...Что ты, милая, смотришь искоса?..
Из песенки, популярной в советское время
Вообще-то, я торопилась. Но не слишком.
Зима в этом году выдалась... Нет, я бы не сказала, что совсем противная. Я не люблю мёрзнуть. Мне нравится, когда температура не опускается ниже нуля. Но сочетание нашей «полярной ночи», которая начинается ещё днём, чёрной раскисшей земли и цветных мигающих гирлянд на ветках голых деревьев вызывает не праздничное предновогоднее настроение, а тоску смертную.
Поэтому приходится посильно создавать Новый год дома. Ёлочка. Пироги. Подарок Зайчику от Деда Мороза – вымечтанный набор LEGO, удивительные машины, управляемые удивительными существами, чем-то похожими на египетских богов. Надеюсь, Зайчик его не нашёл, а то он ведь хитрый не по годам. Впрочем, даже если он уже вычислил, что ему «Дед Мороз принесёт», игру он портить не будет и нам с Лёвушкой ничего не скажет. Будет подыгрывать, сказку себе делать. Я точно знаю, что в прошлом году он нашёл наш подарок – сборную подводную станцию, Зайчик обожает конструкторы – но радостно кричал, показывая на конденсационный след самолёта: «Мамочка, смотри, смотри, след от санок с оленями! Дед Мороз уже проехал!»
Интересное создание – Зайчик. В душе поэт и философ, а играть больше всего любит, сооружая сложные механизмы. По человеку шести лет отроду ещё нельзя определить, технарь он или гуманитарий по натуре... Но сын он, в основном, мой, не Лёвушкин, это понятно уже сейчас. С Лёвушкой он откровенничает куда реже.
Подарок для Лёвушки лежал у меня в пакете, завёрнутый в грубейшую обёрточную бумагу, как кусок колбасы из гастронома, чтобы при беглом взгляде на свёрток никто не догадался о его содержимом. Особенно – сам Лёвушка. Ему тоже Дед Мороз под ёлочку подарочек положит. Отличный фотоаппарат. Я ничего не смыслю в этой технике, но меня основательно консультировали ребята из нашей фирмы – и я уверена, что этот фотик хорош. Не просто Лёвушкина мечта – нам всем пригодится летом.
Я шла по тёмному двору, думала о нашем будущем прекрасном отпуске, и вдруг услышала из темноты:
- Туська, куда лапищами! Всё вывозила, холера...
Произнести слово «холера» с такой сдержанной светлой нежностью мог лишь один человек на свете. Я присмотрелась к тёмным силуэтам в сгущающихся сумерках. Большой мужик и маленький, суетящийся у его ног комочек...
- Сват, - окликнула тихонько. – Ты, что ли?
Мужик будто только и ждал моих слов – тут же, в три громадных шага, оказался на пешеходной дорожке рядом со мной. Теперь нас с ним ярко освещал жёлтый фонарь.
- Филечка! Ничего себе... Сколько лет...
Много лет...
Сколько же лет мы не видались? Двадцать?
Я не любительница всевозможных ностальгических торжеств. Всяческие «встречи школьных друзей» меня раздражают, даже аккаунта в «Одноклассниках» у меня нет. Впрочем, социальные сети меня тоже раздражают. Так что – Жору Засватьева я не видела с выпускного.
Изменился...
Впрочем, я-то, наверное, тоже.
- Офигеть, какая ты стала, Филечка, - сказал Жора со странной интонацией. Я не поняла, удивлённой или восхищённой. – Туська, не лезь к Филе, испачкаешь... все лапы в говне... пардон.
- И какая же я? – сорвалось с языка.
- Шикарная и благополучная женщина, - констатировал Сват. Он поднял с земли собачку по имени Туська, крохотного пуделя из тех, что называются фруктовыми, потому что ростом с грушу, достал из кармана пачку бумажных салфеток, вытащил пару и принялся обтирать собачьи лапки. Пошарил взглядом в поисках урны. Не найдя, завернул грязные салфетки в чистую и сунул обратно в карман.
Я, значит, шикарная и благополучная женщина. А Сват ни в коем случае не подходит под определение «шикарный и благополучный мужчина». Как это странно...
