Живот бурчал, как ворчливый старик, а мой оживший труп шарил рукой по лежбищу и бурчал.
— Что ты говоришь? — появился какой-то тип с косичкой, — что ты хочешь нам сказать?
— Он спрашивает где он находится, — ответил второй, спокойный и холодный как бочка со льдом, — наверное ищет своего друга-недочеловека. Вон туда смотри, отполз и пытается встать. А на вид слабее казался. Понятно почему они войну проиграли с такой-то армией.
Я всё ещё не до конца понимал ситуацию, но точно знал одно. Вон тот персонаж, который поднимается не должен никуда уйти, пока я не очухался. Сейчас, только встану. Мне нужно пару минут.
— Помогу, — сказал человек с хвостиком и подал руку, но я оттолкнул его и показав на «персонажа» зарычал изо всех сил.
Он отпустил меня и я не выдержав рухнул на колени, жестокая гравитация, чтоб её. Неизвестный противник пошатываясь брел прочь, удаляясь от меня. Одна мысль засела в голове как гвоздь в черепе — "нельзя его упустить, кто бы это ни был". И я завыл, затрясся как психопат в падучей и кинул первое что попалось в руку.
Это нечто неожиданно крякая пролетело мимо его плеча и разбилось об пол кучами брызг. Персонаж остановился на миг, посмотрел на мокрый след, на меня, и скрутил комбинацию из выставленного вверх среднего пальца.
— Остановить его! — крикнул кто-то из-за плеча и надежда вернулась. Они поняли.
Мне оставалось только смотреть. Беглец не стремился к дверям. которые были правее. Он направлялся прямо, туда где в стене были вмонтированы дверки, за которыми что-то ревело и гудело, похожее на огонь.
— Где Яцек? — кричал кто-то сзади, но ответ я уже не услышал. Дальше все произошло очень быстро, мой сонный мозг еле успевал срисовывать происходящее.
Назовем их «персонаж один» и «персонаж два». Первый распрямил плечи и огромными шагами летел к стенке когда перед ним встал персонаж номер два. Этот был ещё страшнее и уверенней, но ему это не помогло.
Второй был объят пламенем и не выглядел жертвой. Может мне так показалось, но он горел весь от пяток до затылка и даже не сожалел об этом, а только руки вытянул, чтобы первого персонажа крепче схватить.
Тот не захотел горячих обжиманий и на секунду встал. А потом вытянул шею, затрясся как змея и открыв пасть вырыгал на горящего человека литров десять воды, поливая его как из пожарной машины с головы до ног. Через мгновения от соперника осталась только горстка мокрого пепла, маленькая, до колена.
В дверь кто-то ударил, пытаясь войти. Первый только посмотрел на неё, длинными, сверкающими как сталь, пальцами щелкнул и клацнул замок. В дверь заколотили так что посыпалась краска со стен, но осилить не вышло, а странный персонаж подошел к одной из печи, откинул засов и открыл заслонку. Там внутри как безумный демон бушевал огонь и сражались огненные всадники. Лицо у чудака раскраснелось, но он даже не отшатнулся, просто наклонился и нырнул рыбкой внутрь. Кто-то за моей спиной присвистнул. Мелькнули сапоги персонажа, и дверца захлопнулась сама собой. Засов прыгнул на место, а я вдруг полетел куда-то, испугался, что в раскаленный ад, запаниковал, взмахнул руками защищаясь и пропал.
— Кажется приходит в себя. Уже осмысленно зрачками вращает.
— У них это значит, что восстановился?
— Касьян Любопытный, я не специалист по обычкам. Давай лучше подумаем вместе.
— Так он уже поднимался один раз и какой результат? Его собрат в печку нырнул.
— Я на твоем месте не смотрел бы ему в глаза.
— Я что похож на «обычку»?
— Хватит ругаться, пацаны, «папа» очнулся.
