Однажды Георгий убедился, что историю Второй мировой войны продолжают перевирать.

Используют любые методы, и вообще не стесняются.

Польский сайт «Исторический Щецин» опубликовал историю Фрица Шменкеля – солдата вермахта, перешедшего на сторону СССР, расстрелянного в гестапо в 1944 году, и удостоенного звания Героя Советского Союза.

Посыл статьи понятен сразу. Уже в заголовке задаётся вопрос – «Предатель, или герой из Щецина?». Далее, автор пишет – «Шменкель был против Третьего рейха, но встал на сторону второго зла – России». Тут для современной польской прессы ничего нового: хотя Красная Армия освободила Польшу, дала ей нынешние границы и независимость (чего не было при немцах), русские и Россия для поляков – это зло. «Многие воспримут персонажа Шменкеля как злого, только с другой стороны. Ведь для нас обе стороны были врагами – и русские, и немцы».

Иллюстрации подписаны таким образом: «Фото Фрица Шменкеля. Вероятно, пропаганда».

Официальная версия указывает, что отец Шменкеля был убит в 1932 году во время коммунистической демонстрации штурмовиками СА. Автор же настаивает на версии из немецкой Википедии: мол, Шменкель-старший не являлся коммунистом, и был убит, когда в пьяном виде напал на полицейского. Какие доказательства? Да вообще никаких. Автор просто принимает точку зрения того источника, что ему нравится. Образ героя тускнеет моментально. Он уже назван предателем и сторонником «второго зла», и ещё и батя у него не коммунист, а дебошир-алкоголик. Нужная картина для польского читателя нарисована. Сайт, впрочем, предлагает извинить Фрица за его «неправильные» увлечения коммунизмом – «Это был период «опьянения» - люди, израненные кризисом, безработицей, бедностью, хватались за любую систему, которая обещала им процветающую жизнь».

Затем, автор начинает обсуждение возможности, что история Шменкеля была выдумана или искажена. Он упоминает – вероятно, Шменкель назвался чужим именем, либо немцы, взбешенные фактом перехода солдата вермахта к противнику, пытались скрыть факты о нём. Говорится о том, что тогда в Штеттине проживало несколько Шменкелей, и тело одного из них нашли 18 января 1944 года в бомбоубежище. Прямо о том, что Фриц Шменкель выдумка «коммунистической пропаганды», не заявляют, но это не делает ситуацию лучше. Читателя запутывают намеренно и весьма профессионально. Цитируются документы рейха (утверждается, что немцы вели их очень тщательно, и там ошибок нет). Снова повторяется информация про отца Шменкеля – но уже с итогом, что тот не был убит нацистами, а выжил. «Жизнь отца Фрица ставит под сомнение всю эту историю». Напрашивается вывод – если одна часть информационной цепочки неверна, можно ли доверять всем остальным? Под конец, читатель жёстко путается в версиях и Шменкелях, приходя к нужной мысли – что-то здесь наверняка нечисто.

Финал логично закономерен. Посеяны сомнения, и появляются размышления – существовал ли Герой Советского Союза Фриц Шменкель в принципе, либо его биографию намеренно исказили и приукрасили коммунисты? Документы не совпадают, даты смерти тоже, папа не тот – он или жив, или алкаш, борьбу с нацизмом ему приписали. Причём, для Польши статья написана вроде доброжелательно, но это только на первый взгляд.

«У вас, пан редактор, все с ума посходили», - сказал Георгий знакомому польскому журналисту Мачею Вишневскому. – «Вот скажи мне, для чего эта статья опубликована вообще? Чтобы Героя Советского Союза чёрной краской облить на ровном месте? И ведь фактуры же толком никакой. Но они так копают, очень стараются».

«Эти вещи делают придурки, - ответил Мачей. – Я вижу подобные статьи и подобные аргументы каждый день почти во всех СМИ Польши. Так что, на твоём месте, пан редактор, я бы уже ничему не удивлялся».

