CreepyStory

Двое – мужчина и женщина отчаянно прижимались к одной из поросших мхом глыб базальта, которых вокруг них находилось немало. Скопление вечных камней в этом месте образовывало настоящий лабиринт. Иногда, охотники, находили здесь спасение от могучих хищников, протискиваясь между кусками базальтовой породы и становясь недосягаемыми для зверей. Впрочем, хищники и не стремились их преследовать в каменной долине. Сегодняшним утром всё было по-другому. Могучий зверь загнал взрослого мужчину и темноволосую девушку в своеобразный тупик из камней, и бежать несчастным было некуда. Уединенная прогулка ранним утром на изрядном удалении от родного стойбища вот-вот обещала стать последней в жизни для влюбленной парочки.

Довольно крупный, даже для самых рослых представителей своего вида, саблезубый тигр, утробно рыча, медленно приближался к ним, мягко ступая толстыми, пружинистыми лапами и нервно постукивая по земле хвостом.

В руках у людей не было огня, которого он так боялся и ненавидел. Хищник не сводил ненавидящих глаз со столь близкой добычи, загнанной в ловушку. Обожженная несколько лет назад, клыкастая морда тигра зажила, но примитивный мозг навсегда запомнил нестерпимую, долго преследующую его боль и двуногих существ, тыкающих в него пылающими палками. Мясо людей не было таким вкусным, как мясо оленя или детёныша мамонта, но при малейшей возможности зверь охотился на людей, мстя за прошлое увечье.

В правой руке мужчины была только узловатая дубина, а левой он прижимал к себе насмерть перепуганную девушку. В будущем исходе поединка не оставалось никаких сомнений. Втроем или вчетвером опытные охотники из их рода могли справиться с хищником, предварительно ранив его или поймав в яму-ловушку, но в одиночку нечего было надеяться на победу. От девушки, дрожащей и ослабевшей от поглотившего её страха, на помощь в отчаянной схватке надеяться не приходилось. Смерть, играя мощными мышцами, перекатывающимися под толстой пятнистой шкурой и сверкая оскаленными клыками, неумолимо приближалась.

- Мэд… - умоляюще простонала девушка, прикрывая глаза от нестерпимого ужаса.

Мужчина молча отодвинул её за свою спину и приготовился нанести по изготовившемуся к прыжку тигру один единственный удар. Большее ему вряд ли бы удалось. Человек перехватил поудобнее в левой руке небольшой каменный остроконечник и занес для удара правую руку с дубиной. Мужчина решил попытаться сцепиться вплотную со зверем и продержаться как можно дольше, дав своей спутнице крохотный шанс сбежать.

Зверь всё так же не отрывал пристального взгляда от добычи, но внезапно и без того огромные глаза животного наполнились страхом. Хищник всеми фибрами почувствовал древнего врага. Медленно соображающий мозг не позволил напавшему на людей зверю стремительно развернуться и убежать. Тигр, шипел и пятился задом от загнанных в ловушку жертв. Но кто мог так напугать бесстрашного хищника, господствующего на всём континенте? Ответ последовал со скоростью молнии.

На отступающего тигра с шипением низверглась серая, бесформенная мохнатая масса, обвивая зверя крепкими когтистыми конечностями и удушающими щупальцами, пробив перед этим шкуру саблезубого ядовитыми иглами, выстрелившими из нескольких багровых наростов, выступающих на серой мохнатой шкуре.

- Бежим! – первой вышла из оцепенения девушка и потащила за руку опешившего мужчину. Люди проскользнули мимо погибавшего от яда и удушения тигра. Что было сил, бежали они в сторону жилищ своих сородичей, чтобы предупредить род о Нём… О пожирающем всё живое и практически бессмертном звере. Предупредить о том существе, по сравнению с которым сотни пещерных медведей, тигров или львов, одновременно напавших на всех способных сражаться охотников их рода – лучший вариант, чем этот невероятно древний пережиток из незапамятных времён.

- Зарк! Здесь зарк! – закричал Мэд, едва они достигли холма, усеянного полуземлянками-шалашами и хижинами из бивней мамонта, обтянутыми шкурами. Первыми среагировали сторожевые воины, ещё полусонные после целой ночи бодрствования. На род Мэда неделю назад напали хасы, выродившееся племя отвратительных каннибалов, живущее в соседней долине. После смертельной стычки, крайне неудачной для них, людоеды отступили, потеряв половину воинов, но захватив до битвы несколько пленных. Не сумев одолеть охотников, легко ставших отважными воинами в открытом сражении, каннибалы преследовали и отлавливали людей, выходящих за добычей в одиночку. Старый Амох, вождь Мэда и его девушки Лимы, уже несколько ночей назначал сторожевых, опасаясь, что каннибалы нападут под покровом темноты.

Спутница Мэда убежала в свою хижину, а навстречу поднявшему тревогу на весь холм мужчине степенно вышел только что проснувшийся вождь. Амох был почти лысым, пожилым, но всё ещё крепким воином. Даже Мэд, лучший среди молодых охотников, предпочел бы сразиться с десятком хасов, но не бросать вызов могучему вождю.

- Ты видел зарка? – в голосе Амоха прозвучали нотки страха.

Другие мужчины, оставив свои дела, столпились вокруг Мэда и Амоха, с интересом прислушиваясь к разговору. Молодым охотникам было мало что, известно о зарках. Матери пугали ими непослушных детей, погибающие в схватках люди проклинали духом зарка своих убийц.

Несколько крупных камней в пределах стойбища изобиловали схематическим изображениями этих реликтов, но вовсе не люди Амоха их выбили на камнях. Племя Мэда много зим назад заняло уже существующее стойбище, подправив пустующие, частично разрушенные жилища и заняв территорию, богатую дичью, ягодами и съедобными кореньями. Холм, господствующий над необъятной долиной, местами усыпанной крупными валунами, когда-то принесенными ледником, был прекрасным и единственным местом для длительного проживания в долине.

- Мой отец говорил, что все зарки погибли во время большого холода! А ему говорил его отец,– заявил вождь, - Мы не можем уйти отсюда, даже если ты видел зарка! Скоро похолодает, а у нас мало сушеного мяса. И каннибалы всё ещё здесь

- Здесь много еды. Нельзя уходить! – поддержала слова вождя ведунья Элла, его жена.

Солнце уже поднялось над горизонтом, и мало-помалу из своих утлых жилищ стали появляться остальные люди из рода. Каждый из них знал свои обязанности. Женщины и дети готовились собирать съедобную зелень и грибы под охраной нескольких мужчин. Охотники с усердием связывали стрелы в пучки верёвками, свитыми из травы, рыболовы критически осматривали костяные гарпуны, собираясь спуститься вниз к небольшой реке, огибающей каменные лабиринты.

Все были чем-то заняты. Словам Мэда никто значения не придал. Молодой человек гневно ударил ногой по валуну с выбитым на нем размытым изображением зарка и отправился в свою хижину. Девушка, бывшая с ним, хотя и видела то же самое, что и охотник, помочь ничем не могла. По неписанным правилам женщины не имели права голоса в племени, тем более, когда дело касалось переселения.

Мэд задумался. Может и вправду ему привиделся зарк в рассеянном утреннем свете, а тигра атаковало нечто другое, не столь опасное. Но изображение на камнях точно соответствовало увиденному существу. Мэд попытался собрать в голове всё, что он когда-либо слышал о зарках. Старики говорили, что тело зарка можно ранить, но его раны тут же затянутся, а вместо отрубленной конечности тут же появится новая плоть. Что если бы зарки не истребляли себе подобных и обладали искрой разума, то разрозненные племена людей были бы обречены.

Но даже управляемые только инстинктами и рефлексами, эти существа с поразительным смертельным арсеналом даже в одиночку представляли смертельную угрозу. Непохожие ни на одно из животных в мире, зарки господствовали на равнинах до наступления большого холода.

Некоторым из них удалось пережить оледенение, но платой за это стало бесплодие. Уцелевшие зарки вырывали ямы и впадали в спячку на десятки лет, а затем медленно умирали во сне от истощения. Когда люди находили умерших или истощенных долгим сном тварей, то они быстро засыпали их омерзительные, расплывшиеся тела землёй в ямах, прежде чем зарки успевали проснуться. Племена всегда переносили свои стойбища подальше от таких погребений, даже если местность была богатой на дичь. Но это было так давно, что о найденных зарках теперь свидетельствовали только рисунки на здешних камнях, такие же, как на стенах тех южных пещер, которые покинуло племя Мэда, когда запасы пищи вокруг пещер истощились.

«Почему же мне не верит, Амох!» - терзала Мэда гудящая мысль. Двадцатитрехлетний, атлетически сложенный мужчина, не единожды вступавший в единоборство с опасными хищниками, дрожал при одной мысли, что вновь увидит существо, легко прикончившее саблезубого тигра.

«Вождь умён и настроен против меня!» - с досадой подумал молодой человек и вышел из жилища, прихватив прекрасно сделанное копье, с твердым намерением пойти и вновь попытаться настоять на своем. Дело было опасным – попытаться переубедить Амоха, да ещё на виду у всех соплеменников. Такие действия вполне могли закончиться поединком насмерть. А Мэд, даже если бы ему повезло одержать победу, не имел ни малейшего желания управлять всем родом.

- Мэд, - услышал он негромкий, но твердый голос, едва покинув хижину. С удивлением, он обнаружил, что это вождь зовет его к большому валуну, возле которого обычно приносили в жертву мелкую дичь. Там их ждали ещё два воина с луками и копьями.

Амох, действительно был умён. Не верить Мэду у него не было оснований. Он не хуже Мэда знал легенды о зарках. Впрочем, заразить паническим слухом разом почти сотню членов племени вождь тоже не желал. По его приказу небольшие отряды мужчин отправились за запасом пищи. Женщины, дети и старики укладывали нехитрый скарб на деревянные легкие носилки из шкур и жердей, которые можно было как тащить, так и нести. В стойбище, из мужчин, кроме вождя, его сподручных и Мэда, оставалось всего несколько оставленных для охраны воинов.

Прихватив с собой ещё двоих воинов, Амох и Мэд отправились за добычей последними, нагонять ушедшие отряды охотников. По пути они обсуждали, как действовать в создавшейся ситуации. Сошлись на том, что хищник до наступления ночи не покажется, а может и вовсе будет атаковать людоедов, а не их род.

- Мы убьём зарка, если он придёт к нам! – утверждал Нар. Молодой горячий воин, после первой в своей жизни битвы с хасами, вновь жаждал схватки.

- Он может быть не один! – отрезал вождь, - Если их несколько, то нам лучше переселиться.

- Может быть, это зарки уничтожили племя, жившее до нас на холме, – поддержал вождя Мэд.

- Или это сделали хасы и чёрная болезнь!

- Почему тогда зарки не напали на нас раньше? – не унимался Нар.

Мужчины пожали плечами и продолжили путь. С опаской они продвигались к дальним рощам, где можно было поохотиться на кабанов или свиней.

Первые отряды охотников и рыболовов вернулись с богатой добычей за пару часов до заката. На холме их ждало печальное зрелище. Разбросанные шкуры, изломанные сушилки для мяса, тёмные пятна крови на пожухшей траве, заваленные жилища. Нашлось несколько сломанных копий и ни единого трупа. Чуткое обоняние Мэда уловило слабый кисловатый запах зарка, который он запомнил достаточно хорошо.

Множество чужих человеческих следов свидетельствовали, что нападение на стоянку было неоднократным. Мэд сделал вывод, что вначале зарк атаковал поселение, утащил нескольких жителей и навёл панику, а через некоторое время, воспользовавшись неразберихой, напали хасы. Сторожевых воинов было слишком мало, чтобы отбить нападение. Одного из людоедов удалось обнаружить в колючем кустарнике. Человек с острыми треугольными зубами, подпиленными на манер звериных, сначала притворился мёртвым. Его изукрашенное красной и оранжевой охрой тело заливала кровь из пробитого копьём бока. Каннибал терпел чудовищную боль, стиснув челюсти. Но потом, не выдержав, застонал. Было необычно, что его бросили соплеменники. Они не брезговали отобедать, в том числе и своими сородичами.

Как же разительно внешне отличались хасы от людей племени Мэда! Покатый, скошенный назад лоб, практически полное отсутствие подбородка, глубоко посаженные глаза. Хасы были гораздо ближе к животным, чем к людям, необычайно сильны, коренасты и отлично управлялись с дубинами и копьями. Впрочем, они почти не использовали луки, ставшие незаменимым оружием у других племён после отступления ледяных нагромождений.

- Я думаю, что они увели пленных в свою долину, - сказал вождь и разбил подобранным камнем голову раненного хаса. Допрос каннибала был делом бесполезным. Эти полулюди общались на гортанном каркающем языке, который никто кроме них не понимал.

Остальных соплеменников Амоха, вернувшихся с охоты, набралось не больше трёх десятков. Основную часть добычи мужчины закопали в землю, бережно обернув куски мяса большими листьями душистого растения, не дающего испортиться мясу в почве целую неделю. Настроение у людей Амоха было мрачным и решительным. Они горели жаждой мести и готовились попытаться спасти тех, кого увели хасы. О зарке воины пока не думали. Люди-враги были намного страшнее и ненавистнее. Даже такие животные, как зарк, не убивали больше, чем могли поглотить за один раз, если, конечно, не защищали свою жизнь. Разбившись на два отряда, один под командованием Амоха, другой – управляемый Мэдом, охотники выступили в поход на поселение каннибалов.

Стойбище хасов воины Амоха окружили глубокой ночью. Людоеды не выставляли стражи и не заметили, что наблюдавшие за ними распределились по зарослям вереска, буйно растущим в округе. Невзирая на холодную, ветреную погоду, охотники, ждали, не выдавая своего присутствия, до раннего утра. Во вражеском поселении после двух стычек оставалось не менее полусотни взрослых мужчин, ещё примерно столько же разукрашенных охрой женщин готовилось к жуткой трапезе. Детей людоеды запирали на ночь в одной большой хижине. Замерев, воины Амоха наблюдали, как дикари всем племенем разорвали на куски двух пленниц, причем их женщины проявляли особенную жестокость. Без команды вождя, охотники не могли напасть на пирующих каннибалов и дисциплинировано ждали своего часа. Двенадцать связанных пленных женщин лежали вповалку возле большого костра и молча ждали своей участи. Среди них не было ни одного старика или ребёнка. Оставалось только догадываться об их участи. К восходу на ногах осталось не больше десяти объевшихся человечиной, сонных хасов.

- Убей! – разнесся клич Амоха и разъяренные охотники лавиной обрушились на спящих каннибалов.

Битвы той эпохи были чрезвычайно жестоки и скоротечны. Никто не молил о пощаде, никто её не даровал. Глухие удары палиц и копий, треск ломаемых костей, лужи крови, разбитые черепа и вспоротые животы. Когда оружие ломалось в бою или им было невозможно размахнуться, соперники схватывались вплотную, кусая и удушая врага. Звериная, нечеловеческая сила хасов уравновешивалась яростью и напором нападавших. И все же людям племени Мэда не удалось бы одолеть даже захваченных врасплох людоедов, если бы не помощь пленных женщин. Освободившись от пут, они подобрали оружие убитых и тоже атаковали врага. Женщины обоих племен дрались наравне с мужчинами.