Да, я все вспомнил. Буквально всё до мелочи, кроме одного нюанса в котором я не совсем уверен, о чем и сообщил собравшимся рядом Касьяну, Морфию и Яцеку.
Оказалось, что огненный мужик и правда погиб. Не показалось.
— Это был не глюк, — кивнул Касьян, — ваш друг-обычка и правда убил Гарри вспышку и сам прыгнул в печь.
Я слышал, как зарычал пацан, но не собирался смотреть ему в лицо. Если я его и подставил, то случайно. Я сам верил в невиновность дурака.
— И еще одно, перед тем как поедем дальше. Крылья все видели?
Касьян переглянулся с Морфием и покачал головой:
— Мы ничего не видели. Сумасшедший просто прыгнул в печь и сгорел заживо.
— И он не взмахнул крыльями, которые росли у него из спины?
— Ещё от сна не отошел, — негромко сказал Морфий, — простой человек, что с него взять.
— Ты узнал где дети? — осторожно, будто боялся спугнуть, спросил Касьян.
— Дайте пять минут, — я сел поудобнее и вцепился руками в уши, будто хотел их оборвать, — пока мудак там догорает я проанализирую сны, чтобы понять, что в них общего, кроме перчатки с лезвиями.
Я постарался использовать время, которое дали мне нечистые максимально эффективно, но отвлекало кое-что. Одна мысль, которая как проснувшаяся после зимней спячки муха не давала собраться.
Запах должен был идти из-за заслонки невыносимый, как никак тело человека горит, но никто не реагировал, а я тоже вони жаренной плоти не слышал. Ладно, разберусь с этим позже. Сейчас о другом.
Не прошло и пяти минут. Они втроем сгрудились вокруг меня жадно вглядываясь в лицо. Переживают за своих.
— Товарищ Касьян? Товарищи нечистые? Хорошо, что я выспался, когда по снам придурка бродил, потому что нам нужно опять собираться в дорогу. Вызывайте ваше такси с крестом и двоих таксистов в помощь.
— Что ты понял? — спросил Касьян, которого впору сейчас называть нетерпеливым, но я удержался. Как-то потерял он мое доверие, да и уважение в последнее время.
— Сначала малыша отправьте домой. Поздно уже. Я его сестре обещал.
Волчёнок начал было возмущаться, и даже хотел кинуться на меня и порвать лицо, доказывая, что никуда не уйдет, но в лице патлатого некроманта я нашел поддержку. Малышу пришлось стоять в углу и смотреть на меня, скалясь в бессильной злобе.
Пока не приехала машина и не увезли красного от злобы пацана я молчал, как живой труп под пытками. Молчал, пока не вернулся бус, хоть и ходили вокруг двое изображая волков. Молчал, когда первым сел в машину и подвинулся, уступая место.
— И куда едем? — спросил Касьян, который расположился рядом и я слышал резкий запах его одеколона.
— Даже и не сомневайтесь. Там перед входом колодец стоял, вот к нему и направляемся.
— Ты нашел связующее звено? — повернулся Морфий со своего места.
— Может я и ошибаюсь, не сильный специалист. Но всё указывает на воду. В первом видении были лужи, местность после дождя, и воспитательница постоянно пила воду из маленькой бутылочки. Во втором сне вода была повсюду. Мне даже пришлось искупаться и вспомнить свои самые страшные кошмары, связанные с глубиной. В третьем я ничего такого не увидел поначалу. Долго думал и может это натягивание совы на глобус, но связь все-таки есть.
Машина ехала не быстро, чтобы дать возможность главарям меня допросить, но и не настолько медленно, чтобы дать повод полиции остановить подозрительный фургон. Время для рассказа еще было, но немного.
— Продолжай, — сказал Касьян, — что-то и мне в голову не приходит ничего.
— Ведро с водой в которую кое-кто макал губку, чтобы положить на голову осуждённого. Я сразу и не вспомнил, как стекали по лицу дурака большие капли.
