В московский «Современник» нагрянула особая проверка — не из министерства, а из мира высокого искусства. В зале сидел сам Анджей Вайда, живая легенда, гений польского кино. Повод был серьёзный — посмотреть горьковскую пьесу «На дне». А точнее — увидеть, как Евгений Евстигнеев, эта громада таланта, играет босяка-философа Сатина.

Играл он его гениально и… рискованно. Вместо привычного пафоса и патетики, его монолог «Человек — это звучит гордо» лился с подмостков спокойно, буднично, с неизменной папиросой в зубах. И от этого слова обретали невероятную, почти шокирующую убедительность. Казалось, это говорит не актёр в гриме, а сам ночлежный мир, вдруг прозревший.

Но был у этого бриллианта один скрытый изъян — память Евстигнеева порой подводила. Текст мог «уплыть» в самый ответственный момент. Накануне визита Вайды главный режиссёр Галина Волчек подловила артиста за кулисами и, сдержанно похлопав его по плечу, вынесла строгий вердикт:

«Женя! Завтра Вайда. Выучи, родной, монолог. А то будет не просто стыдно — будет катастрофа».

День икс. Спектакль шёл как по маслу. Вот и кульминация — монолог Сатина. Евстигнеев начал мощно, собрав в кулак всю свою харизму: «Человек — это ты, я, они...». И тут — обрыв. Тишина.

Он замолк, замер. Словно провалился в чёрную дыру на глазах у затаившего дыхание зала. Пауза, казалось, длилась вечность. Видно было, как актёр пытается поймать убежавшую мысль, но тщетно — волнение сковало намертво.

И тогда, собрав остаток сил, он выдохнул лишь самую суть, самую сердцевину всей этой тирады, отбросив всё лишнее:

«Человек — это звучит гордо!».

Голос сорвался. В отчаянии он глубоко затянулся папиросой и с горькой досадой, сплюнул.

В ложе Волчек похолодела. Украдкой, со страхом, она посмотрела на великого гостя. И обомлела: по щеке Анджея Вайды катилась слеза. «Всё, — наверное, подумала она, — конец. Осрамились на весь мир». Не в силах сдержаться, Галина шепнула, извиняясь: «Анджей, прости… он не всё сказал! Там же были ещё слова…».

Вайда медленно вытер лицо платком, а потом, с мягким польским акцентом, проговорил то, что навсегда вошло в легенды «Современника»:

«Галя! А зачем… слова… когда он так ИГРАЕТ?!»

Гениальная игра Евгения Евстигнеева

В этой фразе был весь Вайда — режиссёр, для которого живая, трепетная правда чувства всегда была важнее безупречно заученного текста. А Евстигнеев в тот вечер, сам того не желая, совершил не провал, а высший актёрский подвиг — он заставил плакать гения.

Вы также всегда можете поддержать автора канала (исключительно по вашему желанию и порыву)

Никакой морали. Только мотор, смех и немного любви.

Как по мне, девиз этого фильма: «Хаос может быть красивым». Тут развлечения на любой вкус — львы, матрёшки, подводные автомобили и даже немного секса. Но на деле это не просто шуточная комедия. Это фильм про ощущение, что мир вовсе не обязан быть таким серьёзным.

Сюжет прост, как советская сказка (на итальянский лад).

Умирающая старушка в Риме шепчет про клад, спрятанный в Ленинграде, и вот разношёрстная компания несётся через континент за мечтой. На их пути Россия. Просторная, капризная, непредсказуемая. С «Аэрофлотом» и логикой, которая живёт по своим законам. В итоге выходит то ли история горе-золотоискателей, то ли притча про то, как абсурд объединяет людей лучше смысла.

Отчасти я пересмотрел этот фильм, чтобы понять, почему он так запал мне в детстве. И понял: потому что его смешно понимать ребёнком. Там не нужно искать подтекст, достаточно просто смеяться, когда герои убегают от льва в матрёшках, а человек в инвалидной коляске орёт, снося бетонную колонну. Чистая энергия игры, где важно не что происходит, а как весело всё рушится.

Рязанов вдохновлялся американским «Этот безумный, безумный, безумный мир». Я его не видел. Мой безумный мир — это «Крысиные бега» с Аткинсоном и шутками про Гитлера. Но забавно, что в Италии наш фильм вышел под названием «Одна безумная, безумная, безумная гонка по России». Видимо, безумие интернационально. Просто каждый народ готовит его на своём масле.

Здесь Рязанов играет самого себя наоборот. Если в его классических фильмах слышен интеллигентный вздох под иронией, то здесь — рев мотора, фейерверк трюков и поток гэгов. Никакой социальной подоплёки и подтекста, просто гонка. Русские макароны с итальянским соусом. Болоньезе из трюков, погонь и песен, где «Эй, ухнем» соседствует с «Чёрным вороном» в джазовой аранжировке.