Отчаянная схватка длилась недолго. Затем, шум битвы сменился стонами умирающих и добиваемых каннибалов. Всё стойбище было усеяно телами погибших и умирающих. Не выжил и Нар, задушенный вождем хасом. Впрочем, его убийца прожил недолго, сраженный стрелой выпущенной Лимой и вонзившейся точнёхонько в глаз людоеду. Почти все выжившие охотники оказались израненными. Да и тех оставалось немного. Мэд, трое молодых воинов и пять женщин в заляпанной кровью одежде из шкур.

Вождь Амох лежал со сломанным позвоночником, сокрушенным ударом дубины, на телах двух убитых им врагов. Старый воин не мог пошевелиться, лишь что-то пытался сказать своей спасенной жене Элле. Женщина, с трудом разобрав слова умирающего, подозвала Мэда и велела снять с шеи вождя ожерелье из зубов махайрода и пещерного медведя – символ власти над родом.

Новый вождь согласно кивнул, поскольку отказываться не имел права. На него с надеждой глядели уцелевшие соплеменники. Мэд задумался о том, какое действие теперь будет правильным. Женщины, пока он размышлял, перевязали пучками лечебных трав раны охотников, не дожидаясь указаний.

Внезапно, ветер принес к ним знакомый Мэду кислый запах с оттенком гниения. Зарк! О нём совсем забыли. Тяжелый дух в изобилии разлитой крови не мог не привлечь древнее существо. Отступление было единственным подходящим вариантом и остатки племени устремились в сторону родной долины. За выжившими никто не гнался. Чудовище было слишком занято пиршеством на месте бывшей схватки.

Добравшись со своими людьми до обжитого холма, Мэд столкнулся с необходимостью принятия нового важного решения. Уход с богатых добычей и такими жертвами отвоеванных земель грозил обернуться полным вымиранием. Но зарк! На него и сотня воинов не решилась бы выйти в открытом бою. Мэд осмотрел своих людей. Взмокшие, уставшие и израненные. Сегодня они точно не были готовы к переселению. То, что зарк будет занят несколько дней мертвечиной прежде, чем наведается снова на холм, давало охотникам некоторое время на подготовку к уходу или к новой схватке.

Откопав немного припасов и наскоро перекусив, обессиленные люди повалились на землю, не дойдя до оставшихся целыми хижин. Сон и усталость сморили их. Охрану никто не выставлял, да и мясо, подобно дикарям, съели сырым, чего прежде не бывало. Рядом с улёгшимся на куче сухой травы Мэдом прилегла Лима, та самая девушка, которая в первый раз повстречалась ранним утром с зарком.

- Я знаю, как нам убить его, - прошептала она на ухо новому вождю, - Но людям именно ты скажешь об этом. Они должны тебе верить. Я видела рисунки на камне в долине хасов и знаю как устроить ловушку на зарка.

Племя Мэда отсыпалось остаток дня и следующую ночь, а наутро на холме закипела работа. Яму-ловушку рыли все без исключения, сменяя друг друга. Инструмент для копания был крайне неудобным, широкие кости, вставленные в прочное древко, и острые палки. Выкопанную землю подавали наверх из ямы в мешках из испорченных шкур. Работа заняла целый день. На дно ловушки вкопали деревянные колья и крупные заостренные кости, обильно окропив их ядом, добытым из отловленных в низине пёстрых змей. Обычно такой метод для охоты не применялся. Отравленное мясо нельзя было есть, но в нынешней ситуации яд мог оказаться крайне полезным.

- Теперь женщины равны мужчинам! – объявил соплеменникам Мэд, когда работа, наконец, была окончена. Мужчины вытаращили глаза, но не посмели перечить вождю. На лицах усталых женщин заиграла улыбка. Они готовы были носить вождя на руках.

Ловушка выглядела внушительно. Яма глубиной в два человеческих роста и десять шагов в ширину была заботливо укрыта привязанным к длинным жердям хворостом и пучками травы. Перед этим, на дно ловушки предусмотрительно бросили труп людоеда, обнаруженного после первого нападения. Женщины неподалёку сложили небольшие пирамиды из сухих веток и сучьев, чтобы быстро развести несколько костров. На один яд, Мэд не рассчитывал. Он решил внести свою лепту в идею, подсмотренную на камне Лимой. Небольшой огонь разожгли только в старой сторожевой хижине. Оставалось ждать.

Зарк не появился ни в этот день, ни на следующий. Зато к ловушке заглянули два голодных волка. Пришлось прогнать их криками и огнем, чтобы звери не угодили в яму. Погода окончательно испортилась. Вместо обычных солнечных дней в это время года, с небес спустился долгий обложной дождь. Запасённое топливо для костров пришлось укрыть шкурами. Вся поверхность жилого холма, лишенная растущей травы, вскоре оказалась полностью покрыта липнущей к ногам, серой грязью. Мэд периодически выглядывал из хижины, переживая, что дождь подмоет края ловушки и хлипкая маскировка соскользнёт вниз. Но на счастье Мэда, к утру третьего дня дождь закончился, хотя тяжелые, утренние тучи еще не расступились в небе, грозя вновь вылить из себя потоки воды. Из-за большой влажности долину, одновременно с восходом солнца, окутал густой туман.

Зарк появился словно призрак, вынырнув из клочьев тумана, укрывшего низину под холмом плотной пеленой. Люди, просидевшие двое суток в засаде, заметили хищника только тогда, когда он уже взобрался на холм. С двадцати шагов существо предстало во всём своем чудовищном облике. Его вид потряс даже Мэда и Лиму, несмотря на то, что им приходилось видеть зарка.

Размером хищник вдвое превосходил недавно убитого саблезубого тигра. Выглядел монстр фантастически. Восемь толстых, изогнутых в суставах лап, слегка похожих на паучьи, плавно несли тяжелое тело, мягко ступая по вязкой грязи. Веер гибких щупалец вздыбился на спине монстра, нервно дрожа и словно пробуя воздух на ощупь, пока четыре желтых миндалевидных глаза, попарно расположенные над чёрным ротовым отверстием, внимательно ощупывали поселение. Зарк не хватал добычу зубами, как остальные хищники. Обездвиживая любое пойманное существо, монстр утаскивал их в логово и там, с помощью выдвигаемых изо рта трубок, протыкая ими тела жертв, выкачивал из добычи всё, оставляя шкуру и кости, ненужные его организму. Возле туш мамонтов, которых зарк не мог переместить, хищник оставался несколько дней, пока от огромного животного не оставались только скелет и шкура. Когда зарк не питался, то пищевые трубки втягивались вглубь его массивного тела.

Три крупных, размером с кулак, дыхательных отверстия с шумом втягивали и выпускали воздух. Ярко-красные наросты с ядовитыми метательными иглами, расположенные на лобовой части чудовища медленно пульсировали, готовые в один миг выпустить рой парализующих игл. Зарк медленно двигался к яме, перебирая лапами, и вдруг замер на месте. Затем повернулся к хижине, в которой затаились Мэд и Лима.

Вождь взглянул на свою руку, раненную в сражении с хасами. Из-под повязки, наложенной на рану, медленно стекали капли крови. Хищник учуял запах и уверенно направился в сторону Мэда. Молодой человек мгновенно принял решение.

Мэд выскочил из своего укрытия и, обогнув зарка, побежал к яме-ловушке, едва не растянувшись на скользкой грязи. Лима выбежала вслед за ним, решив, что он хочет спрыгнуть в яму, увлекая за собой чудовище. Существо медленно двинулось в сторону раненного человека. Такой визуальный эффект достигался тем, что двигались только конечности монстра, а само тело оставалось неподвижным. Казалось, зарк, плывет над жидкой грязью к Мэду, спокойно стоящему на противоположной от хищника стороне замаскированной ямы. Наконец, зарк надвинулся на хворостяную крышу ловушки, которая по всем расчетам нового вождя, не должна была выдержать веса грузной туши. Но сплетение жердей, хвороста и травы лишь прогнулось внутрь ямы.

Мэд уже считал себя погибшим, когда концы опорных жердей всё-таки скользнули по размытой земле и зарк, злобно шипя, провалился в ловушку. Дальнейшие действия охотников были идеально согласованы. Девушки сдернули шкуру с подготовленных для кострищ дров и вывернули на них дымящиеся угли из корзинок, в то время, когда мужчины швыряли на тело монстра, барахтающегося в недрах грязной ямы, огромные камни и били копьями.

Зарк возможно выбрался бы из ловушки, несмотря на брошенные камни, удары копий и обжигающие горящие сучья. Но он крепко засел, пронзенный в десятке мест отравленными остриями. Своими конвульсивными движениями хищник лишь обрушивал всё больше почвы, заживо себя погребая. Охваченный паникой в безнадёжной попытке высвободиться, раненый монстр даже не выпустил парализующие иглы. Впервые за многие века своей жизни чудовище познало настоящий страх.

- Всё, - устало сказал Мэд, глядя на ещё подрагивающую поверхность засыпанной ямы.

- Эта земля наша! – хрипло крикнула Лима и обняла вождя. Ей вторил торжествующий клич соплеменников.

Общими усилиями выжившие люди победили двух смертельных врагов, но роду Мэда в ближайшее время и в далёкой череде будущих веков предстояло пережить ещё немало испытаний…

Автор: Дмитрий Чепиков https://www.youtube.com/channel/UCAdK3TX0uygG4vBxMpR9-FA

Тёплый июльский вечер был бы тихим, если бы не доносящаяся до позиций гвардейского стрелкового батальона гулкая канонада. Подразделение, только вчера прибывшее из резерва, уже прочно занимало высоту возле разорённого села. В десятке километров отсюда, на первой линии обороны, развёртывалась грандиозная битва с участием миллионов солдат, тысяч самолётов и танков. На курском выступе фашисты стальной армадой тяжелых танковых клиньев с двух сторон яростно пытались пробить оборону советских войск и окружить соединения Центрального и Воронежского фронтов.

Но это было там, за невидимой гранью уже погибли десятки тысяч, там, где счётчик смерти с неимоверной быстротой мотал цифры отнятых жизней, а здесь, на высоком холме над безлюдным селом всё замерло в ожидании. Солдаты расселись в подготовленных траншеях, тихо переговариваясь между собой. Артиллеристы дремали, облокотившись на приданные батальону противотанковые орудия, а офицеры по очереди всматривались через оптику биноклей в кромку леса на горизонте. Появись оттуда противник - это означало бы, что линия обороны прорвана, и теперь пришел черед стрелков сдерживать рвущихся к Курску гитлеровцев.

Комбат Виктюк обходил позиции, когда к штабному блиндажу подкатил, подпрыгивая на ухабах, трофейный трёхосный «Henshel». Из него ловко выпрыгнул молодой офицер-особист, побрякивая двумя начищенными до блеска медалями.

— Комбата позови, солдат! — рявкнул он на охраняющего блиндаж пожилого бойца в выгоревшей гимнастерке. На прибывшего офицера, с подозрением, поднял взгляд из-под густых бровей один из ротных командиров и нарочито отвернулся. Особистов в частях не любили, а уж на передовой и непосредственно перед ней - втройне.

— Ну что вы так орёте, товарищ капитан! — за спиной приехавшего особиста появился комбат, пытаясь на ходу прикурить самокрутку, — Всех немцев распугаете, до Берлина драпать будут. А то и дальше.

— Что вы себе позволяете, комбат! — разъяренный особист пошёл багровыми пятнами и чуть ли не сорвался на визг, — Расстреляю к чёртовой матери!

— А я на тебя, Максимка, сейчас орудия как разверну! Как жахну — будешь вниз к своему майору катиться с высотки! Ну-ка иди сюда! — не выдержав, наконец, рассмеялся комбат, и они стиснули друг друга в крепких объятиях.

— Если серьезно, Сергей, то я по делу. Майор трясет меня и Сашку, вторые сутки без сна. Сам знаешь передовая и близкий тыл наводнены диверсантами. Вчера железку, гады, рванули. Фрицев положили всех, конечно, но движение почти на полдня остановилось, — капитан пытливо посмотрел на комбата, - Как тут у тебя дела? Как у бойцов настроение?

— Нормальное настроение. Ты мне лучше скажи друг, как мне с этими пукалками с «тиграми» и «пантерами» воевать? — Виктюк обиженно ткнул пальцем на соседнюю высоту, – У второго батальона три дивизиона семидесяти шести миллиметровых орудий на позициях, а мне шесть «сорокапяток» придали. Немецкую пехоту мои пулеметчики и без артиллерии положат, да и ещё кое-какие сюрпризы у меня для них есть. А с «тиграми» что прикажешь делать? В штабе полка сказали: «держись, должны подойти механизированные бригады». Только их нет, понимаешь?

— Не паникуй, комбат, в сорок первом хуже было. Здесь не основное направление удара. Сейчас перед тобой минные поля, позади полковая артиллерия. С воздуха поддержат … — особист вдруг прервался, разглядывая наголо бритого солдата, сидящего с закрытыми глазами в позе лотоса на бруствере. - А это что за цирк у тебя? Почему солдат там находится без каски и без оружия?

— Это мой лучший сержант, Айтал Уйгуров, — комбат замялся, не зная, стоит ли рассказывать, но потом махнул рукой и выложил всё, – Он шаман из Якутии. Прислали с пополнением три месяца назад. Так вот, Максим не поверишь, он без оружия воюет за целый взвод. — Серёг, ты не перегрелся-то часом? Ты же партийный, чего бред несёшь… Какой к черту шаман? — попытался перебить его капитан, но Виктюк продолжал.

— На той неделе к нам немецкая разведка пробралась, а я как на грех вышел покурить из блиндажа, не спалось. Часовых немцы тихо сняли, и я тут, разомлевший, нос к носу с тремя фашистами, наставившими на меня автоматы. Показывают мне знаками, мол, заткнись и сдавайся в плен. Думал, всё, конец, собрался крикнуть, тревогу поднять, а тут Уйгуров из-за блиндажа выходит, спокойный как береза и совсем без оружия. И начинает твориться что-то непонятное: фрицы сами себя хватают за горло и начинают себя же душить, пока на землю не рухнули. Так мы и взяли их тёпленькими, без единого выстрела, а шамана, то есть сержанта, я к медали представил. Только там задерживают с наградой. Посодействуешь?

— Видел я доклад, но там ничего, что ты понарассказывал нет. Сержант Уйгуров и рядовой Замилин обезвредили трех немецких разведчиков. Ценных разведчиков, кстати, про подразделения немцев много полезного вытрясли из них, — задумчиво сказал особист, — Почему подробностей нет в бумагах?

— Потому что, Максим, я уж точно не перегрелся такие вещи начальству писать… — засмеялся комбат, наконец, раскурив самокрутку, – Пошли, перекусим, мой батальон у тебя уже не первый за сегодня, небось. И шофера своего зови, вон голодными глазами зыркает.

— Пойдём, — согласился капитан, — Я с утра мотаюсь по вашему и соседнему полку. У Петренко в полку шпион с пополнением прибился, вроде как окруженец. По случайности выдал себя. Оса его в шею ужалила, он по-немецки и ругнулся. Я с ним как положено побеседовал и мы пошли выкапывать его радиостанцию в сотне метров за позициями.

