К слову о Празднике Обрезания Господня.

Есть очень актуальный эпизод в сказочной повести «Покоритель зари» К.С. Льюиса, который образно раскрывает духовный и нравственный смысл Обрезания Господня, как события, участником и свершителем которого обязан быть христианин ежедневно.

Сама по себе вещественная, видимая «операция» обрезания весьма болезненна. И то, что она в этой истории с Богомладенцем, символизирует в применении к человеку, а именно - снятие его греховной шкуры, задубелой от грехов и пороков, - процесс данный, хотя и не зримый, но также чрезвычайно страдательный.

Почему?

Потому что «грех столько усвоился нам при посредстве падения, что все свойства, все движения души пропитаны им. Отвержение греха, сроднившегося душе, соделалось отвержением души» (свт. Игнатий Брянчанинов).

Чего стоит только опыт внутренней душевной бури при виде, например, откровенной и наглой несправедливости, а еще если она коснулась непосредственно нас самих или нас втянула? В этой буре чего только нет: и злоба, и ненависть, и обида, и желание мести.

Попробуйте в одночасье и во мгновенье ока умиротворить этот свой внутренний шторм и превратить его вгладь и штиль. Сможете ли? Ведь вы, быть может, и правы в оценке происходящего на сто процентов. И потому вправе разбушеваться в «праведном гневе». Но разные жизненные обстоятельства – будь-то религиозные, будь-то гражданские или бытовые, вынуждают вас воздержаться. Отсечь свое «Я».

Каково это – преодолевать свои хотелки? Ведь какие-бы они ни были, но они наши.

А если речь о ставших нам привычными – пристрастиях и пороках, которые мы много лет осуществляем и практикуем? – отказаться и воздержаться от этого куда тяжелее, чем бросить курить.

Даже само желание решиться на это – уже страдание.

Тяжела даже мысль о том, что пора бы и возжелать. Как только одна извилина начинает думать в этом направлении, другая тут же рождает другую думу: «начну з завтрашнего дня!.. обязательно!»

А теперь к повести, о которой завел речь вначале. Вот как мальчик Юстас, превратившийся из-за своей жадности в дракона, становился вновь человеком:

«Тогда лев (здесь он символизирует Христа — П.Г.) сказал: “Дай-ка я сам тебя раздену”. Я очень боялся его когтей, но теперь мне было все равно, и я послушно лег на спину. Он дернул шкуру, и мне показалось, что он мне сердце разорвет. А когда она стала слезать, боль была такая, какой я в жизни не знал. Выдержал я от радости: наконец-то шкура сойдет! Ты, наверное, знаешь, когда сковыриваешь болячку – и больно, и приятно, что она сходит. Ну, так вот, он содрал эту мерзкую шкуру, как трижды сдирал я, только теперь было больно, и бросил ее на землю. Она была гораздо толще, грязнее и гнуснее, чем три первые. А я вдруг стал гладкий, как очищенный прутик, и очень маленький… Тут он подхватил меня лапами – тоже очень больно, без кожи-то! – и швырнул в воду. Вода обожгла меня, но через мгновение стало хорошо – я плавал, плескался, нырял, пока не почувствовал, что рука уже не болит. Тогда я и увидел, в чем дело: я снова превратился в человека».

Вывод: человеку сразу нужно обрезывать то, что незаметно может его превратить в «недочеловека», чтобы возможный его возврат в исходное состояние – его очеловечивание, не было крайне болезненным и плачевным.

Протодиакон Геннадий Пекарчук

Для христиан он играет немалую роль

14 января православные христиане отмечают Обрезание Господне и память Василия Великого. Праздники ежегодно выпадают на так называемый «старый Новый год», однако с точки зрения церкви этот день не является новолетием.

Обрезание Господне относится к великим праздникам — семнадцати праздникам с торжественным богослужением, которые по значимости уступают лишь Пасхе. Тем не менее, он стоит в иерархии ниже двунадесятых праздников — двенадцати из великих праздников, считающихся более важными, чем пять остальных.

В иудаизме обрезание играет примерно ту же роль, что и крещение в христианстве — оно символизирует приобщение недавно родившегося ребёнка к религии. младенец Иисус, будучи сыном еврейки, принял обрезание по ветхозаветному закону на восьмой день после своего рождения.

В христианстве отсутствует традиция обрезания в прямом смысле этого слова. В празднике принято видеть призыв к смирению и к самоограничению, то есть «отсечению» страстей и дурных мыслей.

Источник