Было мне года 4. И отправили меня в детский садик. Там мне не понравилось.

Во-первых, вставать надо рано, во-вторых манную кашу есть. Ну и третье, самое сложное, вести себя прилично.

А вот это то как раз мне не удавалось. Постоянно стояла в углу. Но четырехлетнюю меня не напрягало такое наказание. Все лучше, чем спать во время тихого часа.

Помню, однажды я решила, что дарить цветы это прекрасно. Но цветов не было. Поэтому собирала букеты из того, что находилось под рукой. А под рукой были волосы одногруппников... Подходила я к девчонкам, выдирала им клок волос, и в кулачке преподносила: "Букет, подарочек". Странно, никто не оценил.

И вот, на одной из прогулок (дело было в начале осени) я сделала открытие - зёрнышки акации очень вкусные, когда проросли в земле. Своим открытием я сразу же поделилась с друзьями. И все мы начали ковырять землю и жрать их. Кого-то стошнило.

И под шумок и вопли воспитателей я заметила, что с нашего прогулочного участка видно окна моей квартиры на первом этаже (город маленький , все близко). Метров 20 от силы. А там мама в халате. Она ещё не успела найти работу и хозяйничала на кухне.

Стало мне так тоскливо. Мама там, дома, с котом... А я здесь со взрослыми, которые меня третируют. И со сверстниками, которые даже акацию беспалевно съесть не могут.

Ну и пошла я домой. Год 96, охраны никакой. Я спокойно ушла с площадки, проскользнула за ворота, ну и направилась к маме. А за оградой целая жизнь. Листочки падают, собачки лают, лужи глубокие.

А дома мама, пирожки... И дикий ржач. Увидев меня, мама сразу под ручки отвела меня обратно. Самое страшное предательство в детском сознании. А в садике уже милиционеру рыщут по кустам в поисках пропавшего ребенка. Видимо, долго шла, наслаждаясь свободой.

До сих пор садики не долюбливаю...

Флэшбэк из детства.
Почему-то так получилось, что любовь к играм мне привил отец.
Я ещё был маленьким, а он достал откуда -то компьютер, который присоединялся к телевизору электроника, в котором был впаян pal-secam вход, и через магнитофон загружались с кассет игры. Надеюсь я правильно написал вышеизложенное.
Потом Денди. Этот слонёнок на коробке, я выпросил его на день рождения.
Только уже в ходу была Сега! Как я замучал соседа, у которого она была, а мы не могли себе позволить купить! Каждый день приходил и просился поиграть в Мортал Комбат.
Сега появилась неожиданно-я нашел на улице поясную сумку с деньгами, отдал родителям и отец решил купить мне приставку. Радости было.
Я просто болел играми-доходил до школы и , внезапно,у меня начинал болеть живот, голова, нога, только бы отпустили домой и я смог поиграть.
Конечно успеваемость скатилась к нулю, и батя стал прятать от меня провода подключения. А я находил) Поиграю и обратно положу. Пока, однажды, мама не спалила меня и батя забрал приставку на работу.
Потом старший брат купил Play Station,и мир снова перевернулся! Need for speed ,Мортал Комбат, это был отрыв башки!
Со временем я не утратил любовь к играм, просто подуспокоился, но в этом году детям,на новый год, подарил PS4,в которую, естественно, играю сам)))

... а может, ну её нафиг?

Как ваши первые учебные и рабочие дни в сентябре? Надеюсь, вы всё еще полны сил и готовы бороться до конца недели.

P.S. Старенький комикс из далёкого 2022 года.

Дворник С. не явился на уборку. Для провинциального города Т. сие происшествие оказалось событием неслыханным, даже скандальным. Жители дома говорили о дворнике различно: одни считали его за добросовестного труженика, исправно метущего двор и не предающегося губительным порокам. Другие же находили в С. некую душевную тонкость, несвойственную людям его звания. Вот эта-то тонкость душевной организации и погубила его.

Случившееся столь противоеречило установленному миропорядку, что председатель товарищества собственников жилья, К. – особа, чей возраст располагался где-то меж цветущими двадцатью и благоуханными восьмьюдесятью, ощутила в душе своей движение, сродни геологическому.

Недовольство свое К. излила, по установленной традиции, посредством аудиопослания в мессенджере, коий ныне почти что под запретом. Голос ее, дребезжащий и властный, трясся от негодования и намекал на младенческую незрелость дворника. Женщина упрекала слугу в нежелании трудиться «по-хорошему» и потребовала предоставить объяснительную записку прямо в её почтовый ящик.

Дворник С. правды скрывать не стал и излил ее на бумаге, как на духу, со всей присущей ему обстоятельностью. Сия объяснительная есть редкий экземпляр документа, всецело соответствующий своему названию и назначению.