«А я и не удивляюсь, - подтвердил Георгий. – Я бы удивился, если бы так НЕ делалось».

Фриц Шменкель, сражавшийся за СССР, покоится в земле, и не знает, что поляки творят вокруг его имени.

Может, и хорошо, что до нынешнего времени он не дожил.

©Zотов

https://vk.com/wall736437447_182340

Однажды, ровно 30 лет назад, в Дейтоне, штат Огайо (США) были согласованы мирные соглашения, положившие конец кровавой гражданской войне в Боснии и Герцеговине.

В декабре 1995-го в Париже его подписали три президента – югославский Слободан Милошевич, боснийский Алия Изетбегович, и хорватский Франьо Туджман.

Ещё в начале года сербы наступали, и захватили приличную территорию. Их отряды оказались лучше, жёстче и профессиональнее. Босняки и хорваты воевали хуже, да ещё и периодически вступали в бои друг с другом. В августе авиация НАТО, приняв сторону своих сателлитов, начала регулярно бомбить позиции сербов. Сербы ПВО не имели, и оказались беззащитны. Именно тогда Ельцин в телефонном разговоре сказал Клинтону – «Антинатовские и антиамериканские настроения растут в России, как снежный ком».

Начались переговоры.

Говорят, Милошевич набросал на бумажной салфетке карту с границами, которые он бы хотел, и передал замгоссекретаря США Ричарду Холбруку. Тот отнёс боснийцам. Те внесли свои правки. По рассказам Холбрука, обмен салфетками продолжался несколько дней. В результате, сербы получили 49 % территории Боснии и Герцеговины, хотя их отряды контролировали 70 %. Перед этим, в мае 1995 года, хорватская армия уничтожила непризнанное государство Сербская Краина (существовало с 1991-го) за три дня. Югославия не оказала никакой помощи местным сербам. 250 000 человек бежали со своей земли, где они родились.

Милошевич не ударил пальцем о палец, чтобы их защитить. Хорватские сербы до сих пор уверены, что тот ставил на территориальные приобретения в Боснии. Хорватские владения Слободана уже не волновали, и поэтому местное сербское население послужило для него разменной монетой – политики с такими вещами не церемонятся.

Далее, Милошевич счёл, что теперь у него развязаны руки, и принялся подавлять боевиков в Косово. Как принято на Балканах – без жалости и сантиментов. Он считал, что Запад вмешиваться не будет, они же всё согласовали на салфетках, он принял условия США. Западные СМИ моментально завысили число погибших мирных жителей в 20 раз (позже они так поступят и в Ливии), началась антиюгославская кампания, возмущение и всё остальное. В результате, всего через 3,5 года после Дейтонских соглашений, бомбы НАТО обрушились уже на Югославию. У неё тоже не было современной ПВО. В июне 1999-го страна фактически сдалась, и вывела войска из Косово.

Осенью 2000-го Милошевич проиграл выборы оппозиции, в июне 2001-го был выдан в Гаагу и умер в тюрьме через 5 лет. Защищал он себя сам, и за все годы его так и не смогли признать виновным.

У нас Милошевич считается героем. Он был и правда храбрым человеком, но в то же время циничным, жестоким и большим умом не обладал. Он всерьёз поверил Западу, и считал, что Запад никак обмануть его не сможет. Ему предстояло увидеть новые бомбардировки, своё падение и тюремную камеру. Ещё в 1995-м он в такое не верил.

Босния и Герцеговина и спустя 30 лет остаётся убогим искусственным государством. Единственная страна в мире, где во главе ТРИ ПРЕЗИДЕНТА – серб, хорват и босниец. Верховный представитель ООН (читай – Запада) по Боснии может отменить любой их приказ. Сербы хотят отделиться, но им не разрешают. Соседи по-прежнему друг друга не любят. Для Республики Сербской в Сараево – отдельный вокзал, ходят свои отдельные банкноты «конвертируемой марки». На вопрос – а зачем вообще нужно такое государство, мне не может ответить никто.

Все согласны, что лучше войну не вести.

