Няньки (мой, уже изданный, фантастический роман) часть 9
Няньки (фантастический роман) Часть 1
Няньки (фантастический роман) часть 2
Няньки (фантастический роман) часть 3
Няньки (фантастический роман) Часть 4
Няньки (мой, уже изданный, фантастический роман) часть 5
Няньки (мой, уже изданный, фантастический роман) часть 6
Няньки (мой, уже изданный, фантастический роман) часть 7
Няньки (мой, уже изданный, фантастический роман) часть 8
Автор: Волченко Павел Николаевич
Аннотация:
Главные герои, выходцы из рабочего квартала, еще в детском возрасте попадают в некий концентрационный лагерь. Им приходится пройти через боль, унижения, тяжелую физическую, моральную и интеллектуальную подготовку. Зачем? Неизвестно, до того самого момента, пока не вступает в силу план заселения миров – распространения человечества – своего рода глобальный социальный эксперимент. Пройдя через все этапы взросления, через долгую жизнь, через осознание себя и мира вокруг, они понимают причины своей подготовки. Действо развивается на фоне неизвестного мира – новой, дикой планеты, где имеются некие «артефакты» - неизвестные, непонятные сферы с возможностью как телепортации, так и простого, ускоренного перемещения в пространстве. Артефакты не позволяют использовать металл, восприимчивы к агрессии – препятствуют ей.
Основная идея произведения: приходит время, когда боги становятся не нужны, а нужны няньки, поводыри, что проведут сквозь тьму и кровь мира и выведут во дни благоденствия.
* * *
- Великий Роом. Роом, светило коснулось джунглей. – его легонько трясли за плечо, но Роман все никак не мог признать голоса. Да и прозвище это странное: «Роом». Вроде бы он известен как посланец небес, ну или на крайний случай, для особо посвященных шаманов - карающая длань. А тут «Роом», почти как имя.
- Дай пить. – голос слабый, хриплый, и голова все еще болит, хоть и не так сильно, как тогда.
Сильная рука аккуратно приподнимает под затылок голову, в сухие губы тычется край деревянной чаши. Вода вкусная, холодная, будто только-только принесенная от бьющего из земли ключа. Роман пьет жадно, с наслаждением. И только потом, когда выпита последняя капля, открывает глаза и видит рядом угрюмое лицо с черной бородой, в которую вплелись тонки прядки седины.
- Саати? – Роман и правда удивлен. Должен был распознать – кто это рядом с ним, а тем более самого знакомого из племени человека. Ведь рисунок его ауры он помнил наизусть, выучил еще тогда, когда изменял его, когда думал, что этот человек встанет во главе племени.
- Да, Роом.
Роман закрыл глаза, пытаясь почувствовать, увидеть ауру Саати, но увидел только черноту закрытых век. Он тряхнул головой, вновь сконцентрировался, но ничего – абсолютно ничего!
- Где Да… Где Атхи-ко? – выпалил резко Роман и тут же пожалел о своей поспешности - в голове будто оборвался какой-то груз, гулко бухнулся и покатился, оглашая черноту пустого, без единой мысли, мозга густым грохотом.
- Она с племенем. Она им нужна.
- Она мне нужна. – простонал Роман и подумал, что сейчас придется ему этому дикарю Саати долго и муторно объяснять, почему Атхи-ко ему – богу, нужнее чем племени, почему он сам её позвать не может и всякие другие глупости подспудно разъяснять и рассказывать. Но Саати, на удивление, не стал задавать лишних вопросов, а бережно вернул затылок Романа на циновку, и вышел прочь.
Он только успел глаза закрыть, как в невысокий проем храма вошла Даша. Саати остался снаружи.
- Что случилось? – спросила она тихо.
- Я не чувствую.
- Что? Руки, ноги? Какую сторону? – она уже обхватила его руками и он почувствовал, как каждый его член, каждая его часть наливаются огнем, будто их поочередно ошпаривают варом – Даша его сканировала.
- Даш, я ментально не чувствую.
- Что? – она отстранилась, задумалась, а потом закрыла глаза. Повисла пауза.
- Ну? – нетерпеливо спросила она.
- Гну!
- Ты не видел?
- Что? - и тут только до него дошло: Даша попыталась отправить ему какой-то образ, а он не увидел. Да на такое способны даже вон те, из племени – им можно послать прозрение в голову, и будут они потом носиться как полоумные по всей деревне и орать на всех углах о своем видении. А он, один из высших, не видит. Он закусил губу и попросил отчаянно. – Волну дай.
