Спать ложится сам, моется сам, одевается тоже сам, и это замечательно, мне и так кажется, что мой ресурс как матери поисчерпался за первые года два его жизни. Нет, я беспокоюсь за психику сына, но на большее меня действительно не хватает.

Муж ушёл по этой же причине, сказал, что от меня мало отдачи. А я как-то по-другому и не умею, и не могу. Меня так же растили, и я знаю, что бывают другие модели поведения в семье, более здоровые, но применить их на практике не получается, даже с учётом того, что у меня просто золотой ребёнок.

- Кто это, черт возьми?

И отвечает:

- Это Никитка, я полагаю. Он просто приходит сюда.

Это один из признаков" прогрессирующего маразма", о котором постоянно говорит мать. В последний раз я навещала бабушку десять лет назад, и никто не заметил этих признаков. Потом все изменилось, и родители решили оградить психику моего малыша от ненужных толчков. В то время это было приятно: меньше поездок в деревню, больше времени для друзей и волейбольной секции. Но полгода назад, когда я вернулся из армии, я почувствовал, как мое сознание где-то внутри крутится, кусается и царапается. Однако моя бабушка всегда заботилась обо мне и искренне радовалась, когда наступало лето. Теперь он сливается с противоположной стороной, опираясь на клюв, серый и изогнутый. На нем толстая туника с остроконечным свитером, лицо морщинистое, но губы обычно растянуты в радостной улыбке, а передние зубы сверкают золотом, ловя лучи из окна

- Никитка, - сказал я. Только она ходит, только она мой Никитушка.

Все были счастливы, когда я навестила свою бабушку. Он живет в небольшом пригородном поселке, и поездка сюда занимает почти два часа в шокирующем старом микроавтобусе. Мать и сестра давали простые инструкции, такие как "задавайте ей побольше вопросов, на ее память следует надавить" или "посмотрите, ходит ли она в туалет, иначе, если она начнет спускаться, мы уже примем решение о медсестре", и вскоре мы забыли об этом месте. У меня пока нет работы, у меня нет времени, чтобы тратить его впустую.

Бабушка наливает банку чая, когда я сажусь за стол. Густой пар поднимается к потолку и наполняет кухню ароматами орегано и мяты. Перед употреблением его тщательно пробуют на вкус, потому что вместо сахара бабушка может даже добавить соль или красный перец. Она говорит, что горшки трудно разделить. все они одинаковы.

- Посмотри, какие блинчики я испек, - он приносит большую тарелку. - У вас есть сметана, соседка вчера принесла, хотите сметану?

Я склонил голову, и он прыгнул в холодильник. из окна видны соседние дома - все деревянные, покрашенные от времени, с разбитыми потолками и слабыми заборами. Яблони и вишни покачивают ветвями в палисадниках, а где-то прогуливается большая рыжая кошка.

Папа, а кто этот кот?

Потому что ты должен задавать вопросы.

Положите на стол литр сметаны и скажите::

- А это никитушка, кот Раисы Андроны, живет в двух домах внизу, отсюда только Ивана видно, понимаешь?  Прошлой зимой она поехала в город, где купила котенка возле магазина, чтобы он никогда не замерзал. Так что теперь он живет с ней.

Улыбнись, потому что он прекрасно понимает, почему я спрашиваю. моя бабушка всю жизнь проработала учителем физики, и ее нельзя называть дурой. иногда я хочу убедить её, что все "знаки" - это просто игра для борьбы со скукой, но я прекрасно понимаю, что никто так не играет.

И теперь, когда ты перестал смеяться, скажи мне:

- И Раиса Андрон убила своего мужа. Помнишь дядю Ваву?

Тот, кто пил возле винного магазина!

Он начал спорить сам с собой.:

- Нет, он ушел. Ему предложили хорошую работу в городе, и он почистил там свой член, так что он давно уволился. Он хороший парень, по которому можно скучать.

Но он не пошел.Андравена убила ее и похоронила в саду.

Нет, это не так.он убил ее, я сказал, он был топором. Все знают, что это было сто лет назад.

Тем временем Раиса Андреевна выходит на балкон, чтобы позвать кошку домой. Вздох. "Больше всего отвлекает, когда ботинки стоят в холодильнике, или когда в чае есть соль, или когда грязная посуда аккуратно расставлена по полкам. Все еще остается странный вопрос. Например, в последний раз, когда я приносила апельсины, моя бабушка спросила, живут ли в них мыши. Разговаривать с самим собой - самое трудное. Иногда приходится выслушивать такую чушь, что просто закладывает уши.

В остальном все довольно хорошо: бабушка вполне самостоятельна - она одевается, готовит и что-то делает в огороде. Важно время от времени навещать больного, чтобы посмотреть, не становится ли ему хуже.

Выпив чаю с блинчиками и сметаной, я занимаюсь уборкой. Бабушка делает великие дела без посторонней помощи, но я хочу, чтобы она работала как можно усерднее. В наш век власть должна быть защищена. Спрашиваю я вслух, когда иду в другую комнату вытереть пыль с книжной полки:

А соседа, который давал сметану, как его зовут?

- Зинаида Петровна, - услышала она из кухни.

а как же дети?

- Ирландская дочь, чудесное создание. Она переехала в этот город, когда была студенткой. Сейчас он, должно быть, очень старый.

Тем временем на улице поднялся ветер, и жуткий запах из соседского чулана залетел на кухню.

Достав ведро, чтобы вымыть пол в шкафу, я крикнула:

- На прошлой неделе хоть раз шел дождь?

- Среда, Никитушка. Ты пришел на следующий день.

Я удовлетворенно кивнул, посмотрел на метлу своими глазами. Одновременно я радуюсь и скучаю: с одной стороны, пока все более-менее в порядке, с другой стороны, этого уже давно практически нет. Снежки в головах бабушек крутятся уже давно, и неизвестно, как быстро они достигнут разрушительных масштабов. При прикосновении что-то произойдет.

Через открытое окно слышны шум, гам, крики. Спрашивает Бабушка:

- Что случилось, Никита?

Я подхожу к окну. Мальчик и девочка, примерно 12 лет, трогают кусты вишни грязными ручонками, свисающими с забора. Когда я замечаю их, они подпрыгивают, убегают со смехом, иногда спотыкаются.

- Дети-это соседи.- крикнул Я. - Твою вишенку украли.

- У них есть лицо? - спросил я.

Кем?

- Разве дети уродливы?

Я обернулся: в комнату вошла бабушка и посмотрела с интересом, но детей уже не было.

- Конечно, - говорю я.

Он кивает и повторяет:

- Конечно, это так. Конечно, это уже другой день. После захода солнца их лица исчезают.

И пока ты дышишь, ты что-то напеваешь и возвращаешься на кухню.

Между тем на нашей кухне постоянно стоял запах туалета, но ветер стих. Я почувствовал желание рвоты, потому что он был слишком сильным.

***

Время течет быстро и стремительно, как шумный горный ручей. Пасмурные летние дни сменяют друг друга почти незаметно. Ко всему можно привыкнуть, так что я привыкла трястись в маршрутке, а потом шлепать кроссовками по грязным дорогам у бабушки. На улице не было ветра, но кто-то метался рядом с нашей территорией, и запах туалета портил впечатление от природы.

