Есть свободное время? Я хочу поиграть, поделать что-то интересное по работе/хобби, встретиться с друзьями, сходить в бассейн или позаниматься учебой (учусь всю жизнь). Нет сил? Полежать, наслаждаясь вкусной едой, снова поиграть/посмотреть сериал/аниме. Признаюсь честно, я немного гордилась тем, что мне никогда не бывало скучно.

Но тут.. мне стало неинтересно все. Постепенно. Сначала стало чуть менее интересно. Чуть больше времени в постели. Отдыхом становился только сон. Много сна.

Спустя время становилось хуже. Интерес пропал ко всему. Эмоции, кроме грусти иногда - тоже. Если раньше можно было хотя бы пялиться в сериалы - это перестало помогать. Мне стало сложно засыпать - я была постоянно уставшей (на самом деле не от чего было уставать - обычная активность), но уснуть не могла до суток. Я попыталась выпивать баночку пива на ночь - немного помогло, но быстро (месяц) возникла ситуация, что баночка уже не работала, а больше добавлять не хотелось. Да и алкоголя не хотелось. И еды тоже. Не хотелось вставать с кровати, тяжело было убирать за собой тарелки, не хотелось добиваться чего-то на работе, делать новые проекты. Мне не хотелось играть и смотреть в экран.

Мир стал серым и .. странным. Бессмысленным. Безвкусным. Я засыпала с трудом и надеждой, что завтра проснусь снова самой собой. Такой, какая я обычно.

Я понимала, что это плохо. Запустила себя. Ходила на работу минимально опрятной - так, чтобы соблюдать лицо, работала минимальные часы.

До этого у меня был психотерапевт и был эмоциональный кризис. Но тогда я испытывала эмоции. Тут я не испытывала ничего - разве что иногда грусть и слезы (в связи с ситуацией с мужем), но обычно ты плачешь и тихонько - и потом легче. А тут слезы были пустыми. Однажды я начала плакать утром выходного дня, а закончила глубоким вечером. Но облегчения или даже этой приятной усталости не было. Грусть тоже не была полноценной.. скорее.. пустой?

Надо было к врачу. Незадолго до этой ситуации я обследовалась и знала, что физически я в порядке (насколько это возможно , тк у меня есть хронические диагнозы). Значит, к психиатру.

Но я не шла. Не могла себя заставить. Мой максимум был - минимальное количество работы, доползти до туалета и что-то запихнуть в себя. Что - неважно. Макароны, рис, пицца были одинаково… неинтересными. Безвкусными.

Однажды я представила, что на меня наставили пистолет и сказали оживиться. Делать что-то. Сходить в спортзал. Смогла бы? Да. Чтобы выжить. Но только пока на мне пистолет.

А может, и не смогла бы. В какой-то момент было настолько.. никак, что я уже не была уверена. Хотя жизнь я очень люблю - но это я. А на тот момент «меня» не было. Единственное желание, которое осталось, было какое-то далекое даже не желание, а надежда «вернуть себя».

Становилось все хуже. В какой-то момент я поймала себя на том, что собираюсь к подруге. Не в гости. Я не выходила на связь с начала этого всего (отписываюсь, что «устала»), не отвечала на звонки, не ходила в гости.

Просто я на тот момент не могла уснуть, снова не спала сутки и спросила у нее таблетки для сна. У нее было что-то из Индии , неизвестной силы и действия. Какое-то сильное снотворное, которое она так ни разу и не выпила. Подруга жила в соседнем доме.

И вот уже стоя в пальто, под которым были домашние штаны и кофта, я осознала, что готова пить неизвестное лекарство, чтобы уснуть. И ни к чему хорошему это не приведет.

Мне пришлось заставлять себя достать телефон и набрать местную клинику (там были врачи всех направлений). Уточнила, что у них есть психолог/психиатр. И честно сказала, что я буду им очень обязана, если они найдут мне местно сегодня, тк я не знаю, смогу ли найти силы к ним придти потом.

Мне предложили на неделе несколько окон

Простите еще раз за то, что так подробно это рассказываю, наверное, я не смогу передать то состояние. У меня весь мир сузился в тот момент до «попасть к врачу».

Я честно сказала, что мне очень нужна помощь сегодня. Я готова приехать и ждать «между клиентов».

Девушка замешкалась, но оказалось, что, если я приеду в течение 10 минут, то у него есть окно.

Я вызвала такси, сменила домашнюю одежду на приличную, села в машину.

Когда я зашла, врач задал пять вопросов - имя, замужем ли, есть ли дети, род занятий.. еще что-то. Он не спрашивал, что я чувствую. Он сказал, что я прямо типичный случай из учебника - «тревожно-депрессивное расстройство» и еще что-то там дополнительное.

Уточнил, с какого момента началось.

За пару минут я обьяснила ему мою ситуацию с мужем и про привычные мне выгорания.

Буквально пару минут.

Он посмотрел мою карту, уточнил про хронические и выписал мне несколько лекарств по схеме «если это лекарство не работает или происходит это и это - принимаем вот это лекарство, нет /такая-то реакция - вот это. На ночь можно это сколько захочется. Нормальный эффект такой-то и такой-то столько-то дней».

Если кратко - начать предложил с относительно слабого Триттико + что-то там на ночь для засыпания. Триттико тоже должен был вызывать сонливость 2-3 дня.

Я приехала домой, стянула пальто, выпила лекарства и .. уснула. Не обманул - ровно 20 минут потребовалось, чтобы вырубиться.

Я проспала 12 часов и проснулась сонной.

Ничего не изменилось, только теперь я все время хотела спать, состояние было будто в тумане, думать было невозможно.

Это длилось несколько дней. Согласна указаниям, я увеличивала дозировку постепенно, сонливость проходила, но с увеличением дозы ненадолго снова увеличивалась.

Слез не было. Грусти тоже. Теперь не было вообще ничего.

Прошло еще несколько дней.

Возвращение происходило очень незаметно, постепенно, но, как и «угасание», был резкий щелчок окончательного перехода.

Я проснулась и увидела солнечный свет.

Понимаете, это … было красиво! Я лежала в кровати и вдруг осознала , что мне приятно смотреть на солнечный свет. Трава была зеленой!

Нет, я и раньше видела ее цвет, но … теперь мне это нравилось! Раньше я любила гулять в парке после дождя, тк трава пропитывалась и становилась почти бирюзового цвета.

И .. я снова это ощутила))

Я поднялась и сделала зарядку. Потом посмотрела на свои рабочие достижения (извините, не буду писать подробно) и поняла, что хочу , чтобы они были на видном месте. Позвонила друзьям, они пришли и помогли мне все расставить и развесить. В этот же день)

учитывая, что для меня это состояние было нестандартным, когда я исчезла и перестала приходить на встречи, то они догадались, что со мной что-то не так, но не знали, что делать.

Я начала набирать обороты)

И все было просто великолепно. Да, случались проблемы, волнения, тревоги - но я снова была собой. Мне было интересно.

Кто пишет про спорт при депрессии - мне всегда грустно это читать. Спорт , я слышала, помогает ее избежать и восстановиться после нее.

Но в тот момент спорт? Не.

А вот тут и он подключился.

В общем, все было замечательно)

Немного опасалась прекращения курса. врач предупредил, что будет непросто. А еще, что надо смотреть, прошло ли, «починился» ли организм. И что, скорее всего, тревожность моя останется , но вот эта пустота, депрессия, пройдет.

Спустя год я заболела ковидом, лежала с температурой и поняла, что хуже мне уже быть не может - и перестала принимать таблетки.

Температурила я почти три недели. Спасибо друзьям - они приносили под дверь домашние супы. Иногда заказывала доставку, предупреждала, что оставить надо под дверью, тк ковид.

Видимо, поэтому я пропустила весь период «отхода», «соскакивания» от антидепрессантов.

Еще месяц назад я бы сказала, что это хэппи-энд. В принципе, это он и есть)

Сейчас, к сожалению, я работаю многовато, бывает, что по 12 часов в день. Видимо, у меня легкое выгорание) а еще меня очень утомила эта повышенная тревожность - я бы очень хотела с ней справиться, чтобы она перестала отравлять мне жизнь, но хотелось бы найти выход без таблеток, как бы глупо это ни звучало, учитывая ситуацию.

Я заметила, что снова теряю вкус к жизни. Но это уже не настоящая депрессия - просто замоталась и нуждаюсь в отпуске. Очень важно отличать эти состояния)

Если кто-то осилил эту простыню текста - пожалуйста, если вы видите, что у вас нет хорошего настроения и радости целый месяц или два, если вы не можете вспомнить, когда в последний раз искренне улыбались/смеялись/радовались, если вам ничего не хочется - обратитесь к специалисту. Но с медицинским образованием и хорошими отзывами.

И еще. Мне очень сильно повезло - мои таблетки сработали сразу. У некоторых друзей их подбирали по году, меняя назначения.

И важно самому тоже продолжать трудиться - спорт, сон, хобби, контакты с друзьями - все это важно для нашей психики. Я вот запустила часть этой жизни и уже вижу, что есть последствия.

Я знаю, какие бывают комменты на Пикабу) очень надеюсь этого избежать, но собиралась с духом, чтобы это написать, очень давно.

У меня сейчас все, в общем и целом, хорошо. Любимая работа, вкусная еда, дорогие сердцу друзья. С мужем тоже все хорошо. Тревожность и ночные кошмары стали привычными спутниками, но я очень люблю жизнь и не намерена им поддаваться)

И Пусть у вас все тоже будет хорошо. Как там у Стругацких… счастья и радости всем , и пусть никто не кажет обиженным!

В сети есть видео, на котором солист группы Linkin Park Честер Беннингтон играет со своими детьми, смеется и выглядит счастливым. Через 36 часов он решит уйти из жизни. Несмотря на успех и любовь фанатов, у музыканта была тяжелая депрессия, о которой мало кто догадывался. Увы, понять, что у кого-то депрессия, может быть очень непросто. И, увы, она может убивать.

Депрессия — это психическое расстройство, при котором человек чувствует подавленность, тревогу, пустоту, перестает получать удовольствие от привычных вещей, теряет интерес к жизни. Часто к этому добавляются усталость, бессонница, чувство вины, низкая самооценка и мысли о смерти. В тяжёлых случаях наблюдается замедление мышления и даже движений. По данным ВОЗ, депрессией страдают около 5.7% взрослого населения Земли.

Депрессия “держится” долго. Чтобы говорить о “депрессивном эпизоде”, симптомы должны проявляться почти каждый день, большую часть дня и как минимум две недели. Если таких симптомов много, они долго не проходят, мешают работать, учиться и общаться — вот тогда уже можно говорить о депрессии.

Наиболее популярными диагностическими инструментами для депрессии являются шкала Гамильтона, тест Бека и опросник PHQ-9. Помимо вопросов о настроении, человека спрашивают о бессоннице, аппетите, сексуальном влечении, мыслях о будущем, желании жить. Опросники можно пройти онлайн – но не стоит самостоятельно ставить себе диагноз. Высокий балл должен стать поводом обратиться к специалисту, ведь депрессию легко перепутать с другими расстройствами, которые требуют иного подхода в лечении.

Авторы метаанализа 2014 года на выборке около 1,8 млн человек из 35 стран выяснили, что у людей с депрессией смертность выше в 1,5 раза и отнимает примерно 4 года жизни. В этом исследовании учитывался важный момент: некоторые опасные заболевания повышают и риск смерти, и риск депрессии. Например, заболел человек раком – и впал в депрессию. Поэтому авторы сравнили как в целом здоровых людей с депрессией или без, так и людей с различными заболеваниями и тоже с депрессией или без неё. В обоих случаях депрессия примерно одинаково увеличивала риск смерти.

