1. Для определённого исторического этапа крепостное право было прогрессивным явлением.

«Для меня, вот для меня, возникновение крепостного права есть, как это не может показаться может быть странным, реакция на необходимость стабильной обороноспособности страны… Фактически это была мера вынужденная, чтобы стабилизировать сбор налогов и обеспечить устойчивою обороноспособность страны. Потому что помещики получали поместье в пользование и за то пользование они пожизненно служили российскому государству», - отметил Борис Кипнис.

2. Помещики не могли распоряжаться жизнью крестьянина, только его трудом, а государство, желая, чтобы этот труд никуда не ушёл, прикрепило крестьянина к земле. С другой стороны, имелась фискальная потребность собирать налоги в полном объёме. В той конкретной ситуации, «ничего другого выдумать было невозможно», но народ был не согласен.

3. Крепостное право, организация трудовых ресурсов и гигантская энергия Петра Великого позволили сделать то, «что, судя по всему, невозможно», ни в Западной Европе, ни в России («стремительные реформы» и «форсированное развитие экономики» за 30 лет «эффективной деятельности» Петра). Однако народ от этих «интереснейших результатов умывался потом и кровью», но «это был единственный способ».

4. Заданный Петром первотолчок продолжал действовать до конца 18-века, в некоторые годы при царствовании Екатерины Россия выпускала чугуна и стали больше, чем Британия, потому что это был труд крепостных, прикреплённых к предприятиям. И так по другим отраслям.

5. Во времена до Манифеста о вольности дворянства дворянин юридически был «привилегированным крепостным государства». Очень сложно было получить увольнение от действительно службы в армии или с гражданской службы, порой, с неё отпускали домой «только умирать».

6. В Речи Посполитой (Польша и Литва) «можно было убить холопа, и всё».

7. Понимание несправедливости крепостного права начало «быстро прогрессировать» во время Отечественной войны 1812 года, тогда к дворянству пришло понимание, что крепостным и крестьянам присущи чувства «чести, патриотизма и собственного достоинства», это вызвало «окончательный переворот в сознании».

Что-то с работой строго ассоциируется разная дичь. Торговля органами, крепостное право, рабство. Ощущение, что я работаю за еду. Естественно, нейросеть получила свой запрос.

1. Дом у пруда

(Оля стоит у чёрной воды, ветер шевелит её волосы. Экскурсовод – пожилая женщина в платке – указывает на гладь тростью.)

Экскурсовод:
— Видишь, девочка, как тихо тут?.. А мой прадед Федот рассказывал – этот пруд бездонный. Барин Салтыков приказывал топить здесь тех, кто смел жаловаться. Однажды девку-скотницу бросили… всего лишь кувшин с молоком разбила.

Оля (сжимая кулон на шее):
— И… она утонула?

Экскурсовод (хрипло):
— Да. А её мать у этого берега каждую ночь выла. Через месяц барин велел и её в воду – но она сама кинулась. Говорят, если в полнолуние прислушаться…

(Пауза. Оля непроизвольно отступает от воды.)

🔹 Где-то хлопает ставня.

2. Заброшенная кузня

(Ржавые цепи под ногами. Оля трогает клеймо на косяке – буква «С».)

Экскурсовод:
— Здесь Никита, мой прапрадед, подковы ковал. Днём – для барских лошадей, ночью – для беглых. Однажды барин узнал…

Оля (шёпотом):
— Что с ним сделали?

Экскурсовод (берёт Олю за руку, ведёт к наковальне):
— Видишь эти пятна? Это не ржавчина. Когда палач вырывал ему ноздри, он так бился… А потом – в Сибирь, в кандалах. Но перед этим он успел перебить все замки в усадьбе. Полдеревни сбежало той ночью.

(Где-то скрипит дверь. Оля вздрагивает.)

3. Кривая берёза

(Дерево с обрубленными сучьями, похожими на руки. Экскурсовод кладёт ладонь на кору.)

