Во-первых, по каким-то до сих пор до конца непонятным причинам, в находящемся при смерти Союзе разрешили местным властям раздавать земли нуждающимся в улучшении жилищных условий гражданам под частную застройку. А местным КСМам отпускать им же свою продукцию. Надо ли говорить, что такая уступка была оценена по достоинству. Да так, что некоторые особо "нуждающиеся" ухватили по 2-3 участка. Спрос на шабашников и их услуги взлетел в небо.
Во-вторых. Как нельзя допускать к большим деньгам тех, у кого их никогда не было, так и вчерашним обитателям "хрущёвок" нельзя было давать простор для строительства. Потому что на месте бывших колхозных полей стали расти замки. Иногда люди буквально строили "шедевры архитектуры" с башенками, пилястрами и колоннами, разумеется, на своё подобие вкуса. Но чаще под влиянием навеянного голливудским кинематографом образа "прекрасного далёка" в авторской интерпретации.
Внезапно открылось, что чем сложнее архитектура, тем дороже отделка. Наложилось и то, что СССР умирал в условиях острого дефицита всего. Но вот когда он рухнул, выплыл и третий фактор стройки 90-х. Как из рога изобилия на рынок, откуда ни возьмись, через открывшуюся границу, всё увеличивающимся потоком пошли заграничные обои, плитка, сантехника, краски и так далее. Поставлялось это всё сюда, в массе своей, не как сейчас, через сложно построенную сетку официальных представителей, сопровождающих свою продукцию от начала до конца, консультируя, борясь с браком, контрафактом и предупреждая неправильное использование. Нет. Возилось оно барыгами, единственной целью которых, как и положено барыгам, была сиюминутная прибыль. А значит, на то, что с проданным товаром будет потом, и с тем, кто его купил, им было совершенно всё равно. Тем более что часто под видом "фирмы" и дорогого заграничного модного товара тут продавалась откровенная дешёвка. Но смотрелось это более премиально, нежели советские аналоги, хотя аналогов чаще не было и близко. Не видевшие ничего подобного ранее жители новообразованного СНГ хватали всё, на что хватало денег. Вот только материалы новые появились, а технологии их применения — нет. Конечно, кое-какая официальная информация, рекомендации и прочие техкарты вместе с товаром сюда приходили. Но доступа к ней можно сказать, что не было. Опять же, вся нормативная советская база была рассчитана и ориентирована на продукцию отечественного производителя, под устоявшиеся советские традиции домостроения. Где не было виниловых обоев, пластиковых окон и водоэмульсионной краски.
Всё это великолепие накладывалось на руки, хотя скорее на головы и сознание отечественных строителей. Для которых работы на родных предприятиях не стало. Потому что республикам бывшего Союза, столкнувшимся с рухнувшей экономикой, разорванными экономическими связями, находящимися на грани, а иногда уже прямо рухнувшими в пропасть гражданских войн, было совсем не до вкладывания средств в капитальное строительство и инфраструктуру. Поэтому те, кто и остался в профессии, поголовно шли шабашить. Счастливчикам удавалось уехать на заработки в Европу, тем, кому повезло меньше, ехали на стройки в Москву и Питер. Остальные искали халтуры на Родине.
Надо ещё пару слов сказать о том, кто вообще шёл в строители ещё со времён позднего СССР. А шли туда, мягко говоря, не лучшие умы Отечества. Оно и понятно — работа грязная, тяжёлая, для здоровья не полезная. Зимой так совсем нездорово. Платят, может, и неплохо, но альтернатив больше — на заводе у станка, например. Вот и шли в строительные ПТУ, в которые часто принимали без экзаменов, те, у кого с учёбой в школе не заладилось, и устроиться им в жизни, кроме как на стройке, шансов было мало. И, несмотря на великолепную методическую базу, отличные учебные пособия и программу, сносных преподавателей и наставников, выходили из этих учреждений образования не самые великолепные специалисты. Просто потому, что учиться не хотели. Учились они уже на практике, на объектах. А в массовом советском строительстве, как уже обозначалось выше, важен был объём, а не качество. В отделке — точно. И в общем культура производства на стройке в СССР хромала. Наложите на это ещё и тотальное пьянство прямо на рабочем месте, распространённое тогда повсеместно. И получите типичного, стереотипного строителя тех лет. Грязного, вороватого, неаккуратного, с перегаром и говорящего сплошным матом. Конечно, так нельзя сказать про всех поголовно, но общая масса в профессии была сильно маргинализирована. В те годы в профессиональной среде слово "технология" считалось ругательным. Буквально.
