CreepyStory

История одной необычной точки выдачи .
Что если посылки будут забирать не только люди?
Что если люди и те другие не очень любят друг друга?

Я помню свою первую выдачу. Первая выдача — это как первое свидание. Сначала ты сильно нервничаешь, не спишь целую ночь, споришь с друзьями и хамишь родителям, но в итоге всё проходит хорошо и даже без неловких ситуаций, если не вспоминать разлитый кофе, охрипший голос, покрасневшие щёки и глупые шутки.

Так и первая выдача. Мы с напарником сначала работали вместе чтобы научиться, пообвыкнуться на новом месте и вообще подстраховать друг друга.

Когда ты ещё неопытный может всякое произойти. Монитор из потных ладоней выскользнуть, канцелярский нож ладонь разрезать (и лучше свою, чем клиента), не ту посылку можно отдать, а можно и деньги забыть взять, или их по кассе неправильно провести.

А если приходит много клиентов одновременно, а ты ещё работаешь сверяясь с инструкцией — это чистый кошмар. Поэтому когда шеф сказал, что первую неделю мы будем вместе я выдохнул с облегчением. Санёк наверное тоже обрадовался, но ничего не сказал.

П.С. В итоге мы работали вместе две недели.

Первым клиентом был мужчина круглый, лысый и щетинистый. А еще у него шарфик закрутился змейкой вокруг полной шеи. Он заказал что-то маленькое в интернет-магазине и пришел забирать к нам, на пункт выдачи.

«Первый клиент — мужчина, — говорил шеф, — это хорошо».

Я бы предпочёл красивую девушку или ухоженную женщину в летах чем толстяка с шарфиком, но выбирать не приходилось.

Он обильно потел, смотрел то меня, то на Саню-напарника сжимая в ладошке телефон. Мы в ответ таращились на него, замерев как в немом кино. Не буду скромничать, первым заговорил я.

«Добро пожаловать в Пункт выдачи номер тринадцать».

Это стандартная фраза для приветствия. Очень неестественная и глупая, по крайней мере в нашем провинциальном городке на 40 тысяч жителей она... Короче не говорят здесь так. Не звучит, не играет.

Но скрипты нам прописали надёжно и грозили штрафовать, если не будем улыбаться и говорить прописанными фразами. Я первый посмотрел на листочек с инструкцией и заговорил.

— Здрасте, — неловко поздоровался «первый клиент» и ещё тише спросил, — здесь можно забрать мою посылочку?

— Так точно, — подтвердил я, и Саня тоже кивнул.

— И бесплатно?

— Да.

— И платить ничего не нужно?

— Доставка товаров в Пункт Выдачи номер тринадцать абсолютно бесплатная.

— И что мне нужно говорить? Показать карту Жителя?

— Четыре последние цифры номер заказа, там у вас в телефоне должно быть.

Он достал свой агрегат в розовом чехле и отыскав смс-ку продиктовал нужную комбинацию. Пока напарник бегал за посылкой, я слегка дрожащими пальцами принимал деньги и проводил операцию через программу.

Шеф всё это время стоял у дверей и молча следил за нашими действиями, ещё больше нагнетая. Но всё прошло хорошо. Ну почти.

По правилам сервиса мы обязаны открывать посылки и демонстрировать товар покупателю — это называется "клиентоориентированность", или просто «геморрой». Если товар принесут назад и окажется, что ты не открывал его под камерами, то доказать что-то будет сложно в случае сервисных разборок. И угадайте, кто окажется крайним в случае чего? Нет, не покупатель. Клиентоориентированность!

Саня долго думать не стал, положил маленькую посылочку на стол и взялся за специальную ручку в пакете, чтобы быстро его разорвать, достать и продемонстрировать товар. Толстяк оказывается только с виду был медлительный и неповоротливый, доля секунды, рукав мелькнул в воздухе, двойной подбородок подпрыгнул и не успел опуститься когда руку напарника прижали к столу. Не сильно, но надежно.

— Не надо открывать, — сказал толстяк тихо, — я сам. Потом.

Саня покраснел и хотел выдернуть лапу, но сначала посмотрел на шефа,который встал в стойку у двери, а потом на меня.

— Мы должны продемонстрировать товар, — улыбнулся я, — проверить всё ли в порядке. Вам же будет спокойнее.

— Не надо, — повторил толстяк, — я спокоен. Я просто заберу свою посылку и уйду.

— Но если будут проблемы и захотите вернуть, — промямлил я не зная как правильно реагировать

— Не нужно, говорю же. Что за фирма у вас такая, странная? Клиента не слышите, товар из рук вырываете. Вы что первый день на работе?

— Отдайте человеку посылку, — шеф стоял уже рядом с прилавком и нежно улыбался, — правила правилами, а желание клиента — закон. Мы клиентоориентированная компания и всегда идём навстречу, если вы понимаете о чём я.

Толстяк только фыркнул, отпустил Саню, забрал посылку и удалился, забыв забрать чек.

— Нехорошо, — покачал головой шеф, — косяк. Надеюсь больше не повторится. Клиента нужно чувствовать. Не хочет он осматривать товар, упёрся рогом и не нужно. Не доводите до конфликта. Клиентоориентированность!

Он поднял палец указывая в потолок.

— Поняли?

— Да, — ответил я.

— Да, — подтвердил Санька, — но я бы...

И промолчал, не желая договаривать, что сделал бы с упрямым клиентом.

— Вот и хорошо. С первой выдачей вас.

***

Мы конечно потом посмотрели в программе, что было в посылке. Подумаешь мочалка. И что такого? Зачем было огород городить и только внимание лишнее привлекать?

Таких клиентов позже было еще много и некоторые намного более неприятные, чем розовый толстяк, но любовь запоминается первая, как и выдача.

Сейчас я на смене работаю один, меняясь с напарником. Три дня я, три дня он. В рабочий ритм вошли, перестали нервничать, научились решать проблемы самостоятельно.

Всё шло хорошо и ничто не предвещало беды. Три раза «ха».

Шеф теперь появлялся редко. Предпочитал контролировать на расстоянии: звонит, пишет в мессенджер да и круглосуточный доступ к камерам у него есть прямо в телефоне, но в тот день он явился лично.

На смене повезло оказаться мне. И клиентов было в тот день огромное количество - движение нон стоп, даже пообедать некогда было. И только схлынула волна, как инкассаторы приехали.

Я деньги пересчитал, в сейф-пакет сложил и всё это косясь одним глазом на шефа, который опять завис у дверей, как в первый рабочий день. Мнется, смотрит искоса, работать мешает — сбивает с рабочего настроения.

Одну квитанцию вложить в сейф-пакет. В другой кармашек — деньги. Запечатать конверт одним быстрым движением, аккуратно срывая ленту и так чтобы не было щелей,иначе придётся пакет разрывать и переделывать, а шефу не понравится такой ход. Выкидываю из головы его и инкассаторов и медленно заканчиваю операцию.

Распечатать три квитанции, на всех расписаться, одну в сейф-пакет, на второй и третьей расписываются инкассаторы , одну мне — вторую забирают вместе с деньгами и попрощавшись уходят, бряцая оружием. Поднимаю глаза. Шеф всё ещё здесь, нерешительно мнётся у входа, будто хочет сказать что-то неприятное. У меня плохое предчувствие, но только он открывает рот и заходит ещё один клиент.

Клиентоориентированность.

Сначала выдача, а разговорчики потом.

Может меня увольняют, а за что? Подумать нет времени.

«Добро пожаловать в Пункт выдачи номер тринадцать. Желаете забрать посылочку? Скажите четыре последние цифры номера заказа. Если не можете найти, скажите свой номер телефона».

Работа кипит, клиент сменяет клиента, а шеф всё не уходит. Он уже откровенно зевает и разглядывает носки туфель, но не уходит. Я отдал людям фен для пайки, книжку и происхождении особенных, набор наклеек «мы вместе», кофе в зернах Мак Артур, ноутбук Lenovo и надувной бассейн для малышни а он всё ждёт и ждёт. Я даже перестал нервничать — уволят так уволят, пойду в охрану.

Семейка чудиков забирают детский стол и приходится раскрывать огромную коробку на полу, чтобы продемонстрировать целостность деталей, не собирать же его прямо здесь? Шеф даже помогает, хотя лучше бы не лез под руки.

Улыбаемся и машем.

Клиентоориентированность!

Чего же ты хочешь, начальник?

Я пробиваю чеки и зло поворачиваюсь к шефу, когда стол выносят и мы остаемся вдвоем. Мне хочется сказать ему что-то резкое, острое, как удар ножом и я даже начинаю открывать рот, когда шеф заговаривает первый.

— У меня новости. Не хотел тебя отвлекать от работы, ведь клиенты у нас на первом месте...

Я молчал и смотрел на двери, сейчас кто-то зайдет и он опять замолчит.

Ну же, говори!

— Нас ждут небольшие перемены. Пункт выдачи меняет концепцию.

Я вопросительно посмотрел на него и хотел было открыть рот как он крикнул, будто выстрелил на упреждение.

— И это не обсуждается!

***
Продолжение завтра

Данный рассказ писался около полугода назад, поэтому вероятно отличается стилем от того, что есть сейчас в моих произведениях.

Уж не знаю, поверит ли кто-либо из вас, читающих эти строки, или быть может вы такие же, как и те, кто запихнул меня в это место, но всё что будет изложено дальше является чистой правдой, без единого грамма вымысла. Канцеляриты, да могут присутствовать, расхожие выражения, да, конечно, но разве важна обёртка, при содержимом.

Данные строки и впредь последующие пишутся по просьбе вопрошающего неизвестного мне исследователя паранормального и необъяснимого, что обратился ко мне прежде с просьбой о рассказе. Как истинный интроверт, я выбрал способ, чтобы изложить ему произошедшее, письмом, как наиболее приятный и удобный способ изложения для меня информации. Как способ, которым я могу не то, чтобы приукрасить, а передать всё то, что происходило в наиболее ярких красках. Письмо, является наиболее удобным способом при отсутствие ораторских качеств.