И он также привык замедлять свой темп, когда шел вдоль забора Раисы Андреевны, чтобы незаметно заглянуть в сад. Все сплошь заросло сорняками и дикой малиной, только небольшой участок земли, засаженный картофелем, выглядит ухоженным. Я качаю головой и невольно начинаю думать, что похоронить труп в таком саду - отличная идея. Вы можете спросить местных жителей, куда исчез дядя Вова, но я здесь никого не знаю. Друзья, с которыми я в детстве гулял по лесу, которые ушли неизвестно куда, и странно лезть на их родителей.

- Баба, где твой халат? - Спрашиваю я и кладу на стол принесенные мной бананы и яблоки. - Это махровое, зеленое? Я любил тереться о него щекой, когда был ребенком, когда ты нес меня на руках.

- Измучился, Никитушка, измучился, - отвечает бабушка, не долго думая. - Вещи не вечны. Ничто не вечно.

Когда из гостиной доносится шум, я бросаюсь туда, чтобы выглянуть в окно, сама того не замечая. Соседские дети - те самые -висят на заборе и срывают спелые ягоды с вишневого куста. Я стою, стиснув зубы, и пытаюсь различить их лица, но под этим углом видны только белокурая спина мальчика и рыжая коса девочки. Сделав его сырым, они оба прыгают и убегают, тонут, как под огнем. И так происходит каждый раз. Теперь я не уверен, смог ли я тогда впервые увидеть их лица.

Я возвращаюсь к хрустящим доскам. Бабушка сидит посреди гостиной и смотрит на меня потемневшим взглядом.

- И платье не пропало, - говорит он. - они украли его.

В объектах:

- Нет, я сжег его несколько лет назад вместе с другими ненужными вещами.

- Там был еще один, с пчелами. И зелень была украдена. Они пришли ночью и украли его.

"Кто собирается это украсть?"

- Но я прихожу сюда. Ночь. И я принимаю это.

Он останавливается и слегка раскачивается из стороны в сторону. Рот слегка приоткрыт, сверкают золотые зубы, курчавые пальцы сжимают трость.

"Нам нужно принести немного воды", - говорит он через минуту, когда его глаза становятся серьезными. - Никитушка, тебе принести немного воды? И Я дам тебе чаю.

Я подхожу к насосу с ведром, поворачиваю голову и ищу детей. Сильно мешает запах туалета соседа. Очень пряный вкус.

Спящая деревня почти не живет: толстый старик гуляет в детском саду, старый дедушка курит, открывая ягоды на стуле, старая собака качается на крыше конуры. Электрические провода ввинчиваются в деформируемые стержни. Все кажется старым и мертвым-как и любая другая деревня, как эта. Молодые люди бегут в город, а пожилые люди живут в тишине и покое в течение столетия.

За колонной начинается лес. Опираясь на кулак, я слышу, как вода гулко попадает в ведро. Его взгляд запутывается в ветвях и блуждает между соском и тыквой, пока он не остается прикрепленным к чему-то неуместному-камуфляжной охотничьей куртке. Высокий пятидесятилетний бородатый самец, как скрытый волк на деревьях, прячется от листьев. Когда он видит мое внимание, он дрожит, отступает и сразу теряется среди деревьев.

о!  кричать. - Кто ты?

Ответ-нет.

***

В течение следующих нескольких недель я буду проводить большую часть своего времени в гостиной в ожидании похитителей ягод с простой и запутанной целью увидеть их лица. Убедитесь, что они существуют.

- Детка, когда у меня день рождения? - Я буду мыть окна.

- Пятница март, Никитушка, - отвечает с кухни, смешивая на плите. -Вы должны знать, как ваша мать страдала за вас. Затем она сказала, что больше никто не рожает. Но он все еще говорил за вашей сестрой, поэтому мы ожидали, что он получит третью, но все равно ничего из этого не вышло. Я сдержал свое слово.

Слышен запах макарон, звук нагретого масла. Это правда, что запах теста пахнет гнилыми фекалиями. Как я позже узнал, пожилая женщина боролась с недержанием мочи и скоплением газов. Он часто играл в волейбол, и до утра в доме пахло фекалиями. Попасть в его комнату было невозможно. Запах фекалий шел по стенам.

Я счистила глину с кремовой основы и снова и снова смотрела на морковный куст. Казалось, я знал о своих намерениях, очень разозлился и стал невидимым. В гневе я побежал в лес, боясь, что незнакомец останется незнакомцем, потому что его никто не видел.

- Мама, у тебя есть муж с Черной Бородой, который живет здесь? По возрасту он не так хорош, как старый, средний. Очень длинный.

- Может быть, он еще жив, Никита, кто бы мог знать по такому описанию?

- У вас всего тридцать домов, сколько у вас бород и высокая осанка?

У Андреевны вирус бороды. Независимо от того, где вы находитесь, вы будете вознаграждены.

После короткого перерыва он спросил:

Знали ли вы, что муж Андреевны был убит?

Я тихонько заскрежетал зубами, ожидая, что старая история повторится снова, но из кухни донесся урчащий звук. Встревоженный, встревоженный и расстроенный.

Кости лежали в углу, а старый пол был залит горячим маслом, разбросанным по обе стороны от необъяснимых лепешек. Кей прижал руку ко рту, чтобы запугать и проверить, нет ли у него ожогов или травм.

Да, я в порядке!  Он закричал.  Я задел только свой локоть и упал. Сейчас я все уберу.

"Я хочу этого", - сказала она, и ей стало легче дышать. - Отдыхай, отдыхай.

Перед отходом ко сну в комнате можно услышать барабанную дробь старого телевизора. Некоторые святые говорят, что мы каждый день узнаем что-то новое. Например, сегодня мой урок заключается в том, что смыть жир со старых таблеток гораздо сложнее, чем кажется. Не говоря уже о липком сырье. Я потратил впустую время, стоя на коленях с кистью, поэтому, когда люди спросили меня, я был очень удивлен:

Это ничего не значит, не так ли?

Это настенные часы, честно говоря, я опаздываю.

"Дедушка, я думаю, это привнесло чистоту в это место", - сказал я, садясь. - Я посмотрю завтра, может быть, я что-то пропустил, сейчас мне нужно бежать, я...

Из окна гостиной доносится грохот. Я бросился туда, потому что у меня был неприятный запах изо рта, и я увидел, как одни и те же мальчики и девочки обычно перелезают через забор. Не теряя времени даром, я открыл окно и выпрыгнул в сад, сразу же спрятавшись, показав только голову. Я сел, как старая лодка, перелез через забор и полетел со скоростью гепарда. Комплекс "холодная волна": что это за кольцо? С лицом такого рода глупости определенно не стоят того, чтобы о них беспокоиться. Я не настолько сумасшедшая.

Детей можно поймать только в конце улицы. Держа девочку за плечи, пока мальчик прятался за забором, я повернулся к себе. время. Ответ: Это глагол. Нос повернулся, зеленые глаза открылись, а рот открылся в панике. Но хаос еще не закончился, я посмотрел на лес. Солнце висит на вершине и не спешит прятаться. Выглянуло солнце. Пойдем посмотрим на солнце...

Что застряло, малыш?  Когда я отпустил девушку, она громко закричала и задрожала.

Во дворе ближайшего дома пожилая женщина с длинными суставами испугалась и развела руки в стороны.

И снова я видел, как ты выворачивал шею и больно спотыкался!  Он закричал.  Неужели я не понимаю?

Он ответил:

Конечно, я понимаю, как он становится белым.

Я открыл рот в неведении, девушка замахала на меня рукавами и протянула пальцы в направлении моего дома.:

Он сидел у двери и выбрасывал мусор на дорогу. Мальчики сказали, что это было самое худшее в палатке.