— Это сон, — сказал Морфеус и отвернулся, — анализируя его и правда нельзя мыслить логически. Обычка может и прав. Сон в руку.
— Кто мешает проверить, — согласился Касьян и откинулся на сидение.
Больше со мной не заговаривали до прибытия на место. Город будто вымер, на дороге мы никого не встретили. Понятно, что ночь, темнота, но всегда кто-то куда-то несется разгоняя темноту фарами. Дорога никогда не спит.
В этот раз все было иначе. В окнах не горел свет, на балконах не курили мужики, мимо не летели фуры и даже патрульная машина не встретилась на пути.
Так и не перемигнувшись ни с кем фарами мы прибыли на кладбище. Хорошо, что похождения во сне дали мне бодрость иначе сейчас я бы двигался как муха в паутине и соображал также, как никак луна уже восседала наверху, являясь единственным источником света в округе. Фонари вокруг предусмотрительно погасили, чтобы не видеть позорно сожженного и не в чем не виноватого домика.
— Люди, — сказал Касьян потягиваясь на фоне обгоревшей стеночки, чудом державшейся в земле, — импульсивные до глупости. Без обид, Игорь.
— Бывает, — сказал я зевая и парировал, — но и вы не лучше. Помню я как-то на войне взяли семью мелкогномов, всех вроде бы повязали, вот только мамашу упустили. Она спала, забравшись в нору, а мы там и не проверили. Короче мы первого пленника…
— Стой, — прервал меня Касьян и наверное первый раз руку на плечо положил, — не надо.
И правда. Не так уж и хорошо я соображаю. Нашел что рассказывать нечистым на кладбище. Язык мой — враг мой.
Он только рукой махнул, и двое здоровяков пошли местность прочесывать, пока мы у машины стояли. Пожарище еще дымилось, вовсю трещал огонь из-под углей и щелкали лопаясь расплавившиеся вещи.
Вокруг полицейские уже успели натянуть свои жёлтые предупреждающие ленты отделяя место пожара и колодец от зевак. Не церемонясь крестатые совали их, но ближе подходить не стали.
— Там горячо, — обернулся один, — не подойти.
Они развернулись и направились к указанному месту. Обошли кругом деревянное сооружение, позвенели цепью, заглянули вниз и помахали приглашая.
— Пройдемте, — сказал Касьян и по плечу хотел меня похлопать, но передумал и руку неловко убрал. Так мы втроем и пошли гуськом, освещаемые только фарами из машины и немножко полной луной. Как там мой волчёнок-пацан, сейчас? Наверное сильно злится.
Старый колодец у края заброшенного кладбища выглядел словно портал в иной мир. Его сгнившие, покосившиеся доски, когда-то обрамлявшие каменную кладку, теперь лежали обломками, наполовину погребённые под землёй. Мох и склизкий налёт покрывали его внутренние стены, тянувшиеся вниз в пугающую чёрную глубину. От воды, если она вообще оставалась на дне, веяло ледяным холодом, который пробирал до костей всякого, кто осмеливался подойти ближе.
Вокруг колодца стояла мёртвая тишина, даже ветер обходил его стороной, словно опасаясь потревожить древний сон его обитателя. Говорят, что по ночам из таких колодцев доносится странный шёпот — отголоски голосов тех, кого похоронили на погосте. Старожилы уверяли, что если заглянуть в колодец слишком долго, можно увидеть не своё отражение, а лицо кого-то из покойников.
Никто из живущих близ кладбища не рисковал приближаться к колодцу после захода солнца — ведь именно тогда в нём начинал шевелиться колодезный, хранитель старой воды, который бродил между мирами, забирая тех, кто слишком смело ступил на его землю.