— Хреновый шпион, значит, раз сдержать себя не может, — выразил свое мнение Виктюк, — Вот если Уйгурова в тыл фрицам заслать, он тебе Манштейна на верёвочке приведет. Только рожа у него не арийская. На этом погорит…

Офицеры спустились в блиндаж, где к горячей каше с кусками немецкой трофейной тушенки повар добавил небольшую фляжку чистого спирта. За едой начали спор о немецком самоходном орудии «Фердинанд», о котором ходили слухи, что его в лоб ни один снаряд не берёт.

— Товарищ комбат, разрешите?! — в блиндаж ворвался командир первой роты и вытянулся по струнке, увидев особиста, - Там наши из леса отступают… Два танка наших, пехота…пушку тянут.

— Не основное направление, говоришь? — на бегу спросил комбат, выскакивая из блиндажа вместе с капитаном. Виктюк выхватил бинокль у офицера и впился взглядом в окраину леса, до которого было не больше трёх километров. Так и есть – несколько десятков крохотных фигур отделилось от опушки, группа бойцов тащила пушку, благо, оттуда легкий уклон до самой равнины перед высотами. Два советских танка, развёрнутые стволами орудий к лесу, медленно ползли в направлении позиций батальона.

— Там же мины, сейчас наши танки подорвутся! — встревоженно крикнул комбат радисту, — Николаев, что по связи?

— Похоже, это остатки триста восьмого полка. С ними с ночи нет связи, — сказал особист, — Это, наверное, все, кто остался, а может ещё выйдут.

Словно в подтверждение его словам из леса показались и другие отступающие солдаты. В мощный бинокль было отчётливо видно, как они тащат на себе раненых. На занятой батальоном Виктюка высоте уже никто не отдыхал. Бойцы похватали оружие и ждали приказа командиров выступить на встречу своим. Командир первой роты вопросительно посмотрел на комбата, однако тот отрицательно помотал головой. В оптику он разглядел сотни немецких автоматчиков, выходящих из леса неровными цепями. Показались черные корпуса фашистских танков, валящих стволы деревьев и время от времени плюющихся в сторону отступающих смертельным огнем.

— Выведем батальон с позиций, оголим высоту, — пояснил комбат ротному свое решение, — Передай остальным, чтобы не совались. Если им повезет, доберутся до нас. А вы, товарищ капитан, давайте, прыгайте в свою машинку и в штаб полка, доложите ситуацию.

— По связи доложим, — буркнул особист, — Ты что, Серёг, думаешь, я увидел фрицев и в штаб в страхе рванул? Сейчас же, жди.

Виктюк неопределенно качнул головой, мол, поступай, как знаешь, не до тебя сейчас. Тем временем у леса происходила настоящая трагедия. Сообразив, что от наседающих немцев им не оторваться, двое бойцов и один офицер остались рядом с пушкой и стали наводить орудие на дребезжащие гусеницами вражеские танки. Остальные из этой группы продолжили отступать. Один из советских танков наткнулся на мину, остановился как вкопанный и загорелся. С заклинившей башней он представлял лёгкую цель. Экипаж второй тридцатьчетверки оценил ситуацию и, прикрывая отходящую пехоту, повёл боевую машину в безнадежную атаку на фашистов. Открыло огонь и оставленное орудие.

Гул недовольства командирами пронесся по позициям батальона, но офицеры не могли отдать приказ спасти остатки полка, не подвергая опасности целиком всю линию обороны и не нарушив приказ Виктюка. Артиллеристам, оставшимся прикрывать своих товарищей, повезло с первым выстрелом. Башня немецкого танка взлетела в воздух после прямого попадания в боекомплект. Удалось и рванувшей в контратаку тридцатьчетверке поджечь ближайший танк и пулеметным огнем заставить залечь гитлеровскую пехоту. Но из леса волна за волной выплёскивались всё новые силы противника, очередные немецкие танки выбирались из зеленеющей рощи. То место, где стояло советское орудие, скрылось за десятками разрывов, не оставивших расчёту ни единого шанса уцелеть. Бессильно опустив ствол, запылал контратакующий танк.

— Наблюдаем одиннадцать танков, до двух батальонов пехоты, ведётся установка артиллерийских батарей врага на опушке леса, — докладывал по радиосвязи в штаб полка связист.

— Всем бы героев там дать… — выдохнул командир второй роты, беспомощно глядя в бинокль на гибнущее прикрытие отступающих сил.

— А сколько людей они потеряли там просто так? Отступив с позиций, — спокойно спросил капитан у него, рассматривая, как два головных немецких танка наткнулись на мины. Остальные остановились, чего–то ожидая, потом попятились к лесу вместе с пехотой.

— Чего это они? — спросил подоспевший к блиндажу молодой парень, командир третьей роты, совсем ещё зелёный, ни разу не побывавший в бою.

— Разминировать будут, немцы же не дураки совсем, — пояснил комбат, — Они знают, что мы здесь. Посмотри, у соседей тоже самое происходит, наше дело пока ждать. Всё, командиры рот по местам.

Тем временем, фашисты выкатили с десяток небольших самоходных мин на гусеничном ходу. О хитроумном приспособлении «Голиаф» советским офицерам читали лекции приезжавшие инструктора и рассказывали сапёры, но в деле бойцы их видели впервые. «Голиафы» двинулись вперед широким фронтом, срабатывая то на одной, то на другой мине. От мощных взрывов детонировали десятки других мин, открывая немцам полосу для наступления. В образовавшийся проход ринулись танки, и уже не цепями, а густой толпой повалила атакующая пехота.

Окраина леса ожила выстрелами шестиствольных тяжелых миномётов, забросивших первые крупнокалиберные мины на обороняемые стрелковыми батальонами высоты. Из-за холмов им ответила полковая артиллерия, и окончательную точку в этой дуэли поставили несколько звеньев «Илов», с ревом спикировавших на позиции немецких миномётчиков. Тем не менее, те успели нанести своими сорокакилограммовыми минами ощутимый урон окопавшейся пехоте. Одна из мин попала прямиком в грузовик особиста и разнесла его на куски.

— Эх, хорошая машинка была! — крикнул на ухо комбату капитан, — Чего огонь не открываешь?

— Пусть поближе подойдут… А пушкарям пора бы уже начать, на полкилометра подошли…, — комбат подскочил к связисту, доложившему, что командир полка дожидается отчета.

Почти одновременно громыхнули сорокапятимиллиметровые пушки «М-42», приданные стрелкам, выбивая передние танки противника. Немецкие Т-3 огрызнулись ответным огнём, перепахав взрывами окопы второй роты, там, где, по их мнению, были противотанковые батареи. Вслед за ними началась трескотня противотанковых ружей и пулемётная стрельба.

Неся большие потери, гитлеровцы упорно лезли вверх по пологому склону высоты. Один за другим погибли командиры второй и третьей рот. Несколькими прямыми попаданиями немцы уничтожили расчеты пяти «сорокапяток». Приблизившиеся гитлеровские автоматчики обрушили шквальный огонь на позиции стрелков. Бой за высоту, и без того яростный, ещё больше ожесточился, когда к немцам подошли ещё несколько танков, среди которых был тяжелобронированный новейший «тигр». Один за другим вспыхивали немецкие танки, но и орудий у батальона оставалось всё меньше.

Пехота противника отстала, а затем начала отступать к лесу под смертоносным огнем советской пехоты, но боевые машины упорно лезли вперед, прячась за бронёй головного тяжелого танка. Пять Т-3 и чудовищный «тигр» были уже в полусотне метров от траншей понесшего тяжелые потери батальона. Оставшиеся четыре орудия бесполезно щелкали по броне впереди идущего «Тигра», высекая искры и рикошетя бронебойными снарядами. Казалось, вот-вот и танки начнут давить позиции пехоты, расстреляв последние пушки.

— «Почему комбат не отдает приказ забросать их гранатами?» — медленно текла мысль у оглушенного особиста, вышвырнутого из окопа ударной волной от близкого разрыва. Вокруг него лежали убитые и раненые солдаты, кто-то куда-то стрелял сквозь дым, тянущийся от разрывов и загоревшейся высушенной травы. Теперь капитан мог только наблюдать за последними минутами обороны высоты. Он видел, как вновь возвращается на поле боя отступившая, было, немецкая пехота.

Но случилось то, что он ожидал увидеть меньше всего. Из вырытого в полный рост окопа прямо перед танками вылез закопченный, измазанный в земле человек… и, держа в руках какую-то короткую палку с подвязанными цветными кисточками, стал на пути ревущих и изрыгающих смерть боевых машин. Танки словно что-то дернуло изнутри, и они остановились, больше не стреляя, только один из них вертелся на разорванной гусенице. Уцелевшие пулемётные расчёты вновь заставили стрелков противника залечь и ползти в сторону леса, а танки так и остались стоять неподвижными металлическими грудами. Совершенно целые, упёршиеся наведёнными стволами башен в человека, который их остановил. Бой закончился. На полкилометра перед позициями батальона всё пространство было усеяно трупами немецких солдат и застывшими фигурами разбитых танков.

— Молодец, Уйгуров! — заорал комбат, на какое-то время оглохший от недавнего близкого разрыва. Его щека была рассечена осколком, плетью висела простреленная правая рука. Но левой рукой, он всё-таки дотянулся, чтобы одобрительно похлопать по плечу высокого Уйгурова, сержанта и, по совместительству, шамана.

— Максим, живой? — спросил он, подбежав к распростёртому на бруствере офицеру, так и не выпустившему из рук автомат, и после короткого кивка капитана, улыбаясь во весь рот, спросил, — Видал, что у меня боец вытворяет?!

Капитан тоже слабо улыбнулся и вновь кивнул. На него уже не так с опаской посматривали выжившие солдаты. Особист сражался вместе с ними и был теперь своим, прошедшим одно на всех огненное крещение. Через пятнадцать минут подъехали запоздавшие подразделения из полка резерва дивизии: шесть самоходок с десантом автоматчиков на броне. Комбат носился, отдавая приказы. Тяжелораненых погрузили на две полуторки и немедленно отправили в тыл. Бойцы с лёгкими ранениями, в том числе и Виктюк, оставить позиции и ехать в медчасть отказались наотрез.

Уцелевшие офицеры стрелкового батальона и танкисты из самоходок долго разглядывали в люки экипажи танков, неведомо как остановленных Уйгуровым. Неподвижные немецкие танкисты сидели, замерев словно живые, но, вытащив несколько тел в черных комбинезонах из башни тигра, советские бойцы отпрянули в сторону. Некоторые даже крестились. Видавшие виды солдаты и офицеры, которые воевали не первый год и видели смерть во всех её ужасных проявлениях, отводили глаза в сторону от мёртвых тел экипажей вражеских танков. Головы немецких танкистов были почерневшими и раздувшимися, а на месте глаз зияли пустые кровавые провалы…

— Уйгурова к медали лично представлю, — просипел особист, едва пришедший в себя, — Не знаю как, но один танк ему запишу, «тигра» ему на медаль точно хватит. Остальные вышли из строя от срабатывания химических снарядов из их же боекомплектов. Так и запишем, комбат.

— Согласен, Айтал, с товарищем капитаном? — спросил комбат прислонившегося к броне самоходки сержанта. Тот трясущимися руками пытался раскурить резную деревянную трубку, его била нервная дрожь, но он справился с собой и согласно кивнул.

— Мне бы табаку, товарищ комбат… Медаль никуда не денется, — сержант наконец полностью совладал с собой и решился обратиться с просьбой.

Особист вынул из кармана мятую пачку немецких сигарет и его взгляд упал на деревяшку с цветными лоскутками, лежащее на земле рядом с сержантом. Он вопросительно взглянул на Айтала.

— Берите, берите, товарищ капитан… Сейчас середина лета, жарко будет. Обмахиваться будете, мух отгонять, — теперь якут явно посмеивался.

«Тигр» отправили в тыл своим ходом, а совершенно целые Т-3 развернули на позициях батальона, значительно увеличив его огневую мощь. По связи комбату пообещали к утру пополнение пехотой и артиллерией, а также экипажами, умеющими вести огонь из трофейных танков. На соседних участках прорыв противника также был ликвидирован. Полк остановил целую дивизию гитлеровцев, не дав врагу продавить оборону и причинив немалый урон наступавшим фашистам. Но самые тяжелые сражения были ещё впереди.

Великая битва, впоследствии названная «Огненной дугой», только набирала обороты. Каждый боец, сражавшийся за свою Родину, знал, что исход сражения, независимо от приказов свыше, зависит, в первую очередь, от него самого.

Автор: Дмитрий Чепиков https://www.youtube.com/channel/UCAdK3TX0uygG4vBxMpR9-FA

Коленька

Коленька. часть вторая.  Дама Червей

Коленька. часть третья. Неваляшка

Коленька. часть 4. Доска Уиджа
Коленька. часть 5. В юном месяце апреле

Комнату заволокло вонючим дымом, в ушах звенело, а я пытался протереть глаза, да так, чтобы они не выпали. Бахнуло знатно. Все таки у старой ведьмы почерк, как у двоечника. В тетрадке, доставшейся мне по наследству от Евдокии Стефановны рецепты зелий были написаны так, что и сам коловерша не очень разбирал, что там надо из ингредиентов. Последний мой эксперимент был по созданию адской версии, изгоняющей нежеланных сущностей из дома. Так я надеялся выкурить из нашей коммуналки демона Бегемота.

За последние два месяца надоел он мне своими выходками, от которых трясло весь подъезд, а еще он умудрился скорефанится с дядей Вовой - сантехником из шестой комнаты. Как уж объяснял себе присутствие в своей жизни огромного черного кота, пьющего все, что горит дядя Вова, я не знал, но скорее всего, его устраивал безотказный собутыльник, который вел за столом интересные беседы. После таких посиделок Володя становился очень задумчивым, тихой тенью скользил по коридору, и иногда, будучи в диком нажоре, орал что монархию надо вернуть. А иногда, что Сталина.

Явно под влиянием ауры демона Тошка водила к себе девиц, разной степени потасканности, чуть ли не каждый день, а когда одна из ее подружек пыталась спереть у Милюковой одну из последних картин, которая писалась на продажу, и был громкий скандал с выдиранием волос в коридоре нашей коммуналки, я сильно призадумался.

Комната бабы Нины превратилась в бомжатню, по полу катались пустые бутылки, все заросло пылью так, что на полу отчетливо была видна тропинка, протоптанная от входа до стола. Даже коловерша перестал общаться со старым знакомым. Только иногда тяжело вздыхал, слыша как Бегемот в очередной раз бубнит что-то за стенкой.

Две совершенно тихие семьи, живущие в дальних комнатах, стали скандалить, драться, жены таскали друг друга по коммунальной кухне, пытаясь выяснить, откуда у их мужей царапины на спине. В это время поцарапанные мирно смотрели футбол, потирая синяки и ссадины на скулах, которые понаставили друг другу в собственной потасовке. В квартире стало жить невозможно, постоянно кто-то орал, стонал, бились стеклянные предметы, а я подумывал о переезде. Люди словно обезумели.