Я предполагала, что девяностые не прошли даром нашему классу. Я знаю, что в девяностые умерли двое наших одноклассников, живших в моём дворе, и оба – дурной смертью: Андрюша Хорин был застрелен, говорят, конкурентом по бизнесу, Славик Нечаев спился и повесился. Моя школьная подружка, невесомый ангел Верочка, умерла от цирроза печени в тридцать два года, превратившись перед смертью в ночной кошмар, в живой скелет. Я не питала иллюзий.
Но меня почему-то сильно удивил Сват.
Лицом он, мне показалось, почти не изменился. Постарел – но не изменился, так бывает? В школе Сват напоминал мне Сэма Гэмджи перед тем, как отправиться в далёкое странствие – книжного, конечно, не киношного; сейчас он был похож на Сэма Гэмджи, видевшего, как к Ородруину слетели орлы. Мой Лёвушка показался бы младше Жоры лет на пять – хотя я знала, что Лёва старше на пять лет. У Свата было уставшее и какое-то отчаянное лицо, прицеливающийся взгляд, морщины и синяки под глазами. Чёлка поседела.
Одежда соответствовала лицу. Сват носил теперь варварскую кожаную куртку, потрескавшуюся на сгибах, но без износу, из толстенной шкуры какого-то дикого зверя, вроде мамонта, надёжную, как бронежилет, а к ней – камуфляжные штаны и тяжёлые ботинки.
Тем удивительнее была знакомая манера улыбаться. Люди, которых жизнь скручивает в бараний рог, обычно легко отучаются улыбаться, тем более – так лучезарно. И ещё – этот крохотный пудель.
- Жена подарила, - пояснил Сват, поймав мой взгляд.
На женатого он был категорически не похож.
- Перед тем, как уйти, - пояснил он снова.
Его манера точно отвечать на вопрос, который ещё не успел задать собеседник, тоже не изменилась со школьных времён. В этот миг я почти пожалела, что окликнула его. Но Сват снова ответил на мои мысли:
- Ты ведь не думаешь, что я буду по старой дружбе клеить замужнюю женщину? – и усмехнулся всепонимающе.
У меня появилось странное и довольно неприятное чувство. Когда человека видят насквозь, он испытывает дискомфорт. Сват смотрел на меня и видел насквозь.
- Рассматриваешь меня, как Шерлок Холмс, - хихикнула я. Боюсь, получилось довольно нервно. – Ну и что, мистер с-сыщик, говорит ваш метод?
Сват снова улыбнулся. Собачка сунула узенькую мордочку ему в кулак – рука Свата казалась огромной рядом с собачьей головёнкой.
- Мой метод, мэм, - сказал Жора шерлокхолмсовским тоном, деланным под Ливанова, - говорит, что вы благополучны, здоровы, замужем, имеете детей... впрочем, ребёнка, вероятно. Получили высшее образование – экономическое, если не ошибаюсь. Служите в преуспевающей компании, мэм. В настоящий момент ходили куда-то недалеко – и визит нужно скрыть от мужа. Но не к любовнику, очевидно.
- Чёрт возьми, как?! – выпалила я, как правильный доктор Ватсон.
- Твой внешний вид, Филечка, - сказал Сват, пожав плечами. – Шубка. Обручальное кольцо и серёжки с маленькими, по-моему, бриллиантиками. Тон для домохозяйки слишком уверенный – деловая женщина. Очень уравновешенная. Пакет из магазина – но не попросила мужа на авто подкинуть, хоть время позднее уже. Вывод – скрываешь, но не особо. Подарок, что ли, ему искала? Угадал?
- Почти всё, - сказала я. – Кроме экономического образования. Психологическое.
- Один чёрт, - кивнул Сват. – Не шугайся. Профдеформация.
- А кто ты по профессии, Жора? – спросила я, почему-то снижая тон. Сват, вроде бы, собирался поступать на исторический, но кабинетным учёным он не выглядел никак.
- Опер, - сказал Сват кратко.
- Мент?! – вырвалось у меня. Это был шок.
- Мент, - согласился Сват.
