Я очень долго подбирала композицию. 🎧 Обычно идея приходит в голову от услышанной песни. А тут произошло на оборот. Сначала Арт, а потом поиск песни. Поверьте это куда сложнее чё кажется) Я честно замоналась ╥﹏╥
Я знаю что песня китайская а не японская. Но в данном случае я не смотрела перевод а лишь положилась на звучание. 🎼 Надеюсь вы меня тапочками за это не закидаете. ᐠ( ᐛ )ᐟ
С днём художника! 🤝🏻🎊 Мы (художники) не только видим красоту и смысл в этом мире. Наша цель – передать её другим людям! Научить видеть смыслы и образы в тех повседневных вещах, мимо которых обычно проходят не замечая. Иначе люди ничем не будут отличаться от животных. Такие дела 🤷🏻 Ниже несколько моих работ 👇🏻
Всех причастных - с праздником , с днем художника !
Перед вами полотно, где форма и философия вступают в сложный диалог. Визуальный хаос, напоминающий дионисийскую оргию линий, лишен ясного центра и границ. Этот лабиринт психоделических паттернов, где простейшие геометрические формы сплетены в бесконечный кроссконтурный узор, существует по своим внутренним законам. Каждый цвет, отгороженный черным контуром подобно витражному стеклу, вибрирует в изоляции, создавая напряженное, почти звучащее поле. Здесь нет нарратива, только чистое, беспредметное представление, визуальный эквивалент мировой воли Шопенгауэра — слепой, неудержимой и самодостаточной.
И в самый эпицентр этого красочного вихря вмонтирована абсолютная тишина — идеальный черный круг. Он не является геометрическим центром композиции, но становится ее метафизическим фокусом. Это прямое цитирование и радикальное переосмысление «Черного квадрата» Малевича. Если квадрат Малевича — это нулевая точка, конец всего предшествующего искусства, икона небытия, застывшая на пороге нового мира, то этот черный круг — динамическая бездна. Это уже не икона, а портал. Он не просто отрицает, он поглощает и излучает. Это апейрон Анаксимандра — беспредельное начало и конец всех вещей, вечно порождающее этот разноцветный сансарический узор и втягивающее его обратно.
Картина раскрывает тайну Черного квадрата, которую сам Малевич лишь наметил. Его пустота была статичным пределом. Здесь пустота обретает космическую функцию: это черная дыра, гравитационная воронка мирового представления. Хаотическая воля, проявляющаяся в бесконечном множестве форм и цветов, неизбежно стягивается к точке собственного исчезновения и, возможно, нового рождения. Весь витражный хаос — лишь игра на поверхности этой бездны, сон, который снится ничто.
Таким образом, полотно становится достойным продолжением малевичевского жеста, переводя его из плана чистой формы и мистического отрицания в план вселенской динамики. Это не итог, а процесс. Не икона конца, а диаграмма вечного цикла: воля, кристаллизующаяся в представление, и представление, растворяющееся в первоначальной воле через черный круг абсолютного незнания.