И он убегает. Старуха прячется в доме, сердито жалуясь, а я сижу неподвижно и пытаюсь понять, в чем дело. В моем сознании головоломка разбита на тысячу ярких деталей, ее невозможно собрать обратно. Я должна спросить свою бабушку, она обязательно все объяснит.

Но по дороге домой я прохожу через крыльцо к тому месту, где к стене прибиты деревянные балки, ведущие к чердачной двери. Ради чего-то, что движется вокруг, я умело взбираюсь на гору, как делал миллион раз в детстве.

На чердаке сумрачно и пыльно.  Старые картонные коробки давно сгнили и покрылись плесенью, груды одежды и мусора смешались в однородную темную массу, сухие ящики для птиц трескались под ногами. Воздух заплесневелый и спертый, после каждого вдоха долго хочется сплюнуть. Лучи заходящего солнца проникают сквозь щели в крыше, обволакивая все вокруг вибрирующим желтым светом. Я продвигаюсь осторожно, разглядывая старые вещи, которые давно превратились в мусор: ничего особенного. Я никогда раньше этого не видел. Повернув голову, я уже собираюсь опуститься, когда мой взгляд приковывается к чему-то в дальнем углу. Невероятное косоглазие, я приближаюсь, и мое сердце бьется в такт: зеленое бабушкино пальто, то самое.

Я сижу рядом с ним, протягивая руку. Ткань запылилась, но пальцы все равно ощущают ее приятную мягкость. Трудно представить, сколько лет прошло с тех пор, как вы в последний раз прикасались к этим рукавам и воротнику.

И тут я чувствую что-то тяжелое под своей махровой рукой и вздрагиваю, только теперь я вижу грязно-желтые палочки, торчащие из инея. Скрежеща бедренной костью, неуверенными движениями грабли были брошены на халат. Грязные книги разлетаются в стороны, резиновые сапоги протекают, шторы падают с обгоревшим краем. Пыль поднимается так высоко, что у меня слезятся глаза и першит в горле, но я не останавливаюсь, пока не становится ясно: халат надет на изношенный скелет. Левая рука раскололась на фаланги, ребра провалились внутрь. Череп кажется вдавленным в угол с пустыми глазницами, а в лучах заходящего солнца передние зубы злотого сияют особенно ярко. Это бабушка.

Когда я закрываю глаза, это происходит так быстро, что у меня загораются глаза. Холод сковывает все внутренности в одну секунду, не позволяет даже пошевелиться. Этого не может быть. Я видел его дома. Я просто…

Тут снизу раздается голый пукающий звук, причем визгливым родным голосом:

- Никитушка уже ушла?

- Он уже ушел.

- Я даже не попрощался, я убежал в половине предложения.

- Все молодые люди должны куда-то спешить. Пусть поторопятся, потому что есть где опаздывать. Тем, у кого долгая жизнь, всегда есть, где опоздать.

Вы слышите звук шлепанцев, мягкое стук дерева по полу. Короткий голос-это то, что делает кухонный стул, когда вы садитесь на него. Тогда все проходит спокойно.

Когда я набираюсь смелости, чтобы сбежать, в подвале почти темно. Кажется, что сердце бьется так сильно, что его слышат все жители деревни. Только одна мысль проходит через беспокойство, страх и непонимание: убежать. Мы должны уйти как можно дальше, а затем выяснить, что произошло. просить о помощи, понимать все

Спускаясь вниз, я замираю и смотрю вокруг. Закат все еще окрашивает небо над лесом, но тьма уже сгущается прямо над головой, разбавленная звездной пылью, и закат окутывает деревню. Свет, мягкий и неровный, проникает в кухонное окно. Это совсем не похоже на лампу.Я едва могу дышать, когда я приближаюсь, чтобы заглянуть внутрь.

На столе плавится парафин от одной свечи. Неподвижная бабушка сидит на стуле, прислонившись к шаткому свету, и вместо лица у нее только гладкая кожа - без глаз, рта или носа.

Я Тихо ухожу, едва подавляя желание бежать быстрее и кричать, как резаный. Мои глаза закатываются, но я вижу, что в каждом доме горит один и тот же свет-повсюду горят свечи. Пересекая забор Раисы Андреевны, я невольно поднимаюсь на цыпочки и смотрю в окно. Как и ее бабушка, она сидит за кухонным столом, и свеча выходит из темноты, как ластик, вытирая лицо седыми волосами.

Я поворачиваюсь к едва заметной шутке и прививке: на террасе дома напротив стоят мальчик и девочка, которые украли вишню. Больше никаких веснушек и зеленых глаз, только пустые места вместо лица.

После слабого крика или вздоха я все еще спешу бежать. Окна горят тусклым светом перед моими глазами, грязные лужи брызгают мне под ноги, задыхающееся дыхание ломает мне шею. Вскоре дома заменяются деревьями, и мое сознание приходит с опозданием, что я в ужасе повернулся к лесу. Итак, мы должны вернуться, чтобы отправиться в путь, и есть окна и свечи, и эти дети, и все эти люди в домах, и…

Поймав движение в темноте среди сосновых стволов, я снова бросился на nautec, но сразу же замерз, остановившись коротким и грязным приказом:

- Прекрати!

Кто-то подходит ко мне и держит перед собой длинный непонятный предмет. Я тяжело дышу, закрываю глаза, чтобы изучить детали, и с трудом узнаю приближающегося незнакомца как бородатого человека из леса. У него в руке пистолет, и вид его морды, указывающей на грудь, заставляет меня упасть в обморок.

Когда он приближается, мужчина просит сюрприза:

Вас не забрали?

"Что ты имеешь в виду?"

У тебя есть лицо. Так разве они тебя не забрали?

- Где?

Он долго смотрит на меня вверх и вниз, а затем подозрительно хмурится:

"Они тебя заметили?"

- Кто?

- Один из жителей. Спрятаться от них нужно после захода солнца. Вы заметили? Если вы заметили это, вы должны немедленно убить его.

У меня в голове глупая мысль: Не убивай. Не убивай. Не убивай. Не нужно…

- Почему ты молчишь, ты заметил?

- Они не заметили.

Довольным кивком мужчина опускает пистолет, и я дышу.

Тебя зовут Никита, правда? - неожиданно спрашивает он. - Я до сих пор помню тебя как бэкстаббера, который бросил камень в нашу собаку. В тот момент, когда я увидел тебя на заправке, я сразу вспомнил.

Тогда я узнаю его.:

А ты Дядя Вова? Муж Раисы Андреевны? Раньше они были безбородыми, поэтому я даже не понимал. Через лес шел шумный психопат. Почему бы не жить дома? Бабушка говорила, что Раиса убила тебя и похоронила во дворе, а я смотрела на нее и…

Останавливает возбужденный поток слов:

- Я его не убивал. Он сам там похоронен, Раечка.

В звездном свете можно увидеть, как опускаются грустные брови, словно волосатые черви. Сбитый с толку, я оглядываюсь по деревне: сквозь листья вижу оранжевые точки окон, свисающие в темноте, как неподвижные светлячки.

- Что происходит? - Спрашиваю. - Теперь я нашел скелет на чердаке, у него зубы, как у бабушки, и халаты, как у бабушки и дедушки, сидящих на кухне. И ваш маленький рай не похоронен, он тоже сидит на кухне, только они там... это…

Нет лиц?  Дядя Вова мрачно улыбается.  Потому что твоей бабушки здесь нет. И не моя Раечка. Они давно мертвы. Все в деревне давно умерли.

