В преддверии 35-летней годовщины объединения Германии, Уполномоченная правительства ФРГ по делам «жертв диктатуры Социалистической единой партии Германии (СЕПГ)» Эвелин Цупке выступила с инициативой окончательного избавления от улиц, носящих имена Владимира Ленина, а также бывших руководителей ГДР Отто Гротеволя и Вильгельма Пика.
По мнению Цупке, сохранение подобных топонимов в современном демократическом обществе недопустимо, поскольку они ассоциируются со «страданиями людей при социалистическом режиме». Она подчеркнула, что названия улиц являются знаком почтения, которого «организаторы диктатуры» не заслуживают.
В качестве альтернативы Цупке предлагает называть улицы в честь «участников сопротивления режиму», что, по ее мнению, стало бы важным символическим жестом в год юбилея немецкого единства. Масштабная волна декоммунизации топонимов прошла в ФРГ сразу после 1990 года, однако часть названий эпохи ГДР сохранилась до наших дней.
Я сейчас немножко про разницу менталитетов, ладно?
Мой дед был потомственный военный. Всю Великую Отечественную прошел "от звонка до звонка" и закончил в Берлине, куча орденов, два тяжелых ранения.
Один из его старых друзей еще по армейской учебке, позже стал танкистом, а уж совсем позже - участвовал в операции "Дунай". Той самой, более известной как "подавление Пражской весны", или как говорят на Западе - зловещее советское вторжение в Чехословакию.
Если кто не помнит, там суть была в том, что Чехословакия лежала под СССР, получая от него всяческие ништяки. Но к власти там вдруг пришли новые элиты, которые решили уйти из-под влияния Москы и так же истово лечь под Запад. Ну, просто верхам в Праге предложили другой курс и обрисовали сладкие перспективы, как это всегда и бывает. Дело-то житейское, пражские чинуши прикинули свою личную выгоду и вывели народ скакать на майдан... ой... в смысле защищать идеалы демократии! Строить новый прозападный "социализм с человеческим лицом". Ну, нашим в Кремле это как-то не зашло и решили на пальцах чехам обьяснить - что нельзя сначала ништяки брать, а потом кидать партнеров.
Собственно, то самое вторжение СССР - это вообще-то была совместная операция стран Варшавского договора, в том числе там участвовала танковая дивизия из ГДР (на границе), и спецгруппа Фольксармее (уже непосредственно в Праге).
Так вот, танкист рассказывал.
- В общем, нам перед началом строго-настрого приказали не жестить если нет прямой угрозы жизни, к чехам относиться максимально уважительно, честь советского солдата не позорить, помнить о том, как все это будет выглядеть в глазах западной прессы. Согласно приказу, вступили в Прагу. Продвигаемся по центру, башню танка повернули назад подчеркивая мирные намерения. Люк открыт. Из мегафона, на местном (на подготовке заставили выучить фразы) вещаем толпе: "Товарищи, ваши действия незаконны, не поддавайтесь на провокации агитаторов, пожалуйста, расходитесь, не заставляйте применять силу"... Вокруг ор, свист, оскорбления, в нас летят бутылки, камни, банки с краской, кричат "иваны, убирайтесь домой!!!". Вдруг сзади прилетает коктейль Молотова, чехи одновременно прыгают на броню и пытаются выдернуть нашего с мегафоном, еле отпихали их.
И тут на прекрестке, с соседних улочек выезжают два танка с экипажами из немцев. Дула направлены прямо на людей на улице. НА НЕМЕЦКОМ (!) отдают приказ:
- ВСЕМ НЕМЕДЛЕННО РАЗОЙТИСЬ ИНАЧЕ СЕЙЧАС ОТКРОЕМ ОГОНЬ!!!
Улица мгновенно пустеет, только плакатики падают на мостовую.
Для чего 55 лет назад глава ФРГ преклонился перед поляками
7 декабря 1970 года на морозную гранитную плиту варшавского мемориала жертвам Варшавского восстания немолодой уже человек опустился на колени. Это был глава правительства Федеративной Республики Германии Вилли Брандт. Его поступок стал одним из самых знаковых событий в истории послевоенной Европы.