Экскурсовод:
— Эту берёзу зовут «Ведьминой». Здесь венчали крепостных – кого барин укажет. Мою прабабку Арину выдали за пьяницу-конюха, а она любила Семёна из Горок…

Оля (трогает царапины на коре):
— Она сопротивлялась?

Экскурсовод:
— Плакала. Барин велел высечь её перед свадьбой. Видишь этот шрам? Говорят, это её кровь въелась… А ночью тут слышно, будто кто-то шепчет: «Не хочу…»

(Ветер резко качает ветви. Оля отпрыгивает.)

4. Подвал старого амбара

(Темнота, запах плесени. Экскурсовод зажигает свечу – на стенах детские пальчиковые следы.)

Экскурсовод:
— Здесь держали детей, которых забирали «в оброк». Мою троюродную Дуняшу, восьми лет, увезли в Петербург – чай подавать. Через год вернули…

(Свеча коптит. Оля замечает, что следы на стене – как будто от царапин.)

Оля (шёпотом):
— Почему слепую?..

Экскурсовод (гасит свечу):
— Уронила фарфоровую куклу. Барыня велела выжечь глаза уксусом. Если прислушаться, иногда слышно, как тут кто-то плачет…

(Тишина. Оле кажется, что кто-то дышит у неё за спиной.)

5. Лесная тропа

(Туман. Экскурсовод вдруг останавливается, показывает на землю.)

Экскурсовод:
— Видишь эти ямки? Это следы кандалов. Мой предок Ермолай бежал три раза. В первый – ему выжгли «вор» на лбу. Во второй…

(Оля наклоняется – и видит, что ямки ведут в болото.)

Оля:
— А в третий?..

Экскурсовод (не оборачиваясь):
— Он не вернулся. Иногда путники видят в тумане человека без уха и с клеймом… Он спрашивает: «Который час?» Если ответишь – уведёт за собой.

(Вдали мелькает тень. Оля вцепляется в рукав экскурсовода.)

Оля:
— Я… я хочу назад.

Экскурсовод (впервые улыбается):
— Ты уже здесь.

(Где-то в болотах кричит ворона.)

Послесловие

(Оля выбегает на дорогу. За спиной – скрип калитки. Она оборачивается: деревня пуста. В руке – обрывок верёвки, пахнущий дёгтем.)

🔹 На рассвете её находят у шоссе. Она твердит одно: «Я – Дуняша».

Для ЛЛ: Во-первых, некоторые освобождали. Во-вторых, вопрос о крепостном праве - момент главного, основного вопроса Российской Империи, вопроса о земле (который она так не разрешила). Освобождение крестьян без земли (по образцу Пруссии) встречало неприятие со стороны крестьянства. Кроме того, у значительного числа декабристов вообще не было крепостных, или ими владели их старшие родственники. Риторический вопрос об освобождении крестьянства Бенкендорф не задавал, и не мог задавать; если бы он вздумал укорять декабристов за их крепостных, он как минимум бы похоронил свою карьеру, а то и сам попал бы под следствие.

На фестивале в Твери Борис Григорьевич Кипнис отвечал один из популярных исторических вопросов «почему декабристы, нацелившиеся на столь масштабные преобразования в стране, не освобождали своих крепостных»?

А вот как ответил на этот вопрос Егор Яковлев:

