Обустроившись на кухне, Леха плеснул в рюмку огненной воды, открыл банку солений и после обжигающего глотка с жадностью загрыз огурец. Стало ли лучше? Вряд ли, хотя после каждой выпитой стопки он снова и снова переспрашивал себя.
Пить на голодный желудок идея заведомо плохая, а что поделать? За прошедший день кусок в глотку не лез, а сейчас разыгрался страшный, звериный аппетит, и Соколов, сидя за столом, не сразу понял, что аппетит – на самом деле желание кому-нибудь в мясо рожу развалить, расквасить нос или сломать пару ребер. В идеале – все и сразу. Как в школьные или студенческие годы, когда только родители развелись, и так вышло, что никому до него не было дела. Вот тебе квартира, Алеша, и больше ни маме, ни папе ты в хер не тарахтел. Скажи спасибо, что хоть жилплощадь напоследок не раздербанили и денег оставили впрок. Тогда у парнишки проклюнулся поистине бандитский нрав, вполне естественный для ребенка, растущего без должного воспитания, во вседозволенности, так еще приправленный наличием дяди в структурах. Впрочем, этот же дядя прижал Соколова к ногтю. Хватило пары дней в самой настоящей колонии строгого режима, и двух приставленных ФСИНовцев, наглядно показавших, что с ним будет, если он не возьмется за ум.
Будучи сам избитый до кровавых соплей, Леха прекрасно усвоил урок, который закончил дядька, потрепав его по волосам и с нотой веселой издевки спросив:
«Ну что, Алешенька, понял?»
Больше он ни на кого и никогда не поднимал руку. Так, разве что в шутку подзатыльник там, или поджопник. Потом он даже допускал мысль благодарности родственнику за то, что не дал пойти по скользкой тропинке, но сам факт, как с ним обошлись самые близкие, заставил впасть в уныние, и как итог – Соколов начал пить. Да так, что ему снова потребовалась помощь. Так посчитали те, кто хоть мало-мальски знали Леху и видели, как он с каждым месяцем, не просыхая, постепенно увядает.
Вновь подключился дядя, но без таких суровых методов. Все-таки пьянство не возбраняется, к тому же дома, тихо и без дебошей. Ну… это пока у Алексея не закончились родительские деньги.
И как будучи подростком, он провел почти все лето на даче, пахая грядки, строя баню и занимаясь благоустройством участка, а после, как просох, был определен в органы. Роман Андреевич (так зовут его дядю) дал строгий наказ по отношению к новой работе и образу жизни:
«Если я еще хоть раз увижу тебя в таком состоянии, в каком забрал, или узнаю, что ты нашу фамилию посрамил – убью»
Как он сам считал, ни того, ни другого еще не было. Совсем пить он не перестал, со временем распоясался, но держал себя в определенных рамках, и они сейчас с грохотом прорвавшейся плотины рушились под гнетом алкоголя и необъяснимой ярости, вскипающей в груди.
Неподвижно восседая за столом, он услышал нарастающий гул, затем что-то, напоминающее ритмичные удары в барабаны…
Встряхнул головой и осмотрелся – ничего. Только свет начал судорожно моргать, и периферийным зрением он заметил, как в зале, какие-то странные тени пляшут в углах, словно в такт Мансийскому танцу, разверзшемуся в голове, громкость коего уже неприлично зашкаливала.
Мужчина почувствовал, как по щекам потекло что-то… нет, не слезы, плакать ему не с чего. Когда дорожки до неприличия густой консистенции сползли ниже, в нос ударил гнилостный, болотный душок. Собравшись под подбородком, одна капля с тихим шлепком ухнула на стол, но стоило старлею опустить голову, электричество отключилось, погрузив квартиру в кромешный, тягучий, физически ощутимый мрак, окончательно принявший Алексея в свои объятия, вмиг показавшиеся вовсе не чуждыми, а такими родными и уютными.
