CreepyStory

Первая часть цикла:

Амдерма. На краю света. Часть 1/2
Амдерма. На краю света. Часть 2/2

Вторая:

Изнанка реальности. Часть 1/2
Изнанка реальности. Часть 2/2 (16+)

Третья:

Анчутка. Глава 1/3
Анчутка. Глава 2/3
Анчутка. Глава 3. Финал

Четвёртая:

Паранойя. Глава первая
Паранойя. Глава вторая
Паранойя. Глава третья
Паранойя. Глава четвёртая. Финал

Пятая:

Монстры под кроватью. Часть 1/2
Монстры под кроватью. Часть 2/2

Шестая:

Мифы проклятого века. Часть 1/2

_________________________

Глава третья. Волколак

Если верить большим часам, висящим на стене, до полуночи оставались считанные секунды. Пазл в моей голове начал складываться. Тряпки на стенах, ключ, который Кощей бы не отдал первому встречному даром, Юрий, тянущий время. Он знал, что если мы окажемся здесь в полночь, нас… сожрут?

Не дожидаясь того, что Лесков превратится в оборотня, демона или вампира, мы бросились наутёк. Уже на бегу услышали звонкий рык, отдающийся эхом от стен.

– Сюда! – крикнул Филин, и, схватив меня за руку, потянул в сторону металлической двери.

Нечеловеческий, громкий топот был уже близко. Мы не успели закрыть дверь, как в проёме показалась волчья пасть, брызжущая слюной. Филин закричал и сильнее надавил на дверь. Мы заперли её на три железных засова. Раздался такой стук, словно с той стороны её пытались выбить кувалдой.

Я упал с лестницы и обнаружил себя на полу в полнейшей темноте. Сердце едва не выпрыгивало из груди. Оно билось в десятки раз чаще ударов, раздающихся по двери. А дикий волчий рёв с той стороны давал понять, что живыми мы отсюда не выйдем. Я снова столкнулся с воплощением моих детских кошмаров. С монстрами, живущими под кроватью. Только в этот раз прятался я. Настоящая угроза таилась в доме.

Глаза ослепил яркий свет. Филин нашёл выключатель. Он стоял на лестнице и выпученными глазами смотрел на дверь. Впервые я увидел, как Серёга крестится.

– Ёбаный Лесков! – заорал он, придя в себя. – Нам хана! Он загнал нас в ловушку!

Комната, в которой мы оказались, была похожа на обустроенный подвал. В углу стоял матрац, рядом был стол с кучей разбросанных листов, на полу пылились инструменты в ящиках.

Филин бросил флюорит на стол и наконец выдохнул. После злости всегда приходит опустошение. Здравый рассудок заменяет эмоции.

– Нужно искать выход, – переведя дыхание, сказал я.
– Выход тут похоже только один – в пасти этого оборотня!

На разбросанных листах были детские рисунки волка в человеческий рост, стоящего на двух лапах. Рядом были уже выцветшие надписи.

– Это не оборотень, – сказал я Филину, подняв листок перед его лицом, – это Волколак.
– Пиздец, – он схватился за голову и начал ходить из стороны в сторону.

Рядом с рисунками валялись старые потрёпанные временем письма. Может, хоть в них найдутся ответы, как убить тварь?

***

Привет, пап.

Пишу, чтобы ты знал, что у меня всё получилось. Наконец договорился с издательством о выпуске твоей сраной книги. Помню, ты настойчиво просил не делать этого, но мне плевать. Я считаю, что заслуживаю популярности после того, через что мне пришлось пройти.

Проще всего пудрить людям мозги историями про нечисть. Особенно, если они никогда с ней не встречались. Но это не про меня, верно?

Я ненавижу тебя за то, что всё моё детство было наполнено не игрой с ребятами, детскими радостями и вкусным мороженым, а жуткими рассказами о тварях и охотой.

Помню, как ты после смерти бабушки забрал меня и в первую же ночь отвёл в тот чёртов подвал. Сказал, чтобы до рассвета я ни при каких обстоятельствах не покидал его. Сказал, что я могу слышать крики, скрежет и топот сотен ног, но я не должен оттуда выходить. Сказал, что если выйду, больше никогда тебя не увижу.

Мне было страшно. Очень.

Я надевал наушники и включал музыку, чтобы заглушить жуткие звуки. Но это не помогало. Я плакал и не мог уснуть. На утро ты выпускал меня и вёл себя так, будто ничего не случилось. Но я знал, что следующей ночью окажусь там снова.

***

– Серёг, посмотри. Это письма Лескова.

Я обернулся на Филина, но тот сидел на матрасе, уставившись в одну точку. Нехотя, он поднялся и подошёл к столу.

– Получается, Лесков всю свою сознательную жизнь провёл в этом подвале, – сказал он, прочитав.
– Ага, пока не вырос, не нашёл черновик «Мифов» и не смотался из этого дома.

Я даже не представляю, через что пришлось пройти ребёнку, который каждую ночь прятался в подвале от Волколака. Каково это – жить бок о бок с монстром?

***

Я никогда тебе не рассказывал о том, что пережил, когда встретился лицом к лицу с твоим волчьим воплощением. Ты знал, что я тебя увидел. Но ты хоть раз спросил, что я чувствовал?

Однажды я вышел за дверь. Шум прекратился, и я думал, что снаружи безопасно. Вся мебель была исцарапана, посуда разбита, картины валялись на полу. Я выглянул в окно и закричал. Во дворе огромное животное, похожее на волка, разрывало на куски собаку соседей. Не откусывало от неё части, а рвало звериными лапами. Услышав мой крик, волк обернулся и заметил меня. Его глаза были похожи на две ярких жёлтых точки. Когти и клыки были в крови. Животное тяжело дышало и не отрываясь смотрело на меня. Со слезами на глазах, я развернулся и убежал в подвал.

На следующее утро ты признался мне, что это был ты. Мой отец – Волколак. Прикольно узнать такое, когда тебе десять лет, правда? Я слышал сотни оправданий, что таким тебя сделали не по твоей воле. Это сделал Кощей. Кощей-кощей-кощей. Я только, блядь, и слышал от тебя, как ты ненавидишь его. Но ничего не делаешь. Охраняешь этот ключ как зеницу ока. Знаешь, что я тебе скажу? Ты трус. И всегда таким был.

В тот день ты показал мне книжку с русскими сказками. Ту страницу, где был изображён костлявый старик с короной на голове.

– Вот почему я строго запретил тебе выходить за дверь по ночам, – сказал ты, – твоя жизнь в опасности.

С того дня всё стало ещё хуже. Каждое утро, на рассвете, ты отводил меня в лес и учил стрелять из лука, затачивать колья, орудовать топором. Но всё, чего я хотел – это свалить из этого леса, этого дома. Сбежать подальше от монстра-отца. И я наконец сделал это.

Да, я трус, пап. Весь в тебя. Именно поэтому я так и не смог убить тебя. Хотя мог бы. Мне ничего не стоило. Я даже хранил в том подвале заточенные колья. Но я не стал этого делать. Потому что хотел нормальной жизни. Слышишь? Нор-маль-ной. Той, где нет Волколаков и Кощеев. А твоя книжка мне поможет стать известным и богатым. Издательство готово оторвать её с руками.

И, кстати, если не хочешь, чтобы однажды днём, когда ты будешь спать после ночных кровавых боен, я не вонзил тебе в сердце кол, ты напишешь ещё. Что тебе ещё одному делать в лесу?

Если откажешься, я убью тебя, а ключ продам психам на каком-нибудь аукционе.

Всего доброго, волчара.

***

– Ну что, ты всё ещё считаешь, что мы всё делаем зря?! – спросил Филин.
– Не знаю. Но Кощей – тот ещё подонок.

Мы обшарили подвал и нашли коробку с кольями, про которую писал Лесков. И если мы не хотим проторчать здесь до рассвета, то нужно было срочно что-то делать.

Филин схватил флюорит. Сжал в руке кол.

– Ты открываешь дверь, – сказал он, – я вонзаю в него эту палку, как только он появится.
– Ты псих, Серёг?! Он сожрёт тебя!
– Пусть попробует, – уверенно ответил он. – К тому же, ты подстрахуешь.

Он протянул мне второй кол. Ни пистолета, ни серебряных пуль у нас не было, пришлось довольствоваться малым.

Вспотевшими руками я отодвинул первый засов. Рычание стало ближе. Волколак наверняка почувствовал свежее мясо.

После того, как второй засов был отодвинут, в дверь ударили с такой силой, что меня чуть не отбросило. Филин стоял наготове. Его губы были сжаты, ноги дрожали. Всё, что нам оставалось, это молиться.

Я убрал третью щеколду и распахнул дверь. Волколак пулей влетел в подвал, накидываясь на Филина. Всё, что я успел заметить, это огромный, серый, шерстяной комок, пролетевший мимо с нечеловеческой скоростью. Сергей, сжимая перед собой кол, упал на пол под мощными лапами монстра. Я подбежал сзади и вонзил в спину чудовища кол.

Волколак замер. Филин скинул его с себя, пытаясь перевести дыхание. Из груди и спины волка торчало два окровавленных кола. Он лежал на спине и тяжело дышал. Мы стояли перед ним и смотрели на это умирающее от боли чудовище. Его пасть была раскрыта, обнажая длинные клыки. Из неё доносились хриплые животные стоны. Филин подошёл и сорвал у него с шеи ключ.

Как только мы решили, что опасность миновала, волк вскочил на задние лапы и уставился на нас. Его глаза горели как два фонаря, сквозь шерсть отчетливо можно было разглядеть мускулы. Он рывком вытащил из тела колья и бросил их на пол.

В тот момент пришло осознание, что нам конец. Я не успел даже вскрикнуть, как Волколак, отпрыгнув от пола, бросился в нашу сторону.

Я споткнулся о ступеньки и упал. Зажмурился и закрыл лицо руками, словно это спасло бы от кровавой расправы.

Мой крик заглушили два громких выстрела. Открыв глаза, я увидел, как монстр валяется на полу, а в груди у него две кровавые дыры. Ни я, ни Филин не поняли, что произошло.

Мы посмотрели вверх. В проёме стоял Лесков, держа в руках дымящееся ружьё.

– Сука, – сказал он, бросив ружьё на пол. – Не зря охотиться учился.

Едва поднявшись на ноги, мы побежали к выходу, закрыв за собой дверь.

– Я вернулся, потому что думал, что вы убили его, – Лесков сидел на полу, облокотившись о дверь. На глазах у него были слёзы.
– Мы… пытались, – отдышавшись, сказал Филин. Всё лицо и одежда его были в крови.
– Придурки, его не убить кольями, пока он в волчьем обличье. Если его убить после превращения, он перевоплотится в упыря. Что он прямо сейчас, блядь, и делает!

Мы убедились, что Волколак не умер, когда из подвала донеслись звуки, а в дверь начали ломиться.

– В любом случае, – сказал Филин, сжимая в руке ключ, – теперь это твоя проблема. – Илюх, валим.
– Один момент, – я нагнулся и достал из-за пояса Лескова украденный у нас пистолет.

Тот не повёл и глазом, будучи далеко в своих мыслях.

Когда его отец проснётся человеком с пулевыми отверстиями в груди и ранами от кольев, Юрий сам будет объяснять полиции, зачем убил его. Нас здесь уже не будет.

***

– Тебе бы умыться, – сказал я Филину, когда мы на машине уматывали подальше от дома, – и одежду сжечь.
– Ты прав, – он вытер лицо руками и откинулся на сиденье, – останови там, мне нехорошо.

Когда я остановился на обочине, Филин выбежал из салона и скрылся в лесу.

– Что случилось? Помощь нужна? – крикнул я в открытое окно, но он не ответил.

Я вытащил из бардачка недавно купленную пачку и поджёг сигарету. Несмотря на то, что мы пережили, я был рад тому, что мы добыли ключ. Оставалось лишь добраться до Рюгена и найти сундук.

Сигарета была выкурена почти до фильтра, а Филин так и не вернулся. Как только я собирался выйти из машины, увидел, как он возвращается. На его щеке были кровавые разводы, взгляд выражал отчаяние.

– Илюх, – сказал он, облокотившись о крышу. – У нас проблема.

