CreepyStory

Раньше я очень любил ходить по заброшкам в темное время суток. Один и с друзьями. Благодаря этому увлечению накопил несколько жутких историй и полюбил фантазировать на пугающие темы.

Например, однажды мы втроем пошли ночью на местный объект. Строение представляло собой недостроенный остов многоэтажки с двумя подвалами и одним этажом.

Днем мы там бегали, играли, прыгали в песок, но вечером была одна часть локации, которая нас сильно пугала — крытый темный подвал. С наступлением темноты это место превращалось в натуральную комнату страха: то слышны были непонятные скрипы, то в безветренную погоду замечали перекатывающийся по помещениям пакет. Да и сами мы любили придумывать жуткие легенды, которые любили распространять среди других посетителей заброшки и наблюдать за реакцией.

Несколько раз мы уже пытались исследовать ночью эту локацию, но по тем или иным причинам убегали, не решаясь войти внутрь.

В этот раз мы расхрабрились и решили точно идти, а там будь что будет. Для атмосферности мы отказались от фонариков (хоть с собой и были) и решили идти с импровизированными факелами. Туалетную бумагу насаживали на ветку, обливали растворителем или керосином, а после поджигали. Огонь освещал очень плохо, буквально на метр-два вперед, бросал танцующие тени на стены — это идеально вписывалось в нашу прогулку.

Втроем мы почти вбежали в темный проход - каждый пытался продемонстрировать, что именно он храбрее остальных. Внутри был стандартный для таких помещений длинный коридор, разделенный посередине бетонной плитой с отверстиями под технические коммуникации, а по сторонам располагались открытые и полуоткрытые пустые комнаты. Стоит также отметить, что на полпути находились два участка с подъемами через потолок наружу.

Мы шли вперед, смело шутили и громко смеялись, смотрели, как на стенах мечутся тени от пляшущего огня факелов. Так добрались до последней комнаты и решили разбить в ней лагерь. Размотали запасной рулон, подкинули веточек и разожгли костер, щедро полив его оставшимся растворителем. Расставили вокруг импровизированные сидушки и травили всякие байки и шутки. Так мы просидели минут пятнадцать.

Когда собирались обратно, было решено оставить факелы и идти по другой стороне коридора. Я взял фонарик у друга и двинулся во главе, мигая фонариком и описывая хтонических монстров в темноте, чтобы нагнать страх на друзей.

Мы прошли пару комнат и еще не достигли срединного выхода в потолке, как вдруг мне в спину прилетел тычок. Сразу следом еще один, сильнее. Третий почти уронил меня, и я повернулся, чтобы разобраться в чем дело.

В этот момент мимо меня с диким криком пролетел друг, который шел последним, а после и идущий за мной заорал и рванул к выходу. У меня не было времени сориентироваться в ситуации, поэтому я поддался вместе со всеми панике и с громким нервных хохотом щемился вслед за ними.

Единственное, что успел заметить — наш факел, оставленный позади, горел под самым потолком, будто кто-то его держал.

Друзья бежали еще некоторое время после того, как мы выбрались наружу, а я не до конца понимал, что происходит и просто старался не отставать, дабы не остаться одному.

Остановившись и отдышавшись, я начал их расспрашивать, что это было и почему мы так неслись оттуда, на что друг, идущий в хвосте, сказал, что сзади мелькнул отсвет факела и, обернувшись, он увидел, что его действительно кто-то держал, но кто именно не было видно.

Теперь к "мистической" составляющей: мимо нас практически невозможно было проскользнуть, если кто-то шел параллельно по коридору. Позади не было входов, а другая сторона коридора спокойно просматривалась через множество отверстий внизу и вверху стены. Либо кто-то бесшумно и скрытно все же проскользнул рядом с нами, разделенный этой дырявой стеной, либо кто-то все время был рядом, изначально пройдя за нами следом и спрятавшись в соседней комнате, пока мы травили байки у костра - других объяснений не могу придумать.

*****

Следующая история возникла, когда мы в подростковом возрасте вышли ночью побегать от милиции в комендантский час. Это было нашим стандартным развлечением — мы быстро бегали, ловко прятались и, до кучи, занимались паркуром.

Проходя по темным дворам, мы услышали приближающийся рокот “бобика” и решили не ждать, пока он выедет на нас. Подметив нишу под балконом, огороженную перилами и ведущую к большому окну в подвальное помещение, где в будущем разместят местный отдел ЖКХ, мы занырнули внутрь.

Окно за спиной несколько нервировало — за ним находилась какая-то темная пустая комната, посреди которой черной угловатой фигурой находилось что-то вроде стола. Мы то и дело косились на него, но мотор машины гудел поблизости, поэтому основное внимание было сосредоточено на прятках от милиции.

Видимо, нам с другом удалось не попасть на глаза сотрудникам правоохранительных органов, потому что “бобик”, судя по звуку, медленно удалялся в другую сторону.

Мы радостно зашептались и тут друг обернулся и неожиданно резко выпрыгнул наружу через ограду в его рост, после чего присел и с напряженным видом начал всматриваться мне за спину. Меня обсыпало мурашками, но я опять затормозил. Повернувшись, не заметил ничего подозрительного - все та же темная комната со столом.

Друг испуганным шепотом приказал мне выбираться, но я решил, что он так хочет меня развести, поэтому особо не спешил. Только когда я перелез на улицу, друг схватил меня за плечо и развернул, указав, что боковая узкая створка окна теперь была раскрыта настежь.

Я точно помнил, что изначально она была плотно закрыта.

*****

Если зайдет, то, может, еще попробую что-нибудь вспомнить) Чаще, конечно, мы просто убегали от всяких подозрительных шорохов, не присматриваясь, кто там шумит, но иногда все же встречались ситуации вроде описанных выше)

Встречалось у вас что-то подобное в жизни?)

Хозяйкой квартиры оказалась полноватая женщина в броском красном плаще и со спутанным шиньоном на макушке. Лицо её, уже немолодое и покрытое толстым слоем пудры, дышало стервозностью. Хотя, стоило Зинаиде Павловне открыть рот, как Дима понял, что стервозностью дело не ограничивалось.

- Деньги-то у тебя точно есть, студентик? - пренебрежительно спросила она.

- Я работаю после занятий.

- Знаю я эти ваши подработки студенческие! Две копейки платят, а потом вы у меня отсрочку по аренде вымаливаете!

Левая густо подведённая бровь взмыла вверх, изогнувшись дугой недовольства.

- Деньги за квартиру будут и будут в срок, - хмуро ответил Дима.

- Ну, смотри у меня!

Хмыкнув, Зинаида первой шагнула в жилую комнату, громко цокая каблуками сапог по вздувшемуся деревянному паркету. Она обвела рукой небольшую комнату.

- Да, не царские хоромы, но зато рядом с метро!

Дима сглотнул, а в его голове промелькнула паническая мысль: может ну его?.. Продавленный диван посреди пустой комнаты и тяжёлый красный ковёр с каким-то замысловатым растительным узором, висевший прямо на стене. Больше ничего не было.

Дальнейший осмотр квартиры тоже не позволил выявить какие-либо плюсы этой недвижимости: ржавая сантехника, плесень на сколотой плитке и пробирающий до костей холод во всех комнатах. Вот только ничего иного за свои скромные средства Дима позволить себе просто не мог, и ему всё же пришлось соглашаться на имеющуюся жилплощадь. Зинаида только растянула пухлые губы в кривой улыбке, услышав его ответ.

- На антресоли и под ванную не лазать - там хлам от прошлых жильцов и краска для ремонта. Ничего не трогать! Только вздумай у меня что-нибудь украсть! Я ясно выразилась, а? - угрожающе проговорила напоследок хозяйка, уже спрятав полученные деньги за аренду куда-то под лямку бюстгальтера и направляясь к выходу. Дима мог лишь вяло кивнуть, и уже через минуту входная дверь с грохотом захлопнулась, оставив его наедине с пыльным ковром и запахом сырости, висевшим в воздухе.

Если бы не удобное расположение этой старой хрущёвки и относительно низкая стоимость аренды квартиры, то парень ни за что в жизни бы не согласился жить в таком помещении. Он с тоской вспомнил о родном городе и родительском доме, где всегда было сухо, тепло и пахло маминой выпечкой. Но теперь он повзрослел, сам зарабатывал, и пора ему было начинать собственную жизнь. Как жаль, что начинал он её в подобной конуре.

С тех пор Дима каждое утро и вечер, возвращаясь домой, наслаждался залепленной жиром плитой, отклеивающимися обоями во всех комнатах и небольшой горсткой тараканов под раковиной на кухне, которые явно жили там уже давно и переселяться никуда не собирались. Все попытки убраться приводили только к тому, что грязь лишь размазывалась по большей площади, а в воздухе постоянно порхала согнанная с места пыль.

Первые дни парень так уставал в университете и на работе, что без сил падал на скрипучий диван и проваливался в крепкий сон до самого будильника, стараясь ни на какие изъяны квартиры не обращать внимания. Но через неделю график его стал более размеренным, ко многому он привык и спал уже куда чутче. И в одну из ночей его сон потревожил мерный звук.

Кап-кап. Кап-кап.

Раздражающий стук капель из ванной комнаты заставил Диму проснуться и заворочаться на диване. Старый каркас сразу же протяжно заскрипел, заставив парня поморщиться.

Кап-кап.

Даже сквозь тонкое одеяло Дима хорошо слышал каждую каплю, падавшую с крана на дно ванны. Словно маленький молоточек выстукивал свою однообразную мелодию.

Парень резким движением поднялся на ноги и в темноте побрел в коридор, рукой едва касаясь стены. Дверь в ванную комнату была слегка приоткрыта, оттуда тянуло прохладой и влагой.

Щёлкнув выключателем, Дима шагнул внутрь крошечного помещения, где едва помещалась старая чугунная ванна, фаянсовая раковина и унитаз. Ногам было зябко от ледяной плитки, и всё тело мгновенно покрылось мурашками. Словно в ванной температура была на порядок ниже, чем во всей остальной квартире.

