После подписания в июне 1919 года Версальского договора, Германия лишилась возможности иметь регулярную армию, в том числе развивать авиацию и подготавливать профессиональные кадры. В поисках выхода из положения, немецкое руководство обратилось к властям Советской России, предложив создать на территории страны военные центры для обучения германских офицеров. Решение вопроса растянулось на пять лет, и наконец, весной в 1925 году, в провинциальном Липецке открылся секретный учебно-испытательный центр для подготовки иностранных лётчиков.

По истории подробно

Были расформированы воинские части, закрыты военные училища и академии. Так было по всей территории Германии, и немцы, ни на минуту не оставляющие мысль о реванше, искали выход из сложившейся ситуации за её пределами.

Первый шаг к появлению здесь секретной немецкой авиашколы был сделан еще в 1920 году, когда немецкое руководство обратилось к правительству России с предложением организовать на ее территории немецкие военные курсы.

Предложение в целом одобрили, но, чтобы не раздражать Запад, подготовку немецких военных спецов решили организовать не в Москве, а где-нибудь в провинции. Свою выгоду большевики усматривали в том, чтобы перенять немецкий военный опыт, познакомиться с современной военной техникой, в первую очередь с авиационной. Кроме того, советское руководство надеялось на привлечение немецких промышленников к восстановлению утраченного в ходе мировой и гражданской войн военного потенциала России.

11 августа 1922 года между рейхсвером и Красной Армией было заключено секретное соглашение о сотрудничестве. Германии разрешили организацию в России объектов для испытания военной техники и обучения военных кадров. Германское руководство в свою очередь должно было содействовать экспорту немецкого технического опыта для развития оборонной промышленности России. Кроме того, советская сторона получала право на участие в испытаниях немецкой военной техники, в том числе новейших образцов самолетов, танков и химического оружия. Немецкие танкисты облюбовали Казань. Прошёл через неё даже известный немецкий «бронетанковый чёрт» Хайнц Гудериан. Неподалёку от Саратова в Вольске успешно развивалось совместное производство химического оружия и проводилась подготовка военных химиков. По этой части Германия была «впереди планеты всей». В Липецке был совместно создан мощный авиационный центр. Для взаимодействия с руководством Красной Армии в конце 1923 года была организована Особая группа «Москва», или, как её еще называли, «Московский центр». Руководил им Герман фон дер Лит-Томсен, в прошлом начальник штаба ВВС Германии. Его заместителем был Риттер фон Нидермайер, военный разведчик. Непосредственно вопросы авиации курировал адъютант Лит-Томсена капитан Ратт.

В самой Германии тоже тайно вели подготовку военных летчиков. Обучение происходило в спортивных авиационных клубах и центре подготовки пилотов гражданской авиации. В целях конспирации проходило оно лишь на легких учебных самолетах или на пассажирских «юнкерсах», что не могло обеспечить полноценную подготовку будущих асов. Руководила созданием Липецкого центра так называемая Авиационная инспекция. Первые практические шаги были сделаны в 1923 году, когда немецкое военное министерство через посредника купило у голландской фирмы «Фоккер» 50 истребителей для будущей авиашколы. До 1925 года там же были приобретены ещё несколько самолетов. Официально заказ выполнялся якобы для Аргентины.

В 1924 году в СССР прибыла первая группа немецких авиационных специалистов: Фибиг (в годы Второй мировой войны — генерал люфтваффе), Лите, Иоганненсон и другие (всего для начала человек 10). Некоторое время они работали по контракту консультантами в Управлении советских ВВС и преподавали в Военно-воздушной академии в Москве, затем некоторые из них стали штатными сотрудниками Липецкого центра.

Начальником авиашколы стал майор Вальтер Штар, во время Первой мировой командовавший истребительным полком на Западном фронте. Несмотря на данную ГПУ негативную характеристику на него, Штар руководил школой 5 лет.