Он потянул за рукав толстовки, обнажив плечо. И даже в темноте я разглядел на его коже несколько кровавых точек.

Грёбаный укус.

Когда Ильза ворвалась в комнату Адель, девочка уже готовилась ко сну. Окна были закрыты плотными, укреплёнными железными полосами, ставнями от ночных гостей. И нет, это была не защита от воров. В Норфельде ночью гости куда страшнее и кровожаднее.
Мама была в ужасе, и Адель не видела ее такой никогда. Захлопнув дверь, она стала в панике оглядывать комнату. В свете свечи тени дрожали, смазывались...

-Мам? - напугано спросила Адель, поджимая край одеяла к лицу. Страх мамы передался и ей.
Женщина на вопрос не ответила. Она быстро заглянула под кровать, затем - в шкаф. Видимо, варианты были не подходящие. Она схватила Адель за руку и потащила ее за собой.
-Мам, что такое-то, - уже чуть не плача спросила Адель, но мама лишь шикнула на нее. Схватив дочь за руку, Ильза быстро потащила девочку в свою комнату, не тратя время на объяснения. Уже там женщина приметила сундук, из которого быстро вытащила вещи и посадила дочку внутрь.

-Сиди здесь, и тихо! - прорычала она. Даже в свете свеч видно, как блестели от слез ее глаза.
-Мам, я не... - Адель не успела договорить. Мама зашипела на нее, приложила палец к губам и прислушалась. Внизу, на первом этаже раздались три отчётливых удара чем-то крепким в дверь, а затем, следом за скрипом открывающейся двери, послышался мужской голос.
-Добрый вечер, простите, что без приглашения!
Голос был будто весёлый, но по тому, как мелко задрожала женщина, Адель поняла, что всё очень плохо. ОНИ здесь.

Женщина закрыла крышку сундука, бросив последний, полный любви, взгляд на дочь. Трижды глубоко выдохнула, пытаясь вернуть себе самообладание, но снова голос снизу заставил ее сердце рухнуть в пятки.
-Что, неужели никого дома нет?
-Сейчас спущусь, подождите! - выкрикнула Ильза и, собрав все свое мужество в кулак, пошла к лестнице вниз. Она знала, что её ждёт, но бежать она не собиралась. Главное - не пустить человека внизу на второй этаж.
Там, в прихожей, стоял инквизитор. Черный, с серебром мундир. Темные волосы, аккуратно зализанные назад. Он был явно на охоте - в полумраке закутка его глаза горели подобно двум уголькам.
-Чем могу помочь? - дрожь в голосе сильно подвела Ильзу, но хуже того, что она заметила мерзкую, плотоядную усмешку на губах мужчины.
-Ой, знаете, я здесь просто с проверкой... - наигранно ласковым голосом сказал мужчина, заходя, наконец, в дом. Он чувствовал себя вольяжно, будто бы он здесь хозяин. Впрочем, он и правда хозяин ситуации в данный момент.
-До нас дошли просто кошмарные слухи, и я здесь чтоб убедиться, что это лишь болтовня на рынке. Очень губительная болтовня, но знаете, я не из тех, кто просто так верит слухам.
-Ох, хорошо... - они оба умеют играть в эту игру, и Ильза тоже наигранно выдыхает, - простите, как могу к вам обращаться?
-Прошу прощения, что не представился! - инквизитор подошел к Ильзе вплотную, неприлично близко, - можете звать меня Эзра. Этого будет достаточно, без чина.

Ильза отпрянула от человека. От него веяло чем-то… кошмарным. Все в его виде будто было отравлено невидимым, но смертоносным ядом. Его мундир будто бы был чернее самой ночи, и серебряные пуговицы на нем напоминали давно забытые Ильзой звезды. Насквозь фальшивая улыбка сочилась злорадством - мужчина не скрывал своих намерений. Он хотел поиграть в «кошки-мышки» и не оставлял жертве выбора, кроме как поиграть с ним. Алый блеск в глубине его зрачков сверлил Ильзу. Взгляд, как скальпель, срезал с нее одежду и кожу, обрезал мышцы, чтоб добраться до её, съёжившегося от животного ужаса, нутра. Эзра стоял перед ней с прямой осанкой, как солдат или гвардеец, но это была не военная выправка - это была власть, которой он наслаждался, глядя на то, как его жертва вжимает голову в плечи. Ильзе, может, и хотелось бы проявить последние остатки гордости и смелости, но мистическое давление этого человека не дает ей даже взглянуть ему в глаза.
-А позвольте поинтересоваться… - проглотив ком в горле и отступив на шаг промямлила Ильза, - что же это за слухи такие?
-О, я ждал этот вопрос. Представьте только, поговаривают что вы…

Эзра сделал полшага вперед, вновь приближаясь к женщине и наклонился к её уху, будто собираясь поведать ей страшный секрет:
-…занимаетесь ведьмовством! - он не прошептал, но сказал это достаточно тихо, низким, зловещим голосом, будто сами эти слова находились под страшайшим запретом. Ильза не смогла сдержать испуганный выдох, и инквизитор услышал это.
-Ну что вы, не стоит так бояться, вы же ни в чем не виновны, не так ли? - слова Эзры пропитаны неискренностью, а сам инквизитор, наконец отошел от Ильзы. Убрав руки за спину, мужчина неторопливо начал прогуливаться по комнате, то и дело бросая взгляд на жертву. Тело перестало её слушаться - колени затряслись, а на лбу выступила испарина. И лишь в этот момент Ильза поняла, что это не её собственнай страх. Сейчас, когда выбор у неё «бей или беги», странная, неестественная аура инквизитора заставляет её сердце биться всё чаще. Тело само выдает секреты, и нет сомнений - это самое малое, что может сделать этот человек, чтоб выведать больше.
-Ну бросьте, никчему это, - Эзра показал пальцем сначала на колени Ильзы, а затем на её руки. Женщина, не замечая этого сама, сжимала в кулаке свои пальцы, - скажите, а вы одна живете?
-Да! - даже через чур резко выпалила женщина и Эзра снова усмехнулся:
-Прошу, успокойтесь… пойдемте на кухню, выпьем воды, поговорим за столом?
Ильза хотела бы сказать нет, но само её нутро не в состоянии сопротивляться. На ватных ногах она пригласила мужчину пройти за ней.

Кухня в доме была узкая, скудно обставленная. Небольшой столик, шкаф с утварью, стол для готовки и дровяная печка - вот и все. Ильза подошла к бадье с чистой водой, зачерпнула из нее кружкой воды и стала пить, не сводя с Эзры взгляд. Инквизитор же продолжал осматриваться, держа обе руки за спиной.
-Вот видите, обычно у ведьм тут травы всякие, хвосты ящериц сушатся, а у вас чисто. Следите за порядком в доме…
Он обратил внимание на небольшую лохань на полу. В ней, в воде, лежало две тарелки и две ложки. В этот момент у Ильзы пробежал холодок по спине, но Эзра будто бы и внимания не обратил.
-Садитесь, - хоть и с улыбкой, но в приказном тоне сказал он, сам присаживаясь за стол. Когда Ильза села на против, инквизитор начал беседу:
-Как думаете, кто и зачем пускает про вас такие гадкие слухи?
-Ох, да мало ли кто болтает? - она вновь поднесла к губам кружку, чтоб промочить пересохшее горло.
-А что, у вас много врагов, которые хотели бы вам как-то насолить?
-Не думаю… Просто болтовня…
-Что ж, слухи, что до нас дошли, были довольно конкретные. Знаете Эмму Кортскопф?
-Да, живет через пару домов от нас. У нас с ней бывают склоки, но ничего серьезного.
-Так вот Эмма говорит, что ее дочь, старшая, Герта, обращалась к вам за специфичной помощью. Она утверждает, что вы помогли ей избавиться от нежеланного ребенка.

-Какой кошмар! - дрожащим голосом всплеснула руками Ильза.
-И я о том же! Убийство ребенка, да еще и с помощью ведьмовства! Это очень. Тяжелый. Проступок. - последнюю фразу Эзра произнес уже без улыбки и совсем недоброжелательным тоном, чеканя каждое слово.
-Как хорошо, что вы пришли убедиться, прежде чем делать поспешные выводы, верно? - неуверенно произносит Ильза. Её руки затряслись, ведь она знает, что и правда дала Герте отвар из трав, чтоб помочь бедной девочке.
-Верно. Прежде, чем делать поспешные выводы, я наведался к Герте и отвел её в храм. И наши милосердные монашки тщательно её осмотрели. И знаете-ли, что?
-Боюсь представить…
-Бедняжка и вправду лишилась святого дара нашего Престола. И даже рассказала как…

Ильза даже перестала дышать. Страх затуманил разум. Еще увидев мужчину на улице, она знала, что ей не сдобровать. Что она попалась. Но сейчас липкий, холодный ужас сдавил ей грудь стальными оковами.
-И кто ей в этом помог. Так что, пойдем в храм? Там всё станет понятно, что нам теперь делать, - Эзра встал из-за стола, и в этот момент лучины и свечи будто на миг полыхныли, освещая комнату зловещим, красноватым светом. Что хуже - гадкая ухмылка вернулась на лицо инквизитора.
-Да, я не сопротивляюсь… - со слезами на глазах сказала Ильза, покорно вставая следом. Если инквизитор пришел за ней, то пусть забирает. Лишь бы решил не осматривать дом.

Вместе они вышли в гостиную, и инквизитор позвал подмогу - пару монахов-катаров, что подхватили Ильзу под руки. А Эзра, тем временем, бросил взгляд на лестницу. Женщина тут же выпалила:
-Я готова идти. Пойдемте!
-Ох, вы даже не представляете, как редко кто-то нас торопит… Попрощаться не хотите?
-С кем?
-Не знаю, - Эзра неспеша прошел к лестнице и начал подниматься по ней, отбивая своим мечом по каждой ступеньке, как тростью, - но обязательно это выясню.

Адель, услышав звук шагов, зажала рот ладонями. Стараясь не дышать, она, зажмуриваясь, вслушивалась в звуки на этаже - до этого было тихо. Но теперь каждый ритмичный стук заставлял девочку вздрогнуть.
-Привет? - услышала она из коридора мужской голос.
Там же, в коридоре, скрипнула дверь в комнату Адель. Девочка все еще прислушивалась к шагам, к шуму в её комнате.
-Прячешься, да? Знаешь, я обожаю эту игру!