Такие байки слышали наши деды и прадеды в детстве, когда не только электричества, свечи ещё не изобрели. Потом оказалось, что не такие это уж и байки, а некоторые фантазии могут воплощаться в реальном мире. А когда явление стало массовым пришествие было уже не остановить. А потом уже и я застал перемены.
А теперь мы стояли бок о бок. В полнолуние. На кладбище. Человек, простой работник точки выдачи и вот эти вот. Пришельцы. Не такие о которых мечтало человечество.
Так впятером мы и окружили это в принципе несущее добро и утоление жажды допотопное, но еще полезное людям сооружение.
Я подумал о лице мертвеца, смотрящего из глубины колодца, содрогнулся так сильно что нечистые покосились и посмотрел вниз.
Ничего особенного. Не плавает ничего отталкивающего, никто не лезет по стенке желая выбраться наружу. И отражение вполне моё. И четыре чужих отражений по кругу тоже те, что надо.
— Ну и вода, — сказал Касьян, — и что дальше, Игорь? Вода как вода.
— Колодезного нужно вызвать, — сказал вдруг один из здоровяков, — он всё и расскажет, чего гадать? Здесь Глубник обитает — его точка.
Касьян посмотрел на меня (я видел это в отражении на дне) и пришлось кивнуть.
— Поговорим, должно помочь. Он про воду многое знает. Еще и соседи были с этим самоубийцей.
— Ну, раз ты предложил, то сам и призывай его.
— Хорошо, — сказал крестоносец, — отойдите подальше, только не в огонь. Я вроде бы знаю как. Там по разному можно, но принцип один.
Он там еще что-то бормотал пока мы отходили. Я тоже знал пару способов как выманивать колодезных и добывать у них информацию, но решил придержать информацию. Потому что в голове крутилось что-то забытое. Какие-то ассоциации, связь прошлого с будущим.
Тем временем парень с крестом на лице склонился над колодцем и не заглядывая вниз начал бубнить. Он просил воду поговорить с ним, выслушать его и не обижаться, а тем более не сердиться. Он говорил о жажде, о том насколько вкусная вода, когда вытягиваешь ведро и окунаешься в него просто лицом. О живой воде, которую прославляют в сказках. О том насколько священная и почитаемая вода в пустыне. О засухе, которая убивает сотнями без оружия массового поражения, о высохшей земле, о не выросшей пшенице и о не взошедшей картошке. О голоде и о детях со вспухшими животами. О воде, которая могла бы спасти всех, но не смогла. О колодцах в которые плохие люди скидывают трупы или заливают яд, чтобы отравить деревню и убить воду. О надежде. О человеке, который смог одной кружечкой воды из колодца напоить тысячи людей.
Он говорил еще что-то и наконец протянул руку. Его напарник подал ему ему что-то.
— Прими эти дары, хранитель колодца!
И человек с крестом на лице начал кидать вниз полезные вещи. По крайней мере у меня в животе точно забурчало, когда вниз полетела краюха хлеба, кусок колбасы, горстка спутавшихся чайных пакетиков, открытая и на половину пустая пачка сахара, блокнот с черной обложкой, пачка сигарет (эх) и даже жестянка из-под пива, без содержимого внутри.
— Выйди к нам, уважаемый. Давай поговорим, — торжественно произнес крестоносец и отошел на шаг.
Правильно сделал. Если бы мне кто-то в окно кидал пустые банки из-под пива и рассыпал сахар я бы взял ружье.
Подумал об этом, и тоже на шаг отошел. И ещё на два, на всякий случай. Касьян на меня покосился и вижу пятится, повторюшка. Так мы и ждали на расстоянии. Недолго пришлось скучать. Как только мы поняли, что уже перебор и слышно только бурчание в моем желудке Касьян вздохнул.
— Не выходит, — сказал крестоносец, — может съехал? Или охранник прогнал его, запретил здесь хозяйничать? Или хозяин кладбища вверх взял.