С другой стороны были заказчики. Изо всех щелей повылазили те, кого принято называть нуворишами — новые богатые. Вчерашние работники торговли, инженеры с зарплатой в 120 рублей, милиционеры, сотрудники НИИ, слесари, прорабы, те же стройбатовцы подались в челноки, открывали ларьки и палатки, мутили бизнес, а часто и вовсе подавались в откровенный криминал. Быть показательно богатым стало очень модно. И вот вчерашняя голытьба, которую фортуна по ошибке забросила на вершину жизни, почувствовала себя хозяйкой. Надо ли говорить про отношения между хозяином и строителем тогда? Оба друг друга презирали.
Особый способ мышления новоявленных бизнесменов, привыкших добиваться своего во что бы то ни стало — напором, деньгами, хитростью, — переносился и в их подходе при строительстве: "Нет для меня ничего невозможного, как хочу, так и будет". Отсюда и дикие, и завышенные требования к качеству, наплевательское отношение ко всем архитектурным и градостроительным нормам, к законам физики. Например, частой историей был снос несущих стен в квартирах для расширения пространства или объединения квартир, с соответствующими последствиями.
Большинству же простых граждан в те годы банальный ремонт, не говоря уже о строительстве, было просто не потянуть. Когда месяцами не платят зарплату, а если и платят, то её с трудом хватает протянуть до следующей. Когда, выходя на улицу, не уверен, вернёшься ли живым — за кошелёк могут прирезать в собственном подъезде. Когда банально нет уверенности в завтрашнем дне, а горизонт планирования сужается до рамок: "Дожить до вечера/до утра". Тогда совершенно не до обновления интерьера.
Но именно тогда же рождается и термин "евроремонт" — любой ремонт с применением "европейских" материалов. Заграничных, значит красивых, дорогих, как в Европе. И без разницы, что уже тогда почти всё делалось в Китае, хоть и ввозилось из Европы. Евроремонт — признак статуса. Поэтому кто мог, когда получалось, обязательно себе делал евроремонт, потому что любое применение "евро"-материалов в ремонте приравнивало его к "евро". Даже обшитый так называемой евровагонкой потолок на даче, с поставленными "евро"-дверями из МДФ и "евро"-розетками с "евро"-выключателями — это был уже евроремонт. Таким образом, он противопоставлялся "убогому" советскому, с побелкой и обоями, к "дорогому европейскому" с пластиковой вагонкой и теми же обоями, но с блёсточками. Причём будь то ремонт с потолком "армстронг" и штукатуркой "короед" в отделении банка, или же мрамор и лепнина в квартире коммерсанта, или сайдинг и водоэмульсионная краска в жилище простого работяги — это всё был евроремонт. Всё, что тогда было отличным от советского, получало заветную приставку "евро": евроокно, "евро"-подоконник, европаркет, евродвери. А всё, что "евро", — это уже было модно. А значит, несмотря на все сложности, все перипетии и беды и несчастья того периода, люди худо-бедно приобщались к моде. Потому что во все времена человек стремился к прекрасному.
Итак. 90-е годы — это годы слома. Отречения от старого и, как всегда бывает в любой кризис, зачатия нового. Ведь, несмотря на весь тот ужас, который творился и в стране, и в стройке, было много и положительных аспектов.
Во-первых, появился альтернативный государству и заказчик, и подрядчик, и производитель материалов. Фактически с нуля стало развиваться частное домостроение. Появились импортные и, худо-бедно, под это дело стали производить новые отечественные материалы: краску, облицовочный кирпич. Больше работы стало для кустарей-одиночек, типа кузнецов, творящих кованые ограды, и других декораторов. Рядовые рабочие, даже в условиях отсутствия официальной работы по профессии, имели возможность подзаработать на так называемых "шабашках" и "халтурах". Очень многие так вообще в те годы ушли с предприятий и стали работать только на себя, зарабатывая хорошие по тем временам деньги.