Что же, думаю, стоит начать. Зовут меня Илья, фамилии знать вам моей не следует, да и имени в том числе, но, что-то мне подсказывало, что поделиться именем с вами стоит, для большего доверия со стороны вас, будущих читателей.

Воспоминания о том дне начинаются с надвигающегося чувства тревоги вместе с заволакивающими клубящимися тучами. Я сидел на переднем сидение трёхдверной нивы, пока Филипп заправлял машину. Мы ехали на рыбалку. Наклонившись чуть вперёд и выглянув из-под лобового стекла, я посмотрел в небо, оно было не синим, и уж тем более не голубым, оттенок синего был намного ближе к чёрному, тёмно-серому, и казалось, что ночь наступила раньше положенного. Люди, как правило делятся на тех, кто любит тёплые солнечные лучи, и на тех, кто больше предпочитает сумрак из-под туч. Мне довелось быть тем, кто любит пасмурную погоду, но уж точно не такую. При таких тучах есть одно единственное желание забиться в угол и накрыться с головой одеялом, под мягкую расслабляющую музыку, в тёплом свете лампы.

Но мы ехали в такую погоду на рыбалку? Да. Не нормальные? Определённо.

В тот день не было и никаких планов на рыбалку, стоял ясный погожий день, тучи только надвигались. Я как обычно, в своей привычной манере, искал чем занять себя на выходных. Наконец, свободный от работы денёк, прорва свободного времени, а занять его было и нечем. Помню, как тогда, от скуки я достал со своих бесчисленных полок одну из книг, до которой так и не доходили руки, с единственной надеждой, что она меня сможет заинтересовать. По своему обыкновению фоном играла музыка, младшая сестра щебетала с подругами за игрой, а мама, занималась своими домашними делами. Спустя несколько страниц, путём неимоверных усилий средоточия на строках, начал улавливаться смысл, книга начала погружать меня. Начала забирать меня к себе, в долины бесчисленных червячных ив, с игривыми водными порогами.

Звонок. Один из нескольких моих лучших друзей того времени, друзей детства. Филипп. Один из тех, с кем довелось пронести дружбу не то, что через года, а через десятилетия, он нарушил мой полёт фантазии предложением рыбалки. На которое я ответил утвердительно.

На самом деле я был не самым большим любителем рыбалки. С рыбалкой, да и не только с ней, а со многими вещами, что любят мужчины, как например спорт, машины и прочее подобное, у меня сложились странные отношения. Всё это я банально никогда не любил. Выбирая между тем, чтобы покататься на машине с девушками лёгкого поведения и, как бы это банально не звучало, почитать, всегда выбирал второе. С рыбалкой отношения были несколько интереснее. В своё время, когда жизнь поставила передо мной выбор, либо я меняюсь, либо же меня поглотит застой, я выбрал перемены. В тот момент помимо близкого знакомства с алкоголем, я также выбрал более близкое знакомство с рыбалкой. Благо у меня был Филипп.

Это тот тип людей, что ещё вероятнее всего в утробе своей матери заключил сделку со всеми богами, что были хоть каким-либо образом связаны с водой. Ибо, он знал где водилась рыба и как её поймать. Никогда, совершенно никогда не было такого случая, чтобы он приезжал домой пустым, не поймав хотя бы с ладошку краснопёрку или таранку на вечернюю жарку. Когда я обратился к нему нет не с просьбой, скорее с предложением: “Бери меня на рыбалку, как будет желание.”, он дал добро, хотя и понимал, что всё придётся делать за меня. Ибо я ничего не умел, совсем. И теперь, каждый раз, когда он меня звал, я не имел права отказаться, как человек, что в своё время сам попросил об услуге.

Филипп вернулся в машину. По его лицу было видно, что он крайне недоволен. Впоследствии я понял почему, мы возвращались к нему домой. Всю дорогу до его дома, он долгое время жаловался на свою жену. Мол она наскучила ему, что она постоянно рядом с ним, куда бы он не подался, банально надоела. Сейчас же предмет ругани с её стороны был в том, что он оставляет её одну дома, в такую погоду, с недомоганием. Не в первый раз мне доводилось быть свидетелем их скандалов, и этот раз не был исключением. Когда мы подъехали к его дому, на окраине района Семи Ветров, после его предложения у меня был выбор: остаться в машине, подождать его, за парочкой сигарет и игрой в телефоне, или же пойти с ним. Я совершил глупость, выбрал пойти с ним. Почему глупость? Мне пришлось стать свидетелем скандала.

Всё было, как обычно, они ругались, все темы были одними и теми же из раза в раз. Удивительная вещь, отношения без осознанности, когда люди выбирают себе пару отталкиваясь только от зова своих гормонов. Недолгие встречи, жизнь вместе и вот спустя полгода они уже в браке. Примерно спустя этот промежуток времени гормоны полностью улетучиваются из организма, и мало того, что приходится искать любовь с человеком, с которым её и не было, а была лишь влюблённость, так ещё всё начинает съедать быт. Вот и получается таков исход, как сейчас, что два человека, что считали, что любят друг друга, начинают цапаться практически по пустякам.

Моё положение облегчал их пёс. Меньшего размера, чем должен был быть, французский бульдог – Лаки. Чудесная порода – французский бульдог, они как мопсы, но в меньшей степени смахивают на старого деда. Невероятно подвижные и игручие, в меньшей степени праздно проводят своё время, в большей степени двигаются. Несколько вещей роднят эти две породы, проблемы с носом, и вонь от их газов. В первую очередь, как мы пришли он конечно же встретил своего хозяина, а уже после направился ко мне. Он знал, что всегда получит ласку и заботу от доброго пухляша. Так и в тот момент, Лаки прибежал ко мне с игрушкой, чтобы я поиграл с ним в перетягивание каната, после погладил и конечно же почесал за ушком. Эх, животные, как и дети, прекрасные создания, лишённые лжи и ненависти, их ведут только инстинкты.

Они продолжали ругаться, а в моей памяти всплыли воспоминания одного вечера. Рождество. В тот вечер я был наиболее близок с их семьёй. Всё ещё с проблемами психологического порядка, куда уж без них, и в тоже время так же один на любовном фронте. Помимо нас троих была ещё одна пара. Вечер был довольно хороший. Мы обменялись подарками, а если быть более точным, мне подарили, а я ничего. К сожалению, в тот момент мои знания об этикете были на минимальном уровне, и я не понимал, что даже на такие простенькие вечера следует делать подарки.

Время шло, через несколько часов мы были уже хорошо пьяненькие. Знаете, то состояние, когда человек пьян, ему весело и хорошо, но он ещё не в состоянии свиньи. Первый случай произошёл в таком состоянии. Алина – жена Филиппа, поднесла огромный, на самом деле гигантский, на пол литра точно, фужер с вином ко рту, дабы отпить глоточек. В этот момент ей прилетела оплеуха от мужа. Филипп решил так пошутить. Итогом его шутки оказалась разбитая и разрезанная губа лопнувшей стенкой фужера, море слёз, извинения, и определённо затаенная обида со стороны Алины. Настроение вечера стало более печальным, но всё ещё оставалось довольно весёлым. Моё настроение сразу подпортилось. Вот оно, огромное разочарование обладания невероятным эмоциональным интеллектом. Любые подобные ситуации, сразу же омрачают.

Второй случай произошёл уже со второй парой. Был конец вечера, я засобирался домой. Филипп чем-то занимался, а может уже был и в отключке, на самом деле не могу вспомнить, а девушки, обе, начали меня провожать до двери квартиры. В тот момент пока я одевался парень со второй пары напал на свою девушку. Он её избивал и делал это грамотно. Грамотно в том смысле, чтобы не нанести физических увечий человеку, не оставить синяков, а чтобы унизить психологически и показать ей, где её место в их иерархии. К сожалению, не мог я влезть в их разборки по причине своих собственных установок. Итог был один девушки решили меня проводить, конечно, не до дома, ибо идти требовалось не менее часа, а вывести с района. Прогуляться, выгулять собак, и конечно же поплакаться мне о своих мужиках. Мне было их жаль и нет одновременно. Они сделали свой выбор, и в тот вечер пожинали его плоды.

Воспоминания о вечере улетучились, когда Филипп вышел в прихожую, злющий, весь на взводе, красный от злости с широкими ноздрями. Он хотел ехать на рыбалку, его не останавливало ничего, ни погода, ни жена. Мы были готовы, осталось до собирать остатки вещей: снасти, еда, алкоголь, куда уж бег него, и лодка.

- Ну что, кто хочет начать?

Олег затянулся и выпустил облако густого дыма к потолку, наблюдая, как он постепенно рассеивается в воздухе в полумраке безлюдной кальянной.

Напротив него развалились в креслах два его когда-то хороших друга - обоих он не видел, кажется, целую тысячу лет.

Саня - балагур и весельчак, бывший наставник с самой первой работы, куда Олег попал еще студентом, которому хотелось только поспать да заработать денег на еду. Сейчас и не вспомнить, как и когда разошлись их пути - то ли Олег уволился, то ли его товарищ куда-то пропал; но, как это обычно бывает, как только вынужденный коллектив распался - общение быстро сошло на нет. Жаль - пожалуй, ни с кем из коллег они больше не были настолько близки.

В соседнем кресле сидел Дима - серьезный степенный парень, с которым они вместе учились в школе - и, кажется, не виделись с самого 11-го класса, уже больше 15-ти лет. Олег уехал поступать в столицу, Дима остался в их родном городке на пару сотен тысяч человек - и спустя какое-то время парни, которые на выпускном клялись друг другу в вечной дружбе и братстве, потеряли друг друга из виду и начали жить каждый отдельную жизнь.

