Коммунистов в деревне было двое: председатель колхоза Заботкин и парторг Вавилыч. Заботкин был казнен немцами утром на площади, на глазах всех колхозников.

Заботкин был человеком могучего сложения, — лошадь поднимал: подлезет под нее, крякнет и поднимет на крутых своих плечах, а лошадь только ногами в воздухе перебирает. Накануне Заботкин вывихнул ногу, вытаскивая грузовик из грязи, и не мог уйти вместе со всеми в леса.

Его привязали за ноги к одному танку, а руки прикрутили к другому и погнали танки в разные стороны. Заботкин успел только крикнуть:

— Прощайте, братцы!

И люди запомнили на всю жизнь глаза его — большие, черные, бездонные и такие строгие, что Фетис подумал: «Этот человек спросит с тебя даже мертвый». И каждому казалось, что Заботкин смотрит на него, — вот так бывает, когда смотришь на портрет: глаза направлены прямо на тебя, пойдешь влево — и глаза за тобой идут неотступно влево. И Фетис решил, что Заботкин смотрит именно на него, смотрит строго, укоризненно, как бы говоря: «Эх, Фетис, Фетис! Если бы ты вовремя подал мне доску под колеса грузовика, а не чесал в затылке, то я ногу не вывихнул бы, в плен к немцам не попал бы и не терпел бы сейчас страшных мук…».

И, припомнив все это, Фетис сказал вслух:

— Доску-то… Доску надо бы…

Все одиннадцать посмотрели на Фетиса с недоумением. А парторг Вавилыч переложил свои костыли. Встретив угрюмый взгляд парторга, Фетис подумал: «И этот на меня злобится». Вавилыч и в самом деле смотрел на него неодобрительно, хмуря свои длинные черные брови, и Фетис потупился, думая: «И что за сила у этого калеки?! Посмотреть — в чем только душа держится, а как глянет на тебя — конец, сдавайся».

Вавилыч обезножил два года назад. Везли весной семена с элеватора, а дорога уже испортилась, в лощинах напирала вода. Лошади провалились под лед, а мешки с драгоценными семенами какой-то редкой пшеницы потонули. Вот тогда Вавилыч прыгнул в ледяную воду и давай вытаскивать мешки. За ним полезли и другие, только Фетис оставался на берегу.

С тех пор Вавилыч ходит на костылях, но в глазах его появилась вот эта непререкаемая сила, и Фетису боязно глядеть в эти глаза.

Вавилыч сидел сгорбившись и напряженно думал. Он не сомневался, что немцы казнят и его, и вот теперь было важно установить: что же хорошего сделал он на земле — член коммунистической партии. Какие слова на прощание скажут ему в душе своей вот эти одиннадцать человек? Найдется ли среди них такой, который укажет на него врагу? И он мысленно стал проверять всех, кто был с ним в амбаре. Он хорошо узнал их за пятнадцать лет и видел, что лежит на сердце у каждого, — вот так видны мелкие камешки на дне светлого озера в полуденный час.

Маленький, высохший дед Данила зябко потирал руками босые ноги, — немцы сняли с него валенки. Ноги у старика были тоненькие, волосатые, с узлами лиловых вен. Сын его, Тимоша, командовал на фронте батареей. Ни одного слова не выжмут немцы из человека, сын которого защищает родину.

Умрет, но стойко выдержит все муки и бригадир-полевод Максим Савельевич. Когда Вавилыч вербовал его в партию, он сказал:

— Недостоин. У коммуниста должна быть душа какая? Чтоб в нее все человечество влезло… Я уж лучше насчет урожая хлопотать буду…

Он очень обрадовался, когда услышал, что, есть такие — непартийные большевики.

— Вот это про меня сказано!

…Рядом с ним сидит Иван Турлычкин — существо безличное, полчеловека, но он кум Максима Савельевича и пойдет за ним в огонь и воду.

Вот так, одного за другим, перебрал Вавилыч десять человек и никого из них не мог заподозрить в подлости, на которую рассчитывал враг. Оставался последний — Фетис Зябликов.