— Тогда бы он явился, — сказал Касьян, — реакция должна быть на подарки и на приглашение. Не похоже на Глубника. Не хочет он показываться. Попробуй песню призыва.
«Это должно было быть интересно», — успел подумать я и перехватил взгляды нечистых. Они сфокусировались на мне как автоматчики на пленном и за всех отстрелялся Морфий или как там его.
— Человек закрой уши. Нельзя тебе слышать песнопения рожденных. Объяснять почему?
— Не надо. Не очень и хотелось.
Я закрыл уши поплотнее, прижал ладони и пальцы так воткнул в ушные раковины, что мог бы до мозгов достать при желании. Не хочу даже случайно услышать то, что нельзя, чтобы ненароком в прислужника или последователя этих ребят превратиться. Или как в фильме на тысячу лет постареть за минуту.
«Крестоносец» поднял обе руки вверх и завывал, покачиваясь. Напротив него в такую же позу стал второй и теперь они колыхались как облысевшие осенние деревья. Я не слышал ни звука только гулкий пульс своей крови в ушах и даже не удивился когда Касьян со своим другом тоже присоединились к ритуалу.
Они пели недолго, косичка не выдержал первый, махнул рукой и отошел. Морфей посмотрел на него с удивлением и тоже опустил руки. Дольше всех держался тот, кто первый начал, пока напарник не хлопнул его по плечу и не увел от колодца. Я осторожно убрал руки.
— Принести жертву, — задумчиво произнес Касьян.
— Ну это без меня, ребята. Еще что-то?
— Ты кажется сильно раскомандовался, обычка, — буркнул крестоносый, но Касьян успокоил его.
— Не трогай его. Если не выходит, то не нужно отыгрываться на Игоре. Он и так уже познакомился с нашей компетентностью. Будет над чем посмеяться когда все закончится. Его друзьям военным понравится.
— Больно нужно, — ответил я, — мы так-то тоже не всегда можем друг с другом договориться. Подумаешь не выходит из дома. Может он самогонки из водорослей нажрался и храпит. А жена у него есть?
Касьян так на своего воина посмотрел, что даже мне страшно стало, а тот так вообще на голову уменьшился.
— Забыл. Совсем забыл, шеф. Только я не знаю как её позвать и что она любит. Может стиральный порошок, так у нас нету.
— Игорь? По глазам вижу, что у тебя есть мысль по этому поводу. Я готов выслушать. Время позднее, тебе спать пора, завтра на работу, а дети наши неизвестно где и когда когда еще заснут. Тебе есть что сказать?
Не думал что у меня так на лице всё отражается. Касьян сверлит глазами, Морфий не улыбается и не машет да и вообще версия ничуть не хуже. Если что скажут в очередной раз, что глупый «обычка». Хотелось бы подать это так как Шерлок Холмс подавал свои выводы Ватсону — эффектно и неожиданно, но здесь я скорее случайный свидетель, чем доктор криминалист.
— Конфеты. У вас есть конфеты?
«Конфетки», — постоянно балаболил кладбищенский дурачок и мало того, носил их с собой, заказывал в интернете, раскладывал по конвертикам, угощал детей. Такие люди они же мыслят как по линейке.
— Что? Ты издеваешься, Игорь?
— Я думаю, что эту вашу тётеньку с зеленой прической можно выманить с помощью сладостей, и конфеты будут идеальным выходом.
Касьян переглянулся со своим другом и полез в карман, откуда медленно, немного стыдясь и краснея вытащил кулек.
— Ментоловые сосалки подойдут?
Морфеус хмыкнул не по дружески.
— Ну а что? Обычки знают толк в сладком. Я люблю сосать больше чем курить. И кашель от ментола проходит.
Один из крестоносцев хмыкнул, и, испуганно спрятал улыбку, когда Касьян протянул ему пакет.
— Что крякаешь? Бери подарок для леди и за работу.