Объяснительная записка.

Председательнице ТСЖ «Побоково 101» К. от дворника С.

Смиренно объясняю, почему не явился на уборку тридцать второго и тридцать третьего числа месяца пустобря.

Тридцать второго, признаться, счёл излишним браться за метлу, ибо тридцать первого убрал столь тщательно, что мусор, по моему многолетнему опыту, никак не мог вновь воспроизвестись в подобном изобилии. Считаю сей довод не праздным, ибо исполняю службу свою через день уж много лет и оттого вижу в этом разум.

Однако же неявка во второй день имеет причины глубокие, психофизиологические. Далее погружусь в их изложение, дабы вы, К., если хватит сил вашего духа дойти до конца сего послания, могли не только понять, но, страстно надеюсь, и простить меня.

Вообразите же себе человеческую душу, прикованную, словно каторжник к тачке, к делу простому, но монотонному. Человека подтачивают ранние подъемы, смрад и вознаграждение скудное по сравнению с министерским. В таком положении даже душа, облеченная в самую крепкую волю, с течением времени неизбежно начнет истощаться. Сперва утратит ловкость, потом проникнется леностью, а там и вовсе возымеет к сему действу острое, физиологическое отвращение.

Если не дать сей душе передышки, не позволить ей отвлечься на месяц, а лучше на полтора, то каждое новое соприкосновение с работой будет даваться ей все тягостнее. Хотя работа сия и остается всё той же. И чем более воли тратит человек на преодоление сего отвращения, тем ненавистнее становится ему труд.

В такой ситуации оказался и я, не видевший отпуска вот уже два года.

Многие люди, ввергнутые в подобную экзистенциальную трясину, устремляются к небытию, кое один венский доктор окрестил «мортидо». Сие смертострастное влечение выражается обычно в курении, пьянстве, сквернословии и иных привычках, жизнь сокращающих. Я же, пребывая в состоянии глубочайшей душевной смуты и тоски, вознамерился приблизить свой конец иным, более гастрономическим способом – посредством обильного вкушения булок.

Вечером тридцать второго пустобря, обуянный тошнотой, как выразился бы один французский философ, я отправился в гастроном и накупил яств: чебурек, самсу с говядиной, греческую улитку со шпинатом, два берлинских пончика, слойку с малиновым вареньем, косичку с курицей, синнабон, пиццу малую, онигири, батончик протеиновый, чикенбургер, круассан шоколадный, эчпочмак, ломоть морковного торта, два эклера и пирожное песочное.

Все сие мучное богатство было мною поглощено в час ночной, на сон грядущий, что и привело к плотским мучениям. Отмечу с чувством глубокой ответственности, что я, человек предусмотрительный, пытался бороться с последствиями: принял калий с магнием для уменьшения отеков, ферменты пищеварительные, а под конец трапезы – даже гречку с тыквой, брокколи и петрушкой, дабы нейтрализовать пагубное воздействие. К сожалению, соделанное лишь усугубило будущие страдания.

Поглощение сих яств есть не что иное, как наглядная иллюстрация смертного греха, именуемого чревоугодием. Если суть смертного греха в приближении к смерти, то увы – утром я восстал ото сна и с ужасом обнаружил, что успеха в предприятии своем не снискал.

Переедание не убило меня, но и не сделало меня сильнее, как бы не заверял немецкий пышноусый мудрец. Сил не было вовсе. Все существо мое стонало, веки отяжелели, рот наполнился густою слюной, а живот раздулся. Ни стоны, ни движения, ни попытки дыхательной гимнастики – ничто не облегчало мою участь.

Хотя совесть шептала: «вставай, дворник, мети двор, ибо долг зовёт», тело моё вопияло иное: «лежать». После десяти минут упорной борьбы я капитулировал и рухнул на одр свой. Лежал и наполнялся чувством вины за невыход на уборку, но не был в состоянии сдвинуть с места и мизинца.

По зрелом размышлении дерзаю утверждать, что блаженство, испытанное мною в процессе обжорства, неизмеримо выше того чувства вины, что я испытываю ныне за свой прогул.

Если же вы, сочтете нужным наложить на меня денежный штраф, признаю решение справедливым. Более того, я бы настаивал на нём, дабы на вырученные средства вы устроили себе малый гастрономический праздник на сон грядущий. Уверен, у вас есть свои способы давать выход вашему «мортидо», но если вы решитесь повторить мой путь – вы поймете всю глубину моих страданий и, быть может, простите меня.

Обещать, что впредь сие не повторится, не могу, ибо душа человеческая – потемки.

С глубочайшим уважением и поклоном,

дворник С.

Тридцать четвёртое пустобря, первый год цветения липы.