«Добрый день, Светлана Николаевна? Вас беспокоит Тимур Владимирович, начальник службы безопасности вашего банка. С вашей карты пытались списать деньги. Для защиты от вас требуются определённые действия», — отточенные фразы стремительно уносились в эфир, так же, как и на тренингах. Он повторял заклинание слово в слово: ровно, безэмоционально и с нужной паузой.

В ответ он услышал еле слышное: «Слушаю вас внимательно» и фоновый треск пространства, который, однако, являл собой некую упорядоченность шумов. Тарасу на секунду показалось, что он обманывает мать, но он отбросил сомнения и продолжил:

«Ваш родственник попал в беду и просит перевести деньги»

Тараса пронзило понимание того, что он отклонился от первоначального замысла, но не мог остановиться:

«От вас поступила заявка на кредит!»

Собеседница отвечала неуверенно, но голос её звучал безмятежно: «поняла», «угу», «ясно».

Тарас безвольно выкладывал всё подряд:

«Мы звоним вам из Центробанка по поручению ФСБ и полиции, чтобы предложить более выгодные проценты и ценный приз, и если вы подавали заявку на замену телефона к которому привязана карта, то мы обменяем бонусные баллы на рубли и переведём деньги на счёт, с которого можно снимать валюту без ограничений, но данные вашей карты утекли в интернет и у нас акция!»

Цепочка скриптов тянулась друг за другом, вихрем проносилась в голове Тараса и каждый был в этой бессмысленной связи чужим и бредовым, но он произносил их, будто не мог надышаться свежим воздухом. «У вас зафиксирована подозрительная активность. Подтвердите номер карты и код»; «Мы направим код подтверждения на ваш номер»; «Пожалуйста, скажите три цифры с обратной стороны карты для верификации»; «Пожалуйста, подтвердите перевод на счёт, указанный нашим специалистом»; — и так трижды, четырежды, и снова по кругу.

В ответ он слышал: «конечно, естественно, не вопрос, я понимаю» и всепоглощающую перекличку широкого спектра помех, едва слышную, но проникающую непосредственно в мозг. Светлана Николаевна не спорила: она верила, что спасает свой счет. А Тарас продолжал, жонглируя скриптами, словно циркач, который заучил свой выход до автоматизма, но выдавал трюки невпопад.

Дальше всё утратило какую-либо логику, но всё же подчинялось какому-то безумному ритму. Тарас извергал новые и несвязанные фразы, будто отгораживался от чего-то ужасного стеной из слов: «Необходимо подключение к резервному счёту»; «Проверяем канал связи — подтвердите код»; «Переведите деньги на счёт, который скажет наш специалист»; «Введите контрольный код из смс»; «Подтвердите номер карты»; «Подтвердите имя держателя»; и так далее. Скрипты шли один за другим, словно ступени в ад. Ни один пункт не соответствовал первоначальному замыслу, и тем не менее ему казалось, что он по нему идёт.

Собеседница снова отвечала междометиями: «ага», «угу», «поняла». Она не противодействовала, не объясняла, не просила остановиться. Просто принимала. А Тарас — продолжал, не задумываясь, зачем это всё? Его голос превратился в какую-то вязкую, текучую массу, которая словно рвота истекала из его горла и, по всему, была лишь явлением его бессовестной сущности.

Тихий шёпот эфира убаюкал Тараса, он молчал и бездумно записывал цифры, которые ему диктовала его жертва. В следующий момент он вошел в приложение своего банка и отдал распоряжение на перевод всех своих средств в благотворительный фонд

Наступил тот конец, которого Тарас никак не ожидал. Мысли раскинулись во все стороны и едва собрались вместе только для очередного скрипта, его голос звучал не как его собственный и встретил в ответ тишину. Но он не осознавал этого. Он думал, что продолжает работу, что это часть регламентированной процедуры.

Собеседница окончательно замолчала, оставив после себя лишь тепловой шум цифровых потоков. А Тарас продолжал, пока не выдохся. Потом он застыл, прервал звонок и набрал новый номер.

В ярко освещённом помещении собрались строгого вида сотрудники. Все выглядели максимально серьёзно и озабоченно. Светлана Николаевна начала доклад:

«Коллеги, собственно, операция прошла успешно: мы запустили серию триггеров благодаря психотипическим данным, и подопечный мошенник начал действовать по нашей воле. Он не понимал, что происходит — и именно в этом и смысл».

«Да, мы достигли цели: он продолжал работать под влиянием схемы без сопротивления».