Создание школы началось со строительства складов, ангаров, жилых домов для немецкого персонала. Всё строила немецкая фирма, получившая от рейхсвера немалые деньги — в пересчёте на советскую валюту было затрачено более 2 миллионов рублей. В июне 1925 года в Ленинград морем прибыли 50 упакованных в ящики истребителей для Липецкой авиашколы. Тогда же появились первые летчики-инструкторы (в большинстве своём — опытные боевые пилоты, однополчане майора Штара). За ними последовали и курсанты.

Подготовка летчиков

У немцев подготовка летчика-истребителя занимала три года. Было три школы «А-Шуле», «Б-Шуле» и «Ц-Шуле». В первый год летчика учили летать, держаться в воздухе, доводить подготовку до уровня мышечной памяти. Второй год они учились стрелять. И если у нас стрельба была очень редким развлечением для летчиков, то с того момента, как все занятия на земле были пройдены (на тренажерах), начиналась практически ежедневная стрельба: пилоты «мессершмиттов» стреляли по привязанным на веревочках в нескольких метрах от земли воздушным шарам.В этот же год отрабатывалась ориентировка на местности, ночные полеты. А третий год подготовки — это уже была как бы состыковка всех приобретенных навыков и тактическая подготовка к ведению воздушных боев, которая уже после начала войны велась наиболее результативными летчиками, которые приезжали в школы. Получается, что немецкий пилот минимум за годы учебы имел налет 200 часов. В предвоенные годы зачастую он достигал 600 часов.

По мере расширения школы усложнялась и программа обучения. Летчики упражнялись в стрельбе по буксируемым мишеням, проводились учебные бои истребителей, отрабатывалась техника бомбометания. Для фиксации результатов учебных атак немцы впервые применили фотопулеметы. В 1931 году на полигоне под Воронежем немецкие пилоты вместе с советскими артиллеристами тренировались в корректировке артиллерийского огня с воздуха. Еще одним направлением совместной работы было изучение возможностей применения самолетов для распыления отравляющих веществ.

Немецкие летчики, приехавшие в Липецк, жили в специально построенной для них благоустроенной казарме, где каждый имел свою комнату. Семейные офицеры вначале снимали квартиры в городе, пока для них не построили недалеко от аэродрома отдельный дом с коммунальными квартирами. Чтобы скрасить часы досуга, открыли казино, но на первых порах не обошлось без курьёза: при досмотре у прибывающих в авиашколу немцев было конфисковано (как запрещённое к ввозу в СССР) 50 колод карт и 20 комплектов игральных костей. Инцидент быстро уладили.

В 1928 году при авиашколе был создан испытательный центр для самолетов, ранее нелегально строящихся в Германии. С 1930 года авиашкола была реорганизована в испытательную станцию, через которую прошли 18 типов самолетов, среди них 5—6 типов машин новейшей конструкции. Кроме самолетов, здесь (иногда с участием советских специалистов) проводилось изучение немецких бомбардировочных прицелов, аппаратуры для аэросъемки, стрелкового оружия, различных авиабомб (в том числе так называемой негасимой химической зажигательной бомбы). В свою очередь, немцам были показаны некоторые образцы советской техники: например, новый авиационный пулемет Дегтярева. Немецкие представители побывали в ЦАГИ и на авиамоторостроительном заводе.

Танкисты

Решение о создании танковой школы в Казани («Кама») было принято в 1926 г. Снова все расходы легли на Германию, а обучение курсантов началось в 1928 г. Преподаватели и руководство все были немцы. Танки, которые ради конспирации называли тракторами, тоже предоставила германская сторона. Всего произвели 3 выпуска, подготовив 30 немцев и 65 офицеров танковых войск РККА.

