CreepyStory

Виктору с самого детства снилось, как он бродит по бесконечным несуществующим коридорам. Такие сны никогда не сопровождались тревогой или ужасом. Они были скорее похожи на тихую мистическую прогулку, полную приключений и загадок. Больше всего захватывали прогулки по подземельям в родительском сельском доме, вход в которые находился в подполе, где хранились соленья и запасы картошки. В реальности, разумеется, никаких входов там не было — Витя проверял ещё в детстве, из любопытства. Раньше он находил в этих нескончаемых подземельях свои утерянные игрушки. Теперь же, когда он вырос, то частенько находил на закоулках то свою старую первую плейстешн, то старый компьютер, что уже давно канули в лету.

В этих подземельях были и неприятные места, где приходилось пролезать по узким проходам, страдая от приступов клаустрофобии. А на глубинных уровнях бесконечных коридоров обитали чудовища. Но к походам в эти глубинные области Витя относился скорее как к охоте на диких зверушек. Куда страшнее были всё же узкие лазы и глухие места, куда можно было проплыть только под водой. Но ведь в глубинах были спрятаны какие-то вещи! Давно утерянные, хорошие, приятные. Их нужно было достать… Интересно, что бы по этому поводу сказали матёрые психоаналитики?...

Эти коридоры иногда пересекались с людными коридорами школы или университета, так же не существующими в реальности. Бесконечные лестницы, поломанные скользкие марши, с которых можно легко слететь в пропасть. И коридоры, коридоры, коридоры... Бесконечные лабиринты.

Иногда из них можно было выбраться на поверхность, в родную деревню, где Витя провёл своё детство, или в городе, где он сейчас работал.

На несуществующие улицы и кварталы.

Эти места уже отличались стабильностью — в отличие от коридоров, они во всех снах они были одними и теми же.

Все воспоминания о том, что он здесь бывает почти каждую ночь к нему приходили только внутри сна. И лишь после многих ночей удавалось вынести это знание в реальный мир. Тогда Виктор задумывался, что где-то там находится целая параллельная реальность. Например, оранжевый трубопровод на болотах за деревней — его начали строить внутри сна несколько лет назад. А недавно достроили, и теперь эта область стабильно появлялась во снах. Будто это и не сновидения вовсе, а отдельная жизнь, настоящая.

Только по ту сторону.

Витя находил объяснение в том, что в восьмилетнем возрасте родители отправили его одного отдыхать в гигантский санаторий, с огромнейшим количеством таких коридоров, запутанной системой лестниц, переходов, секций и корпусов... Витя не раз сбивался с пути и в панике и ужасе блуждал по этим лабиринтам, пытаясь найти дорогу обратно к номеру. И не всегда можно было встретить взрослого, который бы показал обратный путь — бывало и так, что плутать приходилось в темноте, вечером после ужина. Ребёнком он был молчаливым и необщительным, поэтому редко удавалось прибиться к группе ровесников. Подобные путешествия однозначно отразились на психике, вот теперь сознание и выдавало такие сны…

Одним из зимних вечеров после работы Виктор напоролся в интернете на видео по осознанным сновидениям. Он слышал краем уха о таком и раньше, но как-то не задумывался о том, чтобы попасть в такой сон самому. Видео очень заинтриговало. Ведущий обещал, что попав в такие состояния можно творить всё, что только душе угодно: летать, общаться с людьми, путешествовать, спасать мир или же наоборот его уничтожать, сделавшись владыкой тьмы. Всё это заинтересовало Витю, и он тем же вечером с головой нырнул в изучение литературы по техникам управления осознанными сновидениями.

Тематика очень сильно отдавала эзотерическим душком, что не могло поначалу не смутить Витю, привыкшего мыслить рационально, в рамках научных терминов. Всюду рассказывалось о неких астральных сущностях, обитающих по ту сторону. Говорилось об их опасности, якобы сущности могли и присосаться к человеку, питаясь его жизненной энергией; свести с ума кошмарами. Или заманить практикующего в глубокую кому. Но подобные строки Витя обходил стороной, они не стоили никакого внимания. Он читал, пытаясь вычленять только суть методик и считал, что подобные домыслы — лишь рекламный ход и попытка нагнать побольше мистики и серьёзности для подпитки чувства собственной важности у необразованных читателей и последующего за этим увеличения продаж.

Люди ищут сказки там, где происходят необъяснимые вещи. А современная наука пока ещё не продвинулась в изучении сознания достаточно далеко — само существование осознанных сновидений доказали сравнительно недавно. Чего уж тут говорить о серьёзном продвижении науки в этой области... Однако были и книги, где к подобным снам относились с минимумом эзотерики — например у Стивена Лабержа. Его Витя читал с удовольствием и без отвращения.

Начал он с практики "проверки реальности". Идея заключалась в том, чтобы в течение дня как можно больше раз задаться вопросом "а не сплю ли я? ". Чтобы сформировать привычку и однажды задать такой вопрос уже внутри сна и тем самым осознаться. Чтобы проверить реальность — требовалось прочитать первый попавшийся на глаза текст дважды, вдуматься, несёт ли он смысл; глянуть на ладони — есть ли искажения форм? Что происходит вокруг? Какая-то несуразица или же с реальностью всё в порядке?

Оказалось, что не так-то уж и просто вспомнить сделать проверку на реальность посреди дня, когда ты увлечён повседневной суетой. В первый день Витя смог сделать это только утром, пока ехал в автобусе, и на обеденном перерыве, когда курил около прорабской. А пока же он бегал по стройке, как ужаленный в задницу — проверки на реальность в голову приходили в самую последнюю очередь. Армирование нужно проверять, а не реальность! Только на следующий день, когда узбеки выложили шлакоблоком всего один балкон за девять рабочих часов — он задумался, не спит ли? Нет, не спит. Это просто бригадир заболел и потому работяги весь день грелись у костра в ведре и насвай сосали...

Метод показался Вите сложным и малоэффективным, хоть и предельно логичным. Требовалось много практики, много времени, пока привычка сформируется. А в осознанный сон попасть хотелось прямо сейчас...

Параллельно Виктор начал вести "дневник снов". Каждую ночь через четыре часа после засыпания срабатывал будильник, Витя брал ручку, тетрадь и пытался вспомнить, что же ему только что приснилось. Чем больше он думал, тем больше вспоминал. Снился полный бред и Витя удивлялся, как же он ТАМ не понял, что это сон? Ведь это так очевидно... Жена материлась, а он записывал нарочито плохим почерком, чтобы никто не узнал, какая же шизофрения происходит в его снах. Но после недели ведения дневника и перепалок с женой Витя решил завязать с будильником. Осознанных снов дневник не принёс, зато выработался навык помнить, что же ему приснилось. Это, в теории, поможет ему вспомнить факт осознанного сновидения, ведь можно осознаться, управлять сном, а потом просто забыть об этом... А вместо будильника Витя перед отбоем выпивал большой стакан воды. К трём ночи всяко захочется сходить в туалет, а там можно и дневник заполнить.

Следующей по списку была техника "фантомных выкатываний". Все люди за ночь просыпаются очень много раз, переворачиваются на бочок поудобней и снова засыпают. Во время пробуждения человек находится как бы на границе сна и бодрствования. Поэтому в момент такого пробуждения нужно было закрыть глаза и представить, как ты раскручиваешься, будто юла, или как «выкатываешься из своего тела». Звучало эзотерически и некрасиво, однако смысл имелся — забить свой мозг сигналами о передвижении в тот самый момент, когда он засыпает. Получится, что тело уснёт, но сам ты будешь всё осознавать — и попадёшь в осознанное сновидение!

В первую же ночь Витя, едва проснувшись, закрыл глаза и включил воображение. Он представлял, как его кружит, как он падает вниз. «Выйти из тела» не получилось. Однако в ушах неожиданно заревели реактивные турбины, загудел грохот тысяч моторов, постепенно переходящий в чей-то безумный леденящий душу визг. Пахло больницей. Перед глазами быстро мелькали картинки, сотни изображений, отрывков, в своей кульминации остановившихся на чьём-то безглазом лице с широко раскрытым чёрным ртом. Это ужасное лицо и издавало сумасшедший крик. Стало не по себе, захотелось убраться, Витя понимал, что нужно приложить ещё немного усилий и он попадёт в сон! Но не хватило концентрации внимания и Витя провалился в зацикленные сны, в которых он много раз просыпался, ехал на работу, потом снова просыпался... Моментами он понимал, что находится во сне, но ничего поделать с этим не мог. Сквозь тяжёлую дрёму он пытался дотянуться до телефона, чтобы посмотреть на время. Иногда даже смотрел. Но каждый раз оказывалось, что это было лишь сном. Когда он просыпался по-настоящему, то тело не шевелилось, не поддавалось, одурманенное сонливостью. А ужасное безглазое лицо преследовало его всюду. Оно визжало, кричало, будто прямо в ухо. Временами что-то нашёптывало на неизвестном наречии, как бы вывернутым наизнанку русским языком…

Витя проснулся в поту и сразу же пошёл на балкон покурить. Очень необычные и страшные глюки! Он сделал несколько проверок на реальность. Кажется, он теперь не во сне и, наконец, проснулся. И даже не проспал работу! Было удивительно, какими глубинами обладает сознание, насколько оно хитро и коварно.

— Теперь понятно, почему эти хакеры сновидений влетают в «чародейство и волшебство», — затягивался Витя и нервно посмеивался. — И это я ещё не осознался! Тут любой с катушек слетит!

Потом Витя на форумах выяснил, что испытал состояния, называющиеся сонным параличом. И хоть ночь вышла неудачной — Витя всё же впервые осознался. Не полностью, но всё же! Сном управлять оказалось не так-то и просто! Чего-то не хватало. И Витя стал искать дополнительную информацию.

Методов управления снами было бесчисленное множество. Вся их суть сводилась к одному — убедить или обмануть свой мозг, его ожидания. Чтобы оказаться в другом месте — нужно войти в любую дверь и вообразить, что перенесешься, куда надо. Чтобы летать — нужно сначала распрыгаться или вообразить, что войдешь в дверь, за которой ты найдешь летательный аппарат, или выпрыгнуть в окно…. Просто так по щелчку пальцев изменять сонную реальность могли только опытные занырщики, а Витя осознался только один раз за всю жизнь. Его мозг не поверит, что можно «просто взять и полететь»…

Повторно попасть в сон через метод выхода из тела больше не получалось. После пробуждения вспомнить, что тебе нужно "выкатиться" — тоже задача непростая. В первую ночь ему повезло — он был сильно замотивирован. Теперь же чего-то не вязалось...

Зато получилось вспомнить сделать проверку на реальность внутри сна. Витя никогда не умел хорошо подтягиваться и сильно по этому поводу комплексовал. А когда он вдруг сделал тридцать подтягиваний, то заподозрил подвох и... Слишком рано обрадовался. Из чуткого сна выкинуло — он почувствовал своё тело, как он лежит в кровати. И на радостях не сразу вспомнил "раскачать ощущения" внутри сна: всматриваться в каждую деталь, чувствовать дуновения ветра, прикасаться ко всему вокруг. Поэтому он проснулся. И со злобы стукнул по стене кулаком.

Сложно!

Очень сложно!

Столько стараний! И ведь получается попасть в осознанный сон! Только это ещё полдела… А как же летать? Как же сражаться с драконами? Помимо техник вхождения нужно практиковаться в техниках удержания... А где же тогда будет наслаждение приключениями? Если ты во сне то и дело будешь лапать всё подряд, кружиться вокруг своей оси, чтобы загрузить вестибулярный аппарат и потоком ощущений перебить чувства от реального тела, лежащего в кровати? Какой-то бред. Невозможно!

На некоторое время Витя забросил все попытки, лишь иногда спрашивая себя «не сон ли это». Но вскоре по случайности наткнулся в интернете на новую методику, с любопытным «научным» названием, которое сразу же цепляло глаз – SSILD. Витя рассудил, что плохую технику так не обзовут, да и гайд оказался несложным. Чтобы «выкатиться» -- нужно ещё вспомнить об этом. А в момент пробуждения человек вообще мало чего может вспомнить. Чтобы сделать «проверку на реальность» -- тоже нужна память и привычка. Эти методы как бы не зависели от практикующего. А вот SSILD – это совершенно другое дело… Тут всё зависит исключительно от того, как ты будешь стараться в моменте, а такой расклад Вите понравился сразу.

Однако приступал он к технике без всякой особой надежды. Выпил стакан воды вечером. Посреди ночи проснулся, сходил в туалет. Потом вышел на балкон, покурил, полистал новостную ленту, перечитал гайд, чтобы освежить технику в памяти. Вроде взбодрился. Но и одновременно чувствовал, что если ляжет спать, то уснёт. Витя вернулся в кровать, принял положение, нетипичное для своего обычного засыпания – на спине.

И начал делать «циклы».

Сначала он слушал ощущения в своём теле. Тепло от одеяла, чувство приятной нежности накатывающих волн грядущего сна… Потом Витя перевёл внимание на глаза. На то, что он видел за закрытыми веками. Темнота. Ещё через десять секунд Витя прислушался. Как гудит холодильник на кухне. Как сопит жена. Как за окном проезжают автомобили. Как в ушах звенит тишина… И снова вернулся к ощущениям в теле. Затем к глазам. К слуху… Витя повторял циклы по кругу. Время от времени забывался. Уносился мыслью куда-то в сторону. Потом снова вспоминал о своём намерении попасть в осознанный сон и, без всякого раздражения, мягко, но уверенно возвращал своё внимание к циклам. Отвлечение за отвлечением… Мысли, мысли. Как же их много в голове!… И никогда они не замолкают... Однако скоро мысли сменились смутными зрительными образами, расплывающимися по темноте геометрическими формами. Мысли будто обрели визуальность и теперь проскакивали в виде картинок из вчерашнего дня. Внутренний голос тоже изменился и проявлялся в виде разговоров других людей, в виде голосов. Нарастал уже знакомый «визг». Витя старался не радоваться и одновременно не забываться. А так же старался «не стараться», потому что чувствовал, что избыточное намерение явно мешало нарастанию ощущений…

И всё-таки через некоторое время он забылся. Растворился в потоке засыпающего сознания. Проскочивший образ отвлёк внимание на себя. А из него вырос второй образ, третий… сознание словно хитрый заяц, запутывающий охотника, уводило забывшегося Витю в царство снов.

Витя ехал на велосипедах с незнакомцами по краю своей деревни, когда вдруг решил по инерции циклов «приглядеться» к тому, что видит. В этот момент он и осознался, продолжая катить по дороге. Он чувствовал с потрясающей реалистичностью, как утренний ветерок холодит кожу, как вздрагивает на кочках велосипед, как слепит глаза яркое солнце. Он видел, как в поле колышется пшеница и мог даже издалека во всех подробностях разглядеть каждый колосочек, каждое зёрнышко. Он видел каждую трещинку на асфальте, каждый камешек. Удивление настолько захватило Витю, что он позабыл о своих намерениях летать по воздуху или сражаться с чудовищами. Ему хватало просто ехать по дороге вперёд и наблюдать, как сменяются неземной красоты ландшафты, будто сошедшие с картин Ван Гога. Всё вокруг было наполнено куда большей жизнью, чем в реальности. Леса и поля дышали. Жили. И настоящие леса и поля казались на их фоне фальшивками, поделками неумелого дилетанта. Витя не верил в то, что ему довелось увидеть. Он захлёбывался от восторга…

-- Всё в порядке? – спросила черноволосая незнакомка, которая ехала рядом.

-- Всё в полнейшем порядке! – ответил Витя.

-- Ну и хорошо, -- буркнул рыжеволосый незнакомец.

Троица свернула с дороги и скоро оказалась около небольшого озера. Витя вдруг очутился на ногах, он шагал к берегу, незнакомка вдруг сделалась шатенкой, а незнакомца и след простыл…

Витя на все эти изменения внимания никакого не обратил. Он восхищался ярко-зелёными зарослями рогозы, цвет которых был насыщен настолько, что не получалось подобрать никакой аналогии из реальности. И каждую волну от ветра на водной глади он видел, будто бы разом воспринимая всю поверхность озера.

-- Выбирай, -- сказала незнакомка. Витя обернулся. На ладонях у неё лежали две капсулы.

-- И ведь действительно – Матрица! – усмехнулся Витя в ответ и вместо таблеток решил потрогать девушку. Было интересно, какая же она на ощупь… Но незнакомка вдруг с визгами бросилась бежать.

-- Он освободился! Освободился!!

Рыжеволосый же стоял неподалёку и пел, что-то народное, с горловым пением. Мелодия показалась Вите любопытной и необычной – он такой ни разу не слышал. Но тогда как мозг мог её создать? А что, если запомнить мелодию и написать песню? Витя прислушался и попытался запомнить мотив, а потом надумал проснуться, чтобы тут же напеть на диктофон. Давно не писал музыку! Со студенческих годов! А теперь вот она – муза! Вернулась сама собой через сновидения!

Витя вскочил с кровати и первым делом начал перед всеми хвастаться, как осознался во сне, рассказывать, насколько его впечатлила гиперреалистичность, а ещё принялся всем рекомендовать безотказную технику SSILD…

Позже оказалось, что это он проснулся не по-настоящему. И мелодию к тому времени позабыл… Но положительные эмоции от необычного путешествия в страну сновидений остались и весь день Витя был заряжен, энергичен и полон сил. Он был очень рад, что наконец-то нашёл работающий метод проникновения в осознанный сон и уже предвкушал путешествия по красочным мирам, созданным его же собственным сознанием.

С того момента он стал попадать в такие сны регулярно, по нескольку раз за неделю. Дополнительно он даже занялся медитациями, для тренировки концентрации внимания во время «циклов», ибо очень уж часто волны образов-ассоциаций уносили в царство снов безо всякой памяти…

Витя научился летать и телепортироваться через воображаемую дверь. Но это всё не вызывало такого же интереса, как обычные прогулки по горам и лесам. Полёты были интересны только поначалу, кроме того, спокойно летать мешали вездесущие провода, появлявшиеся везде, как бы высоко Витя не поднимался в воздух.

Обитатели снов сторонились Витю и были брёвнами, которые редко говорили что-то вразумительное. Их шёпот либо становился неразборчивой мешаниной из слогов, либо же слова и фразы вовсе не несли никакого общего смысла, будто поток мыслей у больного шизофренией.

Лишь однажды Витя столкнулся во сне с человеком, показавшимся ему знакомым и поразившим осмысленностью своей речи. Кажется, это был тот незнакомец, который исполнял песнь у озера, у него были рыжие волосы…

-- Не заигрывайся особо, -- предупредил он.

-- Это как ещё? – ухмыльнулся Витя. Ему не составило бы труда разорвать наглеца на две половинки одной силой мысли. Удерживало его от этого только любопытство.

– Не забредай слишком далеко. Мы за тобой присматриваем, но делать это постоянно не можем физически.

-- Кто это «вы»? – усмехался Витя.

-- Мы тут изучаем всё. И охраняем. Не помнишь что ли?

-- А что я должен помнить?

-- Помни, местные уже знают, что ты теперь другой. И остерегайся. Они такого не любят. Поэтому могут выкидывать подлости.

На этом моменте Виктор уже махнул рукой. Ответил невпопад. Значит, пошли ассоциации. Тут уже главное было не увлекаться, иначе был риск уснуть без памяти. Витя вгляделся в стену дома, провёл ладонью по забору, ощущая отшелушившуюся краску, почувствовал дуновения ветерка, запах сирени из сада. Углубил сон. Но после этого человек пропал и больше они с ним не виделись. Откуда-то появилась мысль, что эти люди – учёные, изучавшие пространства, но Витя тогда списал её на собственную притуплённость и недостаток концентрации. Оснований ведь так думать не было, значит пошли ассоциации…

Обычные прогулки по снам оказались даже лучше всяких остальных занятий, о которых Витя думал раньше. Особенно чёткие сны получались после того, как он обострял свои ощущения при помощи усиления внимания к деталям. Витя управлял сновидениями гораздо уверенней, его реже выбрасывало, а порой сон шёл сам собой, без применения техник удержания. Теперь нужно было придумывать себе приключения. И тогда в голову пришла идея для любопытного эксперимента.

Найти те самые бесконечные коридоры, подвалы и подземелья.

Что будет, если зайти в эти «стабильные» места в состоянии осознанности? Изменятся ли они как-то? Произойдёт ли что-то?

Витя попытался попасть в те области. Он помнил «входы» в коридоры, однако когда он приходил на место, то ландшафт дестабилизировался, подменялся на нечто другое. Вместо узких проулков Витя встречал тупики. Или вдруг попадал на не существующие ранее улицы. Он пытался подключать силу воображения. Но сон не поддавался, не пропускал его в эти мистические области. Ни через двери, ни по памяти. Проникнуть в коридоры не получалось, будто сознание нарочно блокировало какие-то свои глубинные участки. Витя чувствовал, что бродит где-то рядом. Ещё совсем чуть-чуть и он попадёт в те самые пространства… Это и было интересней всего. Кроилась в этом некая загадка.

Витя искал в сети информацию и оказалось, что в подобные коридоры попадают многие люди. И даже термин у этих коридоров имелся особый – лиминальные пространства. Пространства, на которые не обращаешь внимания, когда передвигаешься по ним… Лестничные площадки, коридоры от аудитории к аудитории, от кабинета к кабинету. Всё это находит отпечаток в сознании, ведь все мы большую часть времени куда-то движемся, стремимся, держим путь. Вот и во снах люди бродят по таким пространствам, только не помня куда и зачем.

А потом Виктор попал в эти коридоры совершенно непроизвольно. Ему снилось, как он вновь бродит по бесконечному родительскому дому. В этот момент он и осознал, что спит, потому что пробегающий мимо человек не постеснялся напомнить об этом. Человек показал в сторону люка в погребе и тут же сбежал. Витя обрадовался и откинул в сторону уже знакомый старый деревянный щит, за которым скрывались подземелья.

Что же он сейчас может там увидеть?

Витя спустился вниз по лестнице, одновременно углубляя сон, чтобы не вылететь в реальность; прислушивался к скрипу ступенек, ощущал прохладный воздух. Пахло, почему-то, больницей. Сильный и неприятный запах. Коридор уносился вдаль, освещаемый тусклыми и потрескивающими люминесцентными лампами. Со светом тут явно проблемки, подумал Витя и силой сознания попытался создать себе мощный фонарик. Но луч тускнел и терялся, казалось, будто сам воздух поглощал яркость.

-- Ничего, и так сойдёт, -- махнул рукой Витя и приготовился к необычному путешествию.

Он обернулся и увидел позади себя такой же коридор. Лестница исчезла, будто её никогда тут и не было, но Витя не придал этому никакого значения, списав на непостоянную природу сна.

Виктор брёл по тихим, странным и пустым коридорам. Поворачивал за углы, заходил в закрытые двери, поднимался по лестничным маршам.

Плутал по бесконечным лабиринтам собственного сознания.

Из любопытства поворачивал обратно, однако всё позади неизбежно изменялось до неузнаваемости уже после двух поворотов за угол. Обратной дороги не найти никак.

Уже через десять минут пребывания в этих местах Виктор мог сделать некоторые выводы. Во-первых, коридоры – это мешанина из тысяч элементов, которые когда-либо видели глаза. Все вещи, которые встречались по пути – существовали в привычной реальности. Вот только здесь, в пространствах, они образовывали несочетаемые и нелогичные комбинации, какие могут повстречаться только во снах. Лампы в полу, перила поперёк коридоров, бордюры перед дверьми, маленькие деревья… В одной из комнат он нашёл свою старую «плэйстейшн». Но запустить её всё равно было негде, да и незачем… Во-вторых – в коридорах оказалось довольно скучно. Запал, имевшийся поначалу от соприкосновения с дальними областями сновидений, сменился разочарованием. Ничего интересного здесь нет.

Виктор решил вернуться в обычный сон. Усилием воли не получилось, тогда он попытался сделать дверь и… Тогда ему показалось, что та дверь была создана напряжением его воображения, а не чем-то независимым и совершенно отдельным от его сознания. Он подумал, что всего-то свернул за угол и сон подчинился его воле. Виктор открыл дверь, намереваясь выйти на поверхность. Однако за дверью продолжался тот же самый коридор. Витя закрыл дверь. Зажмурился, снова представил, что сейчас откроет её и окажется на песчаном пляже, где-нибудь на солнечном Гоа… И снова открыл дверь. Вперёд уходил длинный прямой коридор. Но уже другой, со стенами из старой, грязной и побитой больничной плитки. А из-за мрачного закоулка выглядывал чей-то тёмный силуэт. В голове тут же раздался неразборчивый ломаный шёпот.

-- …Тебе не уйти…

Витя отшатнулся. Кошмар? Тогда надо бы его уничтожить. Придумать  ружьё, например… Вот только Витя почему-то не мог. Сон его не слушался. Тогда Витя попробовал проснуться.

В тот же момент волна гиперреалистичности придала коридорам чрезвычайно пугающий и отталкивающий вид. Вся их серость и уродливость многократно перемножились. Виктор в панике захлопнул дверь и раскрыл её снова, в надежде, что наваждение наконец сменится на песчаный пляж…

Тварь с ужасным безглазым лицом стояла в опасной близости, на расстоянии вытянутой руки. Оно тут же надорвало щёки, широко распахивая свой чёрный рот в сумасшедшем дурном визге.

С гиперреалистичностью пришло и приумножение страхов до уровня неконтролируемой панической атаки, ибо Виктор только спустя долгое время осознал, что несётся по бесконечным отвратительным коридорам, непостижимым образом исказившимся, пропитанным запахами больницы. И даже тогда он ещё не полностью понимал происходящее – его гнал безумный страх, лишающий способности мыслить. Страх, исходящий вовсе не от несущейся позади твари. А от бесчисленных старых стен, из самых глубоких лабиринтов сознания… Ужасное и безглазое лицо преследовало всюду. Оно визжало, кричало, нечеловеческим воплем, издавало скрипящие звуки. Оно хотело убивать.

Но оно было не самым страшным здесь. Витю гнали коридоры. Именно они сводили его с ума.

-- Проснись! Проснись! ПРОСНИСЬ!!! -- кричал Витя.

Но всё было тщетно. В какие же дебри своего сознания ему не посчастливилось забрести? Когда же всё это кончится? Это ведь кончится?! Это должно закончиться, ведь всё – заканчивается!

Как бы он не пытался – он не мог почувствовать своё тело в кровати. Реальность сновидения была в стократ сильнее и перебивала все ощущения. В таких случаях обычно говорили, что астральное тело ушло слишком далеко и ему сложно вернуться обратно…

Когда Витя отрывался, то ощущал, что нечто всё ещё бродило поблизости. Он мог наконец отдышаться – да, теперь ему нужно было дышать! Во сне! Но ненадолго. Оно знало, что Витя здесь. И что ему никуда отсюда не деться.

Оно лишь ненадолго скрывалось из вида. А потом возобновляло погоню. Оно отлично знало эти постоянно меняющиеся тоннели. А, быть может, оно и видело эти тоннели по-другому.

Казалось, по этим коридорам невозможно никуда сбежать. Из них не было выхода. Здесь были только он и это существо. Замурованные в бесконечных лабиринтах.

Невыносимый страх и ужас гнали вперёд и лишали способности трезво мыслить. Неразборчивый шёпот проникал в голову, путал мысли.

Виктор уже мало чего понимал. И неясно, сколько дней, недель, месяцев или даже лет он провёл в этих коридорах, прежде чем от его личности остался лишь вечно убегающий и трясущийся от ужаса зверёк…

***

Это перевод статьи анонимного автора "Killing all those bad guys", опубликованной на одном форуме в Даркнете. Не ссылаюсь на оригинал, т.к. этот форум посвящён изготовлению ядов и взрывчатых веществ, и за ссылки на него люди получали реальные сроки. (Сам я заглядывал на форум исключительно из писательского интереса, честное слово, товарищ майор!) Я сомневаюсь, что информация в статье достоверна, но на всякий случай удаляю все конкретные указания и описания. Эти цензурные изъятия помещены в квадратные скобки. Я мог ошибиться с переводом биологических терминов и буду благодарен знающим людям за поправки.

Р. И.

Лет в пять я мечтал о бомбе, которая убьёт всех плохих людей и оставит в живых хороших. Кажется, мне удалось создать нечто похожее.

Если вы читаете этот текст, это значит, что я мёртв или принудительно лишён интернета. Раз в сутки я пишу безобидный твит с определённым хэштегом. Мой твиттер читают около полусотни людей (не знаю, кто все эти люди) и один молчаливый бот, хостящийся на анонимно арендованном сервере. Если в течение суток твита не будет, бот запостит текст, который вы читаете, во много разных мест. Естественно, его отовсюду сразу удалят, но...