В следующую секунду экран лежащего на столе смартфона засветился – звонил дядя. Барабаны как-то внезапно стихли, но обида, таившаяся в дремучих уголках подсознания, непостижимым образом всплыла, стянулась в груди удушающим узлом и разразилась страшным пожарищем.
Соколов принял вызов, спокойно поднес трубку к уху, услышав знакомый голос.
«Леш, привет. Слушай, ты если дома, я заскочу через полчасика. Мне тут намедни бабушка твоя приснилась. Просила с сыном, с отцом твоим повидаться, соскучилась. Найди пока в шкафу его куртку старую, там вроде должна быть его фотография на паспорт, а я на днях на могилку съезжу. Добро?»
Алексей многозначительно промолчал.
«Леш, ты ведь не выкинул старые вещи?»
- Выкинул, - с издевкой ответил старлей, - вот только что.
«Ты опять пьешь? Давай, по нормальному разговаривай. Курточку папину найди, во внутреннем кар…»
- Или че, а? В ШИЗО закроешь!? – нагло перебил его Леха.
На несколько секунд повисла тишина, Роман Андреевич вряд ли был готов к такому ответу племянника.
«Ты ничего не перепутал?»
- А тебя это, в каком измерении волновать должно!? – продолжал распаляться мужчина, - может, я занят!? Баб деру, или нажрался и отдыхаю, а ты братом своим... таким же гнилым, как и все вы! Меня спросить нельзя!? Конечно, нет, вам всегда было насрать на мое мнение! В прочем…
Соколов медленно открыл выдвижной ящик стола, достал кухонный тесак и переменился в лице, добродушно улыбнувшись.
- Ты приезжай, конечно, потолкуем.
На удивление, дядя отреагировал с титаническим спокойствием.
«В то, что ты нажрался, я поверю. Ладно… ты выпей еще, а я скоро приеду» - ответил он, сбросив вызов.
Впотьмах нащупав бутылку, он плеснул себе еще, выпил и покинул кухню, завалившись на диван. Пока дядя в пути, можно и отдохнуть. Веки сомкнулись под грузом выпитого алкоголя, в подъезде слышалась непонятная возня, шорохи, но было так плевать. Однако его покой нарушил неистовый грохот во входную дверь, заставив чуть ли не подскочить. Оттуда же послышался приглушенный крик… Витали? Да, определенно.
- Алексей Викторович…! Леха, чтоб тебя! Открой эту гребаную дверь!
Тяжело и рвано вдохнув, мужчина встал и побрел в коридор, не собираясь мириться с наглостью молодого сержанта…
Припарковавшись у подъезда многоэтажного дома, Виталик сразу приметил, что ни в одном окне не горит свет. Это насторожило и заставило прихватить припасенную бутылку с заговоренной водой. Попытка позвонить в домофон не увенчалась успехом – подъезд спокойно открылся, и этот факт подтвердил главное опасение – в доме нет электричества.
Освещая путь фонариком, парень уже на третьем этаже готов был свалиться, утираясь от испарины и приговаривая:
- Мать твою, Алексей Викторович, ну зачем седьмой этаж-то…
Ковалев привалился к стене, переводя дыхание, и вдруг услышал, как снизу, скрипя петлями, отворилась дверь, а затем раздался глухой, приближающийся перестук, множащийся на бесконечность и отдающийся эхом в темной утробе подъезда.
Сержант понимал – эти шаги в нынешних реалиях ничего хорошего ему не сулят, поэтому он собрался и поспешил дальше – вверх по лестнице.
Преодолев два пролета, он уже несколько раз проклял себя и пообещал, что утро завтрашнего дня начнет с пробежки, перейдет на здоровое питание и забудет, что такое фастфуд. Дальнейшие мысли о светлом будущем прервал голос… так же, как и шаги, отражающийся от стен. Электронный, словно воспроизведенный синтезатором.
- Не спеши так, сержант – надорвешься.
Виталя замер, держась за перилла на площадке шестого этажа. Оставалось два пролета, но обращение к себе он услышал не где-то там, а буквально… за спиной.
