СЕМИЛЕТИЕ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ И ОХРАНА НАРОДНОГО ЗДОРОВЬЯ. (Н.А.Семашко).

Чтобы уяснить себе, что сделано Советской властью в области здравоохранения за 7 лет её существования, надо, хотя бы в самых кратких чертах, охарактеризовать медико-санитарное состояние России в царское время и сравнить с тем, что мы имеем теперь в нашем Союзе Республик.

Царская Россия отличалась редкой по высоте в Европе смертностью населения: в мирном 1914 году (не говоря уже о военных годах) в России умерло 3.008.835 человек; если бы цифру смертности в России приблизить к таковой же в Европе, то она уменьшилась бы вдвое, т.-е. у нас было бы спасено до 11/2 миллионов напрасно погибших людей ежегодно.

Чем же обусловливалась эта громадная смертность? Прежде всего. она была следствием страшно развитых заразных болезней (в 1914г. 11.948.088 случаев); далее шли «паразитарные» (зависящие от паразитов) болезни — чесотка, парша (7.227.577 случаев); дальше —социальные болезни: туберкулез, сифилис (2.831.955 случаев), трахома (891.568 случаев) и т. д. Если сложить все эти цифры, то получим, что 25%, т.-е. одна четвертая часть заболеваний зависела от тех социально- бытовых условий, в которых жило население в царское время. Если прибавить сюда еще детские поносы, от которых у нас умирала четверть детей уже на первом году жизни, то эти цифры «бытовых» болезней удвоятся. Т.-е. царский режим самым фактом своего существования ввергал половину населения в болезненное состояние. Социальные условия, бедность, плохое питание, непосильный труд, безграмотность общая и санитарная, — вот обстоятельства которые, прежде всего подрывали здоровье населения.

Естественно, что население в царской России, даже то, которое выживало от болезней, слабело, вырождалось. Лучшим показателем физического состояния населения всегда служат воинские призывы. И вот оказалось. что в 1913 году, несмотря на самые суровые условия приёма на военную службу, когда освобождались лишь заведомые инвалиды, оказались неспособными к несению военной службы 45%, т.-е. почти половина призывного, наиболее цветущего возраста: кто был забракован, кому были даны отсрочки.

Среди населения царской России насчитывались сотни тысяч душевно-больных (около 350 тысяч), сотни тысяч слепых (247.000), из них 70% ослепли от оспы и трахомы, т.-е. «бытовых» болезней, сотни тысяч (123.000) глухонемых. Так велика была инвалидность населения.

Так было дело до войны. Империалистическая бойня и гражданская война еще больше подорвали здоровье населения. Статистики (Новосельский) высчитывают, что «недостаток рождения» за время войны равнялся 6.500.000. На империалистической войне мы потеряли безвозвратными потерями больше 14 млн. человек; общая масса былых потерь была около 7 млн.; из 15 миллионов, призванных царем на войну, каждый человек так или иначе пострадал на войне — от ран или болезней.

В гражданскую войну мы имеем около 10 миллионов больных сыпняком, около 5 млн. возвратным тифом, сотни тысяч холерой, брюшным тифом и т. д. Значит, больше миллиона мы имеем погибших от эпидемий, а сколько было искалечено тифом («осложнения») после выздоровления?

Вот какое наследство получила Советская власть от режима царя. c.-р. и меньшевиков. Состояние здоровья населения было в корне подорвано. А как лечилось население?

В капиталистическом строе всё основано на классовых привилегиях. Таким классовым характером отличалось и лечебное дело: задача капиталистов была — подлечить как-нибудь рабочих, трудящихся, чтобы потом вновь ввергнуть их в колесо эксплуатации. Медицина получше была для богатых; медицина третьеразрядная — для рабочих и крестьян. Для богатых — хорошие больницы, санатории, курорты, для рабочих и крестьян — фельдшер или «на все руки специалист» врач.