И началось снова. Опять распинался сладкоголосый певец о могуществе и сладости воды, о том как бедуины устраивают войны вокруг источников, о том какие целебные фонтаны бьют прямо из земли в Грузии, о том как охотники и путешественники обустраивают дикие родники. И так бы долго он продолжал: и сладко врал, и пел соловьем, если бы вверх не ударила струя воды. Без предупреждения, без гудения, земля не затряслась, стенки колодца не задрожали, с них не осыпалась земля. В одну секунду здоровый дядька с татуировкой на лице что-то рассказывает колодцу размахивая руками для уверенности, потом сыпет в горловину конфеты, а пакет оставляет себе, чтобы не засорять экологию (об этом тоже не забывает сказать) и вдруг летит вверх струя, целясь в ночное небо.
— Сработало, — негромко сказал Касьян, — шапки долой.
Головных уборов не было ни у кого, но все опустили головы уважительно, ну и я с ними, а колодец уже дрожал и из глубины раздавались еще далекие, гулкие, но шаги-удары. Будто кто-то лез наверх.
Фонтанчик закончился не продержавшись и минуты. Струя воды ослабла, опустилась как согнутый крючок и резко рухнула вниз, а за край колодца схватились две волосатые лапы.
У меня перехватило дыхание настолько это было ожидаемо, но все-таки жутенько. Только лапы с длинными ногтями, покрытые шерстью и кто-то висит по ту сторону каменной бездны в которую так легко сорваться.
Обычный перекинувшийся в свой натуральный облик нечистый. Только есть одно, но — яркий зеленый маникюр с водорослями вьющимися по бокам и татуированные в таком же стиле запястья. Женщина она всегда женщина, даже запертая внутри колодца. Эти милые существа будут краситься, накладывать румяна пудриться даже после ядерной войны. «Охотники с добычей из Новой Москвы приехали, красавцы у которых всего лишь по три руки вместо пяти-шести, а я ненакрашеная».
Утрирую, конечно, но сам видел мертвых невест на каблуках, в шикарных платьях и с подкрашенными глазничными щелями которые рылись среди тел павших воинов в поисках женихов. Так что бывает кое-что и похуже ядерки.
Мир будто замер вокруг. Луна светила ярко и целенаправленно, так чтобы осветить чудище эффектнее. Волосы на руках у меня встали как солдаты перед атакой. Даже на спине зашевелились, хотя их там и было как живых горожан после атомного взрыва.
А потом раздался голос. Негромкий, раскатистый как гром вдали и недобрый, сильно недобрый. Волосы на спине начали прокручиваться вокруг своей оси. Злая женщина — страшная женщина.
— Приветствую, Касьян Уважаемый. Чего хочешь?
— Здравствуй, Водянка. Прости, что без приглашения. Мужу твоему пели пригласительные, а он выйти не захотел. Не услышал, наверное. А вот ты- настоящая хозяйка в своём доме, сомнений нет.
— Не тому ты душевные песни пел Касьян, но вовремя сообразил. Что хотел от ленивца моего?
— Поговорить с ним хочу, Водянка. Позови его.
— Так со мной говори. Я за него отвечу, муж он мне. Не один разрез рука об руку прошли.
Касьян беспомощно оглянулся на меня, будто я мог что-то решить и продолжил.
— Ну выходи тогда, Водянка, а то одни ручки видно. Выходи чайку попьем, у меня термос в машине с горячим чаем припасен и сигареты в багажнике.
— Я бросила, Касьянушка Заботливый, не курю.
Руки так и торчали из колодца вцепившись за края и почему-то мне не хотелось чтобы она выбиралась, хотя видел всякое. Я видел деву с красными горящими глазами и с огромным кокошником на голове, украшенном перьями огненной птицы, я видел как окровавленная голая дева вырывала сердце сапёра, я видел как черные руки затягивали в болото перепуганного солдатика и встретился взглядом с той, кто делал это. Поэтому пусть не выходит — ну её.