Парень резко обернулся, вперившись взглядом в манекен, стоящий внизу. Тот в одной руке держал смартфон.
- Комполэн… - осклабился он, продемонстрировав бутыль с водой.
Но тут же до него дошло, что дух не может влиять на его сознание. Ведь если те люди, населяющие частный сектор, медленно, но верно сходили с ума, то Виталий оставался в здравом уме и только сейчас он начал это понимать.
- У тебя нет надо мной власти, - покачал головой Ковалев и заметил, что кукла на площадке ниже не была единственной.
За ней, оглашая подъезд ритмичным шествием, поднимались десятки таких же одержимых, пластмассовых исполинов.
Манекен, уставившийся на Ковалева невидимым взглядом, поднял руку, а про себя Виталя отметил, что двигается он, словно живой. Пластичность фигуры почти не уступала человеческой.
Что странно, он даже не касался пальцами экрана, голос начал воспроизводиться сам собой.
- Отступись, сержант. Ты с лишним весом справиться не можешь – куда тебе до меня? У тебя есть шанс, пока что есть.
В голове Ковалева щелкнуло неприятное осознание – дух перестроился на новый уровень, поймал другую волну и теперь может управлять электроникой, даже не взаимодействуя с ней физически. А это плохо, даже очень плохо. Настанет тот день, когда Комполэн внедрится в интернет, свяжется с каждым устройством, будет во всех домах, у каждого человека в нагрудном кармане, в наручных часах, у кого-то в кардиостимуляторе… и тогда произойдет нечто страшное. Что именно – даже думать об этом не хотелось.
Не решившись продолжать диалог, парень рванул дальше, преодолел последние два пролета и начал с неистовой силой молотить в дверь квартиры.
- Алексей Викторович…! Леха, чтоб тебя! Открой эту гребаную дверь! – надрывался сержант, продолжая стучаться.
В сознании скользнула неутешительная мысль – а что, если его нет дома? Куда бежать? Наверх? Далеко он со своими данными от них не уйдет, а судя по звонкому перестуку, манекены следуют за ним и довольно быстро.
Но благо, послышались ленивые шаги и щелчок замка. Виталя, мельком обернувшись к лестнице, увидел куклу, вскидывающую увесистый топор, тут же опустил ручку, пробежал за порог и с грохотом захлопнул дверь, заперев на все, что только можно.
С трудом сдержавшись, чтобы при облегченном выдохе не съехать по стене, к которой он привалился, Ковалев хотел смачно выругаться и намекнуть напарнику об опасности, однако услышал его раздраженный… или даже взбешенный голос.
- Хера ли ты ломишься, идиот?
- Какой я тебе в жопу Леха!? – мгновенно взъелся старлей, заставив сержанта вздрогнуть, - ты время видел, придурок? Я отдыхаю, позвонить нельзя было!? И че тебе надо вообще от меня вечером?
- Алексей Викторович, - тяжело сглотнул Виталя, посветив фонариком и приглядевшись к физиономии напарника.
Зрачки расширены, белок глаз, в которых плескалась страшная ярость, покрывала нелицеприятная сетка красных, лопнувших капилляров.
Помимо этого, на щеках застыли две дорожки, стекающие из-под нижних век. И вряд ли это были слезы.
- В-вот, - заикнулся парень, протянув бутыль с водой, - в-выпейте, должно помочь.
Соколов судорожно покивал, сжимая кулаки.
- Щас я тебе сука выпью, - прорычал он, потянувшись к вешалкам, где также висел его инвентарь.
Понимая, что он хочет достать, Ковалев крепко сжал губы, набрался смелости и налетел на напарника, свалив его с ног. Грузного Виталика он не смог с себя сбросить, как бы ни хотел, и даже навеянная духом злоба не помогала. Поэтому Алексей отбивался, как только мог, отпихивал от себя парня, крича и матеря того, на чем свет стоит.
Сержант ухитрился откупорить сосуд. Сначала плеснул ему на лицо, затем прижал горлышко к губам Лехи, вынудив его сделать несколько глотков.
