Легион XXX «Ульпия Виктрикс» (Legio XXX Ulpia Victrix ) был сформирован Траяном в 103 году для его 2 дакийской кампании. Эмблемой легиона стали трезубец Нептуна, дельфины и молнии. Знак зодиака - козерог. Место формирования легиона не известно, как и первоначальное расположение. Номер XXX был присвоен легиону так как Траян уже имел двадцать девять.
Когда получил легион наименование Победоносный неизвестно, но в конце правления Траяна он уже так назывался. Предположение о том, что это произошло в ходе Дакийской войны не имеет подтверждения. Из источников неизвестны те роли, которые в ходе этой компании играли отдельные легионы. В эпиграфических источниках упоминается только пять легионов, получивших отличия за эту компанию. Это I Италийский, IV Флавиев Счастливый, V Македонский, VII Клавдиев и, возможно, XII Сдвоенный. Как видите, Ульпиева среди них нет.После Второй Дакийской войны легион разместился в Новиомаге, на нижнем Рейне( Верхняя Мезия). Адриан переместил его в Старые лагеря в Верхней Германии в 120 году. Там легион и находился до IV века.
Вексилляции легиона участвовали в Маркоманских войнах Марка Аврелия, а 193 году легион поддержал Септимия Севера. В начале IV века легион переведен на восток, в Месопотамию. Он был одним из семи легионов (или того что от них осталось к тому времени) защищавших Амиду. После семидесятитрехдневной осады город был взят. Персам осада стоила тридцати тысяч убитых солдат. Что касается защитников города, то выжившие стали рабами. Так в 359 году XXX Ульпиев прекратил свое существование.
Библиотека Ивана Грозного, легендарное собрание книг и документов, пропавшее более 450 лет назад, по сей день остается одной из загадок российской истории. Таинственное исчезновение 800 латинских и греческих рукописей, доставшихся царю от его бабки, византийской царевны Софьи Палеолог, привело к появлению различных версий об их судьбе. Многие ученые полагают, что библиотека по сей день находится в тайниках Московского Кремля. В тех самых, отыскать которые пытались Петр I, императрица Анна Иоанновна и даже Иосиф Сталин...
«Либерия» (от лат. liber — «книга»), как называли её учёные - современники царя, появилась в России не раньше XV века. По-видимому, большую её часть привезла вместе со своим богатым приданым племянница последнего византийского императора Софья Палеолог. Выйдя замуж за великого князя Московского Ивана III, будущая бабушка Ивана Грозного, Софья, привезла в столицу Руси 30 (по другим данным - 70) возов с книгами. Здесь были и античные рукописи, и греческие и еврейские книги, и глиняные таблички, и листы из чистого золота... Цены это собрание не имело ещё в далёком XV веке, ведь уже тогда многим «книгам» могло быть по несколько тысяч лет!
Либерию видели при деде и отце Ивана Грозного: сначала Максим Грек, приехавший в Москву в 1518 году для исправления богослужебных книг по греческим образцам, а потом неизвестный автор «Сказания о Максиме Философе», который писал: «…Государь великий князь Василий отверзе царская сокровищница древних великих князей, прародителей своих, и обрете в некоторых полатах бесчисленное множество греческих книг, словенским же людям отнюдь неразумны…»
В 1565 году Иван Грозный решил пригласить из-за границы немцев - для перевода греческих книг на «разумный» для русских язык. Немцы приехали, книги посмотрели (о чём имеется письменное свидетельство пастора Веттермана), но… переводить не стали. Как предполагают учёные, не по зубам им оказался способ письма: книги, привезённые Софьей Палеолог, по-видимому, были написаны позднеантичным, а не средневековым шрифтом...
Однако их рассказы об имеющихся в тайниках русского царя интеллектуальных сокровищах возбудили интерес католических иерархов. В последнее десятилетие XVI века в варварскую Московию вдруг начали приезжать посланцы латинских кардиналов. И цель у них была одна-единственная — разузнать подробности о наличии в кремлёвских тайниках древних рукописей. Однако полученные ими сведения оказались противоречивы: сначала царские служащие сказали, что книг очень много и самых разных, а потом заявили, что никакой Либерии никогда в России не было. Таким образом, информация об античных рукописях стала одной из первых государственных тайн. Военные секреты было выведать легче, нежели найти подтверждение наличия книг.
В «Описаниях имущества государева старого двора», составленных в первой четверти XVII века, о библиотеке Грозного тоже ничего не говорится. Она словно испарилась. В «Описаниях» упоминаются только 53 рукописные и печатные книги на церковнославянском языке. И на этом всё. Ни греческих Евангелий, ни Апостолов, ни Библий на древнееврейском, не говоря уже о рукописях, писанных на золоте.
Так что же случилось с Либерией? Была и вдруг пропала? В официальной науке на этот счет есть несколько версий, объясняющих её таинственное исчезновение.
Первая версия — «огненная», согласно которой бесценные рукописи сгорели в одном из московских пожаров.
Деревянная Москва действительно полыхала так часто, что иной раз здания не успевали достраивать, как случался новый пожар. В течение каждых 100 лет в городе было по 70, а то и более достаточно крупных пожаров, забиравших жизни и уничтожавших дома, церкви и утварь. Именно в связи с этим о жизни и быте москвичей в XV–XVII веках известно гораздо меньше, нежели о жителях каменных городов средневековой Европы.