Бегемот, или как он просил теперь себя называть “Бехимот”, часто просто исчезал, и я не знал, где он может находиться. В новостях стали появляться репортажи о странных видениях у людей, которых потом увозили в психушки, и все это списывалось на то, что Питер накрыло волной солевой наркомании. А когда вышел на местном канале сюжет о позорной групповой оргии в ресторане “Баку”, в которой участвовали местные “уважаемые люди”, я понял, что надо хоть что-то попытаться сделать.

Но последней каплей стало то, что в нашем районе, по вечерам, женщинам было передвигаться не безопасно. Улицы наводнились психами, жаждущими плотских утех, так скажем. Все об этом знали, но Милюкова считала себя неуязвимой и бессмертной. И возвращалась домой иногда поздно ночью. А потом я нашел ее буквально в трех метрах от нашего подъезда, за скошенной крышей лестницы, ведущей в подвал. Маленькую, скрюченную, всю разодранную, с посиневшим лицом, раздавленным чьей-то ладонью. Ей так зажимали рот, что от носа до подбородка все было черно-багровым.

В тот вечер меня как будто что-то задергало, хотя я дома сидел и талдычил вслух уже который раз заговор от головной боли. Очень захотелось выбежать на улицу, прямо срочно. Внутри все сжалось от тревоги, пока одевался, еще думал, а зачем мне туда? Бред же какой-то, чего переться на ночь глядя во двор? А переться хотелось, рвало из дома. И если бы я чуть быстрее думал… Может и успел бы.

Когда я понял, что Тошка не дышит, скрутило так, что больно было каждой клетке тела, мозга, пальцы скрючило, ноги подкосились, и я упал. Воздух загустел, с трудом проталкиваясь в легкие, на глазах словно застыла корка жгучего льда, тусклый свет фонаря во дворе показался яркой вспышкой, осветившей темный угол, где на грязном асфальте сломанной куклой лежала моя подруга. Мой единственный друг в этом городе - это я очень отчетливо понял. Я взвыл так, что половина окон тут же погасло. Казалось, что мне раскроили грудь, вывернули ребра и вытащили сердце. Потом пришла ярость и злость. Одернул Тошкину юбку, зачем-то подобрал ее сумку, перекинул ремень через плечо. Сгреб маленькое тельце в охапку и на руках потащил к подъезду, что-то орал и выл, не понимая еще, что дальше буду делать. Я не мог оставить ее там, в этой грязи.

Дверь парадной распахнулась, в проеме замаячила тварь на четырех конечностях, большое ухо торчало из-под платка, сканируя местность. “Очень кстати.”- подумал я, добежав до двери.

— Плачет… Плачет... — бормотала Крикунья, придерживая лапой дверь.

— Пшла отсюда! — отпихнул ее ногой, и помчался к себе на этаж, слыша, как за моей спиной шлепают по ступенькам серые лапы.

Мое появление в комнате не было неожиданным. Коленька уже сидел на столе, разложив кучу каких-то трав, черный чемоданчик с красным крестом на крышке, видимо чутье его не подвело, понял, что кому-то нужна помощь. Только вот поздно…

Я положил Тошку на диван так аккуратно, как будто она была еще… еще… И тут меня накрыло. Ледяная корка на глазах треснула и стала таять, слезы захлестнули душу, мою, сгоревшую в миг, черную душу, и наполнили ее ненавистью. К твари, которая это сделала. К людям, что ничего не слышали, и к себе.

— Тише, тише… Дыши. — Коленька запорхал над Тошкой, осматривая ее, приглаживая ей волосы, что-то бормоча себе под нос. — Никита! Очнись! Еще можно.

— Что можно?! — размазывая сопли по щекам заорал я. — Что тут можно?

— Заткнись и делай. Сними с нее одежду. Надо быстро, иначе не успеем.

И почему-то я так поверил этому мохнатому странному существу, что быстренько снял куртку, потом стянул с Тошки вообще все, даже не застеснявшись, и если бы мне сейчас приказали взять скальпель и сделать надрез, уверив, что это спасет Тоню, то я бы без раздумий распорол бы Милюковой живот. И зашил. Надежда на чудо полыхала синим пламенем внутри, я верил в себя, и в моего помощника.

А Коленька тем временем порылся в своих недрах и вытащил две литровые бутылки зеленого стекла, запечатанные сургучом, поставил их на стол.

— А теперь тебе надо решить, — коловерша подвинул бутылки к краю стола, — отдашь свой шанс на вторую жизнь этой девушке или себе оставишь?

Я тупо пялился на стол, на бутылки, и ничего не понимал. При чем тут шанс на жизнь?

— Это живая и мертвая вода. Самое ценное, что у Дуси было. Ни разу использовать не пришлось, она никому отдать не разрешила. От старости не спасет, а вот убитых вернуть может. Быстрее давай соображай.

И я сообразил. Очень быстро. Может, когда-нибудь, я и пожалею, а может, и пожалеть-то не успею.

— Давай, что делать надо?

Сначала мы облили Тошку мертвой водой, пришлось залить и в рот, и ну, туда… Кровь на ногах быстро свернулась, засохла и отпала коричневыми хлопьями. Лицо стало белым, все синяки мгновенно прошли. Я завороженно следил, как меняется Тонино тело. Потом из другой бутылки, на которой я разглядел налепленную криво пожелтевшую бумажку с надписью “живая”, залили ей в рот воды. Остатки Коленька вылил на всю Тошку, и растер везде, даже спину. И мы стали ждать. Минуты тянулись, мысли стучали в голове длинными грузовыми составами, оглушая однообразием и безысходностью. Ничего не произошло. Она не задышала, не проснулась, как спящая красавица, даже не пошевелила пальцами.

Я сидел на полу, прижав ладони к лицу, и думал, что я - идиот. Дебил, верящий в сказки. Верящий, что что-то может, и у него есть магический помощник с заначкой из живой воды, воскрешающей мертвых. И мне пора к психиатру, вот прям срочно. Я вижу всякую хрень наяву. И надо для Тошки вызвать всех тех, кого для бабы Нины вызывали. И ритуальщиков. Опять. Потихоньку стал раскачиваться, чтобы унять боль. И тут до меня дошло, из-за кого это все. Демон чревоугодия и плотских утех. Его кормят наши грехи, так же он говорил? Да только грехи у всех разные по уровню - для кого-то страшный плотский грех - подрочить в ванной, а для кого-то и ребенка трахнуть - ну, чуть хуже дрочки. Грешновато, но оправдание такие уроды всегда себе найдут. И демон всегда будет мутить разум людей, подталкивать их на ужасные поступки, способствовать разложению их моральных устоев, потому что мы для него - просто куклы, в которые он играет, с озорным любопытством ставит опыты, как на крысах, и человечество для таких - просто еда, развлечение и создатели комфорта. И даже тот образ кота, видимый облик демона Бегемота, только для того, чтобы отвлечь внимание людей от его мерзких делишек. Ведь коты такие милые. Поверхностное восприятие образа. Какой же я был дурак, хосспади, какой дурак!!

— Никита! Я что тут, я… Я в луже… Божечки, как голова болит. Я что, нажралась?! — голая Тошка сидела на мокром покрывале испуганно выпучив глаза. — Что я тут делаю?

От облечения, радости, вида перепуганной, но вполне живой и здоровой Милюковой, я заржал, как конь, подхватился, подскочив с пола, и бросился обнимать подругу, краем глаза заметив довольно ухмыляющуюся морду коловерши на шкафу.

Тошка еще влепила мне пару пощечин, посчитав, что я покушался на ее белое тело. А я был рад несказанно, и позволил бы Милюковой еще меня побить, лишь бы побыстрее забылись эти багровые синяки на ее лице.

Хорошо, что Тоня поверила в мою версию событий. Что я нашел ее у парадной, в глубоком обмороке, замерзшую, притащил домой и стал растирать горячей водой. Она все помнила как раз до момента, как открывала подъездную дверь. Вроде пронесло.

Проводил Тошку в ее комнату, закутав в плед, уложил спать. Чмокнул в макушку что-то сонно бормочущую подружку, немного посидел с ней, и поняв, что все спокойно, выдохнул. Стал строить планы, как же избавиться от большой проблемы, которую сам, по факту и создал.

******

В записях старой ведьмы был найден рецепт, как изгнать сущность из дома, а в гримуаре “Ключи Соломона” после долгих поисков - пентаграмма, открывающая путь в наш мир демонам. Ну, по крайней мере, я так понял из перевода. А что открывает, то и закрывает. И если объединить открытую дверь и пинок под задницу в виде ведьминого зелья, то все должно получиться. Логично же? Вот и я так думал. Коленька на мои рассуждения похмыкал, сказал, что у него такого опыта нет, но знает он Бегемота давно, и если ему предоставить пару канистр чистого спирта… Чем черт не шутит, может и выгорит.

Выгорело полкомнаты бабы Нины. То ли пентаграмма была кривая, то ли знаки я написал неправильно, а может и рецепт по изгнанию был с багами, но сейчас, я, сидя на заднице у двери в комнату, обозревал последствия поставленного опыта.

Посреди батареи из пустых водочных бутылок, на полустертой огнем пентаграмме валялся Бегемот с подпаленной шерстью, дымящейся задницей, и заливисто похрапывал. Старые фотографии на стенах скукожились и пожелтели, обои с шелестом отваливались от стен, свечи растеклись темными лужами, на потолке черным отпечатались очертания тушки демона. А ведь вроде все правильно делал!

Начертил, свечки зажег, затащил в круг синее в ноль тело, и разбрызгав зелье, прочел заклинание. Для верности. Сам придумал, между прочим. Конечно, не бабкины заговоры, но все же. Зацените:

Амено. Авогадро дориме амено.

Оменаре имперави эмуляри

Димеро матеремо амено

Латриемо санктус амено.

Может, “изыди, сатана” орать не надо было… Короче, не сработало чего-то. Дверь воткнулась в спину, из-за нее донесся Тошкин голос:

— Никит! Дымом прет! Ты чего там делаешь? Пожар?

В общем коридоре захлопали двери, сонные соседи выползали из своих нор. В дверь стали толкаться, я еле встал, и высунув нос в щелку, посоветовал всем расходится, у баб Нины тут это… Короче, банка с огурцами хлопнула. Все нормально, ща уберу. А дым валит - так то ж свечки не качественные, за упокой души поставил.

— Квартиру чуть не спалил! Придурок! Понаедут из деревни… — соседи, немного повозмущавщись, расползлись по своим постелям.

А вот дядя Вова остался. В застиранном махровом халате цвета беж и резиновых шлепках.

— Че, студент, — прохрипел он мне прямо в нос, обдав перегаром, — брага там у тебя долбанула? В бабкиной комнате поставил, да, засранец? Делись давай!

И, отжав створку, просочился внутрь. Обозрев все безобразие, творящееся в комнате, сантехник присел на табурет у стола, полы халата разъехались, обнажив тощие жилистые ноги в синих сатиновых семейниках.

— Ты, брат, пошто животинку тиранишь? — Вова ткнул пальцем в сторону пентаграммы, где еще пускал дымы поджаренный заклинанием кот.

И тут меня прорвало. Я рассказал все. И как эта “животинка” сюда попала, и что хотела сделать и сделала, и что ее срочно надо или усыпить, или обратно засунуть в ту задницу, откуда она вылезла. Володя почесал подмышкой, халат еще больше сполз набок, открыв на груди синюю татуировку - медведь в берете со звездой.

— Ну, одно хорошо - не “белка” значит. А то уж я думал, что все, допился. Соседский кот такой интересный собеседник, да как компания за столом - лучше не найдешь. А мы ж простые люди… Нам чего? Чтоб меня послушали, да чтоб свое рассказали. Понимаешь? А то, что он здоровый такой да умный, ну, думал, что это как с водкой. Чем больше выпьешь, тем женщина красивее. А как говорил, как рассказывал… Жириновский отдыхает! Каждый день - все новое, и как мы завоюем весь мир! Жаль, что его обратно надо. Вот бы он в думе делов натворил.

— Да он уже натворил! Вы, дядь Вов, извините, что вот так все… Мы не хотели, мы просто духов вызывали, вечеринка, развлечения…

— Знаю я ваши развлечения, видал. Ты думаешь дядя Вова старенький, алкаш, ничего не видит и не знает? Поколение ваше - хлипкое! — резиновый шлепок припечатал пыльный паркет. — Чтоб вы без нас делали… Я тебе, студент, помогу, но ты чтоб язык за зубами держал. Понял?

Еще б не понять.

Сантехник встал, походил у стола, распихивая пустые бутылки, еще раз критически обозрел кота, лежащего в центре пентаграммы и, пнув его легонько, сказал:

— Нести будем в мешке. Поместится.

— А понесем куда? — надежда на то, что сейчас придут взрослые и все разрулят, не покидала меня все это время, поэтому любое предложение было хорошо.

— В жопу под муда! — рявкнул Володя, и приказал идти одеваться. В теплое и ботинки.

Мы разошлись по своим комнатам, готовиться к ночной вылазке. Я очень волновался, но Коленьку будить не стал, стыдно было, что сам не справился с такой проблемой.

Через пять минут я застал дядю Володю, запихивающим в большой мешок демона, который так до сих пор валялся на полу и вонял паленой шерстью. Опыт обращения с телами, не подающими признаки жизни, у нашего соседа явно был. Мне даже помогать не пришлось, Бегемот был упакован, как надо.

Пока я разглядывал камуфляжный костюм дяди Вовы, с какими-то нашивками, ремнями и подсумками, тот уже отволок мешок с котом к двери, притащил из коридора рюкзак с чем-то тяжелым, и велел мне его нести. В тишине ночной парадной гулко отдавались наши шаги.

Мы пошли дворами, сквозь темные вонючие арки, месиво из мусора и осыпавшейся штукатурки, сквозь мертвенный тусклый свет одиноких фонарей, распугивая серые тени, вышмыгивающие из дальних закоулков. Ночной город - притихший, сонный, затаив дыхание следил за нами, я прям чувствовал, что если бы я шел один, то или опять попал бы во двор, где время остановилось, или в другую ловушку. Здесь все очень не просто.

Когда Володя подустал, он отдал мешок мне, и наконец-то соизволил рассказать, куда мы идем.

— Ты, эта, вот думаешь дядя Вова человек маленький, чего там, сантехник, говно ваше прочищает да по подвалам лазит, отопление дает и отключает. А я вот воевал, между прочим. Много чего повидал за свою жизнь. Да к черту она покатилась. Друзей похоронил, жену похоронил, а детей и не было. Помыкался какое-то время, запил, чего уж там, да и решил, что надо спокойную профессию найти. И даже тут не повезло. Ты думаешь, что у сантехника в нашей управляйке за заботы? Тебе, студент, даже и не снилось.

Как стал по подвалам в нашем районе ходить - так через полгода и поседел. А как до чердаков добрался - облысел. Короче, знаю я одно место тут, где люди пропадают, безвозвратно. Подвал там, доме 18 а, а из него ход есть, в катакомбы.

— В смысле? Еще глубже подвала? Это те, про которые рассказывают? Тайные ходы, что через весь старый город идут. Там еще нашли человека, который потерялся два года назад, это про них? Я читал в новостях.