Но также и согласны, что война в любой момент может начаться снова.

400 тысяч человек в Боснии при переписи называют себя «югославами». Ни сербами, ни хорватами, ни боснийцами. Им запрещено голосовать, они несуществующая нация.

Несомненно, 30 лет назад это выглядело иначе. Милошевич считал, что он помирился с Западом, приобрёл себе крупную территорию, а санкции (Югославия с ними умирала) скоро снимут. Боснийцы – что построят своё государство. Запад – что сотворит чудесную, демократическую европейскую страну другим на зависть.

Но у всех не получилось ровным счётом ни хера.

©Zотов

https://vk.com/wall736437447_181563

Однажды Георгия интересовал вопрос – а что происходили в Германии после 1945 года, когда туда стали возвращаться миллионы пленных солдат и офицеров вермахта? По статистике, к 1 июня 45-го у СССР, США, Британии и Франции находились под стражей 10,5 млн (!) немецких пленных.

Журналист из ФРГ Йенер Харальд описывает это в трагическом свете (ну, конечно, он же немец). Пишет, что немки показывали детям фото их отцов на фронте как символ лучшей жизни – они завоюют Россию, Британию и вернутся домой с победой. Наступит богатая жизнь без бомбёжек и дефицита продуктов. «И вот, он вдруг стоит на пороге. Оборванный, изнуренный, хромой. Чужой, больной, требующий ухода. Сколько было описаний леденящих душу сцен, особенно когда муж вернулся из русского плена!». Тут хорошо было бы добавить, чем изнуренный муж занимался в России ДО русского плена, но, как я уже сказал выше, автор немец. Дети не узнавали их, и отказывались садиться к ним на колени. Холёные прежде отцы семейств выглядели как бездомные нищие бродяги.

Далее, бывшие немецкие пленные валялись на диване, и не спешили устраиваться на работу. Они хотели в полной мере «дать домочадцам почувствовать свои страдания», и «отравляли жизнь близким». Оказалось, что за 6 лет войны (и плюс несколько лет их плена) немки приспособились обходиться без мужчин. После 45-го дети приспособились воровать вещи, а немки продавали их на чёрном рынке. Экс-солдат вермахта бесила любая мелочь. Одна немка впервые за много лет купила мяса, и приготовила вернувшемуся из плена мужу праздничный обед. Оказалось, что дети не умеют пользоваться ножом и вилкой. Тот наорал на неё за плохое воспитание. С детьми, бывшие пленные вообще не могли наладить отношения. За плохие оценки в школе заставляли отжиматься 25 раз. Какой-то моряк заставлял детей по свистку за 2 минуты многократно переодеваться и складывать одежду.

Мне вспоминается рассказ (автора не помню), как солдат вермахта, тренировавшийся кидать нож в советских детей, убил так ножом собственного ребёнка, вернувшись из плена. Очень возможно, что это имело место.

Куча немок после возвращения из плена мужей подари на развод – Харальд называет случившееся «гражданской войной в семьях». Эти уставшие убийцы злились от всего, даже от сочувствия к ним жён, а уж тем более, от их презрения. Как писал в журнале Konstanze писатель Вальтер фон Холландер, «Женщины узнали, что вермахт была, скорее, тупая серая масса, не имевшая ничего общего с героизмом, стадо, которым управляли с помощью овчарок, обученных сгонять баранов в кучу». В основном же, «высшая раса», представители «цвета германской нации», которыми ещё недавно восхищалась вся нацистская Германия, вдруг оказались лицом к лицу с тем, что обществу на них плевать. «Образ героического воина стал образом нищего, которым вытерли задницу». А жёны как-то совсем не рады, что они вкалывают на стройке, пока их мужья лежат на диване, муштруют детей и всем недовольны. Любовные дела бывших пленных тоже не клеились. «Спальни зачастую были самыми неуютными помещениями в квартире. Дети удивлялись, как они вообще появились на свет при таких отношениях».