Депрессия и правда чаще встречается у людей с самыми разными заболеваниями. Например, согласно свежему метаанализу 2025 года, депрессия чаще наблюдалась у пациентов с онкологией, ожирением, диабетом и другими проблемами метаболизма, с болезнями кишечника и не только. А в исследовании 2020 года сравнили 5 тыс. пациентов с депрессией и 5 тыс. человек из контрольной группы. И выяснилось, что у людей с депрессией повышены маркеры воспаления, а воспаление, как мы знаем, предсказывает повышенную смертность.

Да, депрессия ассоциирована с кучей проблем – но это не значит, что она их вызывает. Допустим, живет человек за чертой бедности. У него и жизнь тяжелая, и доступа к качественной медицине нет, то есть в его повышенном риске смерти может быть виновата вообще третья причина. Поэтому сложно сказать, сколько на самом деле лет жизни отнимает депрессия, но в любом случае штука эта неприятная, а жизнь с ней бывает очень тяжелой.

Нейробиология депрессии

У депрессии есть генетическая компонента. Кто-то более предрасположен к ней, кто-то менее. По современным данным, наследуемость депрессии оценивают в 37-61%. Это берется из исследований на близнецах.

Но считается, что наследуется не сама депрессия, а скорее склонность к тому, что какое-то неприятное внешнее событие станет для нее триггером. Гены же могут влиять и на риск некоторых неприятных внешних событий. От поведения человека может зависеть, как часто он попадает в серьезные стрессовые ситуации или каким будет уровень его жизни. Но от некоторых внешних причин – войны, развода, эпидемии – не застрахован никто.

Есть исследования, показывающие связь между депрессией и безработицей. С одной стороны, отсутствие работы может усиливать проявление депрессии, с другой — депрессия влияет на работоспособность человека. Получается такой порочный замкнутый круг.

Еще один фактор — социальные связи. Чем больше у человека контактов, общения и поддержки, тем меньше вероятность, что он окажется в депрессивном состоянии. А ещё риск депрессии снижает физическая активность.

Но если мы говорим про антидепрессанты и их эффективность, нас интересуют в первую очередь биологические аспекты развития депрессии. Сразу скажу, что гипотез появления депрессии несколько. Есть идеи, что депрессия связана с дефицитом дофамина, норэпинефрина, снижением уровня нейротропного фактора мозга BDNF, пластичности нервной системы. Есть глутаматная гипотеза, есть воспалительная. И куча других.

Но самую большую известность обрела серотониновая гипотеза депрессии. Серотонин — это один из нейромедиаторов, химических веществ, с помощью которых нейроны передают сигналы друг другу. Серотонин синтезируется из аминокислоты триптофана и участвует в регуляции настроения, сна, аппетита, боли и много чего еще. А серотониновая гипотеза депрессии — это идея, что депрессия возникает из-за недостатка серотонина в некоторых отделах мозга. Считается, что снижение передачи серотониновых сигналов между нейронами ухудшает настроение, а антидепрессанты, повышающие эффективность такой передачи, частично восстанавливают баланс.

Собственно, наиболее популярным классом антидепрессантов, используемых в психиатрии, являются селективные ингибиторы обратного захвата серотонина. Вы наверняка слышали названия вроде “Прозак”, “Золофт” или “Ципралекс”. Это как раз они.

Серотонинергические нейроны — это нервные клетки, которые используют серотонин для передачи сигналов. Далеко не все нейроны используют этот нейромедиатор, но некоторые используют. Такие нейроны выбрасывает серотонин в крошечный промежуток между своим отростком и другой клеткой в синаптическую щель. Синапс - это и есть контакт между двумя нейронами.

Серотонин цепляется за рецепторы другого нейрона и воздействует на них. Так он передает сигнал, потенциально активируя этот второй нейрон. Чтобы сигнал не действовал постоянно, первый нейрон обычно “забирает” серотонин обратно с помощью специальных белков — транспортеров. Это и есть обратный захват.

Антидепрессанты из класса ингибиторов обратного захвата серотонина частично блокируют этот процесс. Серотонин не может быстро вернуться обратно в первый нейрон – и его уровень в синапсе повышается, то есть он действует дольше. Казалось бы, человек должен сразу почувствовать себя лучше. Но эффект от антидепрессантов проявляется не сразу.

Нейрон, который выбрасывает серотонин, теперь не может закачать его обратно в нужном количестве – и начинает выбрасывать меньше серотонина. Но такое положение вещей ему противоестественно, поэтому он постепенно находит способы эту нехватку собственной активности компенсировать, со временем выбрасывая больше серотонина.

Долговременные перестройки происходят и на стороне второго нейрона. В нем начинает меняться работа ряда генов, в том числе ответственных за производство факторов, влияющих на рост нейронных отростков. И за счет этого улучшается способность нейронов образовывать новые связи.

В пользу серотониновой гипотезы есть множество аргументов, которые собираются в нечто, напоминающее пазл. Например, животным, которым искусственно создавали депрессию, могут помогать ингибиторы обратного захвата серотонина. С другой стороны, при снижении уровня серотонина у людей, предрасположенных к депрессии, наблюдали ухудшение настроения. Эти опыты проводились с помощью метода, который называется триптофановая депривация. Он основан на том, что серотонин синтезируется из аминокислоты триптофана, поступающей с пищей. Участнику дают 100 граммов специальной смеси аминокислот, не содержащей триптофан, с водой и шоколадным сиропом для вкуса, что вызывает уменьшение поступления триптофана в мозг и падение синтеза серотонина. Через 5 часов уровень серотонина снижается, и у предрасположенных людей могут появляться симптомы депрессии или тревожности — что используется для изучения роли серотонина в настроении.

Важно отметить, что у большинства людей снижение триптофана не вызывает депрессию — максимум легкую грусть. Но у тех, у кого депрессия уже была раньше, эффект совсем другой. После такой процедуры симптомы депрессии возвращаются. Также важно отметить, что, если убирать из смеси аминокислот не триптофан, а другую аминокислоту, например, лизин, такого эффекта не наблюдается. Да и уровень серотонина можно снижать другими способами, например, напрямую. Лекарствами, подавляющими фермент, синтезирующий серотонин из триптофана. Эффект будет похожим.

Есть и другие аргументы в пользу этой гипотезы. Но, если все так хорошо, почему мы до сих пор не победили депрессию?

Проблемы антидепрессантов

С детства нам говорят, что каждый из нас – особенный. И это, конечно же, правда. Но когда вам назначают антидепрессанты, все довольно банально. Вы базированные. Все вокруг сидят на таблетках. Об этом классно поется в песне из замечательного мюзикла “Сумасшедшая бывшая”.

Антидепрессанты — одни из самых назначаемых препаратов в мировой психиатрии.

Причем их выписывают не только при депрессии, но иногда и при ПТСР и некоторых других состояниях. Бывают даже назначения при психогенном чесании и мышечных болях. Рекордсмен по потреблению антидепрессантов в Европе – Исландия, где их принимают в количестве около 150 дневных доз на тысячу человек. На втором месте – Португалия со 130 дозами.

Потребление антидепрессантов только растет. Например, в США в 2023 году их принимали более 11% взрослого населения. В России в 2021 году было продано 11 млн упаковок. Это примерно на четверть больше, чем пару лет назад.

В то же время людей, которые с недоверием относятся к любым таблеткам “для головы” и вообще к психиатрам, можно понять. В некоторых странах еще не так давно сущестли чем попало. Сто лет назад симптомы депрессии вообще лечили опиумом.

А еще свою позицию активно распространяют религиозные движения вроде сайентологов, которые считают психиатрию чуть ли не врагом человечества номер один. Не знаю, связано ли это с тем, что основателю саентологии Рону Хаббарду, по словам его жены, поставили диагноз параноидной шизофрении. В итоге вокруг темы антидепрессантов сформировался культ недоверия, где мифы, страхи и личный опыт переплетаются… с научными аргументами. Например, в 2022 году вышел “Зонтичный анализ” психотерапевта Джоанны Монкрифф.

Она утверждала, что серотониновая гипотеза не выдерживает критики, а депрессия не связана с химическим дисбалансом в мозге. Монкрифф в принципе не считает депрессию болезнью и выступает против антидепрессантов. По ее мнению, серотониновую гипотезу просто распиарили фармкомпании, чтобы продавать больше таблеток.

Она выдвигает следующие тезисы против серотониновой гипотезы: во-первых, исследования не показали, что у людей с депрессией уровень серотонина или его метаболитов в крови или мозге стабильно ниже, чем у здоровых. Во-вторых, не обнаружено устойчивых изменений активности серотониновых рецепторов и транспортеров в мозге пациентов с депрессией. В-третьих, ни один объективный показатель серотониновой системы не подтверждает устойчивое различие между людьми с депрессией и без неё.

Оказалось, статья Монкрифф далеко не без изъяна. В июне 2023 года вышел ответ от нескольких десятков специалистов, которые писали: «Протекающий зонтик мало чего стоит. Свидетельства указывают, что серотониновая система всё же вовлечена в депрессию». Кстати, среди авторов ответной статьи — один из самых известных специалистов в психиатрии Дэвид Натт.

Если ознакомиться с критикой, становится понятно, что Монкрифф борется со своего рода соломенным чучелом. Современные модели говорят не просто о низком уровне серотонина при депрессии, а о сложных нарушениях его регуляции и взаимодействий с другими системами, в том числе с дофамином, норадреналином, стрессом, воспалением и нейропластичностью.

А ещё Монкрифф обходит стороной слона в комнате – свидетельства в пользу эффективности антидепрессантов. На самом деле это и есть самое важное. Как отметил один из критиков: “Мы лечим высокое давление диуретиками вовсе не потому, что высокое давление возникает из-за избытка крови. Мы меняем физиологию, чтобы добиться нужного эффекта. А работа Монкрифф приводится многими именно как аргумент против антидепрессантов. И этим она не является”.

Работают ли антидепрессанты

Так работают антидепрессанты или нет? С одной стороны, есть крупный и довольно однозначный метаанализ 2018 года, посвященный 21 антидепрессанту. Авторы пишут, что все рассмотренные антидепрессанты были эффективней, чем плацебо, если измерять число пациентов, у которых симптомы депрессии снизились хотя бы на 50%. Этот метаанализ основан на 522 двойных слепых исследованиях, включающих 116 477 человек. Казалось бы, вопрос закрыт. Но возникает еще один: насколько помогают препараты? Ведь у антидепрессантов есть и побочные эффекты, а польза должна превышать минусы.

И тут нам надо поговорить про еще одного яростного критика антидепрессантов — Ирвинга Кирша. Это психолог, профессор Гарвардского университета. Большую часть карьеры он посвятил изучению эффекта плацебо и гипнозу. В 2009 году Кирш выпустил книгу “Новые лекарства короля: развенчание мифа об антидепрессантах”. Его главный вывод — такие препараты почти не работают. Или, точнее, работают только потому, что мы в них верим.

Кирш утверждает, что большая часть улучшений при приеме антидепрессантов — эффект плацебо. По мнению Кирша, в исследованиях с антидепрессантами ослепление не работает. Пациент ощущает побочные эффекты, понимает, что он в “настоящей” группе, и его вера усиливается – так человек исцеляется от депрессии.

За 10 лет до выхода книги, в 1998 году, Кирш опубликовал статью “Слушаем прозак, но слышим плацебо” — метаанализ всех исследований антидепрессантов, доступных на тот момент. Кирш пришел к выводу, что, хотя эффект антидепрессантов увидеть можно, разница между ними и плацебо минимальна. Интересно, что редактор журнала уже о чем-то догадывался. И написал комментарий, что статья противоречива, выборки слишком разнородны. Но статью все равно стоит опубликовать, потому что многие коллеги, которые рецензировали ее, считают, что у нее есть значительная ценность. У статьи и правда больше 1000 цитирований.