Это «мент» так не вязалось со Сватом, что не укладывалось у меня в голове. Быть может, я сужу по сериалам или сенсационным новостям, но мне казалось, что ничто хорошее не может ужиться в современной полиции. Прибежище человеческого хлама. От бандитов недалеко ушли.
Я не смогла сказать это Свату, было неловко. У людей могут оказаться чудовищные жизненные обстоятельства. В конце концов, моя несчастная покойная подруга Верочка, девочка в школе крайне целомудренная, брезгавшая даже конфетами с ликёром и очень красивая, кончила жизнь в качестве не проститутки даже, а просто шалавы, страшной даровой потаскухи для пьянчуг – а цирроз говорит сам за себя.
Я молча смотрела на Жору, и вид у меня, вероятно, был сострадательный.
- «Подзовём-ка её и расспросим: «Как дошла ты до жизни такой?» - рассмеялся Сват. – Тебя можно читать, как книгу. Никогда не совершай ничего противоправного, Филя – обмануть следака не сможешь, как специалист тебе говорю.
Собачка у него на руках, по-видимому, озябла, начала мелко трястись – и он сунул её за пазуху. Я невольно задумалась, не носит ли Сват с собой пистолета.
- Ты ведь не расскажешь? – спросила я. В действительности мне, пожалуй, было интересно, но не настолько, чтобы пытать своего школьного приятеля, в которого я слегка влюбилась в восьмом классе. И ещё: я боялась услышать что-нибудь ужасное.
- «Нет, тебе состраданья не встретить, нищеты и несчастия дочь!» - пафосно процитировал Сват. – Давай, я тебя провожу, Филечка. Раз уж мы всё равно встретились. Если хочешь – расскажу по дороге.
- Не хочу, - сказала я. – Муж тебя увидит – вопросов не оберёшься. Вообще-то, его не должно быть дома, но мало ли... В общем, не хочу. Если тянет поговорить – пойдём кофе выпьем. В кафешку – вон, через двор.
Мне уже отчаянно не хотелось разговаривать со Сватом. Но теперь захотелось ему, я поняла по глазам и изменившемуся тону. Мне это не понравилось.
Я только надеялась, что Свату не придёт в голову за мной волочиться или что-то в этом роде.
- Пойдём, - сказал Жора. – Погреемся с Туськой, кофейку выпьем.
Мы зашли в маленькую кафешку. В доме напротив продали первый этаж под магазинчики шаговой доступности; кафешку устроили в угловой парадной, в переделанной квартирке. Крохотная живопырочка: в одной комнате размещается стоечка, а собственно зал – в другой комнате, куда еле-еле втиснулись два столика. Посетителей, кроме нас, не было. Молотым кофе всё пропахло насквозь. Я взяла кофе латте, довольно сносный в этой забегаловке, Сват – чашку эспрессо и неожиданную песочную полоску.
Мы ушли в якобы зал и уселись на дизайнерского вида отчаянно неудобные стулья.
- Не думала, что ты любишь сладкое, - сказала я.
- Туська любит, - Сват расстегнул куртку и сунул кусочек полоски в высунувшееся любопытное рыльце. Полоска моментально исчезла вместе с рыльцем.
- Она тебе там накрошит, - сказала я машинально.
- Фигня, пусть. Я ей дома не даю, много – вредно... но тут – пусть.
Я смотрела, как Сват кормит собачку пирожным, и думала, что от него ушла жена. И почему-то не забрала своего гламурного комнатного пуделя. Как у Свата могла быть жена, державшая гламурную собачку, хоть и не самую модную? И почему он не сплавил эту собачку первым же подвернувшимся знакомым?
Хорошо, что эти мысли он не прочёл, занятый пирожным и собачонкой. Чтобы он не успел до них докопаться, я торопливо спросила:
- А ты после армии в ментовку пошёл?
- А? Нет. После универа. После юрфака.
Я чуть не подавилась кофе.
- Ты...
- Ага, - Сват отломил ещё кусочек полоски, и собачка ловко его выхватила. – Хотел быть адвокатом, а работал следаком. Но потом выяснил, что мне надо быть опером на земле. Тут от меня пользы больше. Обстоятельства такие вышли – выяснилось.