Лохматый, угрюмый, этот человек был всегда недоволен всеми и всем. Какое бы дело ни затевалось в колхозе, он мрачно говорил:

— Опять карман выворачивай!

Когда Вавилыч приходил к нему в дом, с трудом волоча ноги, Фетис встречал его неприветливо:

— На аэропланты просить пришел? Или на негров?

Колхозный парторг в речах своих любил говорить: «Вот так живем мы. Теперь посмотрим на негров…». А Фетис бывало непременно крикнет: «Нам на них смотреть нечего!» — и пойдет к дверям. Тогда Вавилыч приходил к нему в дом, читал ему лекции о государстве, об обязанностях гражданина, и в конце концов Фетис подписывался на заем, причем тут же вынимал из кармана засаленный кожаный кошелек и долго пересчитывал бумажки, поплевывая на пальцы.

— Ты, Фетис, как свиль березовая, — сказал ему как то Вавилыч, выйдя из терпения.

Свиль — это нарост на березе; все слои в нем перекручены, перевиты между собой, как нити в запутанном клубке, и такой он крепкий, что ни пилой его не возьмешь, ни топором.

«Так и не обтесал его за пятнадцать лет», с горечью подумал Вавилыч, разглядывая Фетиса.

А Фетис подсаживался то к одному, то к другому и что-то нашептывал, низко надвинув на глаза баранью шапку. Вот он прильнул к уху Максима Савельевича, а тот мотает головой, отмахивается от него руками.

— Уйди, — сурово сказал он. — Ишь чего придумал…

Это слышали все. «Уговаривает выдать меня», подумал Вавилыч и, приготовившись к неизбежному, так сказал самому себе: «Ну что ж, Вавилыч, держи ответ за все, что сделал ты в этой деревне за пятнадцать лет».

А сделано было немало. Построили светлый скотный двор, сделали пристройку к школе под квартиры учителей, вырыли пруд и обсадили его ветлами. Правда, ветлы обломаньц — никак не приучишь женщин к культуре: идут встречать коров, и каждая сломает по прутику… Что еще? Горбатый мост через речку навели… А сколько нужно было усилий, чтобы уговорить всех строить этот мост!

Вавилыч еще раз оглядел сидящих в амбаре и вдруг припомнил, что все эти люди были до него совсем не такими. Пятнадцать лет назад Максим Савельевич побил деда Данилу за то, что тот поднял его яблоко, переброшенное ветром через забор на огород Данилы, а на другой год дед Данила убил курицу Максима Савельевича, перелетевшую к нему в огород. А потом эти же люди сообща возводили горбатый мост и упрекали того, кто не напоил вовремя колхозную лошадь. Теперь все они — члены богатой дружной семьи. И Вавилыч почувствовал радость, что все это — дело его рук, его сердца, что все это построено в душах людских ценой его собственного здоровья, что он с честью выполнил долг коммуниста.

Опершись на костыли, поскрипывая ими, он подошел к двери, чтобы в узкую щель в последний раз окинуть взором дорогой ему мир.

Фетис сидел возле двери и, увидев, что Вавилыч направляется в его сторону, съежился и отпрянул в угол. Здесь было темно. Отсюда он следил за парторгом, и на лице его было удивление, как тогда, когда Вавилыч первым прыгнул в ледяную воду, а он стоял на берегу, не понимая: как это можно лезть в воду и, стоя по грудь, среди льдин, вытаскивать мешки с зерном, которые принадлежат не тебе одному?

Вавилыч смотрел в щель, и лицо его было освещено каким-то внутренним светом, он улыбнулся, как улыбаются своему крохотному детенышу.

И когда Вавилыч отошел, Фетису страстно захотелось узнать, что такое видел парторг в узкую щель. Он припал к ней одним глазом и замер.