Но звездный час для Кирша настал в 2008 году. Ранее он заметил, что не все данные исследований антидепрессантов опубликованы. Злая фарма, вероятно, скрывала те, в которых были не лучшие результаты. А Кирш смог выбить в том числе и неопубликованные данные у FDA. Он провел еще один метаанализ и выяснил: антидепрессанты работают, но не очень. В 2010 году статья была самой читаемой в опубликовавшем ее PLoS Medicine.

Надо подчеркнуть, что и тут антидепрессанты показывали результаты формально лучше, чем плацебо. Особенно при тяжелой депрессии. Но у Кирша была своя интерпретация. В частности, Кирш показывает график:

Здесь красные треугольники — это эффект антидепрессантов, а серые кружки — плацебо. На горизонтальной оси — изначальная тяжесть депрессии. На вертикальной – степень улучшения. Казалось бы, и правда, чем сильнее депрессия, тем лучше помогают антидепрессанты. Но Кирш увидел другое: дело не в том, что антидепрессанты лучше помогают, а в том, что, чем сильнее депрессия, тем меньше помогает плацебо. Из этого Кирш делает вывод: да, антидепрессанты чуть эффективнее пустышек, но вот клинически значимым этот эффект становится только при самой тяжелой депрессии. И даже это – не заслуга препаратов. Просто плацебо проседает. Но эффект лекарства – и есть разница между ним и плацебо.

К слову, для своих метаанализов Кирш брал десятки исследований, где антидепрессанты сравнивали с плацебо в рандомизированных клинических исследованиях. Казалось бы, нужно в каждом исследовании сравнить лекарство и плацебо и получить значение разницы эффекта. А потом вычислить среднюю разницу или посмотреть, как эта разница зависит от первоначальной тяжести депрессии. Но Кирш просто посчитал, как менялось состояние людей во всех плацебо-группах и померил “средний эффект плацебо”. Потом он сделал то же самое в группах с препаратами. Получил “средний эффект препарата”. А затем сравнил эти средние значения. И тут мы сталкиваемся с парадоксом объединения.

Допустим, у нас есть два эксперимента. В первом участвовали 200 человек с тяжелой болезнью. 160 человек лечили лекарством, из них 32 вылечились, то есть 20%. 40 человек лечили плацебо, из них 4 вылечились, то есть 10%. Лекарство лучше плацебо. Во втором эксперименте участвовали 600 человек с легкой болезнью. 100 человек лечили лекарством – и выздоровели 50, то есть 50%. 500 человек лечили плацебо, и из них выздоровели 200, то есть 40%. Лекарство снова лучше плацебо. Можно сказать, что в обоих случаях лекарство давало на 10% больше выздоровлений, чем плацебо.

А теперь смешаем данные. Суммарно в двух экспериментах мы пролечили лекарством 260 человек, вылечились 82. То есть 31,5%. Мы пролечили плацебо 540 человек – и вылечились 204. То есть 37,8%. Немного некорректного объединения групп – и плацебо вообще лучше лекарства. И весь метаанализ Кирша – это некорректное объединение групп.

В 2011 году вышел подробный разбор основного метаанализа Кирша, где отметили в том числе и эту проблему. В результате некорректного объединения выборок у Кирша получилось, что разница между лекарством и плацебо составляет 1,8 балла по шкале Гамильтона. Клинически значимым принято считать эффект от 3 баллов. Авторы критики провели повторный анализ тех же данных, что были у Кирша, как положено, без парадокса Симпсона, и у них эффект получился в 1,5 раза больше – 2,7 балла. Не 3, но почти. Это в среднем. А для случаев тяжелой депрессии эффект будет выше.

В более поздних работах Кирш в соавторстве с Джоанной Монкрифф предлагает считать значимым эффект от 7 баллов. С этими баллами вообще есть множество проблем, потому что никто не доказывал, что тяжесть депрессии зависит от них линейно. Для случая тяжелой депрессии и 1 балл может быть разницей между “Я иногда думаю о смерти” и поступком Честера Беннингтона.

Чтобы вы понимали, насколько нереалистичны критерии Кирша, приведу такое исследование. В 2021 году шведские учёные пытались проверить, каким вообще мог бы быть максимальный эффект от антидепрессантов, если бы они работали идеально.

Они смоделировали два сценария. В одном пациенты выздоравливают полностью, во втором теряют половину симптомов депрессии, которые остались бы на фоне приема плацебо. С учетом различных поправок на реализм исследования такого идеального антидепрессанта в вакууме, у учёных получилось, что устранение половины симптомов депрессии сверх эффекта плацебо дало бы лишь 5,6 баллов по заветной шкале. Меньше, чем хочет Кирш. И только первый сценарий полного исцеления депрессии у 100% людей дал бы 8,8 балла, то есть чуть выше семи.

А можно сравнивать клиническую эффективность антидепрессантов с другими медикаментами. Такое сравнение провели в 2012 году. Авторы выяснили, что, хотя есть лекарства с большей выраженностью клинического эффекта, антидепрессанты в среднем не лучше и не хуже среднестатистических лекарств.

Вернемся к Киршу. Он всюду пытался эффект антидепрессантов принизить. Но есть огромное количество причин, по которым рандомизированные клинические исследования недооценивают потенциал антидепрессантов в условиях реальной жизни. Во-первых, многие исследования, в том числе включенные в метаанализы Кирша, короткие, в то время как часто люди пьют антидепрессанты в течении полугода, а то и дольше. Эффект не происходит мгновенно. Во-вторых, антидепрессанты имеют разную эффективность. Есть препараты старого и нового поколения. Условная цифра в 2,7 баллов – средняя по всем препаратам. Значит, для каких-то из них эффект на самом деле выше трех. Когда критики Кирша сделали повторный анализ тех же данных, оказалось, что два антидепрессанта превысили порог клинической значимости — больше трех баллов по шкале Гамильтона. Еще два оказались ниже порога. Кстати, один антидепрессант, причем очень актуальный, сертралин, Кирш вообще выкинул.

При этом разным пациентам подходят разные препараты. Вот что происходит в реальной жизни: врач видит, что эффекта нет или побочки слишком неприятные – и назначает другое лекарство. Или меняет дозу. Или дополняет антидепрессант еще одним назначением. Как правило, в исследованиях такое не предполагается.

И самое главное: допустим, отметка улучшения в 3 балла – это то, что ощутимо для пациента. А представьте себе, что у вас половина пациентов имеют улучшение на 5 баллов, а половина – на 0. В среднем выходит 2,5. Но можно ли сказать, что такой препарат не имеет клинической эффективности? Конечно, нет.

Кирш говорит об эффекте плацебо, словно самовнушение кого-то исцеляет. Но плацебо – это прежде всего инструмент клинического исследования. Оно позволяет нам сделать эксперимент более честным и получить группу сравнения, чтобы оценить на фоне нее эффективность лекарства. Но это не значит, что хоть какая-то часть улучшения в плацебо-группе связана с “внушением”. Иногда людям становится лучше просто потому, что болезни проходят сами.

Кроме того, есть эффект регрессии к среднему. Состояние любого человека колеблется — становится то лучше, то хуже. И мы обычно идем ко врачу именно в тот момент, когда нам максимально плохо. Через какое-то время становится легче, но не потому, что подействовало плацебо, а просто потому, что наступил естественный откат к привычному среднему состоянию. Кстати, Кирш, критикуя антидепрессанты, предлагает вместо них медитацию, акупунктуру и даже гомеопатию. Такой вот специалист.

Другие аргументы в пользу антидепрессантов

Есть исследование 2024 года, проведённое в Кембридже. Оно основано на данных почти 673 тыс. человек. Тут уже, правда, не было никакой плацебо-группы, поэтому напрямую сравнить с клиническими исследованиями нельзя. Но зато можно увидеть общую динамику. В течении года приема антидепрессантов депрессия у людей в среднем снижалась с 17,1 по шкале PHQ-9 до 12,9, то есть примерно на 4 балла. У кого-то эффект был лучше, у кого-то – хуже. Хотя здесь дизайн затрудняет установление причинно-следственных связей. Лучшее соотношение пользы к рискам побочных эффектов было, по утверждению авторов, у трех ингибиторов обратного захвата серотонина: циталопрама, флуоксетина и сертралина.

Еще есть интересные исследования, в которых проверяли, могут ли антидепрессанты предупреждать депрессию. Есть болезни, после которых депрессия возникает особенно часто — например, инсульт, травма мозга, коронарная болезнь сердца. В таких случаях врачи могут назначить антидепрессанты заранее.

Метаанализ 2023 года показал, что у людей, которые принимали антидепрессанты, риск впасть в депрессию был примерно в 2 раза ниже, чем у тех, кто их не принимал. Правда, авторы анализа делают оговорку, что необходимы дополнительные исследования.

И да, в реальной жизни порой антидепрессанты назначаются не по отдельности. Есть крупное исследование, которое показало, что комбинирование препаратов порой эффективнее монотерапии. Причем в этом исследовании посчитали, сколько пациентов, принимавших несколько препаратов, будут вынуждены прекратить лечение из-за побочных эффектов – и оказалось, что таких пациентов не больше, чем в группе, которая получала монотерапию.

Теория, объясняющая всё

В 2022 году вышел метаанализ, в котором Кирш указан как один из авторов.

В этой работе Кирш признает, что примерно у 15% пациентов наблюдается значительное улучшение самочувствия на фоне приема антидепрессантов даже по его собственным нереалистичным критериям.

И вот это признание многое меняет. Потому что, возможно, именно в этих 15% и заключается вся суть спора. Клинические испытания оценивают средний эффект одного препарата на большой выборке людей. При этом не учитывается, что кому-то препарат подходит идеально, а кому-то нужен другой. Если антидепрессант хорошо помогает 15% пациентов, а у остальных эффект слабый или отсутствует, то эти 85%, разумеется, размывают статистику.

Средний результат получается невысоким, но для той части людей, которым лекарство действительно подходит, клинический эффект может быть настолько мощным, что радикально меняет их жизнь. Что и видят некоторые психиатры в своей клинической практике.

Но почему одни и те же лекарства могут быть эффективны для одних людей и бесполезны для других? Во-первых, мы достаточно точно знаем, что депрессия по-разному проявляется у мужчин и женщин – и эффективность антидепрессантов тоже зависит от пола. Женщины во взрослом возрасте примерно в 2 раза чаще сталкиваются с депрессией, но при этом в 1,5 раза чаще выздоравливают, начиная принимать ингибиторы обратного захвата. Этот эффект будет сложно увидеть, если в исследовании всех пациентов считают вместе.

Но самый точный ответ мы найдём, если посмотрим не только на пол, а на весь наш геном. Есть целая наука, которая изучает, как гены влияют на действие лекарств – фармакогенетика.

Существует такая организация — Консорциум по внедрению клинической фармакогенетики. Эти ребята систематизируют все, что известно о том, как генетика человека влияет на эффективность и побочные эффекты лекарств. У них на сайте есть гайдлайны по разным генам. В том числе есть целый список генов, которые влияют на то, как человек усваивает антидепрессанты.

Например, есть два ключевых гена — CYP2D6 и CYP2C19. Они кодируют ферменты цитохрома P450 — это белки, которые производит прежде всего печень. Их задача — перерабатывать ксенобиотики, то есть все вещества, которых в организме изначально нет.

Наши далекие предки, разумеется, регулярно сталкивались с какими-то новыми веществами. И в ходе эволюции у них появилась система, отвечающая за метаболизм широкого спектра чужеродных соединенией. Это могли быть токсины растений, иногда просто что-то еще химически непривычное. Представьте: человек мигрировал, оказался в новом климате, попробовал местный мед. А там — особые пчелы, которые произвели редкие соединения. Это вещество попало внутрь, а организм такой: “Так, что это вообще такое и куда это девать?” Цитохром, помогай!

Система цитохромов распознает многие новые молекулы и обезвреживает их, способствуя их превращению в знакомые соединения, удобные для выведения. И, конечно, новомодные лекарства – часто клиенты цитохромов.