«Аналитический отдел уже готовит отчёт: влияние наших алгоритмов на операторов — мы получили нужный эффект: банковские клиенты и их деньги в системе под контролем».

Тарас слушал гудки, ожидая новую жертву и не заметил пристального взгляда куратора.

В 50-х годах прошлого столетия Юлиус и Этель Розенберг были ключевыми фигурами резонансного дела о шпионаже в пользу СССР. Этот процесс стал символом борьбы Америки с «красной угрозой» и в то же время – ярким примером политических репрессий эпохи «маккартизма».

Супруги Розенберг стали единственными гражданскими лицами в США, казненными за шпионаж. Судебный процесс «по атомному делу Розенбергов» расколол общество на два лагеря – одни считали, что обвинения четы Розенберг в значительной мере были сфабрикованы, а смертельный приговор стал необоснованно жестоким проявлением антикоммунистической истерии. Другие были уверены, что суд в полной мере подтвердил вину Розенбергов, а посему приговор был не только оправданным, но и справедливым.

Инженер и активистка – обычная американская семья на службе советской разведки

Юлиус Розенберг – американский инженер-электронщик, родился 12 мая 1918 в Нью-Йорке в семье эмигрантов из Российской империи, придерживался коммунистических взглядов. По мнению американских спецслужб, в конце 1930-х – начале 1940-х годов он начал сотрудничество с советской разведкой под кодовым именем «Либерал», организовав агентурную сеть, в состав которой, по версии следствия, входило до 18 человек, в том числе его жена Этель, ее брат – Дэвид Грингласс, сотрудник Специального инженерного отряда в Лос-Аламосе и Мортон Собелл – инженер «Манхетеннского» проекта.

Розенберг передавал СССР секреты, включая «чертежи американской атомной бомбы», которые якобы значительно помогли советской военной промышленности. Однако ценность информации, переданной Розенбергом советской разведке, уже в то время подвергалась сомнению. Часть сведений, безусловно, была полезна для СССР – в большей степени как подтверждение собственных разработок, но вряд ли эти «чертежи» были полными или решающими для создания бомбы, так как советская бомба «РДС-1» была в значительной степени результатом собственных разработок советских ученых. Поэтому информация от Розенбергов и других агентов в большинстве случаев могла служить лишь подтверждением тех или иных теорий и технических решений уже имевшихся в СССР, что способствовало ускорению процесса создания бомбы.

Этель Розенберг (в девичестве Грингласс) родилась 28 сентября 1915 года в Нью-Йорке, тоже в семье выходцев из России. В молодости занималась вокалом. В 1939 году вышла замуж за Юлиуса. Так же как и Юлиус придерживалась коммунистических взглядов и была активным участником левых движений США. Возможно, что именно коммунистические убеждения и сыграли крайне негативную роль в дальнейшей ее судьбе.

В августе 1950 года, вслед за своим мужем, была арестована по обвинению в шпионаже.

Дело Розенбергов

В феврале 1943 года служба радиоэлектронной разведки армии США (предшественница Агентства национальной безопасности, АНБ) начала секретную программу по перехвату и дешифровке переписки советской разведки. Позже эта операция, получившая кодовое название «Венона», позволила американцам получить доказательства тайной деятельности нескольких советских агентов, в том числе Клауса Фукса, Юлиуса Розенберга и американского физика Теодора Элвина Холла. Эти же документы раскрывали и связь Розенбергов с Дэвидом Гринглассом и его женой.

Сначала в Великобритании был арестован Клаус Фукс, который был одним из главных источников советской разведки по атомному проекту США. Через Фукса следствие вышло на Гарри Голда, работавшего на НКДВ с 1934 года. Через Голда контразведка вышла на Дэвида Грингласса, с 1943 года служившего механиком в секретной лаборатории Лос-Аламоса, где разрабатывалась первая американская атомная бомба. А уже от Грингласса нити шли к Юлиусу Розенбергу, которому, по версии следствия, он передавал технические данные, документы, заметки о ядерных исследованиях и наброски ядерного устройства, а также информацию об ученых, работавших над проектом.

• 1940-е годы: начало сотрудничества Розенбергов с советской разведкой. Вербовка брата Этель, Дэвида Грингласса и его жену.

• Июнь 1950 года: арест Дэвида Грингласса и его согласие сотрудничать со следствием. Именно его показания легли в основу обвинения против Юлиуса и Этель Розенберг. Он обвинил свою сестру Этель Розенберг и ее мужа в том, что они завербовали его в свою агентурную сеть.

