От письма отвлекло уведомление из Инстаграм. Чёрт. Я вчера, оказывается, дал свой настоящий аккаунт той девушке из бара. Обычно я скармливаю пустой, запасной. Она отправила запрос. И каждый раз эта неловкость, этот мелкий, гадкий укол — нажимать кнопку «Заблокировать». Казалось бы, мелочь. А чувствуешь себя слегка паршиво.

Интересно, как ты там. Твоя страница закрыта уже полгода. Фотографии всё те же, старые. Застывший мир. Иногда мне кажется, я смотрю не на твой аккаунт, а на заброшенный планетарий, где звёзды замерли в той же позиции, в какой мы их оставили. Недавно пыталась добавиться твоя подруга. Надеюсь, ты в курсе. Надеюсь, она хотя бы спросила. А то как-то… не по-дружески. Или ты сама меня «отдала»?

Пересадка в Пекине. Время здесь не идёт — оно выцвело, как рекламный баннер в пустом транзитном зале. Одна и та же рутина: очередь на повторный досмотр, мерцание экранов с вылетами, одинаковые магазины duty-free с одинаковыми духами. Я ловлю себя на том, что смотрю на часы каждые десять минут, хотя в этом нет смысла. Время все равно не двигается.

Я хочу только одного — оказаться в самолёте. Пристегнуться, откинуть кресло, надеть маску на глаза. Чтобы стюардесса выключила свет, и осталась только ровная, тёмная пустота за иллюминатором и гул двигателей. Уснуть. Не отдыхать, а именно вырубиться, как от укола. Здесь, в этой серой лимбо-зоне, я уже почти завидую своему будущему «я» в самолёте. Ему хотя бы разрешат закрыть глаза. А пока я просто жду, механически следуя за потоком таких же уставших, безликих фигур к выходу на посадку.

Самолёт резко качнуло, встряхнув остатки дремоты. В салоне зажглись табло, и тихий, безразличный голос по громкой связи объявил о снижении, пристегнуть ремни и что температура в Москве — около нуля, пасмурно. Около нуля. Слова повисли в воздухе, как холодный пар. Мой мозг, затуманенный усталостью и остатками манильского рома, попытался осмыслить всю ту же информацию, ведь я это слышал когда приземлялся в Пекине, но  почему-то только сейчас осознал, что я возвращаюсь в место, которое в ближайшие пару месяцев с каждым днем будет заковывать себя в ледяной панцирь все сильнее и сильнее.

В Лондоне, откуда я вылетал в Манилу, 5 дней назад было плюс двенадцать. Я тогда, рационально оставил в номере тёплый свитер и джинсы. «Зачем везти лишнее? — подумал я. Логично. Совершенно логично.

А потом были эти два дня в Маниле. Пьянство, которое стёрло всё, включая само понятие времени. Я не был в Москве почти четыре месяца. С конца августа. Я улетел, когда ещё листья были зелёными. А в моей голове с тех пор был только вечный перелёт: Лондон, Дубай, Сингапур, снова Дубай, снова Лондон и вот эта пьяная Манила с её почти тридцатью градусами жары. Я будто вычеркнул саму возможность зимы.

Самолёт пошёл на снижение. За окном, в кромешной черноте, сначала не было ничего. Потом они проступили — не огни, а россыпи холодных, жёлтых бусинок, рассыпанных по чёрному бархату. Москва. Не живой город, а электрическая схема, чертёж. Ровные линии проспектов, тёмные пятна парков. И вдали — резкая, ядовитая гроздь сине-белых кристаллов Москва-Сити.Я смотрел на эту схему и ловил себя на мысли, что не чувствую ничего. Ни родного тепла, ни щемящего узнавания. Потому что это — не дом. Это адрес, координата успеха. Красивая, бездушная матрица, в которую я встроился, как чужой чип. Эта панорама с высоты лишь подчёркивала масштаб отчуждения.Потом узор начал стремительно приближаться, распадаясь на отдельные огни фонарей, машин. И вот она — полоса Шереметьево. Длинная, серая, полоса бетона. Она встретила самолёт неяркими, призрачными огнями по краям. В иллюминаторе поплыли лужи, отражающие красные и белые вспышки. Не радушная встреча, а просто точное совпадение координат. Механическое касание колёс о асфальт. Рывок, рёв реверса, и мы уже катимся по этой серой, знакомой дороге к терминалу.Шереметьево. Я шагнул из салона в рукав, который встретил лёгкой прохладой, как репетицией настоящего холода, что уже стоял за стенами аэропорта