- Знаешь, Сват, - сказала я, - ты – псих.
- Угу, - он отхлебнул кофе. – Вот и Лиза говорила. А уж родня моя просто на стенки кидалась. Я настоял, жёстко... с Лизой надо было помягче, не рассчитал.
- Зачем?
Сват задумался. Его куртка шевелилась на животе, и я поняла, что собачка наелась и теперь крутится, устраиваясь поудобнее, чтобы заснуть.
- Своим я не сказал, - проговорил Сват медленно. – И Лизе толком не сказал. Им просто знать было не надо. А вот тебе скажу.
- За что такое доверие? – я изрядно опешила.
- Это не доверие, - сказал Сват грустно. – Это... как газовый баллончик в сумочке. Может неожиданно пригодиться, причём – скоро. А может, и нет. Хорошо бы, чтобы не пригодился. Но бывают обстоятельства. Понимаешь?
- Не понимаю.
Сват отставил чашку и вытащил пачку сигарет.
- Как думаешь, здесь курить можно? Пепельниц нет... – сунул пачку назад и принялся щёлкать зажигалкой. – Так вот. Ты, конечно, в курсе, Филя, что в нашем деле человек довольно быстро узнаёт, как фигово устроен белый свет.
- К нашему возрасту, - сказала я, - об этом не в курсе только конченные идиоты.
- Нет. Гражданские о некоторых вещах понятия не имеют. Да что гражданские – даже большинство наших. Есть крайне мало людей, которые хорошо шарят, что к чему. И по кабинетам эти люди не сидят. Обычно им удаётся друг друга найти, они делятся инфой – и... ну... делают, что могут.
- Что делают?
Сват перестал щёлкать и посмотрел на меня. Никто из мужчин меня так не облучал – его взгляд проникал до костей, как рентгеновский луч.
- Попробуй усвоить несколько вещей, которые тяжело усваиваются, Филечка, - сказал он, и по моей спине поползла холодная струйка. – Вещь первая. Люди, конечно, твари. Но на свете не самые страшные.
- Самые страшные на свете – малярийные комары, - сказала я и попыталась улыбнуться.
- Малярия – это просто, - кивнул Сват. – Это всем понятно, к тому же, кажется, лечится. Вдобавок в наших краях такие комары не водятся. А кое-какие другие твари – водятся. Одна из них водится буквально тут рядом где-то. Поэтому сейчас с тобой и разговариваю. Чтобы ты знала, что делать в случае чего.
- Что за тварь? – спросила я. Мне было изрядно не по себе.
- Начнём издалека, - сказал Сват, снова вытаскивая пачку сигарет. Ему хотелось курить и не хотелось вытаскивать меня из кафе раньше, чем я допью, а мне не хотелось выходить и потакать вредным привычкам. Я сделала вид, что ничего не замечаю. – Так вот, - сказал он, крутя пачку в руках. – Люди друг друга убивают, причём делают это довольно часто.
- Ну да, - удивилась я.
Сват продолжил:
- Обычно люди убивают друг друга из корысти и на почве неприязненных отношений. Смысл ясен? Пили, рассорились, один пырнул другого ножиком, которым только что колбаску резали – это самое обыденное. Бытовуха. Уныло и постоянно. Так же уныло и постоянно, как убийства из-за бабок. Или из-за власти. Тут бывает изобретательнее, но всё равно – очень понятно, очень. Одиозно. Улавливаешь?
- Нет...
- Ладно. Дальше. Ради сокрытия следов преступления. Мочат свидетелей. Насилуют какую-нибудь несчастную бабу и душат, чтобы не сболтнула. Это тоже понятно. Мотив понятен. Относительно понятен мотив даже у большинства сексуальных маньяков. Но есть кое-что непонятное. Твари.
- Как это? – Сват был ужасно серьёзен, а мне было очень неловко сидеть с ним в кафе накануне Нового года и слушать странные и принципиально не праздничные разговоры об убийствах.