Адель едва не пискнула от страха, но сдержалась. Этот возглас был похож на рык зверя. Голос незнакомца скользнул по ней, будто царапнул невидимыми когтями. Тут же послышался и грохот: распахнулись дверцы шкафа, с тяжелым скрипом сначала поднялась, а затем упала на свое место кровать.
-Холодно… - сам себе рычит мужчина. Он больше не ходит по комнатам. Он смерчем влетел в кладовку, распахнув двери и викидывая из нее вещи. Едва не сорвал с петель дверь в пустующую комнату, в которой когда-то жил старший брат девочки. С грохотом мужчина роняет шкаф, переворачивает кровать - слышно, с каким грохотом мебель падает на пол.
-Горячо… - мужчина вновь рычит входя в комнату Ильзы, - ты же здесь, да? Не бойся, я не причиню тебе вред…
Он говорил ласково, но затем, рывком распахнул дверцы шкафа и резко вывалил вещи на пол. Словно уняв вспышку гнева, мужчина оглядел комнату.
-Где же ты…
По скрипу половиц Адель понимает, что незнакомец у кровати.
-Здесь? - рявкает он, и девочка вздрогнула. От страха она начала плакать, но изо всех сил старалась не дышать, чтоб не послышались всхлипы.
-Ааа… вот ты где... - нараспев произнес мужчина.
Шаг. Второй. Половицы скрипнули дважды, все ближе и ближе к сундуку, в котором зажимала рот девочка. Незнакомец остановился, совсем рядом, не издавая ни звука. А затем…

Тук-тук

Два коротких удара в крышку сундука. В следующий миг крышка рывком открылась и крепкая, сильная рука мужчины схватила девочку за шкирку, как котенка. Эзра выволок её из сундука и Адель завизжала во всю мощь легких. На этот крик, будто эхо, послышался крик Ильзы, но он тут же захлебнулся в кашле от удара в живот.
-А кто это у нас тут? - насмешливо спросил мужчина, пока девочка брыкалась изо всех сил. Она махала руками и ногами, и стоило Эзре потерять бдительность, как Адель, как бешенная кошка, царапнула его ногтями по лицу. На брови, с края глаза и на скуле у Эзры тут же заблестели в свете свечей капли крови и мужчина откинул девчонку, даже слишком сильно для человека. Адель покатилась к стене и ударилась о нее спиной. Однако, у нее не было времени лежать - она увидела с какой яростью на нее глянул мужчина и будто бы сама боль тоже испугалась и утихла. Девочка тут же вскочила на ноги и попятилась к выходу из комнаты.
-Ну давай поиграем, мелкая дрянь! - рявкнул Эзра и в ту же секунду каждая свеча, каждая лампа в комнатах потухла, погружая весь этаж в кромешный мрак. Только два огонька красных глаз инквизитора остались сиять, и в этой тьме они светились еще более ярко и жутко.
Скользя босыми ногами по полу Адель бросилась прочь, закрыв за собой дверь, и лишь слышала, как Эзра выбил эту дверь плечом. Жалобно скрипнул косяк, звонко ручкой ударилась о стену дверь.
Адель что есть мочи убегала по коридору, пока шаги инквизитора, что просто шел по ней, раздавались по всему дому как скорбный, прощальный набат. Уже на лестнице девочка увидела маму, которую крепко держали двое мужчин.
-Беги! - со слезами на глазах крикнула Ильза, но очередной удар попытался её заткнуть. Однако, при виде Адель в женщине проснулись новые силы. Плечом она оттолкнула одного монаха, а затем повалила всем своим весом второго. Этим моментом и пришлось воспользоваться испуганной девочке - она бросилась на улицу. Эзра тем временем, запросто перепрыгнув через перила лестницы, быстрым шагом пошел следом.
-Да сломайте ей уже колени, - будничным тоном бросил он своим подчиненным, выходя на улицу.

Адель, выбежав на улицу, побежала вдоль дома влево, в переулок и нечеловеческий вопль Ильзы, хрипящий, надрывный, заставил её бежать быстрее, не смотря на то, что мостовая больно царапала ей ноги, а длинная ночная рубашка сильно мешалась.
В проулке девочка знала каждый метр - раньше она часто играла тут, но со временем это место стало её даже пугать. С разбегу Адель забралась на деревянный короб, с него - на крышу дровника.
-Может, тебе еще минуту форы дать?
Адель убернулась и увидела настоящее чудовище. Не тех страшных тварей, о которых рассказывала мама: это не оборотень, похожий на волка. Не мертвец-вампир, что хочет пронзить её клыками. В проулке будто бы тени собрались в единое целое. Они лишь очертаниями напоминали фигуру человека, они были чернее, тем этот темный закуток между домами. Два огонька глаз смотрели на нее, не моргая. Но хуже было ощущение того, что это лишь игра. Злая, опасная игра, в которой ей не победить. Ноги Адель подкосились, и она упала на колени, заплакав навзрыд. Истошный плач слабости смешался в ночи с хриплым воем боли женщины в доме.
-Ммм… - протянул Эзра, шагая к дровнику, - вот это я называю Гимн Инквизитора. Скажи, малявка, а мама тебя чему нибудь учила?
Высокий мужчина как по ступенькам поднимается на крышу дровника, и встает перед всхлипывающей и ревущей девочкой.
-Н. Н. Н. Ну да, - Адель всхлипывает, слезы встревают в глотке, не давая сделать выдох.
-А она тебя учила, как применять всякие травки? Может, надо что-то над котлом пошептать?
Уже даже не пытаясь отвечать, Адель лишь кивает, не понимая, на сколько губительно-неправильный этот ответ. Ведь она думает о супе, о приправах, о сборе трав от головной боли.
-Значит, не получится из тебя монашка, - хладнокровно говорит Эзра. Он рывком хватает девочку за ногу и на вытянутой руке подвешивает над краем дровника.

Его ладонь разжалась, а за ним послышался хруст сломаной шеи.

Через мгновение Эзра, в приподнятом расположении духа, вошел в дом. Ильза уже не кричала. Она лежала на полу, пустым, стеклянным взглядом смотрела вникуда, пока из ее рта текла тонкая струйка слюны.
-Ну что, забираем её?
-Мастер, это ведь уже пятая за сегодня… Что ж творится в городе?
Эзра пожимает плечами:
-Понятия не имею. Но пока есть такие как она, как Эмма и как все остальные, у меня мясо на завтрак. Поднимай её и пошли.
Инквизитор разводит руки в сторону и зевает, сладко-сладко, «Со всей силы»
-Какой же отличный вечер!

Первая часть цикла:

Амдерма. На краю света. Часть 1/2
Амдерма. На краю света. Часть 2/2

Вторая:

Изнанка реальности. Часть 1/2
Изнанка реальности. Часть 2/2 (16+)

Третья:

Анчутка. Глава 1/3
Анчутка. Глава 2/3
Анчутка. Глава 3. Финал

Четвёртая:

Паранойя. Глава первая
Паранойя. Глава вторая
Паранойя. Глава третья
Паранойя. Глава четвёртая. Финал

Пятая:

Монстры под кроватью. Часть 1/2
Монстры под кроватью. Часть 2/2

_____________________________

Глава первая. Лесков

Лесков выглядел как человек, совершенно не разбирающийся в литературе. Больше как менеджер по продажам. Я ему не дал бы и тридцати пяти. Он вальяжно сидел на стуле, закинув ногу на ногу, и рассказывал слушателям о своей новой книге.

– «Сказки наоборот» – городское фэнтези, которое, в отличие от моей первой книги, имеет цельный сюжет, неоднозначных главных героев и, конечно же, персонажей славянской мифологии.

В зале библиотеки было не больше двадцати человек, но все слушали Лескова с открытым ртом, улыбались и аплодировали, когда это было уместно. Готов поспорить, что половина из собравшихся – его друзья и знакомые. Пригласил их для иллюзии толпы. Книги Юрия по-настоящему были интересны только нам с Филином. И то только одна – «мифы проклятого века», в которой образ тварей был изображен с пугающей доскональностью.

Филин, не выдержав и десяти минут скучного собрания, поднял руку.

– Да? – Лесков показал на Филина и упёрся локтями в колени. – Слушаю.
– Вы когда-нибудь сталкивались с нечистью? – с серьёзным лицом спросил Сергей.

Всегда поражался его умению спрашивать в лоб. Не давать оппоненту путей к отступлению.

Лесков засмеялся. Несколько человек обернулись в нашу сторону.

– Конечно, – улыбнулся он, –думаю, каждый человек так или иначе сталкивался с ней. Я, например, каждый день борюсь с чудовищами. Теми, что живут внутри.

Он сделал паузу, давая публике проникнуться его речью.

– Что касается вампиров, оборотней и вурдалаков – то это просто персонажи славянской мифологии, верно? Если бы кто-то и встречался с ними, то наверняка уже заперт в четырёх стенах.

Думаю, на этих словах нужно было встать и ткнуть его носом в фотографии Гундыра. А голову посыпать пеплом Маши, которую убил Кощей.

Филин тяжело вздохнул. Он был на грани. Флюорит в его кармане начинал проявлять себя.

Когда публика утратила к нам внимание и продолжила слушать пафосные речи популярного автора, Филин повернулся и еле слышно сказал:
– Брехня. Этот тип явно что-то знает.
– И как нам заставить его говорить правду?

Сергей опустил взгляд на пояс. Под футболкой у него был пистолет. Глупо было притаскивать оружие в библиотеку, но кто знает, кем может оказаться Лесков.

Женщина перед нами кинула в нашу сторону испепеляющий взгляд и жестами попросила быть тише. Похоже, только мы вдвоём нарушали пропитанное ложью выступление.

– Вас интересует что-то ещё? Молодые люди?

Автор снова обращался к нам.

– Нас интересует ваша книга «Мифы проклятого века», – в этот раз слово взял я, – на моей памяти не было авторов, которые так подробно и красочно рисовали… существ. Вы сами придумывали образы? Анчуток, например?

Лесков явно занервничал. Отряхнул рукава, поправил галстук.

– Прошу меня простить, – сказал он, – но здесь мы говорим только о книге «Сказки наоборот». Время, как никак, ограничено, – ответил он, ткнув пальцами в часы.

Филин посмотрел на меня, и я по одному взгляду понял, что он хотел сказать – время действовать по-плохому.

***

После нашего «небольшого конфликта» с Филином, я рассказал ему всё, что узнал от Кристины, и где взял книгу. Информацию про то, что наше путешествие обречено, потому что, сломав иглу, мы уничтожим мир, Филин не воспринял. Лишь откинулся в кресле и закрыл глаза.

– Ты уверен? – только и спросил он.
– Нет, но… что нам ещё остаётся? Чему верить?
– То есть, по-твоему, Кощей не убил нас только потому, что хочет, чтобы мы убили его? Что за бред?
– Не я это придумал. Так сказала Кристина. Так написано в книге. Зачем ему ещё оставлять нас в живых, подкидывать подсказки?
– Да хрен его знает.
– Поэтому пока будем ориентироваться на то, что есть.

Проштудировав страницу автора книги в социальных сетях, мы узнали, что скоро у него состоится презентация новой книги в местной библиотеке. Туда мы и направлялись.

***

Пока мы ждали Лескова на парковке, уже стемнело. Филин одну за другой выкуривал сигареты и стоял с таким видом, будто собирается пустить пулю в голову Юрия, как только тот выйдет.

Но когда он вышел из библиотеки, Филин только и сказал:
– Живее, за ним.

Теперь мы были преследователями. Главное, чтобы не было как в прошлый раз, когда мы спутали человека с монстром.

– Можешь даже не говорить про дурное предчувствие, – сказал я Филину, не отрывая взгляда от дороги. – Теперь оно есть и у меня.

– Не понимаю, как те люди вообще могли его слушать. Сплошное позёрство. Я даже, блядь, не уверен, что он автор «Мифов».
– Книга вышла семнадцать лет назад. Лескову на тот момент было, по моим подсчётам, не больше двадцати.
– В том-то и дело! – Филин ударил по бардачку. – В двадцать лет написать грёбаный «Некрономикон», только со сказочными существами! Это надо быть либо гением, либо лжецом.

Больше часа мы ехали за Лесковым, уже давно выехав из Москвы. На улице стояла ночь. Номер машины едва было видно из-за моросящего дождя. Но отступать было поздно.

– Если он сейчас приведёт нас к хижине Кощея… – сказал Филин. – Не знаю, что я с ним сделаю.
– Круг замкнётся, – усмехнулся я.

Но всё было похоже именно на то. Когда дорогу начал окружать не мегаполис, а жуткий тёмный лес, Лесков остановился на обочине. Мы притормозили в двадцати метрах позади.

Лесков вышел из машины под дождь и захлопнул дверь. Открыл багажник и достал оттуда продолговатый предмет, который было трудно разглядеть в свете фар за пеленой дождя. Юрий развернулся и пошёл в нашу сторону. Мы сразу сообразили, что в руке у него бита, и настроен он крайне недружелюбно.

– Вы, придурки! Какого хера вам надо?! – он закинул биту на плечо, но вызывал больше смех, чем страх. Вряд ли он когда-нибудь использовал эту биту для мордобоев.

Мы пулей выскочили из машины. Перед нами стоял разъярённый человек с оружием, но, зная, что у Филина за поясом пистолет, а в кармане – флюорит, бояться Лескова было глупо.

– Вы же те идиоты из журнала, да? – он показал на нас битой. – Я сразу узнал! Что вам надо?! Ищите улетевшего от вас ручного питомца, Гундыра?
– Нам надо, чтобы ты сказал правду о «Мифах проклятого века»! – крикнул Филин. – Это ведь не ты её написал?!
– Какое вам, нахуй, дело до этого?!

Мы с Филином переглянулись и кивнули друг другу, в знак подтверждения того, что этому психу можно сказать правду.