Скорее всего, как утверждают сторонники этой версии, Либерия сгорела в 1547, 1571 или 1611 годах. Именно тогда Москва наиболее сильно пострадала от пожаров. «Но позвольте, — возмущаются оппоненты, — если библиотека сгорела в 1547 году, то о каких книгах пишет в 1565-м пастор Веттерман, и зачем в это время в Россию приезжает большая группа немецких учёных?»
А пожар в 1571-м? С одной стороны, очень даже вероятно. Ведь в 1580–1590-х годах на все просьбы иностранцев показать им древние книги москвичи отвечают отказом. Правда, никак не мотивированным. К тому же в тот год был один из сильнейших городских пожаров, спаливших Москву почти дотла… Но! Как свидетельствуют летописи, Кремль и его богатства в этом пожаре почти не пострадали.
Таким образом, остаётся 1611 год, когда Москва полыхала несколько дней и ночей, а поляками были умышленно сожжены многие ценные церковнославянские книги. В том «польском пожаре» могла быть уничтожена и библиотека, хотя, как считают многие историки, поляки не стали бы поджигать Китай-город и Кремль, которые занимали польские гарнизоны.
Гораздо логичней было бы предположить другую версию - меркантильную - Либерию разграбили и вывезли на Запад поляки, где и распродали по частям.
Хотя и тут возникают сомнения: массового вывоза рукописей за границу быть не могло, ведь большинство интервентов, согласно условиям военного времени и бытовавшим тогда нравам, погибли на российской территории. С другой стороны, ни одна западная библиотека до сих пор не заявила о том, что в её фондах, возможно, находятся книги из коллекции русского царя. За 400 лет хоть одна вывезенная за границу рукопись должна была где-то всплыть!
Некоторые исследователи выдвигают и другую версию пропажи библиотеки - гастрономическую. Согласно ей, поляки не продали библиотеку, а попросту её... съели. Ведь в летописях сохранились сведения, что шляхтичи так оголодали, что были вынуждены жевать книжные кожаные переплёты. Они размачивали их в воде и съедали… Но в таком случае всё равно должны были остаться глиняные таблицы, золотые листы и другие экземпляры Либерии, которые съесть невозможно.
Итак: сгорела, распродали, съели. Ни одна из этих версий не доказывает, что Либерея действительно исчезла безвозвратно, а значит — может существовать до сих пор. Поэтому есть и четвёртая версия - оптимистическая: библиотека Грозного надежно спрятана и, возможно, пережила все потрясения, обрушившиеся на страну за последние несколько веков.
Согласно имеющимся в распоряжении историков сведениям, в последний раз Либерею видели в 1565 году. Возможно, именно тогда её надёжно спрятали с той целью, чтобы достать, когда появятся люди, способные перевести мудрые книги. И такие люди, видимо, появились. Кто они, и когда это было, никому, к сожалению, неизвестно. Но в 1822 году некто Дабелов, профессор из Дерпта (ныне Тарту в Эстонии), сообщил, что случайно обнаружил в архиве переведённый список книг библиотеки великого князя Ивана III. Правда, при этом Дабелов не назвал ни автора списка, ни его датировки, ни названия архива, в котором тот был обнаружен.
В конце XIX века известный московский историк Иван Забелин опубликовал доношение, направленное в 1724 году в канцелярию фиксальных дел пономарём Кононом Осиповым. Тот писал о подземных тайниках Кремля, в одном из которых дьяк Большой казны Василий Макарьев якобы видел груду сундуков. Сундуки эти были старинные с наваренными замками, пыльные, и было их великое множество. Конон Осипов обещал в точности указать местонахождение тайника, если Сенат повелит начать поиски. Дело дошло до царя Петра, который благословил начало работ.
В XVIII веке уже было известно, что Либерия Ивана Грозного входила в государеву казну, так что содержимое сундуков сомнения ни у кого не вызывало. Быть может, Пётр надеялся найти в подземельях что-нибудь ещё, но об этом история умалчивает.
Когда император умер, раскопки прекратились, но Конон Осипов, который намного пережил Петра, на этом не успокоился...
В царствование Анны Иоанновны Осипов второй раз написал письмо в Сенат, описывая несметные богатства кремлёвских подземелий. И Анна Иоанновна дала разрешение. Раскопки в Кремле возобновились, но, как пишет в своей истории Карамзин: «Рекрутами рвы накопаны, а поклажи никакой так и не найдено».
Последующие 150 лет никто поиском книг Ивана Грозного не занимался. Интерес к московским тайнам возродился лишь в конце XIX века. В 1894 году раскопки возглавил сиятельный князь Николай Щербатов. И… опять ничего.
К сожалению, и Конон Осипов, и Щербатов не смогли докопать до конца. Начатые ими раскопки не были завершены потому, что на пути землекопов встали деревянные столбы, поддерживающие здание Цейхгауза (Арсенала). При тогдашнем уровне развития техники обойти их не представлялось возможным, и власти решили, что лучше свернуть раскопки, нежели подвергнуть Арсенал опасности разрушения.
В начале XX века в Москву с далекоидущими планами поехали немцы. Памятуя о том, что именно их предкам Иван Грозный намеревался доверить перевод античных рукописей, немецкие учёные решили, что они-то библиотеку точно найдут. И если не в кремлёвских подземельях, то в каких-нибудь старых архивах точно.
