Девочка доверчиво прошла за ним, присела за стол и пила вкусный, ягодный чай, а Леший немного подождав, пока Аня окончательно проснется, начал говорить.
— В общем, врать не буду, не приучен я. С папой твоим беда случилась, Аня. Не придет он за тобой, — сказал Леший, когда девочка уже допила чай.
Ее губы начали подрагивать, а глаза наливались слезами. Она помнила, что было там, у дороги, а слова старика окончательно добили в ней всякую надежду. Но Леший посчитал, что лучше дитя не тешить тем, чего не произойдет. Ведь он был прав, папа за ней не придет.
У девочки добрых пару часов была истерика, которую Леший терпеливо переждал. Но продлилась бы она дольше, если бы не домовой, которому старик запретил появляться при ребенке, не вылез из подпола. Домовой ластился к девочке, успокаивал ее, рассказывал сказки, всем видом показывал, что он самый что ни на есть добрый домовенок.
На удивление старику, девочку он успокоить смог.
— В общем, знамо хочешь, к матери мы тебя отведем, — сказал Леший, на что девочка испуганно округлила глаза.
— Нет, не хочу к ней, не мама она! — уже всхлипнула девочка, а рядом с ней, на топчане сидел домовой, — она плохая, а без папы она меня грозила в колодце утопить.
Леший был удивлен такому заявлению и в общем человеческой жестокости, почесал под бородой.
— А куда ты хочешь? — спросил Леший. Девочка пожала плечами, мол некуда мне идти, старче.
— А пусть с нами остается, хозяин, — предложил домовой, еще больше удивив старика, — глядишь, подрастет, да в хозяйстве пригодится, а я научу ее всему.
Леший нахмурился, но под взглядом домового и девчонки размяк.
— Ай, — старик махнул рукой, — будь так, хоть не все мне с тобой, Ваня, трепаться, с бестолочью.
Домовой похлопал в мохнатые ладони и обнял девочку, а старик ушел в кухню.
За несколько дней домовой по указу хозяина прибрал сторожку, очистил все тарелки, кружки и нашел среди трофеев чайник. Старый домик теперь изнутри сиял чистотой, а Аня заняла свое законное место на топчане.
В течение этих же дней девчонка узнала, кто такой этот добрый старик на самом деле, но от этого ее горе пережилось еще легче. Ведь она не просто попала в сторожку лесника с домовым, а к самому хозяину леса. Да и все лучше, чем к злобной мачехе возвращаться, которая колотила ее, если только отец куда удалялся. Ее «вторая» мама часто закладывала за воротник, и девочке могло достаться даже при муже. Отец, конечно, потом разговаривал с девочкой, обещал, что больше мачеха руку поднимать на нее не будет, но это не помогало ей избежать очередных побоев. На днях старик увидел новости про двух заключенных, которые бежали из Нижнего Новгорода и были пойманы лишь далеко за Бором. Их обвинили в бегстве и убийстве жителя Городищи, но преступники при задержании оказали вооруженное сопротивление и были убиты на месте. Куда дезертиры могли деть ребенка, выясняет следствие.
Но Леший понимал, что, скорее всего, девочку объявят либо убитой заключенными, либо без вести пропавшей.
Анюта росла под крылом старого Лешего и на попечительстве домового, но не всегда им двоим, удавалось уследить за маленькой пронырой.
Однажды Анюта вышла на прогулку, но забрела далеко в лес, где нарвалась на медведя. Мохнатый зверь весь навострился, ощетинился на девчонку, что прижалась к стволу дерева, испуганными глазами смотря на косолапого.
— Я что тебе говорил! — заворчал Леший. От его голоса Аня виновато округлила глаза, и косолапый поджал уши, тихо уркнув, — иди куда шел, Потапыч, а остальным передай, чтобы внучку не пугали мне!
Прижав морду к земле, медведь словно откланялся и развернулся, зашагав прочь, а Леший взял Аню за руку.
— Прости, деда, я же недалеко ушла, — виновато сказала Анюта.
— Далеко не далеко, да лес ты еще не знаешь, глупая, — заворчал старик, ведя девочку к сторожке, — не знает тебя еще зверье мое, понимаешь. Рано тебе еще в лес ходить. Вот подрастешь, да вместе погуляем по лесу.