Во-вторых. Из забвения стали выходить архитекторы. Новые отечественные богачи, меряясь достатком, наперегонки заказывали себе дорогие замки, классические интерьеры и прочий "цыганский" ремонт. Тогда это ещё не считалось безвкусицей. В результате у архитектуры появился шанс на возрождение.
Ну и в-третьих. Это было хорошее время, чтобы понять, как не надо. Как не надо жить, как не надо себя вести, как не надо строить. Уже следующее десятилетие наглядно покажет, что главное наследие 90-х — в том, чтобы не повторить их.
Время, однако, всё ставило на свои места. Ушли откровенные авантюристы, гоняющиеся за быстрой и сиюминутной наживой. Кто в тюрьму, кто на кладбище, кто во власть. Ушли возможности быстрых и относительно лёгких денег. Вместе с тем государственная власть крепчала, набирала силу и всё больше давала всем понять, кто тут хозяин и кто устанавливает правила игры. Правила на самом деле стали появляться. Наконец-то на свет рождались новые ГОСТы, СНиПы, в которых появились новые материалы, описаны требования к ним, технологии их применения, сертификация и всё то, что должно быть в нормальном законодательстве любого нормального государства. После череды экономических кризисов, дефолтов и девальвации стабилизировалась экономика, финансовая система, появилась вменяемая кредитная политика. То есть условия для нормального функционирования строительной индустрии в реалиях рынка были созданы.
И сфера заработала с новой силой и по-новому. Ведь строительство в любой стране мира — это основа всего. Инвестиции в основной капитал — это фундамент экономики. Это тянет за собой все отрасли промышленности: тяжёлую, лёгкую, химическую, это рождает новые деньги. Отсюда неудивительно, что в начале нулевых в России и Беларуси начался так называемый "строительный бум". В городах, ещё по советским генпланам, стали расти новые-старые микрорайоны. Но по новым стандартам. Квартиры стали строить более просторные, фасады — более нарядные, инфраструктура и инженерные сети — современнее.
В Беларуси большая часть жилья возводилась с господдержкой, то есть стоящим на очереди в улучшении жилищных условий выдавалось право на получение строящегося за государственный счёт жилья и выплатой кредита, выданного на льготных условиях, по процентной ставке ниже рыночной. То есть живёшь со своей семьёй в общаге или с тёщей, и квадратов на одного человека меньше, чем положено по ГОСТу? Вот тебе квартира вон в том строящемся доме. Плати первый взнос, а остальное — по льготной ставке в течение 20 лет. Не нравится эта квартира — покупай лучшую, но уже на общих условиях. В России во всю стала развиваться ипотека. Разумеется, хоть и ограниченно, но с наличием льготных программ для военных, многодетных и других особых категорий граждан. Во всю росло долевое строительство.
Прилив государственных и частных денег всколыхнул спящую индустрию. С новой силой заработали цементные заводы, бетонные узлы, открылись сотни частных предприятий, производящих двери, окна, кровельные покрытия, с отечественным и зарубежным капиталом. Наконец, на рынок пришли большие, официальные представители зарубежных компаний, продвигающих современные материалы, предоставляющих всю необходимую техническую документацию, обучающие местных спецов работать с ними. А главное, с каждым годом всё больше открывалось производств непосредственно на местах. Шпаклёвки и краски больше не нужно было возить из Польши — они производились тут. Быть может, не столь отличного качества, но вполне приемлемого, и самое важное — доступные широкому потребителю. А у широкого потребителя, внезапно, появились деньги. Родные предприятия стали вовремя и более-менее достойно платить. А если нет, то появились новые рабочие места, где всегда были нужны рабочие руки. Люди перестали жить от зарплаты до зарплаты. Банки стали выдавать вполне посильные обывателю потребительские кредиты, на которые можно было купить не только холодильник/телевизор/диван, но и сделать нормальный евроремонт взамен бабушкиного времён развитого социализма. Кстати, термин "евроремонт" всё больше уходит из обихода, ремонт становится просто ремонтом, обретая и обрастая своим отдельным ореолом и магией. Дабы удешевить и упростить строительство и последующую сдачу, многоквартирные дома стали возводить без финишной, а нередко и вовсе без отделки, с минимальными коммуникациями. Необходимый минимум электроточек, штукатурка, стяжка, пластиковые окна со стеклопакетами во благо энергосбережения, штукатурка, стяжка. Всё. Остальное — сам. Никто не жаловался, потому что все понимали, что "ремонт" от застройщика вряд ли порадует изысканностью и качеством. Проще, а скорее и дешевле, будет самим найти и нанять электриков, штукатуров, маляров и других квалифицированных специалистов. То, что современный евроремонт — штука слишком сложная, чтобы делать её самостоятельно, к тому времени было уже почти всем понятно.