Так, один из них, профессор Маттеи, получил разрешение на исследование фондов провинциальных библиотек и столичных ведомств. Искал он долго и усердно и в конце концов украл из архива Министерства иностранных дел манускрипт Гомера.
Другой профессор, Эдуард Тремер, оказался человеком честным: ничего не крал, скорее, наоборот: уезжая, указал русским искателям на наиболее вероятное местонахождение царской библиотеки — Теремной дворец. Именно там, на древних, нижних этажах, по мнению профессора, вот уже много веков пылятся бесценные рукописи...
В 1914 году учёный-востоковед Игнатий Стеллецкий получил от российского правительства разрешение на археологический осмотр двух кремлёвских башен, но приступить к нему так и не смог — началась война.
После революции, и ещё 10 лет спустя, до библиотеки Ивана Грозного никому не было никакого дела. Учёные тогда спасали от амбиций пролетариата собственные книжные собрания. Никто не знал, заинтересуют ли тайны прошлого новую власть, постановившую с этим прошлым бороться.
И только Игнатий Стеллецкий мирно продолжал работу над рукописью «Мёртвые книги в московском тайнике». В 1933 году он написал письмо самому Сталину: «По долгу совести советского учёного и гражданина довожу в лице Вашем до сведения советского правительства о нижеследующем. Советская наука, в частности — история материальной культуры, не отстающая в общем от действующих темпов социалистического строительства, не является, однако, свободной от всяческих «Белых пятен», каковыми надо признать, между прочим, вопросы:
1. О библиотеке Ивана Грозного. 2. Об исторических вкладах. 3…».
И Сталин ему ответил. В 1934 году Стеллецкому разрешили начать раскопки в Арсенальной башне. Случай по тем временам небывалый! Простого профессора, делавшего карьеру ещё при царизме, допустили в святая святых — Кремль. Но... работы запретили так же неожиданно, как и разрешили.
И снова Стеллецкий ждёт и верит, что уж после войны Сталин точно допустит его в кремлёвские подвалы. Можно не сомневаться, что в конце концов так оно и было бы, но Стеллецкий тяжело заболел. Перенесённый инсульт осложнился афазией: последние месяцы жизни ученый говорил только на арабском языке. Он умер в 1949 году, оставив после себя три тома рукописи «Мёртвые книги в московском тайнике». Впоследствии один из томов странным образом исчез. Исчезла и могила Стеллецкого на Ваганьковском кладбище — в 1981 году её видели в последний раз.
Интерес к таинственной Либерии Ивана Грозного перешёл к Хрущёву. Именно при нём была создана специальная комиссия, возглавил которую академик Михаил Тихомиров, а курировал лично Алексей Аджубей. Комиссия провела несколько заседаний и наметила план поисков библиотеки на территории Кремля. Предполагалось воспользоваться советом немецкого профессора и зайти со стороны Теремного дворца...
И всё уже было готово к раскопкам, но теперь тучи сгустились над головой Никиты Хрущёва, а после его отставки закатилась и звезда Аджубея. Тут уж было не до Либерии - о библиотеке забыли ещё на 20 с лишним лет.
Более 20 лет назад искать исчезнувшие в конце XVI века сокровища взялся бизнесмен Герман Стерлигов. В 1995 году он возглавил штаб поисков библиотеки Ивана Грозного.
К 850-летию Москвы саму Либерию найти не удалось, но выработать некий стратегический план энтузиастам было вполне по силам. Скоро выяснили — в Кремле библиотеки нет. Уже как минимум четыре сотни лет. «Всех попутал дьяк Макарий, — считает Герман Стерлигов. — Рассказал на исповеди про кремлёвский тайник с сундуками, и все сразу бросились его искать, думая, что в сундуках — библиотека. А её там быть не могло.
Почему? Да потому, что не была Либерия спрятана за дверцей с оконцем. Хранилище для рукописей строил по своей методике Аристотель Фиораванти, и чтобы зайти туда, нужно было проломить свод. Об этом ясно написано в летописях. ...
Отсутствие в Кремле таинственных рукописей — уже давно не тайна. Если бы там была хоть одна книга, её бы уже давно нашли. Но если Иван Грозный спрятал библиотеку не в Кремле, то где?
Штаб поисков Либерии Ивана Грозного проводил исследования и в Александровской слободе (так раньше называли город Александров). Царь жил здесь довольно долго: есть письменные свидетельства того, что с собой он брал святыни и казну. А некоторые историки и вовсе считают, что немецкие переводчики во главе с пастором Веттерманом в 1565 году видели рукописи не в Кремле, а в александровских тайниках. Именно здесь Веттерман умолял Грозного дать ему на одну ночь книгу из библиотеки, обещая оставить в залог всех своих детей.
Штабу повезло: сегодня на месте царской резиденции — футбольное поле и узнать, что находится под землёй, можно с помощью специальных технологий и оборудования.
К сожалению, самой библиотеки в пустоте не оказалось. Приборы упорно не хотели реагировать ни на один из заданных параметров. Исследования монастырских территорий тоже не дали никакого результата. А значит, Либерии в Александрове, увы, нет.