Лет в одиннадцать, когда меня начали травить в школе, я стал кое-что понимать в плохих людях.

Корнем зла была иерархия. (Да, в одиннадцать лет я уже знал такие слова как "иерархия". Это была одна из причин моей травли). Стремление подняться в иерархии, готовность втаптывать в грязь тех, кто ниже или вне - просто чтобы обозначить свой статус, или просто из удовольствия. Это и отличало плохих людей от хороших. Плохие играли в эти игры, хорошие - нет.

Годам к пятнадцати, после нескольких лет травли и сотен прочитанных книг, я твёрдо усвоил: главная причина того, что человеческое общество настолько дерьмово - это люди, стремящиеся к власти и статусу; люди, готовые на всё ради власти и статуса; или, вернее, сама воля к власти, заложенная в их психику. Я знал: именно из-за этого все революции, направленные на то, чтобы сделать общество чуть менее дерьмовым, кончались тем, что на верхушку по пирамиде трупов влезал какой-нибудь ублюдок вроде Наполеона или Сталина и делал всё только хуже. Я верил: всё дело не в социальных классах, не в экономике, не в культуре, а именно в этом. В биологически заложенном властолюбии, которое есть у немногих людей, которое заставляет их постоянно и намеренно отравлять жизнь всем остальным - и оно же помогает им подняться на вершину иерархии, откуда это делать проще всего.

Из-за этого убеждения я пошёл в биологи. Оно сделало меня тем, кто я есть, и привело туда, где я нахожусь. Благодаря ему вы читаете этот текст, и скоро увидите, если ещё не видите, остальные последствия.

В колледже я участвовал как лаборант в сравнительном генетическом исследовании шимпанзе и бонобо. Ну, вы знаете. Два очень близких вида понгид. Но шимпанзе - такие же иерархичные мрази как мы, со всеми этими альфами и омегами, интригами и травлями, тогда как у бонобо этого почти нет. Бонобо - спокойные ребята, улаживающие конфликты путём поглаживания, груминга и беспорядочного секса. Наша группа пыталась найти генетическую основу этих поведенческих различий. И да, мы кое-что нашли.

Первая аллель трёхаллельного снипа [***] в локусе [***] на хромосоме [***]. У человека этот снип тоже есть. Почитайте про него в СНПедии. Там несколько ссылок на статьи, где связывают его экспрессию с рецепторами окситоцина, тестостерона, кортизола и норадреналина, всё на грани статистической значимости. Но нет ссылки на ту самую нашу статью, где показано, что эта аллель встречается у шимпанзе в 9 раз чаще, чем у бонобо, а у доминантных шимпанзе - в 28 раз чаще, чем у низкоранговых.

На бумаге статья, конечно, осталась, вот она: [***] Но кто-то вычистил все ссылки на неё из общедоступных мест интернета. Это нехорошо. Это значит, что кто-то идёт по моим следам.

Мне пришлось подготовить удар "мёртвой руки", чтобы обезопасить своё дело. Завести твиттер, написать того бота, но не только. Если вы читаете этот текст - "мёртвая рука" сработала.

Тогда, в двадцать лет, после того исследования шимпанзе и бонобо, я понял, что существует объективный генетический маркер плохих людей. Ген воли к власти - назовём его так. А значит, можно чисто биологическими средствами отделить агнцев от козлищ. Выкинуть нахрен козлищ и построить общество нормальных людей, людей-бонобо, где каждый занимается своим делом, не тратя времени и сил ни на властные игры, ни на уклонение от властных игр.

Это евгеника? Да, это евгеника. Я нацист? ОК, можете считать меня нацистом.

Скажу прямо - есть люди, которые заслуживают холокоста. Люди того самого сорта, которые создали настоящий нацизм. Те, кто рвётся к власти по головам, те, кто наслаждается чужими мучениями. Я не испытывал никаких этических колебаний, когда сказал себе, что хочу их истребить - и когда понял, что реально смогу.

Я задал себе цель и построил план.

После докторской я ушёл в индустрию, потому что был слишком ботаном для академической карьеры. Я работал в одной из первых коммерческих фирм по секвенированию. Тогда это было сверхдорого и доступно только элите. Миллиардеры эпохи бума доткомов хотели знать, нет ли у них в предках королей или типа того (открою секрет - у всех есть в предках короли, разве только кроме бушменов и охотников Амазонии). Я зарабатывал деньги этой рутинной работой - но не забывал о своей цели. Я не имел права копировать и хранить данные клиентов, но я это делал. Я видел, что ген воли к власти встречается у этих парней почти так же часто, как у доминантных шимпанзе.

Время шло, секвенирование с каждым годом дешевело, и наша клиентура демократизировалась. Частота встречаемости первой аллели снипа [***] неуклонно снижалась. Я не имел права сопоставлять геномную информацию с личными данными - официально я вообще не должен был иметь доступа к личным данным, - но я делал и это. Наличие гена воли к власти чётко, статистически значимо коррелировало с богатством и частотой упоминания в СМИ. Гипотеза, лежащая в основе моего плана, подтверждалась. Мне оставался шаг до того, как начать действовать.

Мне было тридцать, когда американское правительство опубликовало генетические данные по заключённым в федеральных тюрьмах. Данные были обезличены, но вид преступления указывался. Как и следовало ожидать, ген воли к власти статистически значимо преобладал у убийц и насильников, и имелся у 100% главарей банд. Эти данные были открыты. Я мог легально опубликовать свой результат.

Разумеется, я не собирался ни с кем делиться своими планами холокоста властолюбцев. Но мне нужна была собственная лаборатория, много денег и определённая научная независимость. Для этого я должен был стать звездой.

К тому времени я нарастил кое-какие социальные навыки. У меня всё ещё не было девушки, но я уже был в состоянии попросить у босса прибавки зарплаты, почти не заикаясь. Я был почти уверен, что смогу уговорить важных академических шишек дать мне грант и лабораторию для генетических исследований преступников - а в перспективе генетической терапии. О, конечно, только преступников. Ни малейшим намёком я не собирался открывать, что речь идёт об элите тоже. О самих этих шишках, взобравшихся по головам в грантовые комитеты, редакции и университетские правления.

Я написал статью и послал в [один из ведущих научных журналов]. Тема была горячая. Я не сомневался, что СМИ сделают сенсацию из "открытия гена преступности". Но всё вышло по-другому, и даже лучше.

Журнал ответил неожиданно быстро. Статья "ни в коем случае не пройдёт", но она заинтересовала кое-каких людей, и они хотят со мной встретиться. Этих людей звали [***], [***] и [***]. Первый - учёный из [крупной азиатской страны], скандально известный благодаря неэтичным генетическим экспериментам с человеческими младенцами. Два других имени были тоже [азиатские], но мне ничего не сказали.

У этих двоих на визитках тоже стояло "д-р", тоже были какие-то академические должности, но от них за милю несло спецслужбами. Эти конторы всегда имели интерес к нашей области, и я нарастил достаточно социальных навыков, чтобы понимать, что к чему. Перед встречей я тщательно затёр на моём компьютере все нелегально скопированные данные и все свои расчёты по частотности гена воли к власти. Я ожидал, что ко мне домой наведаются. Но, кажется, эти ребята оказались менее параноидальны, чем я.

Они сразу взяли быка за рога. Мне предложили первоклассную лабораторию в [крупной азиатской стране], финансирование на уровне, о котором я не смел и мечтать, а главное - на это лишь намекалось - неограниченное снабжение подопытными заключёнными. Задача ставилась так: "изучение потенциала массовой генетической терапии антисоциального поведения". Это было куда лучше, чем если бы я стал звездой в фокусе внимания СМИ и работал бы в западном университете с его этическими комитетами. Конечно, я согласился.

На первом этапе мои цели совпадали с целями правительства [крупной азиатской страны]. Я синтезировал белок, который цепляется к снипу [***] и подавляет его экспрессию. Вот процедура синтеза шаг за шагом:

[ДАННЫЕ УДАЛЕНЫ]

Я испытал мой белок на сотнях заключённых. Если у вас нет первой аллели, вам ничего не грозит. Никаких побочных эффектов. Эта бомба действительно не убивает хороших людей.

Впрочем, плохих она тоже не убивает. Она делает с ними другое.

Представьте, что вы потеряли способность испытывать то, что составляет главное удовольствие вашей жизни. Хреново, да?

А теперь представьте, что вы ублюдок, для которого это главное в жизни удовольствие - нагибать других людей. Нет, вы всё ещё можете нагибать - физически или психологически. Вы всё ещё сильны и страшны. Но это больше не даёт вам того кайфа. Теперь на этом месте внутри вас - пустота.

На первом этапе агрессивность испытуемых возрастает. Они пытаются вернуть утраченный кайф, повышая уровень насилия. Пытаются заполнить внутреннюю пустоту, наращивая дозу привычного наркотика. Бесполезно.

Потом наступает депрессия. Её более или менее удаётся купировать обычными антидепрессантами. После чего испытуемые становятся тихими и пришибленными, и уже из этого состояния не выходят. У многих развивается психосоматика.

Блестящий результат, полностью соответствующий целям правительства [крупной азиатской страны] - и моим. Разумеется, его засекретили, что тоже играло мне на руку.

Следующий этап был более амбициозен. Правительство решило тотально обработать моим белком население [своей сепаратистской провинции]. Для этого нужно было встроить белок в какой-нибудь вирус с высокой контагиозностью. Мою лабораторию перевели в военный вирусологический центр в [большом городе азиатской страны] и дали ещё больше денег и людей. В качестве вектора я выбрал коронавирус SARS, но постарался снизить его летальность.

На данный момент работа закончена. Вирус успешно доставляет белок в нужный локус, но никто об этом ещё не знает. Потому что на следующем этапе мои цели расходятся с целями правительства [крупной азиатской страны].

Теперь я хочу сделать процесс необратимым. Я хочу создать вирус, который будет не просто подавлять экспрессию гена воли к власти, а вообще вырезать его из ДНК. Я хочу уничтожить наследуемость этого признака. Я хочу искоренить волю к власти в человеческом роде раз и навсегда.

Это очень трудная задача. С учётом того, что работу приходится засекречивать и маскировать от всех - возможно, невыполнимая.

Возможно, меня уже раскусили. Кому-то же понадобилось удалять ссылки на ту статью о шимпанзе и бонобо? Может, кто-то другой независимо делает ту же работу, и раскусили не меня, а его? Я бы не удивился. Идея лежит на поверхности. Но я должен быть готов и к худшему. Поэтому я подготовил "мёртвую руку". Если меня разоблачат, этот текст будет опубликован, а вирус выпущен на свободу.

Если вы читаете этот текст - вирус уже на свободе.

Сначала это будет выглядеть как гриппообразная эпидемия. Вероятно, вас удивит, какую панику поднимут правительства всех стран, и какие непропрорционально жёсткие карантинные меры примут. К тому времени эту мою статью удалят отовсюду, но информация дойдёт до правителей, и правители будут знать, что они-то и есть цель. Что вирус предназначен убить в их душе то самое, благодаря чему они правят. Они вам этого не расскажут - но они пожертвуют всем, чтобы остановить его.

Вполне возможно, что это у них получится. Но если нет...

Сначала вы увидите всплеск насилия. Как я уже говорил: первая реакция - "увеличить дозу". Будет рост полицейской жестокости, неадекватные репрессии, бессмысленные убийства политических противников. "Ближе к земле" усилится самодурство боссов, вырастет семейное насилие. Это будет неприятный период, его придётся просто перетерпеть.

Потом всех этих людей накроет депрессия. Среди политиков и бизнесменов пройдёт волна самоубийств и необъяснимых отставок. Потом, наверное, будет небольшой экономический кризис из-за падения спроса на статусные вещи - большие чёрные машины и всё такое прочее. А может, не такой уж и небольшой.

Потом, если к тому времени не изобретут лекарство, мир начнёт меняться.

Насилие не исчезнет - потому что мой вирус не убивает способность к насилию, - но его станет меньше. Государственная власть сохранится, но политика умрёт, останется одно управление. Конфликты будут разрешаться в скучнейших переговорах скучнейшими компромиссами. Боссы - те, которые не самоубьются, не сопьются, не уйдут на покой - будут ходить тихие и пришибленные. Интриганы-карьеристы куда-то исчезнут - или, точнее, просто начнут посвящать основной работе не десять, а сто процентов рабочего времени. Менеджеры, непрерывно изобретающие новые издевательские правила, продолжат их изобретать, потому что им за это платят - но уже вяло, без души, без огонька, и уже не будут так рьяно контролировать выполнение. Вообще никто больше не будет контролировать что-либо РЬЯНО. Правила будут создаваться и соблюдаться ровно настолько, насколько это нужно для дела. Таков будет мир нормальных людей. Мир людей-бонобо.

Потом наверняка изобретут лекарство, и всё вернётся на круги своя. Люди-шимпанзе снова захватят власть.

Если только не выгорит моя затея с вирусом второго поколения. Если мне не удастся полностью удалить ген воли к власти из человеческого генома.

Я рассчитываю на это. Но можете не желать удачи. Если вы читаете этот текст - мне это не удалось.

Перевод: Ибатуллин Роберт Уралович, Источник

Порой обращаю взор в прошлое, и все значимые события жизни мне видятся комнатами в длинном сером коридоре. Некоторые комнаты светлые, излучающие радость, другие – тёмные, мрачные, в них не хочется заходить, но иной раз память толкает тебя в эту темноту помимо воли. А есть особенные комнаты. Настолько особенные, что порой не верится, что они вообще существуют.

Одна из таких комнат находится далеко, её номер 1985, и в последнее время я всё чаще попадаю в неё. Переступаю порог и вижу призраков прошлого: Анфису и Василия Лунёвых, их сынишку Лёшку. Но главный персонаж той истории – это транзисторный радиоприёмник «Альпинист–321». Приёмник, доказавший мне, что существуют вещи, противоречащие всем правилам нашего мира.

Но естественные для мира иного.

Итак – весна 1985-го. Я – инженер на электромеханическом заводе, два года как женился, в моей жизни всё в порядке, если не считать мелких житейских проблем. И мне тогда казалось, что и у Лунёвых, соседей по этажу, всё хорошо. Анфиса, Василий и их сын Лёшка. Когда встречал их в подъезде или на улице, они всегда приветливо улыбались. Это потом я узнал, что врачи диагностировали у Лёшки какую-то редкую болезнь, и что жить ему осталось недолго. Даже представить не могу, чего стоили людям их улыбки в то время. Лунёвы будто бы не желали тоской и грустными лицами распространять своё горе за пределы семьи. Как по мне, – героическое поведение.

