Этот мультфильм создан выдающимся русским художником и мультипликатором Александром Алексеевым в 1930-х годах в Париже по изобретённой им самим уникальной технологии игольчатого экрана.
В выпуске моего музыкального канала на Рутубе прозвучали фрагменты музыкальных произведений М.П. Мусоргского: опер "Борис Годунов" и "Хованщина", циклов "Песни и пляски смерти", "Детская", "Картинки с выставки".
М.П. Мусоргский писал разнообразную музыку, до сих пор исполняющуюся в России и зарубежом: оперы, симфонии, романсы, песни, вокальные и инструментальные циклы.
М.П. Мусоргский. Опера "Борис Годунов". Вступление
Копия портрета Мусоргского кисти И. Репина,выполненная гуашью, картон, 30х40.
Музей имени Глинки предложил смелый эксперимент: взять бессмертный цикл Мусоргского «Картинки с выставки» — музыку, знакомую даже тем, кто далёк от классики, — и пропустить её через призму искусственного интеллекта. В рамках конкурса студенты Школы Дизайна НИУ ВШЭ, изучающие курс «Экспериментальная музыка», создавали современные интерпретации знаменитых пьес с помощью нейросетей.
Этот проект — три электронных трека, рождённых на стыке двух эпох:
«Gnomus» — механический гротеск,
«Tuileries» — цифровая ностальгия,
«Baba Yaga» — синтетическая ярость.
Ни ремейк, ни пародия, а диалог — где нейросети не заменяют Мусоргского, а становятся его неожиданными соавторами.
Оригинальная пьеса «Gnomus» была навеяна эскизом Гартмана, изображавшим ёлочную игрушку — щипцы для орехов в виде гнома. Мусоргский превратил этот образ в хаотичный, почти пугающий музыкальный портрет.
Как звучит ИИ-гном?
Нейросеть Udio получила промпт: «механический гном, скрипящий шестернями, диссонансный, но с отзвуками старого пианино».
Сгенерированные фрагменты были обработаны в Ableton Live: замедлены, искажены, превращены в ритмические лупы.
Иллюстрация для обложки (созданная в Leonardo.ai) стилизована под гравюру, но с цифровыми артефактами — будто гном провалился сквозь время в эпоху glitch-арта.
Вывод:
ИИ не просто повторил идею Мусоргского — он переосмыслил её, добавив слои цифрового хаоса. Если у Гартмана гном был деревянным, а у Мусоргского — живым, то здесь он стал вирусом в системе.
Мусоргский изобразил в «Tuileries» шумную аллею Парижа с детьми и няньками — лёгкую, почти акварельную пьесу.
Как нейросеть представила этот сюжет?
Промпт для Udio: «детский хор, звучащий из старой аудиокассеты, смешанный с шумом листвы».
Алгоритм неожиданно выдал фрагмент, напоминающий эхо игровой площадки — хотя прямо это не запрашивалось.
В Ableton трек был обработан эффектами ленточного эха и винилового потрескивания, чтобы создать ощущение «найденной записи».
Обложка (также сгенерированная ИИ) сочетает аниме-стилизацию и гравюрную текстуру — будто старинная открытка, переведённая в пиксели.
Вывод:
ИИ уловил не только ноты, но и атмосферу — он не знает, что такое Тюильри, но «услышал» в описании радость и движение.
Мусоргский в «Бабе-Яге» создал один из самых мощных образов цикла — яростный, почти демонический.
Как ИИ справился с «нечистой силой»?
Промпт: «фолк-ударные, искажённые скрипки, бешеная скорость, как будто звук рвётся из динамиков».
В трек вшит фрагмент оригинальной пьесы — как голос из прошлого, прорывающийся сквозь цифровой шум.
Бит собран из сэмплов, созданных в Simpler, с эффектами дисторшна и pitch-shifting.
Обложка — психоделическая интерпретация часов-избушки Гартмана, но уже не изящных, а пугающе живых.
Вывод:
Если Мусоргский рисовал Бабу-Ягу красками романтизма, то ИИ сделал её кибер-ведьмой — хаотичной, непредсказуемой, но всё такой же мощной.
Этот проект доказал: экспериментальная музыка — не просто игра с технологиями. Это мост между прошлым и настоящим, где:
Классика не теряет силы — она лишь звучит по-новому. Даже в цифровых искажениях «Бабы-Яги» угадывается её дикий дух.
ИИ — не волшебная палочка, а инструмент, требующий человеческого взгляда. Без ручной обработки в Ableton Live треки остались бы сырыми набросками.
Электроника и акустика не враги — в «Tuileries» детские голоса из XIX века сливаются с шумами, будто из разбитого радиоприёмника.
Конкурс завершён, альбом готов — но главный итог в другом. Эти три трека показали, что даже самая узнаваемая музыка может зазвучать свежо, если дать ей встретиться с технологиями — без страха и пафоса.
«Мусоргский писал о картинах. Мы написали музыку о музыке — и это не замкнутый круг, а спираль».
Где послушать?