Для примера — одна цифра: норматив, количество выстрелов экипажа танка «Тигр», Т-6, — это 12 выстрелов в минуту. Если экипаж эту норму не выполнял, к боевым действиям он просто не допускался.В СССР на подготовку механика-водителя отводилось 5 часов вождения, так как экономили горючее. Новую технику осваивать не успевали. Здесь, конечно, надо учитывать и еще одну вещь: все-таки страна была малограмотная. Если сравнивать с вермахтом, то там основу армейских рядовых составляли немецкие рабочие достаточно высокой квалификации, которые прошли некую подготовку еще до армии. У нас же преобладали жители деревень, которых фактически пересадили с лошади на танк. Еще не расстрелянный Уборевич в 1937-м докладывал, что из каждых ста призывников 35 неграмотных приходит.

Существует миф, что Гудериан учился в танковой школе в Казани. Только чему там мог научиться начальник штаба инспекторов Рейхсвера? Гудериан был в Казани лишь один раз – летом 1932 г. и в качестве инспектора. Также существуют мифы, что в СССР проходили подготовку будущие генералы вермахта Браухич, Кейтель и другие. На самом деле они приезжали в качестве наблюдателей на учения Белорусского военного округа.

Химическое оружие

Еще был создан объект «Томка» в поселке Шиханы Саратовской области, где изучали способы применения химического оружия и средств защиты от него. В те годы это было актуально. И тут благодаря немцам РККА продвинулась далеко вперед: с нуля были созданы Химические войска, изобретены новые виды химоружия. Знаменитый немецкий авиаконструктор Хейнкель в конце 20-х годов создал для РККА истребитель И-7, а также самолет-разведчик КР-1.

Несомненно, знания в военном деле, полученные благодаря сотрудничеству с Берлином, были бесценны. Не мы их учили, а они нас. То есть это Германия ковала «советский меч». Мудрый Сталин знал, что делал. Самих же иноземцев обучили всего 250 человек – это капля в море. И не лютых фашистов, а военнослужащих Веймарской республики. Это две большие разницы.

Конспирация

Само собой, самым строгим образом соблюдалась конспирация. Самолеты и другое оборудование перевозились как коммерческие грузы через специально созданное фиктивное акционерное общество «Метахим», а летчики прибывали в СССР, как правило, под маркой туристов, естественно, без формы и под вымышленными именами. В Липецке они ходили в гражданской одежде или носили советскую форму без знаков различия. Немецкое авиационное подразделение в советских документах фигурировало как «4-й авиационный отряд ВВС РККА», а немецкий персонал в переписке назывался «друзья». В немецких документах Липецкий центр упоминался обезличено как «станция». Учебная истребительная эскадрилья была укомплектована самолетами «фоккер», считавшимися в те годы одними из лучших. Помимо этого, имелось ещё несколько легких самолетов фирмы «Альбатрос». Часть самолётов использовалась для обучения, остальные машины хранились в ангарах в разобранном виде. Эти самолёты играли роль резерва германских ВВС на случай военных действий.

После окончания школы всем присваивалось соответствующее воинское звание, без указания принадлежности к авиации. В ходе обучения не раз имели место происшествия и аварии, некоторые из которых были на совести советских курсантов. Поскольку большинство аварий происходило при посадке, на небольшой скорости, то обходилось без жертв. Но иногда потери все-таки были. В 1930 году на высоте 3000 метров столкнулись два немецких самолета, один из лётчиков погиб. Через три года подобный инцидент повторился. Гибли не только курсанты. При испытании самолета-разведчика «альбатрос» разбился опытный немецкий летчик Эмиль Туй. Тела погибших отправляли в Германию. Для соблюдения конспирации гроб с телом упаковывался в ящик с надписью «Детали машин».

Наша разведка

Для детального ознакомления с немецкой новой техникой специально из Москвы в Липецк направлялись группы советских специалистов. Так, в 1931 году станцию посетила авиагруппа из восьми человек во главе с командиром А. Томсоном. По воспоминаниям последнего, немцы не всегда охотно делились своими секретами, находя причины избегать разговора о деталях интересующего устройства. Иногда они ссылались на патент завода, иногда говорили, что данная техника уже приобретена Россией, и любезно предлагали ознакомиться с чертежами и схемами, после получения на неё документов официальным путём.

