Они начинали играть с игры го — не могла же ведь какая-то лиса обставить её в такой глубокой игре... Каждый матч заканчивался тем, что Норико не хватало совсем чуть-чуть очков для победы.
На этом же поле пара сыграла в игру гомоку — детскую игру, в которой камни из го надо было попытаться выставить пять штучек в ряд... Норико, наверное, предпочла бы забыть, сколько раз она проиграла.
Следом пошли шахматы, те, в которые играли приезжие люди в порту большого города неподалёку. Думалось Норико, что если уж она не знает, как играть в эту заморскую игру, то и у кицунэ шансов будет поменьше... Но пятихвостая и правила знала, и играть умела. Намёка на победу не было никакого, а каждая игра ощущалась как страшная пытка.
И вот, полная досады, она решила сыграть в сёги. Настоятель храма иногда играл с прихожанами, да и с самой Норико. Хоть, по его словам, сёги — это "не женское дело", она запомнила пару трюков и даже смогла обыграть других служанок.
Как же сокрушительны были её поражения в самом начале! Почти как в шахматах, прежде чем Норико успевала придумать хоть какой-то план, ей приходилось отбиваться от молниеносных атак кицунэ, после которых надо было уходить в оборону. А там лиса своё скоростное нападение сменяла на медленное, удушающее окружение.
— Норико-тян, ты очень хорошо обороняешься! Давай ещё сыграем! Ну давай! — предлагала сыграть двадцатую игру в сёги кицунэ.
Очень странно себя вела эта лиса. Во время игры она была серьёзная, хитрая и непоколебимая, а после будто превращалась в ребёнка, начиная упрашивать сыграть снова. Откуда у этой кицунэ столько сил?
Норико не теряла остроту своего ума, выкладываясь в каждой игре на полную, но тело за такими ментальными подвигами не поспевало — усталость давала о себе знать. Десть игр в го, двадцать игр в сёги, четыре в шахматы... физически утомлённой жрице уже трудно было двигать фигуры, а кицунэ не сбавляла оборотов.
Закончилась двадцать первая игра, пошла двадцать вторая.
— Ух, почти! Давай опять сыграем!
Разобраться, что идёт не так, не было ни сил, ни времени. Обнаружить слабое место не получалось — мало того, что матчи сливались в один, так ещё и игры в голове стали путаться. Вместо золотого генерала рядом с королём стоял ферзь, а заметив посреди игры стоящие пять в ряд пешки, Норико уж было начала радоваться, а потом сильно покраснела.
Одну игру. Любую. Таков был уговор. Пока настоятель и другие жрицы уехали на встречу с важными людьми из столицы, Норико, как самую младшую, оставили приглядывать за храмом. Стоило карете отъехать... как пришла она.
Пятихвостая кицунэ. Она назвала себя гордо — Гинко. Лиса даже не дослушала представление жрицы — сразу достала где-то из-за пазухи аккуратно сложенную доску для игры в Го, две чашки и два мешочка с белыми и черными камнями.
— Играй против меня, пока твои старшие не приедут. Выиграешь хоть раз — отстану на сотню лет, а если нет — сотню лет этот храм будет самым несчастным местом в округе... — сказала Гинко и похихикала.
Это было тридцать с чем-то часов назад. Настоятель храма, как помнилось Норико, уезжал примерно на два дня, поэтому времени оставалось немного. А лиса всё торопила и торопила. «Ей что, играть больше не с кем?» — думалось жрице.
Двадцать четвёртая. Почти в каждой следующей игре Норико удавалось продержаться чуть дольше. Иногда на ход позже проигрывала, иногда ошибка была не такой серьёзной, как раньше. Но этого было мало.
— А давай в Го опять сыграем! Или сянци! Или... маджонг! — неустанно тараторила лисица.
Норико помотала головой. Добавлять новую игру точно было лишним, у неё эти и так смешивались, а переходить на Го, когда видно прогресс в сёги, попросту не хотелось.