Например, цитохром P450 2D6 участвует в метаболизме примерно четверти всех клинических препаратов. От его активности часто зависит, как будет работать лекарство. При этом у разных людей фермент работает с разной степенью интенсивности. Если фермент слишком активен, лекарство быстро разрушается. Если фермент работает медленно, препарат может накапливаться – его эффект может стать сильнее, но вместе с этим растет и риск побочных эффектов.

Иногда действует не само лекарство, а его метаболит — вещество, в которое фермент превращает исходную молекулу. И тогда все происходит наоборот: чем быстрее работает фермент, тем сильнее эффект. Отсюда и побочные эффекты — если метаболизм слишком быстрый или слишком медленный, то лекарство может либо не сработать, либо сработать чересчур сильно.

В клинических испытаниях обычно берут усредненные дозировки, но люди-то разные. У кого-то “быстрая” версия того или иного гена, у кого-то “медленная”. Поэтому один человек получает 50 миллиграмм сертралина и чувствует себя так, будто принял 200, а другой может пить 100 миллиграмм — и не почувствовать почти ничего. И это проверено в исследованиях.

Антидепрессанты работают, просто не для всех и не всегда одинаково.

И напоследок

Итак, средняя эффективность антидепрессантов статистически выше, чем у плацебо. Но на практике одним людям антидепрессанты помогают очень хорошо, а другим почти не помогают. Возможно, потому, что им нужны другие препараты или лекарство в другой дозировке. Люди разные. Для этого и нужны специалисты, назначающие препараты с умом, соединяющие данные клинических исследований с клиническим опытом.

Но даже без удачного подбора препарата примерно 15% пациентов испытывают не просто улучшения на фоне приема антидепрессантов, а существенные изменения психического самочувствия. А если подходить к лечению более индивидуально — учитывать фармакогенетику, дозы, сочетания с психотерапией — эффективность антидепрессантов можно повысить.

А вот однобокая критика антидепрессантов может многим людям навредить. Да, у кого-то депрессия может пройти сама. Но повезет, увы, далеко не всем.

Подписывайтесь на соц. сети:

Бусти / Патреон / Instagram / Telegram / Youtube / TikTok

Мой авторский цикл лекций

Как проверять информацию

Еду в осенний тур с лекцией «Радикальное продление жизни»

Билеты и подробности — здесь.

Источники

https://docs.google.com/document/d/e/2PACX-1vT-kbYJvX3tvl64ce0fmZfzxnguOdQ8msZj3sKDF1hV-c3reeEUm4TmzACyOcRUsAVXrOrFgSSdISBe/pub

Смотреть видео без замедлений и VPN

– Всем привет! Меня зовут Александр Панчин – и у меня для вас сегодня очень необычный и очень интересный разговор. На моём канале мы постоянно обсуждаем науку и лженауку, мифы и заблуждения. Но вы когда-нибудь задумывались, как обстоят дела с наукой в Северной Корее? Есть ли там антипрививочники? Существует ли там фундаментальная наука? Занимаются ли в Северной Корее написанием научных публикаций? Как там обстоят дела с медициной? Там тоже есть альтернативные методы лечения? Чтобы узнать ответы на эти вопросы, я пригласил отличного гостя – Андрея Николаевича Ланькова, кандидата исторических наук, профессора сеульского университета Кунмин и замечательного рассказчика. Андрей Николаевич, здравствуйте.

– Александр Юрьевич, спасибо за приглашение. Здравствуйте!

– Мой первый вопрос такой… Я – биолог, я долгое время работал в фундаментальной науке. И мне сложно представить, как устроена жизнь моего условного коллеги, который живёт в Северной Корее. Есть ли там нормальные академические институты? Почётно ли там быть учёным, хотят ли молодые люди быть учёными? Как к учёным относится общество? Что с фундаментальной наукой происходит в Северной Корее?

– Я очень не люблю, когда о Северной Корее говорят как о копии СССР. Но когда речь идёт о науке, об отношении к науке… Пожалуй, такую формулировку можно применить. Отношение к науке и вся её структура почти точно списаны с организации науки в Советском Союзе в пятидесятые годы, в позднесталинские времена. Конечно, у науки в Северной Корее есть свои детали и особенности… Но общая установка такая: есть Академия Наук. Там есть академические институты, в которых работают люди, получающие зарплаты и карточки. До 90-х гг. в стране существовала карточная система – и население считало, что это нормально и хорошо, а теоретически эта система существует и поныне. Люди получают зарплаты и карточки за то, что они сидят и занимаются наукой. При этом традиционно, как и в позднесталинском СССР, зарплаты и довольствие у учёных очень большие – и у университетских профессоров, и у членов Академии Наук. Зарплата большая, есть спецпайки… У учёных в Северной Корее очень хороший статус. И дело не только в деньгах – иногда и на большие деньги ничего особенного не купишь. А вот спецпаёк – это здорово: свинину раз в неделю могут привезти, тушёнку в банках… Простому человеку эти деликатесы не привезут, а учёному и партийному работнику – привезут.

Кроме того, в Северной Корее общая атмосфера такова, что наука – это круто. Наука – это хорошо и правильно. Правда, с целым рядом примечаний. Например, примечание такое: настоящая наука – это естественная наука, а вот гуманитарные и окологуманитарные науки – они второго сорта. Даже в университетах на гуманитарных науках учились на год меньше. Зачем на гуманитариев ресурсы тратить? А вот серьёзная наука – это про бомбы, антибиотики. Кстати, похожее отношение было и в СССР – правда, оно было чуть менее ярко выражено.

В начале 90-х в КНДР случился кризис. Тогда КНДР, которая любила на каждом углу рассказывать о своей независимости, поняла, что сильно зависела от советской помощи. А когда помощь исчезла, экономика страны стала валиться. Как и все бюджетники, учёные оказались на мели. Не касалось это только ВПК – к тому же тогда военную науку от гражданской отделили и создали для военных учёных свою Академию. В общем, военных учёных неплохо кормили – а они мудрили над ядерной бомбой и всё-таки её сделали и взорвали, получили спецпайки и медали, а ещё – хорошие квартиры. То, что в Северной Корее бесплатно дают квартиры, – это миф, но вот учёным-ядерщикам и разным пропагандистам они правда бесплатно достаются.

А вот у гражданских учёных в 90-е положение было очень сложным. Как и все бюджетники, они выживали. Кто-то занимался подсобным промыслом, у кого-то жена научилась из соевого творога что-то выпекать и на базаре продавать… А с 2010-х гг. всё изменилось – нынешняя власть снова начала поддерживать науку. Денег, правда, на науку сейчас дают меньше, чем в 70-80-е гг. А учёных сейчас много. Тем не менее, сейчас учёным из крупных вузов, например, неплохо платят. Несколько лет назад была большая кампания – элитных учёных расселили из крупных университетов, им дали очень хорошие квартиры в центре города (их средняя цена – около 100-150 тыс. долларов). Эти квартиры учёные могут продать – и они их продают.

– Большое спасибо. Как относится к науке и учёным государство, понятно. А как к ним относится общество? Быть учёным – престижно?

– Сейчас уже менее престижно. В 70-80-е быть любым учёным было очень престижно. Конфуцианские страны всегда учатся как ненормальные, у них всегда всеобщая сдвинутость на учёбе – это уже 1,5 тыс. лет тянется что в Японии, что в Корее, что в Китае. И на это накладывались ещё советские стереотипы. Сейчас, конечно, интерес к науке уменьшился. Но, тем не менее, учёных в обществе уважают, отношение к ним в целом позитивное. Конечно, с точки зрения обывателя лучше заняться бизнесом или пойти в силовики – там денег больше.

Но всё же, повторюсь, науку в стране ценят, особеннно ВПК. Ещё в начале 90-х тогдашний правитель страны Ким Чен Ир, сын основателя КНДР Ким Ир Сена и отец Ким Чен Ына, принял решение: при отборе людей в ядерщики, ракетчики и так далее не задаваться их происхождением. А до этого “плохая” семейная история многим парням и девушкам не давала поступать в престижные вузы. Если дед был прояпонским интеллигентом – всё, путь в науку закрыт. А при Ким Чен Ире ситуация изменилась – и ВПК для многих способных жителей КНДР стал неплохим социальным лифтом.

Сильно подозреваю, что и ядерную бомбу, и нормально летающие межконтинентальные ракеты сделали именно те ребята, которым в 90-е гг. дали нормально учиться.

– Очень интересно. А в Северной Корее существует популяризация науки? То, чем я занимаюсь, чем вы занимаетесь… Может, в КНДР есть спикеры, которые читают лекции о естественных науках, журналисты, которые пишут научно-популярные статьи?..

– И да, и нет. С одной стороны, популяризация науки, конечно – дело уважаемое. Так, недавно в Пхеньяне построили большой дворец науки и техники, нацеленный на научноориентированных подростков. Этот дворец выглядит очень помпезно и очень футуристично. Вся композиция — в виде модели электрона.

Популяризация в стране есть – например, в КНДР выпускают научно-популярные журналы. В стране всего 25 млн человек живёт, общий тираж журналов не очень большой, с бумагой проблемы… Но журналы есть, в том числе журналы для детей и молодёжи. Есть кружки. А вот вольнобегающих просветителей в стране нет – потому что кто ж его знает, чего эти популяризаторы напросвещают? Допускать в таких делах анархию, которая может привести к отклонениям от единственно верной идеологической линии, – так себе идея. То есть существуют официально утверждённые лекторы, но уровень инициативы в КНДР не очень высокий.

В общем, популяризация в стране напоминает советскую – правда, в СССР было ещё замечательное общество “Знание”, которое работало с лекторами… А вот есть ли такая структура в КНДР, не знаю. Если они и есть, то не очень заметны.

– Можно ли в КНДР получить научно-популярную литературу из-за рубежа? Ричарда Фейнмана или Ричарда Докинза почитать, например? Может, под каким-то строгим контролем в библиотеке? Или с какими-то научно-популярными изданиями познакомиться?

– В КНДР есть спецхран, который был в СССР и других странах. В этих специальных хранилищах находятся разные вредные идейные книги, читать которые простому человеку не надо, а компетентному специалисту – надо. Но с разрешения компетентных органов. Всё происходит так: человек получает разрешение, приходит в спецхран, садится и читает.

В КНДР вся зарубежная литература по общественным наукам автоматически попадает в спецхран. Техническая может храниться в обычном доступе. Но люди читают эту литературу и по их мотивам пишут свои работы. Прочёл специалист из Северной Кореи Докинза – и написал своими словами, что имел в виду автор. И так вот, через посредников, информация доходит до читателей в КНДР.

В КНДР нет обычного интернета, который связывал бы корейцев с остальным миром, но есть свой интранет. Есть компьютерный центр, одна из задач которого – цензурировать научные и научно-популярные сайты и загружать безопасный контент в локальный интранет. Конечно, в этом интранете нет ничего идеологически неверного и вредного. Нет никаких заявлений, противоречащих текущей государственной линии.

– Как в КНДР обстоят дела с лженаукой? В России довольно много людей верят в разные странные вещи – в карты Таро, астрологию и так далее. Я сейчас нахожусь в Европе – и тут тоже люди верят в гадалок, например. А как в Северной Корее ко всему этому относятся?

– Вы боретесь с псевдонаукой в России и Европе?

– Да. Я вхожу в состав Комиссии по борьбе с лженаукой – и мы рассказываем, почему гомеопатия и дерматоглифика не работают, например.

– А ФСБ, ФБР? Они вам сильно помогают?

– Нет. Наверное, хорошо, что нет.

– А в Северной Корее борьба с некоторыми видами лженауки – это задача силовых органов. Так, в КНДР уже больше 20 лет идёт активная борьба с гаданием. Дело в том, что традиционно корейцы – народ довольно суеверный, как и другие народы Восточной Азии. И среди корейцев всегда были популярны физиогномисты, которые могут рассказать о вашей судьбе по форме лица и носа, например. Астрологи тоже популярны – правда, астрология в КНДР немножечко своя. И Фен-Шуй популярен.