После долгого молчания я пытаюсь слабо возразить:

- Все они живы. Есть день…

- Днем, и они думают, что все еще живы. В течение дня они не опасны, иногда я даже прихожу поговорить с райей, а иногда я считаю, что это она. Я хочу верить. А ночью их лица должны видеть и чувствовать все, что они видят и чувствуют днем. И они сидят у свечей-как бы молясь, их ритуалы очень обязательны.

"Что"есть"?"

"Это так... Бог, который вызвал это."

После короткого взгляда на мое непонятное лицо дядя Вова вздохнул:

- Если с самого начала это пришло к нам около десяти лет назад. Не знаю где. Под видом обнаженного ребенка он плакал, говоря, что все они были убиты, и остался только он. Я надеюсь, что кто-то останется, потому что, если это так, в мире нет таких мест. Видимо, кто-то пытался их уничтожить в той же деревне. Я даже не хочу думать о том, что случилось с этими бойцами.

- почему?

- Не мешай, слушай. В общем, мы оставили ребенка с Раей. Ну, переночевать, а утром захотели отвезти его в город, передать в полицию, чтобы с ним поработали. Ночью рая разбудила меня, и этот мальчик сидел в углу перед безликой свечой и сунул нам грязный палец. Вы знаете, как мы были напуганы?

"Я могу представить", - говорю я, вспоминая детей на крыльце.

Итак, я понял, что это не человек, а какой-то дьявол, ну, просто демон. Я взял этот пистолет и выстрелил ему в голову. Мальчик умер на месте, но от него освободилась только чудовищная сила. Ах, что случилось: все стены потряслись, какое-то зло сломалось и все испортило. Мы хотели убежать, но он побежал в рай, взорвался через минуту. И я убежал, и всю ночь шел по дороге, и побежал в город. Я приехал туда утром и пошел в полицию, а потом мы пошли с ними. И тогда знаете что?

- что?

- Ничего! Ребенок ушел, моя маленькая девочка печет торт. Ну, по крайней мере, полиция не очень рассердилась, они сказали, что перестали пить до белки, и ушли. В противном случае я бы сейчас оказался в психиатрической больнице. И Рай ... в тот день я понял, что что-то не так. Разговаривала сама с собой и задавала глупые вопросы, в общем, оставалась невинной. Тогда я был достаточно умен, чтобы стрелять из пистолета в джунгли. В нескольких километрах есть охотничий домик, который мы с мужчинами перестроили, когда мы были молоды, поэтому с тех пор я живу там. Ночью я смотрю на деревню, чтобы она не расширялась дальше.

- Что вы имеете в виду под "распределенным"?

- В прямом смысле этого слова. Если кто-то без лица заметит вас ночью, то он покажет вам божество. И божество придет и поднимет их после следующего заката. Если он возьмет это, это означает, что он убьет вас и спрячет. Здесь все так скрыто - кто похоронен в саду, кто на чердаке, кто в подвале. И тогда божество сделает копию вашей точной копии и даже с вашими воспоминаниями, и эта копия будет жить как вы. И он будет без лица ночью. Понятно, правда? Здесь, в деревне, уже все так, потребовалось всего три года, чтобы взять с собой всех. И я даже не понимаю, что происходит, понимаете? Они думают, что они живы. И в течение дня вы не можете отличить их даже от живых, если бы не эти глюки. Глупые вопросы и разговоры с самим собой, я имею в виду. У них в мозгу такая каша, ужас прост.

"Вы сказали, что мальчик показал им ночь, не так ли?" Тогда почему Бог не взял тебя?

"И я говорю вам, если вы заметили, вы должны немедленно убить ее". Если вы сразу убьете, с вами ничего не случится. Тогда я убил мальчика, но божество убило меня и перешло к Раечке, потому что он ничего не сделал. У меня тоже не было времени сбежать.

Кажется, мой мозг месится голыми руками, как кусок фарша - все в голове смешивается, вопросы прыгают друг на друга, не сосредотачиваясь, понимая абсурд, который происходит.

- И если вы позаботитесь о том, чтобы он не распространился, то почему он распространился по всей деревне?

"И деревня больше не может быть спасена". Если бы я тоже убил рай после той ночи, ну, когда я прибыл с полицейскими утром, все было бы кончено.  Уже слишком поздно, что мы все выяснили. Конечно, если вы их убьете, застрелите или порежете там, они умрут, но только таким образом будет выпущен злой ураган, и все будет уничтожено. И вам очень повезет, если у вас будет время избавиться от него. Поэтому я предотвращаю распространение другим способом-я стараюсь не заражать новых. Ну, те, кто приезжают сюда, чтобы остаться.

- А если заразишься? - я тихо спрашиваю.

Дядя Вова бьет по стволу пистолета:

- Тогда зараженный человек должен быть убит до следующего прибытия, прежде чем божество заберет его.

Я с трудом проглатываю узелок, который сидит в горле, и невольно делаю шаг назад.

- И ты убил так много?

"Никто", - усмехается он. - Наверх. Все эти годы ни один из посетителей не останавливался здесь на ночь. Чего ты хочешь? Приходите, смотрите, покажите, что вы не забыли об этом, и быстро вернитесь. Если кто-то проводит ночь, он покажет им, то я сразу же ПИФ-Пафф! В противном случае, этот зараженный собирается пойти домой завтра, и нет ничего, чтобы остановить на всех, хорошо?

В свете серебряной Луны вы можете увидеть, как его глаза сияют маслянистыми. Движения рваные, резкие, угол рта скручивается. Жизнь в лесу в течение десяти лет и наблюдение за всей жизнью страны ночью-это стопроцентный билет в психиатрическую клинику. Волна мурашек течет по моей спине, и я начинаю думать, что вряд ли стоит верить каждому слову. Да, очевидно неясно, что происходит, но принятие предположений маньяка об истине-не лучший вариант. Сначала мы должны выйти, убежать от всего этого, и там нам уже нужно подумать. Когда я смотрю на тяжелый ствол пистолета, я говорю:

- Дядя Вова, я хочу домой.

Он царапает бороду и спрашивает:

- Конечно, никто тебя не заметил? Тебе никто не показывал?

- Да, дядя Вова.

- Тогда пойдем, если мы пройдем мимо опушки леса оттуда, мы сможем пойти по дороге, не заходя в деревню. А потом поймать райдшеринг, хотя какой райдшеринг? Никто не приходит сюда в данный момент. Я должен идти. Ходить?

"Я иду", я охотно киваю.

Мы гуляем по деревне чуть больше двадцати минут, но на этот раз для меня это растягивается на долгие часы. С одной стороны, душераздирающий дядя Вовы пыхтит, а с другой-смотрит на соседние дома оранжевыми глазами. Трудно подавить растущее ощущение, что открываются десятки дверей, и безликие двойники бегут к нам, как голодные собаки.

Когда силуэт наклонной остановки появляется в темноте, я почти прыгаю от радости. Дядя Вова останавливается, смотрит на деревню и говорит:

- Вот и все. Вы можете продолжать это делать. Главное помнить об этом: если вы хотите навестить бабушку, то только днем. И помните, что она, конечно, не ваша бабушка. Но если он хочет, я понимаю.

Когда я киваю на прощание, я ухожу. Шлепанцы смешиваются с сломанным асфальтом, и в голове разворачивается пустота, холодная и бесконечная. Ни одна мысль не останавливается, все летают, как бездна, и бесследно исчезают. Нет никаких чувств или желаний, только неописуемое желание пойти как можно дальше, спрятаться, запутаться в беспорядке и забыть обо всем. Возможно, если вы забудете об этом, все это исчезнет.