В журнале Brigitte Ганс Хуффцки пишет – «Мы утратили былое качество, у нас в руках нет пулемёта. На 200 марок (если повезет их заработать) в месяц не купишь уже фунт масла. Мы тайно воруем из буфета последний кусок сахара, и говорим супруге – «Наверное, взял кто-то из детей». Трудно поверить, что эти опустившиеся ничтожества ещё недавно массово убивали советский народ, фотографировались рядом с виселицами и хохотали.

Так вот, об изнуренных в русском плену мужьях. Я тут дам суточный паек для немецких офицеров в нашем плену, утверждённый в 1945 году. Хлеб пшеничный – 300 гр, хлеб ржаной – 300 гр, крупы – 100 гр, мясо – 75 гр, рыба – 80 гр, сахар – 40 гр, масло коровье – 40 гр, картофель – 400 гр, свежие овощи – 200 гр, папиросы – 15 шт. Мой дед в концлагере Заган для пленных лётчиков копал коренья руками из земли, люди там же кору с деревьев обгрызли.

Надо же, как немцев наше масло изнурило в плену, что хуй потом не стоял.

© Zотов

https://vk.com/wall736437447_180586

Однажды Георгий изучал вопрос, что случилось, когда в 1945 году освободили рабов Третьего рейха – угнанных насильно рабочих для военных заводов. Из СССР, Польши, Франции, даже из Нидерландов их забирали.

Где-то примерно 7-7,5 миллионов человек. Содержали их как скот, люди работали по 15-16 часов, кормили объедками, в издевательство платили (!), но сущие копейки. Многие погибли как от условий рабского труда и голода, так и от авианалётов союзников. В конце войны, дабы пресечь возможные восстания, на каких-то заводах эсэсовцы расстреливали «восточных рабочих». И вот, в один прекрасный день Берлин пал, и все они свободны.

Союзники называли их DP, displaced persons, «перемещённые лица». Сами немцы, угнавшие этих людей в неволю, цинично называли пленников gesingel – «сброд». Теперь они оказались предоставлены сами себе, и летом 1945 года массово бродили по Германии. Немецкий журналист Йенер Харальд в своей книге пишет, что ещё за пару недель до конца войны рабочие изготовили себе оружие – дубинки и самодельные ножи: и сразу после капитуляции Третьего рейха расправились с не успевшей бежать охраной. «Нередко целые группы иностранных рабочих нападали на деревни, грабили и убивали, - указывает Харальд. – Будучи арестованы, они искренне удивлялись, за что их привлекают к ответственности? На допросах они выражали убеждённость, что не нарушили законов – ибо вне закона теперь сами немцы». Харальд указывает, что союзные войска не ожидали такого поведения измученных людей. Один американец параноидально счёл, что они подготовлены гестапо для дестабилизации обстановки.

Никто не знал, где брать продовольствие для этих людей. Часть добровольно осталась в своих бараках - им было некуда идти, остальные разбрелись куда глаза глядят. Они сбились в группы бродяг, отнимавших у немцев еду – потому что им самим нужно было есть, и, как отметил некий англичанин, «рабство превратилось в бродяжничество». 20 ноября 1945 года польские рабочие ворвались на немецкий хутор близ Тирпица, отняли еду у жителей и расстреляли в подвале 13 человек. Прошло прилично времени, пока ситуация слегка устаканилась. До союзников наконец-то дошло, что надо помочь голодным бездомным людям, которые оказались в Германии вопреки своему желанию. В магазинах их обслуживали в первую очередь, и немцев это бесило – они не желали признавать, что пользовались бесплатным трудом этих людей. Под размещение бывших рабов реквизировали фабричные цеха, госпитали и целые посёлки. Люди были чрезмерно измучены, вспыльчивы и агрессивны.