Длинный кран с лёгким налётом ржавчины, покосившийся и обшарпанный, был повёрнут в сторону ванны и отсчитывал каплю за каплей в размеренном ритме. Дима со всей силы закрутил вентиля, капать стало меньше, а вот звук словно бы никуда и не исчезал. Так и бился в висках нервирующий дробный стук.

Кап-кап.

Парень с ненавистью посмотрел на кран. С него натёк конденсат, и на полу образовалась небольшая лужа ржавого цвета. Вытерев её половой тряпкой, Дима повернул кран к раковине и подложил под него губку, чтобы стук не мешал ему спать, а после вновь вернулся на диван.

Уже утром, невыспавшийся и хмурый, принимая душ, он всерьёз задумался над тем, чтобы устроиться ещё на какую-нибудь подработку, лишь бы подкопить денег и как можно быстрее съехать из этой провонявшей плесенью и ржавчиной квартиры. Отдёрнув штору и перешагнув через бортик, Дима практически сразу же заметил огромную рыжеватую лужу, медленно и неспешно вытекавшую откуда-то из-под экрана, который закрывал практически всё пространство под ванной.

Парень нахмурился и тряпкой подтёр воду, но сразу же по плитке побежали новые ржавые ручейки.

"Вот же ж!.. Тут ещё что-то подтекает!" - с негодованием подумал он.

Опустившись на колени, Дима пощупал пластиковый экран, отыскав небольшую дверцу. Через неё едва ли можно было хоть что-нибудь разглядеть в тёмном пространстве под чугунной ванной. Всё свободное место оказалось забито различным хламом: впереди стоял таз, заполненный старыми упаковками порошков и различных чистящих средств, за ним высилась гора какого-то тухлого тряпья, виднелись проржавевшие банки с краской, застывшие кисти и малярные валики. В темноте трудно было разглядеть весь мусор, который, судя по всему, годами хранился под ванной, обрастая рыжими хлопьями ржавчины, пылью, паутиной и грибком.

Дима ушёл в комнату за телефоном, включил фонарик и, вернувшись в ванную комнату, ещё раз заглянул в средоточие вони и сырости. В маленькое окошко экрана ему удалось просунуть только одну руку, из-за тесноты он едва мог пошевелить там кистью, и, конечно, даже речи не шло о том, чтобы разглядеть трубы, слив или место протечки.

Неожиданно в слабом свете фонарика промелькнула какая-то смутная тень возле банок с краской, которая сразу же исчезла, стоило Диме резко дёрнуться. Послышалось приглушённое шуршание ткани, и через пару мгновений всё снова замолкло. Парень ещё несколько минут разглядывал мусор в попытках понять, не причудилось ли ему это. Но тот, кто жил под ванной, явно не желал больше показываться на глаза.

Поднявшись на ноги и отряхнув колени, Дима быстро вышел из ванной. Дверь за собой он закрыл особенно плотно. А пальцы уже набирали номер матери.

- Алло! Да! - послышался в трубке мелодичный мамин голос.

- Это я.

- А, сынок! Ты уже пару дней как не звонил! Всё хорошо? Обустроился на новом месте?

- Да, мам. Слушай, подскажи какое-нибудь средство от крыс. Только действенное.

- Дима! У тебя что, завелись крысы в съёмной квартире?! - с ужасом воскликнула мать.

- Крысы или мыши, я не уверен точно. Судя по всему, от прошлых жильцов остались.

- Ужас какой! Что же это за квартира такая, в которой крысы живут! - взволнованно дышала в трубку мама. - Ты говорил с хозяйкой? Это же просто гадость!..

- Ма! - повысил голос Дима. - Успокойся. Всё нормально.

- Да какое же тут нормально... - начала было мать, но сын сразу же её прервал:

- У меня нет времени. Мне в универе надо быть через полчаса. Просто скажи средство какое-нибудь, чтобы я по дороге купил.

- Дима, ну я же за тебя волнуюсь, переживаю.

- Ма, к делу! - не терпящим возражений тоном проворчал парень.

- Ладно-ладно... Мы на даче с бабушкой так делали: брали тыквенные семечки, внутрь с помощью шприца заливали какой-нибудь жидкий крысиный яд магазинный, а после раскладывали всюду.

- А тыквенные семечки зачем? - удивился Дима. - Нельзя просто марку яда мне назвать?

- Все эти грызуны очень любят тыквенные семечки и запах их сразу же чуют. А так как запах сильный, то и яд внутри перебивает хорошо. Крыса семечку хватает, грызёт, ничего не подозревая, а потом и погибает через какое-то время... А если просто яд магазинный разложишь везде, то они его обходить будут, вот и всё. Эти крысы очень умные животные, давно уже все плохие запахи знают.

- Неужели эта ваша с бабушкой идея хоть раз сработала? - усомнился парень.

- Сынок! Ну конечно! Мы же тогда так всех крыс с дачи и вывели. Они мышеловки обегали, приманки ядовитые игнорировали, а вот против семечек не устояли.

- Я понял. Спасибо, ма.

Дима положил трубку, даже не попрощавшись, впопыхах собрался и поспешил на занятия. А уже вечером, после учёбы и работы, он забежал в магазин и купил всё необходимое для охоты на крысу, засевшую под ванной.

Поступив так, как велела мать, он разложил ядовитые семечки за экраном и бросил целую горсть в темноту, туда, где валялась груда тряпья. А после вновь плотно закрыл дверь, чтобы умирающая крыса не могла выбежать из своей кафельной темницы.

Ближе к полуночи, уже собираясь ложиться спать, Дима пошёл умываться. Он осторожно открыл дверь, опасаясь увидеть там крысиный труп, но пол был пуст. Ни крысы, ни семечек.

Парень самодовольно хмыкнул себе под нос, радуясь, что жертва заглотила его приманку. Теперь оставалось только ждать, когда же подействует яд. Хотя, может, крыса давно уже сдохла и осталась себе лежать где-нибудь в горе тряпок под ванной. Эта мысль заставила Диму напрячься: ему очень не хотелось ещё пару недель нюхать, как разлагается где-то за экраном крысиный труп. Но и возможности достать из-под ванны весь мусор, чтобы отыскать грызуна, тоже не было, поскольку пластиковый экран никаким образом нельзя было сдвинуть или убрать - оставалось довольствоваться лишь крохотным окошком, через которое вряд ли бы пролезло что-то крупнее банки с краской.

Пока Дима умывался, разглядывая ржавчину на кране и трубах, которой, как ему показалось, неожиданно стало чуть больше, чем было прошлым вечером, где-то внизу, под ванной, раздалось едва слышное шуршание. Парень мгновенно напрягся, замерев на месте с зубной щёткой в руках, но шорох не повторился. Он наскоро дочистил зубы и ополоснул лицо.

"Надо всё же глянуть. Вдруг увижу труп этой крысы!" - подумал Дима, садясь на корточки.

Но он даже не успел протянуть руку к окошку в экране, как в комнате погас свет.

Совершенно беззвучно ванная погрузилась в густую чернильную темноту. И в следующий миг зашуршала клеёнчатая штора, будто по ней кто-то карабкался на самый верх, цепляясь множеством лап за скользкую поверхность.

Дима вскрикнул и кубарем выкатился из комнаты в коридор с ужасом вглядываясь в темнеющий провал дверного прохода. Он вскочил на ноги и щёлкнул выключателем, но тот не сработал. И так и продолжая от безысходности дёргать рычажок, парень не отрывал взгляд от шторы, на которой определённо сидело что-то тяжёлое. Оно тоже замерло, будто бы притаившись.

Дима от греха подальше захлопнул дверь, опасаясь, что существо могло покинуть ванную. Он ещё долго стоял без движения в коридоре, вслушиваясь во все звуки, доносившиеся из комнаты. Лёгкий шорох шторы, после глухой стук о поверхность ванны и потом лишь однообразный стук капель. Дима только в тот момент понял, что до этого кран весь вечер совершенно не подтекал, а теперь неожиданно в одну секунду вновь начал.

Кап-кап. Кап-кап.

Будто тикающий метроном.

Вооружившись телефоном с включённым фонариком и забрав с кухни нож, Дима поддел кончиком лезвия рамку выключателя возле ванной комнаты и снял его со стены. Яркий свет смартфона на мгновение выделил в темноте клубок проводов, покрытых густым рыжим слоем коррозии.

"Господи! Да как с такой проводкой эта квартира ещё не сгорела? - изумился парень, даже не рискуя ни до чего дотрагиваться лишний раз. - Хорошо, что только свет выключился, а ведь могло случиться и возгорание".

Аккуратно вернув выключатель на место, Дима отправился спать. Ничего иного ему не оставалось: утром надо было рано вставать на учёбу, для замены изъеденных ржавчиной проводов явно следовало пригласить электрика, а до утра вновь возвращаться в ванную парень не хотел - он решил дождаться, пока крысиная агония закончится. Потому что бесстрашие умирающего зверя, бросившегося на штору, испугало его до мурашек.

Вот только утром, стоило прозвенеть будильнику, Дима позабыл обо всех ночных страхах и распахнул дверь в ванную комнату без малейшей дрожи в руках. Но дохлой крысы вновь не было, зато повсюду, куда ни глянь, тянулись дорожки ржавой воды. Весь пол был покрыт рыжими лужицами, подсохшими полосами, на шторе и вовсе остались подтёки тёмно-охристого цвета, а всё дно раковины и ванны оказалось заполнено тонкими хлопьями ржавчины. Повсюду были её следы: лёгкая плёнка в углу зеркала, между плиткой и даже на пластиковом экране.

"Если эта крыса не сделана из металла, то я уже совершенно не представляю, что здесь произошло за ночь", - промелькнула в голове Димы беспокойная мысль. Тяжёлый металлический запах, стоявший в воздухе, раздражал его обоняние.

Под ванной послышалось капанье воды. Едва уловимый звук. Далёкий и пугающий.

А после практически сразу же что-то звонко прыгнуло снизу на чугунную ванну и побежало по ней, издавая отчётливое шуршание и даже треск.

У Димы волосы встали дыбом от ужаса, и он выбежал из комнаты под непрекращавшийся трескучий стук.