— Ну, кого там нашли, тем более через два года, тот уже навряд ли человек. — сосед захлопал себя по карманам, вытащил пачку сигарет и закурил. — Там чего только не встретишь. В общем, если туда твоего дружка закинуть, он тоже не сможет вернуться, я думаю. Видел я, как туда закидывали тех, кто тут не нужен. Не нашли никого потом, ни через год, ни через десять лет.

А если добренький дядя Вова ща меня туда как закинет, и дело с концом? Я тащил мешок с котом, попутно обливаясь потом и нервными мурашками от ужаса, думал, что может зря доверился старому пропойце, вдруг он ведет меня туда, как барана на заклание и я дурак, сам, своими ножками туда скачу? А потом любопытство пересилило страх. Тайное место! Под самым центром Питера, где почти никто бывал, а кто бывал, мог и не вернуться. Кто мне еще такое покажет?

Тем временем, мы подошли к старинной пятиэтажке на два подъезда. Недавно отреставрированный дом сверкал в ночи белизной покрашенных полукруглых балкончиков, резные пилястры подпирали крышу дома, все просто кричало, что если сейчас в этих французских окнах загорится свет, мы сможем увидеть роскошную жизнь, освещенную чудовищно дорогими хрустальными люстрами. Вход в подвал был на спуске в цокольный этаж, за железной массивной дверью, которую Вова долго не мог открыть, гремя связкой ключей.

На входе в подвал мы остановились на перекур, сосед затребовал рюкзак, который я пер, вытащил из него два фонарика, и один мерзавчик. Приложился, вдохновился, и повел вглубь городского мира. Я вообще никогда в таких подвалах не был, читал только про них иногда в страшных историях. У нас, в Кызылорде, подвал под домом, где соленья-варенья хранят, да батину самогонку. Ничего там такого ужасного, кроме пауков, нет. А здесь сразу стало как-то жутковато. Запах еще этот… Затхлый, гнилью несет, мокрыми тряпками и ссаниной кошачьей.

Оказалось, что это все еще версия лайт. Продвигаясь все дальше, петляя по длинным темным коридорам, я чувствовал, как с каждым шагом на меня давит низкий потолок, давит ощущение, что дом над нами может вот-вот обрушиться, и мы никогда не выберемся из этой крысиной норы. Полуразвалившиеся стены попадались с такими большими дырами, было понятно, что вот время и гравитация не щадит ничего, и куча выпавшего раскрошившегося кирпича - это знак тревоги. Может все в минуту стать пылью. Старое все. Такое старое, что даже представить сложно. Люди, строившие все эти подвалы и дома, умерли так давно, что и мой прадед их не мог помнить и знать. Ну, теоретически.

Проходя мимо одного из темных закутков, Вова с кем-то поздоровался, я вгляделся вглубь этой тьмы и чуть не заорал. Там, на двухярусных нарах, сидели тощие дети. Или подростки, я не решился направить фонарь прямо на их лица. Но глаза их бликовали красным, отражая свет.

— Кто это ? — я поддернул сползающий мешок, четко поняв, что я и десятой доли не знаю, что в этом городе происходит.

— А, да свои пацаны. Дети подземелья. — будничным тоном ответил сосед. — Падальщики. Про них одно тебе скажу - пьяным на улице не спи. Обглодают до костей.

Вот это у Вовочки “свои”, подумал я, и меня передернуло.

Мешок давил на спину, мысли давили на мозг, от страха и тревожности внутри все вибрировало, я стал чаще оглядываться за спину. Прибавилось ощущение, что кто-то за мной идет, там, в этой темноте, ступая ровно за чертой, где пропадает свет от фонарика. Одному дяде Вове все было нипочем. Пер, как танк, бухтя про то, что надо было пожрать захватить, про то, что может это надолго, и еще что-то. А потом я действительно прислушался:

— И вот ты понимаешь, сидим мы с Михалычем, разложились там, огурчик достали, разлили, тока вот стакашки подняли, а с этой стены вылазит такая хрень! Мужик! И глаза у него по разные стороны лица, здоровые такие. Он-то глаза эти руками сдвинул к носу, и вроде как нормальный стал. А я ж понимаю, что он не нормальный! И Михалыч понял. А так - обычный мужик, в пальто, в туфлях. Ну, мы тихо сидели, он мимо прошел, не заметил нас. И стали мы туда уже ходить часто. Так еще два раза видели, как выходят из стены. Они разные. На улице встретишь - не поймешь что не человек это. Ты это… осторожней тут, ступеньки… Эт уже катакомбы.

Дядя Вова на минуту заглох, и я услышал, как темноте, куда не доставал свет наших фонарей, часто капает вода, что-то скребется, скрипит и ворочается. И словно шепот такой, неразборчивый, как будто несколько голосов тихо обсуждают в гулкой пустоте, как нас убить.

— Дак и че ты думаешь? Михалыч говорит, что пару раз туда сам ходил, чисто из любопытства, так видал, как стенка рябью идет. И если туда разводной ключ кинуть, то как круги по воде, и гул такой, что в доме поди слышно. Он один раз кинул, и больше не стал. Испугался.

Пока Вова бухтел про странную стенку, мы шли по длинному сырому тоннелю, с потолка текла вода, в темных ответвлениях каменной трубы, мелькали какие-то тени, потревоженные светом фонаря. Внезапно сантехник остановился, я нечаянно ткнулся в его спину.

— Тшшшш! — крадущийся на цыпочках дядя Вова вызывал во мне дикое чувство страха. Я вообще не понимал, что он делает, и что делать мне. Мы вышли в большую такую пещеру, где не было уже кирпичных стен - просто вырубленное в каменной породе пространство, с ведущими в темноту тремя проходами. Слева от нас, за небольшой горкой камней, был сооружен импровизированный стол и два стула, сложенные из плоских кусков породы. А прямо по курсу была стена. Простая такая, с миллионом выбоин стенка из камня. Единственное, что было неправильно - в свете фонарика было заметно, что периодически по стене пробегала мелкая волна, как будто она дышала. Словно это была тонкая ткань, которую обдувал ветерок.

За моей спиной зашебуршало, затопало, и мимо меня, на уровне коленок, проскочила куча тряпья. Такого вонючего, что когда я приготовился заорать и открыл рот, кошмарная вонь проникла в горло, и я быстренько захлопнулся, еле сдерживая рвотные позывы. А дядя Вова что-то одобрительно бурчал, и похлопывал по лохматой башке бросившуюся к нему странную тварь.

Бегала она на четырех костях, и вела себя как собака, увидевшая любимого хозяина. И только по наличию босых ног я понял, что это человек. Это было когда-то человеком. Оно рычало, скакало вокруг моего соседа, поскуливая и обтираясь головой о Володины ноги.

— Это что? — просипел я, закрывая рукавом нос.

— А, ты не пугайся. Это Зойка. На Зоечка, на… Я тебе вафельки принес. — сантехник достал из кармана вафли в бумажной обертке. Ну, знаете, эти серые, со вкусом картона и нищеты, я таких уже давно в магазинах не видел, и стал скармливать благодарно повизгивающей Зойке. Честно говоря, до меня только через пару минут дошло, что это женщина. И это было чудовищно. Как человек может превратится в такое? Словно отвечая на мой немой вопрос, дядя Вова сказал:

— А Зойка там была, за стенкой этой. Только чуток, башка туда у нее попала, на секунду. Это бомжиха местная. Лазали они тут с дружком. Мне падальщики про нее рассказали, сам когда ее в первый раз увидел, чуть не обосрался. Дружок то ее сзади пер, а она, получается, у стенки и стояла. Да занырнула туда. Он ее выдернул, не понял ничего, а баба с ума сошла тут же. Короче, здесь и живет теперь, я ее подкармливаю, да пацаны ей таскают , чтоб с голодухи не померла.

Зойка сожрала все вафли, еще немного покрутилась возле ног, и резво поползла куда-то в темноту, довольно урча. Нервы мои были на пределе.

Что там, за этой стеной? Она как тонкая мембрана, отделяет наш мир от другого? Такого, что человеческий разум не выдержал, попав туда на секунду? Конечно, интеллектуальные способности Зойки, может, и раньше не блистали, но ходила она явно на своих двоих, и если могла вести маргинальный образ жизни, то смекалки ей было не занимать.

Я скинул с плеча мешок с демоном и приготовился отправить его в путешествие. С билетом в один конец. По крайней мере, я очень на это надеялся.

Если за эту стену можно закинуть все мои проблемы безвозвратно, я это сделаю.

Продолжение следует.

Весь сериал можно послушать на канале ЛИМБ в формате аудоспектакль . Озвучка от профессионального диктора Дмитрия Горячкина.

Здесь можно читать все и сразу - https://author.today/u/saikazaika

Мой паблик вк https://vk.com/morandzhurich, приходите, там много интересного не только от меня)

Комментируйте, как вам продолжение)

А еще теперь, с разрешения администрации Пикабу, вы можете поддержать автора рублем, за что буду очень благодарна и буду знать, что не зря пишу. 

Сбербанк 63900 24090 1956 0727

Тинькофф 5536 9138 3185 1155

Всех люблю, обнимаю. Ваша Джурич.

Николай знал, что они рядом. Наверняка в этот момент они наблюдали за ним, узнавали его привычки, ежедневные ритуалы. Любой другой на его месте наспех собрал бы вещи и убежал хоть на край света, лишь бы скрыться от тех, чьи силы выходили за рамки понимания обывателя. Но только не Николай. И тому было несколько причин: во-первых, он понимал, что ему было не скрыться от тех, кто поставил себе цель добраться до его души, а во-вторых — сердце мужчины пело от предвкушения мести тем, кто лишил его любимого человека год назад.

«Я всегда знал, что мой дар — мое проклятье», - думал Николай, в который раз бросая взгляд на часы, стрелки которых, как ему казалось, двигались необычайно медленно. «Но никогда бы не подумал, что оно настолько страшное».

***

Все началось два десятилетия назад, когда Николаю только исполнилось двенадцать лет — тогда дар проявился впервые. В тот день он был в летнем лагере, куда родители отправляли его с восьмилетнего возраста. Мальчик сидел возле костра со своим отрядом; ребята делились впечатлениями о днях, проведенных в лагере. Вожатые разрешили подросткам лечь спать на час позже: это был последний день пребывания отряда в лагере, после которого дети должны были разъехаться по домам.

Когда все события последних дней были обсуждены вдоль и поперек, кто-то предложил начать рассказывать страшные истории. Атмосфера для этого была вполне подходящей: позднее время, ярко светящая с усыпанного звездами неба полная луна, вплотную подступающий к лагерю темный лес и потрескивающий в ночи костер, чьи отсветы рисовали на лицах сидящих возле него ребят причудливые картины.

Николай уже не помнил в деталях, что за истории тогда звучали, помнил лишь, что большая их часть, в противовес ожиданиям рассказчиков, вызывала приступы смеха у слушателей. Один из рассказов был настолько забавен, что Николай хлопнул со смеху сидящего рядом парнишку по локтю — робкого, худощавого Егора, тем летом приехавшего в лагерь в первый раз. Новичок в «лагерном братстве» практически ничего не рассказывал о себе, редко смеялся, будто на душе у него висел тяжкий груз и всегда спал в футболке, как бы жарко не было в домиках, где жил отряд.

Как только Николай дотронулся до соседа, то будто перенесся в другое место: перед его глазами возникла грязная квартира, захламленная множеством пустых бутылок. В углу, на удивительно чистом и опрятном кресле, невообразимо контрастирующим с окружающей обстановкой, восседал тучный мужчина в полосатой майке, держащий в руках темную бутылку с жидкостью внутри. Напротив кресла стоял Егор, понуро склонив голову.

-Если я еще раз узнаю, что ты выпускал ее, то одними лишь ожогами от сигареты ты не обойдешься! - вопил мужчина, брызжа слюной. -Ты меня понял?

-Но папа...

-Никаких «но»! Твоя мать не здорова — только безумная женщина захочет уйти от своего мужа! На лечение у меня денег нет, но как говорил мой отец: «Если болен разум, воспитывай плоть»! К тому же, у меня есть кое-какие лекарства, которыми я привожу ее разум в порядок, поэтому еще раз спрашиваю: ты меня понял?!

-Да... - прошелестел Егор.

-Отлично, - чуть успокоившись, произнес мужчина. -Вон, дай ей пожрать, - он кивнул на стоящий справа от кресла столик, на котором находилась тарелка с маринованными свиными ушами.

Егор, не говоря ни слова, взял тарелку и пошел в сторону окна, под которым, прикованная к батарее цепью, на голом полу сидела женщина, одетая в какое-то закостеневшее от грязи тряпье.

Опускаясь на колени перед наблюдающей за ним с подозрительным прищуром пленницей, Егор со слезами на глазах протянул «еду» той, у кого лишь какие-то полгода назад в глазах горел яркий огонь целеустремленности и желания действовать. Ныне же в ее взгляде сквозила пелена, застилающая медленно разрушающийся под воздействием «лекарств» разум.

-Держи, мама...

...Николай резко отдернул руку, прижав ее к себе. Расширившимися от испуга и удивления глазами он смотрел на товарища по лагерю, который тихо посмеивался над только что прозвучавшей очередной «страшной» историей.

-Смотрите, как Коляну страшно стало! - воскликнул один из ребят, тыча пальцем в ошеломленное лицо пережившего видение мальчишки, чем вызвал очередной взрыв смеха.

Тут послышался голос вожатого, приказывающего ребятам закругляться. Отряд начал нехотя расходиться по домикам, расстроенный тем, как быстро пролетело время. Николай же оставался на месте, пораженно смотря на удаляющуюся сутулую спину Егора, который плелся позади всех.

-Постой!

-Что? - Егор остановился, внимательно вглядевшись в соотрядника.

«А что если я задремал, и все это мне показалось?».

-Да я хотел сказать, что хорошо посидели... - смутился Николай.

-Мм, ну да, - Егор пожал плечами. -Пока, - попрощался он, протягивая ладонь.

Николай опасливо покосился на протянутую руку.

-Извини, я руку обжег возле костра! - быстро произнес он. -Пока! - с этими словами мальчик быстро пошел прочь, оставив позади недоумевающего Егора.

Всю ночь провалявшись без сна, к утру подросток решил, что обязан принять какие-то меры. Сообщить родителям о своем видении он не мог, ведь те могли решить, что у его сына определенные проблемы с головой (чего Коля и сам начал всерьез опасаться), поэтому сделал анонимный звонок в милицию из таксофона, как только вернулся в город, всей душой надеясь, что его не привлекут за телефонное хулиганство.

В течение следующих нескольких недель дар Николая никак себя не проявлял. Он совершенно перестал думать про случай возле костра, успешно списав его на видение, подаренное Царством Морфея и радуясь тому, что милиция не вычислила оставившего ложное сообщение подростка, как вдруг однажды вечером случайно услышал разговор родителей на кухне.

-Читала в новостях, что милиционеры пришли в квартиру к какому-то безумцу, держащему жену на привязи? - спрашивал жену отец Николая на кухне думая, что сын спит, в то время как тот встал с кровати, чтобы попить воды, и стоял возле двери замерев. -Когда изверг понял, что раскрыт, то расправился с женой и ребенком, после чего покончил с собой...