К слову, болезненным Лёшка не выглядел. Нормальный пацанёнок – конопатый, чуть полноватый, как и его мать. Помню, он любил на велике гонять. Однажды отец ему на спицы трещотку поставил, так Лёшка ездил по двору и трещал, трещал… и смеялся, не подозревая, что смертельная болезнь уже пустила корни в его организме.

Впрочем, от болезни ему не суждено было умереть. Лёшка пропал без вести, и случилось это во время первой весенней грозы. Пропал вместе с тем самым велосипедом. Мальчишки потом рассказывали, что вёл он себя в тот день странно: постоянно к чему-то прислушивался, подолгу глядел в землю перед собой и на оклики не реагировал. А когда небо затянули тучи, сел на велосипед и покатил в сторону старых гаражей, причём гнал так, словно боялся куда-то опоздать. Потом грянул гром, начался ливень. Мальчишка, который видел Лёшку последним, сказал, что тот «исчез в дожде».

Исчез в дожде.

У меня потом эта по-детски неуклюжая фраза долго не выходила из головы. Было в этих словах что-то до жути фатальное, неисправимое.

Лёшку искали, что называется, всем миром. Окрестные леса прочёсывали, водолазы ныряли в пруд, который находился за гаражами. Без толку. Паренёк как сквозь землю провалился вместе со своим велосипедом. В городе, разумеется, поползли слухи о похищающем детей маньяке, но они скоро рассеялись.

Анфиса – невысокая коренастая женщина с ямочками на щеках и вечно спрятанными за рыжей чёлкой глазами – места себе не находила. Когда я её встречал, она постоянно куда-то спешила – то в милицию, то к гаражам. Мне казалось, что в ней находилась мощная пружина, которая постоянно сжимается, натягивая нервы до предела. Было ощущение, что эта женщина может просто-напросто взорваться в любую секунду.

А вот её муж Василий от горя ушёл в себя. Уже через несколько дней после исчезновения Лёшки он словно бы смирился, что сына не отыщут. Уж не знаю, что творилось в его голове, но, похоже, Василий стал заранее скорбеть, будто торопился ступить на путь, с которого начиналось лечение временем. Возможно, такую позволяющую легче перенести горе стратегию, он выбрал ещё тогда, когда узнал о неизлечимой болезни сына.

Резюмируя, можно так всё оценить: Анфиса была полна нервной, даже какой-то безумной надежды, а Василий плыл по спокойной реке уныния. Это, в общем-то, и стало причиной их ссоры. Та первая весенняя гроза будто бы не прошла для этих людей и метнула между ними очередную молнию.

Май закончился. Василий как-то заявил Анфисе, что, возможно, это даже к лучшему, что Лёшка исчез, было бы намного хуже день за днём наблюдать, как болезнь убивает его. А потом добавил:

— Жизнь продолжается, нам нужно учиться жить без него.

Мы с Тамарой, моей женой, в это время были у них в гостях. Не знаю почему, но только с нами они охотно общались и часто приглашали на чаепития. Тяжело находиться рядом с людьми, пережившими большую беду. Тяжело, потому что испытываешь какую-то необъяснимую вину. Но мы с Тамарой свыклись, а точнее сказать, смирились, ведь чувствовали: Анфиса и Василий в нас нуждаются. Когда к ним заходили, они никогда не затрагивали тему исчезновения Лёшки, и меня удивляло, что Василий в этот раз нарушил негласное табу. Возможно, он долго держал в голове те слова, готовился их произнести и наконец-то решился, в надежде, что мы с Тамарой его поддержим.

Не поддержали. Растерялись, наверное. Воцарилась тишина, но я буквально физически чувствовал, как в воздухе набухает напряжение. Анфиса мелко задрожала, выпучила глаза, сжала кулаки и закричала:

— Жить без него?! Ты что такое несёшь?!

В тот момент я понял: она никогда не допустит мысли, что Лёшка погиб. Слепая вера в чудо вытеснила в ней здравый смысл. Такая вера сродни сумасшествию, но, как ни парадоксально, она в тоже время и лекарство, чтобы окончательно не спятить.

Анфиса вскочила, опрокинув стул. Она была похожа на разгневанную фурию и смотрела на мужа так, словно пыталась уничтожить его взглядом.

— Если ты ещё хоть раз скажешь мне что-то подобное, я тебя возненавижу!

После этих слов она ушла в другую комнату.

Василий сидел, вжав голову в плечи, и даже не пытался что-то возразить. В тот момент он мне показался самым несчастным человеком на свете. Наверное, он уже сознавал, что потерял не только сына, но и жену. Мне хотелось уйти, но я понимал, что это будет неправильно. И Тамара, уверен, чувствовала себя так же.

— Простите, – понуро заговорил Василий. – Не думал, что она так отреагирует. Но я должен был сказать то, что сказал. Должен был… Она ведь с ума сходит, с Лёшкиными вещами разговаривает и, мне кажется, дальше будет только хуже.

Последние слова он произнёс настолько трагично, что мне стало не по себе. Порой видишь, как подступает тьма, осознаёшь её губительность, но ни черта не можешь поделать. Нет ничего хуже этого бессилия. В такие моменты жалеешь, что ты не персонаж фантастического фильма – персонаж, которому всё по силам, даже изменить к лучшему жизнь двух отчаявшихся людей.

— Дальше будет только хуже, – повторил Василий уже без «кажется».

И он оказался прав, со временем всё стало намного хуже. Анфиса начала в сумке таскать с собой вещи сына, словно не в силах была с ними расстаться ни на секунду. Это действительно походило на помешательство. По-моему, она верила, что эти вещи – кеды, кляссер с марками, кубик Рубика, набор карандашей, – будто бы обладают какой-то магической силой, способной примагнитить Лёшку, как затерявшуюся среди сена иголку.

И для неё стало страшным ударом, когда Василий эти вещи выкинул, пока она спала. Разумеется, он хотел, как лучше, тут нет никаких сомнений. Возможно, решил, что, оборвав эту нить, если не исцелит жену, то хотя бы подтолкнёт на путь исцеления. Похоже, он просто не видел иного выхода. Да, мера радикальная, даже жестокая, но порой нужно прижечь рану раскалённым железом, чтобы спасти человека.

Вот только с Анфисой это не сработало.

Узнав, что Василий выбросил вещи сына, она побежала к мусорным контейнерам. Оказалось, мусор уже вывезли, и, недолго думая, Анфиса поехала на городскую свалку, провела там целый день в поисках вещей Лёшки. Не нашла, но вернулась со свалки не с пустыми руками, а с ножкой от табурета. Этой самой ножкой она и избила мужа, проклиная его и называя такими словами, какие услышать раньше из уст этой интеллигентной женщины казалось чем-то немыслимым. Дверь Лунёвых была нараспашку, тогда все соседи, включая меня, сбежались в их квартиру. С трудом оттащили Анфису от Василия, но она не унималась – орала, выпучив глаза и брызжа слюной. А Василий сидел в углу комнаты и рыдал, закрыв голову руками. Вряд ли рыдал из-за избиения.

Тем же вечером он собрался и уехал к родственникам в другой город. Наверняка у некоторых соседей тогда сложилось мнение, что Василий сбежал от трудностей, бросил жену в тяжёлом состоянии. Однако я его не осуждал, потому что понимал, что он достиг предела своего терпения. Да, по сути, Василий сдался, но сначала нужно побывать на его месте, пережить то, что он пережил, а уж потом осуждать.

А что касается Анфисы… нет, с утратой вещей сына она не смирилась и взяла за правило каждое утро ездить на городскую свалку. Со временем в её голове, похоже, случилось просветление, и она поняла, что искать эти вещи дело безнадёжное, однако какая-то сила продолжала гнать её на свалку, правда уже не на городскую, а на дворовую, к мусорным контейнерам. Что же Анфиса искала, если не вещи Лёшки? Думаю, она и сама не знала, но была уверена, что её поиски не напрасны. Как бы пафосно это ни звучало, но, кажется, она пыталась найти надежду – среди хлама, объедков, под возмущённое карканье ворон. Поначалу Анфиса копалась в контейнерах, можно сказать, «в пустую», затем начала приносить домой различные сломанные предметы, которые называла «хорошими вещичками»: неисправный утюг, будильник с разбитым стеклом, отжившую свой век электробритву, фарфоровую балерину с отломанной головой, теннисную ракетку без струн и всё в таком же духе. Не раз мне доводилось наблюдать, как Анфиса в своём неизменном красном беретике и перчатках роется в контейнере, вытаскивает какую-нибудь вещь, внимательно осматривает её, что-то бормоча себе под нос. И выглядела она очень увлечённой, а порой, когда ей удавалось найти очередную «хорошую вещичку», даже радостной.

Как-то я встретил её в подъезде, и она поинтересовалась, почему мы с Тамарой больше не приходим к ней на чаепитие. И добавила:

— Вы же знаете, я всегда рада вас видеть.

Как раз это мы с женой и не знали. Вернее, сомневались, что она теперь вообще хоть кого-то рада видеть. Обманывать я её не стал, ссылаясь на нехватку времени и прочую ерунду, и просто пообещал, что мы зайдём к ней этим же вечером.

И зашли, прихватив с собой половину яблочного пирога, баночку варенья и пачку краснодарского чая, который в изобилии каждый месяц присылала моя сестра, почему-то уверенная, что у нас в Подмосковье вообще чая нет. Анфиса встретила нас радушно, мне даже показалось, что она стала прежней, такой, какой была до исчезновения сына. И это впечатление сохранялось пока мы пили чай на кухне, беседовали о всяких пустяках. Но потом Анфиса пригласила нас в гостиную и начала показывать нам вещи, найденные в мусорных контейнерах, и я понял, что прежней она не стала и вряд ли когда-нибудь станет.

Все полки, шкафы были забиты «хорошими вещичками». Анфиса глядела на них с таким благоговением, словно это ценнейшие артефакты, достойные лучших музеев мира.

— Вот это я нашла две недели назад, – говорила она с придыханием, указывая на ручной фонарик с треснутым корпусом. – Замечательная вещь! Я в то утро проснулась и почувствовала, что обязательно найду что-то хорошее. Два часа искала и ведь нашла же!

Она подошла к полке, на которой раньше стояли книги, а теперь лежал различный хлам.

— А вот это я нашла в начале августа, – указала на настенные часы, вернее на то, что от них осталось. – В тот день дождь лил как из ведра, но я всё равно отправилась искать «хорошие вещички». До нитки промокла, даже немного простудилась, но оно того стоило, согласитесь. Вы только посмотрите, какая вещь! Просто чудо!

В её глазах было столько восхищения, что я невольно задался вопросом: а может она, глядя на все эти вещи, действительно видит что-то чудесное? Быть может, её воображение рисует драгоценности и накладывает их на весь этот хлам?

— А вот эта штучка для меня особенная! – она открыла шкаф и с гордостью продемонстрировала обыкновенный шариковый подшипник на синей бархатной подушечке. – Прелесть. Никак не налюбуюсь. Это штучку как будто ангелы создали.

Вот честно, в тот момент мне и самому показалось, что этот подшипник прекрасен. Анфиса на несколько мгновений словно бы передала мне своё благоговение.

— Будто ангелы создали, – повторила она мечтательно. – Но самую главную вещь я ещё не нашла. Вещь, которая всё изменит.

Я посмотрел на неё удивлённо.

— В смысле, всё изменит?

Анфиса дёрнула плечами.

— Точно не знаю, но… когда найду эту вещь, случится что-то важное. Что-то очень, очень важное.

И мне захотелось, чтобы она нашла эту вещь. Совершенно искренне я пожелал ей удачи.

Мы с женой стали иногда навещать её. Не потому, что нам этого хотелось, а из жалости, что ли. И всегда во время наших визитов Анфиса хвалилась очередными найденными на свалке «хорошими вещичками». Она в нас нуждалась, как иной раз даже самый скрытный коллекционер нуждается в тех, кому можно продемонстрировать свою коллекцию.

Как-то я возвращался с работы и встретил Анфису на лестничной площадке. Выглядела она взволнованной, а когда заговорила, голос её дрожал:

— Мне кажется, это случилось! Я нашла то, что искала! – она раскрыла объёмную сумку, с которой постоянно ходила на «промысел». – Вот, смотрите, Митя!

Внутри лежал приёмник размером с кирпич. И меня это разочаровало, я ожидал увидеть что-то поинтересней.

— Это та самая вещь, которая всё изменит. Я уверена, – глаза Анфисы лихорадочно блестели, на раскрасневшемся лице улыбка то возникала, то исчезала. – Пойдёмте, мы должны сейчас же включить этот приёмник!

— Ладно, хорошо, – согласился я, только чтобы ей угодить. В том, что приёмник заработает, у меня были большие сомнения. Люди, как правило, не выбрасывают исправные вещи. Даже если это какое-нибудь старьё, лучше в глубины антресоли засунут, в кладовку, но сохранят.

Мы зашли в её квартиру, проследовали в гостиную. Анфиса с торжественным видом вынула из сумки свою находку и поставила на стол. Это был «Альпинист–321». Поцарапанный светло-коричневый корпус, треснутое стекло, прикрывающее шкалу настройки. Теперь я уж точно не сомневался, что эта штука не заработает, свой век она отжила. Но у Анфисы было иное мнение, судя по тому азарту, с которым она нажала на кнопку включения. И азарт в её глазах не исчез, даже когда ничего не произошло, приёмник не заработал.

— Батарейки! – она хлопнула ладонью по лбу. – В нём же, наверное, батареек нету!

Судорожно развернула приёмник на столе, открыла панельку. Батареек внутри действительно не оказалось. Анфиса посмотрела на меня с надеждой и я, предвосхищая её вопрос, сказал:

— У меня есть батарейки. Сейчас принесу.

— Поторопитесь, Митя! – почти с мольбой попросила она.

Устремившись в прихожую, я подумал, что сейчас не просто подыгрываю её сумасшествию, а в полной мере стал частью этого сумасшествия. И вот что странно, я не чувствовал себя глупо, и мне в тот момент очень хотелось, чтобы старенький «Альпинист-321» подал признаки жизни.

Когда зашёл в свою квартиру, жена встретила меня в коридоре.

— Ты что такой… странный? Случилось что?

Странный? Пожалуй, она увидела на моём лице и волнение и азарт – эмоции, которые передались от Анфисы. Разумеется, с таким лицом я ещё с работы не возвращался.