Но есть и ещё одна проблема, которая не может не волновать всех тех, кто знает историю таинственной библиотеки и мечтает открыть её для потомков. Имеется в виду сохранность библиотеки. Только задумайтесь: «книгам», которые до сих пор хранятся где-то под землёй, не 200 и не 300 и даже не 500 лет. Их возраст измеряется тысячелетиями. Уже для времён Грозного они были очень и очень старыми. Но специалисты уверены: Либерия, если она находится в тайнике, построенном по методике Аристотеля Фиораванти, находится в достаточно хорошем состоянии. Скорее всего, Фиораванти знал секрет хранения рукописей, известный ещё древним египтянам. Возможно, что значительную часть собрания составляют «книги» из знаменитой Александрийской библиотеки, а они уже пролежали в аналогичных хранилищах тысячи лет. Годы только увеличивают ценность Либерии. Впрочем, её уже давно не измерить деньгами.
Почему Первая русская революция 1905-1907 гг. не удалась? Какую роль в ней сыграли большевики? Какие последствия она имела для революционного движения? Какие уроки извлекли Ленин с товарищами из Первой русской революции? Почему среди большевиков произошёл раскол и кем был один из самых активных провокаторов за всю историю РСДРП(б)?
Об этом и многом другом рассказывает Вячеслав Самоходкин, историк, кандидат исторических наук, заведующий музеем «Шалаш В.И. Ленина» в Историко-культурном музейном комплексе в Разливе.
Сумрачный немецкий гений изобретал совершенно адовые конструкции. Схема усреднённая, потому что вариаций масса. Берётся поршневой двигатель, он не управляется напрямую, примитивно - это не про немцев. Берутся часы с кукушкой и вешаются позади двигателя. К ним подключают управление газом, оборотами, углом лопастей пропеллера, топливной смесью, углом зажигания, скоростью вращения нагнетателя, заливают моторным маслом для смазки и охлаждения. Всё это впихивается в одномоторный истребитель. Из получившейся шайтан-коробочки в кабину выводится одинокая ручка газа, которой пилоты тут же начинают шкрябать взад-назад, приговаривая полушёпотом "ZER GUT!". При этом у полевых авиамехаников на лбу аж пот выступает. Немцы из BMW любезно предлагали свою вундервафлю (в основном в виде трофеев), но все отказались, включая других немцев.
Но зачем?
Истребитель FW-190, счастливый обладатель "автоматической коробки" управления двигателем
Для начала разберёмся, как вообще управлять поршневым авиационным двигателем периода Второй Мировой. Представьте, что вам нужно совершить обгон на трассе с максимально возможным для машины ускорением. Если у вас коробка-автомат, то всё просто: педаль в пол, и коробко-двигательные мозги сами понизят передачу (а то и две), откроют воздушную заслонку и начнут вёдрами лить топливо в двигатель. Тот же манёвр с ручной коробкой потребует от водителя уже небольшой, но чёткой последовательности действий. Если дело происходит в воздухе, то для максимальной мощности нужно ещё следить за топливной смесью, потому что с высотой воздуха становится меньше. Для этого можно уменьшить подачу топлива и/или надуть из атмосферы больше воздуха (нагнетатель). А если в процессе надо ещё и крутить головой и рулём, чтобы увернуться от быстро приближающейся машины сзади? А если из этой машины по тебе стреляют?
Типичный набор органов управления двигателем выглядит примерно так:
Мало? Держите больше. Американский тяжёлый двухмоторный ночной истребитель P-61 "Black Widow" - в ранних модификациях 13 органов управления двигателем:
Схема кабины P-61. Шесть рычагов слева под рукой, пять за правым коленом и ещё два справа сзади (не влезли в кадр)
- 2 рычага наддува - 2 рычага шага - 2 рычага смеси - 2 рычага нагнетателя - 3 рычага положения створок охлаждения двигателя - 2 рычага положения створок интеркулера (охлаждает нагнетаемый в двигатель воздух)
Лицо пилота представили? Справедливости ради, американцы тоже поняли что это перебор и на поздних модификациях заменили рычаги створок на переключатели "открыть/закрыть/авто".
И далеко не всегда эти органы управления расположены удобным образом. К примеру, на Як-1 управление створками охлаждения масла и двигателя находятся справа от пилота. Для управления ими нужно использовать правую руку, которой пилот управляет самолётом, оставив управление двигателем. Всем этим хозяйством управляет один человек, которому вообще-то и кроме двигателя есть чем заняться. Особенно лётчику-истребителю. Наша аналогия с обгоном на пальцах показывает как лётчик переходит из режима максимальной экономии в режим максимальной мощности. Для этого ему нужно довольно быстро и ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНО:
1) сделать топливную смесь (М) пожирнее (была придушена ради экономии) 2) поставить пропеллер (Р) на малый угол (большой угол - экономия, малый угол - двигателю легче крутиться) 3) дать газу (большой рычаг) 3.1) открыть всё охлаждение (не обязательно сразу)
Под атакой, в спешке и вслепую можно перепутать и сломать двигатель. Забыл про смесь - мало мощности, перегрев, помер. Cунул рычаг оборотов вперёд слишком быстро - превышение допустимых оборотов, клин, помер. Забыл про створки охлаждения - перегрев, помер.
Лицо пилота в процессе управления
Любая исправно работающая автоматика давала преимущество пилоту во времени реакции и оптимальных характеристиках, которые можно было выжать из мотора. К примеру, ранние "спитфаеры" времён битвы за Британию на бумаге были быстрее 109-го "мессера", но для достижения действительно предельной скорости нужно было вручную подбирать оптимальную смесь для каждой конкретной высоты, для чего в реальном воздушном бою не всегда есть время. То же касалось большинства советских самолётов. Впрочем, ранние 109-е тоже отличились ручной установкой шага винта (угла лопастей пропеллера), что является куда большей головной болью, чем отсутствие автомата смеси.