Альбом доступен на Bandcamp по ссылке:
Музыка—это не просто последовательность звуков, но и сложная система восприятия времени. Восприятие музыкального произведения формируется не только темпом, но и динамикой, штрихами, мелизмами, гармонией и даже паузами. Одним из выдающихся примеров музыкального отражения временной модуляции является цикл "Картинки с выставки" Модеста Мусоргского—композиция, передающая не только звучание, но и ощущение переходов во времени и пространстве.
🚀 Как музыка управляет восприятием времени? Можно ли связать художественное время с физическим процессом субъективного восприятия?
Этот анализ исследует музыкальные и физические механизмы временного ощущения на примере структуры и выразительных элементов знаменитого цикла.
✔ Музыкальное время не эквивалентно физическому: Хотя в музыке можно измерить темп в ударах в минуту (BPM), это не отражает реальное субъективное восприятие времени. Длительность звучания зависит от воспринимаемого контекста, настроения, динамики и характера музыкальной фразы.
✔ Штрихи и динамика как инструмент восприятия времени: ✔ Крещендо и дименуэндо создают иллюзию ускорения или замедления времени. ✔ Легато или стаккато изменяют характер звучания, влияя на субъективное течение времени. ✔ Сфорцандо и пианиссимо—мгновенные скачки интенсивности, дающие эффект временного расширения или сжатия.
🚀 Музыка, как и индивидуальное восприятие времени, может растягиваться и сжиматься в зависимости от внутренних факторов!
Мусоргский создал цикл, который передаёт ощущение движения во времени и пространстве. Композиция построена на серии разнохарактерных пьес, каждая из которых создаёт своё временное восприятие.
🔥 Как музыка создаёт субъективное ощущение времени?
✔ "Гном" — резкие скачки мелодической линии, что создаёт ощущение нервного движения времени. ✔ "Старый замок" — плавные длительные фразы, вызывающие эффект растянутого временного потока, словно уносящего слушателя в прошлое. ✔ "Балет невылупившихся птенцов" — фразировка мелодии лёгкая и игривая, субъективное время воспринимается как краткие всплески мгновений. ✔ "Богатырские ворота" — монументальное ощущение времени, величавые аккорды, передающие мощь и историческую глубину.
🚀 Этот цикл показывает, что музыка способна "переключать" временные восприятия в сознании слушателя!
🔥 Музыка, как и кино, литература и театр, обладает способностью расширять или сжимать временные ощущения. 🔥 Восприятие времени зависит не от реальных минут, а от насыщенности информации, эмоций, структуры произведения. 🔥 Композиции, подобные "Картинкам с выставки", демонстрируют физическую природу временной изменяемости—то, что мы описываем в нашей теории индивидуального времени!
🚀 Вывод: ✔ Музыкальное время—это не фиксированная величина, а динамический процесс, зависящий от восприятия слушателя. ✔ Цикл Мусоргского иллюстрирует механизм субъективного временного модулирования через структуру, штрихи и художественные элементы. ✔ Музыкальные критики могут привязать НАШУ концепцию индивидуального времени к анализу произведений, изучая, как искусство управляет восприятием времени!
🚀 Этот анализ расширяет нашу теорию временной изменяемости, показывая, как музыка становится инструментом субъективного времени!
Оба мы, писатель Джон Пристли и я, на коротком отрезке наших жизней оказались коллегами. Поэтому свой рассказ я назвал так же, как он, Пристли, назвал свой.
Был у меня друг детства, Костик. Когда мы были уже солидными, двадцатипятилетними раздолбаями, Костик познакомился с одним... простите, одной из помрежиссеров Большого театра. Знакомство оказалось выгодным: эта дама отвечала за обеспечение массовкой спектаклей гастролировавших в Москве трупп. Костик хвастал, что попасть в группу массовки, особенно во время гастролей иностранных театров, очень трудно. Платили хорошо, да и все участники массовки – люди особенные, «больные» театром.
Наступило лето. Летом в Москве обычно проходили «дни культуры» союзных республик. Театральные площадки столицы предоставлялись театрам из разных мест Союза. И главной площадкой, конечно, был Большой. Выступать в котором допускались лишь ведущие республиканские драматические театры.
В дачный сезон скомплектовать массовку помрежу не удалось, и Костик вызвался помочь.
- Два спектакля, опера «Борис Годунов» – сказал он мне, – Суббота и воскресенье. Первый в Большом, второй в Кремлевском Дворце. По пять рублей за спектакль. Найди еще кого-нибудь.
Мне и искать не пришлось. Когда я рассказал Серёньке о возможности побывать за кулисами Большого, он немедленно согласился. Нам предстояло ненадолго влиться в труппу Национального академического драматического театра одной из республиканских столиц. Перед спектаклем мы были происнструктированы, что нам предстоит быть стрельцами и народом. Четыре выхода на сцену в течение спектакля. И отправили в большую комнату подбирать одежду: кафтаны, штаны, шапки, сапоги. Сапоги были матерчатые, выкрашенные ярко-желтой краской. Мне с трудом удалось найти пару, подходящую по размеру. И еще алебарды. Красного цвета жерди с секирами из фанеры.