— Поняла, — обиженно буркнула девочка.
Шло время, Анюта росла, а Леший с ней буквально ожил. Он заботился о девочке, как о внучке, а домовой помогал ему, приглядывал за растущей красавицей непоседой. Вместе со стариком они соорудили рядом со сторожкой баню, чтобы в холодную погоду не водить Аньку на речку мыться, а в тепле чтобы, как положено. Лес расцветал прямо на глазах, а зверье все шушукалось о внучке Лешего. Птицы частенько занимали десятки веток у сторожки, пытались разузнать чего нового для лесных обитателей, но к хозяину леса никто напрямую не обращался. Уважали звери старика, не хотели портить настроение Лешему расспросами. А вот донести на хвосте у местных птиц было милым делом.
Через год, когда Ане было уже девять, она уже смело гуляла по лесу. Зверье признавало внучку Лешего, косолапые, если встречались с ней, молчаливым взглядом спрашивали, есть ли у нее что-нибудь съестное. Если да, то с удовольствием угощались, а если нет, то на это и суда нет. Редкие волки ласкались с Аней, она иногда гладила их, целовала в макушки, на том и расходились.
Однажды, когда Леший взял с собой Аньку на прогулку, они забрели далеко в лес. Старик показывал девочке разные деревья, объяснял, что за зверье тут бродит, проводил экскурсию, в общем.
— А это что, деда? — Анька навострила ушки, указав куда-то в сторону.
— А туда ходить нельзя, — сдержанно сказал Леший, и повел девочку в обратном направлении.
— А почему? — спросила неугомонная Анька.
— Почемучка! — привычно гаркнул Леший, но Анька этого ничуть не испугалась, — лесопильня там, люди работают, лес валят.
— А разве можно так, деда? Это же твой лес! — возмутилась Анька.
— Конечно, нет! Но что тут сделаешь, ежели место устроили себе двуногие, — недовольно высказался Леший, — уж, почитай лет пять валят, да все мало им, мало! Зверье уж пришлое стороной обходит, а жужжание это как местное зверье слышит, так и бежит прочь.
— Поэтому так мало зверей у нас в лесу? — грустно спросила Анька.
— Поэтому, внучка, поэтому, — горестно выдохнул Леший, — один Потапыч у меня остался маленькую свору медведей и волков караулить, остальных как ветром сдуло. Глядишь, дальше доберутся, и эти сбегут.
— А убрать эту лесопильню нельзя? Ну, чтобы зверушки вернулись, — поджала губки Аня.
— Хех, — крякнул старик, удивляясь простоте мышления внучки, — нельзя, Анька, нельзя.
— Почему-у? — спросила девочка.
— Потому что вернутся сюда двуногие и не факт, что еще больше не отгрохают себе лесопильню. Тогда весь лес мой повалят за годы, а без леса и меня не станет, — угрюмо ответил старик, стараясь не думать о худшем.
— Как же это, тебя не станет? Я не хочу-у, — Анька вдруг вырвалась и крепко обняла деда за ноги, — не уходи!
— Ну, — ухмыльнулся старик, — ежели трогать не будем лесопильню, глядишь, и подольше проживу, — он взял Аньку за руку, и повел дальше по лесу, — поэтому, лезть я не лезу.
Пошли они с Анькой обратно к сторожке, а девчонка уже строила свои хитрые планы.
Когда Леший уложил ее спать на топчан, девочка практически не спала полночи, а думала. Думала, как бы помочь дедушке, ведь кого-кого, а его она терять не хотела, вообще никогда. Несмотря на упорство и желание не спать всю ночь, Аньку все-таки сморило, и ближе к утру она уснула.
Проснулась девчонка, когда было светло, а Лешего в избе не было. Вспомнила Анька про лесопилку, собралась и пошла на выход, но тут же замерла, когда ее окликнули.
— А куда это ты собралась? — раздался голос Ваньки, что вылез из подпола.
— Погулять! — уверенно ответила Анька.
— Без дедушки? — недоверчиво спросил Ванька.
— Я ненадолго! — сказала Анька.
— Дедушка не разрешал тебе гулять одной, — сказал домовой, — подожди его.
— Сама разберусь, не маленькая! — Анька показала Ваньке язык и вышла из избы под удивленный взгляд домового.