Немцы из BMW пошли дальше и сделали kommandogerat (командное устройство), дедушку современных электронных мозгов для двигателей. Этот механический вычислитель считывал угол положения ручки газа в кабине, обороты двигателя, давление и температуру воздуха на входе в двигатель и на основе этих данных автоматически выставлял топливную смесь, угол установки лопастей винта, давление наддува, угол зажигания и скорость вращения нагнетателя в зависимости от высоты полёта. Вместо того, чтобы заниматься постоянными вычислениями и корректировками, пилот мог полностью сосредоточиться на пилотировании, не жертвуя лошадиными силами. В случае повреждения блока управления был предусмотрен аварийный режим, позволяющий дотянуть до аэродрома.
Если всё так здорово, то почему никто больше его не использовал?
Объективно, это дорогое и технически сложное устройство. Судя по отсутствию у пилотов и техников массовых жалоб, устройство было достаточно надёжным. Однако это всё ещё металлические шайтан-часы с кукушкой размером с половину двигателя и соответствующей массой. Руководство для полевых механиков в общем и целом объясняло как его снять, поставить, подключить к системам самолёта и как исправлять мелкие неисправности. В случае немелких блок управления снимали и отправляли на завод целиком. Напомню, сами двигатели можно было ремонтировать в полевых мастерских в разумных пределах.
Kommandogerat собственной персоной и схема его работы
Kommandogerat в сборе с двигателем
“Дешёвым” аналогом выступают холодная голова и быстрые руки лётчика (ещё и без лишней массы). На одноместных самолётах после приведения двигателя в режим боя (максимальной мощности) kommandogerat не давал ощутимых преимуществ: требуемая мощность в бою регулируется только рычагом газа (у советов ещё смесью, но не так много). На самолетах с числом пилотов больше одного тонкой настройкой режимов работы двигателей и связанных с ним систем занимался один из пилотов, либо вообще отдельный член экипажа - бортинженер. Тем не менее, kommandogerat оказался весьма полезен немцам, когда общий уровень подготовки немецких лётчиков начал проседать, и быстро дёргать за кучу ручек в кабине умели уже не только лишь все.
Kommandogerat в металле
После войны началась реактивная эра, которая в плане управления двигателем для пилота была намного проще. Реактивный двигатель, по сути - открытая труба с вставленным в неё топливным шлангом, которым пилот и управляет единственным рычагом газа. Тем не менее, с развитием электроники принцип управления пришёл в автомобильную промышленность в виде ЭБУ (электронный блок управления) и теперь каждый современный автомобиль везёт в себе свой маленький, но очень уверенный в себе KOMMANDOGERAT.
Кабина FW-190. Количество рычагов управления двигателем - один штука
О том, что и как ели до революции, можно писать бесконечно. На этот раз речь пойдет о фруктах.
Долгое время люди употребляли в пищу преимущественно то, что росло в их краях. Крестьяне собирали ягоды, например, клюкву, землянику, малину. Далеко не у всех в хозяйстве были фруктовые деревья. В поместьях, как правило, были свои фруктовые сады, но урожай шел на господский стол и иногда на продажу. В каждой губернии были свои сорта, которые большей частью со временем оказались утрачены. Из книги Д. Благово «Рассказы бабушки» о быте и нравах конца 18 века: «В Сяскове в то время сад был пребольшой, цветников было мало, да и цветов тогда таких хороших, как теперь... Сады бывали все больше фруктовые: яблоки, груши, вишни, сливы, чернослив и почти везде ореховые аллеи. Теперь нет и таких сортов яблок, какие я в молодости едала; были у батюшки в Боброве: мордочка, небольшое длинное яблоко, кверху узкое, точно как мордочка какого-нибудь зверька, и звонок — круглое, плоское, и когда совсем поспеет, то зернышки точно в гремушке гремят. Теперь этих сортов и не знают: когда брату Михаилу Петровичу досталось Боброво, как мне хотелось достать прививок с этих яблонь; искали — не нашли, говорят, померзли. В Сяскове было тоже много яблонь и всяких ягод и предлинные ореховые аллеи». Особенно в народе ценились наливные яблоки. Так называли яблоки, наполненные соком и из-за этого иногда даже ставшие полупрозрачными, так что видны косточки.
Такое яблоко описывал Пушкин в «Сказке о мёртвой царевне и семи богатырях»:
Соку спелого полно,
Так свежо и так душисто,
Так румяно-золотисто,
Будто мёдом налилось!
Видны семечки насквозь…
Подобными свойствами обладали разные сорта яблок, а не какой-то один. Многое зависело и от ухода за растениями.
А. И. Корзухин "Продавец фруктов" (1891)
Яблоки яблоки некоторых сортов считались неплохим гостинцем. Были сорта, которые из-за больших и красивых плодов выращивали в том числе на подарки, например, титовское или апорт. Среди популярных до революции сортов – боровинка, грушовка, анис и антоновка. Из воспоминаний З. А. Шаховской: «Когда наступала пора сбора яблок, дом пропитывался их ароматом. Даже зимой, стоило приоткрыть дверцу подвала, где хранились яблоки, – и этот аромат проникал повсюду; его след никогда не выветривался полностью… Первыми созревали «коричные» и "грушовка", потом – великолепные, нежные и непригодные для транспортировки "белый налив" и «золотой налив»: их снимали с веток, когда они становились такими прозрачными, что сквозь тончайшую кожицу просвечивали изнутри чёрные зёрнышки, и тогда уже в мякоть плода погружались зубы, прямо в сок».