- Иногда ты влетаешь на серию, которая не объясняется ничем нормальным, - сказал Сват, хмурясь. – Ни неприязнью, ни корыстью, ни властью, ни страхом, ни сексом. Зато от неё тянет безумием. И жмур всегда смотрится ужасно. Они любят либо убивать особенно болезненно, либо потом делать что-нибудь странное с телом. И им, в сущности, всё равно: мужчину, женщину, хорошенькую, страшную, молодую, старую... чаще мочат женщин или детей, но это потому, что им проще ловить тех, кто послабее. Они сами не сильнее людей. Не намного, во всяком случае.
Мне уже очень хотелось уйти.
- Ты о маньяках говоришь?
- Я о тварях говорю, - сказал Сват с бесконечным привычным терпением.
- Слушай, Жора, - сказала я, - в конце концов, я же психолог. Кое-что в этом смыслю, хоть и не занималась такой кошмарной психиатрией. У сексуальных маньяков...
- Филечка, - перебил меня Сват негромко, но очень весомо. – Сексуальные маньяки – люди. В подавляющем большинстве – мужчины. Чаще всего – средних лет. Страшно неуверенные в себе, закомплексованные в стельку, замурзанные, забитые чмыри, ненавидящие весь род людской и боящиеся людей. Или только тёток, как-то так. Среди них обычно нет ни женщин, ни маленьких мальчиков и девочек. И ведут они себя довольно стереотипно. По-человечески.
- У тебя такой вид, будто есть некие нечеловеческие существа...
Сват кивнул. Мне стало страшно.
- Жора, - сказала я тихо, - прости, но мне кажется... Слушай, Жора, мне пора.
- Решила, что я не просто псих, а целый параноик, - рассмеялся Сват. – Огорчу. Нормальный. Наш судмед вскрывал одного такого, так что – никаких сомнений. Камуфляж у них сугубо внешний. И кто они такие – никто из нас не знает. Инопланетяне, нечисть или какие-то хищные твари... я без малейшего представления, в общем. И в нормальном состоянии – чертовски человекообразные.
- Этого просто не может быть, - сказала я твёрдо.
- Потому что не вписывается в твою картину мира. Филечка, прости, что я тебе об этом рассказываю. Я не должен, вообще-то. Но, понимаешь, тварь уже пару месяцев как орудует в вашем районе. Поэтому я тут и прогуливаю Туську... живу-то я теперь за виадуком, идти отсюда минут сорок...
- Ты выслеживаешь маньяка? В нашем дворе?! – поразилась я. Мне хотелось думать, что я разговариваю с безумцем, но Сват был совершенно не похож не только на сумасшедшего, но и на одного из классических бредящих наяву нудных фантазёров. Он был собран, целеустремлён, чётко выражал мысли – и его взгляд проникал до дна души. Но, будь он ненормальным, мне не было бы так страшно.
- Не то, чтобы выслеживаю, - Сват отправил в рот последний кусочек полоски, на который у собачки уже не хватило духа. – И не то, чтобы маньяка. Просто... ну, как тебе сказать? У меня в отделе самое сильное чутьё. И это чутьё... в общем, повело меня сюда. А тут – ты. Может, и совпадение, конечно.
- Ты что, экстрасенс, Сват? – сказала я, улыбаясь. Мне всё время хотелось разрядить обстановку.
- В ментовке это бывает часто, - кивнул Сват, не обидевшись и не удивившись. – Мне рассказал один дедок, важняк, ещё когда я работал в прокуратуре. Расколол меня. У самого дар – как у Гэндальфа...
- Сказки ты рассказываешь...
Сват поднял взгляд – и я содрогнулась. Его прозрачные глаза, полные смертельной усталости и тоски, излучали жутковатую радиацию: мне казалось, что, глядя на меня, Сват видит не только мой собственный скелет, но и все скелеты в моём шкафу.
- Филечка, - сказал он нежно, - как бы я хотел, чтобы это было сказками... Но – мы заболтались. Тебе домой пора, а мне курить хочется зверски. Ты ведь допила? Сейчас пойдём. Я вижу, ты насторожилась, собралась, теперь будешь «ходить опасно». Можно приступать к главному: ты должна знать, как, в случае чего, распознать тварь. Если вдруг увидишь – беги, зови людей, кричи: «Пожар!» - или что-то такое, швырни в неё чем-нибудь, не стесняйся. Если ошибёшься – извинишься, в конце концов. Лучше перебдеть, чем недобдеть.