Над завеянной снегом крышей его дома поднималась верхушка березы. И крыша, и опушенная инеем береза, и конец высокого колодезного журавля были озарены золотисто-розовым светом. Это были лучи солнца, идущего на закат. Все это Фетис видел ежедневно, все было так же неизменно и неподвижно, и в то же время все было ново и неузнаваемо. Снег на крыше искрился и переливался цветными огоньками. Он то вспыхивал, и тогда крышу охватывало оранжевое пламя, то тускнел, и тогда становился лиловым, и вороньи следы-дорожки чернели, как вышивка на полотенце. Опущенные книзу длинные ветви березы висели, как золотые кисти, и вся она была точно красавица, накинувшая на плечи пуховую белую шаль… Вот так выходила на улицу Таня по праздникам, и все парни вились возле нее, вздыхая, гадая: кому-то достанется дочь Фетиса? Нет теперь Тани, нет ничего… Немцы увезли ее неизвестно куда.

И только теперь, глядя в щель, Фетис понял, что было у него все, что нужно для человеческого счастья. И он все смотрел и смотрел, не отрываясь от щели, тяжело дыша, словно поднимал большой груз.

Он почувствовал вдруг чей-то взгляд на себе, обернулся и встретился с глазами Вавилыча, и были они такие же огромные, черные, суровые, как у Заботкина в последний миг его жизни.

Визжал снег под башмаками немецкого часового, а Фетис все смотрел в щель и думал: «Мне бы в нее раньше глянуть… Вот недогадка!»

Потом он подошел к Вавилычу и, трогая его непривычными к ласке руками, проговорил:

— Озяб, небось… Ну, ничего… Это ничего… На вот, — он протянул ему свои рукавицы.

Загремел замок. Немец закричал, открывая дверь, и сделал знак, чтобы все вышли.

Их поставили в ряд против школы. Все они смотрели на новую пристройку к школе, и каждый узнавал бревно, которое он обтесывал своим топором.

По ступенькам крыльца спустился офицер. Это был пожилой человек с холодными серыми глазами, с презрительной складкой губ.

— Коммунисты, виходить! — сказал он, закуривая папиросу.

Двенадцать человек стояли неподвижно, молча, а Фетис, отыскав глазами березу, смотрел на буграстый черный нарост на ее стволе, похожий издали на грачиное гнездо.

«Свиль… Ну и что ж! Свиль березовый крепче дуба», торопливо думал он, шевеля губами. И в этот момент до слуха его вновь донесся нетерпеливый крик:

— Коммунисты, виходить!

Фетис шагнул вперед и, глядя в холодные серые глаза, громко ответил:

— Есть такие!

Офицер вынул из кармана записную книжку.

— Фамилий?

Фетис широко открыл рот, втянул в себя морозный воздух и с хрипотой крикнул:

— Фетис Зябликов! Я!

Его окружили солдаты и отвели к стене школы. Он стоял, вытянувшись, сделавшись выше, плечистей, красивей. Стоял и смотрел на березу, где чернел нарост, похожий на грачиное гнездо.

В радостном изумлении глядели на него одиннадцать человек. А Максим Савельевич тихо сказал:

— Достоин.

• Слушать статью на рутубе и на ютубе.

Но этого мало. История философии и история социальной науки показывают с полной ясностью, что в марксизме нет ничего похожего на “сектантство” в смысле какого-то замкнутого, закостенелого учения, возникшего в стороне от столбовой дороги развития мировой цивилизации. Напротив, вся гениальность Маркса состоит именно в том, что он дал ответы на вопросы, которые передовая мысль человечества уже поставила. Его учение возникло как прямое и непосредственное продолжение учения величайших представителей философии, политической экономии и социализма.

Учение Маркса всесильно, потому что оно верно. Оно полно и стройно, давая людям цельное миросозерцание, непримиримое ни с каким суеверием, ни с какой реакцией, ни с какой защитой буржуазного гнета. Оно есть законный преемник лучшего, что создало человечество в XIX веке в лице немецкой философии, английской политической экономии, французского социализма.