Волна – это удар чистыми эмоциями, удар голыми инстинктами: страх, ужас, боль, радость, голод – вот только хорошие эмоции слишком слабые… Если их через волну давать, то надо только в «масть» класть, когда человек и без того уже радоваться готов. Самые действенные волны – это животный ужас, страх боли, - все то, что бьет по инстинкту самосохранения. И именно такая волна ему сейчас была нужна. Такая, что смогла бы заставить его скорчиться от ужаса, поставила бы на ноги и заставила бежать отсюда очертя голову за тридевять земель.
- Направленно?
- Давай направленно.
Она снова зажмурилась, сжала кулачки. Приоткрыла один глаз, увидела непонимание во взоре Романа, снова глаза закрыла и даже губу закусила от напряжения. Щеки у нее покраснели, вздулись желваки, прорезались жилы на шее. Громко выдохнула, открыла глаза.
- Ничего. – подытожил Роман. – Полное атрофирование высшей ментальной деятельности.
- Может восстановится. Ты там весь выложился. Надорвался может? – с надеждой спросила Даша.
- Даш, ты когда-нибудь слышала, чтобы мозги кто-то надорвал?
- Физически? – она улыбнулась.
- Не смешно. Честно?
- Нет.
- Вот и я не слышал. – грустно сказал Роман. – Есть что пожрать?
- Там у входа подношения. Я сказала им тебя не беспокоить сегодня.
- Дай что-нибудь сладкое.
Вышла, вернулась с Саати. Он нес большую плетеную корзину с бархатными фруктами туатуи, по вкусу очень напоминавшие земные персики, вот только косточка у этих фруктов была не одна, а разом четыре штуки. А в остальном – персик персиком. Саати поставил корзину и сразу вышел на улицу. Сообразительный он – это факт!
Роман взял один плод, откусил большой кусок и сочно зачавкал. Есть хотелось очень. Это он понял как только головная боль отступила, стала не такой злой.
- Слушай, а щедрые они у тебя. Туатую не побоялись ободрать. Они всегда такие исполнительные?
- Нет, для тебя старались.
- Уже? Так быстро почувствовали?
- Нет. До всего они еще не додумались и наверное никогда не поймут до конца, что ты с ними сделал. – она печально вздохнула, наверное так должен вздыхать автор философского трактата, наблюдая за тем как нищие детишки разрывают его труд на страницы и бросают их в костер. – В другом дело. Ты всех одинаково правил же?
- Разрабатывать индивидуальные программы времени не было. – он задумался, а ведь и правда – промах получился. Ведь попадись среди них природный гений, получится тогда, что он не доброе дело сделал, а даже совсем наоборот – ухудшил положение дел, стер к чертям его уникальность, выкинул на помойку природный дар. А еще ему подумалось, что может он напортачил чего, может пережег кому связи и сделал из него инвалида или полудурка – всякое же может быть. Таких сеансов он до этого не устраивал.
- Рассказывай, что я там натворил.
- Ничего особенного. Вернул зрение слепому Киу, слух Дине, те кто лежнем лежали – сайгаками скачут. – она замолчала, потешно всхлипнула, и совсем уж по театральному, закончила. – Благодетель ты наш! Кстати, храм тебе надумали строить. А вкусностей этих тебе бывший паралитик наш набрал. Так что ты кушай, поправляйся.
- Даш, ну хватит. – скривился Роман.
- Хватит, так хватит. – она всплеснула руками. – Мне как достойной жене вообще с мужем спорить нельзя.
- Даш.
- Да нет, - снова улыбнулась, - это мои из племени так решили. Они тебя в старшие уже записали. А я так, хвостик твой. Ты могучий, а я слабая жена, хозяйка очага, богиня поварешки. Они только об одном свою Атхи-ко умоляют: - она сурово сдвинула брови, подбоченилась, и басовито изрекла, - проси мужа своего смиренно остаться в нашей деревне до восхода голубой луны.
- Это до Цефея что ли? А жирно не будет? – Цефей, или голубая луна – это была звезда, невероятных размеров голубой гигант в соседней галактике. Виден он становился в этом районе не так часто – раз в полгода, зато на всю оставшуюся половину года. Прямо как солнце на Земле на крайнем севере с их полярным днем и полярной ночью. – Нет, Даш, пять месяцев в вашей дыре я отлеживаться не буду.
- А сколько будешь? – ну ведь слышно, что сама она хочет, чтобы он остался. Он хоть и лишился своего ментального дара, но уши то у него не отсохли.
- Сегодня ухожу.
- Но… - бровки вскинулись домиком, глазки обиженно раскрылись, ну ей-ей, только выпяченной нижней губы не хватает!