Вилли Брандт к тому моменту был уже немало повидавшим политиком. Родившийся под именем Герберт Эрнст Карл Фрам, он в молодости примкнул к левым социалистическим движениям Германии, впрочем, со временем радикализм свой оставил. В годы Второй мировой войны Брандту пришлось бежать из нацистской Германии и скрываться под чужими именами – немецкое гражданство он восстановил уже только после того, как рухнул Третий Рейх.
В 1969 году 55-летний Брандт, к тому времени ставший лидером Социал-демократической партии Германии, занял пост канцлера. На этом посту он инициировал «новую восточную политику» - Ostpolitik, курс на нормализацию отношений с социалистическим блоком и, прежде всего, с СССР, Польшей и Восточной Германией. Осознавая необходимость диалога с коммунистами, Брандт стремился к сближению с Москвой и Варшавой, нивелируя конфронтацию времен холодной войны.
И вот, спустя год после избрания канцлером, Брандт приезжает в Польшу. 7 декабря 1970 года канцлер возлагает венок к мемориалу жертв восстания в Варшавском гетто - одному из самых трагических эпизодов Холокоста. А затем, неожиданно для всех, опускается на колени перед этим памятником.
Историки спорят, было ли это чисто спонтанным жестом или тщательно спланированным политическим ходом. Сам Брандт утверждал, что его поступок был искренним выражением скорби и раскаяния за преступления немецкого нацизма.
«Чувствуя тяжелый груз немецкой истории, в память о миллионах убитых, я сделал то, что делают люди, когда невозможно что-то сказать и слова застревают в горле», - так объяснял он мотивы своего поступка.
Реакция была неоднозначной.
В Польше этот жест восприняли как знак примирения и начало новой эры в отношениях с Германией. Но в самой ФРГ консервативная оппозиция резко критиковала Брандта, обвиняя его чуть ли не в предательстве Германии – ведь Польской Республике по итогам Второй мировой достались огромные по площади немецкие территории, с чем многие немцы (особенно вынужденные переселенцы) были не согласны.
В любом случае, этот шаг Вилли Брандта стал прологом к новой эре во внутриевропейских отношениях. Брандт выбрал путь диалога и протянутой руки вместо конфронтации и оружия, за что и был удостоен Нобелевской премии мира в 1971 году.
Жалко лишь одно – современные немецкие политики пример со своего великого соотечественника брать совсем не хотят.
О, у меня есть просто бомбическая история про поиски родственников матери по фотографии:
Живу я 30 лет обычной петербурженкой, хожу периодически мимо РГИА, даже не предполагая, что там тома дореволюционных документов на моих родственников. Обычная жизнь, тупо даже не знаю, как пишется девичья фамилия моей бабушки. Но вовсе не потому, что мне никогда не хотелось этого знать. В свои 11 лет я, будучи любознательным ребенком, даже спрашивала у своей матери о корнях, но она отмахнулась, мол ничего не знаю, никаких документов не сохранилось, всё пожгли. Хотя как я выясню позже, другие многочисленные члены семьи что-то да знали, пускай и в виде слухов, и перешёптывались, но тема была глухо замалчиваемым табу. В частности, моя бабушка молчала до самой смерти и унесла все свои семейные секреты в могилу.
Так продолжалось до моего 30летия, когда в ходе спора с матерью она, используя это вместо аргумента, достала из рукава факт семейной истории: твою прабабушку с её отцом разбомбили в Дрезденскую бомбардировку. Я опешила, потому что этот сюжет слышала впервые. Я спросила её: а что граждане СССР делали в Дрездене в феврале 1945го? Их что, угнали туда на принудительные работы? На что я ответов не получила.
Тогда я осознала, что совершенно ничего не знаю про историю своей семьи и начала искать в интернете информацию. Мне повезло, как дальше мне повезёт ещё многократно, и я нашла пост одной женщины о моём прадедушке Владимире Владимировиче Эккерте. Оказалось, что он был репрессирован по национальному признаку как этнический немец, сослан в Узбекистан, прошёл трудармию и выжил, завёл вторую семью - и его внучка опубликовала ту запись с его фотографией.
