Если раньше граждан загоняли в «суверенный интернет» мягкими пинками, то теперь государство решило, что время прелюдий закончилось. Концепция «добровольности» в общении с властью окончательно сдана в утиль, уступив место старой доброй «обязаловке», только теперь — в смартфоне.

С утра 5 декабря многие пользователи, попытавшиеся по привычке зайти на портал «Госуслуги» через мобильный, обнаружили перед собой неожиданное. Вместо привычного входа через СМС система радостно сообщала: «Теперь вы будете подтверждать вход через нацмессенджер». И, что характерно, никакой кнопки «пропустить», «напомнить позже» или «да пошли вы к черту» интерфейс не предлагал.

Хочешь получить справку, заплатить штраф или записаться к врачу — изволь установить на свое устройство этот программный продукт отечественного гения, о котором, к слову, до сих пор ходит дурная слава в приличных домах. Хотя всевозможные аналитики пытались тестами доказать, что Макс не так страшен, как его малюют.

Любопытно, что эта цифровая принудиловка пока носит избирательный характер. Если зайти на портал со стационарного компьютера — кнопка пропуска навязчивого предложения все еще на месте. Сохранилась и возможность входа через QR-код. Думается, это не проявление гуманизма, а обычная техническая недоработка, свойственная всем масштабным проектам Минцифры, или же классическая тактика «варки лягушки»: сначала приучим мобильных пользователей, а десктопных добьем во втором акте этой драмы.

Чиновники из профильного министерства, разумеется, уже успели объяснить происходящее трогательной заботой о безопасности граждан. Дескать, злобные мошенники повадились выманивать у доверчивого населения SMS-коды, а потому от старых добрых эсэмэсок решено отказаться в пользу «защищенного» отечественного мессенджера.

Логика, прямо скажем, хромает на обе ноги. Замена одного кода (из SMS) на другой (из чата в приложении «Мах») едва ли остановит социальную инженерию изощренного "кидалова", зато великолепно решит другую задачу — насильственное наращивание абонентской базы госмессенджера, который органическим путем расти почему-то отказывался.

Впрочем, русский человек славен тем, что на любую хитрую гайку находит свой болт с левой резьбой. Пока бюрократическая машина лязгает гусеницами, в сети уже найден временный лаз для «цифровых партизан». Оказывается, если в настройках профиля (зайдя, видимо, с компьютера) отключить авторизацию по SMS и включить вход по одноразовому коду (TOTP) — с помощью, прости господи, вражеского Google Authenticator или его аналогов, — то требование установить «Мах» чудесным образом исчезает.

Однако, надо полагать, эта лазейка просуществует недолго. Чиновники, обнаружив утечку "подопытных", наверняка прикроют и эту форточку, объявив использование сторонних аутентификаторов угрозой национальной безопасности.

Цифровая коллективизация, о необходимости которой так долго говорили большевики от IT, перешла на новый уровень. Осталось только ожидать, когда за отсутствие приложения начнут вводить административную или уголовную ответственность.

Это не благо. Это нейрохирургия. Лоботомия глобального сознания тупым ржавым скальпелем. Смотрите, говорят они, щелкая тумблером, вот так работает интернет. А вот так — ЩЕЛК! — он не работает. А вот так — ЩЕЛК! — он работает, но только для тех, кто нам нравится. Видите? Магия! Фокус-покус, и из шляпы вместо кролика достают мертвую крысу госкорпорации.

Нам это скармливают как манну. Как заботу. Смотрите, заблудшие, мы очертили для вас безопасную тропу в цифровых джунглях! Чтобы вы не поранили свои нежные мозги о колючки запретного знания, не отравились ядовитыми ягодами чужих мнений! Но за каждым таким «вот вам» всегда прячется оглушительное «хрен вам» на всё остальное. Они не даруют нам «белый список». Они весь остальной мир перекрашивают в черный. В цвет выключенного экрана.

И вот он, твой новый мир, твой персональный рай в отдельно взятом концлагере. Бесконечная карусель из двух соцсетей-близнецов с одинаковыми лицами. Одинаковые витрины двух мега-лабазов, торгующих одинаковым пластиковым счастьем. Банковские приемные, блестящие, как зубы телепроповедника. Портал в никуда, где твой голос — эхо в пустоте одобренных жалоб. И Rutube. RUTUBE. Как памятник неизвестному солдату цифрового сопротивления, павшему без единого выстрела.

Это диета. Принудительное кормление. Тебе больше не нужен шведский стол вселенной, жри эту безвкусную питательную пасту, этот безглютеновый комбикорм для биомассы. Из этого списка мне не нужно НИ-ЧЕ-ГО. Моя душа не питается онлайн-кассами и личными кабинетами операторов связи. Мой разум не находит утешения в бесконечном скроллинге ленты, где все посты пахнут одним и тем же — страхом и майонезом.

А где остальное? Где Вавилон? Где священное безумие, где аргентинский форум любителей дождевых червей, где подпольные библиотеки, где пиратские бухты, где стихи, написанные нейросетью на языке мертвых дельфинов? Где всё то, что делало эту паутину живой, дышащей, опасной и прекрасной? Его нет. Его ампутировали. Чтобы не болело. Чтобы не чесалось. Чтобы не думалось.