Забавно совпало - оба когда-то близких друга предложили пересечься почти одновременно, и Олег, из жизни которого после 30-ти пропали почти все - кроме курьеров, случайных собутыльников и безразличных ему коллег, решил собраться с парнями втроем. Три почти чужих человека сидели в небольшой захолустной кальянной - самом обычном заведении, не примечательном абсолютно ничем - и, кажется, Олег был искренне рад видеть обоих, несмотря на то, что все они были уже совсем другими людьми.

Как там было у "Касты"?

"Человек регенерируется весь за семь лет; клеток, из которых состояли мы, совсем нет"?

Клетки, из которых они состояли, были полностью новыми. И было бы неплохо что-нибудь про эти клетки узнать.

- Еще раз про правила, - Олег сделал тягу, глотнул газировки из стакана, подвинулся поближе к друзьям и, улыбнувшись, повторил:

- Каждый называет 3 случайных факта о себе. Каких угодно, запретных тем нет - и чем откровеннее будет сказанное, тем лучше. Два из этих фактов должны быть правдой, а третий - ложью; остальные должны угадать, где именно соврал игрок.

После короткой паузы он переглянулся с парнями и продолжил:

- Нда. Вижу, что никто особо не жаждет быть первым - давайте тогда я и начну. Увидите, будет весело!

Задумавшись на минуту, он передал кальян Диме и принялся, загибая пальцы, перечислять:

- Факт номер один. Ммм...я никогда не целовался с девушкой на первом свидании, - он взглянул на ребят, которые, в свою очередь, уставились на него сквозь висящие в воздухе клубы дыма и внимательно слушали. - Факт номер два, - Олег загнул второй палец и ухмыльнулся. - У меня никогда не было секса с "текильщицей". И, наконец, факт номер три - я никогда не был женат.

Откинувшись в кресле и сдерживая улыбку, Олег сделал еще один глоток, сложил руки на груди и замер в ожидании.

- Ну ты задал планку, конечно, - Саня потянулся за кальяном, сделал тягу и задумчиво почесал подбородок. - Давай рассуждать логически. Не был женат - вполне может быть, я вот, например, так и не успел, и семейных в моем окружении меньшинство. "Зайка-лужайка", "тугосери", вот это все - точно не про меня, да и, скорее всего, не про тебя - иначе бы ты сейчас сидел дома с детьми, а не курил кальян с каким-то рандомными людьми, - он рассмеялся с собственной шутки и продолжил: - "Текильщица". Ну, судя по тому, что мы оба с пивом, - он кивнул на третьего товарища и сделал глоток из запотевшего высокого бокала, - а ты нет - предположу, что ты, как и раньше, не пьешь. Значит - тоже вполне может быть правдой - где бы ты мог с ней познакомиться? А вот первое - никогда не целовался на первом свидании? Ставлю на то, что это ложь - не верю, что такой парень, как ты, всю жизнь был таким тугодумом!

Дима, поправив очки на тонком, с едва видной горбинкой, носу согласно кивнул:

- Поддержу предыдущего оратора. Я тоже ставлю на первый факт.

Выдержав театральную паузу, Олег довольно улыбнулся и снова придвинулся к товарищам:

- Иииии - оба не угадали! И первое, и второе правда. Я был женат последние 6 лет.

Он поднял вверх правую руку, которую сознательно до этого прятал - на безымянном пальце виднелась едва различимая светлая полоска - там, где еще недавно было обручальное кольцо. - На самом деле, до сих пор не привык, - он задумчиво потер палец, вытянул вперед руку и с сомнением уставился на нее. - Месяца два как развелись. Да, Саня, твоя шуточка была в самую кассу - будь я сейчас женат, мы бы сидели сейчас где-нибудь на даче у ее родителей и спорили из-за какой-нибудь ерунды. Забавный был опыт - я так понимаю, вам оказаться в браке не доводилось? - оба приятеля отрицательно покачали головой. - С одной стороны, у меня будто гора рухнула с плеч, когда мы разошлись. С другой - такой пустоты в своей жизни я еще не испытывал. Здорово, что мы встретились - хоть есть с кем поговорить по душам. С мамой особо не поделишься - она до сих пор считает, что это моя вина, хотя ее собственный брак развалился почти сразу, как я уехал в универ. А друзья - боюсь, людей, которых я бы мог искренне назвать друзьями, у меня и не осталось.

- Что случилось? - Дима внимательно и немного грустно посмотрел на товарища из-за очков. - Если это не что-то личное. С твоим браком, имею в виду.

- Сложно сказать, - Олег пожал плечами и грустно усмехнулся. - Знаешь, как говорят - развелись из-за разбитой чашки? Как-то так было и у меня - нашей "чашкой" стало то, что я не поехал к ее тетке на юбилей. Сварливая такая баба, настоящая хабалка, никогда ее не любил. А жену это сильно задело, хоть она и виду не подала - с самого ее детства они были очень близки. Еще одна вещь, в которой наши взгляды не сошлись. Она вернулась домой в воскресенье, это было где-то полгода назад; в понедельник я приехал домой после работы - и увидел свои вещи у порога. Конечно, причина была совсем не в этом, ссора просто дала ей повод. Наверное, все дело в том, что мы никогда не говорили по душам - каждый копил в себе ворох обид и недомолвок, каждая из которых была мелкой и несущественной, но вкупе с другими образовывала громадный снежный ком. Одна маленькая снежинка - и ком превратился в лавину, которая накрыла нас обоих с головой. До лавины мы еще были вместе, а выбрались из-под снега уже врозь.

За окном загрохотала проезжавшая мимо электричка - Олег вздрогнул и неосознанно уставился в окно. Где-то вдали едва виднелись огоньки уходящего вечернего поезда, несущего в своем чреве кучу уставших людей - наверное, кто-то из них вот так же смотрел из-за запыленных окон на него.

- Сочувствую, дружище, - проговорил Саня; нагнувшись поближе, он протянул руку над столом и неловко потрепал товарища по плечу. - В холостой жизни тоже есть немало плюсов, просто дай себе время - оно затянет любые шрамы. В конце концов, должен же ты хоть раз поцеловать девушку на первом свидании? Да и секса с "текильщицей" в браке точно не видать!

Парни заржали в три голоса - Олег, уже начавший погружаться в пучину меланхолии, с благодарностью кивнул, взял кальян и глубоко затянулся.

- Давайте тогда против часовой, - Саша прочистил горло и начал перечислять: - Значит, первое - я никогда не ездил верхом. Второе - я никогда не прыгал с парашютом. И третье - я очень рад оказаться здесь этим вечером и сидеть вместе с вами за одним столом.

- Читер, - Олег улыбнулся и с притворной строгостью пригрозил товарищу пальцем. - Ну и как теперь выбирать? Скажу, что ложь это третье - подумаете, будто я не рад вашему обществу, и проецирую свое ощущение на остальных. Скажу, что правда - и как будто понтуюсь, мол - как моей компании кто-то может быть не рад? Ладно, на первый круг прощаю, но - за второй такой же вброс будет штраф.

Саня, которому и повода не было нужно, чтобы поржать, снова рассмеялся и поднял руки вверх в обезоруживающем жесте:

- Ладно, ладно, сдаюсь, в следующий раз обещаю загадать что-то нормальное. Сходу просто не вспомнил ничего, что стоило бы рассказать. Наверное, это не очень хорошо говорит обо мне, но - уж есть как есть.

- Ох уж эти оправдания, так и скажи - зассал рассказать что-то сокровенное о себе. Ладно, Бог с ним, дай подумать. Ну, допустим, что в третьем ты все-таки не соврал, тогда.. - Олег задумчиво затянулся, хлебнул газировки и принялся рассуждать. - Про парашют - я что-то такое слышал. Точно не помню, но, кажется, ты как минимум о чем-то таком мечтал. Про лошадей - ну, это какая-то специфичная история; я вот, например, ездил верхом, но на муле, и всего один раз. Решено - ставлю на второе! Надеюсь, что за эти годы ты успел реализовать свою мечту. Дим, чего думаешь?

Молчавший почти все время - он и в школе был не особенно разговорчив - парень снова поправил очки, развернулся вполоборота и уставился Саше в лицо.

- Ммм...тяжело судить о том, кого не знаешь, но думаю, что все же первое. Я с парашютом не прыгал, так что не могу представить тебя парящим в воздухе, а вот сидящим верхом - почему бы и нет. Давай предположим, что ложь - это твой первый факт.

- Ставки сделаны, ставок больше нет, - Саня выхватил кальян, резко затянулся и выпустил дым в воздух. - Угадал, чертяка, - он кивнул на Олега и снова засмеялся. - Было такое, было - я сделал целых два прыжка! Блин, не представляете, какой это кайф! Помнишь, - он снова кивнул на старого друга, - фильм такой древний, "На гребне волны"? Как один из героев - кажется, это был Киану - орал, пока летел в свободном падении: "Я трахаю небесаааа!" Кажется, с тех самых пор я и загорелся; хотелось вот так же - прыгнуть, отдаться на волю судьбы - ощутить настоящую свободу, оставив все страхи и сомнения позади. Почти 30 лет не решался - пока одна подруга не подарила на день рождения сертификат. Приземлившись, я сразу пошел на второй круг - и, наверное, рванул бы еще раз, но там уже не удалось. Не знаю даже, с чем это можно сравнить - это как получить оргазм с моделью "Victoria Secret" одновременно с миллиардным наследством, поедая лучшие блюда какого-нибудь ресторана Мишлен на берегу самого красивого океана; как хотя бы на мгновение вернуться в детство - в самые счастливые и беззаботные часы, какие вообще могут быть. В общем - если кто не пробовал, мой рекомендасьён - это то, что каждый должен хотя бы раз испытать!