– Мы пытаемся убить Кощея, – сказал я.
Лесков рассмеялся.
– Убить кого?! Кощея?! Вы че, сказок начитались? Пытаетесь убить того, кого не существует?
– Хорош херню нести! – ответил Филин. – Тебе ли не знать, что твари реальны.
– Это вы в моей книге вычитали?
– Из всех существ в твоей книге только Кощей изображён, как персонаж мультфильма, а не как Бог. Ты уверен, что это твоя книга?

Лесков перестал смеяться, перекинул биту из руки в руки.

– Значит так, придурки. Я сейчас сажусь в машину и еду домой. Если вы продолжите меня преследовать, сильно об этом пожалеете.

Он развернулся, но не успел дойти до машины, как Филин вытащил пистолет и направил ему в спину.

– Значит так, придурок! – сказал он.

Лесков развернулся и, когда увидел оружие, понял, что битой он справедливости не добьётся.

– Сейчас ты садишься в машину и везёшь нас к настоящему автору «Мифов». Если этого не произойдёт, я прострелю тебе, нахер, колено.

Автор развернулся и попытался добежать до машины, но Филин остановил его выстрелом в воздух. Сергей подбежал к Лескову, схватил его за шиворот и упёр дуло в висок.

– Что конкретно из сказанного тебе непонятно?!

Бита выпала из рук Юрия, а сам он стал похож на жалкого котёнка, которого бросили на дороге. Промокший смокинг, слипшиеся волосы. Автор взглядом умолял не трогать его. Он поднял руки в знак того, что сдаётся.

– Ладно, хорошо! Хорошо! Только убери это!

Теперь он был наш. И он расскажет правду о Кощее и остальных тварях. Смутило меня в его действиях только одно. Перед тем, как сесть в машину, он многозначительно посмотрел на часы и выдохнул.

Глава вторая. Ради чего?

Филин сел на заднее сиденье в машину Лескова, чтобы у того не было соблазна уехать от нас или позвать на помощь. Я следовал за ними. Двигались мы крайне медленно. Лесков петлял, выбирал самые длинные маршруты, и для меня оставалось загадкой, для чего он так старательно тянет время. Только спустя полтора часа мы доехали до места.

Машина Юрия остановилась перед воротами двухэтажного особняка, который не примыкал к частному сектору, а стоял поодаль, окружённый с трёх сторон лесом. В свете луны дом выглядел словно замок самого Графа Дракулы.

Лесков открыл ворота, и мы въехали на территорию. Филин первым вышел из машины, всё ещё держа его на прицеле. Свет в окнах дома не горел, только со второго этажа исходило слабое свечение. Из трубы валил дым.

Лесков вышел из машины и жестом показал на дверь.
– Прошу, – со всей учтивостью сказал он, хотя было заметно, как его рука подрагивает.
– Ты первый, – ответил Филин, – и даже не думай что-нибудь выкинуть.

Юрий провёл нас внутрь. Хоть снаружи дом и казался величественным, внутри создавалось впечатление, что тут не было ни одной души уже несколько лет. Толстые слои пыли на покосившихся картинах, потрескавшиеся в нескольких местах деревянные шкафы.

Когда я перешагнул порог, понял, что наступил во что-то мягкое. Насколько мне давал разглядеть свет луны, бьющий в окно, то под ногами валялась куча порванных тряпок. Это было не единственной странностью – тряпки были везде. На стенах висели простыни, клочки одежды, на кухне было разложено одеяло.

Лесков проводил нас на второй этаж, где всё выглядело чуть более привлекательно. В гостиной был растоплен камин, создающий ощущение уюта и доброжелательности.

– Присаживайтесь, я его позову, – сказал Юрий, показав на диван.
– Кого?
– Автора «Мифов». Вы же з-за этим приехали?

Ни у меня, ни у Филина не нашлось слов, чтобы возразить. Лесков играл на своей территории, но чувствовал себя неуверенно, заикался. Нам просто было интересно, что будет дальше. Сами того не осознавая, мы стали зрителями какого-то странного и жуткого представления.

Лесков постучал в закрытую дверь и приоткрыл её.
– Пап? Это я. Я не один.

Не дожидаясь ответа, он сел в кресло рядом и стал ждать.

Из комнаты донеслось ворчание и скрип половиц. Дверь открыли с той стороны, обнажив темноту пространства. В проёме показался человек на инвалидной коляске. На его лице были складки из морщин, взгляд выражал явное недовольство, короткие седые волосы стояли дыбом. Но то, что бросилось в глаза первым – это ружьё, которое старик держал в руках, направляя дуло на нас.

Филин крепче сжал пистолет, так, что его вены на руке вздулись.
– Брось оружие, – спокойно сказал человек, – не успеешь и глазом моргнуть, как я прострелю башку твоему другу, – он прицелился в меня.

Впервые я наблюдал, как Филин сдался. Пошёл на поводу у сумасшедшего старика. Он положил пистолет на пол. Лесков тут же вскочил с места и забрал его. Отлично. Теперь из козырей у нас остался только флюорит. Но вряд ли бы он помог против двух психов со стволами.

– Зачем пожаловали? – спросил старик. – Вряд ли вас Юра приглашал на чай.
– Хотели узнать больше про «Мифы проклятого века», – ответил Филин таким тоном, будто общался со старым другом.

На удивление, он вёл себя спокойно, несмотря на действие камней в его кармане.

– Вы её написали? – спросил Сергей.

Старик бросил гневный взгляд на Лескова, но тот лишь пожал плечами.

– Я тебе говорил, что это до добра не доведёт?! Сколько их ещё таких появится в моём доме?
– Каких «таких»?! – я влез в их разговор.

Человек в инвалидном кресле испепелил меня взглядом, но сдержался от нравоучений.

– Искателей грёбаной справедливости, – он закашлялся, – дайте угадаю – вы столкнулись с чем-то потусторонним и теперь пытаетесь найти ответы?
– Мы лишь хотим отомстить, – сказал Филин.
– Отомстить кому? Существам, которые способным к перерождению? Существам, которые живут уже сотни лет и в десятки раз сильнее человека?
– Отомстить Кощею.
– О, Кощею, – старик улыбнулся и едва сдержал смешок, – то есть, на мелочёвку не размениваетесь? Сразу выбрали Бессмертного?
– Не такого уж и бессмертного, судя по всему.
– Слушайте, – судя по голосу, старик расслабился и уже не хотел вынести мне мозги двухстволкой, – с чем бы вы там не столкнулись до этого… то, куда вы собрались – куда опаснее. Вы уверены, что вернётесь живыми?
– Вы не первый, кто нам это говорит, – ответил я.
– И кто же был первый?

Я замолчал, посмотрев на Филина.

– Кощей, – опустив взгляд, ответил тот.
– Он много чего говорит. Но не всему стоит верить. Как и Дьявол, он почти всегда лукавит.
– Это он вам сказал про иглу, способную уничтожить мир?

Пришло время Лескова-старшего замолчать. Он поджал губы и опустил глаза.

– Да, – ответил он.
– И вы поверили ему?! – вскипел Филин, чуть не вскочив с дивана. Но, вспомнив про пистолет и ружьё, направленные на него, сел обратно.
– Но вы же тоже поверили моим словам из книги. Поэтому вы и здесь.

Старик выдохнул и вытер ладонью капли пота, стекающие по вискам.

– Гундыр, с которым вы столкнулись – меньшая из проблем. Зря вы рассказали об этом миру.
– Кто бы говорил, – усмехнулся я, намекая на «Мифы», изданные тысячными тиражами.

Лесков-старший бросил взгляд на сына. Тот ёрзал в кресле, не находя себе места.

– Постойте, – сказал Филин, на его лице появилась злорадная ухмылка, – он что, издал книгу без вашего согласия?
– Он нашёл черновик. Я писал эти проклятые мифы в стол. Только для того, чтобы заглушить боль. Но Юра… Юра увидел в них потенциал. Решил, что разбогатеет на продажах. Вот только теперь это уже не сказки, а пособие для юных охотников за привидениями, вроде вас.

Он отложил ружьё и посмотрел мне в глаза.

– Я же знаю. Вас ненавидит общество. Вас гнобят в выпусках новостей! Ещё немного, и вы станете изгоями, как я! Будете жить в чёртовом лесу и ездить на инвалидной коляске! Вы этого хотите?! Время остановиться и оставить всё как есть. Невозможно! Остановить! Зло! – из его губ брызнули слюни, когда он проорал это. Старик стукнул кулаком по подлокотнику и схватился за сердце, словно пытаясь его успокоить.
– Вы… уверены? – спокойно спросил я, не обращая внимания на его истерики.
– Я однажды уже пытался.

Юрий дрожащими руками сжимал пистолет и то и дело поглядывал на часы, словно опаздывая на собеседование. Только мы не понимали причину его волнений. Он что, боится родного отца?

Лесков-старший выдохнул и, откинувшись на спинку, достал из-под футболки ключ, висящий на шее.

– Это, – сказал он, – ключ к спасению. Только им можно открыть сундук с иглой.

При виде большого серебряного ключа у меня глаза полезли на лоб. Вот отгадка. Мы как никогда были близки к тому, чтобы убить Кощея. Филин, судя по взгляду, тоже занервничал.

– Когда родился Юра, – продолжил Лесков, – я тоже сражался с нечистью. Убил не одну тварь из потустороннего мира. Но когда уже подбирался к Кощею… он забрал у меня жену… разорвал её на куски, – на его глазах появились слёзы, – я отдал всё, чтобы найти грёбаного старика. Пожертвовал ноги русалкам ради этого ключа. Но стоило мне найти сундук… прилетел ворон. Нет, Кощей не останавливал меня. Просто наблюдал за тем, как я разбиваю яйцо и держу в руках его смерть.

«– Давай, – сказал он, перевоплотившись в старика, – убей всё живое на этой планете»

– Он убедил меня, что игла – основа мироздания. И сломав её, умрёт не только всё зло на Земле. Умрёт вообще всё.
– Зачем вы ему поверили?! – прервал его монолог Филин.
– А что мне оставалось? Рискнуть? В твоих руках судьба всего человечества и ты готов пожертвовать им ради смерти Кощея?! Но человечество мне было не так интересно, как… сын. Вот только ему теперь насрать. И на меня, и на человечество.

Старик бросил взгляд на Юру, но тот ни на каплю не проникся речью отца. Лишь нервно вцепился в кресло и выпученными глазами смотрел на часы.

– Я сдался. Как жалкий мальчишка расплакался на той горе и выронил иглу. А Кощей, словно заботливый дедушка, подошёл ко мне.

«– Ты сделал правильный выбор, – сжимая в моей ладони ключ, сказал он, – держи и не допусти того, чтобы кто-нибудь ещё раз добрался сюда. Ты же не хочешь потерять ещё и сына?»

– Это всё отлично, – сказал Филин, – но вот только мне нечего терять! У меня никого не осталось! Кощей сжёг мою дочь, разрушил семью, бывшая хочет меня убить, а прохожие тычут пальцем, вспоминая грёбаную статью про Гундыра!
– У тебя никого не осталось… – ответил старик, – а у других? Подумай о сотнях тысяч других любящих отцов. Подумай о детях, которые не доживут до совершеннолетия. Каково им? Они хотят, чтобы ты сломал иглу?!
– Да срать я хотел на остальных!
– Ты не понимаешь! Это всё равно, что сражаться со смертью. Почему, когда у тебя умирают родители, ты не стучишься в небеса, не рвёшься отомстить Богу или Дьяволу?! Потому что смерть – это естественный процесс. Так почему ты хочешь уничтожить зло?! Ты вторгся на территорию мифов и устанавливаешь тут свои правила!
– По-моему, это мифы вторглись на мою территорию! И забрали у меня дочь!

– Серёг, – попытался успокоить его я, – может… и правда?
– Что «правда»?! – вскипел Филин. – У тебя, как я понимаю, тоже нет никого, ради кого бы стоило жить. Так какого хера ты слушаешь этого деда?
– Но… уничтожить целый мир?! Ради чего?!
– Ради того, чтобы этот чёрт больше ни у кого не смог отнять близких людей!
– Но так никого и не останется, и в этом будем виноваты мы, ты не понимаешь?!
– Послушай друга, – обратился Лесков к Филину, – он дело говорит.
– Этот друг и сам был не против нашего плана, когда узнал его. Так почему сейчас ты даёшь заднюю?!
– Я был под действием флюорита, ровно, как и ты сейчас!
– О, флюорит, – старик рассмеялся, – понимаю. Опасная вещица.