- Простите, товарищ старший лейтенант, - на этих словах он вздохнул и замахнулся, изо всех сил врезав ему между глаз.
Взор мужчины помутился, и он провалился в забытье, крепко опоенный заговоренной водой…
Сознание возвращалось неохотно, пусть и принудительно, этому способствовал хаотичный стук, раздающийся из подъезда, плюс дверной звонок на батарейках надрывался, но двое, сидя на кухне уже прекрасно понимали – открывать нельзя. Леха приходил в себя, хлебая уже обычную воду и прикладывая замороженный кусок мяса ко лбу, давно схороненный в морозилке.
Попутно глядя на сержанта, он сухо отозвался:
- Ты меня кирпичом, что ли приложил, Виталик?
- Как получилось, - Ковалев виновато развел руками, - лучше вам?
- Лучше, голова раскалывается только, - вздохнул мужчина, досадно промычав, - дядька еще звонил…
- З-зачем? – заикнулся Виталя.
- Хотел что-то отцовское забрать, фотку что ли… а я с панталыки его сбил, грубить начал, а потом возьми да скажи, мол приезжай, потолкуем. Понятное дело - зачем. Я-то на деле зла ему не желаю, обиды из прошлого не в счет.
- Ну… - неуверенно добавил сержант, - Роман Андреевич человек серьезный, вряд ли придал значение вашим провокациям. Может, подумал, что вы пьяны и не приедет? Думаю… не должен…
- Да вот и хер-то! – взорвался Алексей, стукнув по столу, от чего лежащий на нем тесак подпрыгнул, - приедет, сказал.
Ковалев только открыл рот, как дверь сотряс мощный удар, заставив двоих на кухне вздрогнуть. Они молча переглянулись, вышли в коридор и увидели, а заодно и услышали, как с новым грохотом на старой, квартирной двери, обитой вагонкой, проступила небольшая борозда… от топора.
Бить начали чаще, звонок продолжал захлебываться.
- Какого хера им вообще надо!? – чуть ли не взревел Алексей.
- Мы, - неутешительно констатировал Виталя, - Комполэну нужны мы. И нам лучше уйти, пока ваш дядя не приехал. А лучше позвоните ему, перенесите встречу, да хоть что.
Соколов в озарении метнулся на кухню, схватился за смартфон, набрал родственника, но не дождался ответа, вспомнив, что дядя за рулем никогда трубку не возьмет.
- Да чтоб тебя! – вскрикнул мужчина, вышел в коридор и увидел напарника.
Хотел выругаться ему, но тот поднял руку и оттопырил указательный палец, шикнув.
Удары стихли, вместо этого послышался звук открывающейся соседской двери, а затем раздраженный голос пожилой женщины.
- Соколов! Да что ж ты будешь делать, сколько можно!? Будет тишина у нас или нет? Издевае…
Голос ее оборвался вслед за взмахом и свистом лезвия топора… на пол полилось, затем тело глухо рухнуло, и манекены продолжили нападки на дверь квартиры Соколова.
- Он-и… - икнул Ковалев, мелко задрожав, - зар-рубили ее!?
- Валим, Виталик, валим! – отрезал Леха, потащив напарника в зал.
Мужчина забежал в спальню, вытащив кучу простыней, часть которых кинул сержанту.
- Давай, вяжи! Другого выхода у нас нет, скоро прорвутся!
Самую первую они накрепко привязали к батарее, затем начали соображать длинный канат, благо материала хватало, чтобы спуститься если не к земле, то хотя бы к первому этажу.
Стуки в дверь не стихали, звонок уже перегорел и замолк, манекены вот-вот ворвутся в квартиру…
Ребята, тем временем, связали все простыни и выбросили в окно. Прочность узлов решено было проверить на Витале. Если уж его выдержит, то Леху и подавно. Так и поступили, сначала Ковалев, завернув крепкую, матерную тираду, начал спускаться, а следом за ним и Соколов.