Анька по памяти шла к тому месту, где зверья не было совсем. Шла долго и была вся сосредоточенная, пока на пути ей не показался Потапыч.
Анька замерла, глазки округлила и смотрела на косолапого.
Медведь подошел к девчонке и фыркнул, ткнувшись мокрым носом ей в живот.
— Не рассказывай дедушке только, — Анька надула губки, посмотрев на Потапыча, — он меня ругать будет, а я помочь хочу!
Подумал Потапыч, морду в сторону повернул, фыркнул и пошел своей дорогой, словно Аньку и не видел.
— Спасибо, — улыбнулась Аня и пошла дальше.
Вскоре дошла она до той самой лесопилки. Вокруг нее лес был вырублен на корню, а люди все трудились. Туда-сюда сновали рабочие, самосвалы приезжали, выгружая тяжелые бревна. Эти бревна рабочие пилили на пеньки, или же целиком закидывали в свирепое жерло станка, который распиливал все, что угодно.
Любые размеры, любая длина, любое дерево, что захочешь!
Анька выглядывала из-за ближайшего дерева, и ей было больно смотреть, как лес так беспощадно уничтожают.
Она не понимала, как рабочие могут смеяться, закладывая бревна в эту огромную пасть, которая расщепляет все, что попадается на ее пути.
«Там что-то острое» — подумала Анька, смотря на то, как в жерло лесопилки бросают бревна, а выплевывает она уже разных размеров брусья.
Когда рабочие разошлись на обед, а жерло оставили работать, гениальная идея пришла в голову девочки, и она решила кинуть в это жерло что-нибудь не съестное. Осмотрелась по сторонам, поняла, что кроме земли у нее ничего нет, и расстроилась.
Все железное было на чердаке дедушки, а туда еще забраться надо, чтобы он лишних вопросов не задавал.
Анька вернулась в избу, а после нее вернулся и Леший. Девчонка погрозила Ваньке кулаком, и тот покорно промолчал, что внучка Лешего куда-то ходила без него.
— Деда! — воскликнула Анька.
— Чегось? — спросил Леший, сидя в своем продавленном кресле.
— Я на чердак пойду, посмотрю, чего у тебя там есть, — сказала Анька.
— Ну, так иди, только не ломай там ничего, — сказал Леший.
Анька угукнула, и забралась на чердак.
На чердаке, среди разбросанных трофеев Анька нашла много чего. То были и смартфоны, к которым девочка не проявляла интерес, пару ноутбуков нашла, и даже зарядку к ним, а так же много другого барахла, но привлекла ее внимание старая, ржавая лопата. Ее то Анька и положила у самого входа, чтобы не привлекать внимания. В ее маленькой головушке так и прорисовывалась картинка, что кинет она лопату в это жерло, пила подавится стальным наконечником, и сломается навсегда.
Воодушевилась Анька и легла спать, уже вне терпения осуществить задуманное.
Проснулась Анька на следующий день поздно, опять не застав в сторожке дедушку, и решила, что сейчас самое время.
Поднялась она на чердак, взяла лопату, и на выход из избы побрела.
— Куда это ты опять? — спросил Ванька, выглянув из подпола.
— Гулять, — ответила Анька.
Не стала она ждать, пока тот что-то возразит, и покинула избу. Прошла Анька большое расстояние с этой лопатой, и все думала, как же это жерло большое подавится лопатой, да работать больше не сможет. А там, глядишь, свернут производство, да и дел-то.
Пробралась Анька к лесопильне с лопатой, дождалась, пока работяги на обед разойдутся, да и сама туда побежала.
Страшно было девочке, все-таки жерло это страшное, такие бревна стругает на части, но все-таки решилась она. Подбежала к работающему конвейеру, и швырнула туда лопату, тут же убежав.
Спряталась Анька за деревом, и ждала, когда же эта древесная мясорубка подавится, но не дождалась. Выплюнула она лопату, и кусок черенка от нее.
Работяги, вернувшиеся с обеда, немного удивились, да забрали лопату с частью черенка, а сами продолжили свое дело.