— Всё в порядке, – сейчас не уверен, но, думаю, в моём голосе прозвучала некоторая фальшь. – Анфиса на свалке приёмник нашла, батарейки попросила, – и зачем-то повторил, – Всё в порядке.

Возможно, я сам себя пытался в этом убедить. Быть может, я уже тогда на подсознательном уровне знал, что ничего, чёрт возьми, не в порядке. Жена лишь развела руками и отправилась на кухню, а я, не разуваясь, прошёл в гостиную, отыскал в шкафу батарейки и вернулся в квартиру Анфисы.

За окнами потемнело, пошёл дождь, хотя ещё минут пять назад была отличная вечерняя погода.

— Это хорошо, что дождь, – заявила Анфиса, вставляя батарейки в приёмник. – Дождь, это очень, очень хорошо. Всё, готово!

И без церемоний нажала на кнопку. Из динамика послышался шорох. «Альпинист–321» работал. Да, меня это обрадовало, но я вдруг понял, что ожидал чего-то иного. Чего именно? Понятия не имею. Одно могу сказать точно: я чувствовал себя как ребёнок, который утром после новогодних праздников обнаружил под ёлкой не самый лучший подарок.

— Всё в порядке, – улыбнулась Анфиса. И крутанула ручку настройки, причём сделала это уверенно, будто точно знала, что произойдёт дальше.

А дальше случилось невероятное. Приёмник начал излучать зелёное свечение, на стенах, потолке зашевелились причудливые тени. Шорох в динамике стал прерывистым, он походил на хрипловатое дыхание. В моей голове возникла и принялась набухать мысль: «Этого не может быть! Не может быть!»

Но это было! Зелёное свечение становилось ярче, оно пульсировало, будто бы в такт бьющемуся в приёмнике сердцу. Да, именно о сердце в «Альпинисте–321» я тогда подумал, хоть и понимал, что мысль эта просто чудовищно абсурдная.

Анфиса раскинула руки, сделала глубокий вдох, словно желая втянуть в себя немного инфернального света.

— Мама, мама, это я, Лёша! – раздался из приёмника чёткий голос. – Я знаю, ты меня слышишь!

У меня чуть ноги не подкосились. А Анфиса бросилась к приёмнику, схватила его и выкрикнула:

— Да, да, сынок, я тебя слышу! Я тебя слышу! – она всхлипнула, в глазах блестели слёзы. – Где ты?

— Я в хорошем месте, мама. Тут очень красиво! И я больше не болен, здесь никто никогда не болеет. Я соскучился по тебе.

Анфиса разрыдалась, прижав к груди приёмник. И у меня был комок в горле. Я стал свидетелем настоящего чуда, и это чудо было каким-то чистым. Да, пожалуй, лучшего определения не найти. И именно эта чистота не давала усомниться в реальности происходящего. Что должен чувствовать человек, сталкиваясь с чем-то сверхъестественным? Страх, недоумение? Да, наверное. Однако я ощутил обиду, будто всю жизнь меня обманывали, скрывая вселенскую тайну, словно существовал до этого в каком-то лживом мире.

— Я хочу к тебе, – давясь слезами, произнесла Анфиса.

— Уже скоро, мама, – ответил Лешка. – А сейчас… – раздался шорох. – А сейчас… всё, пока, больше не могу говорить, но я ещё свяжусь…

Свечение померкло, из динамика больше не доносилось ни звука.

— Ну как же так? – захныкала Анфиса. – Как же так, сынок?

Она посмотрела на меня, очевидно, ожидая поддержки. Я взял себя в руки и сказал осипшим голосом:

— Он ещё свяжется. Вы ведь слышали, он пообещал.

Анфиса улыбнулась, вытерла ладонью слёзы.

— Да, он пообещал.

Долго мы стояли вот так, глядя друг на друга. Два человека, для которых мир в одночасье перестал быть прежним. А за окном продолжал шуметь дождь и в этом шуме мне мерещился голос Лёшки: «Я ещё свяжусь… свяжусь…»

О том, что случилось, я жене не рассказал. Что-то внутри меня буквально кричало: «Не рассказывай, иначе волшебства больше не будет!» В ту ночь я долго не мог уснуть, всё думал о том месте, где, по словам Лёшки, очень красиво и никто никогда не болеет. Где могло находиться это место? В параллельном мире? На другой планете? Воображение рисовало слишком уж сказочные картины: огромные светлые дворцы, над которыми летали диковинные птицы; сады с фантастическими растениями…

Следующий день был выходным, жена до понедельника уехала к матери в деревню, а я всё утро не находил себе места, думал о том, что случилось вчера вечером. После обеда зашёл к Анфисе.

— Лёша опять говорил со мной! – сообщила она радостно. – Вот буквально полчаса назад он связался и дал мне инструкции. Рассказал, что нужно сделать, чтобы попасть к нему.

— Инструкции? – изумился я.

— Ну да, ничего сложного, нужно всего лишь… – Анфиса спохватилась, стушевалась. – Ох, простите, Митя, не могу вам всё рассказывать. Лёша сказал, что это только для меня. Это… это личное.

Личное. Разумеется. Но я сгорал от любопытства. С трудом сдержался, чтобы не начать её уговаривать выдать хотя бы парочку деталей из этих самых инструкций. Помню, даже злость ощутил, ведь, как ни крути, а меня отстранили от тайны, словно я недостоин доверия.

— Не обижайтесь, – мягко сказала Анфиса. – Просто ваше время ещё не пришло. Но оно придёт, поверьте.

Это походило на обещание для успокоения. Так детишкам обещают поход в цирк, лишь бы не плакали.

В свою квартиру я вернулся в не самом лучшем расположении духа. Меня донимала досада от мысли, что совсем рядом творятся чудеса, а я остался не у дел. В какой-то момент принялся убеждать себя, что Анфиса всё придумала и не было никаких инструкций от Лёшки. Глупо, конечно, но не я первый, не я последний, кто старался спрятаться за самообманом, как за ширмой. До вечера маялся, а когда на улице стемнело и хлынул ливень, у меня возникло стойкое ощущение, что должно что-то произойти.

Движимый предчувствием, я вышел на лестничную площадку. Дверь квартиры Анфисы была чуть приоткрыта, из щели выбивалось зеленоватое свечение. У меня не возникло дилеммы входить или нет, приоткрытую дверь я расценил как приглашение.

С внутренним трепетом зашёл в квартиру, услышал тихий шорох, который словно бы вплетался в шум ливня. Почему-то крадучись, будто опасаясь вспугнуть волшебство, я проследовал в гостиную и в исходящем от приёмника свете увидел Анфису. Она стояла возле открытой балконной двери, волосы трепал ветер, занавески и тюль вздувались, как паруса, дождевые капли сверкали, точно изумруды.

— Заберите приёмник, Митя, – произнесла Анфиса, не оборачиваясь. – Теперь он ваш.

Она шагнула на балкон и… исчезла в дожде! Только что была, и вот её нет, словно растворилась. Свечение втянулось внутрь приёмника, и гостиная погрузилась в беспокойный сумрак.

Я подумал, что Анфиса теперь там, где никто никогда не болеет. Она теперь с сыном. И грустно вдруг стало, мне хотелось, чтобы «Альпинист–321» снова заработал; хотелось получить инструкции и шагнуть в неизвестность. Хотелось хотя бы одним глазком увидеть тот мир, куда попали Лёшка и Анфиса. Но моё время ещё не пришло.

Вздохнув, я взял приёмник и отправился к себе. Долго стоял возле окна, глядя на двор за пеленой дождя и думая о том, что только что закончился важный отрезок моей жизни. В какой-то момент мне померещилось, что во дворе возле качелей кто-то стоит. Две фигуры, большая и маленькая… Всего лишь показалось.

Анфису не слишком-то искали. Версию её исчезновения можно описать словами: «ушла куда-то и сгинула». И никого это не удивляло, учитывая, что все соседи считали её сумасшедшей. Однажды я услышал от тёти Нюры с первого этажа:

— Отмучилась Анфиса, отстрадала своё, но она теперь в лучшем мире.

Я кивнул и ответил:

— Да, вы правы, она теперь в лучшем мире.

С тех пор прошло сорок семь лет. Я старик, сердце барахлит, без таблеток обходиться не могу. Жена скончалась месяц назад, и в этом мире меня уже ничего не держит. Пора открыть ещё одну дверь в сером коридоре. Думаю, пришло время получить инструкции.

Осень. Дождь идёт. Передо мной «Альпинист–321», в который я только что вставил батарейки. Теперь осталось только включить приёмник, найти нужную волну и…

Исчезнуть в дожде.

Источник: Дмитрий Видинеев

Предыдущая глава:

Ферзевый гамбит. Глава двенадцатая. Финал

Не пропустите финальную главу! Ссылка выше.


Экстренный выпуск новостей имел эффект разорвавшейся бомбы. Информацию, просочившуюся в СМИ, уже невозможно было остановить. Ведущий, почувствовав эксклюзивный материал, смаковал каждую фразу. На свет всплыла и таинственная организация, имеющая непосредственное отношение к недавним ужасным событиям.
Следом он передал слово корреспонденту, ведущего репортаж из эпицентра, где в срочном порядке велись работы по восстановлению города, и оказывалась медицинская помощь пострадавшим. Скрыть масштабную трагедию, унесшую сотни тысяч жизней и изуродовавшую такое же количество людей, не представлялось возможным.

Арсеньев сидел в своем кабинете. Он выключил телевизор и принялся изучать свежие сводки. Недавняя депеша от директора его сильно взволновала, хотя ее взрывоопасное содержание и носило отсроченный характер. Особенно его заинтересовала пометка в конце письма. Директор считал, что противник специально сливал разыскиваемый объект, панически боясь, что тот не потерпит конкуренции и подомнет всех под себя, установив новый мировой порядок. Тем не менее новая стратегическая цель на годы вперед требовала значительной перестройки организации работы и мобилизации всего кадрового ресурса. Нет, конечно, то, что прогнозировалось в будущем, могло и не произойти, но и полагаться на случай удел глупых людей. А ведь он, как и его боевые товарищи, не имел сверхспособностей. Только силу духа и жертвенность.

В дверь громко и уверенно постучали. Арсеньев смазал взглядом монитор и, не вставая с места, нажал кнопку блокирующую замок.

─ Разрешите? ─ На лице Сергея прибавилось новых шрамов. Месяц отдыха и реабилитации пошел ему на пользу, придав облику свежий вид и огоньку в глаза.

─ Конечно. Рад, что мы наконец-то свиделись.
─ Начальник привстал и протянул ему руку. ─ Присаживайся.

Сергей кивнул и выдвинул указанный жестом начальника стул. Напротив него стояла дымящаяся кружка с кофе.

─ Угощайся! ─ Начальник отодвинул бумаги и отеческой теплотой во взгляде уставился на подчиненного.

─ Вы знаете, Григорий Алексеевич, я, пожалуй, откажусь. У нас в Службе последнее время говорят, что кофе у вас убийственно крепкий. ─ Они тут же рассмеялись в голос.

Арсеньев вытер выступившую от смеха слезу.

─ Как видишь, себе я не налил. Ладно. Шутки в сторону. Я благодарен тебе. И товарищей спас и дело сделал. Все было очень рискованно и ненадежно, но ты справился. Все-таки ты самый везучий среди нас. ─ Он положил ладонь на стол, как бы резюмируя, ─ а посему у меня к тебе одна новость и одно предложение.

─ Интересно. Слушаю. ─ Костомаров немного напрягся.

─ С полевой работы я тебя все же снимаю. Ты свое отбегал…

─ Учитель из меня так себе! ─ Парировал оперативник.

─ Не перебивай. Ты станешь моим заместителем. ─ Арсеньев улыбнулся. ─ Знаю, что руководить тебе тоже не нравится, но это лично моя просьба.

Сергей без энтузиазма согласно кивнул.

─ А теперь и новость. Вернее, подарок от Службы. ─ Он достал толстый конверт из стола и протянул его оперативнику.

─ Что там? ─Удивленно спросил Сергей.

─ Открой же.

Костомаров вскрыл конверт и вывались содержимое на стол. Десятки фотографий, отчетов, показаний. Он перекладывал их одну за одной, пока не сосредоточился на снимке с крупным планом. Его сердце бешено заколотилось. Рука, державшая фотографию, затряслась и смяла ее.

─ Вижу, узнал. ─ Арсеньев криво улыбнулся,─ У нас это запрещено, но ввиду особых заслуг… В общем, там есть координаты. Даю тебе неделю.

─ Спасибо, Григорий Алексеевич! Не забуду! ─ В его глазах сверкнул недобрый огонек.

***

Новое время приносило только проблемы. Век информационных технологий сделал их умнее, хитрее и осторожнее. Но самое главное - чертова урбанизация. Люди покидали деревни, бесчисленной толпой отправляясь на заработки в города. Высыхали колодцы, запустели поля.

Теперь голод стал постоянным ее спутником. А вместе с ним уходили жизненные силы. Свежую людскую кровь находить становилось все сложнее. Она уже и забыла, когда вонзала свои клыки в детскую нежную кожу, вырывая куски сладкого мяса. Ее любимая заточенная кость постоянно покоилась в кармане, лишь изредка вылезая для того, чтобы впиться в очередную заблудившуюся собаку или раненную птицу. Иногда спасали охотники, забывшие после обильного возлияния дорогу назад. Их алкогольный смрад смешивался с табаком, порохом и потом. Поначалу она даже отказывалась, брезгливо выкидывая их на съедение волкам, но потом голод взял свое.
Нет, она пробовала залезать и в ближайший город. Даже удалось увести мальчика, но на границе леса их догнали полицейские. Глупые людишки подошли слишком близко. Для заточенной кости тот день оказался пиршеством. Но радости это не принесло. Вслед за ними пришли новые, в гораздо большем количестве. Они прошерстили весь лес в поисках убийцы коллег и ребенка. Тогда пришлось бежать со своей же территории. А ведь на других ее никто не ждал. Еды стало мало для всех.

Она обосновалась в трехстах километрах от насиженного веками места, где знала каждое дерево. Тут раньше жила ее старая знакомая, решившая идти в ногу с современностью и уехавшая в город. Там и сгинула.

Ведьма возвращалась обратно в хижину в самом сердце глухого леса. Сегодня судьба снова показала свой неблагосклонный нрав. Ее длинные морщинистые руки сжимали палку, на которую она опиралась. Черные злые глаза внимательно разглядывали каждый кустик. Седые грязные волосы беспомощно болтались на плечах.