Владимир Владимирович Эккерт (Waldemar-Walter Eckert) брат Ольги Эккерт
Мы с ней списались, и единственное, что она смогла мне рассказать - что у её дедушки была сестра Ольга Владимировна Эккерт (Olga Emilie Eckert), которая после войны осталась в ГДР, жила там, завела семью, предположительно с военнопленным, у неё родилась дочь, и затем внук. Ещё сохранилось два фотографии этой Ольги, где она сидит с мужем, а на второй фотографии со своей дочерью, зятем и внуком.
Olga Emilie Eckert с мужем
Ольга Владимировна Эккерт с дочкой, зятем и внуком
Тупик в том, что перечисленная выше информация - это практически единственное, что я знаю про семью Ольги. Насколько я могу предположить, фотографии сделаны в районе 1975 года. Наверняка этот внук Ольги, запечатленный на фотографии, уже сам в возрасте. И так как Ольга скорее всего поменяла фамилию при замужестве, и тем более её дочь, я буквально не представляю, как мне найти её потомков, не зная даже города. Но я очень бы хотела их найти, и вот почему.
Пытаясь отыскать какую-то информацию о моей бабушке, я натолкнулась на сайт со списками людей, ходатайствовавших на гражданство Германии во время Второй Мировой войны, так называемые EWZ-файлы. В них я обнаружила не только свою бабушку (бывшую тогда ребёнком), но и всех её родственников, более 15 человек. И по документом получалось, что, кроме репрессированного Владимира Владимировича Эккерта и его репрессированного годом ранее и пропавшего без вести брата Фёдора, вся родня из оккупированного Донецка (тогда Сталино) переехала в 1944 в Дрезден и ходатайствовала там на гражданство. В Бундесархиве хранятся 5 дел со всеми этими людьми. Два из них - это ходатайства этой Ольги Владимировны Эккерт, сестры Владимира, и их мамы Александры Александровны Эккерт, в девичестве Зборовской.
К сожалению, конкретно по этим двоим линия генеалогического расследования обрывается на тех двух фотографиях выше. Но мне удалось копнуть глубже в прошлое и узнать, что за Эккерты были в предыдущих поколениях. Оказалось, что это крымские дворяне, которые приехали в Российскую Империю при Екатерине. Через несколько поколений государственной службы, мой прапрапрадед Фёдор Иоаннович Эккерт, будучи судебным следователем в Крыму, дослужился до Титулярного советника и был представлен к ордену Святого Владимира 4 степени.
Фёдор Иоаннович Эккерт (Theodor Eckert)
С тех времен моих генеалогических расследований прошло два года. Я добавила в семейное дерево тысячи людей до 1600х. Но загадка Ольги Эккерт до сих пор не даёт мне покоя. Маленьким пугающим моментом во всей этой истории для меня было содержание тех немецких документов по ходатайству Ольги с мамой на гражданство. Дело в том, что им сперва одобрили ходатайство и выдали гражданство, но через какое-то время в деле появляется выписанный из Litzmannstadt (где располагался один из лагерей смерти) документ о приказе срочно аннулировать выдачу гражданства им обеим. После чего никаких документов, связанных с Александрой Эккерт, я не нашла, в том числе она отсутствует и на приведенных выше фотографиях.
Моя наиболее аргументированная теория, почему ходатайство было аннулировано - заполняя те ходатайства, дамы слегка отредактировали свои биографии. В частности, была заменена девичья фамилия Александры: она была сокращена на немецкий манер и записана какSborow. На самом деле, я потом нашла крымские метрические книги, где она фигурирует, и выяснила, что Александра была родом из православного духовенства, и даже её муж Владимир Федорович Эккерт в метрической записи указан как православного вероисповедания, хотя его отец, тот Фёдор Иоаннович Эккерт, в своих метрических записях записан как лютеранин. Ну, видимо, в те сложные времена немецкая бюрократия ещё работала, и после тщательной проверки выявила все несоответствия, отсюда и такой результат.