Они не просто отключают сайты. Они отключают синапсы. Кастрируют воображение. Выращивают нового человека — человека из «белого списка», с заранее утвержденным набором мыслей и желаний. Человека, который на вопрос «Что ты хочешь?» ответит: «Пополнить баланс, заказать гречку и посмотреть новый клип патриотического певца». И будет счастлив. О, он будет невыносимо, стерильно, ослепительно счастлив.

Так что пляшите. Нам даровали право дышать разрешенным воздухом в герметичной комнате. Право ползать по выложенному кафелем лабиринту, в конце которого — та же стена. Это не подготовка к отключению интернета. Это и есть отключение. Просто его растянули во времени, как пытку.

Добро пожаловать в дивный новый загон. Пароль от вай-фая высечен на вашей клетке.

Первые дни – хаос. Люди, как муравьи с отрубленной антенной, тыкались в невидимые стены. Уехал утром на восток, в новую контору, а вечером… а вечером всё. Домой – на запад. А ты не можешь. Ты стоишь на тротуаре, и перед тобой дорога, прямая, как приговор, и ты смотришь на нее, и твой лоб начинает визжать. И ты дергаешься, отворачиваешься, и визг стихает. И ты пробуешь снова. И снова писк, уже громче, наглее, въедаясь в мозг. Люди плакали прямо на улицах. Пятились задом, спотыкаясь, падая, превращаясь в жалких ракообразных. Возвращение домой стало актом покаяния.

Город перекроили. Этот наш город, живой, дышащий, превратили в схему для душевнобольных. Все круговые развязки – кастрировали. Теперь это уродливые полукольца, четверть-петли, заставляющие тебя делать унизительный крюк через восток, всегда через восток, чтобы просто попасть на другую сторону улицы. Мы стали народом, разучившимся смотреть через левое плечо. Мы – нация с вечной кривошеей.

И началось. О да. Схоластика абсурда. В подвалах, на кухнях, шепотом, захлебываясь чаем и яростью, родилась философия. Новая. Две секты, два гнойника на теле нашей мысли. Одни, назовем их «Векториане», кричали, что движение, само тело, ступившее на западную землю, оскверняет. Взгляд – лишь слабость, простительная дрожь сетчатки. Главное – не шагнуть. Другие, «Окуляристы», им возражали, тряся бородами: нет! Именно взгляд! Взгляд – это намерение, это семя греха! Движение – лишь инерция плоти, а вот глаз, посмотревший на закат, уже совершил прелюбодеяние с небытием! Они писали трактаты. Они спорили до хрипоты, до первого писка своих обручей, когда в пылу спора кто-то забывался и поворачивал голову…

А потом пришли они. Всевидящие. Те, чьи лбы были чисты. Они двигались по городу плавно, хищно, с какой-то невыносимой, балетной грацией. Они могли смотреть. Куда угодно. Их взгляд был властью. Они проходили мимо, и ты чувствовал, как их глаза мажут по твоему левому виску, по запретной зоне твоего мира, и тебе хотелось выть. Для нас же создали «Проводников». Черные фургоны без окон. Ты платишь, тебя сажают в кресло с фиксатором для головы, и везут. Ты смотришь в стену, пока твое тело пересекает запретные меридианы. Ты – посылка. Ты – вещь. Груз с глазами, направленными в предписанную точку.

И конечно, религия. Куда же без нее. Переписали всё. Оказалось, Эдемский сад был точно на востоке, а Змей искушал не яблоком. Нет. Он просто сказал Еве: «Посмотри». И указал на запад. И она посмотрела. И увидела, как умирает свет. И это был первородный грех – не вкусить, но увидеть. Теперь каждая молитва заканчивается поворотом на восток. Каждая исповедь начинается с числа случайных «писков» за день. Запад стал метафизической бездной, адом при жизни, и даже мысль о нем, случайный образ заката в голове, уже покрывал душу жирной копотью.

И вот я иду. Север. Юг. Разворот через восток. Мои ноги знают этот танец лучше, чем я помню лицо своей матери. Холодный обод. Вечный страх писка. Иногда, ночью, в душном поту, мне снится, что я стою на берегу океана и смотрю. Просто смотрю, как огромное, красное, запретное солнце тонет в воде. И во сне мой обруч молчит. Но я просыпаюсь от собственного крика, и еще долго лежу, вслушиваясь в тишину, и не понимаю: где был настоящий ужас? Там, во сне, где я совершал грех? Или здесь, в реальности, где грехом стало само зрение?

Иногда хочется просто встать посреди площади. И медленно, медленно, с наслаждением, повернуть голову. Влево. На запад. Дать этому писку разрастись в сирену, в вой, в оглушающий реквием по украденной стороне света. Чтобы посмотреть. Просто посмотреть. Что же там такое, на что нельзя смотреть? Может, там ничего нет? Вообще ничего? Или там… там всё. Всё, что мы потеряли. И этот визг – не сигнал тревоги. Это крик восторга системы, нашедшей еще одного идиота, который променял четверть мира на страх перед звуком.