Паспортный контроль. Молчание. Офицер в форме, быстрый взгляд, удар штампа — тупой, глухой. Отметка. Разрешение на вход обратно в мою жизнь. У меня только небольшая кожаная сумка, вписывающаяся в критерии ручной клади. Мой вечный спутник. Никакого багажа. Я давно научился обходиться минимумом вещей. И сегодня поплатился. В принципе это не было особой проблемой, у выхода уже стоял мой водитель. Тёмный, неподвижный силуэт в толпе. Его взгляд скользнул по мне, по моей рубашке-поло и льняным штанам, задержался на секунду. Ни тени удивления. Ни намёка на вопрос. Просто констатация факта в его глазах, что я одет как идиот. Но он привык, наверное, ко всем нелепым ситуациям в моей жизни. Легкий, деловой кивок. Молча взял у меня сумку. Молча развернулся и пошёл к выходу, рассекая толпу. Я — за ним, чувствуя, как ледяной воздух из щелей у дверей уже начинает кусать кожу выше мокасин.Этот ритуал отточен до секунды, до шага. В нём нет места ни для каких «как полёт?». Есть только движение из точки А в точку Б. Сегодня точка Б — это холод. Резкий, сырой воздух ударил в лицо, когда мы вышли к машине. По коже побежали мурашки. Я не подготовился. Я думал, что везу с собой ещё немного того, тёплого воздуха. Но он остался там, в транзитных зонах. Это был не просто выход из аэропорта. Это было резкое, грубое возвращение. Не в город. В начало декабря.

Я смотрел, как вдалеке начинают вырастать из тьмы знакомые огненные кристаллы Москва-Сити. Сперва они кажутся игрушечными, нереальными. Потом становятся больше, холоднее, откровеннее. Это не маяк, не цель. Это просто ориентир. Моя личная геолокационная метка на карте мира. «Вы прибыли в точку назначения». Точка — это ключевое слово. Без объёма, без сердца.Машина бесшумно остановилась у входа в башню. Стеклянные двери, ярко освещенные изнутри, отбрасывали на серый тротуар длинные, холодные блики. Водитель вышел, открыл мне дверь. Сухой, колючий воздух ударил в лицо.— Завтра? — спросил он коротко, передавая кожаную сумку.— В семь, — ответил я. Дыхание превратилось в облачко пара, повисшее в неподвижном воздухе. Он кивнул и вернулся за руль.Я зашел в башню и направился  к лифту. Он будто ждал меня, двери закрылись, и тяжёлая, тонная кабина, казалось, пришла в движение с неестественной, почти пугающей лёгкостью. Она будто уносила меня с собой, в отрыве от всего, что оставалось внизу.

Я подхожу к окну. Где-то там, в этой мозаике огней, живут люди. Ссорятся, смеются, готовят ужин, гладят кошек. У них есть беспорядок, запахи, разбросанные носки, смешные магниты на холодильнике. А у меня есть этот вид. И тишина, которую можно потрогать.Завтра утром придут те, кто поддерживает эту иллюзию обитаемости. Сменят цветы, протрут эти безупречные поверхности, уберут единственный след — отпечаток от бокала на столешнице.

Возвращение сюда — это не возвращение домой. Это просто самая долгая, самая тягучая пауза между полетами. Здесь нет тебя. А значит, нет и дома.

У меня пара важных дел в Москве. Буду занят. Звучит как строчка из корпоративного календаря, которую я сам же и вбиваю. Встречи, подписи, цифры на экране. Всё это займёт время, заполнит дни, заставит мой голос звучать уверенно, а лицо — принимать нужное выражение. Я не отправляю эти письма и извиняюсь сам перед собой за это бесконечное, бестолковое бормотание в пустоту. Хорошо, что этого не знает совет директоров. У них бы точно появились вопросы к моей способности управлять компанией. И они были бы отчасти правы. Как можно управлять чем-то в мире, когда не можешь справиться с собственной жизнью?

Так вот, дела. Если улечу из Москвы до Нового года — напишу тебе из самолёта или из очередного отеля, где вид из окна будет таким же безличным, как и этот. Если же задержусь здесь, в этой стеклянной клетке над застывшим городом… то точно поздравлю тебя с Новым годом. Словно эти слова, написанные в черновик и никогда не отправленные, могут как-то пересечь время, пространство и ту тишину, что стоит между нами.

Ладно пора заканчивать. Обнимаю.

-Вчера на похороны ездили, помнишь, Анатолий из третьего отдела, так вот, сердце...

-Надо же, жалко... А у меня соседка болеет давно уже, дочь её на днях зашла, спрашивала, не нужно ли мне чего из мебели, продает уже, представляешь? При живой матери..