- Ну и как? – спросила я, не вставая со стула, стараясь говорить скептически, но вышло – испуганно.
- Смотри на любого подозрительного человека краем глаза, - сказал Сват серьёзно. – Боковым зрением. Не в фокусе, понимаешь? Старая примета – боковым зрением видна истинная суть оборотня. Работает.
- Фу, ты! – вздохнула я. – Не смеши меня, Сват. Это – иллюзия. Боковым зрением, особенно – если ты устал, любое лицо превращается в монстра! Знаменитый эффект.
- Психолог, - протянул Сват с усмешкой. – Ты сама-то пробовала?
Я улыбнулась, пожала плечами.
- Ну, попробуй, - предложил Сват и принял живописную позу. – Посмотри на меня. Когда насмотришься – на барменшу посмотри. И на мужа ты, полагаю, постоянно смотришь искоса. Часто тебе кажется, что ты видишь тварь?
Я, улыбаясь, чтобы он понял – я принимаю игру – наполовину отвернулась и взглянула на Свата краем глаза. Потом попробовала взглянуть с другой стороны. И ещё. Сват как Сват. Иллюзия, о которой мне приходилось читать, почему-то не работала.
- Ты постоянно смотришь на кого-то боковым зрением, - продолжал Сват. – В транспорте, на работе, в магазине... И часто монстров наблюдала?
Он был абсолютно убеждён. Я решила, что лучше не спорить, иначе мы никогда не закончим этот дурацкий разговор.
- Ладно, - сказала я. – Убедил. Буду смотреть искоса на любого сомнительного мужика.
- На любого сомнительного человека, - поправил Сват.
- Ну, - рассмеялась я, - в женщинах я редко сомневаюсь. Мне только один раз казалось, что женщина хочет меня убить: когда кадровичка требовала какую-то справку, а я забыла ей принести. Она превращалась в монстра даже прямым зрением.
- Если ты ещё жива, с кадровичкой всё в порядке, - сказал Сват. – Когда тварь хочет убить, она не откладывает дела в долгий ящик. Но бывают они любого пола и любого возраста, имей в виду. Я видел тварь, замаскированную под шестиклассницу.
Меня вдруг молнией ударила ужасная мысль.
- Ты её... не убил, случайно?
Сват вздохнул.
- Убить её было бы очень здорово, - сказал он серьёзно и печально. Но у нас нет полномочий. Иногда удаётся... но конкретно в том случае – не вышло.
- Ты хочешь сказать, - я как-то сразу осипла, - что ты посмотрел на девочку боковым зрением, увидел монстра – и...
Сват кивнул.
- Ага. И это мне всё объяснило. Иначе тяжело понять, почему психически нормальная, как утверждают семья и школа, двенадцатилетняя девочка прекрасным летним днём знакомится на улице с ровесницей, идёт с ней к строительному котловану, полному воды, топит её в этом котловане, а потом вбивает ей в череп обрезки стального прутка, пользуясь куском кирпича, как молотком.
Что-то внутри моей головы переключилось, щёлкнуло некое реле, заставляя воспринять рассказ Свата, как газетную сводку. Выключило воображение. Как раз вовремя.
Это помогло мне мыслить логически.
- А её родители – тоже монстры? Или как?
- Нет, - сказал Сват. – Обычные люди. Они сами были в ужасе. Я этого тоже не понимаю. Может, твари подменяют человеческих детей. Или она съела настоящую девочку. Сама она – не девочка, конечно. И не двенадцатилетняя. Это – видимость.
Уйти уже очень хотелось. Но я чувствовала дикую смесь ужаса, недоверия и мучительного любопытства – бывает такое дурное любопытство, об удовлетворении которого потом жалеешь. Первый раз такое любопытство накатило лично на меня, когда в начальной школе я пошла смотреть на кошку, попавшую под трамвай. За эти дурные импульсы всегда расплачиваешься ночными кошмарами.