Но никто не обратил на его замечание внимания. Филин сидел как на пружинах, готовый накинуться на меня голыми руками.

– Не знаю, как ты, – сказал Филин, – но я остановлю зло, чего бы мне это не стоило.

Лесков глубоко вздохнул и спрятал ключ под футболку.

– Идите, ребятки, домой. И не лезьте туда, где вам не место!

Филин вскочил с дивана и ткнул на старика пальцем.

– Как ты готов на всё ради сына, так я готов на всё, чтобы восстановить справедливость! И если ты не отдашь нам ключ по-хорошему, я вырву тебе глотку и заберу его сам!

На что Лесков-старший лишь добродушно улыбнулся. Он смотрел на Филина как на маленького капризного ребёнка.

Юрий тоже вскочил с кресла.

– Давайте все успокоимся. Я сейчас принесу всем воды. Хорошо?

Никто ему не ответил. Комната погрузилась в тишину. Филин с Лесковым так и смотрели друг на друга, прожигая взглядом.

Сначала мы услышали, как захлопнулась дверь, чуть позже – как завелась машина. В окно я увидел, что улицу осветили фары, и Юрий уехал.

– Что? Почему он уехал?
– Потому что, – спокойно сказал старик, – он уже знает финал моей встречи с Кощеем. К несчастью для вас, вы тоже узнаете его, как только пробьёт полночь.

• Некуда бежать. Пролог

• Некуда бежать. Глава 1. Начало

• Некуда бежать. Глава 1. Окончание

• Некуда бежать. Глава 2. Начало

• Некуда бежать. Глава 2. Окончание

• Некуда бежать. Глава 3. Начало

• Некуда бежать. Глава 3. Окончание

• Некуда бежать. Глава 4. Начало

• Некуда бежать. Глава 4. Окончание

• Некуда бежать. Глава 5. Начало

Уснуть снова у Андрея уже не получается. Он лежит на кровати прямо в одежде, ожидая рассвета и потеряв счет времени. За приоткрытым окном все так же стоит ночная тишина, лишь раз до него доносится кошачий визг и далекий собачий вой. Время будто бы остановилось, и Сумароков не может даже приблизительно сказать сколько он пролежал вот так, ни о чем не думая. Может двадцать минут, может сорок, а может и все два часа. Сейчас он хочет только одного — дождаться утра, завести машину и уехать в город. Раствориться, потеряться в суете мегаполиса. Сбежать от своих воспоминаний. Придется, видимо, ему нарушить свое обещание, данное накануне школьному другу.

Пустота в голове становится невыносимой, и перед его мысленным взором возникает Ирина. Красивая девушка. Наверное его ровесница, может чуть моложе. И улыбка у нее такая обворожительная с этими милыми ямочками на щеках. Одна дома, ночью, с ребенком. А муж? На работе? Или на вахте? В селе и окрестностях особого разнообразия вакансий не наблюдается, так что какая-то часть мужского населения предпочитают работать за Уралом, уезжая из дома на месяц, два, а иной раз и на полгода. Да и зарплата у вахтовиков, по сельским меркам, очень достойная, и они, обычно, не бедствуют.

Андрей поднимает руку, нащупывает свой смартфон у подушки. Разряжен. А он и забыл. Эта долгая ночь уже начинает угнетать его, и ему, вдруг, срочно хочется выяснить который сейчас час. Он поднимается и выходит в гостиную. Зажигает свечу, которую загодя оставил на журнальном столике. Взгляд его бежит по стенам, но часов нигде нет. Его покойная мать не считала нужным развешивать часы в каждой комнате. Андрей идет в спальню матери. Осматривается, водя свечой по сторонам. Здесь все так же, как и десять лет назад. Старенькая кровать, палас на полу, ковер на стене. В одном углу возвышается платяной шкаф, а рядом с ним висят полки с книгами. Разве что пропал пузатый телевизор со столика у окна, а его место теперь занимает плоский, современный. А сбоку от него Андрей находит то, что ищет — дешевый китайский будильник.

Он подходит ближе, пламя свечи подплывает почти вплотную к маленькому круглому циферблату. Стрелки показывают половину второго. Секундная же замерла на цифре восемь, даже не пытаясь сдвинуться с места. Андрей ругается в темноту спальни. Затем скребет пальцами заросший траурной жесткой щетиной подбородок. Два севших телефона — его и соседки. Два севших аккумулятора — его и соседа. Да еще и в этой хрени китайской батарейка села. Забастовка батареек? Маловероятно. Но что-то все же вызывает тревогу.

Сумароков выходит из спальни матери, идет в прихожую. Отыскивает старые тапочки на обувной полке, сует в них ноги и открывает входную дверь. Поднимается на второй этаж и останавливается на лестничной площадке, водя свечой по сторонам и разглядывая четыре квартиры. Если память его не подводит, дядя Гена живет справа. Андрей тихонько стучит в дверь.

Через полминуты дверь открывается и в проеме показывается заспанное лицо соседа.

– Андрюх, ты? – Геннадий трет глаза. – Рановато, темень же еще.

– Сколько время, дядь Ген? – спрашивает Сумароков.

Сосед поднимает руку, свет свечи играючи скользит по металлическому браслету часов.

– Двадцать минут восьмого, – отвечает он. – Подожди-ка... Что за нахрен?

Он поднимает глаза на Андрея. Тот же в задумчивости смотрит на пляшущий огонек.

– Часы механические? – только и спрашивает он соседа.

– А то!

Геннадий, с плохо скрываемой гордостью, демонстрирует Андрею циферблат старых «Командирских» часов. Новые модели таких хронометров и по сей день выпускаются на Чистопольском заводе «Восток», но от этого экземпляра прямо-таки веет союзом нерушимых республик свободных.

– От бати достались, – говорит сосед. – Наградные.

Он хочет добавить еще что-то, но обрывается на полуслове. Оглядывает темный подъезд, вновь смотрит на Сумарокова.

– Андрей, а почему до сих пор темно?

Ответ на этот вопрос интересует сейчас Андрея прежде всего. Конечно существует вероятность того, что механизм старых наградных часов дал сбой, и время они показывают просто-напросто неправильно. Но в душе Сумарокова уже начинает прочно укореняться чувство тревоги, надвигающейся неотвратимой беды.

– Ничего не понимаю, – говорит Андрей. – Дядь Ген, я вниз спущусь, соседку проведаю. Она ночью приходила, сын у нее не спал. Темноты, наверное, боится. Дал ей свечек с запасом.

– Ирка-то? – Геннадий понимающе щурится и улыбается. – Хорошая девка. Был бы я помоложе... Да ладно, иди. Пойду жену разбужу, не нравится мне все это.

– Мне тоже, – отвечает Андрей.

Он спускается на свой этаж и стучит в дверь Ирины. Та открывает практически сразу, будто бы ждет гостей. В руке она держит зажженную свечу.

– Андрей, доброе утро, – говорит она.

– Вы так уверены, что утро? – Сумароков пытается не выказывать волнения. – Темно еще.

– Можно на «ты». Если те не против, конечно же.

– Запросто, – соглашается Андрей.

– Ты извини, но я слышала ваш разговор с Геннадием Петровичем, – две свечи отбрасывают недостаточно света, но Сумароков готов поклясться, что девушка залилась краской. – Я не подслушивала, просто оказалась у двери. А слышимость тут хорошая.

– На самом деле я пока ничего не понимаю, – говорит Андрей. – Просто как-то странно все.

– Может зайдешь? – спрашивает Ирина. – Стасик еще спит, можем на кухне посидеть, поговорить.

– А это удобно? Муж против не будет?

Девушка прыскает в кулак. Вторая ее рука дергается, пламя свечи подскакивает и гаснет. Андрей поджигает фитиль своей свечкой.

– Муж объелся груш, – весело выдает девушка. – Да я тебя и не на свидание зову. Просто мне любопытно, что вообще происходит.

– Если бы я знал, – говорит Андрей. – Если бы знал.

*****

Они сидят на кухне. На столе догорают две свечи, поставленные в блюдце, дабы горячий воск не капал на скатерть. Проходит каких-то двадцать минут, а они уже болтают как закадычные друзья. Сначала Ирина засыпает Андрея вопросами, на которые у того нет ответа. Почему нет света? Нет газа? Нет воды? Почему разом сели все батарейки, а механические часы Геннадия показывают утро, хоть за окном до сих пор непроглядная тьма. Сумароков лишь качает головой, в душе надеясь, что часы соседа врут, а свет, газ и воду скоро вновь включат. Дабы разрядить обстановку, он пытается свернуть на нейтральные темы и почти сразу узнает, что Ирина вот уже три года живет одна. Муж бросил ее, не выдержав тягот семейной жизни, и девушка переехала с сыном сюда — в маленькую деревенскую квартирку, которая осталась ей в наследство от бабушки. Андрей спрашивает про ее родителей, и оказывается, что они с Ириной товарищи по несчастью. Та была сиротой с ранних лет. Воспитывала ее тетка, сестра отца. Жили они в городе, и лишь летом Ирина приезжала в Новокаменку к бабушке на каникулы. Андрей начинает вспоминать ее. Вернее не ее, а ту пигалицу, которая в теплые летние месяцы, бывало, сидела в дворовой песочнице, сосредоточенно играя в кукол. Сумароков тогда уже учился в старших классах, а сколько в то время было той мелкой симпатичной девчушке? Семь лет? Восемь? У взрослых разница в возрасте не так заметна, как у детей, но Андрей понимает, что Ирина еще очень молода и вряд ли перешагнула тридцатилетний рубеж.

– Как-то так, – девушка заканчивает свой рассказ и замолкает, глядя Андрею прямо в глаза. – Четвертый год уже тут живу, а ни друзей, ни родных.

– Тетку в городе навещаешь? – спрашивает Андрей.

– Редко, – отвечает Ирина. – С тех пор как мы расстались с мужем, она считает меня непутевой. Забавно. Бросил меня он, а непутевая — я. Ты сам-то как? Жена, дети?

– Развелся, – Андрей отворачивается к окну, не в силах выдерживать ее пронзительный взгляд.

– Даже не буду спрашивать почему.

Сумароков пробегает глазами по забору детского сада, который вырисовывается в ночи едва видимой тенью. Три машины так и стоят под окном, четвертая, дяди Гены, осталась дальше по улице на обочине. Две из них не завелись, а другие две не заведутся, в этом Андрей почти уверен. И сейчас у него хватает проблем, кроме как вспоминать о своей бывшей. Да и погоревал он уже свое. Но иногда она возникает перед его внутренним взором. Но не та — ласковая и любящая, которой она когда-то была. Андрей помнит ее холодной и надменной, ведь она ушла не считаясь с его чувствами, отшвырнув от себя как надоевшую игрушку. Ему до сих пор кажется непонятным, как два родных человека в один день могут стать такими чужими и далекими друг для друга.

– Полюбила другого, – говорит он, не глядя на Ирину. – Пришлось ее отпустить.

– Много времени прошло? – спрашивает девушка.

– Достаточно, – отвечает Андрей.

– Тогда выше нос.

Он поворачивает голову. Ирина снова улыбается, на щеках тенями выделяются соблазнительные ямочки.

– Я тоже любила мужа, – говорит она. – Но зла на него не держу. Все люди не просто так попадаются нам на жизненном пути. И даже если они причиняют боль, это все равно опыт. Твой. Бесценный.

– С этой стороны я к проблеме не подходил, – Андрей пытается улыбнуться в ответ. – Возможно ты права.

– Еще бы я была не права, – она хитро щурится. – Не вздумай со мной спорить.

– И в мыслях не было, – Андрей поднимает руки в примирительном жесте.

Сквозь закрытое окно с улицы доносится чей-то возмущенный вскрик. Ему отвечают другие голоса, все на повышенных тонах.

– Кажется, там что-то затевается, – говорит Ирина.

– И хорошо, – отвечает Андрей. – А то тишина уже начинает действовать на нервы.