-Эта та, у которой муж умер?

-Да, мы же на похороны вместе с тобой ездили...

И так каждый раз, хоть уши затыкай - похороны, болезни и прочая тоскливая лабуда. Вроде и хочется общения, но как с ними постоишь, на душе тоскливо становится, аж слёзы наворачиваются. Тяжелый осадок остается.

На днях иду как обычно, переобуваюсь, гляжу - женщина лет восьмидесяти пришла, сдает куртку, оплачивает и проходит в раздевалку. Вся седая, худенькая, маленькая, но бодрая, деловущая, видимо где-то в другом месте уже ходила и знает все дела...

Опять пошли разговоры моих ровесниц - кто-то умер, надо на похороны, кто-то болеет, как вдруг одна из таких болтушек на новенькую бабулю внимание обратила и заговорила с ней как ребенком, повысив голос.

-Баб Наташ, вы как тут? Узнали меня?

Баба Наташа так язвительно улыбнулась, головой помотала, что той, что подошла, стало неловко.

-Ты чего кричишь, я не глухая! Узнала конечно, Галька ты, Васильевых дочка. Ну что, как жизнь у тебя?

Галька удивлённо округлила глаза, видимо предполагая, что в восемьдесят лет человек уже не помнит и имени своего, а тут видимо прошло лет пятнадцать с последней встречи...

-Да вот, баб Наташ, вчера на похоронах была, помнишь Захаровых?

Баба Наташа сердито махнула рукой, аккуратно спрятала под шапочку волосы и поправила перед зеркалом купальник.

-Тьфу ты, вот мне дело есть до того, кто помер. Ты лучше скажи, мужичок то у тебя есть?

Галька округлила глаза, отчего-то смутилась.

-Ну что вы, какой мужичок... У меня внуки, дети, нет времени...

-Ну и дура!

Тут остальные женщины вдруг оживились, с интересом прислушались, а подруга Гальки вдруг выдала секрет Галин.

-Зато её сосед по дачному участку уже тропинку протоптал к ней, то забор починить, то яблоню старую спилить, а она всё нос воротит...

-Присмотрись Галька, брось ерундой заниматься!

Баба Наташа уже разговорилась с другой женщиной, совершенно незнакомой, со смехом выясняя, ходят ли сюда симпатичные мальчишки, лет семидесяти.

-Мне помоложе нравятся.

Вот уже вся компания взбодрилась, хохочет и разговоры вдруг пошли задушевные, про любовь, про мужчин, на которых можно и внимание обратить, вместо того что бы себя в бабульки записывать...

Баба Наташа оказалась на дорожке рядом со мной, с наслаждением плавала, похвалила воду без хлорки, посмеялась.

-Я до этого в "Торпеду" ходила, там глаза режет от запаха, кожу сушит, а мне морщины ни к чему!

После бассейна она уже казалась мне моложавой, будто скинула лет 20, а может это разговоры её юморные дали такой эффект? Мы с ней встретились у гардероба, она кивнула мне как хорошей знакомой.

-Айда кофейку бахнем что ли? Угощаю.

Со знанием дела подошла к аппарату, оплатила карточкой и, сидя на мягких диванчиках мы с ней разговорились по душам.

-Ты замужем? Смотрю кольца нет, не торопишься домой.

-Нет, одна живу, сын далеко живет, тоскливо...

Я уже придала голосу печальные нотки, закивала с видом печального мудреца, но она перебила меня с хитрой улыбкой.

-А мужичок то у тебя есть?

У меня нет никого. Пока. Зато на выходных с Наташкой договорились в кафетерий сходить.

Видела за это время всяких, разных покупателей - и вредных и недовольных, но конечно же благодарных и счастливых было гораздо больше, иначе невозможно было бы столько времени продержаться на этом месте.

Самая любимая категория покупателей Ольги были молодожены, что обустраивали своё будущее гнёздышко, трогательно выбирая цвет и узор своих будущих, первых семейных занавесок. Наблюдать за этим было одно удовольствие и одинокая женщина так четко представляла, милое окно в квартире, высокий карниз и даже утренний завтрак мужа и жены сидящими перед этими занавесками...

-Доча, гляди-ка какой приятный оттенок! И не дорого...

-Мам, ну это же персиковый цвет, а обои у нас светло бежевые, всё сольётся. На этом нельзя экономить, нам с Сашей каждое утро просыпаться в этом. Он у меня не любит яркие вещи.

Глаза юной женщины светились от всего происходящего, её мама понимающе улыбалась, а Ольга чувствовала себя причастной к безграничной любви, к трепетному уюту в квартире, к счастью совершенно незнакомых ей людей. Конечно, же она с огромным удовольствием приходила каждое утро на свою работу, с нетерпением ожидая новых покупателей.