- Эх-х-х, Виталя, - вздохнул Алексей на уровне третьего этажа, - мне бы водки речушку, и баб деревеньку… а не вот это вот все.
- Понимаю, товарищ старший лейтенант, - мечтательно отозвался сержант.
В этот момент Леха глянул вверх, увидев высунувшегося из окна манекена.
- Быстрее, Виталик! Быстрее! – взвился он, но торопить грузного напарника, дело не из легких.
Он постоянно задирал голову, и в одно мгновение заметил, как кукла, приветливо помахав топором, изо всех сил рубанула простыню…
Спуск ускорился, благо они уже приблизились к земле, но падения было не избежать. Мужчина рухнул на Виталю, тут же перекатился несколько раз по земле и завалился на спину, вдохнув полной грудью.
- К-к-как вы? – прохрипел Ковалев.
- Нормально, упал на мягкое, - хмыкнул Алексей, повернув голову в сторону парня, - ты там живой?
- Куда ж я денусь, - с легкой усмешкой отозвался сержант, но вдруг уставился вверх, на высунувшуюся из окна пластиковую руку, держащую утюг.
Пальцы куклы разжались, и парень подорвался на ноги, зацепив с собой старлея.
Бытовой прибор лицевой стороной вмазался в почву, чудом не задев полицейских.
Двое думали, куда бежать, наметились на служебный УАЗик, но в этот момент во двор заехал черный, отполированный до зеркального блеска Спортеж.
Остановился он рядом с ребятами. Открылась водительская дверь, из салона вышел статный приземистый седой мужчина, тут же обратив внимание на Леху и посмотрев на него весьма недобро.
Племяннику должно бы стушеваться под спокойным, но в тоже время грозным взглядом родственника, но вместо этого он начал еле разборчиво, нервно тараторить, чуть ли не запихивая дядю обратно.
- Потом все объясню, отсюда надо уходить и быстро!
Он в очередной раз ввел Романа в замешательство, спешно погрузившись на задние сидения с Виталей.
Водитель захлопнул дверь, покосившись на Алексея в зеркало, но его отвлекла открывшаяся, подъездная дверь, вынудив повернуть голову. Вот только он не увидел ровным счетом ничего, только как стальное полотно гуляет в разные стороны, будто на улицу выходят десятки людей и каждый толкает мешающую преграду.
- К-какого… - заикнулся он, но старлей воскликнул, приведя его в чувства.
Мужчина спешно завел двигатель, проехал до конца двора, развернулся и нажал на газ, без замедлений умчавшись прочь...
Десятки вооруженных манекенов сгрудились в том месте, где недавно стоял Спортеж. Они проводили беглецов невидимыми, наверняка хищными взглядами. И вдруг, одна кукла по какой-то причине застыла и рухнула оземь.
Материал потерял подвижность, а из пластикового чрева вырвалась струйка полупрозрачного пара, закружившись в воздухе…
Когда выехали на проспект, и ребята увидели мимо проезжающие машины, благо их в столь поздний час было немного, как-то сразу отлегло. Леха облегченно выдохнул с желанием растечься на сидении в уютном салоне, на Виталю нахлынула застенчивость, все-таки с большим человеком едет. Точнее тут целое комбо – он их везет.
Роман же, отпустив ситуацию у подъезда, сбавил скорость и поглядел на племянника в зеркало.
- Куда ехать-то? И что вообще происходит, объяснишь? – строго поинтересовался он.
- Давай на дачу к тебе. Там, думаю, безопаснее. Разговор есть.
- Снова в твой личный вытрезвитель? – недобро хмыкнул Роман, и тут же в разговор вклинился Ковалев.
- Если он вам что-то наговорил или угрожал, то это не Алексей Викторович, а Комполэн! – проблеял парень, столкнувшись сначала с хмурым взглядом водителя в отражении.
Напарник же зыркнул на него так, что у Витали все внутри похолодело. Не зная, что предпринять, он потянулся за ремнем, пристегнулся и тихо пробубнил:
Отняв от него свирепый взор, старлей обратился к родственнику.