— В маджонг нам нужно будет четыре человека, а нас всего двое, — устало ответила Норико, расставляя фигуры на доске.
— Ну ладно! Сёги — тоже весело!
Кицунэ не давала долго спать. По два-три часа максимум. "Легко ей, сама-то спать не хочет," — раздражённая мысль проскользнула в голове у Норико.
— Не я же виновата, что не хочу спать! Нечестно меня в этом винить. А играть я хочу, а тебе надо играть, ты же не хочешь проиграть спор?
— Так ты мои мысли читаешь! А как мне тогда выигрывать?! — надув щёки и выпучив глаза спросила жрица.
Гинко загоготала так сильно, что ей пришлось опереться рукой, чтобы не упасть на спину.
— Ой... Ты ещё скажи... — её слова прерывались смехом — Ещё скажи, что я подглядываю за твоими фигурами!
От своей собственной шутки лисица рассмеялась в два раза сильнее, рука её не выдержала и она плюхнулась на свои пять белых хвостов. Потом подпрыгнула от испуга — видимо, на хвосты неприятно было падать — но смеяться не переставала.
Все эти прыжки и движения иногда задевали доску, заставляя Норико поправлять фигуры, причём и свои, и лисьи.
— Ох... ну ты даёшь... — очнулась Гинко. — Какие бы у тебя мысли ни были, дорогуша моя, если они выигрышные, то я с этим ничего не смогу поделать...
Гинко медленно качала головой, одной рукой убирая слёзы с уголков глаз.
Норико с трудом, но согласилась с доводом лисицы. Хотя жульничать и обманывать было бы под стать кицунэ. Жульничать и обманывать… Зачем она вообще играла в эту игру? Какой ей с этого прок?
С очень большой досадой принимала Норико каждое поражение. Лиса не допускала ошибок. Все попытки атаковать отскакивали, как о каменную стену. Надо было что-то делать...
Но что? Простые игры не работали, в них было только больнее проигрывать, незнакомые игры, вроде шахмат, тоже не сработали бы — лисица, кажется, знала, как играть в любую на свете игру.
Оставались только го или сёги и в последних, казалось, у Норико больше шансов.
— Ай... — прикусила губу Норико.
Ладью и короля связали, глупая ошибка. Двадцать шестой проигрыш.
Расставляя в очередной раз фигуры на доске, Норико кое-что вспомнила. Когда лисица умирала со смеху пару игр назад, она совсем не смотрела на доску. Может, Норико могла бы...
"Нет," — откинула идею жрица, "такой трюк с ней не пройдёт".
Гинко хорошо играла в эти игры, она бы сразу заметила, что её фигура стоит не на том месте. А кто знает, что сказочные духи делают с жуликами... Вдобавок лисица могла читать мысли — от неё нельзя было скрыть такой план.
Двадцать седьмая игра подходила к своему закономерному концу. Король жрицы укрылся на правом фланге, но Гинко за несколько тактических приёмов раскрыла оборону, и теперь короля защищали лишь золотой и серебряный генералы. Норико обречённо смотрела, как её оппонент медленно подводит коня, чтобы нанести финальный удар.
— Ты становишься всё сильнее с каждым разом, Норико-тян!
— Брось ты… Выигрываешь, да ещё и издеваешься... — обиделась жрица.
— Я не вру, правда! К возвращению настоятеля, может, и выиграешь!
— Что-то мне не верится...
— Да ну, Норико-тян! В прошлый раз так и было!
— Да-да! Около ста лет назад была здесь тоже жрица... Не помню её имени уже, стольких повидала! — кицунэ мечтательно посмотрела в потолок. — Она победила прямо под самый конец, а я сдержала уговор — не трогала это место целый век. Не в моих силах врать по поводу уговоров или их нарушать, дорогуша.
Гинко посмотрела на жрицу и тепло улыбнулась.
— Вот как... — пробормотала себе под нос Норико.
Настоятель не рассказывал про местных духов, но он мог и не знать. Никто не знал, наверное. Вот только для чего Гинко обо всём этом рассказывала? Да ещё и так радостно, с душой? С трудом верилось, что это просто маска.
