Последний общий кадр у них был ещё на премьере фильма «Гарри Поттер и Дары Смерти: Часть 2», где Рэдклиффу было 21, а Фелтону — 23. Теперь им уже 36 и 38 лет.
Почувствуй себя старым.
У Люциуса Малфоя были не самые тёплые отношения с сыном Драко, но реальная динамика отношений Джейсона Айзекса и Тома Фелтона сильно отличается.
На прошлой неделе Айзекс испытал чувство гордости как отец, посетив возвращение Фелтона во вселенную Гарри Поттера, где он сыграл Драко Малфоя в бродвейском мюзикле «Гарри Поттер и Проклятое дитя» в Нью-Йорке.
Позднее, 17 ноября, Айзекс опубликовал в своем Instagram фотографии с вечера, на которых запечатлены теплые моменты между давними экранными отцом и сыном.
«Я пришёл. Увидел. Он победил», — написал он в подписи, добавив: «Тебе пришлось наполнять свои гигантские сапоги, сынок, а ты их просто порвал. Яйца как страусиные. Такой смелый. Такой гордый. Так рад быть там».
(I came. I saw. He conquered. You had your own giant boots to fill, son, and you burst them at the seams. Balls like ostrich eggs. So brave. So proud. So glad to be there.)
UPD:
Похоже спектакль шёл значительно дольше, если приходилось останавливаться каждый раз из-за оваций 😁
Он вновь исполняет роль Драко спустя 15 лет после того, как в последний раз играл его в фильмах о Гарри Поттере.
Папина гордость!
Идея этой картинки родилась у меня довольно давно.
Мне хотелось нарисовать малыша Драко. Я делала наброски, а потом наткнулась на один референс в Pinterest — и у меня щёлкнуло: да, вот оно! То, что нужно!
Я попробовала сделать скетч, и идея картинки родилась тут же.
Чему может так сильно радоваться маленький Драко? Конечно же победе в квиддиче.
Потом мне показалось, что иллюстрации не хватает чего-то… и я добавила фигуру отца на фоне. Сначала это было просто тёмное пятно — строгий Люциус в своих мантиях, наблюдающий за сыном.
Но чем дольше я на него смотрела, тем отчётливее в нём появлялось то самое редкое выражение — гордость и тихое одобрение.
Для меня эта сцена получилась очень тёплой. Маленький Драко — счастливый ребёнок, который только что выиграл свой первый кубок, а позади — отец, который, возможно, не умеет показывать эмоции, но всё равно гордится им.
Великий зал Хогвартса поразил Кейт до мурашек. Тысячи свечей висели в воздухе, словно золотые слёзы, застывшие в магическом танце. Но больше всего её поразило небо — настоящее, живое, с яркими созвездиями и одинокой луной, отбрасывающей призрачное серебро на лица студентов. Камни под ногами тихо напевали древние песни, а воздух дрожал от волшебства.
Кейт Шоу стояла среди других первокурсников, чувствуя себя чужой в этом великолепии. Её рыжие волосы, вечный источник насмешек в магловском мире, горели здесь ещё ярче. Она сжала кулак, и большой палец автоматически нашел шрам на внутренней стороне ладони — подарок от Билси, местного задиры, который любил напоминать «чудаковатой рыжей», каково её место. Здесь будет по-другому, — пообещала она себе. Я заставлю их всех меня уважать.
— Только бы не Слизерин, — прошептала она, глядя на изумрудно-серебряный стол. Студенты там выглядели слишком холодными и надменными. — Любой факультет, только не этот.
Её взгляд упал на рослого первокурсника, белокурового мальчика. Скорпиус Малфой — она узнала его по платиновым волосам и гордой осанке. Но Кейт, привыкшая подмечать слабости, увидела, как он нервно перебирал складки своей новой мантии.
Внезапно ее пронзила память — совсем другая сцена, случившаяся всего пару месяцев назад в «Оливанде». Она, переполненная благоговейным страхом, примеряла свою первую палочку — орешник с сердцевиной из волоса вейлы. А рядом его бабушка , Нарцисса, с холодным достоинством представляла мистера Оливандера своего внука.
— Вяз и чешуя дракона, — объявил старый волшебник, вручая Скорпиусу изящную палочку.
Но мальчик, потянувшись за ней, неловко задел полку, и на пол упала другая — простая, грубоватая, из черного дерева. Кейт, пытаясь помочь, подняла ее. И в тот миг, когда ее пальцы сомкнулись на рукояти, палочка в ее руках вдруг ожила. Из ее кончика вырвалась струйка розового дыма, которая, извиваясь, устремилась к учебнику «История магии», который Скорпиус держал в другой руке. Буквы на обложке мгновенно перестроились, сложившись в новое название: «Как стать популярным: руководство для начинающих».
Наступила мертвая тишина. Лицо Скорпиуса побагровело от унижения. Нарцисса Малфой посмотрела на Кейт с таким ледяным презрением, что та почувствовала себя грязью. Мистер Оливандер лишь покачал головой и тихо пробормотал: «Интересно... Очень интересная реакция. Черное дерево... никогда не встречал такой отзывчивости у магглорожденных...»
Этот случай, такой незначительный и такой унизительный для них обоих, навсегда запечатлелся в ее памяти. И сейчас, глядя на него, она видела не просто наследника древнего рода, а того самого смущенного мальчика, чью книгу она испортила.
