущение, что они благодарят меня за то, что я пришел. Как только они преодолели это, они погрузились в музыку. Тогда это было просто чудесно. Они замечательные ребята, вы знаете». - Галлахер
Если бы концерт был в его расписании, Галлахер сыграл бы в этом городе еще раз.
«Результат того, что переживает КАЖДЫЙ в этом городе, приводит к фрагментации людей на совершенно разные состояния и уровни сознания, в зависимости от того, какую часть истины они могут постичь... Чтобы восстановить равновесие, каждый из нас должен упорно помогать другим и себе быть более гармоничными. Мы нуждаемся друг в друге, чтобы спастись» - Джим Эндрюс, пишет в белфастской подпольной газете „Эго“.
«Я бы хотела, чтобы Марк Болан приехал» - девочка, около 15 лет.
Концерты возможны. Можно приехать в Белфаст и остаться на ночь. Не надо просто отмахиваться от этого. Если деньги - это главное, то вы соберете полный зал.
Итак, мы выходим из Ольстер-холла, и уже темно. На улицах никого не осталось. Те 2000 человек исчезли, успев уехать домой на автобусе. Все кончено. Тишину нарушает пожарная машина, а может, и скорая помощь. Это похоже на 4 часа утра. Но сейчас 7 часов вечера, и это субботний вечер.