В общем, вот так я искала родственников по линии матери, и по Ольге Эккерт так и не смогла продвинуться дальше тех двух фотографий. И я на самом деле не питаю больших надежд. Но если вдруг кто-нибудь прочитает этот пост когда-либо, и у него будет мне что толковое подсказать, я буду безмерно им благодарна.
Когда думаешь об Алисе и Эллен Кесслер (легендарных "близнецах Кесслер"), то невольно приходит в голову мысль, что их жизнь и уход словно выстроены по сценарному принципу: одновременно начались (20 августа 1936 года) и одновременно завершились (17 ноября 2025 года).
Алиса и Эллен родились в Нерхау, Саксония, в семье Пауля и Эльзы Каесслер. С шести лет они начали занятия балетом, а уже к 11-ти поступили в детский балет оперного театра в Лейпциге. В 1952-м их семья бежала из ГДР: в то время сестры были 16-летними девушками, и переезд открыл им путь в мир большого шоу-бизнеса.
После переезда в Западную Германию близнецы начали выступать в ревю-театре в Дюссельдорфе. В 1955 году их заметили — и приглашение в кабаре Le Lido стало судьбоносным: с этого началась их международная карьера.
В 1960-х, особенно в Италии, они превратились в настоящих икон эстрады и телевидения. Их выступления в передаче Studio Uno — с танцевальной программой "Da-da-un-pa" — принесли им всенародную славу; их стали называть "ногами нации" ("the nation’s legs").
Кроме того, они танцевали и пели на сценах США, появлялись на шоу вроде The Ed Sullivan Show, участвовали в фильмах, демонстрировали идеалы красоты, грации и синхронности — символ конца эпохи тяжелой послевоенной Германии и начала новой международной эры шоу-бизнеса.
Несмотря на блестящую карьеру и множество поклонников, сестры так и не вышли замуж.
Они жили вместе, в соседних квартирах, соединенных раздвижной стеной, и сохраняли тесную связь долгие десятилетия. В одном из интервью 2024 года близнецы признались, что мечтают "уйти вместе, в один день", и не представляют ситуации, когда одна останется без другой.
Как великолепно они выглядели в 70 лет!
17 ноября 2025 года, в возрасте 89 лет, сестры умерли — по официальным данным, в форме совместного ассистированного самоубийства в своем доме недалеко от Мюнхена, в Грюнвальде. Согласно заявлению представителей German Society for Humane Dying (DGHS), к которой они принадлежали, решение было "взвешенным, добровольным и осознанным". Процедура стоит около 4 тысяч евро. С февраля 2020 года коммерческая помощь в самоубийстве в Германии более не является уголовным преступлением.
В завещании сестры-близнецы просили, чтобы после кремации их прах поместили в одну урну — они хотели быть рядом друг с другом и после смерти.
Мне особенно нравится этот их номер. Извиняюсь, на rutube его не нашел, вот ютубовский вариант:
Когда-то это был главный праздник страны. Сейчас вспоминать его не принято, иначе колебания с «линией партии» — разумеется, «партии» наших дней — могут... утратить когерентность.
Портреты Иосифа Сталина и Вильгельма Пика на демонстрации коммунистов в Берлине, 1950 год.
В президиуме горсовета
Так в годы, когда праздник был главным и всеобщим, Тула, как и весь СССР, с размахом в несколько дней вспоминала 1917-й. По молодой еще традиции, уличной демонстрации предшествовало торжественное собрание местной организации РКП(б). В президиум — молодой читатель этого не поймет — избирались люди как присутствующие, так и отсутствующие. 1925-й исключением не стал.
«Вместо голосования почетных членов президиума — несмолкаемые аплодисменты, — передавал из здания горсовета корреспондент „Коммунара“, № 255 (2187) за 10 ноября 1925 г. — В этих аплодисментах тонут имена: Сталин, Калинин, Зиновьев, Рыков, Томский, Бухарин, Ворошилов. От западно-европейского пролетариата почетными членами президиума избираются т.т.: Ракоши, Ланцуцкий, Монмуссо, Гельц и председатель Исполкома МОПРа (МОПР — Международная организация помощи борцам революции. — С. Т.) Лепешинский».