- Я высоты боюсь, - пробормотал Дима, которого горящие глаза и хлещущий во все стороны восторг нового товарища заставили немного отодвинуться и вытереть моментально вспотевшие ладони о штаны.

- Это что? Первый факт о тебе, и мы уже должны угадать - соврал ты или не соврал?

- Нет, это просто правда. Хотя ты так живо рассказываешь, что я бы прямо сейчас поехал - только из самолета меня пришлось бы выталкивать, предварительно крепко связав. Факты для вас у меня такие: я никогда не дрался, я до сих пор девственник и - я никогда не жил в квартире с привидением.

- Ээээм, - услышав озвученное, озадаченно протянул Олег. - Блин, я даже не знаю. Ты же в курсе, что привидений не бывает? Ну как бы это очевидный факт. Насчет не дрался - тоже допускаю, уж извини, но на бойца ты не похож, да и очки у тебя явно не новые - в них ты точно по лицу не получал. А вот девственность - блин, мне очень хочется верить, что именно тут ты соврал! Если правда, то ничего такого, всякое случается, так что - без обид, - Олег сдержал улыбку, прокашлялся и договорил: - Да, ставлю на второе.

- Поддерживаю! - Саша с размаху хлопнул ладонью по столу. - И если я ошибся, то первым делом после кальяна поедем это исправлять! Знаю я тут одну девочку...ммм...хотя нет, извини, к этой поеду я сам, - он скорчил похотливую гримасу и заржал.

- Оба не угадали. - Дима спокойно отпил из бокала, поставил его на подставку и посмотрел по очереди на ребят. - Третье - ложь.

В помещении на несколько мгновений повисла тишина.

- В смысле? - наконец проронил Саша. - Нет, не думай, что я тебе не верю, и Бог с ней с девственностью, но - привидение? Как это может быть?

- Я раньше и сам не верил в сверхъестественное, - все так же спокойно проговорил парень, на которого недоумевающе уставилось две пары глаз. - Пока однажды мне по воле случая не пришлось снять квартиру.

Поудобнее устроившись в кресле и взяв пиво в руку, он продолжил:

- Хорошая была двушка, хоть и на окраине. Но у меня тогда были сложности на работе - с деньгами напряг, а ее сдавали куда ниже рынка, вот я и соблазнился. Хозяйку я даже не видел - подписал с риелтором договор и въехал, пока ее не увели у меня из-под носа, и пару месяцев радовался, как же мне все-таки повезло. Первое время все было спокойно, но однажды ночью меня разбудил какой-то резкий звук. Открыв глаза, я сначала и не понял, что это было - а потом различил, что из второй комнаты доносятся негромкие голоса. Я парень не из пугливых, так что ничего такого в голову не пришло - вылез из кровати, протопал на звук - и увидел, что в зале включён телевизор. Знаю, такое бывает - я пару раз засыпал со светом на кухне, просто потому что про него забывал, но в этот вечер - я упал в кровать сразу, как вернулся, и телевизор вообще не включал. Вырубил, вернулся в комнату, улегся и только успел задремать - когда на кухне зашумел закипающий чайник. Честно - мне и тут ничего необычного не пришло в голову, хотя это уже выглядело странно - чтобы чайник включился, нужно было нажать на кнопку, и кто-то явно ее нажал.

Стоило мне зайти на кухню - и из зала снова донеслись голоса. Матерясь в полный голос - тогда я списал все это на причуды проводки, я снова выключил телевизор и просто рубанул щиток в коридоре, обесточив всю квартиру - очень сильно хотелось спать. Завернувшись в одеяло, я уже начал вырубаться - когда кто-то сел рядом со мной на кровать.

Тут уже на меня накатила паника - подорвавшись, я нашарил очки на тумбочке, щелкнул выключателем - а электричества-то нет! Выскочил из спальни, кинулся к щитку, включил свет в коридоре - в спальне, конечно, никого не оказалось, но одеяло было примято в том самом месте, на котором как будто бы кто-то сидел.

Эту ночь я спал на диване, включив по всей квартире свет. Утром, конечно, все это показалось надуманным и глупым - я обругал сам себя за мнительность и ушел на работу. С приближением вечера, признаюсь, мои ночные страхи постепенно начали оживать - как я ни пытался выкинуть их из головы; добравшись до дома, я тихонько отворил дверь и осторожно вошел внутрь.

Не знаю, что я ожидал увидеть - что в моей спальне пляшет Безголовый Ник? Что на кухне какой-нибудь подкроватный монстр свежует девственницу, или в темноте зала силуэт какого-то висельника качается в петле? Ничего такого - квартира была самой обычной; я выдохнул, протопал на кухню и закинул какую-то ерунду в микроволновку. Поев, я вроде бы расслабился - но спать решил все-таки в зале, опять же оставив горящим свет.

Посреди ночи я снова проснулся - на этот раз не знаю, из-за чего. В квартире была кромешная тьма, только по стенам плясали отблески от экрана телевизора - его я тоже не выключал. Картинка на экране постоянно менялась - кажется, каналы переключались сами по себе, пока в конце концов не остановились на каком-то концерте классической музыки - кажется, играла виолончель; и тут же сама собой прибавилась громкость - до этого телевизор едва шептал. Тоскливая такая, пронзительная мелодия - аж взвыть захотелось, до того сделалось тошно. Привстав на диване, я протер глаза, боковым зрением зацепил стоящее у окна кресло - и тут же, заорав, вылетел из комнаты. Готов поклясться - в кресле кто-то сидел. И именно этот кто-то переключал каналы.

В себя я пришел только через несколько минут уже где-то на кухне - схватив со стола кухонный молоток, я прокрался к залу - чертов паркет так и норовил заскрипеть на каждом шагу - ворвался в комнату, шлепнул по выключателю и кинулся к креслу, замахнувшись молотком.

Комната была пуста. На кресле лежали мои джинсы, сверху был наброшен свитер - те самые, в которых я вернулся с работы и которые поленился убрать. Пульт от телевизора валялся рядом с креслом на полу.

Должно быть, привиделось, наверняка скажете вы. Перенервничал, принял одежду за человека, несчастный безнадежный ссыкун - именно так и подумал я сам.

Несмотря на то, что мне почти удалось убедить себя - мол, это просто приколы моей неустойчивой психики - оставшуюся часть ночи я не сомкнул глаз. Едва рассвело, я запил энергетиком пару таблеток Глицина и снова уехал на работу.

День выдался тяжелым - и сам по себе, и потому, что мне едва удалось поспать. К вечеру я, с трудом удерживаясь от того, чтобы вырубиться прямо за столом, ругал свои расшатанные нервы последними словами - и в какой-то момент поклялся себе, что эту ночь я буду спать в собственной кровати, и ни одна потусторонняя хрень не сможет мне помешать.

Из последних сил я добрался до дома, по-быстрому принял душ, выключил свет, наглухо задернул блэкаут шторы - и улегся в кровать.

В этот раз меня разбудил яркий свет, бьющий мне прямо в глаза.

Кое-как разлепив веки, я увидел, что шторы в моей спальне распахнуты - и сквозь окно светит огромная, яркая, будто прожектор, луна. Чертыхнувшись сквозь зубы - не было ни капли сил, чтобы встать - я повернулся на другой бок, поправил подушку - и уткнулся глазами в чей-то плешивый затылок. Кто-то лежал на кровати под одним одеялом со мной.

Не помню, как я выскочил из квартиры - каюсь, осознав, что мне нужно перешагнуть через это, чтобы добраться до двери, я едва не выпрыгнул в окно. Больше я там никогда не ночевал. Вот такая история, парни. "Демоны обитают в Аду, да? Скажите это им".

В кальянной воцарилось долгое, не нарушаемое ни единым звуком молчание. Дима, за несколько минут произнесший больше слов, чем за месяц до этого, тяжело дышал - казалось, воспоминания снова вернули его в одну из тех бессонных ночей, в которые он столкнулся с чем-то непознанным - чем-то, что заставило его сомневаться в собственном рассудке. На столе слегка дымил позабытый всеми кальян, шланг которого держал застывший с открытым ртом Олег; едва слышно лопались пузырьки газа в его стакане да тикали висевшие на ближайшей стене большие старинные часы.

- Даааа, - наконец протянул Саша и залпом допил остававшееся в стакане пиво. - Не знаю, что и сказать. Либо у тебя богатая фантазия, либо ты чего-то обкурился, либо - и вправду столкнулся с каким-то потусторонним дерьмом. Я подобное только в страшных историях читал, но сам никогда ничего подобного не видел. Не видел и - ну его нахер - не хотел бы.

- И я, - осипшим голосом пробормотал Олег; уставившись на зажатый в руке шланг, он, будто опомнившись, сделал глубокую тягу и тут же закашлялся от попавшей в легкие гари. - Тьфу, твою мать. Пойду, пожалуй, умоюсь; Сань, а ты пока кальянщика позови.

Поднявшись из кресла, он направился в сторону уборной. Пригнулся, чтобы пройти под низко висящей люстрой - совсем как у его бабушки, с кучей пластмассовых висюлек, слегка позвякивающих на сквозняке, и через пару шагов толкнул деревянную дверь с облупившейся краской и большой черной надписью "WC".

Буквально в шаге от двери посреди небольшой комнатки возвышался унитаз; на стенах были поклеены самые обычные поблекшие обои с когда-то яркими цветами, против обыкновения не покрытые матерными словами, "остроумными" лозунгами и наклейками с эмблемами футбольных команд.

"Нда", - подумал Олег, закрыв дверь на защелку и пристроившись к унитазу. "А я-то думал, что это со мной случалось много всякого странного дерьма".