— А как она победила? — наклонилась поближе Норико.
— Сек-рет! — произнесла лисица по слогам. — Давай играть!
Началась двадцать восьмая игра. Открывающие ходы проходили очень быстро: у Норико в арсенале было мало дебютов, а у кицунэ было просто два полюбившихся. Через несколько минут их фигуры уже были в бою.
"Если пойду сюда", — размышляла Норико, — "она просто подвинет ладью, будет неудобно..."
Норико не стала досчитывать вариант и всё равно сыграла неприятный ход — матч уже развивался паршиво, проще было быстрее проиграть и попытать шансы в следующей игре. Гинко, не раздумывая, подвинула ладью. Жрица вздохнула.
Как же неудобно было играть. Неужели и отсюда не было выхода?..
Норико схватилась за голову и принялась считать ходы. В двадцать восьмой раз. Искать выход из безвыходной ситуации уже надоедало. Ладья лисицы смотрела на серебряного генерала, которого никак нельзя было защитить. Отходить назад тоже не вариант — развалится весь левый фланг, на который она уже перебросила своего короля. Глупая ошибка...
Подул холодный вечерний ветер. Вместе с ним — озарение. Выход был!.. Можно было пожертвовать фигуру, а после этого получить преимущество. Первый за тридцать с лишним часов шанс на победу... Глаза Норико засияли новым огнём.
Как только жрица увидела выигрышный ход, Гинко видно нахмурилась. Норико посмотрела на неё. Неужели она не увидела этот ход? Кицунэ была в разы сильнее. Не могла же она пропустить в расчётах такую вещь. Норико ещё раз посмотрела на доску. Она и вправду была в выигрышной позиции.
Кто бы мог подумать, что ситуацию переломит простое везение — Норико даже не задумывалась, когда делала тот ход. Не собиралась выигрывать. Жрица посмотрела на потолок, полностью отбросив всякие мысли об игре. Такое развитие событий сняло всякую усталость: она была готова бороться дальше.
Вернув свой взгляд на доску, Норико лицезрела нечто крайне необычное. Лисица сделала ход, вызывающий некоторые вопросы. Один из таких вопросов и прозвучал в голове жрицы: "Как такой сильный игрок мог допустить такую ошибку?"
Ошибка была критической — после неё могла развалиться вся оборона кицунэ. За этим ходом не было видно никакой ловушки. Гинко не смотрела на доску, но чем дольше жрица анализировала позицию, тем мрачнее становилось её лицо.
Прошло три хода. Центр и правый фланг лисицы разбиты, шансов на победу очень мало. Несколько фигур толпились около короля, готовясь к последней обороне.
Ход Гинко. Серебряный генерал гордо встаёт между надвигающейся силой и своим королём. Забирать нельзя — он хорошо защищён.
"Может, сходить вот сюда?.. Если туда ещё и коня подвести, будет удобно" — рассуждала Норико. — "Она здесь ничего не сможет сделать. Вот этот ход, правда, будет немного опасный, но я справлюсь".
Стоило Норико подвинуть фигуру, лисица сыграла "опасный" ход.
"Тогда вот так!" — двигая ещё одну фигуру, думала жрица. "Не знаю, правда, что я буду делать, если она походит сюда... Но надо продолжать давить — удача на моей стороне".
С каждой такой мыслью кицунэ играла самый неудобный ход. Дело было в том, что Норико всегда в голове отмечала, против чего ей труднее всего будет играть. Только когда атака совсем потеряла свою остроту, жрица поняла, в чём дело.
Её преимущества не стало, потому что лиса читала её мысли и делала неприятные, неудобные для Норико ходы. И делала она это каждую игру. И не только в сёги.
Поражённая таким озарением, Норико сдалась. Кицунэ посмотрела на неё. В её глазах всё ещё был неутолимый азарт, но теперь её предложение звучало не как детская прихоть, а как зловещая издёвка.