Понятно, что эти товарищи на собрании присутствовали условно.
«Еще предлагают избрать в почетные члены только что приехавшего из Германии и присутствующего на нашем торжественном заседании члена Ц. К. германской компартии т. Пика...
— В ответ овации еще более бурные, еще дольше несмолкаемые. Не привыкший в стране господства буржуазии к таким почетным встречам т. Пик смущенно кланяется».
Через 24 года этот застенчивый немец Фридрих Вильгельм Рейнхольд Пик (1876–1960) станет всенародно избранным первым и единственным президентом Германской Демократической Республики. А тогда, в 1925 году, «он не понимает русских слов, но он хорошо понимает язык приветственных улыбок на лицах окружающих» его туляков.
С трудом секретарь Тульского губкома РКП(б) тов. Кабаков успокаивает зал. Следует традиционный доклад об успехах промышленных и сельскохозяйственных, а следом внимание публики снова уделено немецкому гостю — сыну кучера из г. Губена земли Бранденбург.
К слову сказать, на фоне нелюбимого немцами руководителя ГДР Вальтера Ульбрихта Вильгельм Пик в современной Германии пользуется большим уважением.
Делегация немецких пионеров на фабрике им. В.И. Ленина в Туле (групповой портрет). ГА ТО, Ф. Р-3097 Ф Оп. 1 Д. 446
Привет Красной Кузнице от немецких рабочих
«Он начинает приветствием рабочих Красной Кузницы от Ц. К. германской компартии, от текстильщиков Саксонии, рабочих Эссена, кадров красных фронтовиков, боевой коммунистической организации и от узников Моабитской тюрьмы».
Берлинская тюрьма района Моабит, упоминаемая в «Коммунаре» как «подшефная» Туле (по линии помощи заключенным), место известное. В ее застенках побывали Карл Радек, Эрнст Тельман, Георгий Димитров, Эрнст Буш, Муса Джалиль, написавший там знаменитую «Моабитскую тетрадь», и многие другие. Близкий друг Леонида Ильича Брежнева генеральный секретарь СЕПГ тов. Хонеккер отсидел в моабитском СИЗО дважды: первый раз при Гитлере в 1935-м, а второй — при Гельмуте Коле в 1992-м; другом Бориса Николаевича Ельцина экс-председатель госсовета ГДР не был. Но вернемся в 1925 год.
«С этими группами рабочих Германии рабочая Тула поддерживает тесную связь и каждой из них послала по красному знамени.
Дальше т. Пик говорит о положении германских рабочих...»
В тот день туляки многое узнали о злотворном влиянии германской социал-демократии, о нищете населения Веймарской республики, росте цен, о репрессиях в отношении немецких коммунистов, деятельности МОПРа и т. д. Доклад на немецком продолжался бы и дальше, но вдруг у стола президиума откуда ни возьмись возникла маленькая пионерка:
«— Передайте привет и от нас, пионеров, пионерам Германии», — прервал выступление оратора звонкий детский голосок. Так собрание перешло в заключительную фазу — посылку приветственных телеграмм дорогому ЦК и Исполкому Коминтерна. Товарищу Пику поручили «передать братский привет рабочим Германии и обещание поддержки Красной Кузницы в их революционной борьбе».
Да здравствует смена смене!
На следующий день будущий президент Восточной Германии вместе с тысячами туляков шествовал по улицам города. Военный парад тульского гарнизона отменили — неделю назад умер председатель Реввоенсовета республики Михаил Фрунзе, «красная армия участвует в гражданской демонстрации без винтовок». Погода также не способствовала торжеству, но остановить инициативу масс была не в состоянии.
«Коммунар» описывает день 7 ноября 1925 года в Туле так: хмурая осень, серый туман, «низко нависло свинцовое небо». Но как только раздались заводские гудки, «там и сям у ворот показались красные флаги. Вдоль покосившихся заборов, по узеньким извилистым стежкам» потянется народ — «рабочие, детишки, красные бантики, красные флажки».
Спешат.
Демонстрация в честь восьмой годовщины Октябрьской революции. Колонна демонстрантов у места закладки памятника В. И. Ленину. ГА ТО, Ф. Р-3097 Ф Оп. 1 Д. 378.
«Нескончаемой лентой тянутся детские организации, школы, сады. Их несколько тысяч.
По слякоти, грязи бойко семенят ноженьками. Блестящими глазенками тянутся к трибуне.
— Да здравствует смена смене! Да здравствуют дети пролетариата...
Ревут в ответ сотни красных флажков, гордо топорщатся красные бантики, ликуют, визжат ребятишки.
— Пионеры, будьте готовы!
Взметнулся лес рук. «Всегда готовы» — чеканит колонна! И тут только видишь сколько их, красных галстуков.
Смена растет.
Рабпрос (Союз работников просвещения. — С. Т.), работники печати — строители новой советской красной культуры.
— «Эс лебе ди роте прессе (да здравствует красная печать)», приветствует демонстрантов с трибуны... тов. Пик, член Ц. К. германской компартии.
С траурным маршем подходит громада оружейников.
Склоняются знамена.
Пред памятью павших за дело Октября.
Мастерская за мастерской. Черной лавиной идет рабочая толпа.
В колонне много МОПРовских знамен.
— Это замечает тов. Пик.
«Эс лебе ди революционен солидарите (да здравствует революционная солидарность)» — бросает он лозунг с трибуны.
Опять перекатами несется ответное
ур-ра, опять летят в воздух шапки...
Сеет частый мелкий дождик, хлюпает грязь под ногами, но нескончаемой цепью движется демонстрация. В рабочих колоннах детишки, на руках у отцов, сбоку, вцепившись за полу. Какой-то пузырь с высоты отцовских плеч важно протягивает вверх ручонки.
Сегодня на них «красные» варежки. Идут и идут...
Впервые в этом году выходят под собственным знаменем организованные домохозяйки Чулковского и Зареченского районов.
— Да здравствует женщина, свободная от кухни и корыта!
Звонко несется ответное ура...
Тысячная колонна сахарников... Яркостью нового знамени хвастают рабочие «Феникса», вливаются новые колонны рабочих Тулпромторга, деревообделочников, ватной фабрики... Вагонные мастерские...
— Да здравствует восстановленное хозяйство! Да здравствуют кустари!
Это тоже новое звенышко октябрьских демонстраций. Впервые выходит на улицу организованный кустарь. Артели скобянщиков, петельщиков, самоварщиков...
— Ур-р-р-а! грохочет в ответ масса рабфаковцев".
* * *
Завершая это яркое описание событий столетней давности, нельзя не сказать несколько слов о той самой Германии, первым и единственным президентом которой был тульский гость Вильгельм Пик. Страны этой нет на картах уже 35 лет, но силуэт ее чудесным образом время от времени проявляется. Проявляется как результат выборов, обнажая точные границы бывшей ГДР на электоральной карте объединенной Германии. Восточные немцы остаются другими, даже несмотря на смену нескольких поколений, ни дня не живших в ГДР. Так подлинная история страны проступает сквозь любую пропаганду, сквозь любые искусственные праздники.Г. Грачев.
24 февраля 2025 г.
* Цитируется с сохранением орфографии и пунктуации первоисточника.
23-летний авиационный техник Евгений Вронский решил бежать в страну капиталистического лагеря – Западную Германию. О мотивах поступка мы можем только догадываться. Но сама идея кажется фантастической, ведь старший лейтенант Вронский занимался только техническим обслуживанием самолетов, а практического опыта управления воздушным судном не имел. Готовиться к угону будущий перебежчик начал заранее.
Он свел дружеское знакомство с офицером из тренажерного класса и время от времени «летал» на авиатренажере, тем самым осваивая последовательность действий. Так что базовые навыки управления у Вронского были. Но как говорил герой повести Гайдара «Судьба барабанщика»: «самолет – не трамвай, чуть не дотянул – и пошел в штопор, чуть перетянул – еще что-нибудь похуже». Знаковое событие произошло 27 мая 1973 года. Был выходной день, учебные вылеты не производились, все занимались хозяйственными и ремонтными работами. Истребитель СУ–7БН собирались отправить в техническо-эксплутационную часть для проверки, поэтому нахождение в его кабине техника никого не удивило и подозрений не вызвало. Раздался гул мотора. Опять же все посчитали, что производится пробный запуск силовой установки, ничего необычного. Вдруг самолет выкатился из ангара и начал неуклюжее движение к взлетной полосе. Стало ясно – на аэродроме форс-мажор.Охране дали приказ перекрыть путь. Для этого была выслана машина, но водитель побоялся столкновения с истребителем и затормозил раньше времени. Самолет успешно проскочил мимо и сумел подняться в воздух… По неуверенному полету было понятно, что за штурвалом не обученный пилот. Все думали, что «воздушное шоу» закончится быстро. Но истребитель преодолел взлетную полосу и двинулся дальше. Вдруг в ближайшем перелеске поднялось облако пыли. Туда отправилась пожарная машина и скорая помощь. Однако самолет не упал, Вронский сбросил подвесные баки для уменьшения веса самолета. Евгений действовал на удивление продуманно. Он рассчитал, что до ФРГ – около 200 километров по прямой, и ему нужно точно следовать заданному курсу, чтобы осуществить свой план. Летел он «на минималках» - скорость и высоту не набирал, педали держал ровно, даже шасси не убрал, чтобы избежать перебалансировки. Вронский боялся не справиться с управлением, поэтому был очень осторожен. Ситуация «пахла» скандалом – среди бела дня угнали боевой истребитель! Маршрут лихого угонщика проходил через шесть военных аэродромов. Он благополучно миновал один за другим Мерзебург, Кетен, Цербст, Ютербог, Фальтерберг и Кохштадт.На земле царил переполох, на перехват было отправлено 32 МиГа, каналы наведения шумели, как пчелиный улей, ориентировки постоянно менялись. А Вронский как ни в чем ни бывало летел себе к цели. Его никто так и не обнаружил. Редкое везение. Беглецу явно благоволили звезды. Через 23 минуты он уже добрался до границы с Западной Германией. Вронский осознавал, что посадить машину, как полагается, не сможет и катапультировался. Опять же удачно. Приземлился угонщик около города Люнебург рядом с федеральной автотрассой. Сбежались местные жители, которые подумали, что самолет потерпел крушение.
Вронский немецким языком не владел от слова совсем и изъяснялся жестами. В довершение всего, он почему-то решил одеться, как на Северный полюс и предстал перед изумленными бюргерами в зимней одежде. В «Брауншвейгской газете» потом писали, что странный русский выглядит так, как будто явился прямиком из сибирской тайги.
Происшествие приняло политический, а потом и дипломатический оборот. Советские власти обратились с просьбой выдать им перебежчика. Немцы вернули обломки истребителя, а вот Вронского отдавать отказались и предоставили ему политическое убежище. Дальнейшая его судьба неизвестна.
Когда-то давным-давно жил ленивый мельник, который все свое время проводил, попивая вино и рассказывая небылицы. Когда казначей короля приходит на мельницу с требованием оплатить налог, мельник лжет, что его дочь Мари может прясть из соломы золото. Отцу и дочери приказывают прийти во дворец, где Мари запирают в башне, полной соломы. Король приказывает ей под страхом наказания перепрясть всю солому в золото к следующему утру. Конечно, она не знает, как прясть из соломы золото. И тут ей на помощь приходит маленький эльф. Девушка отдает ему все свои украшения в обмен на помощь, но король требует ещё больше золота и ей приходится пообещать маленькому эльфу своего будущего первенца. Король берет Мари в жены. Пролетел год и после рождения ребенка к Мари явился маленький эльф и потребовал обещанное — дитя королевы. Мари умоляет эльфа оставить ей дитя, и эльф соглашается с одним условием — королева должна назвать его имя. Кто же придет на помощь Мари?