Существовало множество способов, как сохранить плоды дольше. Их могли окуривать, пересыпать соломой, паклей или зерном, запечатывать воском. До наших дней дошли некоторые пособия по садоводству, где было множество советов на этот счет.
Н. Касаткин "Добрый дедушка"
Популярны были моченые яблоки, которые получались путем брожения и могли храниться до лета, а иногда и до нового урожая. Рецепты существовали разные, но принцип один. В кадках или бочках (тех же, что и для квашеной капусты) дно и стенки прокладывали ошпаренной ржаной или пшеничной соломой. Затем выкладывали слои яблок, также разделенные соломой. Сверху добавляли еще один слой соломы, холстину или крышку, поверх них гнет. Яблоки заливались суслом, которое периодически подливали, так как фрукты хорошо впитывали жидкость. Сначала яблоки бродили в теплом помещении, затем их переносили в погреб.
Из яблок готовили пастилу. Пастила делилась на белевскую, которая была более легкая, и более плотную коломенскую, а также ржевскую. В традиционную пастилу входили яблоки, мед, яичный белок. Технологии приготовления были разные, но принцип один: взбитую массу выкладывали и просушивали слоями в печи. Белевская была более рыхлая и слоеная, коломенская однородная, в ржевской слои из яблок могли чередоваться слоями пастилы из рябины или брусники. Помимо русской пастилы существовала и татарская, которую могли делать из ягод и иных компонентов. Довольно долго сахар был дорогим продуктом, поэтому варенье из яблок могли позволить себе только состоятельные люди. Как и в случае с пастилой, чаще всего для производства сладостей из яблок шел мед, который долгое время был по цене доступнее сахара. Со временем ситуация изменилась, но о сахаре пост уже был.
И. С. Галкин
Крупные поместья нередко отправляли урожай на продажу. В пьесе А. П. Чехова «Вишневый сад» упоминается, что ранее вишни из сада в больших количествах вывозили, и это приносило владельцам ощутимый доход. Фрукты и ягоды до развития железнодорожного транспорта стоили дорого. Из воспоминаний А. Т. Болотова о службе в армии времен Екатерины II: «Самое лакомство, переводившее до того у меня множество денег, — по причине, что я был с малолетства до оного охотник, а тогда по великому множеству продаваемых плодов и овощей, а особливо разного рода вишен, слив, яблок, груш и бергамотов, был тогда к тому наивожделеннейший случай, — положил я также поуменьшить и употреблять те деньги лучше на надобное». Позже автор, выйдя в отставку, увлекся садоводством, селекцией и стал одним из самых известных агрономов своего времени. Он оставил подробное описание того, что росло в садах Тульской губернии и не только. Так среди популярных сортов он упоминает скрут, арапский, титовский. Он утверждает, что выращивание яблок «есть главный промысел... многих по Волге и Оке лежащих деревень». Мемуарист отмечал, что в Тульской губернии росло большое количество слив. В отличие от яблок, они плохо хранились, и их старались сбыть как можно быстрее. Сливы были завезены в Подмосковье в Измайловский царский сад еще в середине 17 века, и оттуда попали и в другие места. Однако серьезно их селекцией занялся только в конце 19 века И. В. Мичурин. Во Владимирской губернии традиционно выращивали на продажу вишню.
Болотов среди любимых лакомств упоминает бергамоты. С одной стороны бергамот – средиземноморский фрукт, выведенный благодаря скрещиванию апельсина и лимона. Он стал активно культивироваться с начала 18 векав Бергамо. Бергамотами до революции также называли некоторые сорта груш. В Российской империи выращивали и местные сорта груш, и иностранные, например, комис, александр (французский сорт бере боск переименовали в честь императора Александра I) и дюшес, который появился во Франции в середине 19 века и в России был известен как деканка. Много груш завозили из Крыма и царства Польского.
Для помещиков сады были не только источниками продуктов, а еще и предметом гордости. Как и цветники, плодовые деревья с удовольствием показывали гостям. В господских домах были теплицы и оранжереи. В них могли выращивать фрукты и овощи не по сезону и не характерные для данной местности, например, персики или абрикосы в средней полосе. Содержание оранжерей стоило дорого. В 18 веке, а также в Пушкинскую эпохи считалось особым шиком предложить, например, зимой свежие вишни или персики. Некоторые затейники могли даже вкатить в зал к гостям целое плодоносящее дерево в кадке.
Оранжереи делились на сухие и паровые. В сухих для обогрева устанавливали печь, а растения были в кадках. В паровых помимо воздуха старались прогревать и грунт. Для этого, например, могли закупать кору, использовавшуюся в кожевенном производстве. Кору засыпали в ров, где она гнила, выделяя тепло. В ров помещали ящики с растениями. Популярны были подземные теплицы. Они частично углублены в землю, чтобы зимой стены меньше промерзали, и имели стеклянную крышу. Подобная теплица была в имении Л. Н. Толстого Ясная поляна. Однако со временем практика эта встречалась все реже. С одной стороны дворянство начало беднеть, поэтому число тех, кто мог позволить себе оранжерею, сократилось. С другой стороны благодаря развитию транспорта фрукты стало проще привезти оттуда, где они могли расти в открытом грунте.