На этих трех источниках и вместе с тем составных частях марксизма мы вкратце и остановимся.

• I

Философия марксизма есть материализм. В течение всей новейшей истории Европы, и особенно в конце XVIII века, во Франции, где разыгралась решительная битва против всяческого средневекового хлама, против крепостничества в учреждениях и в идеях, материализм оказался единственной последовательной философией, верной всем учениям естественных наук, враждебной суевериям, ханжеству и т. п. Враги демократии старались поэтому всеми силами «опровергнуть», подорвать, оклеветать материализм и защищали разные формы философского идеализма, который всегда сводится, так или иначе, к защите или поддержке религии.

Маркс и Энгельс самым решительным образом отстаивали философский материализм и неоднократно разъясняли глубокую ошибочность всяких уклонений от этой основы. Наиболее ясно и подробно изложены их взгляды в сочинениях Энгельса: «Людвиг Фейербах» и «Опровержение Дюринга», которые — подобно «Коммунистическому Манифесту» — являются настольной книгой всякого сознательного рабочего*. Но Маркс не остановился на материализме XVIII века, а двинул философию вперёд. Он обогатил её приобретениями немецкой классической философии, особенно системы Гегеля, которая в свою очередь привела к материализму Фейербаха. Главное из этих приобретений — диалектика, т. е. учение о развитии в его наиболее полном, глубоком и свободном от односторонности виде, учение об относительности человеческого знания, дающего нам отражение вечно развивающейся материи.

Новейшие открытия естествознания — радий, электроны, превращение элементов — замечательно подтвердили диалектический материализм Маркса, вопреки учениям буржуазных философов с их «новыми» возвращениями к старому и гнилому идеализму.

Углубляя и развивая философский материализм, Маркс довёл его до конца, распространил его познание природы на познание человеческого общества. Величайшим завоеванием научной мысли явился исторический материализм Маркса. Хаос и произвол, царившие до сих пор во взглядах на историю и на политику, сменились поразительно цельной и стройной научной теорией, показывающей, как из одного уклада общественной жизни развивается, вследствие роста производительных сил, другой, более высокий, — из крепостничества, например, вырастает капитализм.

Точно так же, как познание человека отражает независимо от него существующую природу, т. е. развивающуюся материю, так общественное познание человека (т. е. разные взгляды и учения философские, религиозные, политические и т. п.) отражает экономический строй общества. Политические учреждения являются надстройкой над экономическим основанием. Мы видим, например, как разные политические формы современных европейских государств служат укреплению господства буржуазии над пролетариатом.

Философия Маркса есть законченный философский материализм, который дал человечеству великие орудия познания, а рабочему классу — в особенности.

• II

Признав, что экономический строй является основой, на которой возвышается политическая надстройка, Маркс всего более внимания уделил изучению этого экономического строя. Главный труд Маркса — «Капитал» посвящен изучению экономического строя современного, т.е. капиталистического, общества.

Классическая политическая экономия до Маркса сложилась в Англии — самой развитой капиталистической стране. Адам Смит и Давид Рикардо, исследуя экономический строй, положили начало трудовой теории стоимости. Маркс продолжал их дело. Он строго обосновал и последовательно развил эту теорию. Он показал, что стоимость всякого товара определяется количеством общественно-необходимого рабочего времени, идущего на производство товара.

Там, где буржуазные экономисты видели отношение вещей (обмен товара на товар), там Маркс вскрыл отношение между людьми. Обмен товаров выражает связь между отдельными производителями при посредстве рынка. Деньги означают, что эта связь становится все теснее, неразрывно соединяя всю хозяйственную жизнь отдельных производителей в одно целое. Капитал означает дальнейшее развитие этой связи: товаром становится рабочая сила человека. Наемный рабочий продает свою рабочую силу владельцу земли, фабрик, орудий труда. Одну часть рабочего дня рабочий употребляет на то, чтобы покрыть расходы на содержание свое и своей семьи (заработная плата), а другую часть дня рабочий трудится даром, создавая прибавочную стоимость для капиталиста, источник прибыли, источник богатства класса капиталистов.