В 60-70 гг. со всем этим в Северной Корее начали бороться. Профессиональные гадатели отправились на нары. Либо переучились на грузчиков, например. А с начала 2000-х по всем каналам идёт постоянная информация о том, что гадатели в снова в стране появились, причём в больших количествах. На государственном уровне это вызывает беспокойство – потому что это идеологически вредно, а с идеологически вредными явлениями надо бороться беспощадно. Не надо на гадателей насылать интеллигентов с бородками. Нужно насылать на них специальных людей с усталыми лицами в форме. Раскрыть всю сеть сразу. Не рассказывает, у кого гадать научился? Ничего! Через два часа всё расскажет. В 2021 году был даже принят специальный закон – о необходимости вести беспощадную борьбу с остатками суеверий. Некоторые интерпретируют этот закон как закон о борьбе с религией – но он на самом деле сложнее. Хотя обычная религия в КНР тоже воспринимается как суеверие. Но главную проблему власти видят именно в специалистах по гаданиям.

За разными астрологами и физиогномистами тоже охотятся. Но они никуда не исчезают – а плодятся и размножаются. Видимо, потребность в их прогнозах велика. И люди готовы им платить, готовы идти на риск, понимая, что могут вылететь с работы и получить разные другие неприятности.

– Для протокола со своей стороны прокомментирую… Я – противник лженауки, но я считаю, что у человека должна быть свобода и право на самовыражение. И я считаю, что людей, которые верят в странные вещи, нельзя притеснять и лишать их права говорить то, что они думают. Их надо переубеждать словом, просвещением. Но всё же… В СССР была лысенковщина – встроенная в систему лженаучная деятельность. А в КНДР сейчас есть влиятельные псевдонаучные программы, которые продвигает государство? Может быть, какой-то метод медицины, который на деле – полная ерунда?

– Единственный аналог лысенковщины в КНДР – история начала 60-х, когда один врач, физиолог Ким Бон Хан, заявил: он открыл в организме человека ещё одну систему.

Он опубликовал несколько работ, которые были встречены международным сообществом хохотом. А в начале пути врач получил государственную поддержку – как народный гений. Немного напоминает историю Трофима Лысенко, да?

Скоро стало ясно, что исследования Кима — лженаука. Его забрали силовики, а некоторых учеников наказали за то, что вовремя не отреклись от учителя. О нём больше ничего не известно. Женщина, с которой я говорил, чудом избежала уголовного дела. Она зачитывала материалы о его «открытиях» в радиоузле медвуза.

С тех пор подобных историй в естественных науках не было. Сегодня в северокорейской медицине делают ставку на восточные практики — иглоукалывание, траволечение. Это не совсем лженаука: и я, и мои родственники обращались к таким врачам в Южной Корее — вроде помогло.

Зато в гуманитарных науках царит идеология. В лингвистике запрещено искать родственные связи корейского языка, официально у него «нет родственников». В истории нельзя сомневаться в мифических королевствах, упомянутых лишь в партийных текстах. Спорить с этим — верный способ покончить с собой. Так что северокорейская лженаука — это, скорее, пропаганда, возведённая в академический статус.

– Тоже хочу прокомментировать… Я бы к лженауке больше отнёс ту историю про лингвистику, которую вы рассказали. Я считаю, это одна из худших форм лженауки – когда учёным что-то мешают делать по идеологическим причинам. “Нельзя изучать, потому что это не выгодно государству!” Эта позиция даже не лженаучная, а антинаучная. Для учёных очень важна свобода заниматься тем, что именно им интересно. А вот акупунктуру я бы отнёс к театрализованному плацебо. Это красивый ритуал, который может работать за счёт того, что человек думает: ага, ему станет лучше! Когда нам кажется, что станет лучше, некоторые механизмы восприятия боли работают менее выраженно. Забавная штука. А вообще я скептически отношусь к традиционной медицине.

А что в Северной Корее думают про прививки? Есть ли там антипрививочники?

– Я знал человека, работавшего в КНДР на рубеже 90-х и 2000-х, когда страна переживала тяжёлые времена. Он занимался флюорографией, искал больных туберкулёзом. Фургон для этого брали специально огромный и уродливый, чтобы чиновники не захотели его присвоить.

Он шутил: «Как хорошо быть врачом в полицейском государстве!» Раздаётся свисток. Через 15 минут вся деревня стоит у фургона. За пару часов делают снимки всем, выявляют подозрительные случаи и едут дальше. В Африке, говорил он, людей не поймать, а в Северной Корее полная дисциплина. Плохо ли это? Для свободы — да, но для профилактики болезней — идеально.

С прививками то же самое: если сказано, что вакцинация обязательна, значит, привьют всех. Проблема лишь в производстве. Во время ковида КНДР полностью закрыла границы и сорвала график детских прививок. Но недавно страна получила партию вакцин по линии гуманитарной помощи и догнала отставание.

Короче говоря, если партия сказала “Прививаться!”, надо прививаться. А не прививаться – это антипартийное действие.

– Сейчас идёт тренд на доказательную медицину. А насколько доказательная медицина в КНДР доступна? И насколько она соответствует международным, европейским стандартам? И вообще, какова средняя продолжительность жизни в Северной Корее? Там живут долго или не очень?

– Тут очень интересная история. В Северной Корее совсем иная концепция медицины. Она не похожа на западную – но это не касается научной части. Если говорить о науке, то в КНДР врачи учатся по советским учебникам, переведённым в незапамятные времена. Правда, эти учебники дорабатываются в соответствии с новыми работами. Но в основе лежит советская медицинская школа.

Когда-то Северная Корея выделялась высокой продолжительностью жизни среди стран с похожим уровнем ВВП. В 1990 году она составляла около 70 лет, тогда как в Южной — 71 год, при шестикратной разнице в доходах. Сейчас разрыв в доходах вырос до 30 раз, а в продолжительности жизни до 11 лет: 73 года против 84.

Долгое время ситуация спасалась массовым выпуском врачей. В КНДР их 35–36 на 10 тыс. человек, даже чуть больше, чем во Франции. Медики в основном женщины, профессия непрестижная, обучение посредственное, но система дешёвая и массовая. Благодаря этому, вакцинации и санитарным мерам люди доживают до своих 73 лет.

А вот жить дольше страна не может: в 90-е экономика рухнула, современного оборудования почти нет. В стране было всего 2–3 томографа, один — для высшей номенклатуры. Денег на обновление техники и обучение кадров нет, и средняя продолжительность жизни застыла. Пока Север стоит на месте, Южная Корея продолжает бить мировые рекорды долголетия.

– Да, чем больше мы хотим продлевать жизнь, тем более современные методы приходится использовать. В том числе крутые препараты в онкологии, которые могут быть недоступны в КНДР.

А как в Северной Корее обстоят дела с образованием? Про медицинское образование я услышал. А вот базовое образование – школа и то, что идёт за ней… Насколько активно корейцы хоть что-то читают, например?..

– Ситуация такова: в Северной Корее – порядка трёхсот высших учебных заведений. Из них университетов – всего четыре. Плюс есть отдельные военные университеты. А всё остальное – институты: институт нефтехимии, стали и сплавов, лёгкой промышленности… Сколько людей туда поступают? Сейчас – чуть более 20% выпускников средних школ. А вот средние школы заканчивают практически все. В школах в КНДР – 12 классов. Но в вузы поступает пятая часть школьников.

В КНДР поступление в вузы проходит в два этапа: сначала общенациональный предварительный экзамен, затем вступительные в конкретный университет. Для некоторых специальностей важна анкета: если в графе происхождения стоит “?”, дорога на политфак закрыта. Хотя в оборонку берут даже потомков священников, тех самых, что служат в «церквях-декорациях», существующих под полным контролем государства.

Экономический хаос последних десятилетий подорвал престиж образования. Оно остаётся социальным лифтом, но уже не тем, что раньше: в науку идут реже, в бизнес — чаще. Да, бизнес в Северной Корее существует.

Тем не менее, люди читают. В 90-х, когда рухнула система, появились частные библиотеки — книги брали под залог, а владельцы закупали редкие издания у издательств и книготорговцев. Некоторые из этих библиотек работают до сих пор. Читают всё: классику, детективы, переводы. Грамотность почти стопроцентная, школа обязательна.

Есть и «первые» школы, элитные, куда попадали по блату или за способности. Там преподавали действительно хорошо, хотя систему в последние годы начали реформировать.

– Я бы хотел вернуться обратно к теме науки. Судя по новостям, некоторые северокорейские учёные пытаются публиковаться в международных журналах. У них есть нормальные публикации, а бывали случаи, когда учёные из КНДР публиковались в хищнических журналах – которые за деньги публикуют что угодно. Видимо, учёные из КНДР были очень замотивированы в этих публикациях. Я слышал историю про пропагандистскую статью, которая восхваляла великого вождя, – её опубликовал один сомнительный журнал. При этом в таких хищнических журналах публикуются и не пропагандистские статьи… Была история, когда японские учёные обнаружили: они стали соавторами исследователей из Северной Кореи…

Вопрос такой: пытаются ли северокорейские учёные действительно публиковаться в международных журналах, получают ли они за это что-то? Есть ли директива – продвигать национальную науку на запад?

– История с хищническими журналами интересная. В 2016 году эта история началась, хотя прошло некоторое время, прежде чем до наблюдателей дошло, что происходит. В общем, в этих псевдожурналах вдруг стали появляться работы северокорейских авторов. Всего было опубликовано около 80 работ. Почти все они публиковались преподавателями университета имени Ким Ир Сена.

Это главный университет в КНДР. В общем, преподаватели вдруг стали за валюту публиковать свои статьи – причём иногда совершенно бредовые. Ничего удивительного – в таких журналах в основном бред и публикуют, они для этого созданы.

Когда вы задали свой вопрос, вы исходили из российско-западных представлений. У учёного есть деньги, он договорился с журналом, он отправил по SWIFT оплату… Но в КНДР так быть не может. Во-первых, у северокорейского крупного учёного официальная зарплата с 2023 года – после повышения – около сотни долларов в месяц. Может, чуть больше. Но у него много чего ещё “натурой” идёт. Заверяю – он не будет полгода копить деньги, чтобы опубликоваться в журнале. Кроме того, как он оплатит публикацию? Северокореец не может прийти в банк и сказать: “Отправьте мои деньги в Швейцарию!”

Поэтому всё это – часть государственной программы. Учитывая, что все публикации были за авторством сотрудников одного университета, это была узконаправленная программа. Видимо, профессорскому составу сказали: “Публикуйтесь! А мы берём на себя расходы”. Это было наверняка сделано через государственные каналы.

Смысла этой государственной операции я не вижу. Но иногда чиновник, который имеет слабое представление о том, как работает наука, додумывается до странных идей. Или такого чиновника мог убедить учёный с предпринимательской жилкой. Но в любом случае эта история показывает, что учёные в КНДР хотят выходить на международную арену.

Кстати, согласно Web of Science, в период с 1978 по 2018 гг. – за 40 лет – опубликовано чуть более 500 статей, среди авторов которых есть хотя бы один учёный, который официально указал свою ведомственную принадлежность к северокорейскому учебному заведению. 500 статей – это, конечно, мало.

– С помощью публикаций в международных журналах северокорейские учёные хотят показать свою “крутость”? Показать, что в стране тоже есть наука?

– Отчасти да. А отчасти логика такая: “Мы хотим делать науку, которая будет частью мировой. Поэтому надо публиковаться”. И это официально поощряемая практика.

– Можно пожелать удачи северокорейским учёным. Надеюсь, у них получится что-нибудь полезное для человечества.