Дуэт Кастеллано и Мочча, авторы сценариев для Челентано, принесли в эту историю свой особый стиль — фарс, щедро приправленный элегантностью. Здесь может взлететь сигара, сесть на трассу самолёт, а герой остаться невозмутимым, будто это норма. И всё это в каком-то смысле про жизнь, где логика редко успевает за действием.

Ладно, не ругайтесь, рязановское дыхание всё же есть. Оно во взгляде на Москву и Питер. Бывший документалист снимает города, как живых существ: туманных и случайно прекрасных. В городских кадрах комедия немного замирает, и под гонкой проступает нежность. К стране и к жизни, которую не обязательно понимать, чтобы любить.

Меня отдельно улыбнуло, что фильму в своё время дали рейтинг 12+ (если это правда). Здесь на пятнадцатой минуте звучит «Сколько в ней секса!», а кадр с голой Антонией Сантилли должен был шокировать цензуру. Забавно вспоминать, что в СССР секса «не было». Наверное, просто он маскировался: в гэге, взгляде, песне, всё равно оставаясь на экране.

Возможно, в этом всё обаяние фильма. Он не глубокий и не философский, но абсолютно живой. Как будто Рязанов выдохнул и поиграл в Гайдая. Только с итальянцами и чуть большей долей хаоса. Сделав это с таким вкусом, что спустя полвека смотрится отлично.

Мораль (если она вообще нужна) проста: никогда не ищите клад в России без каскадёров. И не рассчитывайте, что Рязанов даст вам передохнуть. Он слишком любит жизнь, чтобы позволить ей стоять на месте.

8,5 из 10.

За возможность посмеяться, пока мир вокруг разваливается на гэги.

_________

Заглядывайте в мой Telegram-канал — там посты выходят раньше.

Спин-офф Берегись автомобиля выглядит потрясающе!

Мне кажется, что «Старики-разбойники» — это не отдельный фильм, а продолжение разговора из «Берегись автомобиля». Даже голос тот же: Юрий Яковлев снова уверяет, что «эта история могла быть в реальности».

И ты киваешь, хотя сердце подсказывает — в реальности от такой трагикомической борьбы за справедливость осталась бы только трагедия. Но кино ведь не обязано быть реальностью. Оно может быть и про надежду.

Сюжет прост: престарелого детектива Мячикова (опять «детская» фамилия) выгоняют на пенсию. Чтобы доказать свою состоятельность, он вместе с другом организует серию преступлений, которые потом сам и расследует. Звучит абсурдно, но борьба за справедливость хороша любыми методами. Или нет?

Как и Деточкин, Мячиков — это ребёнок в теле старика. Он наивен, прямолинеен, любит импрессионистов, не понимает шуток и делает предложение после третьей встречи. Его простота — не глупость, а доверие миру, будто он отказывается признавать правила взрослой игры. Никулин играет его так, словно сам решил жить сердцем, а не инструкциями.

Рядом Евгений Евстигнеев — гениальный пенсионер-преступник. Его герой не злодей, а спаситель: он хочет помочь другу не утонуть в тишине старости, вернуть азарт, и дать почувствовать, что жизнь ещё не кончилась. Их союз похож на детскую игру во дворе — только теперь ставки другие: честь, достоинство и право чувствовать себя живым.

Локация усиливает флёр абсурда. Неназванный город, где происходит действие, играет Львов. Он выглядит неожиданно (для меня) по европейски: мощённые улочки, каменные фасады, соборы, в которых можно забыться. И на этом необычном фоне вечные темы Рязанова: бюрократия, грани справедливости и молодое поколение (в лице дерзкого Миронова), которое подминает старших. Старики идут на преступление не из жадности, а потому что их достоинство вдруг оказалось никому не нужным.

Фильм играет на грани. То комические сны Мячикова, то нелепое ограбление музея, то начальник, который каждый день страдает от «бандитской пули». И тут же драма о человеческой чести и старении. Как и в «Берегись автомобиля», это трагикомедия, где смех и грусть сидят за одним столом. Даже закадровый голос снова иронизирует над жанром: «В эту секунду герою должно было показаться нечто ужасное… Но ничего не происходит».

Да, это похоже на сиквел. Чуть менее острый, менее хлёсткий, но всё ещё изобретательный и живой. Финал мягче: суд на стороне Мячикова, правда восторжествует, зритель выходит с лёгким сердцем. Но вместе с этим теряется и та особая грусть, когда справедливость не так проста, как в сказке.

И всё же для меня «Старики-разбойники» — это фильм о том, что старость не должна быть тихим угасанием. Она может быть смешной, дерзкой, неловкой и невероятно человечной. Пусть он не так глубоко режет по сердцу, как предшественник, но напоминает: мы живы, пока можем дружить, любить и воровать у жизни хоть крупицу справедливости.

7,5 из 10

Потому что быть живым всегда важнее, чем быть правильным. Независимо от возраста.

_________

Заглядывайте в мой Telegram-канал — там посты выходят раньше.