Из комнаты слышится плач ребенка. Девушка подпрыгивает, будто ее ударяют током.

– Вот и Стас проснулся, – Ирина все еще улыбается. – Теперь-то мне тишины точно не видать.

Она встает из-за стола. Поднимается и Андрей.

– Будьте пока здесь, не выходите из дома, – говорит он. – Я скоро вернусь. Нужно уже в конце-концов разобраться, что здесь происходит. А то дядя Гена меня уже, наверное, потерял.

Девушка провожает Андрея до двери и спешит к плачущему сыну.

Автор Волченко П.Н.

Не вернулись

- А вот у меня еще было, - начал громко, торопливым таким баском, тщедушного вида мужичонка в камуфляже, на коленях его лежал старенький, затасканный АК. Оставалось удивляться только: и как в таком тельце такой голос помещается, - Мы тогда, как раз, через Ганзу двинули…

Не договорил, ухватился за цевье, уставился вперед, за спины собеседников, куда-то в черноту тоннеля. Остальные тоже разом притихли, пропали улыбки, оглянулись – руки на оружие, в глазах суровое ожидание.

Из темноты вышел мертвец: грязный, лицо белое, кровь запекшаяся из под черной шапочки вниз до шеи запеклась, глаза мертвенные - стеклянные.  В окровавленной руке гостя был зажат АПС, из-за спины калаш торчит. Он шел тяжело, но беззвучно, и даже ноги в огромных, заляпанных рыжей грязью берцах, он переставлял бесшумно.

Он прошел к костру, кивнул угрюмо, сел тяжело, сунул АПС в кобуру, но на клапан не закрыл. Вблизи было видно, что он совершенно, до синевы бледен, под глазами пролегли черные круги. Ему никто ничего не сказал, все посмотрели на того самого щуплого мужика с облупленным калашом, он кивнул, убрал руку с цевья и остальной народ у костра как то разом успокоился – с лиц сошло напряжение.

- Чарку гостю подай, - распорядился мужичок и самый здоровый, широкоплечий, из компашки свинтил с горлышка большой мятой фляжки крышку, плеснул щедро в железную, со сколотой эмалью кружку, протянул гостю. Тот принял и выпил залпом, не поморщился, будто и не живой, будто не первачом закинулся.

- Силен, - шепнул молодой паренек, сидевший рядом с гостем, - Как зовут?

Гость не ответил, привалился спиною к вывороченному бетонному блоку.

- Не тревожь. Не надо, - мужичок предупредительно поднял руку и тут же, словно и не было передышки в разговоре, продолжил, - Через Ганзу  значит мы тогда с отцом двинули и попадаются нам эти – сатанисты. Ох, и дурной же народ: рожи синие, все в татуировках, страшные черти! А еще жизнь свою не берегут, ну ни на грош! Мы им слово, а они сразу за стволы! Посеклись мы тогда, а ведь с чего… - он примолк, все молчали, ждали продолжения, - А жили то мы недалеко, за Белорусской, до дому как то дорвались, а там, вроде, уже и бояться не надо. Мы не на станции обитались, в тоннеле.

- Так узко же, - вклинился здоровяк.

- Да не, там тупик был, или вроде того. Даже вагончик стоял, нормально – места вдоволь и верха бояться не надо: живи – не хочу! А ночью, потом, после того как мы с батей вернулись, вой начался. Нас то с батей на дежурство не поставили: а чего ставить? Мы только-только вернулись: ноги сбиты, руки дрожат, черти те кровавые мерещатся с их рожами… Народ, кто рядом жил, с воя то и перепугался.

А вроде с чего? Ну как будто волки выли, а холод внутри такой - до жопы продирает. Все со стволами дежурили! На следующую ночь та же хрень, но народ уже пообвык - шухеру не было. Ну вышли, ну постояли малость, позевали, байки потравили – дело житейское, - мужики вокруг костра закивали, разве что гость лежал недвижно, будто настоящий мертвец, и не моргал даже.

- А на третью, как в сказке, началось… Меня не было тогда, я до Белорусской пошел, была там у меня одна… А возвращаюсь: туман черный стелется, не видно нихрена, фонариком на вытянутую руку тыкаешь, а дальше – не видать, и тишина, полная, будто уши забиты. Я раньше думал, что такую тишину только для книжек придумали, а нет – есть она. Иду и шагов своих не слышу, руками впереди себя щупаю: в палатку сунулся – никого, на столе хавчик, ложки, вилки. В другую полез: лежак расстелен, от башки на подушке промятина – и везде так. Никого!

Все притихли.

- А дальше что? – не у терпел молодой.

- А дальше я шепот услышал, смешки какие-то и за собой меня этот шепот будто тащит – ноги сами пошли. Поперся и вышел не пойми куда, а там карьер во всю станцию и ветка – не знаю я ее, ни надписей, ничего. А внизу, там, как будто ад – не видать ничего, огненное марево только. И тут в ухо тихо так: «Беги!» - кто сказал, не знаю, только побежал я оттуда, как никогда не бегал! Вот, ребятки, туда-то мы и идем. Ну ладно, засиделись мы что то, двинули.

Он встал, остальные поднялись, мужичок козырнул на прощание битому на блоке и все пошли вперед, в темноту. Раненый, проводил их взглядом, выдохнул тяжело, устало. Хотелось спать. Глаза смыкались, еще чуть и уснет и…

- Вот он ваш - живой. – проскрежетал издали старый голос, раненый гость медленно оглянулся, в темноте маячили огоньки фонарей, а вскоре и лица подходящих стало видно – все свои, только впереди дед бородатый, незнакомый. Он и говорил.

– Тут одна только дорога, а там, дальше, обвал, сатанисты там раньше были, - старик отер нос, продолжил, - Помнится оттуда всякая нечисть ходила по ночам – жуть! Вот только потом ребята пришли – немного их было, так себе отрядик, а за главного у них такой тщедушный мужичонка был. Вот они то туда, к сатанистам и пошли. Громыхало, стреляли – будь здоров! А потом, значится, бахнуло так, что думали свод станции рухнет, – старик ухмыльнулся, обнажив пеньки гнилых зубов, - И всё, с тех пор больше никакой нечисти, на раз всех отвадили.

- А сами? – спросил раненый, припомнив мужичков у костра и главного их – тщедушного, с громовым голосом.

- Сами то? Не вернулись. Полегли, похоже, там все. Мир праху – хорошие люди были. Давно это было… давно.

«Создатель-кузнец, повелитель железа и побратим святого Огня, во всех мифологиях предстает светлой фигурой. Он может сковать не только серп или ножницы, но и слово, свадьбу, судьбу. Он участвует в мироздании - выковывает солнце или, по крайней мере, чинит его, пострадавшее в битвах со Злом». Мария Семенова «Мы – славяне!»

В мифологиях большинства народов кузнец положительный персонаж. Он помогает Добру в борьбе со Злом. Он, вещий, может предсказать судьбу. Он творит мечи, несущие справедливость. А может ли быть по-другому? Может ли кузнец перейти на сторону Зла?

Николай Петрович мрачно смотрел в окно. Задумавшись, он не замечал уличной суеты. Что могло случиться с экспедицией? Ребята уехали три недели назад. Вначале все было хорошо. Отзванивались, говорили, что местные настроены дружелюбно. Даже находки пошли. И вот уже неделю о них ни слуху, ни духу. Конечно, может быть всякое. Пропала связь. Сломались телефоны, причем одновременно и у всех. Такие форс-мажоры обычно возникали только когда археологи выбирались в слабо населенную местность. Понятно, что когда ближайшая деревня в тридцати километрах и живет там пара престарелых бабок, со связью будут проблемы. На этот случай четко оговаривались все сроки, способы экстренной связи и прочие мелочи. Но здесь все было совсем по-другому. Похоже, пора отправляться самому и смотреть, что же там приключилось.

Огонь жарко пылал в горне. Кузнец не торопясь работал молотом. В неверном свете пламени его потное, ладно сложенное тело казался отлитым из бронзы. Под стук молота он напевал слова. Древние как сама жизнь. Местные плохо покупали его изделия, предпочитали ездить к соседям, а то и в город. Он не унывал. На ярмарках платили гораздо больше.

- Вроде все обсудили, - старый священник погладил окладистую седую бороду.

- Погодь, - староста не спеша достал перо и чернила, - надо решить кого в рекрутчину отправлять. Ну, каки мысли будут? Я мыслю, Никитку-бобыля. А вот кого второго….

- Ваньку, сына Матрены-солдатки, - лицо третьего скрывалось в тени. Говорил он медленно, роняя каждой слово как булыжник, - шебутной парень. Не усидит он тут. Или сотворит что, или в город сбежит. Не место ему тут…

- Мать убиваться будет... Младшенький…, - священник озабоченно оглядел собеседников, - неуж другого кого не найдем.

- Нет. Остальные на своем месте. А Ванька нет. Коли не отправим, беда будет. А о Матрене я позабочусь. К дочери ее зайду. Переедут с мужем к матери. Полна изба детей да взрослых будет. Некогда и погоревать о младшеньком станет.

- Значит, решено, - староста заскрипел пером по бумаге, медленно выводя имена и прозвища.

- Еще одно дело есть, - третий собеседник подался вперед. Солнце высветило тронутые серебром седины рыжие волосы и бороду. Грубые, точно вырезанные из камня черты лица контрастировали с благообразным, чуть полноватым лицом священника, - пожар грядет у Васьки Павлова.

- Ох-ты ж, - староста суетливо вытирал разлившийся квас. Не ожидал такой новости. Даже руки затряслись, - мож сбалакать им….

- Что б меня опять в ведовстве обвинили, - рыжий мрачно ухмыльнулся, - думайте, как детей сберечь. Третьего дня случится.

- Мальчиков могу с собой взять, - священник что-то сосредоточенно считал, наморщив лоб, - крестить надо ехать по деревенькам. Хотел через четыре дня выбраться, но видно раньше придется. Помогут мне с поклажей, да и на службе подсобят.

- Девчушку ихнюю я отправлю к Матвеевне. Уговорю старую. У нее как раз спину прихватило. Корову подоит, избу приберет…. Поможет старухе, - староста отхлебнул кваску, - когда беды-то ждать?

- Между полднем и сумерками. Точнее не скажу.

- Отчего хоть? – священник поерзал на месте. Устал сидеть. Долго обсуждали сельские дела.

-Не ведаю. Тьмою все занавешено, - рыжий страдальчески скривился, - только всполохи вижу.

- От дьявола твое ведовство, - улыбаясь, пригрозил пальцем священник, - от него, от нечистого….

- Ох, отец, - прежде чем рыжий открыл рот, вмещался староста, - хоть от сатаны, хоть от Бога, - лишь бы помогало.

- Ты мне это брось, - разом посерьезнел поп, - не богохульствуй, не гневи Вседержителя. Ох-хо-хо. Грехи наши тяжкие. Помолюсь за вас обоих. А за тебя ведун особо. Пошли уж что ли. Матушка, чаю, вся извелась. Сели с утра и даже на обед не пожаловали.

- А не то я вас плохо угостил? - староста обиженно посмотрел на собеседников.

- Хорошо угостил, батюшка. Ряса мала стала. И квасок у твоей хозяюшки знатный получился. А супружница моя вечно обижается, коли вас в гости не приведу. Пошли что ли, ведун, покажешься ей на глаза. За меня слово замолвишь.

Проводив гостей, староста не спешил заходить во двор. Его добротный дом-крестовик стоял на пригорке. Село было как на ладони. Вон церковь. Хорошая каменная. Спасибо отцу Киприану, получил-таки разрешение владыки. А потом и пожертвования нашел. Скоро Степка-звонарь полезет на колокольню. Не забыть бы отцу Киприану нового мальчонку в обучение подобрать, да в школу при монастыре отправить. Степке года через два ехать надобно. Выбил ему батюшка обучение в семинарии. Закончит и свой приход получит. От реки слышится смех. Девки белье стирают. Ну и балуются. Как без того. Водой брызгаются, плещутся. Скоро коровы придут с выпаса, мужики и бабы с полей вернуться. Тяжек крестьянский труд. Но Бога гневить нечего. Богатое село. В каждом дворе коровы и лощади были. Не забыть бы про пожар. Ох, беда, беда окаянная. Надо мир в помощь поднимать, дом новый ставить. И это в покос, когда рук не хватает. Ну да, Бог милостив. Управимся. Повезло ему с Фролом – ведуном. О бедах вовремя предупреждал, помогал как мог. И отцу Киприану дай Бог здравия. Другой ополчился бы против Фрола. А этот рассудительный. Не может, говорил, быть благой дар от Диавола. А если и диявольский дар, то отмолим. Их усилиями и процветало село. Еще и Петровна - травница, да целительница им помогала.

