Откуда оно берётся и что с этим делать?

1) Если при первой возможности мы пытаемся протиснуться в форточку детских воспоминаний, значит...нас не устраивает текущая жизнь.

Банально? Да, но и правда. И не устраивает капитально.

2) Детство прекрасно тем, что впереди всё будет только лучше. По крайней мере, ты в это свято веришь. Каждый ребенок верит.

А раз сейчас охота спрятаться в детстве, значит...значит впереди ничего хорошего уже не ждёт. Всё потеряно. Поэтому остаётся смотреть только в прошлое.

В целом, предсказуемая и нормальная защита психики. А что? Как-то же выживать надо.

Что с этим делать?

Во-первых, найти, что не устраивает здесь и сейчас. Во-вторых, понять, как бы выглядела устраивающая взрослая жизнь. Зачастую второе сложнее первого.

Потому что вот просто мне плохо и всё. Но я не знаю, что такое хорошо. Как оно выглядит и как его пощупать.

В-третьих, хотя бы чуть-чуть спустить давление из жизни реальной. Резко взять и улучшить её редко получается. Но хотя сделать легче и поприятнее.

А вот уже дальше подумать о том, как изменить что-то более глобально.

Люблю, целую, безусловно принимаю :)

Источник: Психолог с твоего района

Мои стены не видят солнца. Они видят его эмуляцию в 4К. Они слышат не пение птиц, а скрежет демонов в очередном данже и синтетический смех из ситкомов двадцатилетней давности. Здесь нет воздуха, есть только гул кулеров, выдувающих тепло из раскаленного процессора моих мыслей. Вены этого дома – провода, артерии – оптоволокно, а я – дрожащая нервная клетка, подключенная к глобальному дофаминовому катетеру.

Иногда, в три часа ночи, когда буря в стакане с виски утихает, а пиксели на экране начинают плыть, как акварель под дождем, в этом коридоре случается странное. Он будто дышит. Он удлиняется и сжимается в такт гудению трансформаторной будки за окном. Тени на обоях складываются в руны, которые я почти могу прочесть. Из вентиляции доносится невнятный шепот, будто весь дом пытается рассказать мне страшную тайну обо мне самом.

В этих стенах реальность – это просто еще один загружаемый модуль с плохой оптимизацией. Я видел, как пыльный клубок в углу обретал сознание и пытался уползти под плинтус. Я слышал, как водопроводные трубы поют погребальную мессу по моей социальной жизни. Коробка из-под пиццы на столе – это уже не мусор, это саркофаг, в котором похоронен еще один вечер, отданный в жертву светящемуся божеству.

Люди говорят «выйди на улицу». Куда? Зачем? Там же нет кнопки «сохранить». Там нет быстрого перемещения. Там лагает звук и проседает FPS от переизбытка несжатых текстур на лицах прохожих. Мой мир здесь, в этой цифровой плаценте, где я могу быть кем угодно – богом, воином, гением, – лишь бы не быть собой. Лишь бы не совершать этот ебаный поход по коридору, который каждый раз напоминает: ты – просто пищеварительный тракт, обслуживающий машину для побега от самого себя.

Это не эскапизм, приятель. Это, блядь, полная онтологическая капитуляция. Это признание, что симуляция оказалась интереснее оригинала. Что аватар живее тела. Что коридор до сортира – это и есть вся твоя Одиссея, твой крестный путь, твой персональный, сука, лабиринт Минотавра, где ты и бык, и жертва одновременно.

Иногда я подхожу к окну. Там, за мутным стеклом, другой мир. Он рябит, шумит, живет по своим законам. Он настоящий до тошноты. И я смотрю на него, как заключенный смотрит на волю. Не с тоской. С ужасом. Потому что я знаю: если я сейчас открою эту дверь, если вырву из вены провод, если шагну за порог… система может зависнуть. А перезагрузки не будет.

И я возвращаюсь к своему теплому, гудящему богу. И снова иду по коридору. Вперед – за пивом. Назад – отлить. Идеальный, сука, механизм. Замкнутый и безопасный.

Бешеный темп? Нет. Это стазис. Это вечность в одной судорожно тикающей секунде перед финальным боссом. Перед самим собой. И этот бой я проигрываю каждый день, едва открыв глаза. Но зато, блядь, какая графика. Какая, нахуй, графика.