Теперь, захлопнув дверь, парень без промедления приставил к ней ещё и стул, чтобы, не дай бог, тварь, засевшая внутри, не пожелала выбраться наружу. Спокойнее совсем не стало, да и Дима никак не мог объяснить себе природу того существа, что бегало по чугуну и оставляло всюду свой ржавый след, пахнувший металлом и сырость.

Определённо, тут не было и речи о том, чтобы ещё хоть раз наведаться в ванную комнату или дальше самостоятельно вести борьбу с этой крысой. Если это была крыса.

Дима скорее собрался и малодушно сбежал из дома на целый день, лишь успев про себя заметить, что вечером неплохо было бы позвонить в санитарную эпидемиологическую службу, чтобы договориться об уничтожении засевших в его ванной вредителей. На такое никаких денег не было жалко. Он морально готовился даже собственноручно выдрать пластиковый экран, не опасаясь гнева хозяйки, лишь бы вновь стать единовластным арендатором старой квартиры.

На учёбе парень был рассеянным. Весь день он провёл словно в дурном сне, постоянно мысленно возвращаясь к произошедшему дома: странные разводы ржавчины никак не шли у него из головы. На работе он тоже не отличился внимательностью, так ещё и звонила взволнованная мать, которая интересовалась, удалось ли сыну вывести крыс из квартиры. Дима пробурчал что-то невразумительное про малоэффективные способы борьбы с грызунами посредством тыквенных семечек и положил трубку. Не было у него желания объяснять впечатлительной матери, какие странности ночами творились на съёмной однушке.

Когда после работы Дима устало ввалился в квартиру, то первым, что привлекло его внимание, был опрокинутый стул, лежавший на полу в коридоре. Тот самый стул, которым парень подпёр утром дверь в ванную. Последняя была распахнута во всю ширь, а на полу перед ней растеклась целая лужа ржавой воды. Она была повсюду: на стенах, ржавыми хризантемами проступая сквозь обои, на двери, отдельные капли веером были разбрызганы по потолку, а мокрые дорожки уходили не только на кухню, но и в жилую комнату.

У Димы похолодели пальцы. В собственную историю с крысами ему уже верилось с трудом, потому что не могли грызуны лазать по потолку и разносить всюду пятна ржавчины.

Он вернул стул на место, подперев дверь. Хотя особенной уверенности в том, что крысы не остались где-нибудь за диваном или же кухонным шкафом, не было. В темнеющий провал ванной комнаты Дима даже не заглядывал. Он всем своим нутром чувствовал, что делать этого не стоило. Будто оттуда, из тьмы и сырости, на него могло что-то взглянуть в ответ.

Сев за кухонный стол и постоянно нервно поглядывая на запертую дверь ванной, парень быстро отыскал в интернете номер какой-то первой попавшейся ему на глаза службы по борьбе с вредителями и набрал его. Шли долгие однообразные гудки. Дима в волнении барабанил пальцами по столу. Чтобы хоть как-нибудь отвлечься, он схватил горсть тыквенных семечек, лежавших в миске перед ним и оставшихся ещё с самого начала охоты на крысу, и принялся их щёлкать, по одной закидывая в рот.

- Здравствуйте! Вы позвонили в санитарную эпидемиологическую службу. Ваш звонок очень важен для нас. Пожалуйста, дождитесь ответа оператора, - проговорил механический голос на другом конце телефона.

Семечки были странными на вкус. Слишком горькими. И почему-то с лёгким привкусом металла.

- Сейчас нет свободных операторов. Ваш звонок третий в очереди.

Дима прожевал ещё несколько штук, прежде чем у него онемел рот. Попытавшись откашляться и выплюнуть семечки, он с беспокойством осознал, что больше не чувствовал собственное горло. Пальцами впившись в кожу, парень в ужасе начал вращать глазами.

"Что происходит? Тяжело дышать!"

Его взгляд случайно упал вниз, где из-под стула выглядывала разбитая склянка с крысиным ядом, желтоватым пятном растёкшимся по полу. Возле лежали вскрытые шприцы, чьи иглы были покрыты слоем ржавчины. Раньше всё это стояло совсем в другом месте и явно имело более целостный вид.

- Ваш звонок второй в очереди.

Телефон выпал из одеревеневших пальцев Димы, и парень медленно упал со стула, грубо приложившись плечом о пол. Яд быстро распространялся по его телу, проникая в кровь, заставляя мышцы застывать, и даже голос больше не был подвластен Диме.

- Ваш звонок первый в очереди.

Стул, подпиравший дверь в ванную комнату, с оглушительным грохотом рухнул на пол. Ручка неспешно повернулась, и дверь слегка приоткрылась.

Корчившийся в агонии Дима прекрасно видел всё, что происходило в коридоре. И когда безразмерное пятно ржавчины во мгновение ока выросло на дверной ручке и после стремительным течением двинулось вниз по поверхности двери, то парень хотел кричать и вопить от ужаса. Но из его онемевшего горла не вырывалось ни звука.

Ржавчина ползла к своей обездвиженной жертве, оставляя за собой мокрый след и толстые рыжие хлопья, оседавшие на всех поверхностях и сразу же разраставшиеся пышными очагами коррозии. Тёмное пятно ржавчины широкой полосой растянулось по коридору и всё ближе и ближе подбиралось к лицу Димы, уже терявшего последние жизненные силы.

- Здравствуйте! Меня зовут Валерия! Чем могу помочь?.. Алло!.. Вы на связи?.. Перезво...

Ржавчина поглотила всё, и всё стало ржавчиной.

Автор: Маркелова Софья

Сидя перед большим монитором своего компьютера Павлик раскрыл от удивления рот и выпустил из рук большую миску с сырными палочками. Не отрывая взгляда от онлайн трансляции игры между монархами за право повелевать всем миром, Павлик плавно стек с удобного кресла на колени и принялся собирать драгоценную пищу. Происходящее на мониторе столь сильно поглотило зрителя, что сырная палочка с пола угодила ему в рот. За первой, вторая и так пока на полу не остались только крошки. Компьютер издал характерный для сообщения звук и заставил Павлика вернуться в кресло. Тот поспешно вытер жирные пальцы о новомодное полотенце и нажатием клавиши заставил монитор поделиться надвое. Семьдесят процентов занимала трансляция игры, а остальные тридцать были выделены под закрытый чат.

– Вы тоже это видите?! – с кучей смайликов появилось свежее сообщение в чате. – Все ключевые игроки оказались в одном городе!

– Круть! – поспешил поделиться впечатлениями Павлик. – Вот это будет знатный замес. Только не могу понять, как Эльдман и Медея попали в столицу людей? Они же были на материке осквернителей. Мост к поднебесной башне хорошо охраняется, а водные просторы кишат чуть ли не легендарными тварями.

– Так к этому всё и шло! – заявил пользователь под ником «Грустный налогоплательщик». – Фея и вампир давно спелись и метили уничтожить материк людей.

– Не вводи Микки Мауса в заблуждение, – вмешался пользователь под ником «Зефирка 2035». – Фея и вампир вовсе не спелись. На материк людей, а точнее в столицу, они пришли по воле белого чернокнижника - Диартемиса. Тот хочет отыскать и уничтожить череп первого чернокнижника, тогда якобы спадет проклятие с их материка и оскверненные исчезнут.

– Эй! Давайте без спойлеров! – возмутился Микки Маус, которым был Павлик.

– Да какие тут спойлеры? Это всем известный факт, – возникло сообщение от Грустного налогоплательщика. – Ты что не подписан на канал Эльдмана?!

– Я еле наскрёб на трансляцию Нибора, – честно признался Микки Маус.

– Ох, черт! – после двух слов шли анимированные смайлики – черепки у которых вылезают глаза. – Медея только что прикончила Элизабет Фейтл. С одного удара её приложила. Вот это она прокачалась. Кажется, Нибор и Эльдман окажутся на втором месте.

– Не неси чушь! Скорее у неё пукан порвется, чем Нибор уступит ей первое место.

– Нибор усердно прокачивал команду, чтобы проходить изломы и убивать боссов, а Медея стремилась стать бойцом одного удара. Один на один даже ему не выстоять. Я читал сводки. Реакция Медеи и Эльдмана почти не уступают реакции Нибора.

– Я же просил без спойлеров! – взмолился Микки Маус. – Есть у кого пиратская ссылка на её канал?

– Ты что в тюрягу захотел?! – написал Грустный налогоплательщик. – Я слышал про парня, который купил все трансляции и продавал пароль от своего аккаунта другим. Так там обычным штрафом не обошлось. Его, и его родственников, тут же раскидали на органы. За что платил, то и получил. Лучше не рисковать.

– Вот, – в чате появилась ссылка на сторонний ресурс, – это не пиратский канал, но по промокоду «Легенды Ангелов» можно получить скидку в семьдесят процентов.

– Да ну, уж проще сразу пойти работать на фабрику, а потом донором органов, – отписался Павлик. – У меня и так долгов выше крыши.

– Не парься. Сейчас банки начали давать займ на седьмое поколение. Может кто из твоих потомков станет врачом или актером. Он и отработает. Главное побольше детей наплодить.

– Наверно ты прав. Спс. Убежал глазеть.

Павлик перешел по ссылке, оформил очередной кредит, и приступил к просмотру старых записей.

***

За три месяца до того, как осквернённые напали на столицу людей.

Материк осквернённых – Радужные земли.

Невзирая на своё название локация Радужные земли, как и другие локации оскверненных была пропитана запахом гнили и смерти, разукрашена безжизненными серыми красками. Единственным внешним отличием этой территории были прорастающие целыми гроздьями на могилах грибы. Низкая толстая ножка и широкая, украшенная всеми цветами радуги шляпка. Забавным фактом было то, что при употреблении, гриб временно превращал пустынные равнины в зеленые поля, мерзких монстров в пушистых зверей, а жутко скрипучие деревья в цветущие зеленые заросли. Такими грибами часто кормили людей перед тем как подать их к столу в виде угощения. Население уничтоженного чумой и черной магией материка делилось на два вида мертвецов. Тех что могли мыслить и хоть к чему-то стремились назвали осквернителями. А тех, кто утратил память и рассудок называли пустыми. И те, и другие представляли угрозу для всего живого, но пустые были в разы опаснее, ведь нападали даже на оскверненных.