Оглянись. Дядя Вова уже ушел, а окна все еще горят. Я широко открываю глаза: в темноте над крышами парит что-то неизмеримое, что выражается только легкими ленивыми движениями, напоминающими плавники экзотической рыбы. Плотный и вязкий, как смола, он темнее темноты. На это нельзя смотреть, но я уверен: у него много лиц, и каждый из ста глаз смотрит на меня сейчас

Я поворачиваюсь и ускоряю шаг почти до бега, хотя понимаю: больше нигде не могу опоздать.

В последний раз мне разрешили навестить бабушку около десяти лет назад, тогда эти признаки никто особо не замечал. он был большим, но похож на трактор. Даже мой отец так говорил. К тому времени все обернулось, и родители решили изолировать психику моего ребенка от ненужных потрясений. меньше поездок в деревню, больше времени для друзей и волейбольной секции. но полгода назад, вернувшись из армии, я почувствовал, как где-то внутри кружится моя совесть, кусая и царапая: Кроме того, моя бабушка всегда заботилась обо мне и была очень счастлива, когда я приезжал все лето:

Большая сова. Теперь он перепутал меня, сильно прислонившись к дереву, серый и согнутый. На ней жирное платье, на котором нарисован поцарапанный свитер, лицо сморщено, но губы часто растягиваются в счастливой улыбке, а резцы сверкают золотом, улавливая лучи из окна:

Только он ходит, только он, Никитушка моя:

Она живет в маленькой деревне на окраине, и дорога сюда на старом маршрутке занимает почти два часа. мама и сестра дали несколько простых инструкций, таких как" задавайте ей больше вопросов, нужно очистить ее память "или" проверьте, ходит ли она в туалет, иначе, если она начнет за себя, мы решим медсестру " и быстро забудем, что для меня я еще не нашла няню.

Пока я сидел за столом, он наливал чай из жестяного чайника, закопанного в землю . Из местной кухни у меня урчал живот. Густой пар поднимался к потолку, наполняя кухню запахом орегано и мяты. Перед тем, как пить, я тщательно попробовал, так как вместо сахара в него можно было добавить соль или даже красный перец. Он сказал, что банки трудно отличить друг от друга, все они одинаковы:

- Смотри, что я пеку, - толкнул он большую тарелку.;

Я кивнул и попробовал в холодильнике. Из окна видны дома соседа, все деревянные, время от времени потемневшие, с залатанными крышами и тонкими заборами. Яблони и вишни машут ветками в палисаднике, куда-то спешит большой красный кот:

- Папа, чей это кот:;

Потому что вы должны задавать вопросы:

Он поставил банку сметаны на стол и сказал:

- А вот Никитушка, это кот Раисы Андреевны, живет отсюда через два дома, отсюда видно только ее крыльцо, видите? она приехала в город прошлой зимой и взяла там котенка возле магазина, чтобы он совсем не простудился.:

Она улыбнулась, потому что очень хорошо знала, почему я спросил. иногда мне хочется убедить себя, что все "знаки" - это просто игра для борьбы со скукой, но я очень хорошо понимаю, что никто так не играет.:

А теперь, перестав улыбаться, он сказал:

- А Рая Андреевна убила мужа? :;

И начать спорить с самим собой:

Он давно ушел с работы, потому что ему предложили хорошую работу в городе, и был какой-то поворот, который коснулся его рук. Хороший человек, который пропустит что-то подобное:

- Но он не ушел, Андреевну убил и похоронил в саду:

Он рубил его топором, я вам точно говорю. все знали, что это было сто лет назад:

Тем временем видно, как Риза Андреевна выходит на крыльцо, чтобы позвать кота домой . Я вздохнул. "Знаков" не так много. Самое незначительное-отсутствие, когда обувь в холодильнике, или соль в чае ,или грязная посуда на чистых полках. Например, в последний раз, когда я приносил апельсины, он спрашивал, живы ли в них крысы. иногда приходится слышать такую чепуху, что только уши увядают.

Все остальное довольно хорошо. бабушка довольно сама по себе: важно время от времени навещать ее, чтобы посмотреть, не станет ли хуже:

Я всегда так чувствую, когда попадаю в новое место, моя задница сходит с ума. Взад и вперед раздался звонок в дом, и запах подонков заполнил весь первый этаж.

Моя бабушка тоже преуспела без посторонней помощи,но я хотел, чтобы она как можно меньше напрягалась. В этом возрасте вы должны сохранять свою силу. выйдя в другую комнату, чтобы убрать пыль с полки, я громко спросил:

- А соседка дала сметану, как ее зовут;

"Зинаида Петровна", - услышал он из кухни.

У него есть дети? ;

- Дочка Ирочка, чудесное создание. она переехала в город в студенческие годы.

Вытащив ведро для мытья пола из шкафа, я заплакал:

- А в какой день прошлой недели шел дождь;

Вы приехали только на следующий день:

Я удовлетворенно кивнул, глядя на тряпку. С одной стороны, пока все более-менее хорошо, а с другой-почти долго. снежок на голове бабушки давно начал катиться, и неизвестно, насколько разрушительным он будет в ближайшем будущем . И что будет, когда он придет:

Из открытого окна слышен какой-то шум, смех, крик. Он спросил:

- Что там, Никита:;

Я подошел к окну. Мальчик и девочка, обоим около двенадцати лет, свисают с забора и протягивают свои маленькие грязные руки к кусту вишни.

- Дети-соседи, - воскликнул я. - у вас украли вишню:

- У них есть лица? - спросил я.

- От кого?;

У детей есть лица;

Я повернулся. он вошел в комнату, чтобы посмотреть с любопытством, но детей больше не было:

"Конечно, да", - сказал я.

Он кивнул, повторяя:

- Да, конечно. Конечно, есть-в другой раз. после захода солнца их лица исчезли.

И, спев что-то себе под нос, он вернулся на кухню.

***

Время летит быстро и поспешно, как ревущий ручей в горах. ко всему привыкаешь, поэтому мы привыкли трястись в маршрутке, а потом по грязным улицам в кроссовках врезаться в дом моей бабушки. В этой деревне пахло мочой, как будто кто-то мешал всем деревьям:

Там все полностью заросло сорняками и дикой малиной, только ухоженная выглядит небольшая площадь для выращивания картофеля. запах соседского туалета ударил прямо в нос. Можно спросить местных, куда пропал дядя Вова, но я действительно не знаю, кто здесь. Друзья, с которыми я в детстве бегала по лесу, гуляли кто куда, и им было трудно подойти к родителям:

- Папа, где твой халат? - спросил я, разложив бананы и яблоки, которые я принес на стол . в детстве я любил тереть ей щеки, когда ты носил меня на руках:

- Изношенная, Никитушка, изношенная, - ответила бабушка, не задумываясь.:

Когда из гостиной поднялся шум, я бросился туда, чтобы незаметно выглянуть в окно. Соседские дети-те же дети-висят на заборе, собирая спелые плоды с куста вишни. Я встал, пытаясь воссоздать их лица, но с этой точки зрения можно было увидеть только легкую затылок мальчика и красную косу девочки. И это происходит каждый раз. теперь я не уверен, что даже тогда, в первый раз, я действительно увидел их лица:

Я вернулся на пол.. Он стоял посреди гостиной и мрачно смотрел на меня.