Учение о прибавочной стоимости есть краеугольный камень экономической теории Маркса.

Капитал, созданный трудом рабочего, давит рабочего, разоряя мелких хозяев и создавая армию безработных. В промышленности победа крупного производства видна сразу, но и в земледелии мы видим то же явление: превосходство крупного капиталистического земледелия увеличивается, растет применение машин, крестьянское хозяйство попадает в петлю денежного капитала, падает и разоряется под гнетом отсталой техники. В земледелии — иные формы падения мелкого производства, но самое падение его есть бесспорный факт.

Побивая мелкое производство, капитал ведет к увеличению производительности труда и к созданию монопольного положения союзов крупнейших капиталистов. Самое производство становится все более общественным, — сотни тысяч и миллионы рабочих связываются в планомерный хозяйственный организм, — а продукт общего труда присваивается горстью капиталистов. Растет анархия производства, кризисы, бешеная погоня за рынком, необеспеченность существования для массы населения.

Увеличивая зависимость рабочих от капитала, капиталистический строй создает великую мощь объединенного труда.

От первых зачатков товарного хозяйства, от простого обмена, Маркс проследил развитие капитализма до его высших форм, до крупного производства.

И опыт всех капиталистических стран, как старых, так и новых, показывает наглядно с каждым годом все большему и большему числу рабочих правильность этого учения Маркса.

Капитализм победил во всем мире, но эта победа есть лишь преддверие победы труда над капиталом.

• III

Когда было свергнуто крепостничество и на свет божий явилось «свободное» капиталистическое общество, — сразу обнаружилось, что эта свобода означает новую систему угнетения и эксплуатации трудящихся. Различные социалистические учения немедленно стали возникать, как отражение этого гнета и протест против него. Но первоначальный социализм был утопическим социализмом. Он критиковал капиталистическое общество, осуждал, проклинал его, мечтал об уничтожении его, фантазировал о лучшем строе, убеждал богатых в безнравственности эксплуатации.

Но утопический социализм не мог указать действительного выхода. Он не умел ни разъяснить сущность наемного рабства при капитализме, ни открыть законы его развития, ни найти ту общественную силу, которая способна стать творцом нового общества.

Между тем бурные революции, которыми сопровождалось падение феодализма, крепостничества, везде в Европе и особенно во Франции, все нагляднее вскрывали, как основу всего развития и его движущую силу, борьбу классов.

Ни одна победа политической свободы над классом крепостников не была завоевана без отчаянного сопротивления. Ни одна капиталистическая страна не сложилась на более или менее свободной, демократической основе, без борьбы не на жизнь, а на смерть между разными классами капиталистического общества.

Гениальность Маркса состоит в том, что он сумел раньше всех сделать отсюда и провести последовательно тот вывод, которому учит всемирная история. Этот вывод есть учение о классовой борьбе.

Сторонники реформы и улучшений всегда будут одурачиваемы защитниками старого, пока не поймут, что всякое старое учреждение, как бы дико и гнило оно ни казалось, держится силами тех или иных господствующих классов.

А чтобы сломить сопротивление этих классов, есть только одно средство: найти в самом окружающем нас обществе, просветить и организовать для борьбы такие силы, которые могут — и по своему общественному положению должны — составить силу, способную смести старое и создать новое.

Только философский материализм Маркса указал пролетариату выход из духовного рабства, в котором прозябали доныне все угнетенные классы. Только экономическая теория Маркса разъяснила действительное положение пролетариата в общем строе капитализма.

Во всем мире, от Америки до Японии и от Швеции до Южной Африки, множатся самостоятельные организации пролетариата. Он просвещается и воспитывается, ведя свою классовую борьбу, избавляется от предрассудков буржуазного общества, сплачивается все теснее и учится измерять меру своих успехов, закаляет свои силы и растет неудержимо.

Подпись: В.И.