Среди некогда величественных стен крепости графа Обнара отдыхала гробовая тишина. Лишь изредка холодный ветер заглядывал к ней в гости, чтобы пробежаться по холодным шершавым руинам. Со стороны могло показаться, что это тихое и спокойное место, но на самом деле руины хранили в себе множество опасностей. Те, кто жил здесь раньше, пали жертвой первого проклятия – обратились призраками. Бестелесными тварями, обреченными вечно скитаться и охранять своё место упокоения. Неважно сколько раз их убьют или изгонят, с приходом полнолуния они вновь восстанут из тени. Как таковых предметов у призраков не было, но зато с них можно было собрать Эссенцию загробной жизни – один из самых дорогостоящих ресурсов осквернённой расы. Эта эссенция позволяла превратить простой предмет в редкий, редкий в эпический, а эпический в легендарный. Чем больше пыли, тем больше вероятность успеха такой метаморфозы. Именно из-за этого ресурса, прямо сейчас в катакомбах крепости, группа осквернённых в сопровождении крылатой феи противостояла обезумевшим призракам.

Красивая женщина с бледно-серой кожей, алой радужкой глаз и длинными, роскошными словно снег волосами носила множество имен. Медея, бескрылая фея, королева шипов и охотница за черепами. О последнем прозвище её спутники не знали, поэтому и взяли с собой в качестве проводника. Довольно часто в руинах встречались ловушки способные оборвать жизнь даже самого крепкого осквернителя. То на голову упадет тяжеленный валун, то разъедутся плиты и угодишь в кислотную лужу или банально снесёт голову огромным топором. Медея старалась не вступать в бой и держаться позади своих спутников. Ей заплатили за то, что обезвреживая ловушки она приведет их к залу с боссом, а не за то чтобы она сражалась на передовой. Да и куда ей 47 уровню противостоять Обезумевшим заключенным, редким призракам 69 уровня. Одним касанием хладной полупрозрачной руки такое чудовище запросто забирало 8 тысяч здоровья, а мучительной хваткой все 20. Спутники Медеи были сильны. Четверо 50 и один 65 уровня – оскверненный защитник по имени Тис. На самом же деле, бескрылая фея в их защите не нуждалась. Способностью «Ложные данные» она скрывала свой истинный 74 уровень под иллюзией, а благодаря показателю стойкости в 192% даже с необходимыми навыками никто не мог её разоблачить. Именно поэтому вместо того, чтобы броском стального дротика уничтожить призрака, который тянулся к ней руками и накладывал проклятья, Медея быстро перебирая ногами и кувыркаясь по земле скрывалась за спинами так называемых союзников. Тис – облаченный в темно-синие латы мертвец, лидер группы ударил мечом о свой щит и пустил волну, которая спровоцировала всех признаков в округе. Чтобы не погибнуть под их натиском он принял оборонительную стойку. Сейчас весь урон по нему снижен на 40%, но стоит сделать хоть шаг с места, как способность перестанет действовать. Так как призраки собрались перед Тисом на маленьком участке, его союзники тут же пустили способности с уроном по площади. В порыве атак их оружие то вспыхивало ярко зеленым свечением, то пускало по воздуху темно-синие волны. Через несколько минут враг был повержен.

– Проще простого! – собирая трофейный опыт и эссенцию загробного мира, провозгласил Тис. – Стоило отправиться в руины посложнее.

– Тогда бы мы точно остались без проводника, – рассмеялся оскверненный с посохом. – Бледнокожая бабенция только и делала, что удирала от призраков. Вот умора. Как она вообще может знать что-то про здешнии ловушки, если не бывала в руинах выше тридцатого уровня?

– Да, мне тоже это интересно, – Тис бросил на Медею косой взгляд.

С самого начала их знакомства, между Медеей и Тисом возникло некое напряжение. Не подавая вида, они внимательно следили друг за другом. А всё из-за счетчика игроков, значение которого после перехода из одной локации в другую осталось равно двум.

«Их запястья скрыты под плащами и наручами», рассуждала Медея. «Все ведут себя как обычные мертвецы, даже воняют также. Никаких намеков на повадки высшего общества. Но я точно знаю, один из них игрок. И скорее всего это их лидер. Он тоже знает кто я такая. Для того и привел в такую глухомань. Как только мы нападем на босса, двери в его покои закроются, и я окажусь в западне. Одна против пяти осквернителей. Наивный дурак! Тебе никогда меня не обыграть. Ты был обречен, как только коснулся моих шипов».

– Тут тупик! – раздраженно произнес один из мертвецов.

– Ты водишь нас кругами?! – спросил и тем самым обвинил Медею Тис. – Лучше тебе включить голову и отыскать его зал, иначе в качестве трофея мы возьмём твои внутренности.

От этих слов на лицах осквернителей возникли улыбки. Плоть живой женщины среди мертвецов считалась деликатесом, который могли себе позволить лишь кровавые лорды и их ближайшие подчиненные. Таких людей специально выращивали как скот на фермах.

– Проход к боссу должен быть где-то здесь, – озираясь по сторонам ответила Медея.

В отличие от осквернённых, глаза которых покрывала зеленая пелена, бескрылая фея не видела в темноте. Поэтому ей приходилось раз в час пить специальное зелье. Осушив пузырёк Медея принялась активно ощупывать статуи и шершавые стены. Во время поисков она наткнулась на редкую жёлтую плесень.

Получен предмет – Жёлтая плесень 2х

Примечание: Подобный вид жизни всё ещё не исследован. Растением плесень не назовешь, животным тоже, но она реагирует на окружающий её мир. Желтая плесень питается отчаянием. Подобное сырье высоко цениться у алхимиков третьего круга знаний. При употреблении в пищу может вызвать боль в животе и диарею.

Медея уже не раз бывала тут в одиночку, а потому лишь делала вид, что не знает дороги.

– Поторопись! – недовольно гаркнул, на неё мертвец, чья половина лица красовалась обглоданным черепом. – Я не собираюсь бродить тут целую вечность.

Бескрылая фея якобы ускорилась, прочитала выцарапанные на стенах письмена, сменила направление. Резко замерла, благодаря чему толстое копьё ударило в стену, прямо у неё перед носом.

– Охо-хо, это было близко, – засмеялись осквернённые.

Не обращая внимания на насмешки, за которые она потом заставит их поплатиться, Медея подошла к статуе и налила в её кувшин воды. Раздался каменный хруст. Статуя зашевелилась, достала из-за пазухи ключ и протянула его Медее. Бескрылая фея не повелась на уловку. Она отошла от статуи на десять шагов и камнем сбила ключ с ладони статуи. Маленький предмет со звоном ударился о каменный пол, а через секунду с потолка сильным напором, накрывая статую хлынула раскаленная лава. Подобная струя могла не только значительно сократить здоровье, но и нанести непоправимые увечья. После такого ловкого трюка насмешки и нетерпеливые возгласы со стороны осквернителей поутихли. Медея подняла ключ и вставила его в замочную скважину. Та скрывалась среди высеченных в камне букв. Послышался глухой щелчок, каменные плиты разъехались в стороны, открывая проход в зал босса.

– Дамы вперед, – учтиво указал на темный проход Тис.

Проход привел их к каменному трону на котором восседал четырехметровый скелет. В грудной клетке и пустых глазницах с каждым болезненным вдохом разгорался синий призрачный огонь. В одной руке скелет держал тяжелый, украшенный образами жутких тварей щит, а во второй тяжелую булаву.

«Граф Обнар 52ур. 499т ОЗ.»

Бой с этим боссом оказался не из простых. Скелет владел способностью, которая буквально пронизывала жертву костяным шипом из-под земли. Шип не оставлял серьёзных увечий, но наносил периодический урон и полностью обездвиживал цель. В первый раз, вместо того чтобы разбить шип и освободить товарища, осквернители продолжили бить босса, который через десять секунд ударом булавы разбил его сам, но вместе с тем оборвал жизнь жертвы. Чтобы победить чудовище Тису пришлось отказаться от охоты на фею, а той в свою очередь, пришлось вместе с остальными атаковать босса. Скрывать свои силы уже не имело смысла, поэтому, когда подворачивалась возможность, Медея подбегала к огромному скелету и наносила ему удары закованными в сталь кулаками. Вкладывая в удар всю силу, Медея одной атакой могла нанести до 40 тысяч урона, а удачной серией и вовсе убить босса в одиночку, но тот разбивая гробы своих подчиненных постоянно восстанавливал здоровье. Спустя несколько минут алый индикатор, как и призрачный огонь босса исчезли и тот обратился грудой крупных костей.

Убито боссов Радужных земель 7 из 7, возникло системное сообщение у Медеи.

Получено достижение «Цвета радуги» – показатель здоровья увеличен на 3%

Получен предмет – Позвоночный порошок 20х

Примечание: С каждого мертвеца сыплется пыль, но эта пыль особенная. Позвоночник – это стержень скелета, без него вам ни за что не выбраться из могилы. Является необходимым сырьём для проклятых зелий.

Получен предмет – Эссенция загробного мира 500 000х

Примечание: Загробный мир бесконечный источник энергии, а призраки являются его главным переносчиком. С помощью данной эссенции можно возвысить созданный руками мертвеца предмет до легендарного уровня. 100 000 эссенции увеличивает показатель успеха на: для обычного предмета на 5%, для редкого предмета на 2%, для эпического предмета на 0.5%.

– Ого! Сколько у него было эссенции, – воскликнул, изучая трофей мертвец с посохом. – Ещё немного и смогу сделать свой плащ эпическим.

– Гляди только не профукай всё, – посоветовал ему черепоголовый. – Если вероятность ниже семидесяти процентов, даже пытаться не стоит.

– Знаю. ещё восьми процентов не хватает.

– Хватит, если заберешь долю нашей спутницы, – держа наготове меч и щит, Тис зашагал в сторону феи. – Предлагаю в благодарность за её труды сделать это место её могилой.