Вы упомянули про разрыв в продолжительности жизни между Северной Кореей и Южной. Понятно, разрыв есть не только в медицине – но и в науке. В Южной Корее сейчас очень современная и хорошая наука. Мы видим такой огромный контраст между двумя соседними странами, которые когда-то были одной страной. У Южной Кореи и Северной Кореи – схожая история, схожий менталитет… Можно ли считать, что разделение Кореи на Северную и Южную – это нечто вроде социального эксперимента? Выборка у нас небольшая, но, тем не менее, можно посмотреть, как разные социоэкономические и политические факторы привели к тому, что есть сейчас? Если разделение Кореи рассматривать как этот эксперимент, какие выводы вы бы о нём сделали?

– Вывод такой: в современном мире рыночная экономика работает лучше. Очень часто говорят, что триумф Южной Кореи – это триумф демократии. Это не так. Южная Корея до 1987 года не была демократией. Это была страна с авторитарным режимом разной степени свирепости. Иногда режим был очень свирепым, иногда – не очень. Но экономическая модель у Южной Кореи – рыночная экономика с государственным вмешательством, с элементами планирования… А в Северной Корее сначала выбрали тотальную государственную экономику, а потом начались проблемы. И эти проблемы привели к ужесточению политики.

Почему в КНДР власти вынуждены тщательно закрывать страну? Чтобы широкие слои населения не очень узнавали, насколько они беднее, чем Южная Корея и другие соседи. Я помню, в 1984 году я впервые побывал в КНДР. А потом вернулся в СССР – и мы поехали с семьей в путешествие в Новгородскую область. И меня просто поразило богатство и изобилие сельских магазинов Новгородской области! Там макароны были, конфеты, леденцы, рыбные консервы свободно стояли! В КНДР всё это тогда продавалось только за валюту – а потом всё ещё хуже стало.

Сокращённая версия текста (минус примерно 50%, с сохранением стиля и мыслей):

Власти Северной Кореи держат страну под жёстким контролем, скрывая от населения провалы собственного правления, прежде всего экономические. Люди, начавшие революцию, мечтали о лучшем, но, как часто бывает, вышло наоборот. Была мечта о счастье для всех, а получился ад.

Это был сознательный эксперимент, как и в случае Китая и Тайваня. Тайвань ушёл далеко вперёд, Китай позже переориентировался на рынок, обернув капитализм в красную обёртку. Но под ней — такая конкуренция, что Англия времён Диккенса кажется доброй утопией. При этом и в советском Китае пенсий и нормальной медицины не было.

Экономическая эффективность рынка очевидна, хотя и не абсолютна. Тоталитарная экономика способна к мобилизации на отдельных направлениях. Например, КНДР первой запустила ракету. Но за это расплачиваются все остальные отрасли.

Мне бы хотелось найти достойную альтернативу капитализму. Но отрицать очевидное нельзя — искать новое можно только учитывая уроки старых провалов.

– Сейчас Южная Корея – гораздо более демократическая страна. Может ли это быать следствием экономического роста при капитализме?

– Для меня всё очевидно: сначала приходит экономическое развитие, потом — демократия. Исключения редки — исторически демократические страны Европы или бедная, но демократическая Индия. Почти все успешные рывки последних десятилетий происходили при авторитарных режимах: сначала рост уровня жизни, потом, иногда, демократизация. Так было в Южной Корее и на Тайване в конце 80-х.

Бывают и другие примеры — Китай богат, но не демократичен. Так что закономерность не абсолютна, но серьёзных экономических прорывов в новых демократиях, за пределами Европы, почти не видно. Разве что где-то нашли нефть.

Да, это звучит пессимистично, но мир стоит видеть таким, каков он есть, а не таким, каким хочется его представить ради собственных убеждений.

– У меня напоследок такой вопрос: вы очень много рассказываете про Северную Корею, у вас канал про эту страну… А есть ли у вас какие-то “любимые” мифы про КНДР? Вернее, “антилюбимые”? Те, которые сильнее других достойны того, чтобы их разоблачить?

– Таких мифов довольно много. Первый – распространено мнение, что в КНДР нет и не может быть частного бизнеса. Но в стране очень большой частный сектор.

Второй миф – который, кстати, распространяют и сами северные корейцы – что после женитьбы или замужества в КНДР сразу бесплатно дают квартиру. Да, в Северной Корее есть граждане, которые получают квартиры бесплатно. Более того, есть городские очереди. И есть дома, построенные на частные деньги, частными предпринимателями, для продажи. И они всё равно должны давать какое-то количество квартир для “очередников”. Но в большинстве ситуаций работает правило: есть деньги – есть квартира. Нет денег – нет квартиры.

Та же ситуация – с медициной. Вы говорили, что северные корейцы тут немного отстают – что они не знают хороших лекарств против онкологии. Я подозреваю, такие лекарства они знают. Но кто же им их продаст? Если денег нет. А если деньги есть – то лекарства будут. Но для определённых людей. Не надо забывать, что привилегированная медицина в КНДР вполне существует. А вообще даже антибиотики в Северной Корее давно приходится покупать за свой счёт. То есть врач говорит, что нужно купить, но в бюджете денег нет. И пациент идёт и покупает за свои деньги то, что контрабандой ввозят из Китая. В последнее время из России тоже ввозят, кстати.

То есть в КНДР сейчас – довольно жёсткий и довольно капиталистический рынок. С другой стороны, неверно думать, что это страна тотального контроля. Так, с 2004 по 2010 гг. в КНДР происходили вполне безобидно окончившиеся демонстрации протеста. Они касались, конечно, неполитических моментов. Это были обычно выступления мелких торговок и предпринимателей, которым не нравились введённые администрацией изменения в правилах работы рынка. И начинались демонстрации. А правительство часто шло на уступки. Но никаких политических лозунгов, повторюсь, не было.

А ещё есть миф, что в КНДР одного крупного сановника не просто казнили, а скормили собакам. На самом деле, конечно, сановника просто расстреляли.

Часто сами жители КНДР хотят, чтобы о них знали поменьше, – и поэтому окружают свою страну разными мифами и туманом. Так им безопаснее. Чем меньше о Северной Корее во внешнем мире знают – тем лучше. Это, кстати, одна из причин, по которой в страну никого, кроме граждан России и Беларуси, не пускают. Хотя, думаю, со временем и остальных пускать будут – но очень осторожно.

– А в чём логика? Ведь туристы приезжают и привозят в страну деньги… А на деньги можно купить те же самые лекарства, которых не хватает.

– А туристы могут гиду рассказать что-то, о чём ему знать нельзя. И фотографии показать! Не случайно гидов всегда два – и они друг друга контролируют. В последнее время есть установка, что гидам лучше не слишком много неофициально общаться с туристами. Мало ли что туристы расскажут? А о внешнем мире знать нужно очень выборочно и осторожно. И вообще мало ли что туристы увидят и расскажут, вернувшись домой?

А валюта… Валюту по большому счёту могут приносить только китайские туристы. Так что в КНДР хотят, чтобы их особо не видели. Тем более сейчас у страны есть несколько стабильных источников дохода. Первый – специфическими товарами с Россией. Второе – поддержка со стороны Китая, включая разные гранты. И нет необходимости заниматься активной дипломатией, чтобы получить у внешнего мира поддержку. В КНДР и так всё стабильно, а о росте они и не мечтают.

– Последний вопрос – можно ли сравнить культ великого вождя с поклонением идолам или религиозной верой? Вождь воспринимается как божество? Или просто как авторитарный лидер, которого боятся?

– Я думаю, и то, и то. С одной стороны, вождя боятся. И неисполнение ритуалов чревато последствиями. Сказали – плакать, когда вождь умер (особенно когда перед тобой камера) – надо плакать. Иногда плачут искренне. Чаще – нет. Но при этом для многих вождь и правящая семья – это образ государства. Как в монархиях. А люди большую часть своей истории жили в монархических обществах.

А ещё, думаю, каждый отдельный человек в КНДР чувствует много всего – немного боится вождя, немного верит в пропаганду, немного сомневается… Но национализм в КНДР очень силён – и он становится всё более специфическим. Не корейским, а именно северокорейским. И люди часто воспринимают вождя как символ их страны.

Кстати, возможно, скоро в КНДР будет не вождь, а “вождиня” – в лидеры готовят Ким Чжу Э, дочку высшего руководителя КНДР Ким Чен Ына. Ей сейчас 12-13 лет примерно. А у Ким Чен Ына, судя по всему, сейчас как раз серьёзные проблемы со здоровьем. Так что лет через 10 девочку вполне могут официально объявить наследницей.

Подписывайтесь на соц. сети:

Бусти / Патреон / Instagram / Telegram / Youtube / TikTok

Еду в осенний тур с лекцией «Радикальное продление жизни»

Билеты и подробности — здесь.

Мой авторский цикл лекций

Как проверять информацию

7 сентября 2021 года полиция остановила две огромные фуры с сосудами Дьюара, которые дымились жидким азотом, на пути из Сергиева Посада в сторону ТверИ. Но знаете, что было в сосудах? Замороженные человеческие тела.

Ещё одна машина, «Газель», скрылась. В ней находилась Валерия Удалова, одна из учредителей компании «КриоРус», которая занимается заморозкой и хранением тел умерших людей и животных для их возможного оживления в будущем. С собой она прихватила чей-то замороженный мозг. Чей это мозг, поначалу никто сказать не мог.

По версии Валерии Удаловой, она перевозила дьюары с криопациентами из старого хранилища в новое, находящееся в Тверской области. По её словам, действия были законными и согласованными с интересами компании. По версии её бывшего супруга, Данилы Медведева, она незаконно вывезла имущество компании, вырезав замки и припугнув смотрителя. Он расценил это как кражу и обратился в полицию.

Сравните эту реальность с тем, как заморозку показывают в фильмах и играх, где людей замораживают и размораживают туда, сюда и обратно. Будь то для дальних космических полетов, спасения от смертельных болезней или чтобы пережить ядерный апокалипсис, как в Fallout.

Но что, если я скажу, что, несмотря на многочисленные проблемы заморозки, хранения и особенно разморозки людей, крионика не настолько фантастична, как кажется на первый взгляд? Давайте разбираться!

Что такое крионика

Мы все видели это в фантастических фильмах: когда-нибудь человечество освоит заморозку, анабиоз или стазисные поля, которые могут как бы остановить время для организма, поставить жизнь на паузу. Где-то это нужно для путешествий к далёким звёздам. Как иначе пассажиру дожить до конца маршрута, учитывая продолжительность человеческой жизни? Только поставить себя на паузу, заморозить, а по прилёту разморозить обратно. Да и бессмертный человек, вероятно, предпочел бы криосон, просто чтобы не сойти с ума. Или вот другая задача. Замораживаем смертельно больного или только что умершего человека. А через тысячу лет, в далеком светлом будущем, где всё уже хорошо, а старение и все болезни побеждены, размораживаем обратно и воскрешаем.

Уже сейчас по всему миру довольно много компаний, которые замораживают людей… хотя правильней говорить «витрифицируют», превращают в стекло. Среди них есть одна российского происхождения – упомянутая «Криорус», а также наиболее известные Alcor и Tomorrow Bio.

Схема примерно такая. Вы подписываете договор, платите компании – и с этого момента их сотрудники ожидают вашей смерти. Хорошо, если она происходит планово, в больнице. Тогда можно заранее их вызвать. Но прежде чем ваше тело кому-то отдадут, нужно получить справку о смерти. Ведь за заморозку юридически ещё не умерших людей можно и в тюрьму попасть.

После получения справки ваше тело срочно мчат к крионистам, чтобы заменить ваши телесные жидкости на специальное вещество-криопротектор, а потом засунуть в гигантскую бутылку-термос с жидким азотом, сосуд Дьюара.

