С Виктором мы познакомились во второй половине 90-х годов в одном из медицинских центров Екатеринбурга, когда с женой приехали туда на очередную спецучебу, называемую нами «монастырской школой» или просто «монастыркой». Он оказался нашим земляком, хотя ранее в городе наши жизненные пути не пересекались, а тут вдруг пересеклись. Я приехал на учебу вооруженный портативным магнитофоном для записи лекций и практических занятий, а Виктор – фотоаппаратом, которым периодически пользовался в удобное время.

Фотоаппарат, как позже выяснилось в процессе нашего общения, был основным его средством добывания хлеба насущного. Два месяца в году (в мае и сентябре) он садился в машину (был у него жигуленок-«копейка», что по тем временам считался неплохим автомобилем) и объезжал в городе и окрестных районах школы, ПТУ и техникумы, где делал групповые и индивидуальные фото учащихся, потом печатал фото, наклеивал их в папки и продавал запечатленным на фото персонажам. Поскольку занимался он этим промыслом не один год, то у него уже были налажены связи с руководителями этих учебных заведений, которым он делал необходимые презенты – деньгами или фотопродукцией, так что нужное содействие в его промысле обеспечивалось. Полученного за эти два месяца дохода ему хватало на весь год. От покойных родителей ему досталась трехкомнатная квартира в хрущевке на первом этаже. Так что жизнь в сложные 90-е годы была у него вполне сносной.

Будучи холостым, имея квартиру, достаточные для жизни средства и кучу свободного времени, поскольку нигде официально не работал, а иногда подрабатывал, как фотограф, на каких-то торжествах типа свадеб или юбилеев, Виктор, как он сам рассказывал, вел жизнь развеселую: отдых на природе, рыбалка, какие-то компании, пьянки, женщины. Неизвестно, сколько бы эта жизнь продолжалась и чем бы закончилась, но произошел случай, который изменил всю его жизнь.

Однажды утром, проснувшись с большого бодуна (накануне изрядно погулял), Виктор, умываясь и разглядывая в зеркало опухшую физиономию, сказал вслух своему отражению: «Ну, и что будем делать-то»? И услышал в ответ: «Добро». Как рассказывал Виктор, первой его реакцией был смех и сарказм: «Ну, да, вот сейчас выбегу на улицу и буду кричать: «Л-ю-ю-ди, идите все ко мне, я вам добро буду делать!»». А потом до него дошло, что в квартире он один, сказать про добро было некому, а сам бы он до такой глупости не додумался бы. Стало быть, существует нечто, не укладывающееся в его нынешнее миропонимание, и про это нечто есть смысл узнать поподробнее. И Виктор начал узнавать, благо свободного времени было достаточно, а литературу по мистике и паранормальным явлениям стали издавать в больших количествах, и купить ее можно было без проблем на стихийных книжных рынках. Появились и новые знакомые, интересующиеся той же областью бытия. С одним из них Виктор и приехал на «монастырку».

«Монастырка» обычно длилась дней 10-12 и протекала весьма насыщенно - лекции и практики. Виктор без проблем вписался в коллектив (собиралось нас там человек по 20-25), и на практиках нормально отрабатывал все задания. Более того, когда я с учебы привозил домой по 35-40 полуторачасовых кассет, он их переписывал себе, прослушивал и неоднократно выполнял некоторые практики (время-то свободное было!). У меня, например, времени на это не хватало. Внешняя жизнь у него тоже весьма поменялась: пить он бросил совсем, интенсивно начал читать духовную литературу, в частности, православную (на «монастырке» подробно разбирались энергоинформационные аспекты православного богослужения, обрядов и таинств. В итоге многие ученики-эзотерики в практической духовной жизни примкнули к Православию, хотя их богословие осталось эзотерическим). Внешняя жизнь тоже изменилась: он стал теплее, терпимее и добрее. Круг знакомых изменился, появились люди, которым он мог оказать реальную духовно-психологическую помощь. Официальное образование у него было невеликое – школа, но спецучеба, житейская мудрость и знание изнанки жизни помогали.

Фотограф он, конечно, был весьма профессиональный. Некоторые его снимки публиковались в местной православной газете. У нас с женой был затеян проект к 2000-летию христианства, и нам были нужны фотографии городских храмов, которых на тот момент было 16. Обратились к Виктору. По моим понятиям снимки, имея машину, можно было сделать за пару дней. Виктору понадобилась неделя. Потом он объяснил мне, что снимать надо либо рано утром, либо в пасмурную погоду, чтобы не было резких черных теней на здании. Недавно нам подарили дорогую книгу, в хорошем переплете, с текстом и фото на мелованной бумаги. Но фото храмов сделаны непрофессионально, смотрятся коряво, черные тени на белых стенах, снято в солнечную погоду.

А вскоре его фотопромысел стал клониться к закату. Началась эра цифрового фото. Хотя цифровики были еще слабенькими – матрица на 3 мегапиксела, не было фотопринтеров и фотобумаги, но мне было ясно, что не за горами время, когда пленочные фото станут раритетом. Мы с Виктором обсудили перспективы, необходимые знания и требуемую аппаратуру для перехода на цифру, и он решил завязывать с фотоделом. Для прокорма устроился водителем в один из храмов. Зарплата невелика, но кормят в трапезной и домой с канона продовольствие дают, а больше ему и не надо было при новой жизни.

Как-то при очередной встрече он сказал, что переехал в новую квартиру, тоже в хрущевке, тоже 3 комнаты, но теперь не на первом этаже, а на третьем. Соседями на старом жилье у него были пенсионеры, и их дочь захотела поменяться с Виктором, чтобы ухаживать за родителями. Так что бесплатно улучшились жилищные условия, да и с переездом помогли. А вскоре он нас обрадовал, сказав, что женился. Мы его начали поздравлять, но он сказал, что брак фиктивный, из Средней Азии срочно выехала в Россию верующая женщина с двумя детьми, и ей было нужно жилье, а для быстрого получения гражданства – брак с россиянином. Виктора попросили помочь, он и помог по простоте душевной и по совету творить добро. Не знаю, превратился ли фиктивный брак в реальный, но жизнь Виктора сложилась так, что продлился он не долго.

Годы жизни Виктора подкатывали к пенсионному возрасту, и он озаботился необходимостью собирать документы для оформления пенсии. Был у него небольшой трудовой стаж, полученный после армии, но остальная фотодеятельность никак не оформлялась. Документы не понадобились: пошел он в магазин за хлебом, упал на улице и умер. Сердце остановилось. Произошло это в разгар лета, мы с женой были на даче, мобильной связи еще не было, и о смерти Виктора узнали через неделю после похорон.

Просто жил и просто умер. Один из православных старцев говорил: «Где просто, там ангелов сО ста, а где сложно – одного найти невозможно». А мне вспоминаются строки песни Булата Окуджавы, написанной на смерть Владимира Высоцкого:

«Говорят, что грешил,

Что не к сроку свечу затушил.

Как умел, так и жил,

А безгрешных не знает природа».

К жизни и смерти Виктора эти строки, пожалуй, тоже подходят. Имя «Виктор» в переводе с латыни означает «победитель». Виктор на важном этапе своей жизни смог победить сам себя, и эта победа дорогого стоит. Посему он и остается в моей памяти и памяти знавших его людей.