Никуда не ушло и частное домостроение. Государство справедливо решило подключить в дело решения своих жилищных проблем непосредственно тех, кто эти проблемы имеет. И продолжило нарезать участки пригородов под частные сектора. Иногда даже позаботившись о том, чтобы своевременно подвести туда коммуникации в виде газа, центрального водопровода и канализации. Чаще, правда, ограничиваясь одним лишь электричеством и обозначив грейдером будущие улицы. Наученные горьким опытом своих предшественников, новые жители пригородов не стали строить многоэтажные пирамиды, и хотя склонность к гигантомании ещё прослеживалась, здравый смысл возобладал. Новая застройка всё больше соответствовала определяемому ей термину "коттеджной": 1-1,5 этажа (мансарда), 100-150 квадратов по площади. Такой и отделывать проще, отапливать — меньше, жить — уютнее. К тому же, к сожалению, ещё совсем не до большинства, но уже до многих наконец дошло, что в современных реалиях отделка дома дороже возведения стен. И даже крыши.
И тут отделочники по-настоящему расправили крылья. Те, кто в былые годы часто и за строителей не считался, стали востребованы как никогда. Освоив штукатурку по маякам, шпаклёвку "под обои" и "под покраску", научившись класть плитку на клей, а не на цементный раствор, отделочники пошли в люди. Вменяемых источников получения информации, способных широко охватить строительную братию, было исчезающе мало. Выходившие из-под пера нормотворчества регламентирующие документы по неясным причинам не тиражировали в широкие массы, а по старинке спускались сверху до предприятий и ведомств, которые уже самостоятельно и обучали свой персонал. Так что учились как раньше: от мастера к мастеру или на своих ошибках, чаще — и так и так. Но учились. Многое принесли, возвращаясь с заработков, гастарбайтеры, приобретавшие на стройках Европы бесценный опыт. Пока не получая популярности и распространения, но зарождались учебные практики от представителей производителей материалов. В конце концов, методом мучительных проб и дорогостоящих ошибок рождались настоящие мастера своего дела.
Появился инструмент. Уже достаточно широко. Перфоратор, болгарка и шуруповёрт становились базовым набором электроинструмента любого мастера. Помимо них в свободной продаже появилось огромное количество ручного инструмента и всевозможной оснастки, о чём и в СССР, и в 90-е могли только мечтать. Да, часто это было ещё достаточно дорого, сходу себе позволить купить синий "Бош" или "Макиту" далеко не всякий мог. Но заработки росли.