Кто-то из энтузиастов платит за заморозку всего тела, кто-то выбирает сохранить лишь мозг – это дешевле. Кто-то платит за заморозку любимых питомцев – в надежде воскресить их потом. С одной стороны, это все очень интересно и соответствует духу близких мне идей иммортализма и прогресса. С другой — как-то уж очень похоже на обман. За услугу вы заплатите сейчас. А как вас разморозить, вылечить и омолодить – с этим наука будущего потом разберется. Лет через двести. Напоминает пословицу “А там либо шах помрет, либо ишак сдохнет”.

Даже если никто и не вводит клиентов в заблуждение намеренно, гарантировать поведение будущих людей не может никто. Будет ли компания существовать после смерти или заморозки ее основателей? На сколько лет хранения хватит денег? Появятся ли нужные технологии разморозки? Правильно ли вас заморозили, чтобы потом разморозить?

В ответ на это, впрочем, справедливо отвечают: а предложите мёртвому что-нибудь лучше. Людям продают пусть малую и весьма сомнительную, но все-таки надежду.

Не кладите тётю в холодильник

Для начала разберёмся, почему большинство учёных так скептически относятся к криофирмам. Вот даже глава нашей комиссии РАН по борьбе с лженаукой, академик Евгений Александров заявил: «Крионика просто эксплуатирует человеческий страх перед смертью. Я не могу себе представить физиолога, который искренне верит, что можно оживить замороженных людей в неопределенно далеком будущем».

Но так-то, казалось бы, логичная идея. Заморозили человека до минус 200 градусов, все процессы в нём остановились. Даже химические, на уровне клеточного метаболизма. Потом разморозили, запустили сердце, и всё должно работать. На этом основано множество фантастических произведений, в том числе очень старых. Даже у Мэри Шелли, автора «Франкенштейна», был рассказ про мужчину, который замёрз в Альпах в XVII веке, а очнулся в XIX-м.

Но ведь вы сами наверняка замечали, что после морозилки еда немного меняет свою фактуру и вкус. А некоторые продукты вообще есть невозможно, они превращаются в кашу. Значит, что-то такое там нехорошее происходит. Дело в том, что при заморозке в живых тканях сразу начинают расти острые кристаллы льда. Они кромсают клеточные мембраны и повреждают ткани. Вторая проблема – это обезвоживание клеток. Когда часть влаги в тканях уже превратилась в лёд, а в оставшейся водичке резко взлетает концентрация всяких химических веществ, особенно солей. Этот жёсткий рассол буквально «высасывает» воду из клеток, они скукоживаются и схлопываются.

В общем, размораживать такие засоленные клетки уже бесполезно, они умерли. И если в каких-нибудь мышцах или печени можно пожертвовать частью клеток, то как быть с клетками мозга, каждая из которых несёт в себе нашу неповторимую личность и воспоминания? Остекленеть.

Знаете, в чём разница между кристаллом и стеклом? Кристалл твердый, с острыми гранями, потому что растёт по линиям строго упорядоченной решётки. А вот в стекле атомы расположены хаотично, «аморфно». Это как «стоп-кадр» застывшей жидкости.

Попробуйте набрать слово «крионика», cryonics, в PubMed. Получите всего три десятка статей. Как будто такой науки и вовсе нет. Но вот если искать слово «витрификация», то статей уже 6,5 тыс.! Также с другими ключевыми словами – «криопрезервация», «криопротекторы», «природная устойчивость к заморозке». Все это ключи к тому, чтобы не только замерзнуть, но и оттаять живым. А витрификация — как раз процесс перехода жидкости в твёрдое состояние так, чтобы не образовывались острые кристаллы льда. «Витрум» на латыни «стекло», то есть это буквально «остекленение».

Идея в том, чтобы быстро «проскочить» мимо момента образования кристаллов и сразу перейти в твёрдое состояние. Например, так делают сахарную вату. Плавим сахар, потом очень быстро охлаждаем эту жидкость – и вместо кристаллов получаем стеклоподобные нити.

Чтобы то же самое получилось с водой, используют специальные добавки, криопротекторы. Благодаря им вода становится более вязкой, и кристаллы льда формируются с неохотой. А если к тому же образец охлаждать очень быстро и равномерно, то кристаллов вообще не будет. Получается так называемый «аморфный лёд». Конечно, не фантастический лёд-девять, но тоже необычная форма материи.

От обезвоживания и отравления это тоже помогает. Криопротекторы смягчают шоковое «высасывание» воды из клеток и делают замерзание более равномерным. При этом с криопротекторами надо выдержать тонкий баланс. Накачаете слишком мало – и появится лёд. Добавите слишком много – и уже сам «антифриз» станет токсичным для клеток.

Сами видите, сколько нюансов. Именно поэтому до сих пор заморозить и разморозить крупное животное или даже большой человеческий орган вроде печени или сердца – задача на грани фантастики. Отсюда и насмешки в адрес крионистов со стороны учёных, которые говорят, что крионика – скорее очень дорогой способ похорон.

Хороший пример – самый первый крионированный человек, Джеймс Бедфорд, замороженный в 1967 году. Он до сих пор лежит в закромах главной крионической компании в мире Alcor. И его замораживали самым что ни на есть грубым образом. Правда, ему ввели криопротекторы, но несовершенные, от которых уже давно отказались. И замораживали по старинке, с обильным образованием льда.

Что уже есть

Но крионика – не сплошной обман. Так, мы уже умеем замораживать и успешно размораживать обратно Homo sapiens без всякого вреда для здоровья. Но, как говорится, есть нюанс. Этот Homo Sapiens должен быть очень маленьким – одной клеткой или эмбрионом.

В июле 2025 года родился мальчик, которого назвали «самый старый младенец на планете». Его эмбрион был заморожен в 1994 году.

Приемные родители эмбриона, Линдси и Тим Пирс, пытались завести детей семь лет. А его биологической матери Линде Арчерд уже исполнилось 62. У её дочери, рожденной благодаря процедуре ЭКО, уже своя 10-летняя дочь.

И это всё – вовсе не экзотика. Таких замороженных эмбрионов в мире — миллионы. В одних только США сейчас хранится около 1,5 млн замороженных эмбрионов. Замораживают их по самым разным причинам. Но чаще всего это связано с ЭКО. Чтобы добиться успешного зачатия, оплодотворяют не одну, а несколько яйцеклеток, и получают несколько эмбрионов. Подсаживают не все. А оставшиеся можно заморозить про запас, на будущее.

Донат яйцеклетки

Замораживают не только эмбрионы, но и просто яйцеклетки. Так можно стать репродуктивным донором, отдать свою яйцеклетку тем, кому нужнее. Например, паре, в которой женщина не может иметь своих детей, но хочет завести ребенка от мужа. К сожалению, эта тема в обществе ужасно табуирована. На мой взгляд, совершенно напрасно. А попытки сделать ее менее табуированной порой натыкаются на странное сопротивление.

А ведь проблемы с фертильностью затрагивают очень многих людей. Тем важнее показывать людям, что ничего особенного в этой процедуре нет – и не стоит придавать половым клеткам сакральный статус. Наоборот, нужно популяризовать заморозку яйцеклеток и эмбрионов как возможность расширить свои репродуктивные возможности.

Кстати, сперму люди научились успешно замораживать еще раньше. Даже раньше, чем полетели в космос. Уже в 1953 году родился первый ребёнок, зачатый с помощью размороженного сперматозоида. Автор этой работы Джером Шерман, крёстный отец всех банков спермы в мире, использовал криопротектор глицерин и замораживал семя очень медленно, с помощью сухого льда.

А вот с яйцеклетками была очень забавная ранняя работа 1986 года. Там замораживали ооциты хомячков. Да-да! Ооциты хомячков! И смотрели, можно ли их оплодотворить человеческими сперматозоидами. Для этого удаляли у ооцитов зону пеллюцида, особую оболочку, которая защищает яйцеклетку от множественного проникновения. Все для того, чтобы посмотреть, рабочий ли ооцит после разморозки или нет.

Почему оплодотворяли человеческими сперматозоидами? Скорее всего, экспериментаторам было проще их достать. Так или иначе, выходит, что крионика – уже очень практичная, приземлённая и полезная вещь. Но на этом ее приземленные возможности не заканчиваются.

Банки органов

Представьте себе ситуацию. Неожиданно погиб человек, давший согласие на донорство органов. Сколько людей можно теперь спасти! Но рядом с местом смерти нет подходящего реципиента. У любого органа есть срок годности. Часто речь идет о минутах, максимум – о часах. Да, орган можно охладить, можно пропитать специальной жидкостью, но всё равно он очень быстро «портится». Например, печень, почки и поджелудочная могут ожидать операции в лучшем случае один-два дня, а сердце и того меньше.

При этом подобрать подходящего донора очень сложно. И больной, которому подходит именно этот орган, сейчас может находиться в другой стране или не на связи. И это не какая-то редкая ситуация. В США каждая третья почка, добытая из донора, не находит своего реципиента. Да, отчасти это происходит потому, что хирургические центры гонятся за свежестью и качеством органов. Но за последний год в США не пригодилось около 12 000 органов.

А насколько проще было бы, если бы органы можно было заморозить. Тогда можно создать огромный банк суперсвежих органов, чтобы спокойно подбирать нужные пациенту по каталогу. И тогда донорские органы больше не будут пропадать зря. Очереди на пересадку станут короче, а операции – дешевле. И это будущее с банками органов как раз выглядит относительно близким.

«Органоиды» – это такие мини-модели органов. Они состоят из тех же клеток, на них можно изучать, как себя поведёт большой аналог. Так вот, были работы, где успешно замораживали и размораживали органоиды печени и почки. Есть статьи, где замораживали органоиды мозга, то, что нас больше всего интересует. И нейроны переживали этот процесс.

Ещё в 2002 году учёные уже смогли витрифицировать целую кроличью почку, потом разморозить и пересадить обратно – и почка заработала. Правда, почка кролика очень маленькая, поэтому с ней работать проще. Большие человеческие органы вроде печени или сердца уберечь при заморозке в разы сложней.

Но важно не только правильно заморозить. Важно еще правильно разморозить.

Микроволновка для людей

Вы думали о том, как оттаивают космонавтов в фильмах после криосна? Так вот, это вполне себе реальная проблема с витрификацией. Недостаточно быстро заморозить ткань. Её нужно так же быстро разогреть – иначе при разморозке появятся те самые кристаллы льда. А если разные части большого органа вроде печени будут таять неравномерно, она может просто треснуть.

Поэтому учёные придумали специальные «наногрелки». При заморозке в орган вводят большое количество наночастиц оксида железа в оболочках из диоксида кремния. А когда настало время таять, все частицы мгновенно нагревают с помощью наведённых магнитных полей. Знаете эту штуку с микроволновкой? Греешь, греешь, середина еды ледяная, а края уже горячие, как жерло Ородруина. А тут идеальная «микроволновка», которая греет котлету, то есть печень, сразу на всю глубину.

И это работает. Создатели наногрелок витрифицировали почки крысы, выдержали их в жидком азоте 100 дней, а потом разогрели обратно, как пельмешки быстрого приготовления. Почки встали в крыс как влитые и сразу начали производить мочу, а частицы железа легко вымылись наружу вместе с криопротекторами.

Как видите, крионика точно уже не фантастика, и морозилка с органами скоро может стать реальностью. А как насчёт живого существа, которое замёрзло – и воскресло годы спустя? Удивительно, но и такое в природе тоже есть!

Разморозка — природный факт

На Колыме живёт сибирский углозуб – десятисантиметровый тритончик. И каждый год углозуб месяцами дремлет при сверхнизких температурах, до –45°. Всю зиму так пережидает, а весной оттаивает. Функции его органов и клеток снова запускаются, и он бежит дальше. В лаборатории углозубы несколько дней выдерживали даже –55°.

Но, оказывается, это не уникальная суперспособность. Например, замерзать умеют разные виды лягушек. Самая стойкая — американская лесная лягушка, Rana sylvatica.

