Психология | Psychology

Такой прием используется, чтобы дискредитировать аргументацию, указывая на черты личности самого человека, а не на логическую несостоятельность его позиции.

- СССР не был демократическим государством вопреки официальной риторике.
- Что о Советском Союзе может знать школьник? Или уроки учи лучше!

- Бродячих собак не нужно подкармливать и защищать, от этого проблема только усугубляется.
- С таким лицом как у тебя, можно собак не бояться - побрезгуют.

Довольно популярный прием, так что не забудьте родится красивым и богатым чтобы хоть немного снизить шансы противника.

Существует два варианта использования данного приёма:

Прямое навешивание ярлыков на сторонников того или иного взгляда.

- Только насквозь промытые американской пропагандой могут думать, что высадка на Луну реально происходила!

Антисоветчик - всегда русофоб

Навешивание ярлыка на сам взгляд с неявным его переносом на личности сторонников.

- Вера в Летающего Макаронного Монстра глупа и наивна, просто детский сад какой-то!

- Эта теорема понятна даже идиоту, надеюсь в нашем классе нет таких?

Таким образом, если вы сторонник тех или иных осуждаемых взглядов, вам дополнительно придется доказывать, что вы нитакуся.

Тоже самое что и обесценивание. Не редкость в разнообразных абьюзивных отношениях разной степени родства.

- Я устал по лестнице подниматься, когда уже лифт починят?
- Ой, беднушка, два шага он ступить может. Заодно жиры растрясешь, не переломишься.

Часто такой прием применяется, когда речь заходит о чем то недоступном, запрещенном или просто непонятном.

- Чтобы съездить за границу раньше нужно было миллион справок собрать и то не всех выпускали.
- Ну и нечего там делать, на Байкал ехал бы, ничем не хуже этой твоей Ниццы.

Тян не нужны

Басни типа «Лиса и виноград», и «Петух и жемчужное зерно» как раз хорошо иллюстрируют этот прием. Все что было или есть недоступным объявляется "вредным и тлетворным", а то что непонятно - "ненужным и глупым". Именно с помощью обесценивания родители могут пытаться убедить вас, что "подарить этих твоих роботов-скелетов из Вахамера" пятилетнему Ванечке было хорошей идеей, ибо "нечего тебе лбу здоровому в куклы играть".

- Вы так и не представили нам доказательства эволюции!
- Вот же куча ископаемых останков!
- Нет, покажите как у карася рождается белка!

- В Советском Союзе остро стояла проблема дефицита, многие товары было сложно достать.
- Вранье, вы просто наслушались перестроечных баек!
- Вот монолог Райкина, вот письма, вот карикатуры из Крокодила…
- Нет, мне нужны официальные документы, а не эта макулатура. И в оригинале!

Нужно помнить, что далеко не всегда есть какое-то волшебное абсолютное доказательство, ведь даже уголовные дела часто опираются на косвенные улики. Да что там уголовные дела - обнаружив пустую банку из под сметаны и довольного толстого кота рядом вы и так сложите два и два без непосредственного наблюдения - любому ясно что прилетали инопланетяне, и все съели.

- Если тебе не нравится внутренняя политика России, то собирай манатки и вали на Украину, там как раз таких любят!

- Я не хочу ждать бесплатной квартиры от государства, которая может еще будет у черта на рогах где-нибудь.
- Платить ипотеку триста лет тебе больше нравится?

В аргументе могут звучать слова «или-или», «третьего не дано», «выбор очевиден».

- Или мы строим православные церкви или мы строим мечети! Выбирайте!

Таким образом, если вы вдруг против бродячих собаченек, кушающих детей, то вас запишут в догхантеры и садисты, а если вам не нравится миграция, то в фашисты и ксенофобы. В реальности же, в большинстве случаев, существуют множество промежуточных или альтернативных вариантов, а не только два взаимоисключающих.

Отсутствие доказательств за или против выдают за само доказательство.

- Инопланетяне посещали землю в древние времена!
- Нет, это вряд ли. Никаких свидетельств этому нет.
- Они хорошо замели следы!

Негативное доказательство распространено среди верующих, пытающихся доказать существование Бога, и в различной псевдонауке и астральном магуйстве. Часто используется совместно с «перекладыванием бремени доказательства».

Обычно предполагается, что любая новая точка зрения будет сопровождаться некими свидетельствами в ее поддержку, предоставляемыми тем человеком, который ее выдвигает.