По непонятным причинам советская сторона не пресекала аэрофотосъёмку, которую осуществляли немецкие курсанты. Это дало свои плоды: были детально сняты окрестности нынешних Липецкой и Воронежской областей. А также часть города Воронежа, располагающаяся на правом берегу одноимённой реки. Наличие детального плана города позволило люфтваффе полностью разбомбить эту территорию во время Второй мировой. Правый берег Воронежа пришлось отстраивать заново.

Заключение

В 1933 году, после прихода к власти Гитлера, в связи с временным охлаждением советско-германских отношений немцы покинули Липецк, оставив Союзу неплохое наследство, на базе которого сложился функционирующий и поныне российский лётно-испытательный центр.

Среди выпускников школы сильнее всех выделяются двое — это личный адъютант Гитлера Николаус фон Белов и генерал-фельдмаршал Хуго Шепрле. Последний вошёл в историю благодаря приказу бомбить испанский город Гернику. Сам фюрер употреблял в качестве характеристики военного слово "звероподобный".

Память о немецких курсантах сохранилась в народе самым причудливым образом. Так, многие жители Липецка уверены, что город не бомбили во время Великой Отечественной войны, потому что то ли любовница Геринга жила здесь, то ли немцы-лётчики наделали детей и не хотели подвергать их опасности. Это неправда. Геринг в Липецке не был. Насчёт того, "нагулял" ли кто-то из иностранных курсантов ребёнка, сказать точно нельзя, но город подвергался бомбардировкам: 1 сентября 1941-го, а потом ещё шесть раз с апреля 1942-го по март 1943-го. А город-спутник Грязи бомбили ещё сильнее и чаще из-за того крупного железнодорожного узла, располагающегося там.

Второй слух — наличие в городе школы в форме свастики. Это расхожая городская легенда, характерная не только для Липецка. При этом липчане с уверенностью называют район города, где находится здание. Игнорируя факт, что во время обучения немецких курсантов это была удалённая от города территория, где в 1930 году был только заложен завод. Первая доменная печь которого заработала в 1934-м. Соответственно, строить школу ни в виде свастики, ни в виде любого другого символа в то время смысла не было.

Ставьте лайки, подписывайтесь на канал, делитесь ссылками в социальных сетях. Спасибо за внимание!

https://dzen.ru/a/aHLEtbELi3FWo0lo

В июне 1942 года на Славутчине (Хмельницкая область) был создан один из первых партизанских отрядов под руководством Фёдора Михайловича Михайлова. Его формирование стало результатом побега группы советских военнопленных из немецкого лагеря и объединило местных жителей, подпольщиков и беглых солдат.

Отряд обосновался в лесах урочища «Вапельня», где оборудовал скрытую землянку‑базу. С этого пункта партизаны проводили разведывательные и боевые операции против оккупационных войск, уничтожали коммуникации врага и помогали местному населению скрываться и выживать в условиях оккупации.

К концу 1943 года ситуация в районе усложнилась из-за активности Украинской повстанческой армии, однако отряд продолжал действовать, демонстрируя стойкость, самоотверженность и патриотизм местных жителей.

Фёдор Михайлович Михайлов посмертно удостоен звания Героя Советского Союза, а история его отряда остаётся важным примером того, как партизанские формирования опирались на поддержку населения, обеспечивали укрытия, снабжение и саботаж в тылу врага.

Эта история — символ того, как жители региона боролись за свободу, даже находясь вдали от фронта, и какой ценой давалась каждая победа в тылу.