Я говорил, что обычная заморозка сильно травмирует клетки. И вот лягушки переживают её даже несмотря на кристаллы льда. Перед зимовкой печень лягушки вырабатывает природные криопротекторы, прежде всего огромное количество сладкой глюкозы, которая тоже работает как антифриз. При этом тело лягушки специально «выжимает» воду из микрососудиков мышц и органов. Сами её клетки в ходе эволюции тоже научились лучше переносить обезвоженное состояние.

В итоге до 70% воды внутри тела лягушки превращается в лёд, причем весь он остаётся снаружи клеток. А остальная вода густеет, но остаётся жидкой. Признаки жизни у лягушки обнаружить невозможно. Так она проводит по 200 дней в году. А весной органы оттаивают, клетки снова пропитываются водой – и та же глюкоза теперь становится источником энергии для восстановления.

Некоторые организмы, переживающие низкие температуры, придумали специальные белки, которые препятствуют формированию кристаллов льда. Антифризные белки имеют специфические участки, которые геометрически соответствуют плоскости кристалла льда. Они связываются с краями или плоскостями растущих кристаллов льда, «прилипая» к ним. Когда белок прочно прикрепляется, он мешает молекулам воды правильно выстраиваться в решётку льда. Рост кристалла замедляется или полностью останавливается на поверхности, где прикреплён белок. Но вырабатывать такие белки нужно заранее.

Как видите, к заморозке нужно тщательно готовиться. Например, тот же сибирский углозуб тоже себя обезвоживает, сбрасывая четверть веса. А его печень без устали вырабатывает криопротектор глицерин, который пропитывает всё тело. Перед зимовкой печень углозуба составляет почти 40% тела. А после оттаивания — всего 5%. А еще расходуются запасы гликогена, основного резервного углевода, который накапливается перед зимовкой. В итоге получается удивительная картина. Выкапываешь из вечной мерзлоты тритончика. Местами он как ледышка. Но при этом мышцы тела, как твердая резина, упруго гнутся, а внутренние органы остаются не смерзшимися, эластичными, не замерзает и кровь.

Из-за этого углозубов даже ошибочно принимали за ожившие ископаемые возрастом в миллионы лет (про это даже Солженицын писал). А на самом деле они просто случайно провалились в трещины в земле и проспали несколько лет. И уже тогда их нашли.

Бессмертные предтечи

Но вот потрясающая штука. Настоящие живые ископаемые из древности — это тоже реальность. Познакомьтесь, это коловратка. Она же бделлоида.

Вот такая милашка-бделлоида замёрзла где-то в сибирском приполярье 24 000 лет назад. Ещё не было ни Римской империи, ни пирамид, ни Вавилона, ещё не открыли бронзу. А вот эта бделлоида уже жила! И сегодня она воскресла снова.

А недавно, в 2023 году, совершили находку ещё круче. В той же самой необъятной Сибири, в толще вечной мерзлоты, учёные нашли круглых червей неизвестного вида, которые пробыли в заморозке 46 000 лет. Их назвали Panagrolaimus kolymaensis, в честь Колымы.

Эти нематоды застали мамонтов, саблезубых тигров и лютоволков. При них доживали свои последние дни популяции неандертальцев.

И это не единичные случаи. Российские учёные смогли вырастить живую травку из частичек семян, пролежавших 32 тыс. лет в вечной мерзлоте. Рыба головешка-ротан может провести всю зиму целиком, вмёрзнув в лёд, и выжить.

Сохранится ли личность?

Но тут остаётся острый вопрос. Лягушка перезимовала и дальше прыгает, травка растёт, но мы-то не кусты. У нас есть личность и воспоминания, и для нас принципиально их сохранить.

А ведь некоторые биологи высказывали иную позицию. Якобы мозг работает, только пока включён компьютер. Пока организм дышит, циркулирует кровь, пока активируются нейроны. Тогда размороженный человек проснётся чистой доской, и все старания были напрасны.

К счастью, был поставлен эксперимент – учёные витрифицировали круглых червей, охладив до температуры жидкого азота. При этом перед заморозкой нематод научили новой информации. Черви запомнили обонятельный стимул и выработали предсказуемую реакцию. И после разморозки эта память сохранилась. Вот вам прямое доказательство, что воспоминания могут проходить через заморозку. Видимо, долгосрочная память действительно хранится за счёт изменения конфигурации синапсов между нейронами.

Проблемы криофирм

Помните историю про похищение цистерн с людьми? Полиция останавливает грузовик, груженый цистернами с замороженными трупами, якобы похищенными. И всё потому, что бывшая семейная пара, которая заморозила эти трупы, не поделила свой проект, и теперь за эти трупы бьётся.

Эта ситуация хорошо иллюстрирует главную проблему с крионикой – человеческий фактор. Когда нам обещают, что разморозят нас через тысячу лет, как героя «Футурамы», мы обычно начинаем рассуждать про то, насколько продвинутся технологии. Научатся ли восстанавливать замороженные тела. Выживет ли наша личность, структура нашего мозга, тысячелетний ледяной сон. В общем, технические детали.

Но мы часто забываем о том, что компания может обанкротиться и закрыться, а у основателей могут возникнуть разногласия.

Вот вам такой факт: всех людей, которых заморозили до 1974 года, уже разморозили и похоронили. Одних потому, что передумали родственники, другие из-за технических поломок, третьих — из-за разорения криокомпании. Суть в том, что сейчас из них остался только самый первый замороженный человек, Джеймс Бедфорд, которого хранит Alcor.

Но давайте представим идеальный вариант. Хранилище в полном порядке, ухаживают за ним преданные сторонники идей крионики, они до последнего будут бороться за сохранение вашего тела. Но ведь когда-нибудь и сами эти идейные основатели умрут. Их, конечно, тоже заморозят. И эта цепочка адекватности может на них прерваться.

Легальные проблемы

Есть ещё два спорных момента. Во-первых, есть вопрос, насколько вы будете свежим продуктом, когда наконец дойдёт очередь до вашей заморозки. Допустим, вы знаете, что умрёте от болезни. Тогда в ваших интересах заморозиться пораньше, максимально свежим. Но ни в одной стране живого человека замораживать нельзя, это могут даже расценить как убийство. Максимум разрешена эвтаназия, как в Швейцарии, а потом уже заморозка. Поэтому, даже если крионисты стоят рядом наготове, им нужно получить заветную справку о смерти, и только тогда спасать ваш мозг.

А представьте, если смерть застанет вас где-нибудь на горе в Аргентине или на экскурсии в Северной Корее? Или даже просто дома. Перед крионистами встанет сложная дилемма. Очевидно, что замораживать вас уже поздно, но и уговор остаётся в силе. Ведь с точки зрения закона, заморозка – разновидность похоронных услуг.

Порой доходит до абсурда. В Айове человека, заказавшего криопрезервацию, всё-таки похоронили родственники. Компания Alcor подала в суд – и выиграла дело. В итоге забальзамированный труп мужчины выкопали из могилы, отрезали голову и заморозили мозг, хотя в этом уже не было никакого смысла.

А в штате Колорадо уже 20 лет отмечают дни замороженного трупака. Так местные жители иронично чествуют семью иммигрантов из Норвегии, которые в 89-м году привезли с собой в гробу с сухим льдом своего дедушку, и до сих пор хранят его в самодельной криокамере в сарае на заднем дворе.

Тело или сознание

Если вы рассматриваете заморозку, нужно подумать, а какой у вас приоритет. Максимально сохранить оригинальное тело, или на 100% вложиться в спасение сознания. Одни люди свято верят, что в будущем можно будет восстановить всё. Даже тело Джеймса Бедфорда. Тогда есть смысл полностью замораживаться, пусть и с несовершенными нынешними технологиями.

Другие считают, что воскресить старую плоть может и не получится, а вот структуру мозга, воспоминания и личность когда-нибудь удастся отсканировать и загрузить в компьютер.

Но если вы не согласны, тогда можно вообще ничего не замораживать. Есть стартап Nectome, который предлагает не замораживать, а законсервировать мозг человека. Пропитать его специальным затвердевающим составом, так, чтобы максимально сохранить именно структуру, вплоть до последнего синапса.

Очевидно, что такой мозг никогда больше не оживёт. Зато может случиться, что гипотетический сканер в будущем сможет восстановить из него информацию. Причем лучше, чем из замороженного мозга. И такой заформалиненный мозг гораздо дешевле хранить. Выше шансы, что он в целости доживёт до перезагрузки.

Кстати, среди людей, которые в 2018-м предзаказали такую консервацию мозгов, был и малоизвестный тогда Сэм Альтман, создатель компании OpenAI. Так что идею полок с мозгами в банке до конца со счетов не списываем.

Проблема адаптации

Допустим, вас заморозили, а потом успешно воскресили. Стоило ли оно того? Хотите ли вы так жить? Представьте, что всех, кого вы знали, больше нет. Не только знакомых и родственников, но и всех писателей, музыкантов, актёров. Всё, что вы любили читать и смотреть, уже не с кем обсудить, все шутки и мемы никто не понимает, и даже все ваши принципы, убеждения и вкусы для людей просто полная дичь.

Есть и более страшный вариант пробуждения. Никто не гарантирует, что те, кто вас разморозит, обязательно будут добрыми. Например, в книгах Ларри Нивена описано общество, где размороженных людей называют «трупососульки» (в переводе «отморозки») и используют как пушечное мясо.

В итоге, что мы имеем в 2025 году? У нас есть технологии, которые позволяют замораживать маленькие образцы и органы животных на месяцы и годы и восстанавливать их без вреда. Мы видим животных, причём довольно крупных, которые могут месяцами выживать в анабиозе при арктических температурах. И находим червячков и травки, которые воскресли после десятков тысяч лет подо льдом.

Всё это говорит нам, что замороженный человек – не дичь и не скам. Да, это фантастика, но это научная фантастика. Это не вечный двигатель, а принципиально возможная технология в пределах нашей досягаемости. Здесь крионика похожа на борьбу со старением. Мы уже видим организмы, которые старение игнорируют или обращают вспять. Но как перенести это на сложный организм человека, пока не знаем. Поэтому, скорее всего, это станет реальностью, вопрос — когда.

Другой вопрос в том, как относиться к компаниям, которые уже сейчас продают пока ещё не существующую услугу. Я скажу так. Если эти компании честно говорят вам, что это такая экзотическая форма погребения, что это даёт лишь крошечный шанс на воскрешение в неизвестном будущем... Тогда у меня нет к этим людям никаких претензий. Особенно если они вкладывают вырученные деньги в исследования криопрезервации и криопротекторов. Ведь мы с вами узнали, что это очень нужно и важно прямо сейчас, для живых людей, от младенцев до стариков.

Каждый день люди выбрасывают десятки тысяч долларов на пышные похороны и памятники. Уж лучше пусть потратят их не на памятник из мрамора, а на небольшой научный проект. И когда кто-то упрекает в эгоизме людей, которые пытаются обмануть смерть и купить себе билетик в светлое будущее… Они в каком-то смысле упрекают и пациентов, которые годами стоят в очереди на донорские органы, и женщин, которые испытывают трудности с зачатием. Всех, кому помогает крионика.

Что до меня самого... Ну, если бы эта процедура была бесплатной, я бы крионировал в конце жизни и себя, и свою кошку, и даже своих соседей. И всех моих читателей, с их согласия, конечно. Но, поскольку это не бесплатно, лично для меня это пока не лучшее вложение, учитывая огромные риски и крошечный шанс на успех. За те же деньги я могу продлить нынешнюю жизнь. И наполнить её смыслом.

А вообще, надеюсь, у ученых все получится. И мы с вами сможем перечитать эту статью через тысячу лет. Может быть, после очередной разморозки. И вспомнить старые добрые времена. Как вы ставили мне лайки и оставляли комментарии.

Осенний тур продолжается!

Билеты и подробности — здесь.

Подписывайтесь на соц. сети

Бусти / Патреон / Instagram / Telegram / Youtube / TikTok