- Вот документ, который подтверждает мои слова!
- Откуда взят этот скриншот?
- Тебе надо, ты и ищи, гугл в помощь!

- Этот депутат вор и демагог, они там все такие!
- Огульное обвинение, оно чем-то подкреплено?
- Думаешь, я вру? Ну удачи доказать, что он честный.

 Это попытка изменить правила спора в свою пользу, смещая ответственность за обоснование позиции на другого участника. Таким способом демагог может вбрасывать любой голословный бред совершенно не переживая о доказательствах.

Неуверенность взрослого человека никогда не возникает на пустом месте. Она редко связана только с обстоятельствами здесь и сейчас. Чаще её корни уходят в самые ранние годы жизни, когда ребёнок ещё не умел объяснять словами то, что с ним происходит, но очень чутко воспринимал настроение и реакции взрослых. Именно тогда формируются первые представления о себе, о том, чего можно хотеть, чего «достоин» и как мир реагирует на наши потребности.

Для маленького ребёнка родители – это безусловные авторитеты. Словно боги, которые знают всё и определяют законы жизни. Если мама говорит «мало ли чего ты хочешь» или бабушка повторяет «хочется – перехочется», ребёнок воспринимает это буквально. Внутри закрепляется установка: мои желания не важны, на них не стоит обращать внимание. Во взрослом возрасте человек может прекрасно понимать, чего он хочет, но тут же обесценивать это желание, ощущая его несерьёзным или недостойным. Внутренний голос родителя звучит уже как собственный критик, разрушая уверенность.

Неуверенность формируется не только из-за слов, но и из-за того, как ребёнок интерпретирует события. Психика в детстве особенно уязвима к недосказанности. Например, девочка попадает в больницу. Сам факт разлуки с мамой ещё не травмирует её. Но момент, когда мама приходит, передаёт игрушку и уходит, становится шоком. Ребёнок ждал, что мама останется или заберёт её, а вместо этого получил ощущение брошенности. Для взрослого этот эпизод мог быть «мелочью», или вынужденной мерой, но для ребёнка он превращается в символ: «меня оставляют», «я не настолько важна, чтобы быть рядом». Такие впечатления закрепляются глубоко, и позже человек может чувствовать тревогу или неуверенность, даже не осознавая, откуда они берутся.

Психика устроена так, что незавершенные и болезненные ситуации продолжают в ней жить, постоянно притягивая наше внимание. Это заставляет человека снова и снова мысленно возвращаться к неудачному опыту, бессознательно пытаясь его «доиграть».

Оказавшись в схожей ситуации, взрослый человек перестает выбирать реакцию и действует автоматически – точно так же, как когда-то в детстве, будучи не в силах повлиять на обстоятельства. Он снова попадает в ту же психологическую ловушку.

Таким образом, пока боль не прожита, а внутренний «гештальт» не закрыт, выбора по-настоящему нет. Но стоит переработать травму – и появляется свобода действовать иначе, пробовать новые стратегии, а вместе с ними приходит и уверенность.

Особое место занимает тема правды и иллюзий. Если от ребёнка скрывают важные факты о его жизни, это всегда риск для его будущего чувства собственного достоинства. Узнать в 18 лет, что ты приёмный – значит пережить предательство, а значит, усомниться в искренности всех предыдущих отношений с родителями. Но если с детства ребёнку объясняли его историю, он растёт с опорой: «меня любили и выбрали», и никакие дразнилки или чужие слова не поколеблют его уверенность.

Не менее важен и опыт любви. Некоторые дети усваивают, что внимание и забота взрослых проявляются только в моменты болезни или беды. Тогда формируется скрытое убеждение: чтобы меня любили, нужен кризис. Во взрослом возрасте такие люди часто бессознательно ищут трагедии или создают драматические ситуации, потому что именно через них они привыкли получать тепло. Это становится источником внутренней неуверенности: «просто так, за то, что я есть, меня не будут ценить».

Всё это говорит о том, что детский опыт – это не только набор воспоминаний, но и сложная система установок, которые определяют поведение, самооценку и выборы во взрослой жизни. Хорошая новость заключается в том, что даже болезненные впечатления могут стать ресурсом. В психотравме всегда скрыта сила. Осознавая и перерабатывая детские ситуации, человек может перестать жить в иллюзиях и чужих ожиданиях, научиться слышать себя и свои потребности. Тогда прошлое перестаёт быть якорем и превращается в фундамент для уверенности.