Советская власть, которая в корне уничтожила режим эксплуатации и привилегии буржуазии, поставила на ноги и медицинскую организацию. Гражданская война, заставлявшая все силы и все средства бросить на фронт; эпидемии, понуждавшие все внимание обратить н «тушение эпидемического пожара», когда «вошь», по выражению тов. Ленина, угрожала «победить социализм», — всё это нарушало план советской постановки дела охраны здоровья трудящихся. Но как только стихли пушки на фронтах, загас пожар эпидемий, так появилась возможность более отчетливо строить дело здравоохранения.

Задача Советской власти не подлечивать только больных, а принимать меры по оздоровлению населения вообще, по предупреждению болезней. В трудовом государстве, как наше, это возможно лишь при оздоровлении труда и быта. Вот почему два последние года Народный Комиссариат Здравоохранения бросил лозунг: «от борьбы с эпидемиями к оздоровлению труда и быта». Это значит, прежде всего: бороться с нашей санитарной неграмотностью, с санитарным невежеством, которые мы унаследовали от царя. Едва ли найдётся в Европе другая страна, население которой до такой степени было лишено самых простых гигиенических навыков и понятий, как у нас. Санитарное просвещение — главный путь оздоровления населения.

Особенно страдало у нас в досоветское время детское население: миллионы детских трупов мы закапывали в землю напрасно, т.-е. вследствие тех же варварских условий быта и труда родителей. Об охране детства ничего не было слышно в царское и эс-эровское время. Советская власть, несмотря на все материальные и финансовые затруднения, поставила это дело так широко, как нигде в Европе; сеть учреждений по охране материнства и младенчества покрыла страну; едва ли найдётся теперь хоть одна крупная фабрика или завод, где бы не было того или другого учреждения по охране материнства и младенчества. Физическая культура призвана укреплять растущий организм в школьном и юношеском возрасте. Не даром вся наша молодежь, под руководством Комсомола, потянулась к физической культуре: она увидела в физической культуре одно из самых могучих средств оздоровления и подготовки здоровой смены.

Борьба с социальными болезнями — туберкулезом и венеризмом, от которых безропотно болело, вымирало и вырождалось население царской России, вылилась в Советской России в новую форму, — в организацию диспансеров. Диспансеры — штабы борьбы с социальными болезнями; в них не только даётся лечение, — они обследуют санитарное состояние своего района (особенно фабрик и заводов), вылавливая больных по домам, ведут санитарно-просветительную работу связываются с рабочими организациями района. Диспансеры эти созданы заново Советской властью, и теперь нет почти ни одного губернского города, где бы не было этого учреждения.

Тем-то коренным образом и отличается постановка дела в Советском Союзе от царской России к любого европейского государства: там властвует и «печётся» о трудящихся буржуазия, у нас существует власть советов, т.-е. самих трудящихся. Сами трудящиеся участвуют и руководят борьбой за своё здоровье. Вот почему каждый диспансер имеет «совет», с участием представителей рабочих организаций; каждая больница должна иметь административно-хозяйственное совещание, с участием рабочих организаций в городе, крестьянских — на селе.

Мог ли мечтать в царское время о санаториях и курортах рабочий, крестьянин? Его объявили бы тогда за эти мечты сумасшедшим. А теперь мы настойчиво добиваемся, чтобы 80% всех отправляемых на курорты больных были рабочие от станка; и в дворцах бывших великих князей на курортах теперь отдыхают рабочие и крестьяне.

Так ставит власть трудящихся охрану здоровья трудящихся. «Кто был ничем» в капиталистическом строе, т.-е. рабочие, трудящиеся, «тот должен стать всем» в трудовом государстве. Должен он стать «всем» и в деле охраны самого дорогого, что у него есть, — его здоровья.

Таков путь, по которому мы идём. Конечно, на этом пути мы ещё очень и очень далеки от идеала. Нападения белогвардейцев, блокада, голод. разруха, финансовый кризис, — всё это страшно замедляло и замедляет до сих пор темп работы. Оздоровление труда идёт медленно: учреждения по охране материнства, младенчества и детства еще очень редки: что значит какие-нибудь две тысячи таких учреждений на наш необъятный Союз. Диспансеров у нас ещё мало: что значит один диспансер на губернию? Курорты у нас удовлетворяют лишь около 20% (т.-е. около 15 части) всех нуждающихся в лечении. Мы еще бедны вообще, бедны и в области здравоохранения. Особенно тяжело положение с сельской сетью: крестьяне далеко не имеют той помощи, которые имеют рабочие в городах (декрет Совнаркома 1924 года, о мерах к улучшению лечебной помощи в деревне, предписывает в этом отношении ряд мер).

