НАЧАЛО

После небольшой мотивирующей речи, нас разбили на отряды. Нашим сержантом стал какой-то Игорь из Саратова. Мне он сразу не понравился. Напыщенный больно, разговаривает со всеми, как с говном. Грохнуть его что ли во время атаки?

– Так, в колонну по одному и за мной! – приказал Игорь, сплевывая в снег.

– Зачем? – задал вопрос Валера.

– Так велено. – Он схаркнул еще раз. – Выдам спецсредствА.

– Так у нас же все есть.

Командир смерил группу презрительным взглядом.

– Валера, не муди, – сказал я. – Халява же!

Попетляв среди палаток, мы вышли к пункту выдачи снаряжения. Интересно, что мне выдадут? Я бы не отказался от нескольких сотен патронов. Но реальность оказалось более жестока.

– Держите! – он кинул нам какие-то тряпки.

– Что это за хрень? – возмутился Степан.

– Надевайте живо маскхалаты и выдвигаемся!

– Эй, а как я буду магазины из разгрузки доставать? – не унимался усач.

– Дырки прорежь.

Я разглядывал унылую обнову.

– Блин… товарищ, командир, – сказал Валера. – А можно мне другой выдать?

– Что такое? – побагровел Игорь.

– Этот не стиранный даже! Я такой точно не надену!

– Да, да! – раздавались со всех сторон возмущенные голоса. – Вы из какой сраки достали это белье? У меня даже не белый!

– Проблемы, Игорян? – Подошли несколько мощных автоматчиков.

– Да нет проблем, сейчас к стенке всех поставим, как дезертиров.

– Друзья, – вскинул руки усатый, – посмотрите, можно пошоркать эти прекрасные маскхалаты об снег! Они же просто немного пыльные.

Что-то недовольно бурча, все стали напяливать маскировочные костюмы под насмешливыми взглядами гребаных вояк. Я пообещал себе выкинуть при первой же возможности мерзкое тряпье. На мне и так офигительный зимний охотничий костюм. В конце концов, насрать на эти мелкие неприятности. Мы ведь скоро будем убивать пендосов! Я представил, как сношу бошки вонючим янки из своего мега-револьвера, и в моей бурной душе поселилось спокойствие.

– Да, и вот еще что, – сказал сержант. – Всем взять вот это и носить при себе.

Я повертел в своих сильных пальцах маленькую пластиковую коробочку с мигающим диодом.

– Это, чтобы данные о местоположении вас, бестолочей, поступали на тактический планшет командования.

Выехали через полчаса во главе колонны. Откуда-то прибежал Егорыч. Видать, успел накидаться, так как собрался запеть очередную песню, но под грозным взглядом сержанта заткнулся и запрыгнул в свое корыто. Мне на буксир подцепили еще несколько боевых лыжников. Посмотрев по сторонам, я заметил за каждым снегоходом такие прицепы. Толково придумано, восхитился я. Не у каждого же есть техника для передвижения по приполярным снегам.

Вскоре выбрались из леса на заснеженную дорогу. Скорость движения увеличилась, и это радует. Только тревожит, что едем открыто. Неужели противник не выставил блокпостов на подъездах к городу? Тут два варианта: либо наше командование такое тупое, либо уже все давно разведано. Ладно, зачем забивать голову всякой ерундой перед боем? Мы поднялись на пологую сопку. Игорь приказал остановиться. Я посмотрел вниз и ахнул. Кто-то из бойцов негромко выругался. Еще бы – там внизу сверкает электрическими огнями городок. Кандалакша. Казалось, не было никакой ядерной войны. Так мирно все выглядит. Светятся окна пятиэтажек, горят на улицах фонари. Даже ездят по дорогам редкие автомобили. Сколько же тут мирных жителей? Неужто они все работают на сраных амеров? Или тут процветает рабство? Разберемся во время боя.

– Слушай мою команду! – прервал мои размышления сержант. – Технику спрятать в лесу! Окопаться и ждать команду на штурм!

Копать в снегу легко. Мы быстро вырыли себе большую яму. К нам с Валерой присоединился Егорыч. Остальные выживальщики выглядывали их своих ощетинившихся разнокалиберными стволами укрытий.

– Ты видел это? – спросил меня Валера. – Настоящий островок жизни!

Я кивнул.

– Я тут подумал, – продолжил он, – может, после… ну, как все закончится… переехать сюда с семьей? Надоело в бункере сидеть. Квартира, наверно, найдется свободная. Дети в школу пойдут. Жена, может, на работу устроится…

– А тещу куда? – я усмехнулся. – В престарелый дом?

– Ага, щас… ей уже на погосте прогулы ставят! Надеюсь, потеряется где-нибудь по дороге…

– А я не хочу в город, – сказал я после недолгого молчания. – Ну его нах! Там же, всяко, работать придется, а от работы, как ты знаешь, кони дохнут. Лучше в лес вернуться, там настоящая свобода. Только запасы надо пополнить, а то ништяки заканчиваются.