С темой неблагополучного детства мы работаем в еженедельной онлайн-группе. Чтобы убрать саму потребность в неуверенности, жизненных кризисах и самокритике – важно найти те болезненные точки в прошлом, научиться говорить о своей боли, а не замалчивать, признать что мы бессильны изменить прошлое. И тогда открывается сила выбирать своё настоящее.

— Ну нет, — сказал он себе. — Если я даже это не могу, то куда я качусь?

На следующее утро проснулся. С трудом, но без паники. Решение созрело. В голове не щёлкнуло — просто сошлись швы. Как будто мысль прижилась и проросла. Он достал новенькие шорты, которые купил два месяца назад и ни разу не надел. Нашёл такие же кроссовки, стоявшие в коробке возле двери. Вышел на улицу.

Воздух был влажным, весенним, плотным и прохладным. Он зашагал. Потом перешёл на лёгкий бег. Мышцы хрипели, как старый дизель — недовольные, но ещё на ходу. Он знал, что сразу нельзя. Двадцать минут — и домой. Он знал про силу маленьких шагов, читал одного автора. Не геройствовать. Просто ввести тело обратно в режим.

Он выбрал график: три тренировки в неделю. Мало — зато не надоедает. Мозг успевает принять это не как подвиг, а как норму. Это сработало. Через две недели он уже ждал утра. Будильник стал не пыткой, а приглашением. Кофе после пробежки — подарком. Круассан — без угрызений. "Курасан с малиной" - так он любил называть свой любезный сердцу десерт.

Прошло два месяца. Пробежки стали длиннее. Темп — бодрее. Он даже начал вспоминать технику из школьной секции. Тело перестало сопротивляться. Утро — больше не враг. Удовольствие — ощутимое.

Потом была командировка. Неделя. Он взял кроссовки с собой, не как талисман. Но совещания, поздние ужины, смена ритма — всё сбилось. После возвращения поставил будильник. Прозвенел. Он открыл глаза. Чувствовал себя ватным. Перелёт? Джетлаг? Всё сразу.

— Сегодня пропущу. Я же не робот. Завтра — наверстаю, — подумал он.

На следующее утро проснулся уже в лучшем состоянии, но не пошёл. Потом появилось срочное дело. Ещё одно. Что-то сломалось в бойлере. Сын не мог найти свой планшет. Работа. Поздно лёг. Переел. Погода. Всё подходило.

Он не капризничал. Просто каждый раз причина казалась разумной. Один день. Потом ещё. Потом неделя. Через две он почти не вспоминал, что бегал. А если и вспоминал — с легким недоумением. Как будто это делал кто-то другой.

Иногда всё сходит на нет не потому, что сложно, а потому что мы слишком убедительны в разговоре сами с собой. Уговаривать — вообще несложно. Особенно, когда и слушаешь, и говоришь ты, - один и тот же человек.

Кроссовки по-прежнему стояли у двери. Он их не прятал. Просто не надевал.

Все, что я описал выше, это не психотерапия. Это база. Как таблица умножения перед решением сложных уравнений.
Скучно? Возможно.
Необходимо? Абсолютно.
Без этого — никакой магии дальше не будет. Только саморазрушительные паттерны и жалобы на «почему мне не помогает».

А вот те самые 20% — это когда начинается настоящая работа.
Когда пациент:
— Перестаёт врать себе (и мне);
— Перестаёт искать «виноватых» (рептиллоидов, байдена, родителей, босса, бывшую, кота);
— Готов смотреть в лицо убеждениям, которые держат его в болоте. А самое главное, заменять их на что-то менее самоубийственное.
Сегодня был такой день.
2 часа поиска внутриличностных конфликтов с опорой на био-психо-социо-духовную структуру личности.

2 часа. Ни одной заготовки. Ни одной банальности. И это сложно и для моего мозга и мозга пациента. Я высказываю гипотезу и пациент ее либо принимает, либо опровергает.

Результатом является момент, когда человек перестаёт быть заложником своих мыслей — и начинает ими управлять, как взрослый, ответственный, адекватный.

Это и есть КПТ. Не болтовня. Не утешалки.
Это структурированная, жесткая, иногда неудобная работа — с мозгом, с убеждениями, с поведением.

Этим постом хочу сказать пациенту спасибо, за то, что работа остается интересной)