— Сыграем ещё раз, Норико-тян? Или ты хочешь другую игру? — ехидно улыбалась Гинко.
Ни капли прежнего веселья и беззаботности. Норико резко встала.
— Я отойду попить воды, — сказала она, стремительно направляясь в другой зал храма.
— Возвращайся скорее! Время идёт! — лисица махала рукой и смеялась.
Скрывшись от глаз кицунэ, Норико выдохнула. Руки задрожали.
— И как мне теперь быть... — прошептала она, хватаясь одной рукой за голову.
Ей нужно было быть уверенной в своих ходах. Но если она будет тратить время на поиски идеального хода, после которого у кицунэ не будет никаких шансов, то она не успеет до возвращения настоятеля.
Жрица задумалась... Лиса всё-таки один раз просчиталась. В тот раз Норико не смотрела на доску. Она не думала про игру: лисице неоткуда было брать подсказки. Но делать так весь матч не представлялось возможным, особенно если Гинко умела играть и сама, без помощи. Что же делать...
Норико знала, что делать.
Она должна была сыграть с кицунэ в камень, ножницы, бумага. Сначала эта идея показалась ей глупой — лиса ведь просто могла прочитать её мысли и выиграть. Однако у Норико созрел план.
Если выиграть напрямую не получалось, то оставалось лишь дать волю шансу. План был таков: завязать себе глаза, выбрасывать случайным образом один из трёх жестов, и придумать для этих жестов свои значения.
Глаза Норико решила завязать, чтобы не видеть руки, ни свои, ни Гинко. Лиса читала мысли, а образы рук могли остаться в голове.
Значения жрица решила придумать по той же причине: она не могла думать в голове ни про ножницы, ни про камень, ни про бумагу. Это означало проигрыш. Поэтому Норико быстро придумала свои ассоциации для каждого из жестов и отчаянно пыталась вбить их себе в голову.
Вместо ножниц: летящий в небе журавль, расправивший крылья.
Вместо камня Норико представляла, как сжимает в руках использующуюся в обрядах палочку.
Вместо бумаги представляла, как греет руки о зажжённый огонь у храма.
Журавль, обряд, огонь. Журавль, обряд, огонь...
Возвращаясь к месту игры, Норико вбивала себе в голову новые правила.
Гинко подпрыгнула от внезапного крика.
— Я вызываю тебя на поединок!
Глаза лисицы прищурились.
— Новая игра? Давай! — игриво сказала Гинко и подошла к жрице.
— Мы будем играть в камень, ножницы, бумага, но по особым правилам.
— И что же это за правила такие? — наклонившись вперёд, спросила лиса.
— Мы играем один раз, до трёх побед. Выигрываешь — этот храм твой навсегда. Проигрываешь — больше здесь не появляешься. Я буду играть вслепую, — закончила Норико, снимая пояс со своего кимоно.
Гинко смотрела на всё это с большим удивлением. Похоже, сделка ей очень понравилась, ведь согласилась она немедленно.
— Давай! Какой интересный ты способ придумала, Норико-тян.
Норико не отвечала. Завязав глаза, она встала в стойку: кулак на ладони, одна нога впереди, другая сзади. Кицунэ начала хохотать.
— Ты очень глупо выглядишь! — смеялась лиса. — Давай, раз, два, три!
Две девушки ритмично три раза ударили кулаками по ладоням. На третий удар в голове Норико представился прекрасный журавль, расправляющий свои крылья в голубом небе. Она играла не в камень, ножницы, бумага. Она играла в журавль, обряд, огонь.
— Твоя взяла, один — ноль, — раздался недовольный голос.
Норико не видела кицунэ, но было понятно, что ей не нравилось происходящее. Жрица быстро сказала:
Встав снова в стойку, Норико начала перебирать в голове журавля, добавила к нему других птиц, вспоминала проводимые обряды и зимние холода.
Одним зимним вечером настоятель храма поймал Норико и других служанок, греющихся у одного из огней снаружи храма. Он так ругался, но у неё это почему-то вызывало только улыбку.