Серёньке сразу повезло. Его назначили боярином в царскую свиту. За крупную стать и лопатообразную бороду. Настрого предупредили нас, что, опуская алебарду к ноге, мы ни в коем случае не должны стучать ею об пол. И не вертеть головой, стоять смирно. А, изображая толпу народа, не толкать друг друга. Серёньку же настрого предупредили, чтобы он не подпевал певцам, исполнявшим свои партии. Это потому, что ему предстояло ходить и стоять среди поющих. Его это огорчило. Он надеялся, что удастся спеть на сцене Большого, пусть даже негромко. Но он смирился.
Среди массовки был специальный человек, чьи несложные команды мы должны были выполнять, так что нам оставалось только быть рядом с ним и слушаться.
Я старался не стучать и не вертеть. Хотя очень подмывало посмотреть в зал. Со сцены зал выглядел большой черной пропастью. Я косил глазами в сторону рампы, очень хотелось разглядеть лица зрителей. Но никакой возможности не было.
Между нашими выходами в первом действии и последним выходом в финале для нас была пауза почти в час. Костик с Серёнькой решили уделить внимание хористкам. Это были совсем молоденькие, симпатичные девчонки. Не помню, выходили ли они на сцену. Больше они пели, находясь за кулисами. Здесь им аккомпанировал пианист. Ловко это у него получалось, нота в ноту с оркестром, сидевшим в яме. У хора также случился перерыв, и мои друзья, приблизившись к девочкам, занялись легким кобеляжем. Я же решил совершить экскурсию по недрам театра.
Недалеко за сценой была лестница, ведущая наверх, и я пошел по ней. По моим расчетам, я поднялся на несколько этажей, когда увидел вход в зал. Это было помещение всего с несколькими рядами кресел. Но в этом зале сцена была такая же большая, как та, на которой шли спектакли. В зале, рядом с дверью, через которую я вошел, сидели две балерины. Обе мокрые как мыши и тяжело дышавшие. Больше никто не сидел. Когда я прошел мимо балерин, почувствовал запах пота.
Два человека стояли на сцене и тихо разговаривали. Один, молодой, был одет в трико, а на его голове была шутовская шапка. Такая, с кисточками на две стороны. Второй, пожилой, заметно облысевший, был одет в белую рубашку, черные брюки и лакированные туфли. Он был высокого роста и длинноног. Но его живот выпирал из-под брючного ремня и даже слегка свешивался книзу.
Пожилой отошел к краю сцены, а молодой встал в позу посередине её. Заиграла музыка и артист двинулся по периметру сцены пританцовывая и кривляясь. Я понял, что он изображает танец шута. И еще я понял, что изображает плохо.
Не прошел танцор и половины сцены, как пожилой хлопнул в ладоши и музыка смолкла. Оба опять сошлись и стали разговаривать. Пожилой что-то изображал руками, молодой кивал головой. Вновь они разошлись и все повторилось. Пошла музыка, пошел и танцор. И опять не то!
И тут пожилой встал в центре сцены, молодой прижался к кулисам. Включилась музыка, и шут заскользил, закуражился, заколбасился под нее. Казалось, вот-вот он сделает кульбит или еще какой фортель выкинет. И не заметно было ни цивильной одежды, ни живота – только озорной, лукавый и смешной скоморох! Старый танцор прошел весь круг по сцене и замер в позе посередине ее точно с последним звуком музыки. Балерины зааплодировали, я тоже. На меня оглянулись, и мне стало стеснительно.
Танец шута. П.И. Чайковский "Лебединое озеро".
Я вышел из зала и пошел вниз по лестнице. Внизу, за кулисами, Костик с Серёнькой уже довели хористок до легкой истерики. Некоторые не могли смеяться и только икали. Их руководитель стал нас прогонять. Хору пришло время вступать в действие, а девочки были не готовы. В положенное время мы совершили свой выход, переоделись и ушли из театра.
На другой день, в Кремлевском Дворце, было не так интересно. Совершенно не то ощущение, чем в Большом. Работали только с мыслью скорее бы получить деньги. Там со мной случилась неприятность. После участия в массовке «народа» я пошел переодеваться в стрельца и не смог найти свои сапоги. В первом акте были, и пропали. Помреж запретила мне выходить в обычной обуви. Ладно, сказала она, обойдемся без одного стрельца. Мне, расстроенному, Костик объяснил: дело обычное, ты не понравился кому-то из массовки. Эти любители театра люди непростые, то и дело друг другу вредят.
В те времена в воскресный вечер попасть в кафе было не реально. Если не знать город так, как его знали мы. Под крышей гостиницы «Москва» было кафе «Огни Москвы». Проход туда найти было не просто, потому свободные места там бывали. Ох, и кутнули оперные артисты на честно заработанные!
Не надеялся найти фото, но вот оно: кафе "Огни Москвы" моей молодости.