В основном, конечно, приходили молодые женщины с мамами, со свекровями, редко новоявленный муж принимал в этом участие, может это и правильно - пусть девчонки от души повыбирают себе такой простой, но всё же праздник для души...

В этом месяце владелец расщедрился, устроил акцию - при покупке штор полагался тюль в подарок. Тюль конечно же простецкий, с почти незаметным, едва зеленоватым оттенком - не самый лучший вариант, но как говорится, дарёному коню, да на халяву...

Ближе к обеду, забежала довольная парочка, смеются, не выпускают рук друг друга, смотрят в любимые глаза и ничего не замечают вокруг, щипаются, обнимаются. Засмотрелась Ольга, улыбнулась. Рядом строгая, но понимающая женщина, видимо свекровь, ласково ругает молодоженов, показательно вздыхает и взором обращается к продавщице, мол, чего с них возьмешь?

-Эй, молодёжь, мне что ли надо это? Я им покупаю значит, а им хоть бы хны! Ого, как удачно, еще и нам подарок от магазина дают, это замечательно... Правда зелёненький, ну куда деваться? Всё равно приятно!

Новоявленные муж и жена тыкнули пальцем на первое попавшееся полотно, хихикая завернулись как индианки в висящую при входе яркую органзу и дурачатся - всё равно им какая занавеска будет висеть у них, яркая, тёмная, пусть хоть серо-буро-малиновая с ярко красным тюлем! Да и правда, какая разница, если в глазах у них светло и солнечно от радости, что нашли друг друга, что предстоит им прожить вместе долгую и счастливую жизнь!

Забирают покупку с благодарностью, раз пять спасибо скажут женщине за хорошую работу, будто бесплатно она пошила им всё, а Ольге и самой иногда кажется, что часть своей души, теплоты завернула в подарок, искренне от всего сердца желая покупателям светлого спокойствия и доброго семейного счастья...

Бывают и грустные моменты, тяжелые люди и первые годы не знала она что говорить в таких случаях, со временем только научилась правильно реагировать...

Пришла хмурая женщина, возрастом хорошо за сорок - стильная, строгая, видно, что не бедная. Ищет занавески в огромную спальню. Выбирает долго, цепляясь к словам, грубовато одёргивая продавщицу, нажимая на то, что она не шушера какая и может позволить себе дорогую и приличную ткань. Остановилась на плотной, тяжелой ткани темно-бордового цвета, с черными цветами.

От акционного тюля как ни странно, не отказалась, вспылила требует точно такой же образец, но с розоватым оттенком, не желая его оплачивать. Понятно, что может позволить себе шикарный тюль из Италии, просто нашла повод зацепиться, денег-то у спорницы куры не клюют, а повод поспорить нашелся отличный. Ольга вяло обрабатывает возражение, тактично указывая на условия акции.

-Бесплатно идет именно этот артикул, остальное по прайсу.

-Что? Я вам недельную выручку сделала, а вы зажали дешевку? Раз в подарок, надо барахло втюхивать людям? Куда я эту болотную жижу повешу по твоему? Покупатель всегда прав! Звони начальству! Совсем обнаглели.

Ольга молчит, набирает директора, тот тоже матерится в трубку, но дает добро на замену, всё же сами шторы из премиум коллекции. Женщина, вместо того, чтобы поблагодарить за лояльность, еще больше разошлась, спустила пар на продавщицу.

-Еще бы! Я свои права знаю, а то за дуру меня все держат, хотят воспользоваться. Если я при деньгах, значит надо на голову сесть? На прошлой неделе у меня плиточник весь пол в гостиной плиткой выложил на пробу, сначала ромбиком, потом прямо, но мне не понравилось, заставила обратно всё собрать, в магазин везти, менять на другой узор! Понятно? Ишь, ты, думают просто так денег срубить!

Когда только устроилась на эту работу, Ольга не замечала, что в глазах таких женщин очень часто тусклая пустота какая-то, боль спрятанная глубоко в душу, прикрытая маской суровости и хитрым пониманием жизни...

Злилась Ольга, что скрывать, хотела по началу выгонять таких из магазина, как паршивых собак, накричать, ответить теми же словами, нагрубить... А потом поняла - не злость это и не чопорность, а самая простая обида на жизнь, на людей нехороших, что подножку подставили когда-то, не поддержали в нужный момент, предали, забыли юную и беззащитную девушку, милую и трогательную, которая любила возможно когда-то так же сильно и очень хотела быть счастлива...