• 17 июля 1950 года: арест Юлиуса Розенберга.

• 11 августа 1950 года: арест Этель в зале суда после ее отказа отвечать на вопросы большого жюри.

• 6 марта 1951 года: начало судебного процесса по обвинению Розенбергов в передаче Советскому Союзу секретной информации по атомному проекту.

Судебный процесс проходил на фоне антикоммунистической истерии в США (разгул «Маккартизма» и «Охоты на ведьм») и сопровождался огромным общественным резонансом. По всей стране проходили митинги антикоммунистической направленности, участники которых требовали жесткого наказания Розенбергов.

Обвинение четы Розенбергов в основном строилось на свидетельских показаниях других агентов, также работавших на советскую разведку: Дэвида Грингласса, его жены Рут, Гарри Голда и Макса Элитчера. Показания последнего были особо важны, так как лишь он указывал на связь Розенберга с Мортоном Собеллом (инженером «Манхэтеннского» проекта, третьим обвиняемым в деле Розенбергов).

В качестве одной из главных улик обвинения фигурировал «чертёж бомбы», выполненный Гринглассом и переданный Юлиусу Розенбергу. Несмотря на то, что этот «чертеж» сразу стал предметом насмешек со стороны специалистов, которые называли его «детскими каракулями», не имевшими никакой практической ценности, суд принял его в качестве доказательства вины.

• 29 марта 1951 года: присяжные признали Юлиуса и Этель виновными в шпионаже. Хотя Розенберги отрицали все обвинения, а также отказались дать информацию о других участниках шпионской группы.

• 5 апреля 1951 года: судья И. Кауфман вынес супругам смертный приговор, хотя обвинение даже не настаивало на максимально жестком наказании.

При назначении приговора судьи опирались на Закон США о шпионаже 1917 года, который предусматривал суровое наказание за госизмену: до 20 лет тюрьмы в мирное время, и до 30 лет или смертную казнь – в военное. То есть, смертная казнь даже и не предполагалась по закону, так как суд проходил в мирное время. Тем более, что с момента принятия этого закона в США ни разу не выносили смертного приговора, даже во время ВМВ. А еще сторона обвинения, заявив о наличии неких «неопровержимых улик», доказывающих вину подсудимых (полученных в рамках секретного проекта «Венона»), эти улики так и не предъявила суду, ссылаясь на то, что они не могут быть предъявлены «в интересах национальной безопасности».

Некоторые юристы и историки сходятся во мнении, что давление, оказываемое на подсудимых в ходе процесса, свидетельствовало о том, что обвинение до последнего рассчитывало выбить у Розенбергов признание вины, которое бы перекрыло слабость доказательной базы и полностью бы оправдало жесткий приговор. Государственные обвинители позже признали, что надеялись, что осуждение и возможность вынесения смертного приговора Этель Розенберг убедят ее мужа признаться и сдать других, в том числе некоторых агентов, известных следователям по тайно перехваченным советским телеграммам. Однако признания не было, а политический контекст судебного процесса не дал обвнинению «отыграть» в пользу более мягкого наказания. С учетом этих фактов, смертный приговор для гражданских лиц, вынесенный в мирное время, действительно был беспрецедентным и странным.

• 1951 – 1953 гг.: несмотря на многочисленные апелляции и попытки добиться помилования, особенно для Этель из-за наличия у пары детей, суд оставил приговор – высшая мера наказания – без изменения.

• 19 июня 1953 года: приговор был приведен в исполнение – Юлиус и Этель Розенберги были казнены на электрическом стуле в тюрьме Синг-Синг.

Кстати, Мортон Собелл, третий обвиняемый в деле Розенбергов, избежал смертного приговора, получив 30 лет тюремного заключения, из которых он отсидел около 18. Хотя, по мнению американских спецслужб, он передал СССР более 40 научно-исследовательских работ, имевших важное военно-техническое значение, а также первым передал информацию о том, что в США создана система управления ракетами, которые могут быть использованы как носители ядерных боезарядов.

Правда, непосредственно к секретам атомной бомбы у Собелла доступа не было, а информация, которую он передавал в Москву, по его мнению, имела отношения исключительно к оборонительному оружию.

Этот контраст заставляет задуматься: не стали ли Розенберги в большей степени «козлами отпущения», чья казнь явилась не столько символом справедливости правосудия, сколько демонстрацией беспощадности борьбы со шпионажем?

Казнь Этель Розенберг: справедливый приговор или политическая целесообразность?