А хорошая деревенька, это Рысье. Хоть покупай домик и перебирайся жить на пенсии. Николай Петрович с удовольствием оглядел село. Не похоже на умирающие деревни в округе. Дома добротные, поля вокруг засеяны, даже две главных улицы заасфальтированы. А воздух-то какой…. Дыши полной грудью, не надышишься. Чуть горьковатый запах полыни, сладковатый – меда и луговых трав. Точно волшебство какое охраняло село. Вон и церковь, на удивление целая. Глава археологической лаборатории решил заглянуть в нее по дороге. Если уж угораздило заехать в такую даль, то хоть посмотреть на местные достопримечательности. Балбесы юные! Возле деревни стоят лагерем, а попросить телефон у местных и позвонить мозгов не хватило!! Николай Петрович сам не понимал, что его больше злит. То ли то, что пришлось ехать в такую даль. То ли абсурдность происходящего. В лагере его встретили пятеро виноватых аспирантов и ассистентов. Балбесы!! Разгильдяи!! Это ж надо умудриться. Один телефон утопили, второй сломали, третий уронили в суп. Как в том анекдоте про Чапаева. И остались без связи. А к местным пойти постеснялись. Как дети малые, эй Богу! Вот как такое может быть?!

Ого! Ого-го!! В маленькой деревенской церкви в глуши и такие иконы. Старые, и судя по всему, подлинные….

- Восемнадцатый век, - пожилой священник ответил на невысказанный вопрос, заметив заинтересованный взгляд вошедшего, - Есть и конец семнадцатого. Но всего две. В дар передали. Служба закончилась, так что можете осмотреться.

- А вы?..., - Николай Петрович рассматривал собеседника. Маленький, пухленький, седенький.

- Отец Киприан.

- Николай Петрович. Руководитель археологической лаборатории Каберского института….

- Ваши ребятки возле села лопатами машут? Я заходил к ним, просил не трогать мертвых. Но они сказали, что там поселение.

- Это верно. Поселение бронзового века. Могильник, конечно, где-то рядом. Пока не знаем где. Но если они найдут останки, то отдадим вам для захоронения.

- Уж будьте добры.

- Имя у Вас необычное….

- Редкое. Но здесь с другими именами священнослужители не приживаются.

- Не понял, - Николай Петрович поднял брови.

- Пройдемте в дом. Матушка кваску нальет, холодненького. Вы мне расскажите о раскопках, чтобы я знал, что ожидать от ваших ребят. А я Вас так уж и быть просвещу в вопросе о священниках местной церкви.

- Зачастил к нам поп, - Кирилл лениво подбросил дрова в костер.

- Все переживает, что могилы разроем, задолбал, - Макс зевнул, - поселение бедное. А в могильнике что-то интересное может быть. Ладно, пацаны, пошли спать. Завтра нужны свежие головы. Если я правильно понял последний разговор с Петровичем к нам подкрепление приедет. Ну и контроль заодно.

Фрол со стоном открыл глаза. Точно песку насыпали. В голове долбили молотом, и каждое движение причиняло боль.

- Лежи, уж страдалец, - память с опозданием опознала смутный образ как травницу, - выпей-ка осторожно. Погоди, голову подержу. До конца все выпить надо.

Настойка холодила рот. Сначала глотать было тяжело, тошнота поднималась к горлу. С трудом сдерживая рвотные позывы, ведун глотал микстуру. Потом дело пошло на лад. Даже различил мятный привкус.

- Полежи-ка еще с часок, а потом поднимайся осторожно.

Когда Фрол открыл глаза снова, за окном плескались сумерки. Головная боль прошла. Осталась слабость, но с этим можно было смириться.

- Горазд же ты спать, - Петровна месила тесто, поглядывая на ведуна, - думала уж будить. Садись-ко. Плесну щец.

За ужином зашел неторопливый разговор о произошедшем.

- Вот уж беда, так беда, - Петровна подперла щеку рукой, - дом сгорел, овин сгорел. И дальше бы пошло, кабы не ты. Ну и мужики всем миром тушили.

- Сколько…, - хрипло начал Фрол, откашлялся, - есть погибшие?

- Любашка Васькина, да Илья…. Молодшинький ихний….

Ведун закашлялся. Кашлял долго, хрипел. Петровна уж и так и этак вокруг него.

- Сядь, - глядя на травницу сквозь выступившие слезы, прохрипел ведун, - зазря не суетись. Говори, толком, как они дома оказались. Всех мы отправили…..

- А что тут балакать, - Петровна примостилась на край скамьи, готовая в любой момент вскочить, - вы порешали, а Господь разрешил. Вона как оно вышло-то. Любашка на покос с мужем не поехала. И молодшего свово отозвала. С дороги мальчишечко-то возвернулся. Вона как. А почему так сбылось, то мне неведомо. Бабоньки бают помстилось ей, что к завтрему хлебы поставить надобно, праздник какой. Говорила она с Олесей, да Оленкой. Девки и бают, что взгляд у нее вроде как с поволокой был. Зрит на них, да не видит. Думали мож солнце головушку-то напекло. А потом она мальчонку соседнего за отцом Киприаном отправила. Мол пусть сыны возвертаются, матери подсобят. Да токмо один Илюшка и возвернулся. А старшого-то Бориса отец Киприан не отпустил. Ну и Василий сам живехонький. Токмо как бы не сделал с собой чего. Видал он как Любанька-то из избы выскочила. Чистый факел…. Вот как судьба то сложилась…. Ни жинки, ни сынка.

- Дела…., - Фрол перевел дыхание, - Ладно, укорами, да вздохами делу не поможешь. Отцу Киприану весть отправили?

- Сразу мальчонку выслали. Передал, что через три дня возвернется. А за девчонку Павлову не боись. К себе заберу, присмотрю. Василья пока к себе староста забрал. Надежи на него мало, но я мужичков просила присмотреть.

- Что б мы делали без тебя Петровна, - Фрол грустно улыбнулся, - я только решать собрался, а ты уже все скумекала.

- Быстро надо было. Ох, чувствую неладно чегой-то. Ох, беда к нам идет. А откуда не ведаю. Но скорее надо было. Боялась, как бы Васька в петлю не полез….

- Петровна, я уеду дня чрез два-три, когда все немного успокоиться. Вы с отцом Киприаном, да старостой за порядком присмотрите. Дом Павловым надо всем миром построить. Придумай, как отвлечь его от мыслей о жене и сыне. Отец Киприан поможет….

- Куды ж ты болезный?

- Дело есть. Вызнать мне кое-что надо. Может зря напраслину на человека возведу. А может…. Все прознаю, тогда и решать будем.

В лагере археологов царило веселье. Еще бы. Приехало пополнение, и какое. Николай Петрович выслал Степана. Весельчак, балагур, душа компании Степка привез с собой шестерых старшекурсников. Работа закипела с удвоенной силой. С приездом новеньких фортуна повернулась к маленькой экспедиции передней частью. Во-первых, нашли кузницу. Пошли интересные находки. И не просто поломанные предметы, их и так уже хватало. Нет, добычей археологов стали инструменты, видимо оставленные кузнецами прошлого. Нашли множество изделий: шилья, топоры, ножи, украшения. И, самое главное, все в прекрасном состоянии.

Вечерами у костра звучали песни: «Ария», «Кино», «Алиса»…. Российский рок безжалостно и нестройно перепевался под гитару. Периодически гитарные струны смолкали, и Степан неспешно рассказывал археологические байки и истории времен войны. Как-то незаметно Степа стал их лидером. Мечтали найти могильник, там-то все вещи точно целые. Им уже было понятно, что практически раскопали небольшое поселение бронзового века. Только вот это было поселение, которое люди оставили без объяснений. Просто собрали свои небогатые пожитки, предали поселок огню и исчезли. Единственное строение с богатыми находками была кузница. Поэтому ребята и били шурфы, разыскивая неведомый могильник. Очень уж хотелось вернуться в институт с интересными находками.

- Зря вы, ребятки, здесь решили копать, - пожилой священник в выцветшей рясе подошел к очередному шурфу, - зря….

- А какие проблемы? - грубовато начал Кирилл, - кладбище… Вон оно в двадцати метрах. Не боись, не залезем на могилы….

- А почему не советуете тут копать? – откинув рыжую челку, улыбнулся Степан.

- Проклятое место, детки. Плохое….

- А почему? – настойчиво допытывался Степа. Макс расфыркался. Ни для кого в институте не было секретом, что Степан в экспедициях собирает не только памятники. С жадностью ищейки он находил и записывал рассказы местных старожилов, таинственные истории, рассказы о войнах, будь то Гражданская, перепахавшая эти края, или Великая Отечественная. Слушал и писал, обещая опубликовать. Но когда-нибудь потом…, когда время будет.

- Не могу сказать, - старый священник погладил, успокаивая рыжего пса, скалившегося на археологов. Как всегда два дела сделал и собаку выгулял и посмотрел, чтобы археологические вьюноши глупостей не наделали, - не могу не потому что не хочу говорить, а потому что не знаю. Старики говорят, что рядом с кладбищем есть проклятое место.

- А что еще интересного говорят в округе, - Степан потянулся за блокнотом и ручкой. Остальные, прекратив работу, прислушивались к разговору. Гораздо интереснее слушать истории, чем махать лопатой, таскать землю в отвал и искать этот ускользающий от них могильник.

- Смотря, что тебе интересно, юноша, - светло улыбнулся священник, - у Наталии Петровой дите родилось. Прокопыч себе каких-то дорогих зарубежных свиней выписал. У Алексевны опять приступ радикулита. Но подозреваю, тебе это неинтересно. А про старинные истории - не ко мне. Я не местный. Мое дело за паствой приглядывать. И вот за вами, приезжими. Так что глупостей не наделайте.

И посвистев вскочившему псу, старик ушел, оставив археологов в полном недоумении.

- Ребята! Смотрите, - радостный возглас Наташи зазвенел в воздухе, - похоже на могильный ровик. Значит и захоронения где-то рядом!!!

В доме воцарилась зловещая тишина.

- Ты у-уверен? - отец Киприан даже заикался от волнения, - а если ты ошибаешься?

- Это почти невозможно, - тяжело вздохнул ведун, - чем дольше будем тянуть, тем страшнее будут последствия.

- И что теперь делать? - староста ерзал на скамье, перекладывал ложки, миски. От волнения голос у него стал тонким, почти женским.

- Видимо, убить, - Петровна дрожащими руками разглаживала развернутый на коленях платок, - если ведун правду балакал, другого пути у нас нет. Я слышала о таких тварях. Он не угомонится, пока на месте села не останутся руины. А потом уберется на друго место. Сколько у нас ужо мертвяков?

- Пятеро, - отец Киприан загибал пальцы, - Любашка и сын ее Илия Павловы в огне сгорели. Старый Нефед в лесу погиб по непонятной причине. Старуха Агриппина попала под понесших коней. Ивашко, младший у Прохора Смирнова утоп. Да Василий Павлов топором себе по ноге рубанул. Может и выживет. И везде, говорят, его видели.

- Это точно, - Фрол покивал, - мельник видел, как Ивашко тонул. Говорил, тварь смотрела на мальчонку с берега, и в глазах у нее пламя горело. Перетрусил мельник, но не мне его винить. Тут каждый перепугался бы. В лесу, когда дед Нефед помирал, тож видели. Я лешака поймал, ну и поспрашал. Лешак-то еще кое-чего заметил. Сказывал, душу Нефедову тварь эта поглотила….

- Поверьте мне, други, дальше будет только хуже.

- Нельзя так запросто решить что делать, - староста встал из-за стола, - мыслю я так. Надобно нам всем обмозговать твои слова Фрол. К завтрему каждый из нас решит. Соберемся и тогда….