- Даш, я ухожу сегодня. Это вопрос решенный. – и, пресекая в корне продолжение разговора, добавил. – Я сказал!
Прозвучало твердо, крепко, уверенно. Ему понравилось.
- Но тебе нельзя! – все же сказала Даша. – Ты теперь…
- Да, я теперь как ребенок маленький, меня даже плод дерева ба зашибет, так? Ну? Ну не смеши ты меня, Даш. Всё остальное при мне осталось, так что как-нибудь от годжи отобьюсь.
- Не факт, что осталось. – но видно, что врет. Надо же, богиня, а врать как следует не научилась.
- Ты же меня проверяла, вот и скажи – у меня всё в норме?
- Всё. – недовольно буркнула она.
- Ну вот и хорошо. Всё так всё. Саати позови.
Даша вышла на улицу, Роман тем временем попытался подняться сам, чуть отжался от земли руками – силу чувствуя, на корточки встал, поднялся – вроде все слушается, только слабость в поджилках – потряхивает всего.
Когда Даша в образе Атхи-ко вместе с Саати зашла в храм, Роман встретил их уже как и подобает божеству – стоя, с гордо вскинутой головой, с ногами, что словно столпы попирали землю. Вот только руки у него малость подрагивали, оставалось надеяться на то, что Саати не заметит этой мелочи. Смертным вообще не положено ведать, что там у бессмертных творится.
- Мой друг Саати, - начал величаво Роман, - мы отправляемся в дорогу. Не изменил ли ты своего решения, не хочешь ли отказаться от похода вместе с богом Роомом?
- Я готов. – Роману только хмыкнуть оставалось. Это ж надо: без излишней самоуверенности, без пафоса, без подобострастия. Мужик сказал, что пойдет – мужик пойдет. Все просто.
- Тогда собирай суму, бери своё копьё. Мы отправляемся!
- Всё тут, на улице.
- Слушай, а что это он у тебя такой прыткий? – спросил он у Даши на русском.
- В семье не без урода.
- Жена моя, проводи нас до края своих владений. – сказал он уже так, чтобы понял и Саати.
- Позер. – по-русски, и следом для Саати. – Да, муж мой. Я буду следовать за тобой куда ты прикажешь.
Когда они дошли до джунглей уже была ночь. От солнца не осталось и следа, по небосводу, следя за планетой своим огромным оком кратера, медленно шествовал Фобос.
- Прощай жена.
- Прощай муж.
Саати первым шагнул в джунгли, следом Роман, но его остановила рука. Даша шепнула по русски:
- Ром, ну зачем?
- Что зачем?
- Не дури. Племя зачем?
- Добро должно быть с кулаками. А доброе племя в мире дикарей тем более.
- И всё? – удивилась она. – Никаких интриг, никаких тайных умыслов, никаких причин?
- Да. Всё просто.
- Странный ты.
- Я знаю.
Он высвободил руку из плена нежных её пальцев и заспешил следом за Саати, которому хватило ума не останавливаться, а идти дальше. Роману все больше и больше начинал нравится этот суровый здоровяк. Таких понятливых дикарей, да к тому же еще и таких тактичных, попросту не бывает.
Он решил пока не догонять его, а для начала со стороны посмотреть: какой он. Как ему дается поход по ночным джунглям. Мало кто в одиночку отважится идти посреди ночи по чаще, а этот вон сопит – прет вперед, и вроде даже шага не сбавляет – как трактор!
Роман тихо, ловко просачивая своё тело меж ветвей, сошел чуть в сторону от проторенной Саати тропы, и заскользил рядом со своим компаньоном, как несколько дней назад рядом с ним по джунглям бежала нокса – чуть в стороне, чтобы все видеть, чтобы оценить.
Саати шел легко, джунгли его пропускали, не вставали стеной как перед неудачливыми охотниками. Ветви расступались и он только легко отводил ладонью лианы в сторону, убирал разлапистые листья, что мешали пройти – как будто он был частью джунглей. Романа устроило такое положение вещей – обузой он явно не будет, а пока не вернутся ментальные способности – так и помощник из него выйдет замечательный.
Вдруг Саати остановился, ударил древком копья в землю, и посмотрел в сторону – как раз туда, где был Роман.
- Роом. Дальше река. Может заночуем здесь?
Роман замер испуганно. Нет, не было раньше такого, чтобы его замечали люди! Да его даже лесная живность подчас не может учуять, а тут так запросто, посреди ночи, когда и рук то своих в темноте не видно!