Отправить на родину 7 миллионов народу оказалось очень непростым делом, особенно в условиях уничтоженных ж/д путей. В лучшие времена отправляли по 107 000 человек в день. На дорогах творился хаос. У некоторых погибла вся семья, они видели, как разрушили их дом – им тупо некуда было возвращаться. Такие оставались на месте, и скоро оказалось, что они при немцах сидели в лагерях, и при союзниках тоже – заборы из колючей проволоки, ворота на замках, вооружённая охрана. Покидать лагерь разрешалось лишь по уважительной причине. Союзники ещё додумались, что проверяли лагеря с немецкими полицейскими – один лишь вид немцев в форме вызывал у бывших рабов бешенство. В союзников и немцев летели камни, начинались драки. Даже евреи из концлагерей продолжали жить в Германии за колючей проволокой «в антисанитарных условиях, в полной апатии». Одежды не было – кому-то из узников пришлось надеть отвратительные им эсэсовские мундиры. В день причиталось 2 000 калорий, кои выдавались в виде непропечённого хлеба. Спецпредставитель США из Комиссии по делам беженцев Эрл Харрисон указал – «Мы обращаемся с евреями так же, как нацисты. Разница лишь в том, что мы их не уничтожаем». Евреи из Польши не хотели возвращаться домой – там их убивали, а жильё жгли.

И много вот такого.

Ситуацию разрулили только ближе к 1948-1949 гг.

Печально это всё, вот что я скажу.

© Zотов

https://vk.com/wall736437447_180463

Мое старое интервью с очевидцем революции 1917-го - бароном Эдуардом Фальц-Фейном, по матери Епанчиным. Для общей справки - это тот человек, что пытался найти Янтарную комнату - своей целью он сделал возврат в Россию потерянных во время войны предметов искусства. Тогда мы с ним говорили о подробностях революции и эмиграции.

- Эдуард Александрович, как вы думаете: почему белая эмиграция рассеялась, как дым? Ведь после революции из России бежало 5 миллионов человек. В 30-х гг. XX века в Париже и Берлине были целые кварталы, где жили только русские.

- Я вспоминаю то время, и мне тоже грустно. Идёшь по улице в Ницце, все приподнимают шляпы, кругом только и слышно: «сударь», «извольте», «покорнейше благодарю». Но это для нас Россия - сказка из далёкого сна, а наши потомки ею не интересуются. Они родились за границей - и всё, русская душа погибла, она не живёт в чужой клетке. Моя дочь Людмила не знает по-русски ни слова: «Зачем, папа? Я всё равно туда никогда не поеду». Я в детстве рассказывал ей о России, наивно думал - кровь-то русскую не обманешь. Тяжело на сердце. Поговорить стало не с кем из эмигрантов - все померли. Один друг у меня остался, князь Трубецкой в Париже, но и тот уже, бедненький, ничего не соображает, каждое слово переспрашивает: «Что? Как? Повтори!»

- В Америке живут итальянцы, чьи предки приехали в Новый Свет в середине XIX века: они из поколения в поколение учат язык и даже женятся на своих. Про китайцев вообще не говорю. У русских же почему-то не сложилось.

- Вы думаете, мне это нравится? Целый народ эмигрировал - и исчез без следа. Но в Европе трудно жить обособленно, вот и размылись понемножку. Никто не собирался устраиваться надолго, все мечтали: скоро большевиков прогонят, поедем домой. То, что эмигранты годами не распаковывали чемоданы, - это чистая правда. Моя мама в Ницце тоже не стала открывать саквояж с лучшими платьями: «Зачем потом возиться, запихивать их заново?» Каждый день ложились спать с мыслью: ну всё, завтра-то уж точно Ленина свергнут, соберёмся - и на поезд до Петрограда. Разочарование пришло через несколько лет, и оно было жестоким: большинству суждено умереть здесь.

- Что вам больше всего запомнилось из революции?

- Удивительно, но за неделю до мятежа в Петрограде никто из дворян не пронюхал, что такое произойдёт. Разговоров на эту тему не было вообще. Мой дедушка по матери, генерал Николай Епанчин, был директором Пажеского корпуса, входил в свиту императора. Он пригласил нас в столицу погостить. Только приезжаем, через день - беспорядки, митинги, стрельба! Дедушка счёл, что на квартире будет опасно, переселил нас в отель «Медведь». Ночью ворвались вооружённые люди - они обыскивали гостиницы, искали «врагов революции». Мама отказалась открывать - те сломали дверь. Угрожая штыками, солдаты закричали: «Почему темно? Зажгите свет!» Мать крикнула в ответ: «У моих детей корь! Не входите, а то заразитесь!» Они тут же ушли.