- И плащ не носит, - сказал он.:

и объекты:

- Нет, я сжег его много лет назад вместе с другими ненужными вещами:

- Пчелы были другими. Зеленый украли. Они пришли и украли его ночью.

- Кто будет играть?

- И вот они идут. Ночь. И они это делают.

Он тихий, слегка покачивается из стороны в сторону. Рот декабрь немного приоткрыт, золотые зубы блестят, морщинистые пальцы сжимают палочку.

- Мы должны принести воды", - говорит она через минуту, когда ее глаза обретают смысл. - Никитушка, хочешь воды? Я принесу тебе чаю.

Я подхожу к колонне с ведром, поворачиваю голову и смотрю на детей. Если утром дул южный ветер, то пахло деревенским сортом дерьма. Прикажите соседу! Сонная деревня кажется едва живой: по лужайке перед домом ходит толстая старуха, на скамейке с густыми бровями курит пожилой дедушка, в крыше собачьей будки проделана выветренная дыра. Электрические провода тонут, соединяя изогнутые и гнилые столбы. Кажется, что все устарело и умирает, как, наверное, в любой подобной деревне. Молодые люди сбегают в город, а пожилые люди переживают столетие покоя и умиротворения.

За колонной начинается лес. Прислонившись к руке, я слышу, как вода гулко бьет в ведро. Деки сливаются в ветвях, блуждая между соснами и березами, пока не зацепятся за что-то неуместное - камуфляжную охотничью куртку. В свои пятьдесят человек с длинной бородой чаще прячется, листья смотрят на него, как на скрытого зверя. Когда дека видит мое внимание, она вздрагивает, отскакивает и мгновенно исчезает среди деревьев.

- Привет! - Я кричу. - А ты кто такой?

Мой ответ - нет.

Ночью в деревне снова пахло какашками и экскрементами.

***

В течение следующих нескольких недель я провожу почти все свое время в гостиной, ожидая похитителей фруктов с простой и неприятной целью проверки лиц. Убедись, что они там.

- Папа, когда у меня день рождения? - Я спрашиваю, я убираю окна.

Март январь шестой, Никитушка", - отвечает он с кухни, на беспокойной плите. Если бы ты только знал, как страдала мать, которая тебя родила! А потом он сказал, что больше никто не родится. Но потом AMI AMI также упомянула свою сестру, поэтому мы надеялись, что она получит третью, но почему-то это не сработало. Он сдержал свое обещание, вышел.

Пахнет тестом, слышно, как кипит масло. Сегодня утром я был в замешательстве. Вчерашний гороховый суп произвел впечатление. Я много раз смотрю на вишневый куст, смывая грязь с трещин каркаса. Как будто они спросили меня о моих намерениях и перестали притворяться счастливчиками. Неудобно, смело трогать лес: появится ли странный незнакомец? С тех пор его никто не видел.

- Папа, это тот парень с черной бородой? Для своего возраста он совсем не старый, а средний. Стой. Ладно, осторожно.

- Да, может быть, он жив, Никитка, кто его знает по этому рецепту?

- У вас здесь всего тридцать домов, бородатых и высоких?

- У Андреевны был муж с бородой. Да, там, где ты плюешь, все бородатые.

Декоммунизация после короткого перерыва:

Ты знал, что Андреевна убила своего мужа?

Я тихо стискиваю зубы, ожидая еще одного повторения старой истории, но затем из кухни раздается шум. Я бегу туда со стрелой, жадно хватаясь за горло.

Сковорода заворачивается в угол, старые доски заливаются раскаленным маслом, по бокам рассыпаются сырые лепешки. Моя бабушка в страхе кладет руки ему в рот, а я осматриваю его на предмет ожогов или синяков.

- Да, я в порядке! - он чистит зубы. - Сковорода коснулась его локтя и упала. Сейчас я все проясню. Дорога на кухню отвратительна.

"Я собираюсь вытащить его", - говорю я, переводя дыхание. - Спи лучше, отдохни.

Из бабушкиной спальни можно услышать бубен старого телевизора. Мудрый сообщает, что каждый день мы узнаем что-то новое. Никто не может согласиться: сегодня, например, мой урок состоит в том, что удалить жир со старых досок сложнее, чем кажется. Не говоря уже о добавленной сырной массе. Я провожу время, ползая с кистью в руках, поэтому я очень удивляюсь, когда бабушка спрашивает:

- Никитушка, ты опоздаешь к фургону?

Я смотрю на настенные часы, но я опаздываю.

- Папа, я устроил здесь уборку. - Я скажу ему, я встану. - Завтра я посмотрю, не пропустил ли я что-нибудь, но сейчас мне нужно бежать.

Шепот и смех можно услышать из окна гостиной. Затаив дыхание, я бегу туда и вижу мальчика и девочку, перелезающих через обычный забор. Не теряя ни секунды, я открываю окно и прыгаю в сад, и они сразу же бросаются, не показывая ничего, кроме затылка. Я выхожу на улицу, как старый лодочник, перепрыгиваю через забор и лечу со скоростью гепарда. Холод охватывает удивление: что такое цирк? Вся эта глупость на лицах определенно не заслуживает такого беспокойства. Думаю, я злюсь, а не на бабушку.

Догонять детей можно только в конце пути. Я держу девушку за плечи и открываю ее, пока ребенок прячется за забором. Выдох: есть лицо. Перевернутый лунный нос, широкие зеленые глаза, полуоткрытый страшный рот. Но путаница не исчезнет, я вернусь в лес-солнце висит на верхушках деревьев, и я не спешу прятаться. Закат. Нам нужно подождать до заката. Тогда можно пойти в лес и спуститься под любую елку.

- Почему ты сжимаешь ребенка? - Раздается громкий крик, я дрожу и отпускаю девушку.

У входа в соседний дом высокий, костлявый старик с угрожающими по бокам руками.

- Еще раз вижу, что вы обидели слабого человека-сверните себе шею! - Говори вслух. Ты меня понимаешь?

И он отвечает за себя:

- Да, конечно, я понимаю, что он бледный.

Я необъяснимым образом открываю рот, и девушка поднимает мой рукав, указывая пальцем на дом моей бабушки:

Посмотрите на потолок, и мы его увидели.

И беги. Моя бабушка прячется в доме и сердито жалуется, Я стою на месте и пытаюсь понять, что происходит. Головоломка в моей голове, казалось, разделилась на тысячу цветных частей, и я не мог собрать ее снова. Я должен спросить бабушку, она обязательно все объяснит.

Но когда я прихожу домой, я прохожу через вход, чтобы добраться до места, где деревянные столбы прижаты к стене, ведущей к потолочной двери. Почему-то в детстве я ловко лазал, воруя, как делал миллион раз.

Крыша темная и пыльная. Старые картонные коробки уже сгнили, плесень, куча тряпок и мусора слились в однородные черные массы, а под ногами рассыпались засохшие птичьи отходы. Воздух застаивается или застаивается, и после каждого вдоха хочется долго выплевывать. Заходящие солнечные лучи проходят через проемы крыши, наполняя все колеблющимся желтым светом. Я медленно продвигаюсь вперед и смотрю на старые вещи, которые давно превратились в мусор: ничего особенного. Я никогда этого не видел. Покачав головой, я пытаюсь спуститься вниз, когда мой взгляд что-то улавливает в дальнем углу. Недоверчиво прищурив глаза, я приближаюсь, и мое сердце бьется зеленкой: зеленое бабушкиное платье, точно так же.