Родилась 12 сентября 1925 года в Винице (под Чрномелем) в рабочей семье. Всего у родителей было восемь детей. Отец — сапожник, мать — рабочая. Семья проживала в Чрномеле, когда Албина пошла в школу. Она училась в третьем классе, когда её отец заболел: семья перебралась в Юрка-Вас, где отец скончался в 1934 году. После этого Албина пошла работать, чтобы прокормить семью: сначала она трудилась в Врхе-при-Щмихеле, а через два года переехала в Брезово-Ребро и поступила в школу в Айдовце. Проживала там с семьёй и окончила школу в 1941 году, в год начала войны в Югославии.

С лета 1941 года в партизанском движении: её начальником был Херман Хенингман из Доленьски-Топлице. Она работала курьером между Ново-Место и Брезово-Ребро, где находились партийная ячейка и партизанский лагерь. В декабре 1941 года по распоряжению Хенингмана она покинула Брезово-Ребро и перебралась в Ново-Место, где устроилась работать в гостиницу, в которой проработала три месяца. Там она организовала пункт связи, а также занималась распространением листовок и поддержкой связи с приезжавшими в город курьерами.

После трёх месяцев работы Албина переехала в Чешча-Вас к матери, где находился ещё один пункт связи. Там Албина обеспечивала связь между городами Ново-Место, Чешча-Вас, Брезово-Ребро и Пречна. В июне 1942 года после раскрытия пункта связи она перебралась во Врезово-Ребро и вступила в охранную роту Западно-Доленьского партизанского отряда. В это время контролируемая партизанами территория подвергалась наступлению Итальянской королевской армии. Партизанский отряд был разделён на множество небольших групп, чтобы обеспечить оборону. После окончания наступления все части воссоединились у Подстеницы. В августе 1942 года там же Албина была принята в Союз коммунистической молодёжи Югославии, а в декабре 1942 года в Доленьске стала бойцом 3-й роты 3-го батальона 1-й Словенской бригады имени Тоне Томшича. В бригаде она работала санитаркой (при роте и при батальоне), а также батальонным секретарём СКМЮ.

Албина участвовала в сражениях 11 декабря 1942 года при Айдовце и на Полице, 26 декабря того же года при Мирне, 28 декабря при Требинаце, 3 января 1943 года на линии Загорица — Чатеж, 13 января в Шентвиде при Стичне, 17 января на Полице и далее. В сентябре 1942 она получила первое ранение в Сувой-Крайне, а 21 января 1943 года во время боёв при Загорице по взятию укреплённого пункта словенских «белогвардейцев» получила второе ранение. 4 марта 1943 года участвовала в битве при Метлике, где оказывала помощь раненым, 18 марта — при Амбрусе, 25 марта — при Данах. 15 сентября 1943 года она в третий раз была ранена у Велики-Осолника, во время боёв за Туряк: рядом с ней разорвался миномётный снаряд. Албина лечилась в госпиталях в Елендоле, Кочевском роге и в Чрмошницах, а позже была эвакуирована в Жумберак. С 1944 года — член Коммунистической партии Югославии.

В конце 1944 года выбралась в район Бела-Краины, где участвовала в боях в составе Белокраньского партизанского отряда. Позже поступила в партийную школу на Кочевском Роге, училась с мая по июль 1944 года. По окончании курсов получила назначение санитаркой и занялась эвакуацией раненых в Бари, Гравину и Барлет, а с ноября 1944 года — в Сплит. Несла службу в составе 8-го Далматинского корпуса НОАЮ, 14 января 1945 года направлена в детский дом в Новиграде. В конце войны находилась в Задаре, а затем в Триесте.

После войны проживала в Ново-Место, затем на Паге, в Поречье, Кобариде и Илирска-Бистрице. С декабря 1955 года проживала в Мариборе. Секретарь югославской компартии в Любляне в районах Поляне, также в входила в комитет Союза коммунистов Словении в Мариборе и Кршке. Скончалась 24 января 2001 года.