Здорово все-таки, что пересеклись. Кажется, он на самом деле скучал по обоим - и сейчас не мог не найти ни одной причины, по которой они перестали общаться. Наверное, как это обычно и бывает - каждого поглотила собственная рутина, чертова взрослая жизнь. Как говорят - счастлив тот, кто умудрился пронести настоящую дружбу сквозь года. Олег горько усмехнулся - еще одна вещь, в которой он не преуспел.

Через минуту он застегнул джинсы, вымыл руки в умывальнике, вытер их туалетной бумагой и вышел обратно в помещение кальянной.

За окном в очередной раз прогремела по рельсам электричка, откуда-то справа донесся стеклянный дребезг - обернувшись, он увидел стоящий у стены высокий, набитый самой разной посудой и чайными сервизами, сервант.

"Странноватая обстановка", - подумал про себя парень и мимо безлюдной стойки - кажется, кальянщик куда-то отошел - прошагал к столику.

Стоящие напротив его дивана кресла были пусты.

Оглядевшись - в кальянной практически никого не было, лишь за одним столом в самом углу сидел в полумраке какой-то незнакомый мужик - Олег достал из кармана телефон и полез искать номер Сани в списке контактов. Найдя искомое, он замер на секунду, занеся палец над кнопкой звонка; мельком кинул взгляд в верхнюю часть экрана и недоуменно хмыкнул - не было связи. Он включил и снова выключил авиарежим - не помогло. На часах горело "23:57".

Помявшись немного на одном месте, он протопал к сидевшему в одиночестве мужчине и, покашляв, попытался привлечь его внимание.

- Прошу простить. Вы не видели, куда подевались мои друзья? Мы сидели вон там, - непонятно зачем он протянул палец в сторону их столика, на котором так и остался стоять одинокий кальян, газировка да пара пивных бокалов.

- Твои друзья ушли. Довольно давно, - после недолгой паузы негромко произнес незнакомец, лицо которого было почти полностью скрыто в темноте.

Олег растерянно заозирался, снова достал из кармана телефон - связь так и не появилась, и смущенно произнес:

- Как это давно? Я ж буквально на минуту отлучился, куда они подевались? Могли бы и подождать, или хотя бы предупредить. Мудаки.

- Они нарушили правила, - спокойным и ровным тоном произнес неизвестный. - Первый соврал. Второй сказал неправду дважды - он никогда не видел привидений. На самом деле - в квартире с призраком живешь ты.

В ту же секунду свет в кальянной полностью погас - незнакомец привстал со своего кресла, распростер руки в стороны и стал быстро увеличиваться, заполняя собой почти все свободное пространство и нависая над Олегом - в темноте виднелись только его ярко горящие и будто бы насмешливые глаза.

Олег резко обернулся - стоящий в воздухе дым развеялся, барная стойка куда-то исчезла, посреди помещения выросли заклеенные цветастыми обоями стены; возле заставленного посудой серванта возник мерцающий помехами телевизор, канал на котором тут же переключился, отобразив какой-то концерт - кажется, играла виолончель; из темноты с громким скрипом выехал диван - ошеломленный Олег рухнул на него и накрылся упавшим сверху одеялом; кресло, на котором до этого сидел незнакомец, развернулось, изменило форму - и на нем возникли брошенные свитер и джинсы, в которых мгновением раньше был одет Олег - он сам остался под одеялом в одних трусах. Через несколько секунд кальянная превратилась в самую обыкновенную квартиру - где-то в районе кухни шумел закипающий чайник, на стене все так же тикали большие старинные часы; на потолке, позвякивая, качалась на сквозняке большая аляповатая люстра.

Это была его квартира.

Двушка на окраине, которую он снял по привлекательной цене почти сразу после развода с женой. История Димы - это были его воспоминания: включавшийся сам по себе телевизор, невидимый кто-то, сидевший на его кровати - а затем и лежавший под одним одеялом вместе с ним. Он все же вернулся сюда, еще на одну ночь - в очередной попытке убедить себя, что все, что он видел, было просто кошмарным сном.

А парни?

В голове его словно разорвалась бомба - Олег скорчился, стиснул зубы и застонал от внезапно накатившей на него боли.

Саня. Он и правда прыгал с парашютом - это и в самом деле была его детская мечта. Приземлившись, крича от адреналина и восторга, он тут же ринулся прыгать еще раз - ему впопыхах сложили новый парашют, дали другого инструктора и посадили в готовый ко взлету самолет.

Парашют не раскрылся.

Олег был на его похоронах - закопали Саню в закрытом гробу. То, что осталось после падения с четырехкилометровой высоты.

С того дня он еще много раз ловил себя на желании поговорить с другом - на автомате искал в телефоне его контакт, почти нажимал на кнопку звонка - и тут же вспоминал, чувствуя, как разрывается от боли его сердце. Память услужливо подкинула ему улыбающееся, такое знакомое и родное лицо - Саня затягивается кальяном и выпускает густой дым в воздух.

Олег до крови закусил кулак, чтобы не заорать, и мысли его побежали дальше.

Дима. Его лучший друг еще со школы - спокойный, надежный, как скала - казалось, ничто не могло заставить его нервничать или вывести из себя. Они вместе сдавали экзамены, вместе выбирали ВУЗ - Олег переживал, что не поступит, и очень боялся за будущее. А Димка - очаг стабильности в их быстро менявшемся и диктовавшем новые правила мире, всегда поддерживал его и ободрял - помогал зубрить формулы, объяснял какие-то заумные физические законы, доказывал математические теоремы - он всегда был самым умным в классе; самым умным - и, кажется, самым взрослым из всех. Когда пришли результаты экзаменов - он радовался за друга больше, чем за себя. Олег живо вспомнил, как Дима, поправляя вечно сползающие очки, ободряюще хлопал его по плечу и улыбался - "Я же говорил, что ты сможешь все!".

На выпускном они все напились. Все, кроме Димки - тот предпочитал сохранять рассудок в ясности. Толпа ребят - несколько классов из их параллели - пошли на водохранилище встречать рассвет; казалось, у их ног валяется целый мир, им удастся все задуманное, каждый достигнет успеха и в самом деле способен на все.

В городском парке к ним подошли какие-то взрослые ребята, тоже хорошо подогретые - кажется, там был парень одной из одноклассниц и его друзья. Кто-то из пришельцев стал приставать к девчонкам, увлекать одну из них за собой; завязалась перепалка - и Дима, молчаливый и спокойный Дима - был единственным, кто преградил незнакомцам путь. Дальнейшее Олегу помнилось смутно - кажется, один из парней ударил его друга - как-то нелепо, даже не сильно - просто отмахнулся от очкарика, как от назойливой мухи, жужжащей над сладким пирогом. Дима упал, остальные кинулись в драку - махались несколько минут, пока, наконец, не отбили девчонку - и только тогда обратили внимание, что их товарищ так и лежит на земле.

Они еще долго стояли вокруг всей толпой, пытаясь привести его в чувство - и в их пьяных мозгах не возникло даже мысли позвать на помощь.

Когда приехала скорая, было уже поздно. Дима уже полчаса как был мертв - при падении он ударился головой о бордюр. Нелепая, дурацкая, бессмысленная смерть - в пьяном угаре Олег даже не понял, что произошло.

Примерно через неделю он, спрятав глаза на темными очками и пытаясь не реветь, наблюдал, как Димкина мать с воем кидалась на гроб его лучшего друга. Собрались все одноклассники, товарищи, друзья - девчонки глотали слезы, а парни, никого не стесняясь, пили водку - "предпочитая водочную горечь на тот момент бессмысленным словам".

Олег не пил. С того самого дня он не пил никогда - и каждый год, 17-го сентября, в день рождения Димы, задавал себе один и тот же вопрос - мог ли он спасти друга, если бы был трезв? Но - история не терпит сослагательных наклонений. Дима навсегда остался в их родном городке на пару сотен тысяч человек. Навечно остался молодым.

Встряхнув головой, Олег вскочил с дивана - его мозг отказывался объяснить происходящее, отказывался думать - как он мог увидеть двух своих давно погибших друзей рядом с собой? Как они могли сочувствовать его разводу, смеяться с его шуток - если уже многие годы они улыбались только с надгробных плит?

Торопливо сдернув с кресла одежду, он натянул на себя свитер, промахиваясь мимо штанин, напялил джинсы, схватил со стола телефон и кинулся к выходу из квартиры. Вслед ему неслись душераздирающие звуки виолончели.

Взявшись за дверную ручку, он уловил на кухне какое-то движение.

Затравленно обернувшись через плечо, Олег увидел сидящего за кухонным столом давешнего незнакомца из кальянной - одетый по-домашнему, тот спокойно и неторопливо разливал по двум чашкам кипяток.

- Не торопитесь, молодой человек, - он поставил чайник на подоконник, сел на стул и с видимым удовольствием сделал глоток. - Присаживайтесь, поболтаем.

Замерев на месте, Олег часто и глубоко задышал. Он был совершенно уверен, что запирал входную дверь - никто не мог попасть в квартиру незамеченным. Хотя, с учетом всего, что он видел - вряд ли незнакомец вообще пользуется дверьми.

Еще несколько мгновений посомневавшись, он все же отпустил ручку, неуверенно прошагал на кухню, присел на табуретку и пробормотал:

- Ты кто, вообще, нахрен, такой? И какого хрена ты делаешь на моей кухне?

- Сахар? - мужчина вопросительно взглянул на Олега и, не получив ответа, закрыл сахарницу и подвинул вторую кружку поближе к собеседнику.

- Начнем с того, что это моя кухня, - незнакомец сделал глубокий глоток и с удовольствием крякнул: - Попробуй. Чай с мятой - самое то, чтобы привести в порядок мысли. Ничего, что мы на "ты"?

Олег не шевельнулся.

- Ну, как хочешь. Что касается того, кто я - хм...

Мужчина на секунду задумался и затем вытянул руку в сторону входной двери.

Продолжение в комментариях.