Я сижу рядом с ним и неуверенно протягиваю руку. Ткань полностью покрыта пылью, но ваши пальцы по-прежнему признают ее уютную мягкость. Трудно представить, сколько лет прошло с тех пор, как я в последний раз коснулся этих рукавов и воротника.

Под махровым полотенцем ладони кажутся твердыми, дрожащими и теперь отделяют грязные желтые палочки, торчащие из-под края. Бедренная кость. Дрожащими, неуверенными движениями я соскребаю мусор, скопившийся на моей рубашке. По бокам разбросаны гнилые книги, потекшие резиновые сапоги, опавшие шторы с обугленными краями. Пыль разлетелась так сильно, что мои глаза замерли, а горло растеклось.Но я не остановлюсь, пока не станет ясно. Его левая рука была наручниками, а ребра были сломаны. Череп безразличен к углам с пустыми глазами, а в лучах заходящего солнца особенно блестят передние золотые зубы. Это бабушка.

Я кусаю кулак и внезапно встаю так сильно, что мои глаза темнеют. Холод сжимает все кишки на секунду,и вы даже не можете двигаться. Еще мгновение, и я подумал, что моя задница лопнет и потечет через мои штаны. Это невозможно. Я видел его дома. Я просто ... …

Затем внизу слышен громкий голос местного населения:

- Никитушка ушла?

- Он ушел.

- Я не попрощалась, я сбежала посреди предложения.

- Все они, молодые люди, должны куда-то спешить. Давайте поторопимся, потому что есть место, где можно опаздывать. Для долгожителей всегда есть место, где можно опаздывать.

Слышен тихий стук палки по полу, смешивание тапочек. Короткий скрип-это то, что делает кухонный стул, когда вы сидите на нем. Тогда все утихнет.

Палатка потемнела, когда я осмелился выйти. Кажется, он сильно бьет, и все крестьяне его слышат. Только одна мысль проходит через замешательство, страх и непонимание. Мы должны быть как можно дальше отсюда, а затем выяснить, что произошло. Попросите о помощи, и вы все поймете.

Когда я спускаюсь вниз, я замерзаю и оглядываюсь. Закат по-прежнему окрашивает небо над лесом в красный цвет, но черный цвет сверху темнеет и уже разбавлен звездной пылью, а сильные оковы сдерживают деревню. Деревня до сих пор пахнет деревенским туалетом! Страшно! Отвратительно! Мягкий, неравномерный свет льется из окон кухни. Как еле дышащая свеча, я приближаюсь, чтобы заглянуть внутрь.

На столе свеча, расплавленная в парафине. Бабушка сидит на неподвижной скамейке, опираясь на зажженную свечу, и вместо лица у нее только гладкая кожа — без глаз, рта или носа.

Я иду тихо, с трудом подавляя желание убежать куда глаза глядят и закричать. У меня кружится голова, но я вижу, что в каждом доме горит один и тот же свет — везде горит свет. Проходя через забор Раисы Андреевны, я ненароком приподнимаюсь на цыпочки и выглядываю в окно. Как и ее бабушка, она сидит за кухонным столом, и свеча вырывается из темноты, как будто ее лицо окружено седыми волосами, сбритыми ластиком.

Я оборачиваюсь на едва уловимый шум и тишину: у парадного входа в дом крадут вишни, а мальчик и девочка стоят совершенно голые. Больше никаких изъянов и зеленых глаз, только трещины вместо лиц. Указывая на проволоку, дети показывают на меня пальцами, словно пытаясь привлечь чье-то внимание.

После слабости, крика или плача я все еще спешу убежать. Окна, освещенные тусклым светом, мелькают у меня перед глазами, под ногами разбегаются грязные лужи, хриплое дыхание раздирает мне горло. Вскоре дома уступают место деревьям, и в панике я ложусь спать допоздна, мысленно думая, что вернулся в лес. Итак , вы должны развернуться , чтобы выйти на улицу , там есть окна и свет , есть дети , и все эти люди дома , и…

Заметив движение среди сосновых стволов в темноте, я снова пускаюсь на пробежку, но останавливаюсь по короткой, спокойной команде и немедленно замираю:

- Вставай!

Кто-то кладет передо мной длинный непонятный предмет и подходит ко мне. Я с трудом дышу, пытаюсь разглядеть детали и с трудом узнаю бородатого мужчину из леса в незнакомце. В руках у него пистолет, вид которого, направленного мне в грудь, заставляет меня почти потерять сознание.

Мужчина, который удивленно спросил:

- Они тебя не забрали?

- Что ты имеешь в виду?

- У тебя есть лицо. Значит, вы этого не поняли?

- Где?

Он долго оглядывает меня с головы до ног, а затем хмурится с подозрением:

- Ты заметил?

- Кто?

- Один из местных жителей. После захода солнца вам нужно спрятаться от них. Вы заметили, не так ли? Если вы заметите, вас следует немедленно убить. Подавление.

Эта мысль сводит меня с ума в моей голове: нет необходимости убивать. Нет необходимости убивать. Нет необходимости убивать. No.no .…

Почему ты молчишь, ты заметил?

- Я не заметил.

Удовлетворенный кивок, мужчина опускает пистолет, и я вздыхаю.

- Ее зовут Никита? - внезапно спросил он. - Я помню, как снова разодрал тебя, бросил камень в нашу собаку. В нашем доме есть большая собака, собака ест детей, я сразу вспомнила, когда увидела вас в колонке в то время.

Я знаю его здесь:

- Вы дядя Вова? Ну а муж Раисы Андреевны? У меня никогда раньше не было бороды, поэтому я этого не осознавал. Похоже, что некоторые психопаты остаются в лесу. Почему ты не живешь дома? Бабушка говорит, что Раиса убила тебя и закопала в саду, а я все еще искала там…

Поток слов прекращается:

- Я не убивал его. Похорони, раичка.

В свете звезд вы можете видеть, как меняется настроение бровей с червеобразными волосками. Я теряюсь в догадках и бросаю взгляд на деревню: сквозь листву я вижу желтые точки окон, подвешенных в темноте неподвижными светлячками.

- Что там происходит? - Я спрашиваю. - Я только что нашла скелет в палатке, у него зубы, как у бабушки, халат, как у бабушки, а бабушка сидит на кухне, в бутылке. Ваша раковина не закопана, тоже стоит на кухне, у них просто есть…

- Без лица? Она печально улыбнулась. - Потому что твоей бабушки там нет. И не моя рейчка. Они умерли давным-давно. Все в деревне уже давно мертвы.

После долгого молчания я пытаюсь слабо возразить:

- Они все живы. В тот же день…

- Днем они думают, что живы. В течение дня они не опасны, иногда я даже прихожу поговорить с раджей, а иногда мне кажется, что это она. Я хочу, чтобы вы знали, верили в это. А ночью им нужны лица, чтобы видеть и чувствовать все, что они видели и чувствовали в течение дня. И они сидят перед свечами-как будто они так много молятся, их ритуал настолько обязателен.

"что это?"

- это... Бог, который был причиной всего этого.

Взглянув на мое непонятное лицо, дядя Вова вздыхает:

- Если это было с самого начала, это пришло к нам около десяти лет назад. Я не знаю, где именно. Как сердитый мальчик, она плакала и сказала ему, что все были убиты и что он единственный. Я надеюсь, что наверняка осталось одно, потому что, если это так, в мире нет таких мест. Очевидно, кто-то пытался уничтожить их в какой-то похожей деревне. Я даже не хочу думать о том, что случилось с этими бойцами.