Сейчас многие говорят о том, что сами-то декабристы не освобождали своих крестьян, а значит лицемерили. Здесь нужно начать с того, что значительная часть декабристов вообще не владела «душами» – многие небогатые дворяне жили только службой. «Мотор» восстания на Сенатской Кондратий Федорович Рылеев только в 1824 году унаследовал от матери скромное имение под Петербургом с 60 крестьянами, но распорядиться поместьем не смог – мать поэта оставила кучу долгов, и деревню пришлось сразу же заложить. Теперь о декабристах, которые обладали крестьянами. Практически все из них максимально улучшили условия жизни своих крепостных, видя в этом первый шаг к общегосударственному освобождению. Такие явления, как торг людьми или проигрыш их в карты, разделение семей, крепостные гаремы и прочее, были в этой среде абсолютно неприемлемы, хотя вообще-то распространены. Есть красноречивый эпизод в мемуарах Ивана Якушкина, который начал учить крестьянских детей грамоте. Узнав об этом, его сосед сказал: «Правильно! Так ты их продашь подороже!» Декабриста Якушкина это сильно покоробило – он о подобном и не думал, между ним и его соседом лежала идейная пропасть. Также декабристы оживленно обсуждали формы освобождения крестьян. Первоначально главным считалось дать крестьянину личную свободу, освободить его от возможности быть проданным или затравленным собаками, вырабатывать в нем чувство собственного достоинства. Так собирался поступить Якушкин и на опыте понял, что освобождения без земли крестьяне не желают, перспектива быть только арендаторами их не устраивает. Программные документы декабристов уже предусматривают освобождение крестьян с землей. Причем если «Конституция» Муравьева предусматривала небольшой надел, то «Русская правда» Пестеля была в этом отношении достаточно радикальна – он отдавал крестьянам половину всей обрабатываемой в государстве земли. Это даже больше, чем крестьянская община в итоге получила по итогам 1861 года. Воплотись все эти замыслы в жизнь, буржуазная революция произошла бы на 90 лет раньше февраля 1917 года, и история России была бы иной. Но этого не случилось. Крепостное право отменили только при Александре II, Конституцию вообще ввел последний русский царь, и не по доброй воле, а в результате революции 1905 года. Я думаю, что после победы над Наполеоном Россия упустила исторический шанс. В течение всего XIX века отставание нашей страны накапливалось, в первую очередь, в области просвещения, грамотности и образованности населения. В начале XX века Россия оставалась единственной европейской страной, в которой не было введено всеобщее начальное образование. Когда начиналась война с Японией, официальная пресса свысока писала о японцах. Есть даже резолюция Николая II, где он называет их «макаками». Но в Японии всеобщее начальное образование существовало, и эта ура-патриотическая кампания сыграла с властью злую шутку, потому что в итоге «макаки» победили [в русско-японской войне].

... стабильность российской монархии в 1900-е годы серьезно подрывал крестьянский вопрос. В начале XX века те крестьяне, что жили в центральной части России, катастрофически страдали от малоземелья и от недоедания как его следствия. Это была малообразованная, суеверная и при этом очень многочисленная часть населения. Она яростно выступала против крупного помещичьего землевладения и даже шла на прямые бунты ради захвата земли. Апогеем этого стала крестьянская война во время революции 1905 года, когда крестьянские выступления пришлось подавлять карательными отрядами казачества. Но проблема никуда не делась. Она всплыла потом, в 1917 году – деревня поддержала большевиков, которые решительно ликвидировали помещичье землевладение и передали землю крестьянам через знаменитый «Декрет о земле». Сегодня часто вспоминают советские продотряды времен Гражданской войны, изымавшие излишки зерна на селе; это действительно вынуждало крестьян поднимать антисоветские восстания. Тем не менее, продотряды воспринимались в деревне как явление неприятное, но временное, вызванное войной. А вот восстановление помещичьего землевладения, которое в той или иной степени входило в политическую программу всех белых сил до Врангеля, считалось абсолютным злом. Поэтому в итоге не только деревенский бедняк (что естественно), но и середняк качнулся к красным. Если рабочие были идейным авангардом революции, то крестьяне дали Красной Армии человеческую массу, отчаянно воевавшую за право владеть землей. Красных было больше. Кстати, после того как в 1921 году советская власть заменила продразверстку продналогом, деревня жила относительно спокойно вплоть до коллективизации, и крестьянство вполне могло считать себя бенефициаром победы в Гражданской войне. За сто лет Россия прошла путь модернизации и урбанизации, и такой социальной бомбы, какой была проблема крестьянского малоземелья, в современной стране нет.

Лекция доктора исторических наук Кирилла Назаренко о движении декабристов: