Рассказ Анатолия Маркуши «Спокойно, герой» опубликованный в журнале «Пионер» № 8 в 1960 г. Я же прочитал его в книге «Мужчинам до 16 лет» этого же автора. Уже лет 30 это моя любимая книга.
--------
Не жалей себя — это самая гордая, самая красивая мудрость на земле.
М. Горький.
Все было безнадежно плохо в этот день. Утром, собираясь на работу, отец без лишних слов заявил:
— Если ты еще раз полезешь в телевизор, Сенька, держись! Выпорю. Не посмотрю, что под самый потолок вымахал, честное слово, выпорю — и никаких разговоров!
Сенька обиделся, но промолчал.
«Выпорю!» А за что? Ну что он плохого сделал? Припаял проводничок антенны? Так проводник действительно еле держался. Конечно, Сенька зацепил паяльником за тюлевую занавеску, но, во-первых, при чем здесь телевизор? И, во-вторых, он же не нарочно зацепил…
И старший брат тоже пообещал — совсем уже неизвестно за что:
— Еще раз к мотоциклу подойдешь без спросу — голову оторву!
Как машину мыть, так «Сенечка, пожалуйста»! Как ему канистру держать, насос качать, за сигаретами бегать — так все Сенька. А тут всего-то два кружочка по двору проехал — и сразу голову рвать…
Сеньке было очень жаль себя. Почему-то так всегда получалось: он хотел сделать лучше, помочь людям, принести пользу, а все считали, что Сенька умеет только ломать, корежить, портить.
«Ну и пусть, — думал Сенька, — не хотят— не надо. Проживу без их спасибо». Обиженный на весь свет, он ушел к шоссе.
Сенька любил сидеть на обочине, смотреть на пепельно-серую ленту дороги, слушать, как мимо него со свистом проносятся машины.
Куда они спешат? Какие важные дела у них? Что ждет их там, впереди?..
Вот сверкнула хромировкой и исчезла за поворотом голубая «Волга». Ну что он успел заметить: распластанного над капотом оленя, молодого вихрастого водителя за рулем и белую занавеску на заднем стекле? Все.
Но этого было уже достаточно, чтобы сочинить целую повесть. Обыкновенная «Волга» превращалась в оперативную машину. Конечно, машина не просто ехала, а летела, и не куда-нибудь, а непременно к границе. Там предстояло задержать важных преступников…
Сенька любил утреннюю дорогу.
Утром дорога дремала. Над обочинами бродили ласковые голубоватые туманы. И звук проносившихся машин был особенный — приглушенный, мягкий.
Сенька любил дневную дорогу.
Днем дорога казалась не такой широкой: ее стискивал упругий, густой поток машин. Временами казалось, что дорога стонет под тяжестью надрывно всхлипывающих на подъеме дизелей. Без конца неслись и неслись по ней самосвалы со щебенкой, гравием, горячим, остро пахнущим асфальтом; громыхали железным листом металловозы.
Глядя на эту рабочую, ломовую дорогу, Сенька придумывал повесть о стройке.
Где-то там, впереди, люди возводили плотину. Вода прибывала, грозя затопить, смести все. Судьба плотины, города, всей области в руках шоферов: успеют или не успеют подать бетон…
Сенька считал машины и волновался, когда пролетавшие мимо самосвалы везли вместо бетона дрова, сено, опилки…
Сенька любил вечернюю дорогу.
В фиолетовых сумерках машины исчезали с проезжего полотна дороги. Над шоссе жили только огни. Они дробились, мигали, отскакивали в сторону и снова наступали. К ночи дорога становилась таинственной, дразнила, звала куда-то в неведомое.
Дорога была Сенькиной любовью, его тайной, его лучшим другом. Здесь он забывал даже о футбольных схватках, здесь отступали от Сеньки все большие и маленькие неприятности.
Обиженный, он уселся на обочине. Слева — старый, морщинистый дуб, справа и чуть позади — мачта высоковольтной передачи. Здесь был его лучший наблюдательный пункт — командная высота. Напротив дуба шоссе переламывалось и длинным покатым спуском уходило вниз, в город.
Сенька стал смотреть на дорогу, и все утренние огорчения тут же забылись.
Вот на самом гребне шоссе остановился тяжелый грузовик. Открылась дверка, на подножку вышел шофер. Высокий парень в выцветшей, заправленной в брюки гимнастерке оглянулся назад. Он ждал кого-то.
«Так. Ясно, кого он ждал». Около машины с писком затормозил голубой милицейский мотоцикл. Шофер сошел на теплый асфальт. Грузовик недовольно пофыркивал. Старшина-инспектор проворно соскочил с седла и, вежливо козырнув, что-то сказал водителю. Мотоцикл приглушенно стрекотал. Сенька не слышал слов, и ему казалось, что он смотрит немой фильм.
Милиционер резко взмахнул рукой и показал куда-то вдаль. Шофер отрицательно покачал головой и сделал несколько шагов по шоссе назад, в ту сторону, откуда он ехал. Инспектор, энергично жестикулируя, пошел рядом. Потом оба остановились. Старшина протянул руку.
«Так. Ясно. Требует права, — подумал Сенька. — Интересно, чем все кончится?»
Шофер снова отрицательно покачал головой и не полез в карман за документами. Он настойчиво куда-то тянул милиционера.
«Эх, зря спорит! — подумал Сенька. — Разве ж инспектору можно что-нибудь доказать?»
Шофер и старшина вступили, видимо, в основательную перепалку: оба размахивали руками, что-то выкрикивали, пригибались к самому асфальту (наверное, разглядывали тормозной след), отбегали к обочине…
Сенька был не только великим выдумщиком, но и самым любопытным человеком на земном шаре. Оставаться отдаленным свидетелем таких волнующих событий он не мог. Он поднялся со своего командного пункта, подтянул вечно сползавшие тренировочные брюки и вдруг почувствовал — именно почувствовал, а не увидел, — на шоссе что-то, случилось.