– Что-то зябко стало, сынки, – прокряхтел Егорыч, протирая тряпочкой свою винтовку Мосина.

– Точно, за тридцатник давит, – шмыгнул носом Валера. – Сопли в носу замерзают.

– А шо ж это не найдется разве чего для сугреву, хлопцы? – спросил хитрый дед.

– Даже если б было, без обид Егорыч, но тебе хватит, – сурово ответил я. – Ты ж весь день разогреваешься.

– Шо, уж спросить нельзя? – обиделся старче. – Эх, молодежь, никакого уважения к ветеранам…

– Бухать не будем, учует еще этот сержант проклятый… а вот чайку попить можно! – С этими словами я достал из рюкзака термос. – Давайте ваши кружки!

– Каким-то говном отдает, – поморщился Валера, отхлебнув пышущий паром напиток.

– Фирменный рецепт, – подмигнул я. – Это пуэр. Всего одна пачка его осталась.

– Плесни-ка еще, деду, – Егорыч протянул свою кружку. – По нраву мне твой чаек!

Мы уже допивали, когда нарисовался наш сержант.

– Чаи гоняем? – грозно зыркнув, спросил он. – Всем подъем! Выдвигаемся! Идем пешком! Огонь только по моей команде!

Я выпрямился, как пружина, чувствуя разбегающуюся по телу легкость, и присоединился к хищно бегущему отряду.

Внизу призывно сияла Кандалакша.

***

Командир послал вперед, и я ползу, как голодная ящерица по снегу, сжимая нож в своей твердой и могучей правой руке. Отличный кинжал, выточенный из рессоры, вселяет веру в исходе дела. На въезде в город, возле пятиэтажки патруль – три пендоса. Сам я скрылся в тени гаражей. Мои обостренные органы восприятия сканируют опасную обстановку. Правда, немного отвлекают голоса в голове и призрачные тени духов, мелькающие в поле зрения. Вокруг каждого врага горит ярко-красная аура. Отлично, значит, не убью случайно ни в чем не повинных людей.

Подкрался уже так близко, что слышно беспечную незатейливую речь заморских «друзей». Хотя английский я знаю более-менее по фильмам и сериалам, но сейчас, благодаря мухоморному чаю, в голове что-то щелкнуло, и поверх английской мовы наложился гнусавый голос переводчика с видеокассет девяностых:

– Сэр, как долго нам еще торчать в этой дыре? Я скучаю по своей семье и ферме в Алабаме…

– Бобби, ублюдок, заткнись, мать твою, или я сам прострелю твою ниггерскую задницу!

– Сэр, простите, сэр…

– В этой проклятой Раше так холодно, что мои яйца играют «Джингл беллз»… – пожаловался другой солдат. – Когда за нами приплывет помощь?

– Госсподи! Yobaniyvrot, Майкл! – выругался по-русски пендосский сержант. – Это знает только Иисус, мать его за ногу! Смотрите в оба, засранцы! Есть информация, эти Иваны что-то затевают сегодня ночью.

– Есть, сэр, – угрюмо ответил Майкл. – Разрешите обратиться, сержант Монтгомери, сэр?

– Твою мать, ну что еще?

Рядовой повозился и вытащил пластиковую бутылку из-под Фанты.

– Будете, сэр?

– Где ты это раздобыл, засранец? – Сержант сделал большой глоток и шумно выдохнул: – Твою мать, божественное пойло!

– Поменял сегодня у местной babushka на рынке.

– Майкл, сукин сын, знаешь, как уважить старика Монтгомери! Напишу завтра рапорт о твоем повышении.

– Спасибо, сэр!

– Дайте и мне, сэр! – подал голос Бобби.

– Держи, ниггер!

– Сэр, да вы расист, – обиделся черномазый солдат.

– Можешь подать на меня в суд, хо-хо! Эй, верни бутылку, гребанный ниггер! Посмотри, Майкл, этот черножопый уже выпил половину!

В этот момент я выпрыгнул из сугроба, как обезумевший лесной кот. Сержант начал медленно оборачиваться, чтобы встретить удивленным лицом ледяную сталь моего клинка. Лезвие погрузилось по рукоять в распахнутую пасть. Глядя в глаза застывшему негру, я с хрустом повернул кинжал и выдернул. Обмякшее тело еще падало в снег, когда я бросился к рядовому Майклу. Он лихорадочно сдергивал с плеча «эмку». Резкой вертушкой отправил врага в нокаут. Саркастически улыбнувшись, посмотрел на черного. Из его лап выпала бутылка. Самогон расплескался, смешиваясь с кровью. Рухнув на колени, солдат взмолился:

– Пожалуйста, не убивай! У меня детишки! Ферма в Алабаме!

– Смерть тебе! – С силой вонзил нож в глаз нигге, с удовольствием наблюдая, как жизнь покидает дергающееся тело, и как угасает красное свечение. Сзади кто-то зашевелился. Блин! Чуть не забыл прикончить Майкла! Я подошел к нему и отточенным движением перерезал глотку.

Продолжение следует...