— Может быть. Пусть только он уйдет.
И она начала подтягиваться. Пальцы напряглись и впились в колодезный камень, сначала появилась копна зеленых, густых как болотная жижа волос, белые плечи, покрытые тиной, сморщенный лоб и глаза.
Я ожидал увидеть огонь в них, как тогда, как сейчас вспоминал и холод дыхнул страхом, так что пришлось отступить, но нечистая появившаяся из темноты, освещаемая только светом луны была прекрасна.
Я никогда бы не смог передать красоту молодой славянской девушки, но это была она умноженная на волшебство. Широкие, удивленные глазки с длинными ресницами, маленький ротик, рожденный чтобы язвить и издеваться над ухажерами, белая без единого пятнышка, отливающая голубым оттенком кожа, спадающие косы прикрывают пышную грудь.
Дальше подниматься она не стала и выглядывала из колодца как русалка из воды. А какой у девушки был мягкий голос.
— И пусть не смотрит на меня так, иначе быстро лежащим через забор нашепчу, что обидеть меня хочет.
— Игорь, пойди в машине посиди. Выпей чаю, покури.
— Приветствую, Морфей. Как тебе наша провинция, — проворковала девушка, перебив Касьяна и тот отвлекся, забыв обо мне.
— Спасибо. Нравится мне у вас гостить, только неприветливые здесь все, в гости друг к другу не ходят и в глаза не смотрят. Попрятались по домам, только голоса слышны из-за укрытий. Сидят, людей боятся обидеть настолько, что детей потеряли, если ты понимаешь о чем я.
— Нормальный у нас городок. Если бы этих рядом не существовало.
Я молчал, добавить что-то глупое из своего репертуара было бы сейчас неправильно. Типа «вообще-то это наша земля и вы сюда пришли.» Поэтому я молчал пока Касьян уговаривал нечистого «открыть личико».
— Я слышал про твои немного радикальные взгляды, Водянка, но таковы правила и мы принимаем их сейчас и навсегда.
— Я знаю Касьян Шеф, но говорить при этом торгаше не хочу.
Касьян обернулся и округлил глаза, но меня уже понесло. Надо было в морду дать чтобы я замолчал, но они не такие. Поэтому я заговорил.
— Позвольте, но я не торгаш, а менеджер точки выдачи — это раз.
Касьян приложил ладонь ко лбу характерным жестом.
— Мы только выдаем посылки, а не продаем их — это два. Я вовсе не торгаш.
Волосы на руках скручиваются в яростные узелки, а по спине гуляет взад-вперед холодная стена ветра. Женщина из колодца не слушает и смотрит мимо меня в темноту, будто там что-то есть интереснее взбесившегося людишки.
— И к слову сказать мы выдаем посылки всем адекватным горожанам без разницы какого цвета у них кожа, кому они молятся, на кого работают, когда спят, когда бодрствуют и за кого голосуют на выборах. А еще нам все равно сколько у клиента конечностей, крыльев или клыков лишь бы с собой был телефон и код для получения посылки.
Я на секунду выдохнул и постарался эффектно закончить свой спич.
— А еще особенные меня любят и и оставляют хорошие отзывы на сайте.
— Это правда, — сказал Касьян. Лапы на краю напряглись и всё так же царапали удлинившимися когтями камень. Красивое личико скривилось, будто девушка сильно хотела в туалет, но стеснялась сказать. А из-за её спины поднимался еще кто-то. Кто-то маленький, плотный и с длинными руками, который стеснительно выглянул из-за спины девушки и я видел только его волосатую черную макушку со свисающими зелеными лианами и горячие красные, пылающие как глаза волков огни. Он смотрел в мою сторону, но сам показываться не захотел, предпочитая прятаться за спиной жены.