Пришла опять эта мадам через неделю, за готовыми шторами, недовольно в пакет заглядывает, будто сомневается, тот ли цвет ей положили, не схалтурили ли, снова брови хмурит, мотает головой, даже толком не разглядев покупку, будто сразу настроена была скандал учинить, с чувством толкнула пакет перед собой на прилавок.

-Ну не тот же цвет! Тут светлее, я выбирала совсем другое! Женщина вы слепая? забирайте назад!

Ольга не стала объяснять, что в темном пакете цвет другой кажется, надо вытащить, поглядеть на свету... Нет, спокойно отодвинула изделие в сторону, за руку схватила бузотёрку и заглянула в глаза по доброму, как дочери, если бы она у неё была.

-Ну чего ты, моя хорошая, а? Чего возмущаешься, милая? Чего же такого случилось у тебя, что мир таким черным и противным тебе кажется? Скажи мне и на душе легче станет...

Женщина опешила, встала как вкопанная, готовая в ярости кинуться на взрослую продавщицу, но неожиданный добрый тон и неподдельная забота обескуражили её, выбили почву из под ног. Вдруг, её злость словно смыло чем-то невидимым, лицо трогательно сморщилась возле подбородка и ручьем потекли слёзы из глаз. Стоит сейчас перед Ольгой маленькая, девочка, расстроенная несправедливостью такого большого и злого мира.

Уселась она на кресло для покупателей, благо что никого не было больше в магазине и рассказала как на духу, что живет в огромном, хорошем доме, но не сдались ей занавески эти проклятые и плитка не нужна совсем...

Какой прок от всего этого, коли муж уже больше пяти лет с другой женщиной живёт почти открыто? Сам не уходит, а её, при разводе обещает оставить с голой пятой точкой... Даже дочь, не убирая глаз от айфона, вместо того чтобы поддержать, ругает мать, мол на старость лет что-то бурчит, отца только злит...

-Говорит с тобой не пойду, с отцом останусь жить...Правильно, он нас и на Кубу отправлял и в Эмираты, не хочет девчонка терять привычную богатую жизнь. Считает, что зря я всем нервы треплю в свои сорок два...Может и правда пора смирится, какая уж любовь в моём возрасте? Подумаешь, любовница...

***

Часто, женщины пока выбирают полотенчики, арки на кухню ил и фурнитуру, как бы мимоходом роняют, что тяжко им, судьба повернулась не той стороной, счастья женского не видели...

Ольге не нужно никого уговаривать бросать мужей, круто менять свою жизнь, ругать своих неблагодарных детей - она слушает, кивает головой, от всего сердца улыбается и обещает женщинам, что всё будет хорошо и очень надеется, что выговорившись, таким станет легче на душе, светлее...

Судя по тому, что возвращаются потом эти женщины за сущей ерундой, вроде парой носовых платков или несколько вдруг крокодильчиков понадобилось для шторки, понимает Ольга, что не за этой ерундой явились к ней, а за добрым словом пришли, за надеждой, что всё будет и правда хорошо...

Вот и сейчас, поднесла стакан воды скандалистке, погладила по плечу, ласково улыбнулась, попыталась пошутить.

-Ничего, моя дорогая, всё будет хорошо у тебя! У меня вот телевизор сломался, не плачу же? А знаешь, когда мне было сорок, я себя такой старой считала...Прямо уж совсем на покой будто бы пора...Аж смешно и грустно немного... Сейчас мне шестьдесят и знаешь что скажу? Я в сорок лет оказывается совсем девочкой еще была, вот тресни мне тогда кто по башке, что бы понять вовремя это...Я б ему самых дорогих конфет купила в благодарность!

Ольга с грустью взглянув на пустой стакан на прилавке, вздохнула. "Так и будет жить, ничего не поменяется. Неужто захочет враз от обеспеченной жизни отказаться? Сколько таких, а то я не знаю..."

А спустя год забежала к ней моложавая женщина, так торопилась, что чуть не споткнулась об половичок и Ольга едва узнала ту самую скандалистку. Она улыбаясь, порылась в сумке, достала коробку скромных но очень вкусных конфет "птичьего молока", смущенно опуская глаза протянула продавщице.

-Вот, отблагодарить хочу!

Ольга даже и не стала спрашивать, что случилось - какая разница, если женщина улыбается, светится от счастья как юная и счастливая девчонка? Что бы там не было, главное ей радостно и хорошо, вон как весело побежала смотреть занавески...

Ольга подошла к ей, понимающе улыбнулась.

-Что, занавески в новую квартиру нужны?

Женщина распахнула ясные глаза, удивилась и ответила на улыбку.