-Ужас какой! - ахнула мать Николая. -Какие только истории не происходят в жизни — похлеще, чем в самых страшных фильмах ужасов!

-И не говори...

Ноги подслушавшего разговор стали ватными. Медленно, стараясь справиться с внезапно охватившим его головокружением, мальчик вошел на кухню.

-Пап.. Как его звали? - тихо спросил он.

Родители удивленно обернулись.

-Мы думали, ты спишь давно! На часах полночь!

-Пап, мне надо знать, как звали ребенка в той семье...

Мать с отцом переглянулись.

-Насколько я знаю, его звали Егором. Фамилию не помню, но он точно не из твоей школы, так что вряд ли ты его знаешь. Не хотел я, конечно, чтобы ты услышал эту историю, да еще и на ночь глядя.

-Спасибо, - прошептал Коля.

Тогда-то он и понял, что обладает даром, который может быть и проклятьем.

***

Чем старше становился Николай, тем чаще его дар, который он называл «взором» давал о себе знать. Если поначалу он проявлялся спонтанно, редко и не в полную силу, то к шестнадцати годам, одаренный подросток мог «прочитать» практически любого человека, лишь дотронувшись до него ладонью. Первое время он считал, что весьма забавно «узнавать» жизнь людей за считанные мгновения, однако вскоре понял, что это скорее утомительно: казалось, что вместе с «чтением» людей Николай впитывает их страхи и переживания. К тому же, было весьма неприятно осознавать, что некоторые люди, при всем их внешне хорошем отношении, на деле нелицеприятно отзываются о нем за спиной, а то и вовсе — строят козни.

Поэтому Николай решил, что будет составлять свое мнение об окружающих привычным для остальных людей способом. С того момента он начал носить перчатки, оправдываясь редким заболеванием кожи, из-за которого, якобы, испытывал сильный дискомфорт при тактильных контактах.

За всю свою жизнь, мужчина встретил лишь одного человека, которого не смог «прочитать» - Анну.

***

Он встретил ее в городском парке четыре года назад. После трудового дня на заводе (Николай специально выбрал для себя работу, где хождение в перчатках не вызывает множество вопросов) мужчина любил прогуляться в лесной полосе на окраине города — это был самый настоящий «дикий» лес, которому чисто формально дали статус парка. Бесцельно бродя по тропинкам с вплотную подступающими деревьями, чье зеленое одеяние хоть немного спасало от июльского зноя, он снял перчатки, так как вероятность встретить здесь знакомых была ничтожно мала.

Размышляя о том, как провести приближающиеся выходные, Николай услышал шум ломаемых веток откуда-то справа от себя. Мужчина насторожился: были известны случаи, когда в этом парке видели диких животных.

«Не хватало, чтобы на меня сейчас выскочил...», - мысли прервала молодая девушка, вывалившаяся на него из зарослей.

-Ой, извините! - воскликнула она. -Я собирала грибы и увидела лося — так испугалась, что побросала все свои вещи и рванула прочь! Еще раз извините - я, должно быть, ударила вас...

-Ничего страшного, - улыбался Николай. Когда светловолосая девушка столкнулась с ним, от неожиданности он машинально схватил ее за руки, чтобы не дать упасть и лишь в последний момент осознал, что сейчас увидит историю ее жизни...

Но ничего не произошло. Николай внимательно вглядывался в красивое лицо незнакомки, которое обрамляли растрепанные волосы, с несколькими застрявшими веточками.

-А как вас зовут? - спросил он.

-Анна. Не проводите меня до выхода, а то мало ли...

-Без проблем!

Николай не знал, почему он не «видит» Анну. Возможно она тоже, в свою очередь, обладала определенным даром, который блокировал способности Николая. В любом случае, его это полностью устраивало, ведь он с первых минут знакомства влюбился в Анну. Спустя три года после знакомства, Николай решил сделать предложение своей возлюбленной, подготовив речь и дорогое украшение. Но вместо счастья от согласия любимой девушки, Николай познал чувство невыразимой боли, разрывающей его сердце от трагичной новости о том, что Анна погибла в ДТП.

Со слов очевидцев, пролетевший на красный свет водитель внедорожника, врезавшийся в небольшую машинку Анны, был весьма странным. Он сидел в своей раскуроченной машине продолжая давить на педаль газа, не реагируя на вопросы, не проявляя никаких эмоций: словно это был биоробот, у которого враз отключили программу, отвечающую за взаимодействие с окружающим миром. Виновника ДТП, который словно впал в кататонию без надежды вернуться к нормальному состоянию, признали невменяемым и отправили на лечение в психиатрическую клинику, после чего Николай о нем не слышал. Пару раз он думал «прочитать» убийцу его жены, но в последний момент отказывался от этой идеи: его останавливала мысль о том, что он воочию увидит гибель любимого человека.

Была в том деле еще одна странность: по словам нескольких свидетелей, сразу же после аварии из машины виновника выбрались двое детей, убравшись прочь еще до приезда спецслужб.

Но когда впервые пришли они, Николай сразу все понял.

***

В тот день его разбудил какой-то звук. Взглянув на часы, висящие под потолком, он отметил, что пробило всего лишь десять утра: время, в которое мужчина обычно спал крепким сном. Его нынешняя профессия «предсказателя» позволяла ему поздно ложиться и поздно вставать: обычно Николай отходил ко сну не раньше трех-четырех утра. По его опыту, это позволяло избегать мучительных кошмаров, «сюжет» которых раз за разом повторялся: Николай пытается отговорить возлюбленную от поездки на машине, предчувствуя недоброе, но она его не слушает и садится в свой «Матиз».

После трагедии, Николай решил уйти с работы — ему стал невыносим притворно сочувственный вид коллег, которым, как он знал, было по большей части плевать на беды других. Проводя в обществе «Джека Дэниелса» все свободное время, однажды Николай, сидя перед телевизором с очередной порцией крепкого напитка, наткнулся на передачу, где низкопробные актеришки изображали из себя ясновидящих.

Мужчина был наслышан об этой телепрограмме. Он никогда не верил, что хоть один из «экспертов» владеет толикой каких-либо сверхъестественных способностей, однако множество его знакомых принимали чушь, транслируемую с экрана за чистую монету, а некоторые даже записывались на «консультации», где платили немалые деньги за то, чтобы узнать свое будущее.

«А почему бы мне не использовать свой дар, чтобы заработать?», - мелькнуло в затуманенном сознании Николая. «По крайней мере, я действительно что-то могу...».

Эта мысль была неожиданна: прежде ему бы и в голову не пришло заниматься подобным. Однако после гибели возлюбленной, сердце его затвердело и нравственные принципы, коих он придерживался прежде, стали казаться смехотворными.

Так в городе появился очередной экстрасенс, в отличие от своих «коллег по цеху» выдававший весьма точные, по мнению обращавшихся к нему людей, предсказания. На деле же, Николай лишь говорил людям то, что они хотели услышать, узнавая их сокровенные желания с помощью своего дара.

Новая «работа» позволила мужчине отвлечься от горя. Угрызения совести от обмана клиентов, поначалу мучившие его, он заглушал «общением» с «Джеком», а ручеек желающих узнать свое будущее за какие-то полгода превратился в мощный поток, принося новоиспеченному экстрасенсу немалый доход. Он переехал в частный дом, находившийся в одном из коттеджных поселков, что притулился на окраине города, где и принимал посетителей: строго не раньше двух часов дня и только по предварительной записи.

Вновь прозвучал звук дверного звонка, который и вырвал Николая из объятий сна. Громко сматерившись, он перевернулся на другой бок и накрыл голову подушкой. Однако звук все равно проникал сквозь гусиный пух, которым была набита подушка, сводя на нет надежды на продолжение сна.

Кляня незваных гостей за настойчивость, хозяин дома накинул на плечи халат и спустился на первый этаж. Подойдя к двери, он взглянул в глазок и увидел на крыльце мужчину с женщиной, которым на вид было лет по пятьдесят. На мужчине была темная рубашка и темно-синие брюки; женщина была же одета в длинное платье бурого цвета.

Николай удивился: обычно к нему приходили по одному.

-Что вы хотели? - он приоткрыл дверь, предварительно накинув на нее цепочку.

-Здравствуйте, Николай, - учтиво поздоровался мужчина. -Меня зовут Светозар, а это, - он указал на свою спутницу, - Горислава.

«Сектанты, что-ли», - подумал Николай, услышав странные имена пришельцев.

-Вы знаете, я принимаю только по предварительной записи, поэтому...

-Я знаю, - мягко прервал говорившего Светозар. -Но, как мне кажется, нас вы захотите принять немедленно...

-Не думаю, - Николай решил, что пора закругляться. -Если хотите попасть на прием — звоните заранее. Всего хорошего! - с этими словами он начал закрывать дверь.

-Анна хотела бы с вами увидеться, - произнесла женщина, до того момента молчавшая.

Ее слова заставили Николая остановиться.

-Что вы сказали?!

-Мы медиумы, - ответил за нее Светозар. -И можем общаться с душами, покинувшими материальный мир.

Николая начала разбирать злость.

«Чертовы мошенники!» .

-Послушайте сюда! - заорал он, сорвав цепочку и распахнув дверь на всю ширину. -Проваливайте вон, и чтобы я вас больше здесь не видел!

«Медиумы» остались невозмутимо стоять на месте.

-Разве вы не хотели бы узнать, из-за чего тот водитель превратился в живого зомби? Мы общались с душой Анной накануне нашей с вами встречи, и она нам поведала подробности ужасной гибели, - быстро, не давая Николаю прервать себя, сказала Горислава. -Она невыносимо скучает по вам...

«Талантливый экстрасенс» остолбенел. Насколько ему было известно, в новостях не упоминали о состоянии виновника ДТП: об этом знал лишь он и несколько человек, находившихся на месте аварии.

-Возможно чуть поразмыслив, вы решите воспользоваться нашими услугами, - деловито произнес Светозар. -На всякий случай возьмите визитку — с нами можно связаться по этому номеру.

Николай опустил взгляд на руку, протягивающую ему кусок картонки с отпечатанным на ней текстом. Решив, что сейчас самое время воспользоваться своим даром и «прочитать» незваного посетителя, он аккуратно взял визитку, дотронувшись до пальцев Светозара.

То, что он увидел, не могло присниться и в самом страшном сне.

***

Двое нервничающих от возбуждения пепельноволосых детей лет одиннадцати на вид — мальчик и девочка, стояли посреди начертанного на темном камне чем-то багровым круга. Холодные стены, уходящие далеко ввысь, слабо освещались факелами в руках группы стоящих по периметру круга людей в черных, расшитых золотом церемониальных одеждах, распевающих песнопения на неизвестном, древнем языке. В какой-то момент из толпы выступил высокий мужчина, лицо которого скрывал накинутый капюшон, неся в руках два золотых кубка, до краев наполненных жидкостью, цветом похожей на то, чем был начертан круг.

Он медленно вступил в круг, протягивая ношу детям.

-Вы научены всему, что нужно, - вкрадчиво произнес мужчина. -Ваше предназначение — даровать нашему лидеру новую жизнь, вернув ему утраченную силу. Вы будете находить тех, кто по прихоти Судьбы владеет способностями и забирать их души, а когда наступит время — передадите накопленные силы нашему Божеству Яровиту, который отдал свою физическую оболочку на то, чтобы сегодняшний ритуал состоялся...

Дети взяли протянутые сосуды, переглянулись и начали аккуратно пить из них, стараясь ни капли не пролить на белоснежные холщовые рубахи, в которые были одеты. Выпив содержимое, они протянули кубки мужчине, который склонил голову, принимая их обратно.

-Да начнется ваш Путь...

...Николай видел, как Горислава и Светозар путешествовали по всему миру, в поисках людей, обладающих способностями. У них было особое чутье на таких людей: брату с сестрой нужно было лишь оказаться поблизости, чтобы почувствовать свою добычу. Они никуда не торопились, предпочитая бороздить города и села пешком, ведь так вероятность, что они пропустят нужного человека стремилась к нулю. К тому же, времени у них было предостаточно: каждая новая душа продлевала их жизнь, позволяя вести свое извращенное существование до тех пор, пока они придерживались этой особой «диеты».

Брат с сестрой применяли множество уловок и ухищрений, чтобы получить очередную душу: насколько Николай понял из увиденного, они использовали что-то вроде гипноза, заводя жертву в ментальную ловушку и проводя ритуал по поглощению души. Главным условием ритуала было согласие человека на передачу своей души, поэтому в определенный момент «дети» просили жертву об определенной услуге, вуалируя под этим свое намерение лишить его собственной сути.

И если поначалу находились счастливцы, способные вырваться из лап пожирателей душ, то со временем, набравшись опыта, Горислава и Светозар обрели множество навыков (среди которых была способность воздействовать на чужой разум так, чтобы человек воспринимал их внешность как хотелось им), позволяющих не оставлять тем, на кого пал их выбор, ни единого шанса.

Николай видел беднягу, которого Горислава попросила помочь натаскать воды из колодца; мужчину, решившего подвезти одиноко идущих по трассе детей; женщину, отдавшую свою дочь на попечительство нянечке, не отражающейся в зеркалах; священника, думающего, что голос в его голове — Откровение, внезапно сошедшее на него. Все эти люди были лишены своих душ, превратившись в пустые «оболочки», после того как согласились на какую-либо «незначительную» просьбу.

Каждая жертва «молодых» адептов темного ордена, которым на момент встречи с Николаем исполнилось около трехсот двадцати лет, обладала какой-то способностью, будь то умение разговаривать с животными или передвигать предметы силой мысли. Светозар с Гориславой долго готовились к очередному ритуалу, изучая круг общения и привычки своей будущей жертвы, чтобы создать максимально эффективный ментальный «капкан», вырваться из которого не было никакого шанса.

Но больше всего впечаталась в память Николая история мужчины, непроизвольно передающего свои болезненные ощущения тем, до кого он дотрагивался. Николай чуть ли сам не почувствовал огромную боль, которую испытал Светозар, когда его «добыча» попала в ДТП: во время ритуала, бедняга, в тот момент управляющий громоздким внедорожником, заподозрил неладное и крепко схватил сидящего рядом Светозара за руку, а затем изо всех сил нажал на педаль газа одновременно крутанув руль молниеносно набирающего скорость мощного автомобиля в ближайшее здание.

Пожиратель душ успел выкрутить руль в сторону перекрестка справа от гранитной стены, надеясь безболезненно проскочить на красный свет; однако на середине проезжей части на пути внезапно возникла небольшая машинка, в которую внедорожник влетел на огромной скорости. Светозар, постанывая от боли, резко освободился от хватки застывшего в одной позе водителя, после чего с трудом выбрался из раскуроченной машины вместе с сестрой, сидящей на заднем сиденье, и побрел прочь, по пути равнодушно скользнув взглядом по второму автомобилю, двигатель которого вошел в салон и сломал грудную клетку женщине, находившейся за рулем.

Сделав огромное усилие, Николай отдернул руку от «медиума». На мгновение ему показалось, что он видит перед собой не взрослых людей, которых изначально он принял за банальных мошенников, а детей, одетых в белые холщовые рубахи. Однако стоило лишь моргнуть, как иллюзия вновь обрела полную силу.