Прошло ровно два года с тех пор, как я начал работать с антиквариатом с подачи дедушки. Он тогда сильно обрадовался, когда увидел меня на пороге старой семейной лавки, аж прослезился. Я же сперва был недоволен самим фактом того, что мне придётся ковыряться в старье с утра до ночи. Но семейный бизнес как, впрочем, и родителей не выбирают. Лавка наша была основана ещё в 1980 году. В те времена она была скорее скромным букинистическим магазином напротив Зимней канавки. Так что, можно сказать, я и мои предки были самыми настоящими потомственными книжниками и антикварами. Наследие не настолько внушительное, как может показаться на первый взгляд.
В 2008 году мой отец оставил управление лавкой, отдав ей десять лет жизни, и отправился в кругосветное путешествие, после которого привёз с собой несколько коробок с разными находками. Как он говорил, всё что привёз — купил у местных жителей Африки, Таиланда и Мексики. Но я, зная своего отца, верил ему с трудом. Мне неприятно думать, где он мог найти те таинственные вещи, к которым даже дед отказывался прикасаться в силу их странной природы. Дед мой человек суеверный. Отец же при жизни был ещё тем авантюристом. Дух приключений заставлял его нестись вперёд без оглядки, из-за чего, видимо, мать нас и бросила. Очевидно и то, что именно из-за этой тяги он и пропал в бразильских водах реки Риу-Негру. Его тело до сих пор не найдено. Я довольно быстро смирился с его кончиной.
Но вот дед мой не смог оправиться после потери. И, как следствие, не смог управлять лавкой самостоятельно. Он стал растерянным и отрешённым, потерял былой задор.
А после того, как я создал виртуальный тур по помещению и помог уладить некоторые юридические проблемы возникшие после гибели отца, он долго упрашивал меня помочь с семейным наследием. Несмотря на то, что взгляды старика были, как и полагается человеку в возрасте, приземлёнными и своеобразными, надо отдать ему должное — он всегда следил за тенденциями в бизнесе. Видимо, только деловая хватка не давала ему сойти с ума. С момента как он привлёк меня к работе, наш ассортимент сильно расширился. Да и я стал относиться к этому делу чуть лучше, заметив какую кассу может принести простое оценивание ювелирных предметов и перепродажа старых стульев. В любом случае, работёнка для меня была не пыльная. Да и после того, как я ушёл со скандалом из юридической фирмы, других перспектив у меня не было. Я был уверен, что мой прежний работодатель сделает всё, чтобы моё имя больше не звучало ни в одном суде Санкт-Петербурга. И я конечно, решил переждать плохие времена в кругу семьи. 
— Данил! Даня! — дедушка позвал меня из-за прилавка в зал. Я юрко протиснулся между двумя девушками, одетыми в готический наряды, рядом с застекленным шкафом с серебряными украшениями.
— Я тут, что случилось? — я старался быть добрым к старику, несмотря на его требовательный нрав.
— Сегодня закроемся пораньше. Надо провести инвентаризацию, — старик нахмурил брови и постучал длинным жёлтым ногтём по старой книге учёта.
Я недовольно прищурился.
— А когда в последний раз ты… проводил инвентаризацию? — с подозрением спросил я.
— Ой, да году в десятом, когда папка твой ещё жив был, а нет… В двенадцатом вроде как. Ничего страшного. Не бойся внучок. Это быстро. Дня за два управишься, — кивнул дед и пошёл в сторону прилавка с иконами шаркая ногами.
В горле у меня пересохло. Моя девушка работала в книжном магазине, и я помогал ей с инвентаризацией всего один раз. В тот раз я поклялся, что никогда не буду этого делать.
— Ты шутишь? — поспешил я за дедом, стараясь говорить тихо, из-за чего мой шёпот звучал раздражённо. — Завтра суббота, я не хочу все выходные просидеть тут, сканируя штрих-коды в «1С».
И тут до меня дошло. Идея с инвентаризацией пришла старику в голову не спроста. Я сам виноват в своих проблемах. Стоило мне перевести бухгалтерию с «ручного привода» в более современное русло, появилась необходимость сделать эту тяжелую нудную работу.
Старик мой, словно прочитав мысли, на изумлённом и разочарованном лице добродушно улыбнулся. Одет он был в растянутый свитер с высоким горлом и тёмно-зелёные штаны, да и в целом напоминал больше домового, чем человека. Тем более, когда тихо посмеивался.
— Эх, молодость. Поверь мне, я бы тебе помог, но руки уже не те… — подмигнул он, натягивая на себя поношенную чёрную куртку.
— Но… — попытался возразить я. Мой дед с деловым видом покинул лавку, довольно стремительно для того, у кого «руки уже не те». Колокольчик, прикрученный к потолку, звонко подпрыгнул, как только дверь захлопнулась за его спиной.
Я остался один. Настроение моё стало ужасным. Я мрачно досидел до конца рабочего дня, не поднимая головы, и закрыл свою смену традиционным подсчётом кассы. Затем я вышел через чёрных ход и, обойдя улицу, закрыл лавку железным заслоном. Похожа эта странная конструкция была на дверь гаража, как в американских фильмах. Очень странная, но прочная вещь.
— Хм. Возможно, это и правда часть гаража, — задумался я, повернув ключ в замке в самом низу. Мой отец сам придумал эту хитрую систему защиты. Мне даже кажется, что нас не грабили именно из-за этой страшной железной двери. Наверное, все воры в округе думали, что мы настолько бедны, что не можем позволить себе охранную систему. И они были правы. Дед мой был страшным жмотом. Потому и сотрудники у него были члены семьи, а охрана — вот этот кусок ржавеющего металла. Вернувшись обратно через чёрных ход, я попутно взял себе ужин и завтрак в круглосуточном магазине неподалёку. И хоть предчувствие у меня было скверным, деваться было некуда.
И вот, началась моя длинная ночная смена.
Первым делом я сделал пятнадцать фотографий новых товаров. То были куклы, плюшевые мишки, чернильница, пресс-папье в форме медведя и пара очень даже милых брошек. После я занялся сайтом. Фигурка Дайкоку из Японии тут же ушла с молотка за три тысячи рублей, как только я открыл интернет-аукцион. На душе потеплело. Вот бы мне найти ещё больше подобных вещиц. Отвлёкшись от интернета торгов, я прислушался. Тишина окутала всё вокруг. Впервые оставшись в лавке после закрытия, я ощутил себя не комфортно и как-то чрезмерно одиноко. Под столом я задел собачью миску и брезгливо пнул её ногой.  Шкаф позади меня скрипнул. С недоверием я посмотрел на бюст Дзержинского. Феликс Эдмундович не раз пытался упасть мне на ногу, когда я проходил мимо него в сторону подсобки. Я всеми силами ненавидел эту ужасную тяжелую скульптуру и не понимал, почему она располагается на верхней полке шкафа. Собравшись с мыслями я, расчистив себе поле боя, и принялся за инвентаризацию. Шли часы. Казалось, вечность прошла с тех пор, как я начал вести переучёт. Мои пальцы от кончиков фаланг покрылись чёрной противной пылью. Но работа была сделана едва ли на половину. К пяти утра я обнаружил себя сидящем на полу, заставленный вокруг собраниями стихов серебряного века в разных обложках. Я сложил себе шалаш из этих книг. Надежда на то, что старый прохиндей возникнет на пороге чёрного выхода и предложит мне всё-таки помочь, растворилась к семи утра. От усталости я валился с ног, перетаскивая статую Дон Кихота с пола обратно на его место. Ночь без сна не прошла для меня незамеченной. Я чувствовал, как голова сама тянется к полу, да в целом к любой поверхности. Гори всё синим пламенем. Как пёс, я взобрался на драгоценный диван в стиле модерн и поджал к себе колени. С моим ростом уместиться на диване «Войцеха» было почти нереально, но я смог. Не выпуская из рук сканер штрих-кодов, я перевернулся на бок и положил под голову одного из плюшевых медведей Тедди, выкупленных дедом лет двадцать назад.
Сон поглотил меня целиком. Но, как оказалось, ненадолго. Поворачивать с боку на бок на диване, я почувствовал колкую боль в затылке. Меня словно что-то укусило. Я резко сел на месте. Моя бедная голова стала чугунной, клонилась обратно вниз. Я пытался уговорить себя ещё немного поспать. Как вдруг услышал что-то странное. Шорох в тишине. Будто пробежала кошка или небольшой пёс, быстро перебирая лапами. Я медленно поднялся на ноги и прищурился, смотря в непроглядную темноту. Нащупав телефон в заднем кармане, я включил фонарик и посветил вокруг. На стеллажах стояли странные статуэтки, раньше я никогда не видел их в магазине. Маленькие каменные кирпичи представляли собой фигурки неизвестных мне созданий. Из любопытства я взял одну из них. На ощупь известняк, но какой-то тяжелый, плотный. Отчаянно пытаясь вспомнить, где я видел подобные изображения, постепенно я пришёл к воспоминаниям об индейцах Майя. Поставив обратно фигурку, я ощутил странные покалывания в ладони. Рука зачесалась так сильно, что, не выдержав, я начал расчёсывать её ногтями. Позади меня раздалось приглушённое рычание. Я тут же повернулся посмотреть, откуда шёл звук. Всё внутри меня напряглось. В темноте не было видно той твари, что издаёт такие страшные глубокие утробные звуки. Возможно ли, что кто-то залез в лавку через окно? Не может быть. Свет фонарика попал на стену и я, выпучив глаза от удивления, застыл. От увиденного в горле пересохло. В стенах лавки выросли длинные пики с рядами насаженных сверху человеческих черепов. В глазницах мертвецов были помещены ракушки и гладкие камни. И только в одном из них я заметил поблёскивающие золотые монеты. Воздух пропах сырость и гнилью, чем-то напоминающим протухшее мясо. Под ногой что-то хрустнуло, когда я сделал шаг назад. Что-то полое внутри. Я сперва не решился посмотреть, что это может быть. Но всё-таки посмотрел. Весь пол был усыпан костями. Они лежали вразброс. Я стоял на расколовшемся черепе. Из пустой глазницы скелета вылезла сороконожка. Я дёрнулся.
— Что за ужас тут твориться? — произнёс я себе под нос, морщась от боли и пытаясь побороть отвлекающий на себя внимание зуд в руке. Когда же чесотка стала нестерпимой, я посветил фонариком на ладонь. Моя кожа покраснела, на ней вылезли белые пузыри, наполненные чем-то прозрачным. Меня захлестнула волна отвращения и ужаса. Я метнулся в туалет, не обращая внимание на изменившуюся до неузнаваемости лавку. Рычание то ли волка, то ли собаки преследовали меня на всём пути. Сшибая дверь в туалет плечом, я поскользнулся и упал на месте. Яркий свет заставил меня зажмурить глаза. Всё закружилось. Ощутив на какое-то время, как мои ноги оторвались от пола, я вскрикнул от испуга. Внезапно меня прибило к земле. Я согнул левую руку  в тщетной попытке сгруппироваться. В затылке закололо с новой силой. Повалившись на бок, я почувствовал что-то мокрое под собой.