Анька нахмурилась, и поняла, что одной ей тут не справиться. Развернулась и собралась идти в избу, чтобы там еще подумать, чем же эта огромная пасть может подавиться, и даже под ноги не смотрела. Споткнулась обо что-то у дерева, упала и по склону небольшому скатилась, свалившись навзничь.
Полежала на земле недолго, разглядывая цветные точки перед глазами, и все же встала. Осмотрела себя, поджав губы, потому что испачкалась вся и вернулась к дереву, у которого споткнулась. Сначала хотела стукнуть ногой в босоножке то, обо что споткнулась, но она не стала. Там она увидела что-то торчащее из-под земли и присела рядом на корточки. Любопытство взяло верх, и Аня начала раскапывать землю в надежде полноценно разглядеть то, обо что она споткнулась. Тут же мелькнула мысль, что лопата бы сейчас не помешала, но ее уже забрали. Поэтому девочка принялась усердно рыть землю руками.
Сразу закрались мысли, что это нечто было довольно глубоко под землей, а в поле ее зрения был только толстый кусок металла, выкрашенный темно-зеленой краской. Упорства Аньке не занимать, и она продолжала копать, пусть думала, что вряд ли найдет что-то интересное.
По итогу она раскопала большой железный блин, чуть выпуклый посередине и с какими-то надписями черной, выцветшей краской. Попыталась она его поднять, но не смогла, слишком тяжелым он для нее оказался, что даже она не оторвала его от земли.
Не удержавшись, разозленная Анька все-таки пнула его ножкой.
Раздался глухой стук, и Анька пискнула от боли. Предприняв еще одну попытку поднять, она поняла, что это пустая трата времени, и закопала находку обратно.
Уже в избе Лешему она объяснила, что гуляла недалеко от дома и упала, вот и перепачкалась. Старик, конечно, отругал за неаккуратность, но велел Ваньке затопить баню, и постирать вещи внучки.
На следующий день она все думала, что же делать с этой лесопильней, да с этой жужжащей, прожорливой пастью. После завтрака Леший велел собираться в лес, но Анька не хотела. Она уселась на топчане, руки на груди сложила и насупилась.
— Это что еще такое? — Леший всплеснул руками, — как это не пойду?
— Не хочу, — ответила Анька, что старик даже приоткрыл рот от возмущения.
— Это что значит, не хочу? А старику помогать, кто будет потом? Лодырей не держим, чтобы ты понимала!
— Завтра пойду, сегодня не хочу, — сказала Анька.
В спорах с девочкой Леший никогда не был силен, и все его аргументы без шансов разбивались об ее «не хочу, не буду».
Махнул Леший рукой, проворчал что-то себе под нос, и покинул избу один. А вот спустя время Анька и сама засобиралась, но выход ей заблаговременно преградил Ванька.
— Куда это ты без хозяина собралась? Сама ж говорила, не хочешь никуда, — домовой прищурил бусинки глаз, частично скрыв их за густыми бровями.
— Вот скажешь, кудыть надо, так и пущу, — с хитрецой ответил Ванька.
— Пусти-и! — хныкнула Аня, толкая домового, но подвинуть не могла, — или я дедушке скажу, что ты меня обижаешь!
Брови домового взметнулись, бусинки стали больше.
— Это ты чегой та, врать ему будешь?
— Ой, больно надо, — Ванька посторонился, и девочка юркнула в маленькую щель открытой двери, — экая прохиндейка.
Хотел он проследить за ней, а потом подумал, махнул рукой, да и в подпол обратно вернулся.
На этот раз Анька прошла мимо лесопилки. Долго шла, и набрела на озеро, а точнее на дикий берег частично заросший, но к воде проход был. Подошла к берегу, осмотрелась, и увидела на дальнем берегу слева нескольких купающихся людей.
Вспомнила она историю, которую ей дедушка рассказывал несколько месяцев назад, что в этом озере, возможно Навь водится.
— Навка, а навка! Подскажи, как к берегу тому выйти, где люди есть, если слышишь меня?
Озеро ответило тишиной. Позвала она еще несколько раз, результат тот же. Махнула рукой, и ушла с берега. Через несколько секунд, из-под водной глади в нескольких метрах от берега показалась голова утопленницы с мутными глазами, что провожали уходящую девочку. Замерла Анька, обернулась, но ничего не увидела, кроме редких кругов на воде.