– А че, не такая уж и плохая мысль, – облизнулся черепоголовый. – Выглядит она ох как аппетитно.

Пожирая Медею покрытыми пеленой глазами, все четверо неспешно пошли в наступление. Бескрылая фея попятилась и собиралась улизнуть в открывшийся после смерти босса проход, но путь ей преградил слизкий фамильяр. Сгусток гноя с раздробленными когтями разросся на проходе.

___

Читать первый том – https://author.today/reader/96478/761803

Читать второй том – https://author.today/reader/98532/780814

Читать третий том – https://author.today/reader/106455/843037

Читать четвертый том – https://author.today/reader/126501/1009669

Читать Пятый том – https://author.today/reader/143948

Я мёртв уже почти пять недель. Но не так, как вы подумали.

Разумеется, на самом деле я жив. Иначе как бы я сейчас набирал этот текст? Труп я только по документам. Если вас объявили мёртвым, доказать обратное совсем не так просто, как может показаться.

Моя “смерть” наступила три месяца назад. В тот вечер я торопился на поздний рейс из округа Уильямсон в Сент-Луис. Отслужив в армии, я устроился страховым следователем, и по работе облетал всю Америку. Помнится, за год у меня набиралось по меньшей мере двести пятьдесят перелётов. Логично, что я довольно много времени проводил в небольших провинциальных аэропортах. Уильямсон можно отнести к их числу, хоть это и не самый мелкий из аэропортов, в которых мне довелось побывать.

В 18:00 я был в аэропорту. Вылет в 21:45 — а значит, времени выше крыши. Я купил себе сэндвич в одном из ресторанчиков, ответил на пару-тройку звонков, обменялся парочкой сообщений с одним из админов. В аэропорту царила относительная тишина, но небольшие скопления людей там всё же присутствовали. Учитывая эту деталь, то, что произошло дальше, вызывает у меня ещё большее недоумение.

Прозвучало объявление о том, что мой рейс отложен “по техническим обстоятельствам”.

Задержки не были для меня редкостью — я достал электронную книгу и начал читать. Наверное, в какой-то момент я уснул.

— Сэр, прошу прощения.

— Что? — подорвался я. Передо мной стояла напомаженная стюардесса. От неё веяло приторным запахом духов.

— Извините за беспокойство, но мы начинаем посадку на рейс в Сент-Луис.

— Отлично, спасибо, — я огляделся.

Аэропорт совсем затих: света почти нет, рольставни магазинов и кафешек были опущены. Часы показывали 23:53 — гораздо позднее, чем я ожидал.

Когда я зашёл в самолёт, в нём никого не было. То есть вообще. Бывало, конечно, такое, что я летал с одним-двумя пассажирами, но чтобы целый самолёт был предоставлен только мне — это что-то новенькое.

Назойливая, как и полагается, стюардесса зачем-то указала мне на моё место, хотя в этом не было абсолютно никакого смысла. Я мог сесть где угодно. Перед тем, как устроиться, я небрежно закинул куртку и сумку в ящик для ручной клади. Пока бортпроводница без особого энтузиазма рассказывала инструктаж по технике безопасности, я уткнулся в книгу.

Отрыв от земли был плавным. Когда мы поднялись на заданную высоту, я ощутил знакомое чувство давления в ушах и сглотнул. Каждый из нас сталкивался с этим чувством, но в этот раз оно было одновременно привычным и абсолютно иным.

— Сэр, вам нужно пристегнуть ремень, — сказал кто-то чётко, но почти шёпотом.

Я повернулся в сторону голоса, ожидая увидеть позади бортпроводницу, но её там не было. Она всё так же стояла в передней части самолёта. Я был всего в шести рядах от неё, так что, полагаю, я бы услышал, если бы она что-то сказала. Но я был точно уверен, что голос шел сзади.

Я списал это на особую акустику самолета. Казалось, моё сердцебиение эхом отражается от переборок пустого салона, но когда я опустил взгляд, то увидел, что световое табло с ремнём не горит. Я пожал плечами и вернулся к чтению.

Полёт прошел без особых приключений. Гудение кондиционера сочеталось с моей усталостью и тусклым освещением, так что почти всю дорогу я дремал.

Когда мы начали снижаться, мои уши снова заложило.

— Мисс, что происходит? — почти шёпотом спросил другой голос, на этот раз мужской, откуда-то сбоку. Происходящее начало не на шутку меня волновать.

— Вам не о чем беспокоиться, сэр. Просто пристегните ремень и сохраняйте спокойствие. Всего лишь небольшая турбулентность.

Самолёт в самом деле немного затрясся, выходя на посадку.

Голоса стали громче, и их стало больше. Невидимые пассажиры начали нервничать.

— Пожалуйста, сохраняйте спокойствие и оставайтесь на местах, — громко объявила бортпроводница, пытаясь пересилить своим голосом нарастающий гам.

Коллективный шёпот превратился в отчаянные крики, рыдания и мольбы.

Прямо за мной кто-то торопливо молился, взывая к беспощадному Богу, чтобы тот услышал и не дал слуге Его погибнуть таким молодым, так и не познав прелестей жизни.

Заливалась слезами мать, пытаясь успокоить рыдающего младенца. Слова утешения не скрывали ужаса в её голосе.

Чем ниже был самолёт, тем громче и истошнее становились голоса, смешавшиеся в единый вихрь.

— Не-е-е-ет!

— А-а-а-а-а!

— Господи!

Шасси коснулись земли, и звуки сразу утихли. Я сидел весь в холодном поту, вжавшись руками в подлокотники и будучи не в силах унять ускорившееся до предела дыхание.

Пройдя сквозь безлюдный аэропорт, совсем скоро я без сил повалился на кровать в отеле без имени. Лёжа в тишине, я смог объяснить себе произошедшее: паническая атака. Вполне естественно, учитывая, как часто я переживаю процесс взлёта-посадки. Этого было достаточно, чтобы убедить самого себя, и я уснул.

Во сне ко мне снова вернулись безудержные крики и плач, полные боли и страдания. А затем стало тихо.

Утро меня немного успокоило, создав иллюзию нормальной жизни. Я зашёл в лифт и поехал на первый этаж позавтракать.

— Здесь так холодно.

Я подскочил и развернулся в сторону практически незаметного шёпота, заведомо зная, что в лифте никого больше нет.

В дороге на очередную деловую встречу по радио арендованного автомобиля передавали новости о недавней авиакатастрофе. Разбился утренний рейс компании Кейп-Эйр из округа Уильямсон в Сент-Луис. На борту было двадцать семь пассажиров. Не выжил никто.

— Где ты? — призрачный голос как будто прозвучал с заднего сиденья, а не из колонок.

Я глянул в зеркало заднего вида — ничего. То и дело оглядываясь через плечо, я чуть не слетел с дороги.

Прибыв в аэропорт Сент-Луиса тем вечером, я понял, что потерял паспорт. К счастью, для внутренних перелётов было достаточно моего водительского удостоверения, но заниматься восстановлением паспорта мне совсем не хотелось.

Вернувшись домой на следующий день, первым делом я позвонил в отель в Сент-Луисе. Они мне посочувствовали и сообщили, что горничные не находили утерянных документов. В последний раз я доставал паспорт на регистрации в Уильямсоне, так что оставался только один вариант: я оставил его в самолёте.

Я позвонил в аэропорт.

— Алло. Кажется, два дня назад я забыл в самолёте паспорт.

— Ты должен быть здесь, с нами. Здесь так холодно, — прошептали из трубки.

— Что?

— Сэр, я перенаправлю вас в наше бюро находок, — повторила оператор.

— Добрый день, вы позвонили в бюро находок Кейп-Эйр. Чем я могу вам помочь?

— Здравствуйте. Меня зовут Капитан Лайонел Синклер. Похоже, два дня назад я забыл на вашем рейсе паспорт.

— Поняла вас, сэр. Каким рейсом летели?

— Рейс в 21:45 из Уильямсона до Сент-Луиса. Номер рейса 9K1114.

— Ты должен быть с нами.

— Прошу прощения?

— Сэр, подождите минутку, я сверяю вашу информацию с нашей базой данных, — последовала долгая пауза. На фоне был слышен стук клавиш. — Сэр, вы не могли бы повторить дату вашего рейса?

— 21 марта, среда, рейс в 21:45 из Уильямсона в Сент-Луис, номер рейса 9K1114, — повторил я.

— Секундочку.

— Здесь так холодно, а ты такой тёплый.

— Добрый день, это мистер Синклер? — спросил новый женский голос.

— Капитан Синклер, — поправил я с нетерпением.

— Извините, Капитан Синклер. Можете ещё раз повторить детали вашего авиарейса?

— Конечно, — сказал я и, с трудом сдерживая раздражение, повторил необходимую информацию.

— Капитан Синклер, боюсь, рейс 21 марта был отменён в связи с техническими неполадками на воздушном судне. Вы не могли находиться на этом рейсе. Может быть, вы перепутали день?

— Ты должен быть с нами.

— Ничего я не перепутал. У меня на руках обрывок посадочного талона, а ещё два чека. Один — из ресторана в аэропорте Уильямсона, другой — из отеля в Сент-Луисе, и оба я получил в одну и ту же ночь. Это было бы невозможно, если бы я не полетел тем рейсом, — сказал я, теряя терпение.

— Но сэр, вечерний рейс был отменён, а самолёт, который для него предназначался, потерпел крушение следующим утром. Вы, должно быть, слышали об этом в новостях? Вас никак не могло быть на этом рейсе.

После небольшой словесной перепалки разговор прекратился.

В тот же день в мой дом заявилась полиция. Офицеры пришли сообщить моей жене, что её муж был зарегистрирован на потерпевший авиакрушение рейс, что среди обломков нашли мой обгоревший паспорт и что единственное неопознанное тело на борту, скорее всего, принадлежало мне. Представьте их удивление, когда они меня увидели.

— Они знают, что ты должен быть с нами, — нашёптывал мне на ухо голос во время беседы с полицейскими.