-До свидания! - проникновенно произнес Светозар. -Надеюсь на скорую встречу.

-Да, конечно, - пробормотал Николай, будучи не в силах разом осознать увиденное. -Я вам обязательно позвоню... - блеск, появившийся в глазах «медиумов», не ускользнул от его внимания.

Поспешно закрыв дверь, он прислонился к стене в прихожей и медленно сполз на пол. Однако несмотря на потрясение, в его голове уже начал вырисовываться план мести.

***

Николай лежал на кровати и смотрел на висящие под потолком часы, стрелки которых, как ему казалось, двигались необычайно медленно. Он лег на кровать около восьми часов назад, но дай Бог если подремал хотя бы полчаса — мужчина был охвачен предвкушением мести. Все остальное время он раз за разом прокручивал в голове план, который разработал неделю назад — когда впервые встретил пожирателей душ.

Наконец, пробил полдень. Николай медленно встал, делая вид, что еще не отошел ото сна: для него было важно внешне придерживаться своего обычного распорядка дня, чтобы не вызвать каких-либо подозрений у «медиумов», которые, как он знал благодаря «прочтению» Светозара, какое-то время наблюдали за своей жертвой, чтобы как следует продумать ментальную ловушку для нее, прежде чем нанести удар.

Он не боялся, что Светозар мог понять, что их с сестрой намерения прочитали: исходя из пережитого им видения, пожиратели не знали, какими конкретно способностями обладает их жертва до тех пор, пока не «пробовали на вкус» его душу. Однако его резко изменившееся поведение могло бы навести их на определенные мысли, поэтому последнюю неделю Николай готовился к осуществлению мести в обстановке строжайшей секретности, внешне стараясь вести себя как обычно.

Первым делом после визита пожирателей он заказал пять пятидесятилитровых газовых баллонов, которые ему привезли уже на следующий день. Николай попросил водителя заехать прямо к его гаражу — чтобы с улицы нельзя было увидеть, что вносят в дом. К тому моменту он уже приобрел газовую рампу, с помощью которой объединил между собой баллоны, протянув выходной шланг на кухню так, чтобы со стороны его было невозможно увидеть. Имеющегося объема газа должно было хватить для того, чтобы дом взлетел на воздух вместе со всеми его обитателями; при этом мужчина не боялся, что его соседи серьезно пострадают: выбирая себе жилище, Николай специально искал себе дом, который стоял бы особняком от остальных. Конечно, со временем, скорее всего, пустующие участки обросли бы постройками, но в данный момент ближайший сосед находился чуть ли не в полукилометре от него.

Впервые за последний год, прошедший с момента гибели любимой, мужчина чувствовал нечто похожее на радость, спускаясь в подвал. Предварительно отключив электричество во всем доме, он повернул вентиль конструкции, из которой тут же начал поступать газ, постепенно наполняя кухню, а следом растекаясь по остальным помещениям. Достав телефон, мужчина стал набирать номер, отпечатанный на визитке «Потомственных медиумов, способных связать Вас с безвременно почившими».

После первого же гудка послышался знакомый учтивый голос.

-Здравствуйте, Николай. Я так полагаю, что вы все же хотите поговорить с Анной?

-Гм, в общем-то, да, - ответил Николай, несколько смущенный тем, что собеседнику откуда-то известен его номер телефона.

«Впрочем, он наверное увидел его где-то в объявлении».

-Отлично. Когда вы будете готовы?

-Да, в принципе, хоть сейчас...

-Отлично! - радостно воскликнул Светозар. -Мы будем у вас в ближайшее время!

Николай отключил звонок.

-Ишь ты, весело как ему. Ну посмотрим, как ты будешь счастлив, когда вас с сестренкой разнесет на мелкие кусочки, - пробормотал он, стоя возле тихо шипящих баллонов.

***

-Ну что, мы можем приступать? - вкрадчиво спросила Горислава, разложившая на кухонном столе исписанную различными символами доску размером с шахматную, в центр которой положила фотографию Анны, принесенную Николаем.

Они позвонили в дверь уже спустя пятнадцать минут после звонка. Николай был уверен, что они находились где-то поблизости и могли бы прийти сразу же, но решили сделать вид, будто дорога до него заняла у них какое-то время.

Сегодня они были одеты ровно в ту же одежду, что и в прошлый раз — впрочем, Николай уже знал, что их внешний вид — иллюзия, которую пожиратели на него наслали. Они без колебаний вошли в наполненный газом дом, проследовав за хозяином на кухню, где он решил принять «медиумов». И хоть газ в баллонах был без примесей и не обладал запахом, однако Николай все равно боялся, что Светозар с Гориславой что-то заподозрят, ведь он не мог знать, на что они способны, в полной мере.

Однако судя по тому, с какой готовностью они начали проводить подготовку к сеансу спиритизма, ритуал, подаривший им безграничную силу, не дал им сверхчувствительного обоняния.

Прошло около получаса с того момента, как хозяин дома повернул вентиль в подвале. По его подсчетам, газа в доме с плотно закрытыми окнами и дверьми должно было быть достаточно, чтобы взорваться даже от зажженной спички — у него самого уже началось головокружение и слабость, сопровождаемые сильным давлением в висках.

«Мои гости, судя по их виду, ничего не чувствуют».

-Прежде чем мы начнем, -хрипло произнес Николай, вставая из-за стола, - я бы хотел покурить, успокоить нервы, так сказать — уж очень волнуюсь. Надеюсь, вы не против, - с этими словами он начал доставать из нагрудного кармана халата пачку сигарет с зажигалкой внутри.

-Ох, а нельзя ли и мне закурить? -воскликнул Светозар. -Не поверите, я каждый раз волнуюсь не меньше!

-Конечно же можно, - улыбнулся Николай, протягивая пожирателю душ открытую пачку сигарет. -Вы — гость в моем доме, поэтому право закурить первым принадлежит вам!

«Пусть сам подожжет «фитиль» своей смерти...».

-Благодарю, - склонил голову в жесте благодарности Светозар. Вынув сигарету, он вставил ее в рот, после чего чиркнул зажигалкой, из которой вылетели лишь искры.

-Хм, - с деланным смущением произнес Светозар. -Надеюсь, со второго раза ты все же присоединишься к компании таких же уникальных личностей!

-Что? - изумился Николай.

Светозар чиркнул зажигалкой еще раз. Из нее вырвалось пламя, после чего мир для Николая перестал существовать.

***

Если бы в тот день кто-то заглянул во двор дома достаточно популярного в определенных кругах экстрасенса Николая Архиреева, то смог бы увидеть странную картину: хозяин дома, застыв без движения стоит на крыльце, прямо напротив девочки и мальчика лет одиннадцати, одетых в одинаковые холщовые рубахи до колен.

Несмотря на то, что солнце закрывал плотный слой облаков, из-за чего на улице было довольно сумрачно, в какой-то момент во дворе экстрасенса стало необычайно светло из-за сгустка яркого света, который несколько мгновений назад вырвался из груди Николая и теперь двигался навстречу детям. В какой-то момент сгусток разделился на две части, одна из которых вошла в область груди мальчика, а вторая — девочки.

-Ох, сложновато с ним было, - с облегчением произнесла Горислава, когда во дворе вновь воцарился сумрак. -Ну и иллюзию ты придумал: дать себя «прочитать», чтобы он начал вынашивать план мести, а затем сделать вид, будто собираешься ненароком стать причиной нашей гибели!

-Ха! - воскликнул Светозар. -Не надо теперь меня нахваливать: ведь ты изначально не верила в мой план, а иначе не стала бы утверждать, что он не сработает. Но раз уж я победил, то следующая душа полностью достается мне — как и договаривались!

-Угу, - насупилась девочка. -Знала ведь, что мне никогда не везет в спорах с тобой!

- Кажется оторвались от погони, - устало произнес Эрлон, шевеля толстой веткой тлеющие угли, над которыми медленно поджаривалась упитанная куропатка.

Лишившись лат, шлема и одетый в изорванный гамбезон и льняные штаны, молодой рыцарь сейчас больше походил на бродягу, каких предостаточно шатается близ славного города Вальмона.

- Хотелось бы верить, - недовольно буркнула Найлинда, подсаживаясь ближе к углям и прижимаясь боком к рыцарю.

В отличие от молодого человека на ней не так сильно сказалось долгое бегство от королевской гвардии и мстительных церковников. Симпатичная рыжеволосая ведьма выглядела весьма опрятно и даже изящно в своем простеньким льняном темном платье и удобных дорожных сандалиях. Сейчас девушка поудобнее устроилась и начала осторожно обрезать крохотными ножницами копну длинных волос, так мешавших ей в последние дни, когда они с Эрлоном продирались через Беронский лес.

Ещё совсем недавно протестовавший против этой процедуры молодой человек лишь вздохнул, с сожалением глядя как дорогая его сердцу ведьма вполовину укорачивает огненно-рыжие роскошные пряди. Но ничего не сказал.

С того момента как они прикончили напавших на них из засады гвардейцев, Эрлон и Найлинда стали вне закона. Точнее, Найлинда, последняя ведьма Хелингтона, закону никогда и не подчинялась. Для девушки мало что изменилось. Она всё также продолжала выживать. Зато пленивший ее Инквизитор Эрлон, волею судьбы, после нападения коварных церковников потерял все, включая служение короне. Этот вынужденный союз был странным, но по другому им было не выжить.

Восьмой день беглецы уходили от сотни преследователей на запад, в сторону границы с Равеллумом. И вот на самом Пограничье королевские ищейки от них отстали, не желая углубляться в самую дикую часть Беронского леса, сразу за которой начинались первые развалины некогда процветающей империи. Пятьсот лет назад Равеллум доминировал на всем континенте. Его бесчисленных могучих легионов опасались даже те соседи, на земли которых интересы имперцев не распространялись.

Каких-то пятнадцати лет хватило, чтобы раздираемая распрями между тремя наследниками великая страна превратилась в арену бесконечных сражений, а ее территории сократились до размеров среднего графства не без помощи алчных соседей. Предания, прочитанные Эрлоном в свитках родного замка Армана сообщали, что ни одна сторона не могла взять верх в гражданской войне и тогда придворный чародей Боэн, дополнительно учитывая и внешние опасности, прибегнул к помощи высших и отнюдь недобрых сил. Престарелый маг открыл окно в сумрачные миры и попытался с помощью хлынувших оттуда чудовищ привести своего наследника к победе.

Поначалу все шло по его плану, армии демонов и бесов истребили солдат соперников, сокрушили их крепости и охранные башни. Но когда пришла пора вернуть запрещённое оружие в ножны, то бишь обратно во мрак, Боэн умудрился рухнуть с дворцовой лестницы в своей резиденции, свернуть себе шею и при этом разбить магический кристалл, с помощью которого он контролировал призванные им силы.

Незадачливый наследник императора погиб от лап дымной твари одним из первых, а затем в Равеллуме началось настоящее истребление всего живого бесчинствующими монстрами. Сопротивляться им было уже некому. Немногим удалось бежать из обезлюдевшей империи, превратившейся в мертвое царство, на территорию которого в ту пору не смел ступить ни один разумный человек.

Большинство чудовищ, подчиняясь одним им известным правилам, так и не покинули границ Равеллума и, истребив оставшееся население, постепенно вернулись в свои обиталища. Впрочем, за пять веков некоторые существа проникали в близлежащие королевства, сея смерть и ужас. И именно для борьбы с ними в соседних странах были созданы ордена Инквизиторов и церковников.

Со временем таких происшествий становилось все меньше, и церковь решила избавиться от своего боевого крыла - Инквизиторов, которые в отсутствие их настоящего дела, привлекались власть имущими в обычные войны. До всей этой кутерьмы с ведьмой Эрлон как раз и служил в единственном на всю Валлию Ордене Инквизиторов. А мрачные территории Равеллума, лишенные людей, усыпанные белеющими скелетами людей и нелюдей так и остались запретным местом.

Впрочем, искателей приключений хватало, и некоторые выжившие из них приносили в цивилизованный мир невероятные истории об одноименном городе-столице погибшей страны и ее набитых сокровищами подземных лабиринтах. Правда, рассказывали они о богатствах в придорожных тавернах, выпрашивая монету за повествование, потому особого доверия таким историям не было.

Такова была история тех земель, куда направлялись бывший рыцарь-инквизитор и изгнанная ведьма. Особого выбора у беглецов не было, поскольку длинные руки церкви могли достать их в любом из близлежащих государств. Однако, если им удастся миновать проклятые земли и попасть в далёкое княжество Бамерсдор, не допускающее посягательств церкви на свои территории, то они будут спасены и возможно проживут долгие годы. Нельзя ведь всю жизнь бежать и сражаться...

Об этом и многом другом думал Эрлон, глядя на засыпающую Найлинду, с чьей судьбой так неожиданно переплелась его собственная. Завтра утром им предстояло пересечь границу цивилизованных земель и минимум неделю путешествовать по проклятым местам. Поудобнее устроившись возле потрескивающего углями костра, он уснул, не убирая ладони с рукояти короткого меча. В Беронском лесу к ним могли пожаловать любые гости…

Короткая летняя ночь в окружении ветвистых исполинов прошла без особых приключений, хотя чутко спящий Эрлон несколько раз просыпался от хруста веток, раздающегося неподалеку от их с ведьмой ночлега. Он скорее ощутил, чем увидел несколько худых белёсых фигур, метнувшихся прочь, как только рыцарь приподнимал заспанную голову, чтобы оглядеться.

«Тонконогие» - безошибочно определил молодой человек вид лесных человекоподобных тварей, внешне безобразных и даже пугающих, но почти безобидных, за исключением того, что ранее тонконогие были замечены в воровстве продуктов у спящих путников. Эрлон вспомнил предание о том, что тонконогими становятся трусы, сбежавшие с поля боя в беронские дубравы, и брезгливо поморщился. Печальная и постыдная участь спасенной бесчестьем жалкой жизни.

Он растолкал спутницу и пока та лениво потягивалась, поделил оставшуюся провизию на двоих. Завтрак вышел совсем скромным, две краюшки черного хлеба, три вареных яйца и питательная зелень, собранная по пути ведьмой. На десерт у них оставалось полбутыли разбавленного вина и засохшая как камень сладкая коврижка. Негусто. Для перехода через Равеллум им следует обязательно добыть еды, в чем Эрлон немало надеялся на Найлинду, поскольку охотиться на шуструю лесную и степную дичь с одним мечом и ножом он не умел.