- Потом все объясню, дядь. Ты прости, но в некотором смысле Виталик прав.
- Что, говорил со мной твой злой двойник? Или чего? – скептически буркнул мужчина, глянув в боковое зеркало, где их, моргая фарами, стремительно нагонял внедорожник.
- Говорю же, давай приедем – там все объясню. Только не пыли, пока не выслушаешь, - поникшим голосом ответил Соколов.
Собрав остатки терпения, водитель промолчал и сосредоточился на дороге в тот момент, когда неизвестный дебошир практически догнал Спортеж, продолжая подавать световые сигналы, а также все услышали, как захлебывался мотор на бешеных оборотах. Этого Роман не выдержал, немного сбросив скорость:
- Да проезжай ты, дебил! Встречка свободная!
Но как бы он не намекал на обгон, все действия напрочь игнорировались. Виталя с Лехой повернулись, пытаясь высмотреть машину, едущую за ними, но с первого раза не получилось из-за яркого света фар. Ковалев глянул ниже, на номера и, сглотнув подступивший ком, выдавил из себя:
- В смысле – ваши что ли? – на грани терпения выпалил Роман, когда Соколов, прикрывшись ладонью от слепящего зарева, посмотрел в лобовое стекло погонщика, в пустой салон их служебной машины...
- Д…да ты сука издеваешься…
Сержанту больше слов не нужно было, он с завидным для пухляка проворством принял прежнее положение, выпучив глаза.
- Р-роман Андреевич, плохи дела. Езжайте быстрее и без лишних вопросов, - словно давая присягу, отрезал он и пресек дальнейшие, очевидные расспросы, - посмотрите в лобовуху…
Взгляд водителя вновь метнулся в боковое зеркало. Губы разомкнулись в немом вопросе, но он принял нужные решения и очень вовремя. Он вдавил педаль газа в тот момент, когда УАЗ, рывком набрав скорость, врезался в Спортеж, но благо удар был слабым, а после столкновения расстояние стремительно увеличилось.
На практически спящем проспекте началась погоня, преследователь явно вошел во вкус, но и Роман оказался не пальцем деланый. Он выжимал почти все из своего авто, обгоняя попутные машины и чудом не влетая во встречное движение. Только полицейский внедорожник теперь не отставал, поставив перед собой лишь ему известную цель и четко следуя за ней, несмотря на резкие и опасные повороты.
Сержант то и дело оглядывался на погонщика, и вдруг потянулся к кобуре.
- Откройте окно, Роман Андреевич, - полный решимости Виталя снял пистолет с предохранителя, но в первую очередь услышал напарника.
- Попробую ему колеса отстрелить, может – так отстанет? В любом случае – делать что-то надо!
Выгнув одну бровь, старлей задал резонный вопрос, осклабившись.
- Ты конченый? Какие в жопу колеса? Молись, чтобы после этого дерьма никто нас за яйца не взял, а если ты еще палить посреди города начнешь и боже упаси – попадешь по колесам и привлечешь внимание других ментов… ты понимаешь, что тогда будет? Ну… соображай, кто последний там за рулем был?
- Н-ну я… - неуверенно ответил сержант.
- И с кого первого спросят за ДТП, которое ты, получается, оставил? За простреленные колеса? За кем гнался!? – взъелся Алексей, а напарник, понимая масштабы ситуации, поник, - то-то и оно. Без обид, Виталь, но порой я допускаю крамольную мысль, что лучше бы ты на занавеске засох.
- Бывало-бывало, - подтрунил Роман, поглядывая на племянника в зеркало, но это стало его ошибкой.
УАЗ снова дернулся, ускорившись, и на этот раз смачно влетел в зад Спортежа в сопровождении скрежета металла и хруста стекла. Водителя и Ковалева удержали ремни безопасности, а Леха угодил головой в переднее сидение, да так сильно, что в глазах помутилось, в ушах зазвенело, тело бросило в жар, и он потерял сознание…