И в области здравоохранения, как во всех других областях, мы должны не почивать на лаврах, а двигаться дальше. Правда, в этой области мы далеко превзошли пресловутые «довоенные нормы»: мы организовали для рабочих такие виды помощи (помощь на дому, охрана материнства, санаторная, курортная помощь и т. д.), которых они не имели в царское время.

Тем не менее, мы ни на минуту не должны забывать, что это лишь начало, и что, по мере улучшения общего состояния нашей страны. мы должны неизменно улучшать и постановку дела здравоохранения: слишком еще много у нас недочетов.

Оздоровление всей жизни нашего трудового Союза даёт нам гарантию, что будет, с помощью самих трудящихся, развиваться и дело охраны здоровья населения. Ибо в трудовом государстве труд — основа всей жизни, а основа и условие успешности труда и успешности коммунистического строительства — здоровье населения и в особенности его молодой смены.

H. СЕМАШКО.

Рассвет на г. Семашко

Хорошо, конечно, близ Индюка, с источником воды под боком, но мы сюда пришли за новыми впечатлениями, новыми вершинами, видами, рассветами… и другими радостями походников и прочих искателей приключений. А потому, едва солнце забрезжило на горизонте, позавтракав оставшейся с вечера кашей, бутербродами из того что было и запив все божественным нектаром с надписью «3 в 1» на этикетке, мы выдвинулись в путь.

Зарядка на телефоне еще держалась, но карты упорно отказывались показывать наше местоположение, хотя до этого, проблем не было. Ну да ладно. Маршрут вроде простой

До Семашхо ведет тропа (сначала подъем на ближайший хребет, затем по гребню хребта тропа ведет влево, «от Индюка»), плавно переходящая в дорогу. На деревьях встречаются указатели «Семашхо» и стрелки указывающие направления. Далее военной дорогой следует по Семашхинскому хребту. Саму Семашхо не заметить невозможно – издали вырастает большая поросшая травой гора. Так же издали видно, что на горе что-то белеет – это памятник – три гигантских бетонных автомата с надписью «стойкости комсомольской».

Тут, я спела бы песню, того чувака в белой майке, про «невозможное возможно, я знаю точно...» - потому как, на развилке, мы потеряли всяческие ориентиры и шли, просто потому что надо было куда-то идти. Вперед по тропинке из желтого кирпича. Указателей никаких не было, следов «военной дороги» я тоже не приметила, нашими ориентирами были линии на карте обозначающие ручьи, а нам очень нужно было найти воду. Мы набрали у Индюка воду, в тары, которые были у нас с собой, но день выдался чертовски жарким, да и ноша вдруг стала очень тяжела. Поиски были тщетными, все пересохло. По пути к г. Семашхо мог быть родник, находящийся у подножья г. Круглая, его мы и пытались найти, когда впереди снова замаячил подъем. Помню, подумала, что возможно это и есть г. Круглая, мы поискали родник, которого там не оказалось, а когда поднялись, вдруг, ожил мой телефон. Сообщения… интернет! Я удивилась, когда карта показала, что от вершины Семашко, первого западного тысячника в цепи Главного Кавказского хребта, нас отделяли всего метров триста (с подъёмом метров на семьдесят). Поразил и тот факт, что уже темнело.

Мы проводили закат на одной из обзорных площадок, нашли неплохое место, укрытое от ветра, для палаток, развели костер. Остатки воды ушли на ужин, буквально по паре глотков, осталось на следующий день. Неспокойная ночь. Утром проснулась, когда было темно, любителей поспать, решила не беспокоить. Пожевала зубную пасту, не торопясь поднялась на вершину. Там, встретила солнце, лениво поднимающееся над горизонтом.

Нам была нужна вода.

Нужно спускаться вниз к Двубратенскому ручью…