-Да! Откуда вы знаете? Хотя чего я спрашиваю... Решилась я тогда после вашего настоятельного совета... Спасибо, что уговорили тогда...

Ольга улыбнулась - и не уговаривала она ни грамма...

Женщина попыталась обнять продавщицу, смутилась своего порыва и спохватилась, будто вспомнила зачем пришла, засияла вся...

-Мне не очень дорогую ткань для занавесок нужно, хочется что-то посветлее, легкое. Только неделю как к мужчине любимому переехала, создаём теперь уют свой...

Ольга задумалась, с любовью сложила воздушную ткань в пакет. Казалось ей, что всё же не зря она тут работает и, как ни крути - чуточку причастна она к неожиданному счастью совершенно незнакомой женщины. Пусть мало платят и на новый телевизор не хватает, рада она что хоть краешком глаза видит счастливую, настоящую жизнь других людей, которая прошла мимо неё...

И эта, бывшая скандалистка вмиг позабудет про неё, побежит счастливая домой, к своему милому мужчине, будут вдвоем готовить, ужинать, говорить о ерунде, а Ольга опять останется совсем одна, даже без привычного электронного "друга" ...Отвлекла от дум "скандалистка" бывшая, улыбнулась.

-Вы чего молчите, не отвечаете? Я же вас в гости зову к нам, придёте вечером? Как раз успеем повесить занавески к вашему приходу. А телевизор, мой Мишка починит, как новенький будет!

Парень теперь ходил на учёбу, только ради Наташи, желая увидеть её улыбку, ямочки на круглых щечках, и в потаённых мыслях представляя, как обнимает пышную фигуру девушки. Подойти к ней не решался, только смотрел из-за угла, завидуя её товарищам, что могли запросто говорить с ней и оказывать знаки внимания.

Наталья так легко шутила с ребятами, смеялась, с удовольствием ходила в перерывах между парами в буфет и ни в чем себе не отказывала... Виталий особенно трепетно, с восхищением наблюдал за этим процессом, как девушка с аппетитом ест котлеты, со вкусом запивает компотом и нисколько не сомневаясь кладёт на поднос по два вкусных пирожных.

Девушка поначалу не придала значения томным взглядам Виталия - она яркая, весёлая, мало ли кто на неё смотрит, но ближе к окончанию учёбы, приняла это за влюблённость - не зря он уже больше полугода так преданно наблюдает только за ней. Наталья, вопреки словам подруг, стала обращать внимание на скрытного провожатого и он показался ей очень даже привлекательным - высокий, серьезный, такой таинственный...

-Наташ, ну маньяк же, больной какой-то. Ходит, зырит по углам, молчит... Хоть бы раз подошел... Видно же что нищий, ни шиша у него нет. Лучше с Ванькой замути, у него папа директор, при деньгах мальчик, от тебя без ума. А этот - странный, бесперспективный, да и мутный какой-то...

-Это он просто не по годам взрослый, умный, чего ему с нами трепаться? Если честно надоели эти мажоры и балаболы, хочется чего-то надёжного, крепкого... А деньги наживное, это не главное. А он еще и очень симпатичный....

-Ну так-то да, симпотный...

Наталья стала улыбаться Виталию, кивать ему при встрече, а спустя пару недель, парень подошел к ней и наконец-то познакомился. Слово за слово, молодые стали встречаться и парень раскрыл свою нежную душу спрятанную под таким мужественным и надёжным панцирем....

-Понимаешь, Наташ, всю жизнь мне встречались только эгоистки, меркантильные и стервозные обманщицы, которым нужны только деньги. Оттого я и перестал верить женщинам, пропала моя вера в ваш род... Не верю я, что есть такие душевные и светлые натуры, которым кроме себя нужен кто-то еще...Вроде и хочется доверить своё сердце тебе, но боюсь, что разобьешь, разочаруешь..

Наташа, решила во что то не стало доказать этому чистому и ранимому человеку, что есть на свете хорошие и она, яркий тому пример! Она ему покажет, как может любить и ценить своего мужчину за душу, а не за деньги...

До того момента когда они просто ходили на свидания, Виталий не скрывая эмоций рассыпал своей девушке комплименты и находил её чертовски привлекательной, весёлой.

Да что там говорить, Наталья просто очаровалась загадочности и магнетизму молодого человека, его способности заинтриговать, набросить на всё какую-то лёгкую невесомость, непонятность, что внутри всё горело от любви...