Проведя бессонную ночь, мы бежали в Финляндию: в чём были, без денег и ценностей. Переехали в Германию и застряли там - ещё шла война. Берлин был переполнен русскими: удивительно, но немцы, наши враги, обращались с нами с сочувствием.

- На стене - картина, изображающая руины вашей усадьбы. Её сожгли?

- Дотла. Мне непонятна российская страсть к всеобщему разрушению. Однако какой хороший был дом! Почему революционеры не забрали его себе и не устроили там, скажем, детский сад? Сжигать - кому польза? Другом нашей семьи был Айвазовский, и в огне погибло десять его картин. Такова была ненависть людей - потому что мы имели всё, а они - ничего. Я вам скажу честно: на дворянах тоже лежит большая вина за революцию.

- Да, такое в последнее время редко приходится слышать.

- Но это правда. Вспоминается: еду я в красивой коляске на коленях у маменьки, такой весёлый нарядный барчук. А люди, работающие в полях, смотрят на нас тяжёлым взглядом. Меня воспитывали четыре девушки-гувернантки: англичанка, француженка, немка и русская. Несправедливо.

Почему одна семья может позволить ребёнку четырёх нянь, а в деревнях крестьяне с голоду солому едят? Такое социальное расслоение в итоге и вышло нам боком. Большевиков, разумеется, невозможно оправдать за их жестокость. Но, увы, для революции были весьма объективные причины.

- Почему же дворяне не пытались улучшить жизнь народа?

- Ваш вопрос очень правильный. Уже в эмиграции я спросил дедушку: как же так? Ты был директором Пажеского корпуса, имел невероятные связи при дворе императора. Неужели ты не чувствовал - требуется что-то сделать, иначе такая политика погубит Россию? Дед вздохнул: «Я не знал, что люди так бедно живут. Я вращался в другом мире - балы, выпуски офицеров, званые обеды во дворце». И того, что назревает взрыв, никто не ощутил.

- Как вам жилось в эмиграции?

- Трудно. Но нам ещё повезло - в 1905 году, во время первой революции, папа сказал себе: «Эге! А ведь это может и повториться!» И купил домик в Ницце - на всякий случай. Правильно сделал, получается. Знаете, раньше Ницца была очень популярна среди русских, считалось шиком эдак небрежно упомянуть: «Я только что с Лазурного Берега… И что в нём находят?»

- Забавно порой повторяется история…

- И не говорите. Тогда купцы на набережной покупали открытку, доставая не гривенник, а сразу «подкову» пятисотрублёвок: сейчас так делают новые русские. 90 процентов шофёров такси в Ницце были из России. Улиц они не знали, ездили наугад, но всегда привозили по адресу! Брались за любую работу, «голубую кровь» никто не чтил: даже графы и князья вагоны разгружали. Дедушку страшно раздражало, что Россия стала называться «СССР». Он говорил: «Неужели, если бы коммунисты победили во Франции, то она поменяла бы своё имя? Нет, только у нас могут быть такие дураки». Но в 1980 году, впервые после революции побывав в России, я убедился: русские люди при любой власти остаются русскими. Они не изменились за время моего бегства. Легко забывают зло, гостеприимны и простодушны.

- Ваше мнение: есть ли у России возможность снова стать монархией?

- Исключено. Да, лично я обожаю императорскую семью. Но проблема в том, что в царском режиме не было справедливости. И раз не вышло у России иметь царя - то, по-моему, второй раз испытывать судьбу уже не надо.

*Барон Фальц-Фейн умер в 2018 году в возрасте 106 лет.

© Zотов

https://vk.com/wall736437447_178991