Кстати, о деньгах. На Западе совершенно верно принято оценивать работу в количестве затраченного на неё времени. Чем она сложнее и чем большей квалификации требует, тем дороже стоит один час её исполнения профессионалом. Но поскольку у нас нахождение на рабочем месте совсем не означает осуществление трудовой деятельности, а стоять и контролировать прокрастинацию работяги совсем ни у кого желания и времени нет, с советского периода установилась традиция оплаты за единицу объёма: квадратный/кубический/погонный метр, электро-/сантехточки и т. д. Чем больше и быстрее сделал, тем больше и быстрее получил. Чем сложнее работа, тем выше расценка. И хотя методика порочна в своём замысле, подразумевая стимулирование не качества, но количества, она прижилась настолько прочно и укрепилась в сознании людей, что любые другие методы расчёта стоимости работ не находят поддержки и по сей день. Породила эта методика и ещё одну особенность местного рынка, особенно белорусского. Оценку и расчёт в долларах США. Ещё в 90-е, когда курс отечественной валюты пробивал новое дно быстрее, чем банковские работники успевали менять цифры на табло обменников, повсеместные расчёты за сколь-нибудь серьёзные товары производились в любой свободно конвертируемой валюте: доллары, марки и т. д. На стройке, разумеется, было так же, просто чтобы к концу объекта твой гонорар не стоил дешевле миски супа. Причём расценки не были фиксированными, в зависимости от спроса на рынке они или росли, или падали. Так, квадратный метр штукатурки в 1999 году в г. Бресте стоил $0,9. В 2002 уже $2, в 2008 доходил до €5, а в 2010, после первого кризиса нового века, упал до $3-3,5 за тот же объём. Причём платили не всегда валютой. Просто привязывали к курсу Нацбанка. Так было удобно всем: и строителям, застрахованным от резких скачков, и их заказчикам, хранившим деньги во всё тех же долларах.
А что же с качеством? В эти годы слово "качество" начинает приобретать в отделке свой особый смысл. Оно начинает обозначать не нечто максимально соответствующее заявленным требованиям, а нечто стремящееся к недостижимому идеалу. Изголодавшиеся по комфортному жилью, намучившись с откровенными косячными строителями, продавшие душу дьяволу и последние штаны, чтобы достроить/отделать/отремонтировать свои родные, собственные квадратные метры, жители просторов нашей Родины активно и всё больше начинают вникать в процессы и контролировать каждый этап, каждый вздох строителей. Правда, не особо что-либо понимая, не имея элементарных знаний о свойствах материалов, организации строительного производства, технологиях, такой контроль редко был адекватным, а часто лишь усугублял положение. Вот и продолжались игры, начавшиеся ещё в 90-е, с засовыванием купюр между правилом и стеной, измерением одинаковости плиточных швов, требованиями сроков.
Бензинчика в костёр подлило и телевидение со своими "Квартирными вопросами" и "Школами ремонта". Где под камеру гладко выбритые, в фирменных комбезах элитные профи за считанные дни (а в ранних эпизодах — "в течение дня") приводили комнату героев из "бабушкиного ремонта" к "евростандарту". Разумеется, профессиональные отделочники только плевались в экран, сопровождая это обилием комментариев на привычном им языке. Но беда в том, что обыватель в массе воспринимал всё увиденное за чистую монету. На полном серьёзе ссылаясь в своих требованиях и претензиях к исполнителям на своём объекте на эти шоу.
И всё же это было хорошее время. Не зря его называют "сытым". Заработки, а с ними и потребности росли у всех. Появилось наконец понятие о каком-никаком дизайне. Да, это период безумных многоуровневых и многоарочных конструкций из гипсокартона. Одноуровневый потолок в "евроремонте" тех лет считался "колхозом", точечные светильники тыкали куда надо и куда нет. Позолота и лепнина для тех, кто побогаче, была обязательна. Пусть в дизайнах тех лет сочетание цветов было поистине вырвиглазным, а панели ПВХ, читай сайдинг, по-прежнему считали чем-то заграничным, а значит правильным. Главное — оно было, и с этим учились работать. И строители, и архитекторы, и новоявленные дизайнеры. Они тоже учились: учились рисовать, учились специфицировать, сочетать. Выходило пока плохо. Но лучше, чем в предыдущие годы.
Вместе с тем неизменно год от года появлялось и улучшалось количество и качество мастеров. Да. Тогда стали появляться те, кого сегодня называют "мастер" — квалифицированный, в меру интеллигентный профессионал, упакованный инструментом и живущий только своей частной практикой. И хотя у этого явления есть и обратный эффект, о чём позже, эта всё увеличивающаяся кагорта специалистов задавала тон всей индустрии. Они стали называть заказчиков заказчиками, вместо привычного ранее "клиент" или даже "хозяин". В целом, тот период был всё же переходным от нищих в плане отделки советских лет и безумных девяностых к сегодняшнему периоду. Периодом вызревания. И для окончательного перехода был нужен триггер. И кризис 2008 года им стал.