— Два — ноль... Ещё и лыбится... — уже раздражённо сказала Гинко.
Норико встала в стойку, стараясь не покидать воспоминаний.
— Раз... Два, три! — сделав небольшую паузу, прокричала кицунэ.
Тем же зимним вечером в храме проходил обряд. Настоятель устроил его, скорее всего, чтобы научить Норико, рассказать ей, в чём суть. Заворожённая юная жрица внимательно следила за каждой деталью, крепко сжимая в руках обрядную палочку.
— Три — ноль... Ты победила... — опустошённо прозвучали слова Гинко.
Закончив обряд, жрицы кланялись. Молодая Норико, так сильно впечатлённая танцем своих сестёр, тоже покланялась, хоть настоятель и говорил ей, что она пока не обязана.
Закрывавший глаза пояс развязался сам — Норико затянула его послабее, чтобы не давил. Перед глазами жрицы была побледневшая кицунэ. Её плечи поникли, сама она уже не стояла, а упала на пол.
— Ха... — издала лёгкий смешок кицунэ. — Какой хитрый трюк.
В словах лисицы не было ни капли прежних эмоций: ни заигрывания, ни азарта, ни раздражения. Она звучала... побеждённой. Побеждённой и… расстроенной. Гинко встала и медленно пошла на выход.
Гинко остановилась, но не обернулась.
— Мне было интересно с тобой играть, — призналась Норико. — Просто, понимаешь… Мне нужно было победить.
Кицунэ еле заметно кивнула.
— Я не привыкла проигрывать. Поэтому, наверное, мне сейчас... очень обидно.
Норико смотрела в пол. Полтора дня проведённые в компании кицунэ не были... самым худшим её воспоминанием. И она гордилась тем, что смогла победить.
— Как... как ты проиграла до этого? — поинтересовалась Норико.
— Прошлая жрица не умела играть в сёги. Совсем. Но на протяжении недели она играла против меня один и тот же дебют, одни и те же ходы, — спокойно рассказывала лиса.
— Она научилась играть в одной этой позиции, и когда у неё не осталось сил, чтобы обдумывать ходы, а я не могла читать её мысли, она на интуиции обыграла меня.
— Но ведь вы же чередовали, кто ходит первым...
— Её это не интересовало. Она играла одно и то же, будь у неё на ход меньше, или на ход больше, — Гинко мотала головой. — Не знаю, как я тогда проиграла. Похоже, именно ту партию она играла лучше меня.
Норико улыбнулась. Трудно было поверить в такую историю, но лиса, похоже, не врала. Жрица подняла взгляд на кицунэ. Не верилось ей, что перед ней злой дух лисицы. Злые духи не печалятся, когда проигрывают. Они не отворачиваются, чтобы скрыть свои слёзы.
— Если ты обещаешь нам не вредить... Можешь приходить, когда никого нет. Я буду с тобой играть, если ты хочешь.
Гинко резко повернулась и посмотрела Норико в глаза. Свет отражался в стекающее по лицу кицунэ слезинке.
— Мне показалось… тебе одиноко и скучно. Я хочу помочь.
— Я причиняю людям страдания. Я почти навлекла сотню лет проклятий на твой храм. Я обманула тебя, читала твои мысли…
— Значит, — перебила Норико, — если ты будешь играть со мной, у тебя будет меньше времени вредить другим, правда? — Норико подошла к кицунэ и легко коснулась её плеча.
Гинко отвела взгляд в пол.
— Я... подумаю, — сказала она и, покраснев, тотчас развернулась и убежала в лес.
На лице Норико пробежала тёплая улыбка. Затем — зевок. Около сорока часов без нормального сна её, наконец, догнали.
— Бывает же такое, даже «злым духам» иногда одиноко… — сонным голосом протянула Норико.
Оставалось только собрать разбросанные игры по коробкам. Норико аккуратно села, чтобы было удобнее складывать, и… заснула.
---------
Спасибо, что прочитали!
Буду рад, если вы оставите комментарий со своим мнением!