В 18 веке в Москве, Петербурге и многих других городах редким и чрезвычайно дорогим продуктом считался арбуз. Еще в 17 веке его доставляли из Астрахани к царскому столу. В 18 веке арбузы стали выращивать в теплицах в Москве и Петербурге. Однако основную массу арбузов по-прежнему везли из Астрахани и иных южных регионов. Изначально недорогой продукт из-за трудностей доставки еще в первой половине 19 века был мало кому по карману. При этом на Юге из арбузов, например, делали патоку, которую использовали вместо дорогого сахара.
Во второй половине 19 века появилось все больше коммерческих садов. Предприимчивые люди арендовали в местах с благоприятным климатом крупные земельные участки, которые засаживали фруктовыми деревьями и потом продавали урожай оптом перекупщикам. В крупные города вагонами везли яблоки, груши, сливы. Из Крыма и некоторых других южных регионов доставляли виноград, который перестал быть диковинкой. Урожай везли вагонами с Юга, а не возами из поместий. Это и показано в пьесе «Вишневый сад». В итоге сад оказалось выгоднее вырубить и сдать землю в аренду под дачи. Привезенный урожай поступал на склады, откуда его небольшими партиями разбирали лотошники.
Этот бизнес подробно описан в книге А. А. Бахтиарова «Брюхо Петербурга» (1888): «Как известно, Петербург, стоя среди финских болот, не может похвастаться обилием плодов земных; за исключением разве клюквы и морошки, которая с избытком доставляется пригородными чухнами, разные фрукты привозятся в нашу столицу из южных губерний и из-за границы. Уже с первых чисел августа поезда Николаевской железной дороги бывают запружены вагонами с яблоками. С 1 августа по 15 ноября 1886 г. средним числом приходило ежедневно по 19 вагонов, нагруженных яблоками. А за всю осень доставлено в Петербург 2000 вагонов яблок, причем в каждом вагоне умещалось по 250 пудов. Кроме того, прибыло 350 вагонов с арбузами, от 1500 до 1800 штук в каждом вагоне. Яблоки закупориваются в огромные кипы, сшитые из рогожи… Чтобы во время пути яблоки не испортились и не измячлись, их укладывают в кипы слоями, которые изолированы друг от друга соломой. Арбузы укладываются в вагонах тоже слоями, переложенными соломой. Крымские яблоки, как более нежные, привозятся в деревянных ящиках, от 900 до 1000 штук в каждом. Виноград укупоривается в бочонки по 20—30 фунтов; при этом кисти винограда пересыпаются или просом или особой «крупой», специально изготовляемой для этого из коры пробкового дерева.
Обыкновенно разносчики берут товара понемногу, на день, на два. Купив, например, меру яблок, они сортируют ее на три «сорта» под следующими названиями: «головка», «середка», «хвостик», т. е. крупные, средние и мелкие. Па лотке эти яблоки продаются под тремя разными сортами. Каждый разносчик успевает в неделю распродать от 7 до 10 мер яблок, при этом выручка за «головку» представляет чистый барыш. Относительно ягодного товара следует заметить, что, обуреваемые духом наживы, торговцы не дают даже поспеть ягодам: раннею весною на улицах столицы у разносчиков появляются совсем незрелые вишни, которые, однако, продаются втридорога… В Петербурге в это время разносчики собираются около церквей, и торговля идет бойко… Но нигде не бывает такого стечения разносчиков, как на Марсовом поле во время народного гулянья 30 августа. Чтобы закончить о фруктовой торговле, скажем, откуда доставляется этот товар в Петербург. В России считается под фруктовыми садами около 1 000 000 десятин земли. Например, в Херсонской губернии занято садами до 46 000 десятин; в Крыму под одними только виноградниками числится до 5000 десятин. Из садов Крыма в 1879 году отправлено на север по Севастопольской железной дороге 1 000 000 пудов фруктов. Из Курской губернии ежегодно отправляется по железным дорогам на Москву и Петербург свыше 200 000 пудов яблок, из Воронежской губернии — до 35 000 пудов яблок. Столичные торговцы берут на аренду сады, или покупают фрукты прямо с дерева, или, наконец, принимают товар на комиссию... Бывали годы, когда присланный на комиссию товар, например арбузы, не выручал даже за провоз и потому оставался на вокзале — в пользу железной дороги. Виноград на южном берегу Крыма продается по 7 копеек за фунт, в долине Феодосийского уезда — по 5 копеек, в долине Симферопольского уезда — по 8, 5, 3 и даже 2 копейки. В Петербурге же он продается по 15— 25 копеек и выше за 1 фунт».
Лотошники – одни из непременных атрибутов дореволюционной улицы. Они не имели стационарного места работы, а перемещались от дома к дому, громко выкрикивая название своего товара. Работали они в дневное время, когда многие женщины были дома. Иногда хозяйки выходили на улицу сами, иногда продавцы поднимались на нужный этаж. Таким образом предлагались не только продукты питания, но и многие другие товары и услуги.