— Я жил в Зазимье, — заговорил колодезный, так и не показавшись. Он говорил медленно, с трудом выговаривая слова. Будто пережевывая камни, еле сдерживаясь чтобы выплюнуть их мне в лицо. Да, нечистый говорил именно со мной. — Небольшая деревушка у леса. Ты не знаешь где, городской. Я, жена моя, три дочки русалки, отец водяной. Мы дружили с местными. Вода в моем колодце всегда была кристально чистая и невероятно вкусная, такой не найти на тысячи километров в округе. В озере была рыба, в лесу мои девочки садили грибы и ягоды — все для людей. Все для того чтобы они улыбались. А потом вы начали войну.
— Вообще-то, — начал я, — первыми начали…
Струя воды из колодца взметнулась вверх и хлестнула меня по щеке как плетка, окатив водой вдобавок.
— В моё, в наше озеро самолеты скинули восемь тонн глубоководных бомб, чтобы достать Водного Царя. Они думали, что в Зазимье его секретный штаб, дураки. Никого там не было. Кроме моей семьи. Они все погибли. Все кроме нас двоих.
— Мы знаем и скорбим, — вмешался Касьян перед тем как я что-то успел сказать, — все мы пережили свои трагедии. Пришло время мира. Война закончилась.
— Я знаю, Касьян Мудрый, но никто не заставит меня больше общаться в этом разрезе со злобным людским племенем.
Наступила тишина, только работала негромко машина вдалеке, светящая фарами пока еще аккумулятор не посадила.
— Я поговорю с тобой, Касьян когда человек уйдет.
Касьян повернулся ко мне и развел руками.
— Игорь, я тебе не начальник. Просто хочу попросить. Пойди к машине и сядь там, отдохни. Можешь покурить — должны быть еще сигареты в бардачке. Я знаю ты куришь. («Э», — сказал крестоносец недовольно) Не обижайся, парень-консультант, это ради общего дела.
— Ради детей, — сказал я.
Я еще раз посмотрел на пару из колодца и молча развернулся. Гордость — гордостью, а детки где-то спрятаны и надеюсь еще живы. Пусть только не подскажет где и тогда я постараюсь вспомнить, что на войне делали с колодцами и их обитателями.
Пришлось вернуться к машине и я очень старался не оглядываться и не прислушиваться к тому, что там происходит.
Открыл дверцу спереди, уже не стесняясь порылся в багажнике и достал сигарету из пачки. Ну а что, шеф разрешил, а у них сигареты неплохие. Там же была зажигалка, я подкурил и бросил все на место. Захлопнул дверцу и не оборачиваясь (хотя заметил силуэт, высунувшийся из колодца над которым склонились несколько теней) и встав у задней дверцы курил растягивая удовольствие медленно, но большими затяжками.
Интересно, как там отец и что я буду ему рассказывать когда вернусь домой?
У колодца о чем-то негромко разговаривали. Как же мне хотелось сейчас оказаться там, ведь не вытянут нормальный допрос — заговорит он их там: нальёт водички, как раз его специальность, и убедит в своей непричастности и вообще он лилия на воде. «Мы же все свои, вы понимаете, по-братски? А этот чужак у машины он не наш, кого вы слушаете? Какие сны? Он вместе с Крюковым детей и порешил».
Я аж поёжился. А ведь и точно сейчас может им такого навешать, что я в подозреваемых окажусь. Касьян хоть и умный, но наивный, как жук, а злой как носорог в ярости. Я прислушался, так что левое ухо заболело. Нет, это не ухо. Это спина, в позвоночник кто-то яростно тычет твёрдым.
— Попробуй только обернись или начни шуметь, как останешься парализованным до конца своей жизни в тюряге, предатель.
Это был пистолет. И до боли знакомый голос. И много теней вдруг зашевелилось вокруг.
***
Спасибо всем, кто читает.. и комментирует..и плюсует..и получает удовольствие от прочитанного ... и хозяйке спасибо за такое доброжелательное сообщество читателей и писателей