Когда до хижины оставалось пятьдесят метров, она застыла. Длинный хрящеватый нос поморщился, мощно вдыхая еле уловимый запах. Он казался знакомым. Ведьма оглянулась вокруг, но свежих следов она не увидела, как и какой-либо мелочи, выдающей врага.

«Если запах знаком, то это друг, потому как враги нашей встречи не переживают» ─ Успокоила она себя. ─ «И, тем не менее, следует быть осторожной».

Она тихо открыла дверь и заглянула внутрь. Никого. Все лежало на своих местах. Ведьма взглянула на стол, стоящий напротив входа. На нем приколоченная ножом, лежала записка. Она подошла ближе и, не прикасаясь, прочитала.

«Я так ждал нашей встречи».

Сзади раздался приближающийся стремительный свист. В след за ним пришла и дикая невыносимая боль. Нога в области колена лопнула, разбрызгивая кровь и осколки костей. Она упала, как подкошенная. Боль парализовала голосовые связки. Следующий свист принес новую вспышку боли в области таза. Темная кровь вытекала упругими ручейками. Ей потребовалось время, чтобы доползти до скамейки, где стояли горшки со снадобьями. По очереди она валила их на пол, лихорадочно ища стимуляторы. Но место, где стоял нужный горшочек пустовало.

─ Не это ищешь? ─ Раздался запыхавшийся голос в дверях. ─ Пришлось бежать. Очень боялся, что ты умрешь раньше нашей встречи.
Ведьма узнала в его руках коричневый глиняный горшок. Лысый мужчина со шрамами на лице сильно его сдавил. Жидкость из расколотой в руке посуды, полилась на пол.

─ Узнаешь? ─ Его глаза горели адским огнем.

─ Узнаю. Я помню, как ты валялся в грязи, прося, чтобы я не трогала твою дочку. ─ Она хрипло расхохоталась.

─ Думаешь, разозлив меня, получишь быструю смерть? Не угадала! ─ Сергей тоже улыбался. Он достал большой армейский нож и склонился над телом ведьмы.

Предыдущая глава:

Ферзевый гамбит. Глава одиннадцатая

Бутылка коньяка неспешно растаяла за напряженной игрой. Игроки сосредоточено глядели на шахматную доску. Гость имел численный перевес и нервно дергал стопой в предвкушении скорой победы. Те, чьи интересы он представлял, наверняка по-царски его одарят.

Тем не менее, хозяин спокойно прикидывал свои шансы. Раньше он попадал в гораздо худшие ситуации и всегда находил выход. Даже сейчас, когда от следующего хода противника зависел исход битвы умов.

─ Ты уже придумал, что скажешь свои фанатикам, когда предашь их? ─ Попытался вывести из равновесия оппонента.

─ Ходи и я отвечу. ─ Лицо Макса ничего не выражало.

Рука гостя зависла в нерешительности. Он выдвинул ладью и объявил шах. Их взгляды встретились. Сердце Александра учащенно забилось, ведь он снова увидел хищный блеск в глазах своего врага. Тот, что мелькал на его лице, когда Макс прикасался к победе.

***
Вторая дверка отворилась с легкостью, словно ничего не весила. Небольшой коридор открывался в лестницу нижней шахты, расположенной по соседству с огромным грузовым лифтом. Тут стояли пульты управления вентиляцией. Этажом выше раскинулась маленькая комната машинного зала лифта.

─ Наверху спокойно. ─ Отчитался Пегас.

─ Хорошо. Сколько нам этажей вниз? ─ Озадачился Алексей.

─ Около двадцати. Идем пешком. ─ Орлов шагнул вниз.

На каждом лестничном пролете красовалась красная цифра с номером, освещенная тусклой лампой. Вдоль стен все также тянулись толстые кабели. Сотрудники шли быстро, стараясь не издавать ни малейшего звука, хотя и догадывались, что враг все уже знает. Ближе к десятому этажу они остановились.

─ Дальше не освещено. ─ Прошептал Антон и прислонился к холодной обшарпанной стене. Он открутил флягу, оттянул маску и смочил пересохшее горло.

─ Что? Как обычно? Плохое предчувствие? ─ Улыбнулся второй оперативник.

─ Да, ─ Антон передал флягу Пегасу, который с жадностью приложился к горлышку. ─ Так есть хочется.

─ Успеем еще желудки набить, ─ кивнул Алексей. Его взгляд сфокусировался на Пегасе, который с силой растер свое правое запястье. Боец перехватил автомат и нырнул в темноту. За ним шагнул Антон, но в последний момент обернулся, поймав все тот же сосредоточенный взгляд оперативника.

─ Что такое?

─ Да не! Показалось, ─ вышел из ступора Алексей и сделал шаг.

Неспешно и осмотрительно они достигли минус двадцатого этажа. Внизу их ждала кромешная тьма, изредка прерываемая одинокими слабыми лампочками, и центральный коридор, тянущийся на сто метров вперед. Далее он раздваивался и терялся из виду, но Антон, безукоризненно помнящий схемы, знал, что налево уходил отсек, осуществляющий непосредственную работу, направо жилой. Оба отсека далее соединялись коридорами, ведущими к эвакуационному тоннелю.

Они медленно шли вперед, минуя и заглядывая в комнаты жизнеобеспечения, которые полнились от забытых вещей, ящиками с просроченными консервами, сломанными инструментами, разбитыми фонарями. В одной из комнат стояли полупустые кислородные баллоны.

─ Ну что? Сначала направо, потом налево? ─ Спросил Пегас, стоя у развилки. ─ Мне кажется, я слышал звук из рабочего отсека.

Антон не успел ответить и почувствовал, как товарищ сжал его руку.

─ Ты останешься охранять наш тыл, а мы идем в жилой отсек. ─ Тихо произнес Алексей.

─ Не лучше ли нам быть вместе? Или хотите зайти в ловушку по одному? ─ Напрягся Пегас.

─ Как раз и нет. Ты же будешь тут и поможешь нам, если что. Так? ─ Алексей сделал акцент на последнем слове.

Слева раздался звук, напоминающий упавший на пол болт. Алексей посмотрел туда.

─ Займи позицию здесь. ─ Антон стоял, контролируя пространство за углом, где через десять метров виднелась приоткрытая дверь жилого отсека. Алексей двигался туда же спиной вперед. Он все еще не сводил взгляд с Пегаса.

Полностью погас свет. Стремительно нарастал рев сирены. Включились красные аварийные огни, окрашивая стены и пол в тускло-кровавые оттенки. В них неподвижный силуэт Пегаса казался особенно жутким. Алексей нырнул за угол, не упуская из виду коллегу. Свет мерк и снова вспыхивал красным. Пегас не шелохнулся, даже когда после очередного мрака в красных лучах появились десятки людей. Их отрешенные лица смотрели перед собой, словно ждали команду.

Пегас не обернулся, продолжая смотреть в глаза Алексею. Рядом выглянул Антон.

─ Тварь! ─ Короткая очередь слегка зацепила плечо бойца, успевшего нырнуть в толпу людей.

─ Давно догадался? ─ Злорадно произнес Пегас, смешавшийся с толпой инфицированных людей. ─ Надо было сначала убить тебя. Ты из этих идиотов - самый сообразительный.

─ К сожалению, слишком поздно. Так бы всадил тебе пулю гораздо раньше. Только на лестнице дошло. ─ Оперативник кивнул Антону в сторону двери. Тот, не мешкая, нырнул внутрь, чтобы разведать обстановку.

─ Интересно! ─ Голос отдалялся.

─ Мы давно поняли, что кто-то среди нас предатель. Но совсем напряглись, когда сорвалась операция в усадьбе. Ты специально всадил маленькую дозу объекту, чтобы дать ему возможность убежать или погибнуть при задержании. Он мог многое рассказать. Но мы бы ничего не доказали, и тебя спугнули. Пришлось ждать.

─ На чем я прокололся? ─ Казалось, голос звучал все дальше.

─ Браслет. События пошли не по плану, и тебе пришлось импровизировать. Ты разделил группу, ослабив ее и заманив в ловушку. Тем самым ты уничтожил большую часть отряда. Потом ты решил повторить свой фокус. Только вот перепутал, на какую руку браслет надевать. Потом ты убрал Пегаса, и влез в его шкуру. Ведь Тревор не вернулся с того задания в Южной Америке? Так? ─ Алексей подхватил баллон, который раздобыл оперативник и поставил рядом.

─ Совершенно верно. И базу вашу заминировал тоже я. А проще всего было перекупить дурака, который за меня половину работы сделал! ─ Его голос стал сиплым. ─ А вот и моя подмога вернулась! Обещаю, вас я буду убивать очень медленно.

Алексей выглянул из-за угла. Его лицо перекосилось от злобы. Теперь спиной к толпе стояла тень. Антон, не тратя время, тут же расстрелял все ближайшие лампы.

─ Но ты одно не учел!

─ Просветишь?

─ Ты ходил по лезвию ради одного! Как можно дольше задерживая нас. Ведь твой друг беззащитен, иначе, зачем ему столько охраны. ─ В тот самый миг тень, а за ним и толпа, сорвались с места. Их лица искорежила гримаса жгучей ненависти и безумной ярости. В красных тонах мерцающих ламп их тела словно плыли в каком-то причудливом дерганом ритме, точно похожие картинки сменяющие одна другую.

Антон положил баллон и толкнул его в сторону толпы. Оперативник достал пистолет и отправил пулю точно в синюю емкость.
Раздался взрыв, разметавший всю переднюю линию противника. Нещадно кроша и без того изуродованных людей. Взрывная волна оглушительным раскатом пронеслась по убежищу. Вслед за ней раздались еще два взрыва последних гранат.

Оперативники успели нырнуть внутрь жилого отсека и перекрыть доступ преследователям, надежно закрепив запорный механизм. Жилой отсек имел такую же форму, как и остальные помещения. По левую сторону зияли черные прямоугольники дверных проемов. Внутри покоилась скромная забытая мебель: панцирные кровати, шкафы, столы.

И тут их ждал враг. Алексей послал первые пули, разнося красные мигающие лампы и растворяя бегущую тень в кромешной тьме. Навстречу снова неслись толпы безумных людей.

Короткие, но кучные очереди живо находили свои цели. Один за одним укладывая верных воинов тьмы, оперативники плавно передвигались вперед. Таяли ряды врагов, но вместе с ними уходил и ценнейший ресурс в виде боезапаса. В какой-то момент Алексей, не успевший перезарядить автомат, выхватил нож и всадил в очередного обезумевшего больного. Тут же на него накинулись еще трое, повалив на деревянный пол. Лишь вмешательство товарища помогло спастись от растерзания. Три пули нашли свою цель.

─ Спасибо. Вроде, затихли. ─ Произнес Алексей, держась за прокушенное плечо.

─ Нам надо пробраться в соседний отсек. Он там. Только патронов почти нет. Один магазин и два к пистолету. Ружье пустое, ─ Антон присел рядом.

─ У меня только две обоймы к пистолету. Гранат нет. ─ Оперативник откинул голову назад. ─ Сколько их там еще, одному богу известно.

─ Слышишь какой-то гул? ─ Антон кивнул в сторону выхода.

─ Да, думаю, нам туда, ─ Алексей встал, вытащил пистолет и направился к следующей двери.

Он успел только коснуться железной усиленной двери, как откуда-то раздался знакомый голос Пегаса. Он вещал из радиорубки. Его речь транслировалась через динамики, спрятанные в длинном коридоре.

«Вы чувствуете, как смерть идет за вами? Патроны на исходе. Такой ужасный конец для лучших воинов человечества. Мне было бы интересно продолжить существовать в одном из ваших лиц, но я решил, что лучше вырву ваши органы, пока еще жизнь не покинула тела».

─ Он пытается нас задавить морально. ─ Алексей посмотрел на товарища, лицо которого едва различалось в темноте коридора.

─ Чтобы там не было, надо выложиться максимум. Наш последний шанс. Прощай, дорогой друг.

─ Увидимся за чертой. ─ Антон изобразил улыбку и помог открутить запорный механизм.

***

Егоров заметно нервничал, барабаня пальцами по столу. Хоть операция и входила в завершающий этап, но запоздало промелькнула мысль, что он что-то упускает. Нечто совсем малое, возможно даже, абсолютно не важное. Но именно такие вещи его напрягали больше всего. За ними всегда крылась надоедливая головная боль. Он принялся еще раз перебирать в голове все свои ходы, действия и решения. Все как маслу.
Рядом сидели подчиненные, уткнувшись в свои бумаги, они сосредоточенно о чем-то спорили. Молчал только научник, искоса поглядывая на дверь пилота. На его лбу выступила холодная испарина. Егоров перехватил его многозначительный взгляд с архивариусом.

«Чуют приближение своей кончины, как скот, идущий на убой. С этого крючка им уже не слезть».

Егоров наклонился к Танталу и произнес:

─ Передайте остальным, чтобы нас не ждали и сразу выдвигались на базу. Пусть подготовятся к нашему приезду.

─ Хорошо, через полчаса они уже приземлятся, и колонна сразу уйдет к точке.

─ Пусть едут налегке и как можно быстрее займут базу. Оружие потом переправим, времени мало.

─ Но…

─ Уверяю тебя, там безопасно. На аэродроме оставьте пару человек для охраны.

─ Есть.

Тантал затравленно огляделся вокруг. Рука под столом сжалась в кулак. Он передаст информацию через пилота. Напряжение в салоне выросло до предела.

Данилин взглянул на часы. Сердце колотилось так, словно собиралось вот-вот покинуть грудную клетку. Виски свело давящей тупой болью. Он протянул трясущуюся руку к стакану с чаем и жадно отхлебнул горячей и сладкой жидкости. Время вышло.

В ту самую минуты открылась железная дверка кабины экипажа. В проеме показалась знакомая коренастая фигура, с седым ежиком волос на голове. Протяжный вздох удивления пробежался по салону. Обратная реакция показалась только на лице научника, который тут же облегчено выдохнул.

Арсеньев сел напротив своего заместителя. На шее виднелись трупные пятна. Побелевшие зрачки буравили оппонента насквозь. Тантал мельком зацепил кивок Данилина и выхватил пистолет, направив его на несостоявшегося начальника. Егоров, задыхаясь от ужаса, судорожно перебил узел галстука.

─ Ты недавно интересовался, куда пропала группа Меркурия? ─ На раскрасневшемся лице заместитель прочитал неистовый гнев. Перед ним словно сидел оживший мертвец, что по сути своей и отражало в действительности.

Егоров молчал. Во рту сильно пересохло. Руки, сцепленные в замок, предательски дрожали.