Грузовик больше не фыркал. Сенька повернул голову в сторону, машины и онемел: грузовика на прежнем месте не было. Большой, неуклюжий, он медленно катился под гору. А те двое на шоссе — водитель и инспектор, — ничего не замечая, продолжали спорить и размахивать руками.
Потом Сенька со всеми подробностями не раз рассказывал, и о чем он подумал в первый момент, и как решил, и что себе представил. Но все это было потом. А сейчас ноги сами вынесли его на шоссе. В голове отчаянно билась только одна мысль: «Не поставил на тормоз, на тормоз не поставил…»
Сенька вскочил на голубой мотоцикл, выжал сцепление, включил скорость, рванул на себя рукоятку газа и чуть не вылетел из седла. Мотоцикл взвыл, подпрыгнул и как безумный дернулся вперед. Сенька с трудом удержал машину в руках и почему-то со злорадством подумал: «И не подойду к твоему несчастному «ижику», целуйся с ним, — вот машина!» Слова были адресованы брату.
Сорвавшийся с места грузовик успел набрать скорость на спуске и, опасно вихляясь из стороны в сторону, летел вниз. Не закрытая шофером дверка хлопала на ходу, как гигантское ухо взбесившегося великана.
Сенька чуточку освоился с инспекторской машиной. Она была чертовски тяжелая, не по мальчишеским рукам. Сенька вспотел, у него пересохло во рту, но отступать было некуда, и он все увереннее прибавлял газ.
План у Сеньки возник неожиданно. Это был отчаянный план, но ничего другого он придумать не мог. «Подойду к машине вплотную, — решил Сенька, — перескочу на шоферскую подножку и остановлю грузовик». Жалко было бросать мотоцикл: разобьется, — но что делать…
По склону подымалась встречная машина. Сенька увидел ее издалека и понял: если он не успеет немедленно догнать грузовик, если он сейчас же не остановит его, — все! Несчастье, катастрофа, смерть обрушатся на дорогу.
Сенька подвел мотоцикл к самому борту грузовика, осторожно сравнял скорость. Дверка угрожающе моталась перед самым Сенькиным носом. Надо было очень точно ухватить момент, когда дверка пойдет вперед, осторожно прибавить скорость и прижать дверку защитным козырьком мотоцикла.
«Промахнусь — убьет», — подумал Сенька.И тут он снова уже совсем близко увидел встречную машину. Ничего не понимая, шофер высунулся из кабины и грозил ему кулаком. Дверка пошла вперед. Коротким рывком Сенька прибавил газ. Он почувствовал легкий толчок и краешком глаза увидел, как согнулся кронштейн мотоциклетного козырька.
«Если обломится, дверка сшибет башку…»
Он глянул вправо. Руль грузовика вздрагивал над самой головой. Вот она, черная большая баранка…
«Ну!» — приказал себе Сенька и почувствовал, как руки намертво вцепились в рога мотоцикла. Спина стала шершавой, как напильник, похолодела кожа. Он еще раз покосился на козырек — кронштейн прогнулся еще больше.
«Сейчас треснет…»
В этот момент он услышал пронзительный рев. Сенька не понял, что это сигналит шофер встречной машины. Но резкий, неприятный звук подстегнул его. Сенька прицелился и, отпустив теплый, влажный руль мотоцикла, рванулся всем телом вверх, к черной вздрагивающей баранке грузовика.
Ноги толкнулись обо что-то мягкое. Наверное, о седло мотоцикла. Сеньку больно ударило по плечу: дверка все-таки догнала его. Но теперь он уже ничего не боялся. Туловищем успел коснуться шоферского сиденья. Сенька потихонечку, осторожно втягивался в пустую кабину.
Мокрый, задыхающийся, сел он за руль и что было силы нажал на тормозную педаль. Сенька не рассчитал: тормознул слишком резко — его швырнуло вперед, крепко ударило грудью о баранку. Но грузовик сразу же потерял скорость.
Сенька слегка вывернул тяжелый руль вправо, вывел грузовик на обочину, еще тормознул, на этот раз осторожней, и, поняв, что все удалось, машина остановлена, боком повалился на сиденье.
Он пришел в себя, отдышался и осторожно сполз на дорогу. Асфальт был мягкий, он почувствовал его ласковое тепло сквозь тонкие подошвы резиновых тапочек. Дорога почему-то немножко покачивалась. Болела грудь. Сенька присел на обочину, его начало рвать.
Сбежались какие-то незнакомые люди, окружили. Кругом говорили, шумели. Но Сенька не понимал слов. Ему было стыдно: рвота долго не прекращалась. Какой-то седой майор обнял Сеньку за плечи и сказал в самое ухо:
— Спокойно, герой! Держись.
Это были первые слова, которые дошли до его сознания. Но Сенька почему-то не обрадовался, а постыдно заревел. Спасибо майору, он прикрыл его своими широкими плечами и громко — крикнул собравшимся:
— Ну, чего уставились? Дайте человеку прийти в себя!
Понемногу Сенька успокоился.
И тогда все стали жать ему руки. А шофер спасенного грузовика целовал его, как маленького. Инспектор улыбался, он оказался совсем не плохим человеком и обещал представить Сеньку к награде.
— Герой, ну, герой!.. — повторял седой майор и тоже не отходил от Сеньки.
Сенька долго жал всем руки и говорил какие-то слова благодарности, а в голове у него все прыгала и прыгала такая неожиданная и такая странная мысль: «Герой! Оказывается, это очень страшно — быть героем».