— Что за чёрт?! — я пытался проморгаться, чтобы увидеть то, во что я залез рукой. Перед глазами плыли белые круги. Когда зрение вернулось, я обнаружил, что, к моему удивлению, это была грязь. Она запачкала меня по локоть. Откуда она здесь? Я оглянулся и обнаружил, что сижу посреди тускло посвящённой факелами пещеры. Ощущения были настолько реальными, что мне было сложно понять сон ли это. Мои джинсы пропитались смесью грязи и глины. Пронизывающий холод прошиб тело насквозь. Поднявшись на ноги, я ощутил нестерпимую и резкую боль в руке с новой силой. Она отвлекла меня от всего вокруг. Я подошёл к одному из факелов и протянул руку, чтобы хоть что-то разглядеть. Кожа на руке почернела до запястья. Из взорвавшихся волдырей вытекал жёлтый смердящий гной с примесью тонкой полоски крови. Мне было так больно, что я не смог унять подступающие к горлу горячие слёзы. От запаха, лезущего в ноздри, меня вырвало. В панике я попытался вытереть руку о штанину джинс, но зуд стал только сильнее. Оперевшись спиной о стену пещеры, я стёр случайно нарисованные мелом узорчатые черепа. Меня тянуло вниз, я сел на корточки. Мне захотелось избавиться от этой боли. Сделать так, чтобы это прекратилось. Как только я подумал об этом, мне стало ещё хуже. Всё тело бросило в холод, мои зубы стучали так, будто я сидел на морозе. Но моё лицо и голова были ужасно горячими. Я чувствовал, как обливался потом. Боль. Боль не останавливалась ни на минуту. Голова раскалывалась. Боль. Она взяла меня за горло и сдавила так, что я не смог вздохнуть и выдохнуть. Мне нужно как-то сделать её легче. Но как? Я опустил руку и прижал её коленом к земле. Почувствовав лёгкое облегчение, я тут же заметил заострённый камень. Выточенное древнее орудие труда. В голове вспыхнула мысль: «Возьми этот камень, и отрежь её. Отрежь. Нужно отнять руку. Я не могу это терпеть. Отрежу её». Вопреки здравому смыслу, я потянулся за камнем. Я знаю, что это не нормально. Но я хочу это сделать. Я должен. В приступе помешательства, мне показалось, что мертвецы смотрят на меня. Я думал, что меня окружают мёртвые. Они смотрят на меня, они ждут. Я хотел не только руку, но и голову отнять сам себе. Что-то заставляло меня желать этого. Тени сгущались надо мной. Они хотели протянуть ко мне руки.
— Не трогай, — низкий зловещий голос остановил меня. Я поднял голову и замер. Надо мной, возвышаясь, стоял огромный пёс. Странный: без шерсти, с массивной шеей и стоячими ушами. Его карие яркие глаза смотрели куда-то сквозь меня. Было ощущение, что этот пёс смотрит в мою душу.
— Я поведу тебя, — голос раздался откуда-то из груди собаки, и огромное чудовище двинулось в глубь пещеры. Шатаясь, я пошёл следом за ним. Мой разум прояснился, а боль стала потихоньку стихать. Мы шли по пещере, казалось, вечность до тех пор, пока она не превратилась в туннель. Мертвецы и зловещие тени исчезли из виду. Моя рука совсем перестала ощущаться. Она висела безвольным грузом. Я старался придерживать её, чувствуя, как гниль подбирается вверх выше локтя. Я едва мог сделать вдох полной грудью. Но вот в конце туннеля прорезался огонёк света, похожий на мерцание звезды на ночном небе. Я почувствовал тепло внутри, смог наконец-то вдохнуть полной грудью.

— Ицкуинтли.

Пёс остановился, услышав женский голос. Я тоже встал, как вкопанный, боясь обернуться. Что-то в том голосе было холодным и властным. Я не знаю, как передать этот ужас, но, если бывают голоса, от которых ты цепенеешь, это был он.
— Иди, — пёс развернулся и встал позади меня. Он глухо зарычал. Всё его мускулистое огромное тело напряглось. Грубая толстая шкура встала дыбом.

— Ицкуинтли, мальчик должен умереть.

От вкрадчивого мягкого голоса женщины внутри меня всё вновь перевернулось. Её голос... Почему он стал таким? Я ощутил, как она касается моего затылка рукой, трогает мои волосы. Она была рядом. Мои ноги сами понесли меня прочь. Я бежал без оглядки под оглушительный лай пса.

Вскочив после жуткого сна, я чуть было не своротил на себя и диван, и рядом стоящую статую Афины. Сердце стучало как бешенное, я задыхался. Думал, что умру. Чувствовал, что вот-вот умру. Мои лёгкие сжались. Или это были рёбра. В тот момент я отчаянно не понимал, что происходит. Позже, спустя долгие минуты, я понял, что это была паническая атака. Я пытался ощупать свой затылок. К счастью, всё было в порядке. Придя в себя, я помыл руки в туалете и умылся, а после долго рассматривал ладони. Всё было в порядке. Мне стало тошно в помещении, я вышел на улицу. Яркий солнечный свет бил мне в лицо. Я взял телефон и проверил входящие звонки. Меня никто не искал, даже Алиса. В момент я почувствовал себя совсем паршиво. Словно в этом мире я был никому не нужен, словно ни одна душа обо мне не беспокоится. С чего вдруг у меня возникли такие мысли? Откуда это чувство пустоты? Я не знаю. Мне надо было срочно отвлечься. Забыть тот дурной сон. Выкинуть из головы голос, который я мог вспомнить до мельчайших подробностей. Забыть вид той собаки. И мои руки. И боль в голове. Брезгливо взглянув на свою распахнутую ладонь, я встряхнул руку и решил не смотреть на неё больше.

Страх мог настигнуть меня в любой момент.
Возвращаться домой не было смысла. Я позвонил деду и сообщил, что останусь сегодня доделывать инвентаризацию. Нельзя было сходить с ума из-за какого-то страшного сна. Сделав небольшой круг по улице, я насладился дневным светом и свежим воздухом, прежде чем вернуться обратно в лавку. Странно, но день я провёл замечательно. Я давно так долго не гулял пешком, даже вкус еды казался мне другим, более ярким. В кофейне на перекрёстке рядом с магазином «Игрушки и цветы» мне приготовили отменный холодный капучино со льдом. Я успокоился. Жизнь же не заканчивается после плохих снов?

Вернувшись обратно в магазин, я заметил, что в этот раз дело пошло быстрее. И вот я наконец-то дошёл до подсобки с её внушительным содержанием. На самом деле подсобка представляла собой огромное подвальное влажное и душное помещение. Помню, отец впервые привёл меня сюда в десять лет. Оно напоминало мне затопленный склеп. Осмотрев его, я попытался включить свет переключателем. К моему несчастью, лампочки, висящие под потолком пыльными грушами, не загорались. Я проверил время на телефоне. Без пяти полночь. Освещая себе путь фонариком, я нашёл щиток с электричеством. Открыв его, я попытался включить свет: опустил и поднял рычажки. Позади меня потух и вспыхнул вновь коридор света, спускающийся с лестницы. Что-то внутри меня сжалось. Я не хотел оставаться в темноте, потому бросил попытки разобраться в электрике. Можно ли назвать это интуицией? Или предчувствием? Я впервые в жизни ощущал явный страх перед темнотой. Словно там, за стеллажами замотанных в тряпки антикварных предметов, таилось что-то более древнее и страшное, чем тьма. Более опасное, чем случайно упавшая на голову чугунная фигура. Вооружившись сканером штрих-кодов, фонариком и своим упорством, я отправился вглубь подвала. Первым делом я отсканировал картины, затем несколько настенных часов. Где-то через час работы мне захотелось отдохнуть. Я сел на одну из массивных коробок и опёрся спиной о стену. В голове опять всплыло воспоминание об отце. В детстве всё было по-другому: подвал был светлым и не было запаха плесени. Я также вспомнил, как через гранёный стакан мы слушали с ним стену. Он шутил, что если я буду достаточно долго слушать, то смогу услышать за камнем шум воды, ведь река была совсем рядом. Я был очень увлечён этой идеей, проводил все свободное время в попытке что-то услышать. Только позже я понял, что это был способ избавиться от меня хотя бы на пару часов. От нахлынувшей обиды я стукнул пяткой по коробке на которой сидел. Раздался глухой звук.

— Там что, пусто? — подумал я.