До тех самых 50-ых годов - да. А далее мы имеем создание должностей "абы были заняты" типа различных МНСов; полное отсутствие контроля за работниками (в период Андропова патрули не безрезультатно по улицам бродили, а вполне отлавливали бездельников); отсутствие конкуренции среди работников, ввиду чего на должностях задерживались хрен пойми кто - потому что на место уволенного можно работника не найти (кризис кадров не российская придумка, не просто так в Ленинград вьетнамцев на швейные фабрики везли), а план хоть как-то выполнять, но надо.

Да и статья за тунеядство появилась ровно потому что по ней было кого осуждать.

Электрифицировать всю страну? – Да-да, отличная идея. И кстати, нате вам радиоточку в каждый дом, вдруг потом пригодится.

В большей степени тоже соглашусь, только не мешало бы заметить, что план ГОЭРЛО базировался на царских наработках.

Знания в каждую голову? – Запросто, а заодно держите рабфак, УПК, ПТУ, шаражку, НИИ и НАМИ, лишними явно не будут.

Да, скачок грамотности по сравнению с РИ был огромным. Только мы может вспомним чем это закончилось? Выхолащиванием всего, что не касалось технического цикла наук; полнейшей деградацией социально-экономического и идеологического контура образования; да и уровень технического образования почему-то привел нас к заряжанию банок у телевизора личностями, которые получили "лучшее в мире советское образование", которое на уроках физики вполне неплохо объясняло принцип действия различных ЭМ-волн.

Продолжительность жизни вдвое? – Без проблем, а заодно и санатории в довесок. Ну, а вдруг не помешают.

А после 50-ых - радостную стагнацию, да настолько, что в 1991 году продолжительность жизни была ниже, чем в 1963.

Проблемы голода? – Ну-ка, ну-ка. Ой да тут всё просто. Механизация села, коллективистский подход и подсобное хозяйство.

А далее - падение интереса крестьян к эффективному труду ввиду отсутствия личного интереса и ограничения в ряде прав (которые снимаются к середине-концу 70ых), идиотские шаги по универсализации пород КРС, ввиду чего есть проблемы с количеством производимого мяса - и как итог с 60-ых зависимость от зарубежного зерна и мяса почти весь период до распада Союза.

Собственный автопром, авиапром и технопарк? – Не фига у вас братцы аппетиты. Хотя почему бы и нет. И кстати, нате вам индустриализацию, вдруг потом пригодится.

И приводит перекос в этой индустриализации к тому, что приступив к активному освоению Севера и Сибири - Союз не имеет нужных технологий, ввиду чего с 60-ых до самого развала закупает бесшовные трубы большого диаметра у Запада (концерн Маннесманн предельно благодарен советскому Правительству), в иные выкупая бОльшую часть производимых таких труб в мире. Своего собственного стабильного производства подобных труб, годных для применения в "северных" трубопроводах Союз так и не осилил, качество произведенного на Волжском трубном и Азовстали - не попадало в критерии Газпрома и могло использоваться только в трубопроводах Средней Азии.
Собственный же автопром в тех же условиях освоения северных территорий показал себя не менее феерично. Для нужд северных трубопроводов и прокладки БАМа стране потребовалось большое количество тяжелых грузовиков. Собственный автопром смог осилить менее 12 тысяч КРАЗ-256Б северных модификаций за период в 13 лет - с 1981 по 1994 года. При этом, проклятые неэффективные капиталисты из ФРГ за 2 года (1979-1980) смог поставить в Союз более 10 тысяч тяжелых грузовиков "Магирус-Дейтц" в рамках Дельта-Прожекта, 9 тысяч из которых пошли на БАМ, тысяча - на северные месторождения нефти и газа. И это при том, что Магирус в одной из модификаций имел почти 40% выигрыш по грузоподъемности (14 тонн, против 10 у КРАЗ).
Про легковой автопром - так вообще лучше как о мертвом - ничего. Более чем порядковое отставание от США к 1990 году - это даже не смешно.

Умиротворить самую железную армию мира? – Сложнее, но тоже решаемо.