─ Отмолчаться решил? Ну-ну. Я сам тогда расскажу. Они сейчас блокируют базу, где в засаде сидят наши старые друзья из замка. А когда прибудут наши основные силы, то мы камня на камне там не оставим. Потом мы вернемся в их убежище и заберем все, что хранится в библиотеке, благо защитников там мало осталось, да и систему защиты мой оперативник узнал, как взломать.

─ Но…как вы…выжили? ─ Выдавил из себя бывший заместитель.

─ А ты думал, только твои друзья умеют поднимать мертвых? ─ Только сейчас, отойдя от шока, все разобрали с какой пугающей хрипотой, он говорил.

Егоров не произнес ни слова. Осознание шокирующей реальности парализовало его разум. Он слишком хорошо знал, как жестоко они поступали с предателями в назидание другим. По кругу блуждала всего одна мысль:

«Теперь его никто не спасет. Гуманность у бывших коллег не в чести. Это будет страшная смерть».

Самолет шел на посадку и вскоре мягко коснулся полосы. Арсеньеву помогали спуститься по трапу. Тело еще плохо слушалось, и ему предстояла длительная реабилитация.

─ Босс, основные силы успели к группе Меркурия. Противник блокирован на базе. ─ Тантал доложил свежие новости.

─ Много их там?

─ Хватило бы, чтобы нас уничтожить. Какие будут приказания? ─ Командир мечтал услышать лишь одно.

─ Просто ждать. Перекроете им связь. Рано или поздно они захотят выторговать себе жизнь, ─ Мутные глаза Арсеньева хищно блеснули.

─ А потом?

─ Не рискуете людьми. У нас и так огромные потери. Согласитесь на их условия. Разоружите. А потом всех уничтожить. В живых оставить только их главного. Его выпотрошим, как следует. Он многое нам расскажет.

Тантал едва различимо улыбнулся.

Арсеньев повернулся к научнику:

─ Есть связь с группой Орлова?

─ Пока нет, ─ Данилин протер очки и слеповато огляделся.

─ На них вся надежда…

***

Сразу за дверью виднелся длинный коридор, плавно поворачивающий налево. Здесь также все мерцало в кроваво-темных тонах. Тайна, скрывающаяся за поворотом, зловеще подмигивала в такт аварийному освещению.

Сирена смолкла, погрузив бункер в абсолютную тишину. Оперативники медленно прикрыли дверь и двинулись вперед. С каждым шагом к повороту становилось все тяжелее дышать. Сердца мужчин, казалось, перестали стучать, изредка бухая в сдавленной от страха груди. Мокрый пол отражал красные вспышки мутных ламп.

─ Коридор эвакуационного выхода. ─ Антон кивнул на приоткрытую дверь по правой стороне. Сразу за ней тянулся по наклонной вверх бесконечный тоннель.

Они шли дальше. Тишина сводила с ума, рисуя воспаленным воображением картины неимоверного ужаса, скрытого за поворотом. Тонкая струйка вытекала из-под квадратной шайбы крепления отделки, сливаясь с другими в большую лужу. С каждым следующим шагом свет лампы будто становился все более зловещим. Оперативники достигли поворота, откуда тянулся еле заметный гул.

Алексей аккуратно выглянул и спрятался
обратно. Теперь он смотрел на своего коллегу. По лицу пробежала мучительная судорога. Он склонил голову вниз.

─ Твое предчувствие в этот раз не подвело. Нам, действительно, отсюда не выбраться.

─ Черт…да! Столько патронов у нас нет. ─ Антон убедился в словах коллеги. Прямо рядом с его лицом взвизгнула пуля.

После поворота коридор, захламленный по краям ящиками, еще продолжался метров на пятьдесят, потом он резко расширялся, образуя огромную полукруглую комнату. У самого конца коридора стояла толпа людей. Их лица расплывались в злобной ухмылке. За одним из ящиков, за спинами инфицированных сидел Пегас, внимательно разглядывающий коридор в прицел автомата.
Но испугало оперативников не это. В ярко освещенной мощным прожектором комнате еле заметно виднелось парящее в воздухе голое тело темноволосого мужчины. Он словно купался в его теплых лучах. По периметру комнаты сидели молодые девушки или парни. Разобрать казалось невозможным, ведь с них заживо содрали кожу. Теперь от них тонкой струйкой тянулись кровяные нити к телу колдуна. Некогда белесые глаза затянул алый туман. Лицо растянулось в блаженной улыбке.

─ Я не смогу прицелиться. Десятый снимет меня раньше, ─ Антон присел и снова аккуратно выглянул.

─ Прикрой меня, я попробую добежать до того ящика, ─ Оперативник облизал пересохшие губы и подмигнул. ─Давай подороже продадим наши жизни.

Антон дал очередь из автомата, убив пару инфицированных и заставив Пегаса вжаться к ящику. Алексей тем временем коротким и энергичным рывком добежал до укрытия. Тот же маневр выполнил и второй оперативник, прикрываемый товарищем.

Оживленность и шум со стороны обреченных мужчин вызвала недовольный рев колдуна, лицо которого тут же озарил звериный оскал. Толпа стройным рядом ринулась вперед, чтобы разорвать двух наглецов. Сзади выросла тень.

Алексей успел уничтожить ближайшие лампы, погрузив их позицию в спасительный мрак. Антон же прицельно сносил головы одиночными выстрелами. Толпа нескончаемых врагов, купающаяся в красном мерцающем свете, приближалась. Патроны бессовестно таяли в магазинах.

─ Антон, я пустой! ─ Оперативник достал нож и вжался в стену. Ощущение приближающейся смерти горячей волной пронеслось в его голове. Он часто дышал, зная, что скоро его ждет мучительная кончина.

─ Я почти тоже. Прощай, друг!

Оставалось каких-то пятнадцать метров. За гулом надвигающейся толпы и безудержным хохотом Пегаса оперативники не разобрали, как лопнули лампы позади них, растворяя злобную тень. Широкоплечая фигура в том же самом камуфляже деловито и не спеша вышла из-за поворота и улеглась ровно посередине коридора. Самодельный пламегаситель из подручных средств на дуле его пулемета смотрелся весьма комично, ровно до того момента пока палец не спустил курок.

Безумный шум заполнил убежище до отказа. Гильзы звенели в такт грохоту выстрелов, сливающихся с криком толпы. В слабых отблесках вспышек Антон разглядел знакомое лицо, но не поверил своим глазам. Пулемет смолк, а тело кувыркнулось обратно за поворот.

Тем временем пуля разорвала одну из нитей, соединяющую Хардгера со своей пищей. Колдун закричал от боли, рухнул вниз и тут же с невероятно бешеной скоростью исчез в укрытиях комнаты.

─ Серег, это ты? ─ Голос Антона дрожал.

─ А кто ж еще? ─ Из-за угла вылетели два полных магазина прямиком в руки оперативника. Еще два достались Алексею.

─ Лех, ты знал?

─ Честно говоря, я заглянул в свитки, которые мне приказали выкрасть из библиотеки фанатиков, но не был уверен, что такое возможно, ─ он перезарядил автомат и снял еще двух барахтающихся врагов одиночными выстрелами.

─ Потом обсудим. Ну что, трое на трое? По-моему, приличный расклад! ─ Спокойный голос воскресшего друга вселил новые силы.
Алексей, хорошенько прицелившись, выстрелил в прожектор.

─ Наши шансы растут. Трое на двое.

─ Не спеши. Пегас, видимо, открыл дверь сзади. Антон, давай за пулемет и держи тыл. А мы пока нанесем визит вежливости двум нашим знакомым.

Антон тут включился в работу, короткими очередями рассекая вновь прибывшую толпу. Другие оперативники, прикрывая друг друга, быстро перемешались вперед. Постоянно свистящие пули не позволяли Пегасу высунуть голову. Он по-пластунски заполз в комнату и тоже спрятался за укрытием.

Несмотря на погашенный фонарь, в комнате виднелись островки света, отнятые у мрака зажженными свечами несколькими фонарями. Они стояли за ящиками.

─ Лех, десятка твоя. Я за семеркой. ─ Сергей скользнул вдоль стены, спрятавшись за шкафами. Он плавно шел к ящику, где спрятался колдун. Оперативник направил туда ствол автомата. Их разделяли какие-то три метра, когда могучее голое тело выпрыгнуло из-за укрытия. Он зацепился за бетонную обделку стену и с невероятной прыткостью уполз по потолку.

Сергей не успевал за ним. Пули все время попадали в то место, где цели уже не было. В какой-то момент он скрылся из виду и вырос за спиной оперативника. Он схватил Сергея за грудь и швырнул в центр комнаты. Тело оперативника упало точно в освещенный клочок пола. Он еле успел кувыркнуться во мрак, как тяжелый кулак тени метнулся в его сторону.

Тем временем за спиной не смолкал пулемет. Антон менял уже третью ленту. Щедрый боезапас, оставленный товарищем, выиграл много времени. Мелькнула мысль о том, что еще не все кончено.

Алексей же мгновенно потерял автомат, который переклинило в самый не подходящий момент. Пегас, растративший все свои патроны, выбил его из рук оперативника и тут же нанес ему прямой удар в голову. Алексей, успевший увернутся, угостил бывшего коллегу левым апперкотом по ребрам, щедро сдобрив его правым боковым. Пегас мгновенно встал на ноги и выхватил огромный армейский нож. Моторика и мышечная память тела, куда переместился десятый, приказала сделать именно это. Отточенные рефлексы жертв не раз помогали ему в трудных ситуациях.

Вытащил нож и Алексей. Его мастерство владения клинком уступало Пегасу, но с лихвой компенсировалось ловкостью и скоростью. Первого же выпад противника, последующий за отвлекающим ударом, оперативник избежал, ловко сместившись в сторону. Короткий мах в сторону руки нападавшего принес первый успех в виде пореза кисти. Пегас недовольно сощурился, облизал кровоточащий кулак и вновь метнулся на врага.

Колдун словно растворялся во мраке, его силуэт всплывал то тут, то там. Сергей безумно вращал головой в надежде уловить врага. Он снова вырос откуда-то сбоку и нанес сокрушительный удар в голову. С треском лопнула маска. Оперативник упал на пол и тут же сверху приземлился Хардгер. Его сильные руки сомкнулись на шее противника. Голова Сергея, звеневшая от удара, с трудом понимала, что делать дальше. Перед глазами расплывался оскалившийся страшный лик могущественного колдуна. В нем читалась вселенская жажда смерти. Его взгляд излучал жгучую ненависть ко всему живому.

Тем временем Антон, воспользовавшись короткой передышкой, перезарядил пулемет и приготовился бежать на помощь товарищам. Но нарастающий топот из глубины бункера, где располагалась лестница вверх, отвлек его внимание. Мысль о том, что колдун привлек все свои силы на помощь, запоздало явилась в голове. Оперативник и не догадывался, что ту самую передышку ему выиграл водитель, который протаранил ворота и временно заблокировал вход в бункер своим минивэном. Хотя даже это не спасло от потока обезумевшей толпы. Не выровняло ситуацию и то, что подоспела помощь из соседнего региона. Двадцать бойцов заняли соседнее здание и расстреливали бесчисленное множество всё прибывающей толпы.

Антон сглотнул вязкую слюну и приник к прицелу, в котором показалась очередная, но бесконечно большая волна врагов. Вновь заговорил пулемет, разбрасывая горячий металл. Гора трупов росла, но ее будто бульдозером смывал поток еще живых обезображенных людей.

Сергей дотянулся до пистолета за мгновение до потери сознания и выстрелил. Пуля вырвала кусок мяса из бедра Хардгера. Он громко взвыл, отняв руки от шеи глубоко вдохнувшего мужчины, и нечеловеческим прыжком скрылся за ящиками. Сергей мельком скользнул в свете фонаря, где черный силуэт, ждущий свою жертву на освещенном участке, схватился за ногу. В пистолете оставался только один патрон.

Алексей же сдавал позиции. Лимит удачи на сегодня уже закончился. Десятый нанес ему глубокий порез в области ноги, заставив противника хромать. Зажатому в угол противнику оставалось немного. Алексей дернулся в сторону, но обманный финт раскрылся. Пегас перехватил его руку с ножом и полоснул по предплечью. Оперативник выронил нож. Удар локтем завершил атаку бойца, отправив Алексея на пол.

Сергей же поднялся на ноги и метнулся к ящикам. Колдун снова исчез. Его белое тело с неимоверной силой приближалось по широкой дуге. И в этот раз оперативник не успел выстрелить, хотя и мощный удар не застал его врасплох. Он успел выставить блок и сгруппироваться при падении. Противник испарился.

Тычок ногой от лежащего противника он легко парировал, ловко обойдя со стороны и придавив его коленом. Пегас коротко и сильно ударил, заставив обессиленного и раненного Алексея поплыть. Нож злобно блеснул в скудном освещении. Но рука, зависшая в воздухе, медленно опустилась. Пегас посмотрел на свою грудь, где расплывалось кровавое пятно. Последняя пуля, выпущенная Сергеем, нашла свою цель. Пегас рухнул рядом, жадно хватая воздух.

Алексей с трудом приподнялся на локте, ища глазами могучее тело товарища, который тут же растворился во мраке в поисках колдуна. Оперативник почувствовал сильное жжение в другой руке. Он посмотрел на него и вздрогнул. Умирающий десятый дотянулся до его локтя. Кожа с его пальцев словно сливалась с локтем оперативника.

─ Твою ж! ─ Алексей силился вырвать свою руку, но она не поддавалась. Пальцы десятого как резиновые растягивались и сжимались. Оперативник в панике рубанул по ним ножом. ─ Ааааааа!

Боль сильно отдалась в его мозгу. Хоть он резанул по пальцам врага, но тот успел прорастить нервы в область плеча Алексея. Сквозь невыносимое жжение в плече он нанес еще один удар.

До них оставалось каких-то десять метров. Антон, растративший боезапас, принялся опустошать автомат. Мгновения, отпущенные ему судьбой, неумолимо уходили туда, откуда уже не вернутся. Считанные секунды, это все чем он располагал, пятясь назад, где его товарищи боролись в кровавой и беспощадной схватке.

Алексей доковылял до друга, который оголив нож, беспомощно искал своего противника. Кровь хлестала из бедра, зажатого рукой и наспех наложенных бинтов. Они встали спиной друг к другу. Враг прятался, изредка мелькая между ящиков.