Так началась неразбериха: жив я или нет?

Слепок зубов на найденных останках совпадал с моим. Несмотря на то, что у меня всё ещё есть водительские права, фотография на них достаточно старая, и поэтому полиция не стала её рассматривать.

Записи с камер видеонаблюдения аэропорта тоже мало чем помогли. На них видно, как я захожу в здание, но не видно, как я покидаю его после объявления об отмене рейса.

Я множество раз ездил в местный полицейский участок и спрашивал о возможности отослать мой обрывок билета в Кейп-Эйр на проверку. Они были озадачены — билет не был поддельным — но всё равно настаивали на том, что полёта не было.

Спустя семь недель пришли результаты теста ДНК. Моя ДНК находилась в базе данных со времён службы в армии, так что я надеялся на скорое решение в мою пользу. Но увы — результат был безнадёжный. Моя ДНК и ДНК останков совпали с военным образцом. Причём моя совпала на 95%, а ДНК трупа — на 99%.

Из-за этого 15 мая 2018, во вторник, меня признали юридически мёртвым, и полиция возбудила дело, чтобы выяснить, кто я такой на самом деле.

С тех пор, как я официально умер, голоса стали звучать чаще и отчётливей. Их интонация изменилась.

— Живым ты больше не нужен.

— Теперь ты можешь быть с нами.

— Мы скоро придём за тобой.

— Нам нужно твоё тепло. Здесь так холодно.

Я много смеюсь — в жалких попытках не впасть в истерику и сохранить рассудок. Мир считает, что я мёртв, в моей голове непрерывно шепчут голоса. Жена как-то странно на меня смотрит. В её глазах нетрудно различить тень сомнения.

Всё зашло дальше. Я не только слышу голоса, но вижу движения в тенях и отражения в зеркалах — это обуглившиеся мертвецы, дрожащие от холода.

Есть несколько вещей, которые меня беспокоят и едва ли не сводят с ума. Кому принадлежат таинственные останки? Чей отпечаток ДНК оказался ближе к моему, чем мой собственный? Как доказать, что я жив, и что я — это я?

Но больше всего меня пугает другое. Юридический статус усопшего означает, что если кто-то меня убьёт, то невозможно завести уголовное дело и даже начать расследование. Тем временем голоса продолжают шептать, что придут за мной. Совсем скоро.

Автор перевода: Timkinut. Источник

Оригинал.

Разводилы трудились в поте лица. Тесный офис гудел словно осиный улей.

— Ф-и-и-и-ксирую информацию, Лев Михайлович, — дежурное «фиксирую» Саня Воложакин произнес увесисто, с нажимом. Он поднял вверх указательный палец, призывая к тишине. Коллеги понимающе затихли – корпоративная этика. Санек ухмыльнулся – мамонт клюнул и вот-вот продиктует заветные цифры. Привлекательное и даже в некотором смысле благородное лицо Воложакина – прямой нос, тонкие подвижные губы, внимательные глаза с чуть напрягшими веками, сделалось вдруг ядовитым и хищным.

— Милок, — жалобно дребезжал старческий голос, — надысь деньги-то куды со сберкнижки переводить? Там много, сто тысяч скоплено.

— Лев Михайлович, вы главное – не волнуйтесь. Будьте на связи. Сейчас мы переведем ваши сбережения на специальный банковский счет. Это безопасно. Продиктуйте четыре цифры, которые банк прислал в смс-оповещении. Но не мне! Не мне! Переключаю вас на робота. После звукового сигнала – четыре цифры.

Санек откинулся на спинку кресла и с восторгом хлопнул себя по коленке.

— Ну, дед! Ну, придурок! Сто кусков, конечно, не великие деньги, но как просто! Молодец, дед. Не подвел.

— Поздравляю! Ловко отработал пенса! Красавчик, — низкорослый рябой Серега Лычагин, по прозвищу Пупырка за привычку давить прыщи, цыкнул и подмигнул Саньку.

— Как два пальца об асфальт, — самодовольно хмыкнул Воложакин, — такое ощущение, что дед сам хотел инфу со своей картонки слить. Короче, старики – самый смак.

— Не скажи, душнилы те еще. Как начнут скулить, — тут Серега скукожился и запричитал, — ой, у меня похоронные, ой внучку на учебу, ой у меня сердце. Прям бесит!

Санек рассмеялся:

— Да ладно, расслабься. Это ж работа. Старичье нас кормит, а мы их учим. Все честно.

***

Домой Воложакин возвращался в приподнятом настроении. Ни ледяной ветер, круживший гнилые листья в траурном танце, ни жидкое мертвое небо, сочившееся серым туманом, не пробуждали в Воложакинской душе смутных ассоциаций, совестливых мыслей и прочей чепухи.

Нелегальный бизнес, а именно так называл Воложакин заработок на наивных простачках, не терпит жалостливых, эмоциональных, сочувствующих. Четкий алгоритм, немного деланой эмпатии – вот путь к успеху. Санек два года проучился на факультете психологии и частенько козырял профессиональной подготовкой среди коллег.

Небольшая съемная квартирка в светлых тонах встретила Санька блаженной тишиной. Гул рабочего дня порядком утомил Воложакина, и теперь он наслаждался заслуженным отдыхом. Санек поставил чайник, нарезал душистый эластичный батон, нарубил толстыми ломтями колбасу и уселся за ноут. Вечер был изумительно неспешным. Санек даже слегка задремал, как вдруг зазвонил телефон. Мамка.

— Ну? — недовольно пробасил Воложакин

— Сына, как дела? — в мамином голосе чувствовалась легкая тревожность

— Нормально, мам.

— Все работаешь без продыху? Здоровье не бережешь!

Санек почувствовал тошноту. Гниль, уютно осевшая на дне Воложакинской души, колыхнулась и подступила к горлу.

— Мам, нормально все, говорю. — Воложакин помолчал, — С зарплаты шубу тебе купим. Похвастаешься перед подружками.

— Сыночка, лучше отдыхай побольше. Ты человек занятой, важный. Людям помогаешь. Я тобой уж так горжусь, — послышались всхлипы

— Ну, мам. Давай, пока! — Санек повесил трубку.

Мамка – единственный человек, способный разбередить душу Санька. В трогательной сыновьей заботе Воложакин на короткие секунды становился человеком чувствующим. Не желая расстраивать мать, он самозабвенно врал об успешной карьере, работе консультантом в крупном банке, даже невесту выдумал. Санек ненавидел себя в этой слабости, но пока не придумал, как бороться с излишней сентиментальностью.

В мрачных думах Санек провел остаток вечера: ни «Танки», ни порносайты, ни просмотр криминальных хроник города не вернули Воложакину парящей радости бытия. Между тем, время близилось к полуночи. Санек умылся и снял линзы, готовясь ко сну, как вдруг раздался хлопок. В квартире выбило пробки. Найти очки Воложакин не смог. Разгребая черное трепещущее пространство, он добрался до щитка – поднял рычажки, но ничего не изменилось.

— Вот падла! — обругал Санек неизвестно кого

Воложакин покрутился по комнате в поисках очков, подсвечивая себе телефоном, но обнаружил лишь ароматическую свечку – корица и мандарин. Когда ноготок пламени заплясал на фитиле, Санек немного успокоился – ладно, сейчас – спать, а завтра разберемся. Похоже, алкаши на четвертом этаже что-то намудрили. С утра спущусь – узнаю.

Заснул моментально. Однако, кажется, не прошло и секунды, как резкий скрежет выдрал Санька из сна. Словно кто-то провел по стеклу железякой. Воложакин подскочил в кровати и оторопело уставился на окно. Там как будто что-то мелькало. Пламя еще трепыхалось в свечном стакане, но уже помаргивало, словно подготавливая Санька к страшной густой тьме.

Воложакин пригляделся, чувствуя себя совсем беспомощным без очков. Кажется, ветка прильнула к окну и с отвратительным звуком трется о стекло! Санек решительно встал – с каким же наслаждением он сломает мерзкую корягу. Воложакин уже было потянулся, чтобы распахнуть окно, как вдруг в ужасе отпрянул.

Свечка дрогнула и погасла. Но всполох света на миг осветил окружающее пространство. И Санек увидел. Там, за окном. Совершенно лысая башка, заостренные уши, густые брови, рот с торчащим частоколом зубов. Серая кожа. Тощее обнаженное тело словно висело в воздухе. Не смея признаться себе в том, что это не обман зрения, Воложакин рухнул на пол.

— Я заплатил! — раздался скрипучий голос, проникающий, казалось, в самый мозг. Санек узнал его, этот голос. Дед, — вспомнил он, — который сто тысяч.

Санек закрыл уши. Тридцать три года он жил с уверенностью в том, что самое страшное – не успеть, профукать свой шанс на лучшую жизнь, увязнуть в нищете, работать в офисе за три копейки. Плоская Воложакинская картина мира складывалась из крепких пазлов, в ней не было места для трансцендентальных глубин, мистики и потусторонних существ.

— Отдай мое! — хрипел страшный голос, уже как будто не принадлежавший человеку

— Неправда! Неправда! Неправда! — тараторил Воложакин полушепотом, свернувшись калачиком у теплой батареи.

А за окном – неистово скреблось, пульсировало, колотило в стекло что-то из другой, страшной, непонятной Саньку реальности.

***

Воложакин проснулся в кровати, будильник надрывался веселой мелодией. Санек почесал пупок и тупо уставился в окно. Ничего необычного: серое утро хлюпало унылым дождиком, в стекло постукивала жилистая ивовая ветка. Не в силах осознать событий минувшей ночи, Санек предпочел забыть о случившемся. К скромной радости Воложакина, проблема с электричеством решилась сама собой.

Наскоро позавтракав, он отправился в офис. Вопреки расхожему мнению о том, что темные дела вершатся в темное время суток, трудовой день Воложакина начинался рано утром.

В офисе еще никого не было. Санек поморщился, оглядев тесную каморку и оставленный со вчера бардак: переполненные пепельницы, кучи бумаг разбросанных по полу, провода, разнокалиберные телефоны, сим-карты. Вдруг один из телефонов загудел.