Большое количество косвенных улик обвинения, особенно в отношении Этель, указывало на то, что смертный приговор был в большей степени политически мотивированным, чем справделивым. По мнению историков, администрация США в эпоху антикоммунистической истерии стремилась продемонстрировать решимость в борьбе со шпионажем и устрашить всех, кто бы захотел пойти по стопам Розенбергов.

Много лет спустя в интервью телепрограмме «60 минут» Грингласс заявил, что обвинение поощряло его ложь и что он, давая показания против сестры, поддался давлению, опасаясь обвинений в адрес своей жены. Его признание в лжесвидетельстве: «Как шпион, сдавший свою семью… мне всё равно» – на много лет стало одним из главных аргументов в спорах о несправедливости приговора для Этель.

Сам Дэвид, благодаря сотрудничеству со следствием, был осужден всего на 15-лет заключения, но вышел досрочно, после 10 лет отсидки.

В 2008 году Мортон Собелл подтвердил то, о чем давно говорили другие – Этель Розенберг, казнённая вместе с мужем, знала о шпионской деятельности Юлиуса, но не принимала в ней активного участия. «Она знала, что он делает, – сказал он, – но в чём она была виновата? В том, что была женой Юлиуса?».

Холодный расчет: почему два президента США отказались помиловать Розенбергов?

Новоизбранный президент Дуайт Эйзенхауэр, как и его предшественник Гарри Трумэн, отказался даровать помилование Юлиусу и Этель Розенбергам, мотивируя это тем, что их преступление было злостным предательством всей нации, которое могло привести к смерти множества невинных людей. Его решение принималось на фоне обострения Холодной войны – после блокады Западного Берлина в 1948-49 годах, приходом к власти Мао Цзэдуна, начала Корейской войны – когда страх перед «коммунистической угрозой» практически достиг апогея.

Несмотря на многочисленные международные петиции и обращения известных личностей, включая Альберта Эйнштейна и Жан-Поля Сартра, а также личные послания и просьбы от Этель Розенберг, Эйзенхауэр оставался непреклонен.

Президент США исходил из «необходимости проявить решимость» для защиты государства и поддержания строгого наказания за шпионаж, который в те годы воспринимался как крайне социально опасный акт, и что оправдание или смягчение наказания Розенбергов могло бы ослабить национальную безопасность и подорвать моральный дух страны.

Таким образом, отказ в помиловании тоже был обусловлен политическим контекстом той эпохи и тотальным страхом перед «красной угрозой».

Наследники трагедии: «дети шпионов» продолжают бороться за честь своих родителей

Роберту и его брату Майклу было шесть и десять лет, когда их родители были казнены. Братьев усыновили писатель и автор песен Абель Миропол и его жена. Мальчики взяли их фамилию.

Майкл стал профессором экономики, Роберт – ученым-антропологом. Всю жизнь они пытались реабилитировать память о своих родителях. После изучения документов проекта «Венона», опубликованных в 1995 году, Майкл и Роберт признали, что отец, скорее всего, действительно был замешан в шпионаже, однако считали, что степень его вины всё ещё вызывает сомнения.

Но вот доводы обвинения матери, по их мнению, были совершенно необоснованными, а улики – сфабрикованными. Роберт в 2022 году заявил газете El Pais, что хочет оправдать свою мать и рассматривает возможность «требования обнародования материалов по этому делу, которые ещё не были опубликованы».

Многолетняя кампания по реабилитации Этель Розенберг, предпринятая ее сыновьями, делала акцент на ложности обвинений против Этель и несправедливость судебного процесса и включала несколько ключевых шагов:

• публичные выступления и обращения к властям США с призывом пересмотреть дело и официально оправдать Этель, подчеркнув политическую природу обвинений.

• сбор подписей и организация петиций в поддержку помилования и последующей реабилитации, с вовлечением известных личностей, правозащитников и международного сообщества.

• обращения к президентам США, включая письма и официальные запросы от семьи, активистов и общественных организаций.

• издание книг и публикаций, проведение конференций и обсуждений, направленных на пересмотр фактов дела и восстановление репутации Этель.

Дело Розенбергов до сих пор является напоминанием о том, как идеологическое противостояние и страх могут возобладать над правовыми нормами. Борьба их сыновей – это не только попытка оправдать мать, но и стремление поставить окончательную точку в одном из самых спорных и мрачных эпизодов эпохи холодной войны. Так что, эта странца в истории спецслужб все еще не перевернута.

Серия «Темные страницы в истории спецслужб»

kubnews.ru