Уголок её губ дрогнул. Никто не железный. Даже Малфои.
*****
— Малфой, Скорпиус! — разнёсся голос профессора МакГонагалл.
Когда Распределяющая Шляпа опустилась на его голову, в зале замерли даже призраки.
«Интересно... Очень интересно... Ум острый, характер сильный... Да, в тебе есть всё, чтобы стать великим Слизеринцем...»
Шляпа замолчала, будто прислушиваясь к чему-то.
«Но что это? Ты готов пожертвовать многим ради тех, кого любишь... И в глубине души ты больше ценишь храбрость, чем хитрость... ДА, ЛУЧШЕ БЫ В ГРИФФИНДОРЕ!»
— ГРИФФИНДОР!
Аплодисменты гриффиндорского стола прозвучали для Скорпиуса оглушительно. На его лице мелькнула паника — немое «Но отец...» — прежде чем он с напускным спокойствием направился к багрово-золотому столу.
— Шоу, Кейт!
Мир сузился до темноты под полями Шляпы.
«О, какая буря! Упрямая, умная, полная огня... Ты всегда боролась, не так ли? Всегда доказывала, что ты чего-то стоишь...»
«Пожалуйста, только не Слизерин», — мысленно взмолилась Кейт.
«Не Слизерин? Но посмотри, какие горизонты он откроет! Именно там ты сможешь стать по-настоящему сильной! КОНЕЧНО, СЛИЗЕРИН!»
Слово «СЛИЗЕРИН!» прозвучало для Кейт как удар хлыста. Её руки дрожали так, что Шляпа едва не выскользнула. Каждый шаг к изумрудному столу давался с таким трудом, словно она шла по краю пропости. Слизеринцы встречали её не аплодисментами, а изучающим молчанием. Она поймала взгляд девушки с идеально гладкими черными волосами; та медленно, с ноткой презрительного любопытства, оглядела Кейт с ног до головы. Никаких иллюзий. Здесь тебе ничего не достанется просто так.
Когда пир закончился, Кейт первой выскользнула из Зала. Её ноги сами понесли её в библиотеку — единственное место, где пахло старым пергаментом и тайнами, которые можно было разгадать усердием.
Она пробиралась к дальним стеллажам, как вдруг её нога зацепилась за что-то твёрдое.
— Ай! — Кейт полетела вперёд, а книги из её сумки с негодующим шелестом обрушились на сидящего на полу человека.
Из-под груды фолиантов появился Скорпиус Малфой. Его безупречная причёска напоминала теперь гнездо испуганной птицы, а в руках он сжимал книгу... вверх тормашками.
— Ты! — выдохнула Кейт, потирая ушибленное колено.
— Я, — он отшвырнул с себя том. — В Слизерине не учат смотреть под ноги? Или это их фирменный стиль — атаковать потенциальных противников литературой?
— Я тебя не видела! — огрызнулась она. — А ты что тут делаешь? Прячешься? Стыдно показаться своим новым однокашникам? «Гриффиндорец Малфой»...
Его лицо исказилось от гнева, но в глазах мелькнула боль.
— А ты, я смотрю, уже влилась в роль, — он поднялся, смахивая пыль. — Ищешь компромат?
— Зато я не притворяюсь, что читаю! — Кейт склонила голову набок. — Книга-то у тебя вверх тормашками, аферист!
Скорпиус покраснел и судорожно перевернул книгу.
— Я... проверял прочность переплёта!
— Конечно-конечно, — фыркнула Кейт. — Думала, потомок Малфоев будет... опаснее. А ты всего лишь парень, который прячется в библиотеке.
— А ты всего лишь девочка, которая так отчаянно хочет что-то доказать всему миру, что готова снести всё на своём пути, — парировал он, шагнув вперёд.
Они стояли нос к носу, но в их взглядах читалось не только противостояние, но и любопытство.
— Ну и ладно! — Кейт начала грубо запихивать книги в сумку.
— И я пойду! — Скорпиус поднялся. — Туда, где люди, как правило, смотрят под ноги!
Он развернулся и ушёл, стараясь сохранить достоинство.
*****
На следующее утро Скорпиус, проходя мимо стола Слизерина, «случайно» задел плечом Кейт. Ложка с овсянкой упала ей на колени.
— Ой, извини, — сказал он, но глаза его весело блестели. — Не помешалась?
Кейт посмотрела на него, потом на его тарелку с черничным пирогом. Она дёрнула бровью, и пирог вдруг подпрыгнул, устроив синий фейерверк у него на лице.
— Ой! — притворно удивилась она. — А твой пирог, кажется, ожил.
Скорпиус, отряхиваясь, не смог сдержать короткую улыбку. И Кейт, к своему удивлению, тоже фыркнула.
Так началась их странная война — война, в которой оба тайно надеялись, что она никогда не закончится.
p.s. очень важно ваше мнение/корекция текста происходила с помощью ии,
Самое интересное, что он похож на Люциуса даже больше, чем Джейсон Айзекс (Люциус в оригинальных фильмах), и одновременно похож именно на Джейсона, как будто реально его сын.
А эмоции Тома во время гримировки - отдельный разрыв сердечка. 💔