— Придурки, оставили симку в трубе, — проворчал Санек и вопреки всем инструкциям, неожиданно для себя, ответил

— Слушаю!

— Здравствуйте, Александр Игоревич. Простите, что в такой ранний час, — встревоженный женский голос доносился как будто бы из бочки, связь часто прерывалась, — Меня Тамара зовут. Вы на связи?

Санек молчал. Он ошалел от собственной непредусмотрительности и ровным счетом не знал, что делать дальше. Повесить трубку? Продолжить разговор? Откуда эта Тамара знает его имя? Наконец Санек выдавил из себя:

— Что вам нужно?

— Мне-то ничего, — Тамара замялась, — а вот моему деду вы зачем-то понадобились. Может, пересекались где? Тут дело такое – дедушка наш умер вчера. Сердце. Завтра похороны. Я его вещи разбирала – и нашла записку. Дед перед самой смертью оставил – ваше имя, телефон и последнюю просьбу, вот его рукой написано – «Пущай Саша на похороны мои приходит. Ждать буду». Видать, очень к вам проникся. Не знаю, может, вы в аптеке работаете? Там ему всегда лекарства со скидкой продавали. Очень хорошие люди.

— Вы ошиблись, — Санек почувствовал себя дурно

— Да как тут ошибиться – вот передо мной имя и номер. Приезжайте! Деревня Зубково. Точный адрес смской вышлю. Как родного встретим. Заплутаете если, спросите дом Льва Михайловича, тут деда все знали.

Воложакина словно шарахнуло током. Он уронил телефон. На том конце – Тамара еще что-то лепетала, но Санек не соображал уже совершенно ничего.

— УПЫРЬ! УПЫРЬ! УПЫРЬ! — визгливый голос Тамары наконец донесся до Воложакина. Он снова поднес трубку к уху.

— Я говорю, у Пырьево наша деревня. Не перепутайте. Пырьево – направо, Зубково – налево.

— У Пырьево, — согласился Санек и повесил трубку.

Рабочий день не задался. Все валилось из рук. Мамонт не шел. Подозрительные бабульки вдруг вспоминали, что внуки их «о таком» предупреждали, молодые – раздражали глупыми шутками. А Воложакину было не смешно. Голяк полный. Вот и сейчас – почти час вел лоха, а тот в конце послал подальше. Не обидно. К такому Санек давно привык, но время, время потеряно уйма!

— Слышь, ты че, трясёшься весь как будто. Перепил что ли вчера? — Пупырка прищурил глазенки, изображая заботу.

— Серый, слушай. Я сегодня что-то не в форме. Пойду, наверно.

— Ну, давай. А то совсем позиции сдаешь, — Пупырка развел какую-то тетку на кредит и весь сиял от радости.

Квартира встретила Санька холодным равнодушием. Воложакину вдруг остро захотелось ощутить уют, запах яблочного пирога, тепло родных объятий. Мамку что ли навестить?

Воложакин залез на диван, укрылся пледом. Его знобило. Нет, он не чувствовал страха, не трепетал перед жуткими видениями. Санька накрывало мерзкое ощущение того, что реальность больше ему не принадлежит, ощущение, что его обманули, заманили в ловушку, развели…как лоха.

Перед глазами всплыла смска от Тамары. Санек запомнил адрес деда с точностью до последней буковки – вот уж зафиксировал информацию! Ехать в Зубково он, конечно, не собирался. Уж извините. Не такой он идиот. Немного успокоившись принятым решением, Воложакин провалился в мягкое, пушистое как облако, сновидение. Он тихонько раскачивался на лодке, посреди водяной глади. Летнее солнце припекало, и веселые ручейки пота скользили по лицу Санька. Он отбросил одеяло. И услышал. Скрежет.

Привычная ткань реальности расползалась на лоскуты. Вплотную к оконному стеклу прижался уродливый мертвец. Это был не обман зрения, Воложакин видел четко, линзы на ночь в этот раз он снять забыл - серое тело с торчащими ребрами медленно покачивалось в воздухе, костлявые пальцы выписывали на стекле немыслимые узоры, словно мертвец искал крохотную щербинку, лазейку в окне, чтобы пробраться внутрь.

— УПЫРЬ, — зазвучал голос Тамары в голове Воложакина

Воложакин на секунду подумал, что вот-вот потеряет сознание от немыслимого ужаса, ощущаемого физической болью во всем теле. Однако в спасительное беспамятство Санек не провалился. Напротив – все происходящее он видел и ощущал с абсолютной четкостью.

— Впусти-ш-ш-ш-шь! Свое – возьму! Сто ты-щ-щ-щ заплатил. Купил крову-ш-ш-ш-ку — раздался лязгающий, переходящий в шипение, голос и мертвец полоснул когтями по стеклу.

Воложакин закрыл глаза – сил видеть жуткое создание не было.

— Иди в жопу! — сдавленно, почти умоляюще проговорил Санек и зачем-то перекрестился, не совсем уверенный в том, что делает это правильно.

Упырь расхохотался:

— Завтра жду. Не приеде-ш-ш-шь — свое возьму. Мать за сына кровью заплатит!

С силой ударив напоследок по стеклу, упырь исчез.

— Мамка, — прошептал Санек. И расплакался.

***

Воложакин выехал утром. Доверившись навигатору, Санек механически крутил руль, оставляя позади себя шумный город, привычные дела, будничные проблемы. Езды до Зубково – семь часов. К трем часам дня Санек рассчитывал приехать в деревню. А уж там – по обстоятельствам. К поездке Воложакин подготовился основательно. Остаток ночи после визита упыря Санек просвещался. Вбив в Яндекс запрос – как бороться с упырем, Воложакин усмехнулся – да ведь я просто кукухой потек! Какая кровь? Какие упыри? Но исполосованное царапинами окно возвращало Санька к мрачным мыслям.

Поля по обеим сторонам дороги сменились густым хвойным лесом. Скучный дождь перешел в робкий первый снег. Дорогу забелило. У Санька вдруг проснулась смутная надежда – а что, если еще не поздно все исправить? Воложакин остановил машину. Вышел на дорогу, вдохнул морозный воздух и набрал Серегу Лычагина.

— Че-кого? Ты где? — раздался бодрый голос Пупырки

— Серег, я не в городе. Короче, у меня проблемы. Нет, не по работе. Личное.

— Давай, возвращайся! Тебя тут уже молодняк уделывает, — Пупрыка наступил на больную мозоль

— Не могу. Слушай! Помнишь деда, которого я пару дней назад на сто кусков кинул? Ему, типа, деньги надо вернуть. Очень надо. Поможешь? — Санек замер в ожидании ответа

— Ты че, совсем псих?! Бабло давно у дропов. Как вернуть?

— Знаю, знаю. Это я так…слушай, а номер карты этого деда можешь найти. Я сам ему переведу. Из своих.

— Сань, ты че в секту попал? Решил добрые дела делать? Нет уж. Не по правилам. Извини, братан. Бывай! — Пупырка повесил трубку

Воложакин закурил. Снег перешел в метель, колючие хлопья ввинчивались в еловые ветви, хищно топорщившееся их лесной чащи, собирались в складках Воложакинского пуховика, били Санька по лицу. Воложакин высунул язык и поймал несколько снежинок.

Дальше до Зубкова Санек ехал без остановок.

Дом Льва Михайловича Санек нашел без проблем. Уж очень тот выделялся. На фоне ветхих, убогих избушек жилище покойного выглядело почти хоромами. Двухэтажный сруб. Янтарно-коричневые бревна источали густой смолистый аромат. Кружевные изящные наличники словно озаряли окна прозрачным светом.

— Неплохо устроился. Кровопийца, — подумал Санек.

— А вот и гость! Александр Игоревич! Я вас прямо так и представляла – красавец! Хоть и бледноват, — грузная женщина в цветастом халате выбежала навстречу Воложакину.

Санек понял, что перед ним Тамара. Однако она была совсем не похожа на убитую горем внучку.

— Здравствуйте, Тамара. Давайте так. Я у вас по делу – похороним покойного и расстанемся, — отчеканил Воложакин.

— А проводы? Я стол накрыла. Борщок небось давно не кушевал? — Тамара перешла на «ты».

Воложакин вздохнул, он ожидал, что возлияния и поминальный обед состоятся после прощания с мертвецом. Однако покорно поплелся за Тамарой в дом, прихватив из багажника спортивную сумку с вещами.

В доме было влажно, запашисто и душно. В огромной гостиной Воложакина усадили на бархатную тахту перед двумя сдвинутыми столами. Вокруг суетились люди. Санек вновь с досадой подумал о том, что разом потерял контроль над реальностью, вот и сейчас какие-то незнакомцы расставляли перед ним тарелки, обкладывали его подушками, мельтешили перед глазами. Воложакин почувствовал себя пешкой в чьей-то странной игре.

Наконец стол был накрыт. Перед Саньком дымился густой багровый борщ с огромным куском слоистого мяса. Воложакин неуверенно зачерпнул суп ложкой и поводил ноздрями – сливочная прохлада сметаны, кисловатый аромат насыщенного бульона соединялись в пьянящую благоуханную композицию.

Тамара плюхнулась рядом.

— Там, — она указала толстым пальцем на белокурую девушку, меланхолично глядевшую в окно, — моя дочка – Ирка, тама, - Тамара ткнула на жилистого паренька в спортивном костюме, — муж ее Макс. Те двое, которые телевизор в центр комнаты перетаскивают, братья мои, внуки покойного, получается. А вон та, которая холодец варит, трясется вся - Светлана Тимофеевна, двоюродная тетка дедули.

— Большая семья, — для приличия прокомментировал Воложакин

— Да это не все еще. К вечеру родни полный дом наберется.

— А хоронить тоже вечером будем? Темно ведь.

— Тут, понимаешь, так получилось – хоронить сегодня не будем. Завтра, может — сказала Тамара и отвела глаза в сторону.

— Как завтра? Мне уезжать надо. Работать. Нет уж, давайте сегодня дедушку закапывать, — возмутился Воложакин

— Сегодня не получится. Ушел он, — равнодушно оповестила Тамара

Воложакин обомлел.