- Да, хорошее место. – совладав с собой, согласился Роман, и вышел из кустов. Место, надо признать, и правда было хорошее: высокое, чистое, земля не сильно сырая, чуть поодаль широколистое дерево ба раскинулось. Лучше места для лагеря и не придумать – все условия, будто на заказ готовили.
- Прошу вас, Роом, отдыхайте, я всё сделаю. – Роман уселся на землю, подложив под зад свою суму. Хмыкнул. А ведь Саати даже ни словом не обмолвился, что знал о шедшем рядом Романе. Сейчас хотя бы его эмоциональный фон почувствовать, чтобы понять - чего хочет он от Романа, зачем вообще, решил с ним идти. Вот ведь дурак, утром еще надо было посмотреть, проверить – зачем он с ним намылился? А не рассусоливать в этой божественной манере: «Зачем ты идешь со мной, смертный!». Нет, чтобы сразу, взять, ухватить его за руку, да и через контакт прочитать – все его тайные помыслы, все цели, да и вообще… Так нет же, он же, Роман, - могущественный бог, не гоже ему до таких мелочей опускаться. А теперь, когда пропал дар – уже поздно дергаться.
Роман вздохнул, и сказал вслух:
- Все мы крепки задним умом.
- Я не понял ваших слов, Роом. – раздался сзади голос Саати. Роман едва удержался от того, чтобы вздрогнуть. Да как Саати - простой человек, смог подойти к нему сзади так близко и так незаметно? Что тут вообще происходит? Неужели с ментальными способностями он лишился и всего остального? Уже второй прокол за день. Но если первый можно было списать на везение Саати, то второй – целиком и полностью промах самого Романа.
- Саати. – Роман старался говорить спокойнее. – Выйди, сядь передо мной.
Затрещали кусты и вышел Саати. В руках он держал целый ворох веток. Так значит он еще и с хворостом сюда шел, а Роман ничего не услышал – плохо дело.
- Сейчас греться будем. – радостно заявил Саати, бросая на землю ветки. И совсем уж довольно, будто и не суровый Саати это говорит, добавил. – Я хапу поймал, мясо есть. Жирная хапа! – спохватился, испугался, и смиренно спросил. – Роом, вы будете есть хапу?
- Конечно буду. Жрать охота! – Саати расплылся в улыбке и даже морщинки у глаз появились. – Давай ее сюда, разделаю.
Саати протянул ему длинное, но с большим пузом, тельце хапы, а сам принялся разводить костер. Сложил шалашик, подложил трут, стукнул друг о дружку двумя камнями кремния – проскочила искра, и тут же схватился, зашаил трут.
Роман достал из своей сумы большой, остро обтесанный обсидиановый кинжал, и ловким, натренированным движением, вспорол хапу от брюха до шеи. Хапа и впрямь была жирная, а потому и шкура ее легко оторвалась от тела – на сале то она хуже держится, чем на мясе. Вытер окровавленные руки о траву, чтобы не скользил в пальцах кинжал. Перехватился поудобнее и в один удар располовинил длинное тельце вдоль, загреб пальцами мелкие сизые кишки, легко их выдрал. Нет, по голодухе конечно и с кишками сожрать хапу можно – не отравишься, но если брюхо не подводит, то лучше их не есть – горькие они, аж горло сводит. Саати проводил взглядом положенные рядом кишки, одобрительно кивнул. Значит согласен.
Когда мясо на тонких прутиках уже стало источать жаркий аромат, от которого текли слюнки, Роман начал серьезный разговор.
- Саати, ты как меня в кустах заметил?
- Шумело там, а потом шуметь перестало. С другой стороны рядом шумит, а там – нет. Когда нокса на охоту идет, всегда тихо становится. А нокса у нас одна была. Вы, Роом, её убили – значит там только вы могли быть.
«Умен, ох умен стервец!» - внутренне восторгался Роман. Уметь услышать тонкий, едва уловимый хруст сучка, шелест палой листвы – это великое умение, но услышать тишину – это уже высший пилотаж!
- Ты хороший охотник. – одобрительно сказал Роман. Он хотел еще спросить и о том, как Саати умудрился так тихо подкрасться к нему сзади, но промолчал. Пускай думает, что могучий Роом прекрасно слышал его, но не шелохнулся, тем самым выказывая доверие своему спутнику.
- Хапа готова. – Саати подтянул свой прутик, кивнул на тот, что остался над костром. – Сгорит.
- Спасибо. – ответил Роман, взял прутик собрался откусить кусок мяса и замер. Когда же он в последний раз говорил «Спасибо» простому человеку, а не кому-то из своих, из небожителей. Наверное уже лет пятьсот прошло с тех пор. Все как-то повода не было, да и статус у него был другой. А теперь что получается? Они на равных? Ну да и ладно.