- Будет тебе еда, - мило улыбнулась девушка, бесцеремонно прочитав мысли рыцаря. Хелингтонские ведьмы умели не только использовать Голос для подчинения врагов, но и читать мысли людей, правда только на очень близком расстоянии и у тех с кем есть эмоциональная связь. Связь у Найлинды с Эрлоном определенно была, и дело было не только в отчаянной схватке беглецов с церковниками и нескольких проведенных вместе ночах. Молодой человек себе уже жизни не представлял без своей обожаемой очаровательной ведьмы. Последней ведьмы из Хелингтона. Та тоже очень тепло относилась к бывшему Инквизитору, но в ней все чаще Эрлон замечал игривость, перемешанную с легким лукавством. Ведьминский характер – ничего не попишешь…

Собрав нехитрые пожитки и забросав влажной почвой последние угольки парочка побрела сквозь дубраву на далекие просветы на опушке леса. По пути им попались несколько тонконогих, так и не сумевших поживиться у них ночью чем-нибудь. К присутствию тонконогих уже можно было привыкнуть. Они держались на почтительном расстоянии, словно чего-то ожидая, а потом, зашипев, бросились удирать. Эрлон со спутницей в нерешительности остановились, рыща взглядом вокруг. Здесь Беронский лес уже начал редеть, шарообразных кустов между гигантскими деревьями почти не было и близлежащее пространство просматривалось минимум на полсотни шагов, там, где не перекрывалось мощными дубовыми стволами. Именно на таком расстоянии молодой человек и заметил грузный, почти черный силуэт, напоминающий огромного жука-оленя, размером с придорожную таверну.

Как называлось данное лесное явление Эрлон не знал, трактаты и свитки и близко не упоминали подобного чудовища. На всякий случай рыцарь спрятал за свою спину Найлинду и обнажил меч, изготовившись к схватке.

Однако жук-переросток, не обратив никакого внимания на двух людей, рванул, быстро перебирая тремя парами конечностей, и нагнал одного из улепетывающих тонконогих. Мощные жвалы сжали жертву, хруст и шипение, перетекшее в предсмертный свист, заполонили лес.

Эрлон, как завороженный, поначалу не мог оторвать взгляда от происходящего, а потом они побежали с ведьмой к выходу из дубравы. Мало ли чего придёт на ум чудовищу, пожирающему несчастного тонконогого. Вдруг оно решит разнообразить ассортимент своих блюд и попытается полакомиться человечинкой. Оставив жука пиршествовать, люди без приключений пересекли оставшиеся ряды деревьев и покинули тень Беронского леса, спасшего их от погони и одновременно чрезвычайно опасного.

Теперь перед ними раскинулась холмистая равнина, усеянная многочисленными развалинами домов и сторожевых башен. Бесформенные каменные груды, бывшие некогда роскошными жилищами, казармами и трактирами поросли настырным зеленым плющем, хилая низенькая трава тоже пыталась отхватить часть своей площади, наползая на развалины, но не поднималась выше щиколотки. Ни одного высокого кустика, ни одного даже хилого деревца не было видно, сколько хватало взора…

В последний раз опасливо окинув взглядом лесной массив, Эрлон и Найлинда двинулись вперед, в сторону виднеющегося на горизонте прямоугольного остова дворца, когда-то давно бывшего пограничной резиденцией магов. Там молодая ведьма рассчитывала восполнить запас магической энергии, найти несколько тёмных кристаллов и провести ряд таинственных манипуляции, до которых, как она выразилась, «не рыцарского ума дело». Эрлон лишь хмыкнул, даже не собираясь вникать в тонкости предстоящего процесса. Ему важен был конечный результат, еда и питье были на исходе, а также чтобы ведьма восстановила Голос, которым она могла подавлять противников в бою, если те им встретятся на этой давно обезлюдевшей холмистой равнине. На последнее требовалось только время.

Они продвигались между руин, осторожно ступая по приземистой траве, озираясь по сторонам, с опаской поглядывая на зияющие черной пустотой провалы входов и арок развалин Равеллума. С тех пор как они вошли на проклятую территорию, вокруг воцарилась тишина, лишь изредка прерываемая попискиванием юрких зеленых ящериц, удирающих со всех лап в свои подземные убежища. С бирюзового безоблачного неба мягко пригревало солнце, а между руин иногда срывался легкий, освежающий ветерок.

- Неплохое местечко, - оценил окружающую обстановку Эрлон. – Если это место и было проклято и опасно для людей, то, думаю, эти времена прошли. А ты как думаешь?

- Я бы не стала делать столь поспешных выводов, - настороженно ответила Найлинда, в её голосе сквозила плохо скрываемая тревога. – Я чувствую… угнетение, кипящую ярость силы, природу которой я не могу осознать.

- А мне кажется, ты преувеличиваешь и твое чутье тебя подводит, - самоуверенно заявил молодой человек. – Я давно не бывал в столь мирных местах, а учитывая, что от нас, наконец, отвязались гвардейцы и церковники, мне здесь нравится всё больше.

Вместо ответа, ведьма на секунду остановилась и ковырнула носком сандалии плотный кустик травы. Оттуда выкатился выбеленный временем человеческий череп и, остановившись, уставился на спутников пустыми глазницами. На кости теменной части черепа явственно проглядывались следы укуса сильных челюстей. Эрлон поморщился, но остался при своем мнении – что времена падения Равеллума миновали, а ныне это безопасная земля, пусть и усеянная человеческими (и не только) останками.

Еще два часа упорной ходьбы среди покинутого безмолвия казалось ни на йоту не приблизили их к главной цели – руинам дворца на горизонте. Резиденция магов словно мираж оставалась на том же расстоянии. Эрлон помалкивал, чуть приостав от ставшей неразговорчивой ведьмы и раздумывал о том стоит ли спросить Найлинду об их будущем или пока повременить с этим. Его спутница вела себя порой странно, иногда вволю отдаваясь своим чувствам по отношению к Инквизитору, а в другой раз, становясь холодной и безучастной ко всему.

- А была не была. Найлинда! – позвал девушку рыцарь, решив расставить все точки над «и».

Ведьма обернулась на его оклик и … в тот же миг почва под ногами разверзлась, осыпаясь чёрной воронкой и Найлинда с воплем провалилась под землю, не успев ничего предпринять. Рыцарь бросился ей на помощь, но не успел схватить её и лишь бестолково топтался на краю осыпающейся и все увеличивающейся бездонной ямы-пропасти, в которую он лишь чудом сам не свалился. Из дыры потянуло холодом и сыростью, послышался звук схожий с топотом толпы, а затем чья-то тяжелая поступь. Крик ведьмы долетел до Эрлона откуда-то глубоко снизу, а потом …ему вторил жуткий рёв, заглушивший все остальные звуки. Почти сразу рёв перешел в не менее пробирающий хриплый смех. Волосы на голове рыцаря стали дыбом. Он вначале отпрянул от провала, а потом со злой решительностью отбросив дорожную сумку, прыгнул в яму вслед за своей возлюбленной с мечом в руке.

Прыжок запросто мог стоить ему жизни. Эрлон не знал ни глубины ямы, ни то, на что он упадет при падении. Лишь животный инстинкт подсказывал ему, что раз он слышит топот чьих-то лап, то дно подземного пространства находится не так уж глубоко, максимум два-три его роста. А прыжки с подобной высоты для прекрасно тренированного Инквизитора были пустяковым делом.

Мягко приземлившись и перекатившись через бок, при этом умудрившись не напороться на собственный меч, молодой человек вскочил на ноги, подслеповато озираясь в полутьме, обступившей его после яркого дневного света.

Эрлон мгновенно оценил подземную полость, в которой очутился. Это был довольно неплохо сохранившийся арочный тоннель с кое-где обвалившейся кладкой, но на вид довольно крепкий. В потолке тоннеля зияла слепящая дыра, в которую ухнула ведьма и куда последовал рыцарь. К его удивлению, темнота на удалении по обоим концам тоннеля от него, не сгущалась, а наоборот рассеивалась от света крупных ромбовидных зелёных кристаллов, вмурованных в стену через каждые пять шагов.

Что ж, тем лучше, поскольку у Эрлона не было с собой никакого факела или чего-то подобного. Он прислушался. Криков ведьмы и топота больше не доносилось, зато запыленный пол тоннеля был щедро истоптан странными трехпалыми отпечатками, явно не человеческими. Рыцарь наступил ногой в один из оставленных следов. Трёхпалый отпечаток на треть был больше подошвы его обуви. Наметанным глазом Эрлон определил, что судя по следам, существ было не меньше семи или восьми. Крови на полу не обнаружилось, а значит неведомые обитатели тоннеля подхватили провалившуюся, а точнее свалившуюся им на головы девушку и утащили…

Куда потащили и зачем? Кто эти трехпалые? На эти вопросы у Эрлона ответа пока не было. А раз не слышно ни топота, ни криков похищенной, значит враги быстро перемещаются и уже далеко. И нельзя терять ни минуты. Эрлон стиснул меч и ускорил шаг, соблюдая в тоже время осторожность и заглядывая в попадавшиеся по пути боковые коридоры меньшего размера.

**************************

Он топал битый час по совершенно одинаковому тоннелю, уже повернувшему несколько раз и совсем потерял ощущение исходного направления. Единственным ориентиром ему были цепочки следов, расстояние между шагами тащивших сократилось. Это означало, что похитители либо выдохлись, либо приблизились к цели своего путешествия.

Пройдя еще немного, рыцарь остановился. Прислушался. До него донеслось заунывное монотонное пение, старательно выводимое десятками гулких голосов. Слова сливались, пение перетекало в вой, но в нем все равно слышалось некое подобие осознанной песни или молитвы. Вой нарастал, давя на уши Эрлона, нагнетал тяжесть в его душе, и рыцарь почему-то знал, что как только он достигнет максимальной точки, а затем стихнет, то спасать будет уже некого. Он побежал что было сил на звучание странного хора, через анфиладу переходящих друг в друга зелёных коридоров.

Хлипкая ширма из едко пахнущих трав не стала ему препятствием. Она завешивала вход в обширный прямоугольный зал, подсвеченный в отличие от коридоров, растущими прямо на стенах уродливыми жёлто-чёрными цветами, напоминающими гигантских ос.

Эрлон скользнул внутрь и быстро спрятался за одной из уродливых статуй, послужившей убежищем рыцарю. Цветы на стенах наливались ядовито-желтым мертвенным светом и заливали им помещение. Разгоняли темноту эти растения куда лучше, чем зеленые магические кристаллы переходов и прекрасно освещали всё происходящее в подземном храме.

А там, в центре зала, вокруг белоснежного овального алтаря, двойное кольцо высоких, мускулистых людей, сплошь покрытых серой чешуей, плавно покачивались в заунывном пении рядом с обездвиженной жертвой.

Найлинда была в сознании, но связана по рукам и ногам, а из её рта торчал кляп из грязного тряпья. Полулюди-полуящеры догадались заткнуть ведьме рот, чтобы та не могла воспользоваться магическим Голосом.

Эрлон приглядевшись к лишенным одежды монстрам, понял, что в них человеческого куда меньше, чем от пресмыкающихся. Покрытые крупной чешуей, с вытянутыми хищными мордами и мощными трехпалыми верхними и нижними конечностями, они навели бы ужас на любого обитателя цивилизованного мира. Но не на Инквизитора, уже повидавшего всякого и сражавшегося с самыми необычными противниками. К тому же у него был меч, а полтора десятка его врагов хоть и выглядели угрожающе, но не были вооружены.

Завывания мутантов затихли и Эрлон изготовился к атаке. С ножом в одной руке и с занесенным мечом в другой, он, вопя как сотни демонов, обрушился на спины опешивших тварей. Рыцарь рубил и колол ящеров, воспользовавшись их недолгим оцепенением, и, по меньшей мере, четверо из его врагов, пали бездыханными возле алтаря. Под их чешуйчатыми телами расплывалась бесцветная жижа, очевидно заменявшая им кровь.

Оставшиеся ящеры отступили, перестроились двойками и, зашипев, приготовились напасть на одинокого человека. Тот же не теряя времени перерезал путы на руках и ногах Найлинды, а также избавил ее от кляпа. Ведьма тут же Голосом заставила существ застыть на месте. Вот теперь то, вдвоем они зададут этой шипящей компании! Этот бой когда-нибудь будут славить в тавернах Бамерсдора, а может и Валлии, и Ланнара.

- Эрлон, бежим! – вовсе не героически закричала девушка, заглядывая куда-то за его спину.

- Чего? – опешил рыцарь, жаждущий схватки и окрыленный победой над частью чудовищ. А потом он услышал, как скрипят каменные плиты за его спиной, ощутил противный мускусный запах, от которого закашлялся.

Эрлон обернулся и увидел как в черном стенном проёме, в который легко могла проехать карета, загорелись два алых, без зрачков глаза, каждый размером с приличное блюдо. Потянуло жаром и щиплющим горло сизым дымком.

- Да быстрей же, глупец! Это огненный дракон, нам с ним не справиться! – ведьма схватила за руку Инквизитора.

- Но драконы благородные… - попытался возразить Эрлон, когда ведьма увлекла его за собой в сторону двустворчатой двери на противоположной от них стороне.

- Только не этот… - не хуже ящеров зашипела Найлинда, когда они миновали застывших полулюдей. – Атакуйте его! - приказала она чудовищам, указывая на нового врага.

Одного мимолетного взгляда, брошенного через плечо, хватило рыцарю, чтобы понять, что девушка права. То, что выползло из стены за их спиной нисколько не походило на величественных драконов с замковых картин. Утратившая крылья, обрюзгшая, бледно-серая туша величиной с ланнарского слона червем вытолкнула себя в зал. Чешуя и без того не везде покрывавшая монстра, сползала с него сразу в нескольких местах, гниющие раны цепочкой шли вдоль горбатого хребта, сочась сукровицей. Но дракон или нет, а зверь был чрезвычайно опасен. Он разинул зловонную пасть и в глотке у него загорелся оранжевый ком – первый признак того, что чудище сейчас полыхнет огнём, против которого не устоит ни один доспех.

Найлинда взвизгнула, и они с Эрлоном успели в последний момент влететь в двустворчатую дверь и захлопнуть ее за собой. Тяжелые, металлические створки, сплошь покрытые загадочными письменами, застонали под напором испепеляющего пламени, целиком заполонившего жертвенный зал, как только люди покинули его.

Не останавливаясь, они бежали по новой паутине коридоров. Но теперь Найлинда, уверенно вела своего спутника к совсем уже близкой резиденции погибших магов, откуда она рассчитывала открыть небольшой портал, который перебросит их на границу с Бамерсдором. Хватит с них приключений в Равеллуме, им нужна передышка и временное пристанище!

В величественном дворце магов нужные кристаллы нашлись быстро, так что у ведьмы появилось немного времени состряпать магический обед оголодавшему рыцарю. Запеченная румяная курица, фаршированная форель с внушительной бутылью, наполненной холодным ягодным морсом выглядели вполне настоящими, а запах издавали такой, что Эрлон даже и вспоминать не хотел о прежних наставлениях Найлинды, что волшебная пища питательна лишь на четверть от настоящей. Он уплетал еду за обе щеки, пока его спутница возилась с порталом, наконец полыхнувшим голубоватым круглым зеркалом.

- Ты готов, обжора? – усмехнулась ведьма и чмокнула его в щеку, отблагодарив за спасение. – Один шаг – и мы очутимся на пограничье Бамерсдора. Не знаю, как нас там примут, но идти нам больше некуда. Надеюсь ты сможешь договориться с одним из тамошних рыцарских орденов. Вы же в некотором роде коллеги.

- Угу, - кивнул с набитым ртом Эрлон, взирая на свою спутницу влюбленными глазами.

На самом деле, ему всё равно было куда идти – лишь бы она была рядом…

Автор: Дмитрий Чепиков https://www.youtube.com/channel/UCAdK3TX0uygG4vBxMpR9-FA/