— Как ушел? Он же помер?

— А вот так, — Тамара с вызовом посмотрела на Санька, — он всегда вот так. Помрет. Полежит чутка, а потом уходит. Бывало успевали похоронить, а толку…упырь, он и есть – упырь.

У Санька все поплыло. Он отпрыгнул от Тамары и начал часто креститься.

Тамара обнажила ровные белые зубы и рассмеялась.

— Да ты чего?! Мы же не того…Мы нормальные. Он нас не трогает. А мы его тоже по-своему бережем. А вот соседей дедушка пожрал. Все избы в округе – пустые. Абзац-какао!

Санек подхватил сумку и рванул к выходу. Он вдруг осознал, настолько глупым было решение ехать в Зубково. Он сейчас же отправится в город, возьмет мамку, и они уедут. Куда – не важно. У мамки, кроме него никого нет. Да и Санька – одиночка. Переберутся куда-нибудь. В Крым. Подальше отсюда.

— Не советую уходить, — прервала мысли Воложакина Тамара, — если уж кто ему понадобился – везде найдет. Один выход у тебя – ночь пережить. Тут. Дедуля иногда просто поговорить приходит. Футбол обсудить. Он за «Зенит», кстати, болеет. Говорит, там тоже…э-э-э…такие. Не дрейфь, короче. Может, и не сожрет.

— Вы прямо обнадежили, - съязвил Воложакин, — но я себя устраиваю живым. До свиданья!

Санек уселся в машину, но она никак не желала заводиться. Тамара наблюдала за стараниями Воложакина с крыльца.

— Не поедет. Сколько в твоем драндулете лошадиных сил?

— Сто двадцать будет, - автоматически ответил Воложакин

— Ну вот, а дед лет пятнадцать назад мором пять табунов лошадей враз выкосил. Не поедет. Завтра, коль, это самое, живой будешь – дойдешь до Пырьево. Там автобус раз в сутки ходит.

Воложакину ничего не оставалось, как вернуться в дом. Над Зубково сгущалась тьма. Многочисленные гости и родственники деда разошлись по комнатам и затихли. Лишь кое-где скрипели половицы.

Саньку выделили каморку на втором этаже с маленьким, в ладонь величиной, смотровым окном. Мизерное окно даже обрадовало Воложакина – в такой проем упырь точно не пролезет. Санек твердо решил выжить. Для этого ему нужно было продержаться сегодняшнюю ночь.

Воложакин закрыл дверь на замок, тот, к радости Санька, выглядел вполне надежно.

Открыв спортивную сумку, Санек извлек оттуда все, что приготовил для борьбы с упырем. Жестянку с щетиной – утром раскромсал щетку для одежды, мак кондитерский – приобрел в магазине у дома, осиновое поленце – подобрал в лесу.

Мак Воложакин рассчитывал разбросать на могиле упыря, но, дед, по словам Тамары, под землей не залеживался. Щетину в интернете советовали сыпать в подрезанные сухожилия нечисти, однако, Санек не был уверен, что способен на подобную операцию. Оставалось уповать на осиновый кол – Санек уселся на скрипучую койку и принялся стесывать полено. Свежая древесина сопротивлялась. Кол вышел кривой и туповатый. Санек недовольно оглядел оружие и покачал головой. Последняя надежда – канистра с бензином. Самый надежный способ уничтожить упыря – спалить его к чертям собачьим. Воложакин ничуть не волновался за дом и его обитателей. Он очень хотел жить. Не важно, какой ценой.

Время тянулось медленно. Санек то и дело вглядывался в окошко, прислушивался к шорохам. Но мир вокруг, кажется, замер. Золотинки звезд расцвечивали ночь таинственным сиянием. Аромат сосновых бревен сгустился. Где-то протяжно завыла собака.

В дверь поскреблись. Воложакин встрепенулся и покрепче стиснул в руках осиновый кол. Шорох затих. Санек встал и, стараясь ступать беззвучно, подошел к двери. Тихо. Воложакин присел и заглянул в щель между полом и дверью, расстояние позволяло просунуть под дверь ладонь, но Воложакин не решился хотя бы частично покидать каморку. Санек лишь успел глянуть в просвет, как в ужасе отпрянул, упав на спину. В зазоре между полом и дверью показался выпученный, налитый кровью, глаз упыря. Секунда и тощая когтистая рука просунулась в щель, длинные узловатые пальцы шарили по полу, когти взрывали и царапали деревянный настил.

Воложакин прижался к стене и дрожал. Решимость уничтожить упыря испарилась.

— За своим при-ш-ш-ш-ел. Заплатил. Отвори.

Санек молчал. Он знал, что упырям нужно приглашение, чтобы проникнуть в жилище к человеку – кажется, в кино такое показывали. Воложакин припомнил, как дед пытался войти к нему в квартиру. Но не мог. Санек чуть приободрился. Он решил отсидеться в каморке, не изображая из себя храбреца. Пускай мертвец бродит под дверью хоть всю ночь, завтра Санек покинет проклятую деревню. Машину вывезет потом, эвакуатором.

Дед, словно прочитав мысли Санька, утих. Но вдруг дверная ручка повернулась, дверь медленно открылась – на пороге стоял упырь. Глаза его сверлили Воложакина, тело содрогалось в мелких конвульсиях, длинные клыки топорщились изо рта острыми сталактитами, лысая морщинистая голова его тряслась – упырь был в предвкушении.

— Как ты…Как ты…Я не звал, — пробормотал Санек

— Я у себя дома, милок. Куды хошь войду – везде двери открыты, — в голове Воложакина зазвучал вполне человеческий голос Льва Михайловича. На лице упыря появилась жуткая улыбка.

— Я отдам деньги, — взмолился Санек, — не надо, не жри меня, дед!

— Не буесловь, бестолочь! — услышал Санек раздраженный голос Льва Михайловича, — верну токмо уплоченное и доволе. Жрать не стану. Льзя ли своего?

Упырь приближался. Санек уже ощущал ледяной могильный дух, исходящий от мертвеца. В оконном проеме показалась маслянисто-желтая луна. Вновь тоскливо завыла собака. В тот самый момент Воложакин схватил осиновый кол и со всей силы вдавил его куда-то между ребрами упыря. Кожа на груди деда треснула, что-то хрустнуло и кол пронзил тело страшного деда. Упырь рухнул на спину.

Завороженно Санек наблюдал, как упырь погибает. Тело его грузнело, когти исчезли, заостренные уши приняли человеческую форму, на бородатом благообразном лице застыла гримаса боли и изумления.

— Вот ты какой, Лев Михайлович, — прошептал Санек. Он чувствовал опустошение. Но понимал, что необходимо завершить дело. Воложакин взял канистру с бензином и облил упыря. Сунув руки в карман, Санек понял, что зажигалки там нет. Он беспомощно огляделся. Повозил рукой по прикроватному столику. Пошарил взглядом по лежанке, тряхнул покрывало – зажигалка, звонко цокнув об пол, отскочила и закатилась под койку. Пришлось здорово потрудиться, чтобы достать заветную вещицу. Наконец Воложакин вынырнул из-под кровати, выпрямился и в это мгновение ощутил холодные объятия упыря, зубы вонзились в шею, зажигалка выпала из ослабевшей руки.

***

Санек очнулся в больничной палате – светло-зеленые стены, холодный равнодушный свет люминесцентных ламп. Воложакин чуть напряг руки, опутанные трубочками капельниц, пошевелил пальцами на ногах – вроде, комплектация полная. Голова кружилась и очень хотелось пить. Санек попытался приподняться, но тут же бессильно упал на подушку.

— Извините! — подал голос Санек, надеясь привлечь внимание кого-то из персонала

Дверь в палату чуть отворилась. В дверном проеме показалось круглое мамкино лицо. Синяки под глазами, встревоженный взгляд. Мамка мягко вплыла в палату и с любовью посмотрела на Санька.

— Уж, как я волновалась! Извел ты себя совсем, сына. Вот, до чего работа тебя довела! Но, ничего, сыночек, ничего. Доктор говорит, у тебя – анемия. Отдохнешь, поешь хорошенько и поправишься!

Она поднесла стакан с водой к губам Санька. Воложакин вдруг ощутил тонкий цветочный аромат от мамкиной блузки. Странно, мамка и в молодости обычно не обращала внимания на парфюмы, косметику и разные женские штучки. Почему вдруг сейчас?

Мамка уселась поудобнее и заулыбалась. Добрые голубые ее глаза заблестели, тонкие лучики морщинок побежали по лицу.

— А я, Санечка, знаешь, порой думаю, что в жизни все неспроста. Вот, если бы ты в обморок не шлепнулся, то кой-чего бы не случилось? — мамка застенчиво теребила юбку

— Кой-чего – это чего? — насторожился Санек

— Знакомства, — тут мамка взглянула на дверь и позвала, — Лев Михайлович, заходите в палату, не тушуйтесь!

Воложакин оторопело смотрел, как в дверном проеме появилась мужская фигура. Это был упырь. Сейчас он предстал перед Саньком в человеческом обличии благообразного Льва Михайловича, совершенно очаровавшего мамку. Профессорская бородка, старомодный костюм, начищенные до блеска ботинки.

— Фруктики для молодого организма, — дед положил увесистый пакет на тумбу возле кровати.

— Если бы не Лев Михайлович… — мамка как обычно начала всхлипывать, — он тебя сюда привез. И со мной связался. И помогать обещал. Что же ты не рассказал о вашей дружбе? Таких коллег надо ценить.

Санек хотел было сказать что-то существенное, но во рту снова пересохло, и Воложакин лишь промычал:

— М-м-м-а-а-а-м!

— Молодец, — похлопал упырь Санька по плечу, — маму любит. Она у тебя, и впрямь, такая, — дед шумно втянул воздух через зубы, — сочная!

Дед приобнял мамку за талию, отчего та совсем зарделась.

Рассказ написан для декабрьского конкурса Creepystory/Литмаркет. Не знаю, удобно ли читать такой объем текста? Или лучше было разделить на две части?