Но всегда тянет.
- А куда она делась? – спросила я, жалея, что спрашиваю. – Девочка.
- Её забрали, - сказал Сват. – Мне это не нравится. Но это уже выше наших полномочий.
Я подумала о таинственных спецслужбах, о жутких тварях, которых изучают в каких-то засекреченных местах с непрояснёнными и, быть может, зловещими целями... Но тут у Свата чирикнул мобильник. Не зазвонил, а, похоже, пришла СМС-ка. И это чириканье как-то развеяло морок.
Сват рассеянно взглянул на дисплей мобильника и встал. Встала и я.
- Я тебя, всё-таки, провожу, - сказал Сват. – На всякий случай.
- Нет уж, спасибо, - мне уже страшно хотелось от него отделаться. Он действовал на меня, как цыганка с вокзала, гипнотически – и я хотела стряхнуть этот магнетизм как можно скорее. Кошмаров было многовато, но они, странным образом, связывались не столько с монстрами, вряд ли существующими в природе, сколько со Сватом. В тот момент я была уверена, что всё пойдёт спокойно, как прежде, стоит мне расстаться с моим бывшим одноклассником – человеком удивительной судьбы и редкостных способностей...
Припахивало это психиатрией, а не фантастическим романом. Шизофреники бывают на диво убедительны.
- Я одна пойду, - сказала я. – Тут ходьбы на три минуты.
- Мужу позвони, - сказал Сват.
На миг я почти обиделась. Но тут же поняла, что говорит он здраво. Я позвонила Лёвушке.
- Слушай, солнышко, - сказала я, как только услышала его «приветик» в трубке, - а встреть меня? Во дворе темно что-то...
- А ты где? – спросил Лёвушка встревоженно. – Около дома? А я только из офиса вышел... Буду минут через двадцать, только-только, если в пробке не застряну...
- Да ты не нервничай, - сказала я тут же. – Это я капризничаю. Я у подъезда стою, я думала, ты дома. Приезжай скорей, будем ужинать.
Лёвушка промурлыкал что-то ласковое и дал отбой. Мы со Сватом вышли из кафешки. Заморосил дождь, хмурая темень напоминала октябрь, а не декабрь.
- А больше некому тебя встретить? – спросил Сват.
Мама, сидевшая с Зайчиком, явно отпадала. Не хватало ещё, чтобы она увидела меня в общества Свата. Моя мама не из тактичных.
- Ладно, всё, - сказала я в манере школьницы-динамщицы. – Я побежала, а то мы оба намокнем. Твой монстр, кто бы он ни был, уже телевизор смотрит – в такую-то погоду. Ни одно живое существо в такую мокреть по доброй воле не выползет. Чмоки-чмоки, была рада повидаться. Желаю успехов в работе и в личной жизни.
- Ага, - сказал Сват.
И это «ага» закрыло все скобки. Кое-кто из моих одноклассников мёртв, а кое-кто, видимо, в те же девяностые, сошёл с ума. И вот теперь рассказывает, как был ментом, как ловил агрессивных инопланетян, как работает давно почивший в бозе КГБ...
У Свата – глаза психа. Очень обаятельного маньяка. А я-то думала – откуда эта сверхчеловеческая проницательность...
Заскочив под арку, в свой двор, я сразу почувствовала себя легче.
Ходьбы было не на три минуты, а минут на пять. Может, на шесть.
Длинный двор окружали пять многоэтажек: две стояли боком, а три – торцом. И мне предстояло пробежать полтора дома, с десяток подъездов. Так рутинно, что обычно этой дороги и не замечаешь.
Я просидела со Сватом в кафе минут двадцать-тридцать; ещё не поздний вечер – двор был не совсем пустынен. У парадных и на автомобильной стоянке уже горели фонари, зажглись фонари над гаражом – было не так уж и темно. На той же площадке, где Сват выгуливал свою собачку, маячили толстые тётки и тоже выгуливали болонок; фонарь их хорошо освещал, лучше, чем Свата. Компания подростков на сдвинутых скамейках пила пиво и вопила. Обстановка не подходила ни для Чикатило, ни для графа Дракулы – такого рода чудовища предпочитают уединение, а с уединением было плоховато.