Отыскав стойку с каминными принадлежностями за скульптурой пастушки с овцами, я нашёл увесистую кочергу. Вскрыв первую коробку, я обнаружил, что она была полностью забита бумажными свёртками и свитками. Я решил оставить учёт таких редких вещей на совесть деда и вскрыл вторую коробку. В этот раз крышка поддавалась с трудом. Она была забита несколькими рядами гвоздей, так что мне пришлось приложить много усилий, чтобы хотя бы чуть-чуть приподнять её. Оставив идею открыть коробку «по-человечески», я принялся ломать крышку. Одна из досок тут же треснула и развалилась. Спустя ещё некоторое время, я наконец-то смог просунуть фонарик в дыру и посвятить в короб.

На дне в пожелтевшей траве (или может в сене), лежал свёрток чёрной грубой ткани. Я протянул руку и потянул пальцами за тряпку. Внутри неё что-то было довольно увесистым. Достав на поверхность клад, я положил телефон фонариком вверх, осветив потолок. Свёрток представлял собой сшитый красными нитками рулон. Я смог надорвать пару ниток острым концом кочерги. Внутри оказалась красивая фигурка Святой Смерти или, как её называют мексиканцы, Санта Муэрте. Она была выполнена из кости. Надеюсь, что из слоновой. Расписной череп с цветными узорами. В одной руке скелет держал косу, в другой песочные часы. Одежда фигурки была красного, зелёного и синего цветов. Довольно мягкая. Похоже, что это был шёлк. Ноги Смерти стояли на прямоугольной подставке. С обратной стороны я с удивлением обнаружил надпись, выведенную красивым почерком. Разобрать, что там написано, я не смог. В конце концов, я не знаю испанский. Интересно, зачем транспортировать эту фигурку в такой большой коробке? Да и заколочена она слишком... Меня отвлёк ужасный грохот, раздавшийся сверху. От неожиданности я вжал голову в плечи и развернулся. Что-то произошло в лавке. Со всех ног я помчался посмотреть, что случилось. И вдруг выскочив в центр магазина обнаружил, что весь наш товар лежал на полу. Тарелки, вазы, куклы ложки медали. Всё что я мог увидеть, было разбито. Я схватился за голову одной рукой, второй сжимая крепко фигурку Смерти. Я перелез через упавший на пол шкаф.

— Что произошло? Кто это сделал? — вопрошал я, бегая среди ставшего мусором антиквариата. Я решил вызвать полицию. Телефон, где же мой телефон? Я понял, что оставил его в подвале. Обернувшись, я посмотрел в бесконечную темноту. Что-то внутри не давало мне даже подойти к лестнице, чтобы узнать, где может лежать мой телефон. Я совсем не видел света от фонарика. Темнота в подвале ощущалась какой-то плотной. Я подумал, что мог бы дотронуться до неё рукой. Ощутить её. Поймать. Я двинулся ей навстречу, пытаясь побороть страх, но услышал под ногой треск стекла. Разбитый графин. Моё внимание привлек обрывок письма. Я осторожно поднял его с пола и присмотрелся. Это была повестка в суд. Она была написана на английском языке. Мне пришлось немного поднапрячь мозг, прежде чем, я разобрался, в чём там было дело. Некая Шошанна Лопес обвиняла моего отца в том, что он проник в её дом, обокрал и убил её приёмного сына недалеко от границы Мексики и Гватемалы.

Мой отец кого-то убил? Да быть такого не может. Во мне закипела злоба, но она прошла так же внезапно, как появилась. Да, без всякого сомнения, он мог это сделать. Я знал это наверняка. Всю свою жизнь я боялся признать, что мой отец был не просто путешественник, но и законченный бандит. Шошанна? Я перевернул фигурку смерти и присмотрелся к надписи. Сердце в груди застыло. Её имя было написано на подставке. Я бросился к компьютеру, перепрыгивая разбитый антиквариат. К счастью, техника работала. Я использовал переводчик. Надпись на фигурке гласила: «Любимой маме Шошанне от Энрике».
В руке вновь кольнуло. На этот раз настолько резко и сильно, что выпустил фигурку Санта Муэрте из сжатой ладони. Я посмотрел на источник боли. Под кожей виднелась длинная изогнутая заноза. Поморщившись я  надавил пальцем на покрасневшую выпуклость,  пытаясь выдавить  щепку наружу. От боли я вскрикнул, свет в лавке погас. Я вновь оказался в темноте, абсолютно потерянный и напуганный. Что происходит? Я боялся сдвинуться с места. Моё тело оцепенело от ужасного пронизывающего и острого холода. Я попытался на ощупь найти выход. Брёл вдоль стен, вытянув руки вперёд. Пытался за темнотой увидеть крупицу света или на худой конец найти выключатель. Пока я шарил ладонью по стене, услышал под ногами чавкающий звук. Я встал во что-то? Сделав ещё шаг вперёд, мне стало не по себе.
— Что за фигня? — я с трудом выдернул ногу с места. Было ощущение, будто я стоял в мокрой грязи. Идти было ужасно тяжело. Что-то с силой потянуло меня вниз. Не успев среагировать, я упал на пол и провалился в грязь по грудь.
— Помогите! — закричал я, размахивая в темноте руками. Но никто мне не ответил. Что-то липкое заползло мне в рот. Барахтаясь в попытке спасти свою жизнь, я совсем растерялся и начал паниковать, крича что-то бессвязное. Липкая тьма, окутав моё лицо, проникла внутрь. Я чувствовал себя настолько беспомощным и испуганным, что не смог придумать как спастись. Дыхание затруднилось, и я быстро перестал дышать. Меня уносило в пучину черноты. Я был в невесомости несколько секунд, пока сознание не покинуло меня.
С силой моё тело выбросило на скалистый берег. Я упал на камни спиной и взвыл от боли. Перевернулся на бок, отплёвываясь от воды в лёгких. Вокруг откуда ни возьмись был берег, усыпанный крупными острыми камнями. Меня выбросило из черного моря, волны которого бурлили красной кровавой пеной. В панике я отполз подальше. Моя бедная левая рука была рассечена от указательного пальца до запястья. Я прижал ладонь к себе и в попытке остановить кровь согнул локоть. Мне хотелось кричать, хотелось бежать прочь.  Но сил на то, чтобы хотя бы встать, у меня не было. Я прополз по берегу до поваленного дерева, пытаясь безрезультатно встать на ноги, взобрался на него и порвал край футболки, чтобы перевязать руку.

— Бежать некуда.

Я застыл, услышав женский голос позади. Медленно обернувшись, я уставился в пустые чёрные глазницы черепа. Скелет в женском красивом карнавальном платье сидел позади меня. Руки Смерти лежали сложенными в замок на коленях. Она согнулась и повернула голову на бок. Скрип шейных позвонков заставил меня вздрогнуть. Я понял, это она. Санта Муэрте. Почему-то, я боялся её, но она выглядела какой-то простой. Я не представлял себе Смерть такой мирной, такой медленной. Собравшись с мыслями, я почувствовал, как каждая мышца моего тела напряглась.

— За что? — спросил я тихим дрожащим голосом. Я пытался понять, почему это происходит со мной. Из-за отца? Из-за того, что я знал какой он был человек и ничего не сделал? За то, что отец украл фигурку? За то, что убил того парня? За то, что я был плохим юристом? За что? Я решил попробовать оправдаться в лице смерти. Я начал уговаривать её, молить. Я нёс какой-то бессвязный бред. Я схватился за подол её платья. Пытался понять, есть ли в пустых глазницах хотя бы намёк на сострадание. Чёрт я не хочу умирать.

— Простите меня! Простите меня! Я не должен умирать! Я… я хочу сделать признание. Два года назад, я выбросил своего пса на обочине. Я… я сожалею. Я пойду работать в приют для животных! Я всё сделаю! Я обещаю! Я исправлюсь! Я буду лучше!

Мне было так страшно, что я был готов рассказать ей все свои тайны. Пожертвовать всем, что у меня есть. Отдать ей всё, что она хочет. Если бы она сказала мне гавкать, я бы начал это делать.

— У тебя нет долгов передо мной. Ты уходишь, потому что должен -  скелет положила свою костлявую пятерню мне на голову. Я посмотрел перед собой, вздрогнул от испуга и заплакал. Передо мной стояли две пики с насаженными черепами. За ними я видел лавку. Посреди неё я лежал лицом вниз, сжимая в руке фигурку Святой Смерти, коса которая впилась в мою ладонь. Рядом растеклась небольшая лужа крови. Бюст Дзержинского лежал неподалёку, он был окровавлен. Я закричал и вскочил на ноги. Кричал так громко и так долго, что не заметил, как охрип, но всё равно продолжал надрывно хрипеть в пустоту.

— Я поведу тебя, — огромный пёс ткнулся мордой в мою ладонь. Я отдёрнул руку, смотря на него. Смерть поднялась с места, возвышаясь надо мной на три головы.

— Ицкуинтли вызвался отвести тебя. Это честь, — Санта Муэрте подошла к собаке и потрепала её по голове костлявой рукой. Пёс в мгновение ока стал средних размеров и оброс густой чёрной шерстью. Я не сразу признал его. Это был Хэппи, мой пёс. Мне стало больнее. Моё мёртвое сердце готово было вырваться из груди. Я подошёл к нему, сел на корточки и обнял. Хэппи пытался спасти меня. Он хотел отбить меня у Смерти даже после того, как я поступил с ним. Я обрёк его на голодную одинокую смерть. Но он пришёл за мной. Я никогда не был достоин его дружбы. Я правда паршивый человек.

— Я пойду за тобой. Прости меня... И спасибо, Хэппи, — пёс залаял и завилял хвостом. Я вытер лицо рукой и направился за псом в сторону чёрного каменного туннеля, появившегося передо мной. Камни под моими ногами исчезли. Я ступал по лепесткам цветов. Страха больше не было.

И не было больше ничего.

Автор: Полина Барышева