- почему?

- Не бойся, слушай. В общем, мы оставили этого парня с Раджем. Ну, вы ночуете, а утром они хотели отвезти его в город, передав полиции, что они уже борются с ним. А ночью Раджа разбудил меня, и этот ребенок сидит в углу перед свечой, без лица и обернутый грязным пальцем. Вы знаете, как мы испугались?

- Представляю, - осторожно отвечаю, вспоминая детей на крыльце.

- Так я понял, что это не человек, а какой-то дьявол, Ну, Святой демон. Я взял этот пистолет и выстрелил ему в голову. Ребенок умер на месте, но из него вышла только ужасная сила. О, что случилось: все стены были погребены, какое-то зло все разрушило и сломало. Мы хотели спастись, но после того, как мы поднялись на небеса, мы распались через минуту. Я даже бегал и ехал всю ночь по дороге в город. Я приехал туда только утром, потом пошел в полицию, а потом мы пришли сюда с ними. И знаешь что тогда?

- что?

- Ничего! Ребенка нет, и моя дочь шлепает по дому, печет торт. Ну, по крайней мере, полицейские были не очень злы, сказали белке больше не пить и ушли. Иначе я бы сейчас был в психиатрической больнице. Полностью голый! Рай... В тот же день я понял, что что-то не так. Он разговаривал сам с собой, задавал глупые вопросы, вообще становился слабоумным. Тогда у меня был разум, чтобы взять пистолет и бросить его в лес. В нескольких милях отсюда есть охотничий домик, который мы с мужчинами отремонтировали в молодости, и с тех пор я живу в нем. А ночью я смотрю на деревню, чтобы она больше не расширялась.

- В смысле "распространения"?

Буквально. Если кто-то, у кого нет лица, замечает вас ночью, это указывает на божественность. И божество придет и заберет его после следующего захода солнца. Он заберет тебя, то есть убьет и спрячет. Здесь все так спрятаны-кто похоронен в саду, кто лежит на чердаке, кто в подвале. И тогда божество создаст точную копию вас и даже ваших воспоминаний, и эта копия будет жить так же, как вы. А ночью лица не будет. Я понял, верно? Все в деревне уже такие, ему потребовалось всего три года, чтобы собрать все. И они даже не понимают, что происходит, понимаете? Они думают, что они живы. А днем их нельзя было бы даже отличить от живых, если бы не эти когти. Я имею в виду глупые вопросы и разговоры с самим собой. Такой беспорядок в их мозгу, который просто становится жутким.

- Ты сказал, что парень показал тебя прошлой ночью, верно?"Тогда почему Бог не взял тебя?

- Я даже говорю вам, если вы заметите их, вы должны убить их немедленно. Если вы убьете сразу, с вами ничего не случится. В то время я убил ребенка, и божество перешло от меня к Раечке, потому что он ничего не сделал. Мне еще не удалось сбежать.

Мой мозг, кажется, сгибается голыми руками, как комковатый фарш - все в моей голове смешалось, вопросы перескакивают друг на друга, не позволяя мне сосредоточиться, осознать абсурдность происходящего. Моя задница чувствовала себя хуже, резкая боль в анусе была вызвана недельным запором после ореховой диеты.

- И если вы убедитесь, что он не распространился, то почему он распространился по всей деревне?

- И спасти деревню уже невозможно. Если бы я приехал позже той ночью, ну, если бы я пошел в полицию утром, кого бы я убил, тогда это закончилось бы. Да, я понял это поздно. Если вы убьете, выстрелите или порежете их там, конечно, они умрут, но только в то же время злая буря освобождается и уничтожает все. И вам очень повезет, если вам удастся от этого избавиться. Поэтому я предотвращаю распространение другим способом-следя за тем, чтобы они не заразили новые. Ну, те, которые остаются здесь.

- А если они это сделают? - спокойно спрашиваю.

Дядя Вова ласкает дуло пистолета:

- Тогда зараженный человек должен быть убит до следующего призыва, прежде чем божество возьмет его на себя.

Трудно проглотить комок, который вырос в горле, невольно отступая от шага. А потом еще несколько шагов.

- А вы уже убили много людей подобным образом?

"Никто", пробормотал он. - Сейчас. Все эти годы ни один посетитель не оставался здесь на ночь. Что им нужно? Приходите, посетите, покажите, что вы забыли, и быстро вернитесь. Если кто-то проспал, пусть ему покажут, то я сразу-бах-бах! А потом этот зараженный человек пойдет домой утром, и там ничего не остановится, понимаете?

В свете серебряной Луны вы можете увидеть, какие у него жирные глаза. Движения рваные, резкие, уголки рта подергиваются. Десять лет жизни в лесу, просмотр всей этой деревенской игры ночью-это 100-процентный билет в психиатрическую больницу. Волна муравьев обрушивается на мою спину, и я воздерживаюсь от мысли, что вряд ли стоит верить каждому слову. Да, совершенно неясно, что здесь происходит, но, конечно, принимать предположения сумасшедшего за правду-не лучший вариант. Сначала нужно выйти, убежать от всего, а потом уже думать. Глядя на тяжелый ствол пистолета, я говорю:

- Дядя Вова, я хочу домой.

Он царапает бороду и спрашивает:

- Ты уверен, что тебя никто не заметил? Тебе никто не сказал?

- Правильно, дядя Вова.

- Когда вы идете туда, на край, вы можете выйти на дорогу, не заходя в деревню. А после автостопа, хотя бы немного автостопа? В то время здесь никто не ездит. Мы должны идти. Ты гуляешь? Ты будешь ходить? Вы Не можете опоздать.

"Я иду", - старательно ответил я.

Мы гуляем по деревне почти двадцать минут, но для меня это время занимает много часов. С одной стороны, Вау обеспокоен, а с другой стороны, окружающие дома ищут оранжевые глаза. Трудно подавить растущее ощущение, что откроются десятки дверей, и безликие двойники будут бежать к нам, как голодные собаки.

Когда силуэт односторонней остановки появляется в темноте, я чуть не подпрыгиваю от радости. Дядя Вова останавливается, смотрит на деревню и говорит:

- Это оно. Тогда вы справитесь сами. Важно помнить следующее: если вы хотите навестить бабушку, которая либо сумасшедшая, либо что-то еще ужасное, то просто днем. И помните также, что это, конечно, больше не ваша бабушка. Это сущность в форме Сатаны. Но если хочешь, пойми.

Прощай, я ухожу. Шлепанцы мчатся по сломанному асфальту, и в моей голове образуется пустота, холодная и бесконечная. Ни одна мысль не останавливается, каждая летит в пропасть, исчезает без следа. Никаких чувств, желаний, просто неизбежное желание пойти как можно дальше, спрятаться, пойти на бал и забыть обо всем. Может быть, если вы забудете, все исчезнет.

Посмотри вокруг себя. Дяди Вова больше нет, а окна все еще горят. Я широко открываю глаза: в темноте что-то огромное катится по крышам, представляясь лишь легкими ленивыми движениями, напоминающими раскачивание плавников экзотической рыбы. Плотный и вязкий, как смола, он чернее самой тьмы. На самом деле я этого не вижу, но я уверен: у нее много лиц, и каждый из сотен глаз смотрит на меня сейчас. Несмотря на весь ужас, я все еще помнил запах соседского туалета.

Я отступаю, ускоряя свой шаг почти в беге, хотя понимаю: мне больше некуда опаздывать.