Наташа писала ему сообщения о любви, о своих чувствах, а он отвечал не сразу, держал паузу - это напрягало, но как же было сладко, спустя продолжительное время получить от него ответ, когда уже кажется, что он забыл про неё и решил бросить! А звонки? Он мог не брать трубку целыми днями, сбрасывать, доводя Наташу до слёз и в момент, когда она уже в мыслях попрощалась с ним, вдруг звонил сам и ласковым голосом, шутливо корил за эмоциональность.

-Дурочка моя! Чего там надумала себе? Вот ты какая, сразу меня бросать хочешь...

Очень нравилось Наташе, что он был твердый, как скала в своих решениях - никогда не менял своих планов, не подстраивался ни под кого, что по мнению девушки было очень хорошим качеством, тем более, у него всегда была уважительная причина - забрать машину из ремонта или купить что-то нужное в дом. А ей же совсем не трудно ради него отменить свою поездку к маме! И правда, почему это вдруг мама диктует ей когда именно приезжать?

За такую самоотверженность он хвалил Наташу, говорил, что никогда не встречал девушек, с которыми так легко и просто шагать по жизни. Ему не нужно тревожиться, напрягаться попусту, отвлекаться на ерундовые причины, вот оно счастье!

Лишь раз он намекнул, что не любит когда женщина занимается какой-то фигнёй не приносящей пользы, вроде вышивок и посадкой цветов - Наташа сразу бросила своё увлечение рисованием и убрала все кисточки и мольберты на антресоль.

А уж когда она отвадила всех своих подруг и знакомых, поменяла любимую работу на менее интересную, но зато ближе к дому, чтобы больше времени уделять любимому, сразу предложил расписаться, как настоящий мужчина.

-Натуль, давай сходим заявление подадим в ЗАГС что ли? Свадьбу уж делать не будем, лучше деньги на ремонт пустить или машину купить побольше. Зачем нам эта суета и показуха?

Наташа, всю жизнь, как и любая девушка, мечтала о белом платье, о том как с подружками будет выбирать им наряд, как бросит букет, но как только Виталий предложил такой вариант, отчего-то согласилась, хоть и обидно было немного - ни предложения толком, ни праздника. Улыбку всё же натянула, иначе он подумает, что она жаждет от него только развлечений и денег, а потом через пару часов и вовсе успокоилась - действительно, зачем кидать деньги на ерунду?

После росписи, Виталий еще больше взялся за ум, предложил жене откладывать деньги на что-то крупное и важное.

-Давай и твою зарплату частично на счет складывать? А то ты не знаешь меры, покупаешь всё подряд из еды. Заодно маленько похудеешь, моя пышечка...

Он за всё время, что они были знакомы не упрекнул её в полноте, Наташа была уверена, что он любит её именно такой, ведь когда он обратил на неё внимание, девушка не отличалась худобой. Но даже при таком весе, она выглядела очень даже привлекательно - талия, волнующие изгибы, а уж небольшой животик только придавал ей очарования, именно так считала Наташа, да и он неоднократно говорил ей об этом...

Сегодня же, эти слова прозвучали, как упрек, будто он мягко указал ей на недостаток, который можно попытаться исправить, неспроста он так сказал. Виталий, почуяв её реакцию, теперь каждый день шутил по этому поводу, стараясь с улыбкой преподнести неприятные вещи.

-О, опять тортиком балуемся? Скоро моя сластёна уже в дверной проём не влезет!

-Ты бы масла меньше на хлеб мазала, любимая, а то щечки как у хомяка...

-Натуль, может другое платье наденешь? Это все твои складочки подчеркивает... Я то их люблю, а вот другие будут смеяться..

А Наташа уже давно убрала из своего меню любимые до невозможности эклеры и сочники, со слезами на глазах отказывалась от свежей выпечки и картошки. От походов в спортзал отказалась, после того как муж, увидев её в лосинах и майке, вдруг рассмеялся, и успокоившись обнял её.

-Иди сюда, моя сосиска! Может лучше дома позанимаешься? Там народу полно, еще скажут что-то обидное моей женушке...

Она уже почти ничего не ела - ни жирного, ни сладкого, только овощи и куриную грудку, а по ночам ей снились горы свежих пирожков и тортов. По мере того, как она худела и смотрела на себя в зеркало, её глаза наполнялись слезами и Наташа не могла понять, что же с ней не так?

Муж вроде любит, вон как ласково называет, заботится о ней, постройнела, будто бы даже похорошела, но почему так хочется рыдать от чего-то тянущего в груди, в сердце?

-Наверное депрессия у меня, так всегда бывает от диеты... Не буду Витале портить настроение!