- Значит до завтра, - Петровна повязывала платок на голову, - я девчушку павловскую себе заберу. И не спорьте. Талант у нее. Понимает девчуля травы, да и болезни видит. Может и еще что обнаружится. А самое наиглавное тварь наша глаз на девку положила. Тоже талант чует….

Отец Киприан так и не смог заснуть. Молился, читал…. Но из головы не шел рассказ ведуна. Тот съездил-таки на горные заводы. Многое выяснил. И вот сейчас им и предстояло решить что же делать. Коли они не правы, то душу живую человеческую погубят, грех великий на себя возьмут. А коли правы, то спасут многие жизни. Но как понять…. Ох, Господи, разреши сомнения раба твоего…. Направь, указуй…

Ведуну тоже не спалось. Постоянно прокручивал в голове беседу с мастеровым. Неблизким был путь до уральских заводов. Но нашлась там ниточка, зацепилась, и потянулся узор. И какой…. Страшный, кровавый, злой.

Мастеровой смотрел исподлобья, пытливо. Многие вопросы по нескольку раз задавал, по-разному спрашивал, точно проверял.

- Не огневайся, - наконец улыбнулся, - но мне надобно понять, что ты за человек. Мож ласкобай, а мож приказчиков человек. Выведешь меня на разговоры, да и доложишь. При крепости такое постоянно бывало. Да и крепость-то ту всего год как сняли.

- При крепости? – ведун недоуменно поднял бровь. Ох уж этот уральский говор.

- Ты ж с востока, с Сибири. Откуда тебе про крепостное право знать-то. Наши старики помнят, как оно было, когда человек себе хозяином не был. Все барин решал. Как жить и как помереть…. Лады…. Пойдем-ко к Семенычу. Он изробился ужо. Но каждый на заводе у него совета спрашивает. Первейший мастер был. Он про твое дело много знает.

Семеныч оказался седым, кряжистым и крепким как старый дуб. Единственный глаз внимательно изучал собеседника. Второй глаз выбили, когда секли на конюшне, еще «при крепости». Одет, как и все здешние мастеровые в порты и рубаху. Разве что материал подобротнее, да сапоги поновее.

- Ох и недобрую новость ты принес нам издалека. Я-то думал он уж мертвяк. Помер без отпевания. А ты говоришь – живой. А есть ли у тебя, мил человек, изделия сработанные….

Фрол, не задумываясь, протянул купленный нож. Добротный, крепкий, рукоять изукрашена. Мастерски сделан, только вот брать его с собой на охоту, дарить кому, даже хлеб им резать ведуну не хотелось. Каждый раз пересиливал себя, когда приходилось брать в руки. Хотелось сразу же выбросить нож с реку и руки вымыть. Тереть, пока не покраснеют.

Старый кузнец рассматривал нож и так и этак. Долго гладил оскалившегося волка, выбитого на рукояти.

- Знакомая работа…. Слушай меня, парень. Работа эта мне знакома и человека, который сделал этот нож, я знаю. Когда-то он был моим учеником и неплохим мальцом. Байстрюк одного толи графа, толи князя. Тот прижил его от горничной своей матери. Пока отец и мать были живы, мальчонке неплохо жилось. Хоть и галилась над ним жинка отца. Тот, видишь ли, женат был.

- Галилась? – ведун поднял бровь.

- Издевалась, - вздохнул Семеныч, - кум мой мальчонку привез на завод. Подальше от супружницы бариновой. Говорил, мальчонка совсем один был. Оно и понятно. Для крестьянских детей – сын барина, и для барчуков тож не свой. Некуда податься, всюду чужой. А уж барыня-то его поедом ела. Но пока отец был жив, ему неплохо жилось. Отец его выучил и выпестовал. А потом болезнь какая приключилось и два законных сына барина померли в одночасье. Тут-то барыня и взвилась. Говорила, мол, горничная – ведьма своему байстрюку путь к наследству освобождает. Сынов уморила, а потом и за дочерей возьмется. А тут еще и барин, как на грех, помер. С лошади упал, да поломался весь. Ну, барыня и подняла людишек-то на горничную. Связали ее, да в воду. Знаешь, небось, как на колдунство-то проверяют?

- Знаю, - вздохнул Фрол, - если выплывет, значит, ведьма. На костер ее. А если утонула, то невиновна. Но раз уж все равно утонула, то везут на кладбище.

- А бабе все едино, - невесело усмехнулся кузнец, - конец-то один. Вот и остался малец, как перст. Мать-то на его глазах в воду бросили. Мальчонка тогда и наговорил барыне много всего. Ох, много. Едва насмерть его на конюшне не запороли. Да выходили добры люди. А как оклемался, кум-то его к нам и привез. Хваткий мальчонка оказался. Я еще объясняю, а он уже понял. Металл и серебро разделывал, и позолотить умел, и рисунок баский по сабельке бросить. А только непростые были те рисунки. Все волки, медведи оскалившиеся, тигры заграничные…. Злоба в нем, вишь, была. На тех кто его матери лишил, да наследства и памяти отцовой…. А потом уехал он…. Говорит поучится надо, чтоб самолучшее оружие делать. Сказывал, что в Тулу поедет. Только какие ж там сабли? Долгонько его не было…. Мы его уже схоронили. А годика через два возвертался. Стал на заводе робить. Баские сабли, да кинжалы делал. Да только непростые они были…..

- А в чем непростота-то? - прервал затянувшееся молчание ведун.

- Стали мы кумекать. Недоброе-то оружие было. Человек, купивший или получивший в дар это оружие, обезумевал. Он хотел только убивать. Оружие заставляло. И твой нож таков. Ты-то сам, как мне блазнится не прост. И можешь сопротивляться Зову. И кузнецы могут. Много сабель, ножей и другого оружия, сделанного моим учеником, мы смогли уничтожить….

Петровна внимательно читала письмо. Настасья как всегда написала много. Когда-то они вместе учились у одной ведьмы. Только звали Петровну тогда Варькой. И осталась она сиротой без роду и племени, после того, как пришел голод в небольшую деревню. Она помнила и горький полынный хлеб, и щавель, и водянистые луковицы, росшие на берегу реки. Хлеб не уродился, лес спалили пожары, а рыба в реке издохла. Она валялась на берегу, и смрадом был пропитан воздух. Но люди ели эту дохлую рыбу, потому что больше ничего не было. И умирали. А она ушла. И как кто-то оберегал ее и вел. Почти умирая, она вышла на домик старой ведьмы. И осталась. А что еще делать? Нищей сироте без роду и племени было только два пути. Или замуж, где каждый будет попрекать ее куском хлеба. Та же прислуга, только уйти некуда. Или в монастырь, оплакивать молодые годы. Лучше уж у ведьмы, которую хоть и ненавидели, но боялись. Старуха была сильна. Так сильна, что передала талант двум ученицам. Ей и Настасье. И если Варвара научилась распознавать травы и пользовать болящих, то Настасье достался совсем другой дар. Она снимала порчу и проклятья, уничтожала нечисть. Ученицы старой ведьмы после ее смерти сохранили хорошие отношения, нередко гостили друг у друга. Были у них и другие способы передавать сообщения. Вот и сейчас Петровна читала письмо Настасьи. Глубокая складка прорезала лоб женщины. На лавке ворочался и стонал Василий. Пока удавалось его удерживать на границе жизни и смерти. Петровна скользила взглядом по строчкам: «… Это страшные твари. Проклятие ведовское создает их из горечи и ненависти. Они не успокаиваются, пьют и пьют кровь людскую и с каждой жертвой становятся сильнее. Их уничтожить сложно, но способ есть….».

- Совсем ума лишились, - отец Киприан метался по комнате. Кошка, привычно подкравшаяся к его ногам вначале вечера, ну вдруг что-то вкусное перепадет, с громким мяуканием умчалась прятаться в сени.

- Успокойся, отче, - староста мягко попробовал остановить расшумевшегося священника. Остальные только следили за его метаниями по комнате. По опыту зная – проще переждать.

- Успокоиться!!.. Успокоиться!! Откуда ж оно спокойствие-то буде, когда вы, дурни, душу живую, отроковичью диаволу отдать вздумали!! Я с вами только на том свете успокоюсь. Не бойся, отроче, я им тебя не отдам. Что удумали, изверги!! Что удумали!!

- Другого пути все равно нет, - лениво, чуть врастяжку, не спеша глотая холодный квас, отозвалась Петровна, - письмо Настасьи мы все читали. Сильна тварь. От деревни его увезти надобно поближе к кладбищу….

- И единственный способ его выманить – это предложить ему жертву…. Душу. Он точно не устоит, - ведун не спеша пережевывал хлеб. Да и мальчику мы все объяснили. Он сам вызвался….

- За меня не бойтесь, отец Киприан, - Борис хоть и побледнел до синевы, но держался стойко, - чем смогу – подмогну. Он маму и Илюху убил…. И папу тоже….

- Поправиться отче твой, сынок, - внезапно успокоившийся отец Киприан погладил мальчика по голове, - Ладно, ироды, коли по-другому нельзя….

Работа близилась к завершению, наполняя предвкушением интересных находок, новых открытий. Ребята уже вскрыли одно захоронение. На удивление, но оно оказалось не разграбленным. Инвентарь хоть и был не особо богатым, но на фоне бедного поселения впечатлял. Нашли два бронзовых ножа, причем один из них явно предназначался для детской руки. Не самая распространенная находка. Скелет еще предстояло отправить в судебно-медицинскую лабораторию, но уже сейчас было понятно, что человек погиб насильственной смертью. Сломанные ребра и пробитый череп говорили сами за себя. Возле умершего лежал колчан со стрелами. Правда дерево и кожа за тысячи лет сгнили, но остались наконечники стрел. И конечно посуда. А сейчас предстояло раскопать самое необычное захоронение. Они спорили у костра до хрипоты. Выдвигали идеи одна другой бредовей. Но надо было как-то объяснить сегодняшние находки. А объяснить никто не мог. Археологи натолкнулись на странное захоронение, отгороженное от других широким ровиком. А перед входом внутрь обнаружилось два небольших могильных пятна. Решили сперва раскопать эти, как считал Степан, детские могилки. А потом уже браться за большую могилу. Площадку раскопок выровняли, сфотографировали. На фоне желтого песка могильные пятна и ров из черной земли отчетливо выделялись. И вот детские могилки….. они преподнесли сюрприз, которого никто не ожидал. Ребята выкопали не предметы умерших, ни кости, ни жертвенники. В маленьких могилках оказались глиняные фигурки воинов. Небольшие, высотой всего 27 сантиметров, они держали в руках сабли. Черты лица были вылеплены грубо, но становилось понятно, что глиняные стражи недовольно хмурились.

- Были бы мы в Китае, я бы предположил, что перед нами остатки терракотовой армии Цинь Шихуаньди, - в задумчивости тер подбородок Степан.

- Но мы не в Китае, а в Западной Сибири, - глаза Кирилла горели азартом, - круто!!! Это ж сенсация!

- Солдаты не похожи на терракотовую армию, ее совсем по-другому описывают, - Степа всегда много читал. Причем не только по археологии, - разве что кого-то из местных в Китай занесло лихим ветром. Или из Китая кто пришел…. И рассказал о глиняных стражниках императора. А местные решили повторить. Но это точно сенсация!!

Пронзительная трель звонка разорвала тишину лаборатории. Николай Петрович со вздохом взял трубку. Тишина в этих стенах была редким гостем. Только летом, когда студенты, ассистенты и аспиранты разъезжались по экспедициям, он мог ей наслаждаться. Не надо было отвечать на тысячу вопросов, советовать книги, вычитывать и править чужие статьи, мирить спорщиков…. И вот….

- Слушаю. О…. Здравствуйте, отец Киприан. Что?! Понял. Завтра выеду туда.

Что эти юные олухи опять учинили? Залезли на современное кладбище? Раскопали могилы при церкви? Подрались с местными? Устроили языческий молебен? Если священник из Рысье просит приехать как можно быстрее, значит дело плохо. Отец Киприан показался Николаю Петровичу толковым человеком. Такой панику зря поднимать не станет.

Продолжение следует....