Но тяжёлые шаги сзади меня всё-таки напугали.
Я быстро обернулась, взглянув краем глаза – не удержалась. За мной шёл громадный страшный мужик. Только этого и не хватало.
Я обернулась откровеннее. Он и впрямь был страшен, хоть боковым, хоть прямым зрением. Жёлтый фонарь над подъездом осветил унылую горилью морду и нескладную фигуру дегенерата. Я остановилась, принялась рыться в сумке, пропуская его вперёд, а он, проходя, смерил меня отвратительным взглядом. Людоедским.
Я уже жалела, что выпроводила Свата. Этот урод был, судя по морде, способен на всё, вдобавок, зачаточный интеллект явно не давал ему предвидеть последствия поступков – страх перед наказанием такого не остановит. Я бегло осмотрела двор – и увидела, как по дороге, шагах в десяти от меня, бредёт интеллигентного вида дедушка. Воротник его пальто был поднят, а непокрытая седая голова уже покрылась водяной пылью.
- Простите, - обратилась я к деду, - вы не могли бы... Вы ведь идёте в ту сторону? Вы не проводите меня до подъезда? Вон того, где трансформаторная будка.
Дед улыбнулся.
- Охотно, - сказал он сипловатым голоском. – Это даже лестно.
Впереди, почти напротив моей парадной, стоял и курил дегенерат. Мне показалось, что он за мной следит – и стало по-настоящему страшно. Дедок ничем не сможет мне помочь, если эта горилла решит напасть. Но бежать и кричать, как советовал Сват, было глупо.
Дед взглянул на меня – у него было лицо пожилого киноактёра из советского фильма – и перевёл взгляд на маньяка. Мина деда сделалась озабоченной и тревожной.
- Ничего, - сказала я тихо. – Вы просто постойте около двери парадной, пока я вхожу.
Дед понимающе кивнул.
- А парадная у вас ведь закрывается? – спросил он. – На кодовый замок?
У меня слегка отлегло от сердца. Маньяк точно не жил в нашей парадной – у него не могло быть ключа от входной двери.
- Да, - сказала я и вытащила из кармана ключи, зажав их в кулаке.
- Ну вот и славно, - сказал дед и снова улыбнулся уютной улыбкой.
Мы подошли к моей парадной. Маньяк переместился так, что теперь стоял прямо напротив входа. Он курил уже вторую, наблюдал. Это было так жутко, что мне хотелось взять деда под руку.
- Не беспокойтесь, гражданочка, - сказал дед. – Что он сделает?
Меня насмешило и успокоило это «гражданочка» - дед, небось, помнил битвы за урожай кукурузы и полёт Гагарина. Я повернула к парадной, стараясь не смотреть на выжидающего маньяка. Дед шёл рядом со мной. Мне очень хотелось, чтобы кто-нибудь из соседей вышел или вошёл, но площадка у парадной была пустынна и ярко освещена.
Я открыла дверь и хотела сказать деду спасибо – полуобернулась и уже открыла рот, но тут у меня полностью отшибло дар речи.
Я увидела деда боковым зрением. Не в фокусе.
Это продолжалось много меньше секунды, но каким-то чудом мой мозг сфотографировал это моментальное и не резкое изображение.
Бледно-серое, мертвенное, плоское лицо. Не то, что неприятное лицо – просто не человеческое. Совсем. Скошенные щели глаз – в них горели холодные белые огоньки. Носа нет вовсе, вместо него – две треугольных дыры, чёрных и глубоких. И – пасть.
Не человеческий рот. Даже не пасть хищного зверя. Капкан. Мясорубка, плотно усаженная по краям толстыми иглами с косо срезанными остриями.
«Кричи, беги», - прозвучал голос Свата в моей голове, но я не могла ни кричать, ни бежать. У меня перехватило дух, и подкосились ноги. Меня хватило только на то, чтобы отшатнуться. А дед, вытянув руку, с ужасной силой толкнул меня в дверь.
..продолжение в комментарии!..
озвучено с разрешения Автора тут