Из книги А. Я. Гуревича «Москва в начале ХХ века. Заметки современника»: «Лотошники, торговавшие фруктами и ягодами, носили с собой легкие складные козелки в виде буквы “Х”, которые подставлялись под лоток на стоянке, а иногда лотки ставились на каменные тумбы у ворот дома. Ставить лоток разрешали только в определенных местах, не всегда выгодных для торговли. Это приводило к нарушению правил, за что отвечали городовые, мирившиеся с продавцами за некоторую мзду. Помощник московского градоначальника по фамилии Модель имел маленький открытый двухместный автомобиль марки “Опель”, на котором он выезжал из дома градоначальника на Тверском бульваре. При его появлении городовые, зорко наблюдавшие за его перемещением, мгновенно подавали знаки лотошникам, стоявшим в неположенных местах, а те хватали свои лотки, часто не успев их закрыть, бросались врассыпную, спасаясь в воротах ближайших домов, и выползали обратно после проезда начальства. Некоторые продавцы, торговавшие вразнос, имели одноосные ручные тележки, с которыми ездили по дворам. Так продавались арбузы. Далеко не все разносчики были самостоятельными. Большинство из них было вынуждено работать от хозяина, покупавшего товары оптом по более низкой цене, имевшего погреба, кредит и другие преимущества и наживавшегося на лотошниках. Среди всех лотошников существовали неписаные законы о распределении зон торговли между ними. Как правило, один и тот же двор посещали одни и те же торговцы, а если появлялся какой-нибудь чужак, то он рисковал подвергнуться репрессиям со стороны первых, о чем можно было судить по их угрозам, производившимся вслух при встрече со своим конкурентом».
Л. В. Успенский в книге «Записки старого петербуржца» отмечает, что в то время о пользе фруктов и овощей еще не было известно. На улицах довольно часто можно было встретить в продаже арбузы, а дыни оставались экзотикой, которую продавали в магазинах, рассчитанных на гурманов. «А дынь в тогдашнем Петербурге и вообще почти никто не ел. В больших гастрономических магазинах продавали их как редкость. Там важно лежали на витринах ребристые, как купола на Василии Блаженном в Москве, "канталупы" – пристрастие и изыск гурманов. Их кушали, посыпая сахарной пудрой несладкую, хотя и очень душистую мякоть. Чарджуйские дыни появились в Петрограде только в дни войны 1914-1918 годов».
Елисеевский магазин, 1906 год
В овощном отделе магазина купцов Рогушиных О` ГУРМЕ по адресу Морская ул., 9. На первом плане - владелец А.Н.Рогушин
Описание роскошного магазина можно увидеть в воспоминаниях Е. Андреевой-Бальмонт, супруги поэта и дочери состоятельного купца. «Возвращаясь с прогулки, мы почти всегда заходили в наш магазин. Там первым делом мы направлялись за прилавок к старшим приказчикам, подавали им руку, здоровались с ними, называя по имени-отчеству, как учила нас мать. Затем отец уходил к себе в кабинет, а мы в сопровождении одного из приказчиков ходили из отделения в отделение… Отсюда вниз винтовая крутая лестница вела в полутемный подвал, а оттуда вы прямо попадали во фруктовое отделение. Это было волшебное царство. Оно было залито ярким светом. С потолка спускались стеклянные гроздья зеленого и желтого винограда. На верхних полках лежали стеклянные ананасы, дыни, персики, груши, освещенные изнутри газом, вероятно. Все это горело, сверкало, переливалось. Нам, детям, это казалось сказочным. А настоящие фрукты: апельсины, дыни, гранаты, яблоки всех сортов, красиво разложенные в плетеных корзинах — не привлекали нас. Мы ели эти груши дюшес, яблоки кальвиль каждый день обязательно, нам приносили брак, то есть фрукты помятые, с пятнами, в большой корзине, и мы могли есть их сколько хотели между завтраком и обедом. Поэтому они не прельщали нас… Я брала всегда что-нибудь экзотическое: финики из Туниса, кисть изюма на ярко-желтой ленточке из Малаги или кокосовый орех. Дома я его с братьями пилила, сверлила, но ни разу, помнится, мы не получали молока, которым питался Робинзон Крузо». Яблоки кальвиль по 5 рублей за штуку упоминает и В. А. Гиляровский. Этот сорт был очень популярен во Франции и Германии, затем его стали выращивать и в Российской империи.
Примечательно, что продажа фруктов была практически безотходным производством, тем более что санитарные нормы были не такими строгими, как сейчас. Экзотические фрукты и товар наивысшего качества шли в дорогие магазины, более дешевый товар продавали разносчики. Но и порченные фрукты никто не выкидывал. Их перекупали торговцы, ориентировавшиеся на самвх бедных покупателей. Они старались «реанимировать» испорченные продукты или хотя бы разложить их так, чтобы не было видно темных пятен, гнили или плесени. Обычно этим промышляли бедные пожилые женщины, не имевшие иных источников дохода. Среди них часто встречались растерявшие товарный вид проститутки. Безотходность в целом была характерна для всей дореволюционной торговли, и на любой товар находился покупатель.
Во Франции, в 13м веке пастушку Этьену было видение - ему явился Иисус и приказал собирать детей в крестовый поход на Иерусалим. Поход тут же поддержали монахи-францисканцы.
Этьена почитали как святого. Он собрал в городе Вандом 30 тысяч детей Франции и повел их в Марсель. Параллельно в Марсель шла группа немецких детей, через Альпы.
В Марселе они каждый день молились, чтобы море перед ними расступилось, пока двое местных купцов, Гуго Ферреус и Гийом Поркус, не сжалились и не дали им 7 кораблей.
Но привезли их почему-то не в Иерусалим, а в Алжир, где продали в рабство мусульманам.