Да, вполне. При этом далее получив целую пачку мертворожденных прожектов в сфере ВПК, ввязывание в "гонку вооружений" и идеологическое разложение армии, что привело к полному её отморозу в ситуации 1990-1991 годов.

Атомная бомба? – А давайте лучше атомную энергию, а там и ледокол с автомобилем можно.

Согласен, тут вообще без замечаний.

Космос? – Да пожалуйста, а за компанию и орбитальный домик, вдруг обживётся.

Ну, тоже допустим. Возражения есть, но не суть.

...Итак! Решаем проблему бедности – Блин, так она ж не решаема!

Да, не решаема. И Союз её так же не решил. По стат. записке для Политбюро на 1965 год - до 40% населения жило за чертой бедности, еще 20% около неё.
При первом расчете прожиточного минимума в Союзе (это 1988 год) - за его чертой проживало до 20% населения, а в 1986 году подъем цены на хлеб на 2 копейки гражданином Громыко считался сверхкритичным, ввиду малых доходов отдельных слоев населения.

Безработица? – Так без неё ж заводы обанкротятся.

Ну а при номинировании отсутствия безработицы - почему-то приходится на граждан облавы устраивать и статьями УК за тунеядство размахивать.

Равенство? – Да, не пошли бы вы в математику, если завистно.

Несомненно, дочка Брежнева, нормально не работавшая и проворачивавшая мутные схемы с брильянтами была равна моей бабушке-учителю. Как и видимо первые секретари райкомов Азербайджана, которых за задницу взяли в конце 50-ых, покупавшие свои должности за 100-200 тысяч рублей, были абсолютно равны моему прадеду-железнодорожнику, который в то время пахал на ДВЖД.

Демография? -- Да ну её нахер, порнография какая-то получается.

Да, получается порнография. И получается она, внезапно, с 1958 года, когда СКР упал ниже уровня самовоспроизводства населения и который уходил выше только в годы антиалкогольной компании. И если вы минимально озаботитесь изучением материалов по профилю, то увидите, что еще во второй половине 1970-ых советские демографы давали прогнозы, вполне совпадающие с современной демографической ситуацией. И при текущем темпе в 70-ых прогнозировалось, что прирастать Союз в 21 веке будет исключительно за счет национальных республик Средней Азии и Азербайджана, при сокращении населения РСФСР и западных республик.

А давайте луноход запустим… Во-во, а не получится кого-нибудь опустим.

А не напомните, когда и по какой причине Советский Союз свернул свою лунную программу?

Чё там дальше: собаки, мигранты, стабильность? – Да адчапитесь. У нас штурвал отваливается.

Про собак особо информации не нашел, возможно, в советские годы проблемы не было, тут спорить не буду. Про мигрантов уже говорил - завозить их начали еще в советские годы. И по дем. прогнозам 70-ых в РСФСР бы точно так же повезли рабочую силу из среднеазиатских республик.
Стабильность? А она была, если поднимать вопрос не с точки зрения молчаливых советских газет? Рост националистических настроение в 70-80ые в большинстве не-славянских республик и в УССР - это стабильность? Терроризм армянских националистов, вплоть до терактов в Москве в 77ом - это стабильность? Или может стабильность - это когда те же армяне в 1983 году вырывают труп своего националистического лидера во Владимире и тараканят его тайно в Армению, для захоронения и создания символа "освобождения" армянского народа?

Вот теперь сижу и думаю - Почему!!! У одних получалось почти всё, а у других очень мало

Ровно потому что своё "получилось" вы пытаетесь строить "выкидывая" неудобные вам периоды и, судя по всему, обладая катастрофически малыми знаниями в вопросе.

Советский Союз имел явные успехи, особенно на первых порах своего существования. Но ввиду неэффективности своей, в первую очередь, политической системы - умудрился большинство из этих успехов радостно растерять и дальше угробить свою же экономику. И я не очень понимаю, зачем об этом умалчивать и закрывать глаза.