И именно сегодня, когда от Наташи не оторвать глаз, как ей казалось - муж сообщил, что уходит к другой. Позвонил по телефону и сказал, что Наташа - толстая, неопрятная и до безобразия глупая женщина, именно поэтому от неё ушел Виталя, достойный во всех отношениях серьезный мужчина. Конечно, же ей несказанно повезло единственный раз в жизни, а она упустила свой шанс, не смогла удержать, что впрочем и не удивительно, с таким-то недовольным лицом...

Она положила трубку и скривила лицо в попытке заплакать, но отчего-то слёзы не хотели идти, как она не старалась. Поглядев в зеркало на свои тщетные попытки выдавить хоть пару слёз, она впервые за столько времени рассмеялась сама над собой, именно так как смеялась пять лет назад, до встречи с Виталием.

Когда он пришёл за вещами, Наташа сидела перед телевизором в коротких шортиках, и с аппетитом поедала свежайший медовик и от души смеялась на передачей по телевизору. Мужчина этого совсем не ожидал, было видно как он расстроился видеть вместо рыдающей несчастную женщину в соплях такую весёлую Наташку.

-Опять жрёшь? Ну-ну.

-Ага, жирею. Сейчас еще с холодильника эклер достану. Хорошо так!

-Ну давай, деградируй...

-Ты долго еще? А то толстеть мешаешь. Да и на рисование собираться, мастер-класс купила за пять тысяч.

-Совсем с дуба рухнула? У людей проблемы такие в мире, лучше бы помогла кому, ненормальная...

Наташа собрала остатки торта с тарелки и отправила в рот, в наслаждении закрыв глаза и запила свежезаваренным чаем - блаженство! Грохот заставил её вздрогнуть и на минуту представить, что это огромный чемодан свалился на голову Виталию и придавил его, но открыв глаза, улыбнулась, поняла, что это просто её старый мольберт свалился на пол. Ну что же, а то уж было бы совсем всё хорошо, а так не бывает...

-Давно бы выкинула своё барахло, никому не нужное, только деньги переводишь.

Через несколько лет Виталий опять её встретил на какой-то выставке, куда притащила его очередная пассия. После жены уже которую сменил, в надежде встретить хорошую женщину. Узнал Наташку сначала по задорному хохоту, обернулся и не поверил - стоит она возле картин, что-то увлеченно рассказывает, смеётся так звонко. Точно такая же, как и десять лет назад была - красивая, фигуристая, с усмешкой вспомнил, как мучала она несколько лет себя голодом...

"Нет, не идет ей худоба - вон как сейчас сияет, ямочки на щёчках вернулись!"

Виталя взглянул на свою спутницу с лёгким отвращением - губы надула, тощая, волосы хоть и длинные, но от частых покрасок - как мочалка, даром что молоденькая совсем, уже недовольная жизнью...Шкандыбает на этих ходулях, как не знай кто, всё ждет, когда он её в ресторан поведет дорогущий...

И Наташка против неё - как свежее яблоко, вся светится изнутри, смеётся...Отчего-то показалось ему, что можно всё исправить, вернуть свою жену, не зря же она его так любила! Подошел, заговорил с бывшей, не стесняясь своей подружки.

-Отлично выглядишь Натаха!

-Спасибо, Виталя, ты тоже!

Решил, как обычно пошутить, придать разговору лёгкости, показать всем, что хорошо знает эту шикарную даму.

-Не жалеешь, что упустила мужика?

Наташа едва сдерживая смех, подхватила шутку, закивала головой.

-Жалею, очень жалею!

Виталя довольный собой кивнул расстроенной подруге, мол, гляди какой у тебя я востребованный. Наташа не выдержала, рассмеялась, слегка наклонилась к уху бывшего мужа.

-Жалею, что связалась с тобой!

Он всё еще до последнего надеялся, что остались у Наташки чувства к нему, хоть капельку, с надеждой заглянул ей в глаза.

-И не скучала даже?

-А когда скучать Виталя? Муж мой, вон, с коляской ходит около входа. Он мне с выставкой кстати, помог, денег занял. Я даже пару картин продала, представляешь? Не миллионы конечно, но всё равно приятно а своё хобби денежки получать. Некогда скучать, Виталя!

Наташа увидев крупного, слегка лохматого мужчину с бородой и татуировками, улыбнулась. Он доставал из багажника «Лады» игрушку для ребёнка, что топтался возле него. Бородач заметил её внимание и, довольный, улыбнулся в ответ, помахал ей рукой.

Виталя, бывший муж Наташи, с презрением посмотрел на неё и покачал головой с досадой.

— Нашла себе дурачка, — процедил он. — А прикидывалась приличной… Разочаровала ты меня, Наташа. Оказалась такой же, как все. Ошибся я в тебе.