В какой-то момент послышалось его тихое и злобное бормотание. Оперативники метнулись туда, где их встретили новые стражники колдуна. Десять тел, с которых заживо сняли кожу, восстали из мертвых, чтобы спасти своего мучителя. Ходячие кровавые куски мяса бросились на мужчин. Они пытались ухватить их руками, но скользкая плоть мешала, то и дело, соскальзывая и оставляя бурые следы на камуфляже оперативников. Острые ножи быстро находили не упокоенную плоть, продвигаясь шаг за шагом, к о чем-то яростно шепчущему колдуну.

Сзади послышался крик Антона, которого прижали к стене. Ржавая металлическая труба со второго раза пропорола ему бок.

─ Быстрее, Лех!

Оперативник выскользнул из объятий мертвеца и прыгнул на Хардгера. Колдун, сосредоточенный на внезапном управлении мертвым войском, тут же вышел из транса и схватил за шею Алексея. Приподняв его выше, он с силой размахнулся, чтобы всадить свой смертельный удар. Сзади снова раздался крик измученного Антона.

Хардгер не успел убить оперативника. Нож Сергея до упора вошел в грудь колдуну и провернулся. Сердце, которое с переменным успехом билось больше тысячи лет, вдруг остановилось, извергнув напоследок горячие порции крови. Он кулем рухнул на пол.

Оперативники метнулись на помощь истерзанному Антону, мужественно сдержавшему озлобленную и кровожадную толпу.

Инфицированные люди, потеряв своего бога, теперь обрели тяжелый и глубокий сон.

─ Антон, ты как? ─ Сергей судорожно ковырялся в рюкзаке, ища аптечку. Боевой товарищ получил множество ран, но все еще сопротивлялся смерти. Он вскрыл пакет гемостатика и высыпал в кровоточащую рану, сильно прижав. Второй оперативник успел дохромать и тут же принялся настраивать систему для внутривенных вливаний.

─ Дышит еще, но без сознания. ─ Алексей скривился от боли в бедре.

─ Лех, давай сам! Мне срочно надо успеть подать сигнал!

─ Серег, постой! Мы можем спасти и остальных? Тем, что воскресило тебя!

─ Нет, оно лишь нейтрализует предстоящую смерть, и то при условии, что тело не будет разрушено. Мне надо бежать!

Сергей, что есть сил, побежал к эвакуационному выходу. Длинный коридор никак не собирался кончаться. Силы покидали тренированное тело. С трудом поддалась дверь, через которую он сюда и попал. Впереди показалась платформа. Теперь он спрыгнул на железнодорожные пути и бежал по темному тоннелю. Минуты таяли, но он успел.

Зеленый спасительный сигнал из ракетницы озарил ночное небо.

***

Хозяин дома смотрел в окно, повернувшись спиной к своему гостю, который потерял былой лоск и нервно теребил волосы. Только что ему поставили мат в красивой и сложной партии. Совладав с собой, он вытащил конверт с флеш-накопителем и положил на стол трясущейся рукой.

─ Что ж! Уже поздний час. Вам, наверное, пора домой. Провожать не пойду. Просто захлопните за собой дверь…

Денис проснулся от того, что яркое солнце било сквозь тюлевые шторы прямо ему в глаза. В который раз, ощутив неприятный серный привкус во рту, он поёжился под простыней, служившей ему одеялом. В доме было ужасно жарко. Дверь на балкон, видимо, захлопнулась ночью от сквозняка. А ведь сегодня ещё предстояло выполнить обещание и прогуляться с Ниной, девушкой Дениса, на городской пляж.
Прислушавшись,  гремит ли бабушка на кухне посудой, Денис услышал лёгкие шаги в соседней комнате и нехотя поднялся с кровати.  Он заглянул в комнату бабушки, но увидел лишь серую бесформенную тень, метнувшуюся к распахнутому окну.

«Опять надзиратели пасут», - с досадой  подумал он и подошел к настенному зеркалу, чтобы оценить свой внешний вид. Из зеркала на него смотрел двадцатипятилетний темноволосый парень приятной наружности, но с воспалёнными красными глазами. Промелькнувшие в отражении глаз ярко-красные искорки ничуть его не удивили, зеркало обмануть было нельзя. В последнее время Денис вообще ничему не удивлялся. Ни тому, что его глаза полыхают иногда таким ослепительным алым огнем, что не видно зрачков, ни тому, что любая девушка, едва взглянув на него, испытывала к нему неумолимое влечение и чуть ли не силой пыталась затащить его в постель.

Последний факт доставлял ему особенное удовольствие, в отличие от происшествий, пугающих Дениса. За ним частенько по пятам следовали полупрозрачные блёклые тени, внимательно следящие за каждым его шагом. Сначала Денис чуть было не сошел с ума, ловя на себе их безглазое внимание, но затем, перерыв кучу тематических сайтов в интернете, решил, что тени безопасны и всего лишь надоедливы. Бабушка, однажды заметив крадущуюся за её взрослым внуком тень, назвала его нехристью и попыталась навесить крестик, а также вдобавок осенить иконой с благодушным лицом какого-то святого. Денис равнодушно терпел её манипуляции, но тень, впоследствии назвавшая себя надзирателем, не собиралась терпеть такое наглое вмешательство на обжитую ею территорию.

Крестик капнул серебряным горячим сгустком на недавно купленный узорчатый ковёр, а икона, с нечеловеческой силой вырванная из рук, описала замысловатую траекторию по комнате и хлопнулась о стену, свалив при этом старательно выращиваемую бабулей бегонию.
Бабушка мигом шмыгнула за дверь, а Денис снова погрузился во всемирную сеть в поисках объяснения всему происходящему. После пары запросов старенький компьютер на мгновение подвис, а затем начал с бешеной скоростью выдавать сайты на разных языках независимо от того, что нажимал на клавиатуре ошалевший Денис. Убрав руки от компьютера, он с интересом ждал окончательный результат.

Браузер, наконец, успокоился, выведя на монитор интернет-страницу с непонятными таблицами, диаграммами и кусками карты звёздного неба. Затем, поскрипев жестким диском, неожиданно выдал всю родословную Дениса.

Молодой человек, пристально изучив два десятка поколений своих предков, ахнул. Ни одного нормального человека, с общепринятых моральных позиций общества, там не было. Хотя у него и раньше возникали сомнения по поводу своих исчезнувших родителей, и бабушкин уход от прямых вопросов был подозрителен, он всё равно не мог поверить взбесившемуся компьютеру.
По всему выходило, что Денис идеально подходил для вмещения в себя качеств инкуба – демона средней руки, не особо сильного, но и не последнего в иерархии преисподней.
Колдуны, ведьмы, знахарки, чёрные маги и предсказатели: таким был далеко не весь список его далёких родственников. Денис задумчиво почесал затылок и выключил компьютер. Оставалось рискнуть и проверить свои силы, чтобы окончательно убедиться в действительности происходящего.

Первый опыт был плачевным. Приставшие вечером на улице гопники отобрали у него смартфон и последнюю тысячу рублей. Как ни старался Денис вызвать свои сверхъестественные способности, толку с этого не было. Пришлось, так и не обрушив на голову грабителей все силы ада, идти в полицию и писать заявление о нападении. Доблестные сотрудники правоохранительных органов, не пожелав вешать на свой отдел ещё один «глухарь», допросили его таким образом, что выходило, будто он сам напал на хулиганов и насильно вручил им деньги и телефон.

Разгневанный и разобиженный молодой человек скомкал и швырнул в открытое окно дежурного своё заявление. Пнув урну на выходе из дежурной части, он пошёл к автобусной остановке, что-то неразборчиво бормоча себе под нос. На остановке стояла девушка ослепительной красоты. Денис всем сознанием ощутил притягивающий запах её духов, глаза выхватили в слабом свете фонаря очертания идеальной фигуры и огненно-рыжие, до середины лопаток, волосы девушки. Когда они пересеклись взглядами, молодой человек безнадёжно погрузился в бездонную глубину её зелёных глаз.

Девушка молча взяла Дениса под руку, и они медленно пошли в сторону городского парка. Обычно раскованный в общении с женским полом парень, сейчас не мог выдавить из себя ни слова, хотя этого и не требовалось. Она всё рассказала ему своим тихим, нежным голосом, подтвердив его самые смелые догадки. Девушка, назвавшаяся Ольгой, представилась его главным наставником-суккубом и попросила ничего не пугаться. Тени сопровождали их на почтительном отдалении. Денис уже научился ощущать их присутствие даже тогда, когда их не было видно рядом. Ему слегка не понравилось, что Ольга сразу взяла командный тон. Однако она быстро успокоила его, сообщив, что суккубы, кем она собственно и являлась, всегда помогали начинающим демонам типа него и не нужно артачиться.

Так, лениво препираясь, они добрели до дома, где жил Денис. У подъезда девушка на мгновение прижалась к нему и страстно поцеловала в губы. Мир поплыл перед глазами Дениса и завертелся в темноте, вспыхивающей яркими зелёными искрами. Сквозь гамму нахлынувших приятных ощущений Денис едва расслышал что-то о цене за силу, предлагаемую ему. Словно пьяный поднялся он в свою квартиру после такого прощания с Ольгой и уснул, едва его голова коснулась подушки.

Проснувшись на следующий день, Денис поразился непроницаемой тишине, висящей в воздухе. Почувствовав сильную жажду, он поспешил на кухню, чтобы достать из холодильника бутылку холодного пива. Благо, сегодня было воскресенье и это можно было себе позволить. А завтра ему снова предстояла унылая работа с документами в пыльном офисе. Пройдя коротенький коридор, Денис замер на пороге кухни, увидев неожиданную картину.
Бабушка и Ольга сидели друг напротив друга по разным сторонам кухонного стола, скрестившись взглядами. Изумрудное свечение глаз Ольги против подсвеченных небесно-голубым светом глаз неожиданно помолодевшей бабули. Денис сильно щипнул себя за руку, думая, что всё ещё спит. Было больно, но видимая картина не исчезла. Спустя несколько минут молчаливое противостояние закончилось, бабушка, опустив голову, встала из-за стола и прошла мимо Дениса, покидая квартиру, бросив на внука короткий взгляд, полный сожаления.

После того, как она хлопнула дверью, Ольга расцвела в обольстительной улыбке, и расстегнув пуговицу в виде крохотной головы монстра на и без того откровенной блузке, обвила его руками. Она прижалась к нему упругой высокой грудью и прошептала нежно на ухо: «Ты – мой!»…
Старенький смартфон Дениса, взятый на время у бабушки вместо отнятого, громко оповестил его о входящем вызове, на экране высветилось «Нина», но парень не глядя нажал на сброс. Звонки настойчиво последовали ещё несколько раз, однако телефон, переведённый в беззвучный режим, не дал пробиться Нине к охваченному страстью Денису. Несколько часов бесконечного наслаждения подняли молодого человека на самый верх блаженства, однако где-то в самой глубине души он чувствовал, что совершает нечто категорически неправильное.

Уже в наступивший жаркий полдень, сидя в кресле с поднесённым Ольгой холодным пивом, он нашел в себе силы задать вопрос о цене за полноценное владение мощью тёмных сил.

- Вот это уже будет зависеть от того, чего ты пожелаешь, - изменившимся металлическим голосом произнесла Ольга, по-хозяйски поправляя на себе футболку Дениса, надетую на голое тело, - Хочешь с лёгкостью соблазнять любую женщину, да красными глазами пугать людишек, то ничего платить не надо. Это и так у тебя есть и останется с тобой навсегда.
- А если я хочу большего? – вспомнив нападение хулиганов и постыдный поход в полицию, со злостью в голосе спросил Денис.
- Тут два варианта: ты либо старший инкуб, или наставник, как я, - вновь подобревшим, мягким голосом сказала Ольга, - В первом случае, тебе нужно осознанно предать свою девушку, во втором, в плюс к этому, подписать договор на бесценную вещь…
- Дай-ка догадаюсь. Душу? – ухмыльнулся Денис, и Ольга согласно кивнула, - Но ведь мы уже с тобой… Первая цена-то заплачена?
- Ничего подобного, я использовала тебя для собственного удовольствия, - заулыбалась Ольга и, сбросив с себя футболку, призывно улеглась на диване.
- Даже старшие инкубы не могут сопротивляться моим чарам. Подходящую ситуацию я тебе устрою, но попытка у тебя одна. Выгляни с балкона, - продолжила она, бесстыдно потягиваясь.

Денис пулей метнулся на балкон и увидел с высоты пятого этажа быстро идущую к его подъезду, знакомую фигуру Нины. Девушка, не дозвонившись до него, решила сама выяснить, что случилось у Дениса.
Возле подъезда её ждали трое крепких парней, по случайности те же самые, которые вчера отжали у Дениса телефон и деньги. Они перекрыли Нине дорогу к подъезду, и, схватив за руки, потащили в сторону старых гаражей.

- Минута на выбор, - полыхая чудесным светом зелёных глаз, прошептала Ольга, - Не ошибись, мой друг. Безграничное удовольствие падёт к твоим ногам, тёмные надзиратели из бестелесных теней превратятся в могучих слуг, сокрушающих твоих врагов. Просто оставь её… Не вмешивайся.
Денис вернулся в комнату, не сводя глаз с обнаженного суккуба. С трудом смог отвести на мгновение взгляд от Ольги и вдруг увидел старую открытку, случайно упавшую с тумбочки, рядом с диваном. На ней, ровным почерком, была старательно выведена надпись – «Люблю тебя, милый. Твоя Нина!»

Он резко повернулся к уже празднующему победу суккубу и, бросив на Ольгу холодный взгляд, вылетел на лестничную площадку. Преодолевая лестничные пролёты в пару прыжков, Денис выбежал из подъезда и нагнал хулиганов, когда они уже начали сдирать одежду с плачущей Нины в тупике между гаражами. Он чувствовал, как его переполняет ярость и необыкновенная сила.

Быстрый удар и самый рослый из преступников рухнул на грязный асфальт  с лопнувшей в нескольких местах челюстью. Двое остальных потянулись за ножами.
- Беги! – Денис оттолкнул девушку в сторону дома и приготовился к схватке. Однако драки не состоялось. Хулиганы стали прозрачно-бледными и рассеянными тенями, которые скользнули в узкую щель под стеной ближайшего гаража. Растворился и обездвиженный сокрушительным ударом главарь.

Ольга, с балкона наблюдавшая за происходящим, огорченно вздохнула и, меняя черты лица и фигуры, трансформировалась в привлекательного, хорошо одетого мужчину.
- Ну что же, продолжим поиски, - сказал суккуб сам себе, покидая квартиру Дениса и навсегда оставив молодого человека, прижимающего к себе плачущую девушку…