* * *
Пробуждение было неприятным. Он тогда еще не знал, что такое настоящее похмелье – не приходилось ему напиваться, но почему-то казалось, что с самого большого и отчаянного перепою люди себя чувствуют именно так. Хорошо только то, что вставать не нужно было – он уже стоял, саркофаг заботливо повернулся на девяносто градусов, и ноги стали внизу, а болящая голова вверху. А еще через секунду, как и тогда, когда он зашел в саркофаг, вдоль всего позвоночника вонзились десятки игл, стало нестерпимо жарко, а пяткам почему то холодно. Через мгновение прошла головная боль, слабость испарилась будто и не было.
С тихим шипением откинулась створка саркофага и Ромка сделал шаг вперед. Как выяснилось – это был синхронный шаг со всеми остальными покорителями невиданных планет. Они все, словно по команде, вышли из саркофагов, все, синхронно, посмотрели удивленно сначала налево, а потом направо и одновременно устыдившись ссутулились, пряча ладонями причинное место. И заржали, тоже синхронно.
Одежда была там, куда они ее и положили - в том же ящичке. Только это была уже другая одежда: плотные, кевларо-пластиковые комбинезоны, а так же и нижнее белье, выполненное из каких-то тканей, по свойствам тоже напоминающие кевлар, тяжелые армейские ботинки, правда из которых были удалены все металлические детали и даже кончики шнурков были не железные, а пластиковые. Еще там нашлись и кепка, из козырька которой можно было вытянуть москитную сетку, и рядом куча ремешков с опять же пластиковыми застежками, а под всем этим, внизу, лежали углепластиковые инструменты, те же, что им выдавали при первом путешествии еще по земным джунглям.
Ромка торопливо натянул на себя всю эту одежду, некоторое время помудрил с системой ремешков, которые обвили его тело казалось бы повсюду. Рассовал амуницию по специальным кармашкам, ножнам, подвесным кольцам на своей сбруе. Оглянулся: остальные были заняты тем же.
- Готов покорять новый мир? – негромко спросил Януш, похлопав друга по плечу цвета хаки.
- Твоя шутка может стать популярной.
- И твой ответ.
Вокруг действительно задавались одни и те же вопросы, и звучали одни и те же ответы.
- Пройдите в рубку пожалуйста. – зазвучал под потолком приятный женский голос. – Пройдите в рубку пожалуйста.
- А где она, рубка эта? – недовольно проворчал Марик. И тут же под потолком загорелись красные лампы, недвусмысленно намекая куда идти.
Подростки, обличенные в новую одежду, неторопливо потянулись по указанному пути. Вот только когда они добрели до той самой рубки поняли они, что не так надо было это помещение обозвать. А Януш, чей дед служил на флоте, сказал просто:
- Кают компания.
Слово действительно было подобрано как нельзя лучше. Компания в этой каюте была большая, просто таки невероятная! Тут видимо собрались все те, кто поднимался на тех огромных лифтовых кабинах – все восемьсот человек! Причем были тут и юноши и девушки. У Стаса сразу подернулись масляной поволокой глаза, движения стали какими-то вязкими, вальяжными, широкими, лицо приобрело блаженно тупое выражение. Стас почему-то думал, что именно так должен выглядеть и двигаться герой любовник, хотя откуда он это взял в условиях информационной блокады их лагеря – это большой вопрос! В лагерь он попал как и все они – лет в десять – двенадцать, когда особенно не задумываешься о том, как надо себя вести с девушками. Да и не девушки они тогда для мальчишек были, а девчонки – а это две большие разницы.
Яша тем временем пошел налаживать связи. Он действовал деловито, спокойно и тут же умудрялся находить в однообразной мешанине цвета хаки таких же как он – спокойных и деловитых. Они о чем-то сухо беседовали, договаривались, быстро выцепляли тех, кто только зашел в кают компанию, спрашивали что-то и этот новоприбывший, как в задницу ужаленный, бросался бежать сквозь толпу и возвращался ведя очередного спокойного и деловитого. Когда в бушующей толпе Ромку притерли на несколько секунд к их совещанию, он услышал обрывки фраз:
- …возрастной контингент у нас подобран от четырнадцати до семнадцати? Надо так понимать?
- Нет, семнадцать – это исключение из правил, не стоит выделять как отдельную возрастную группу.
- А ценз? Ценз будет?
- Сначала надо определиться с первичной тактикой. Группы должны формироваться…
Как должны будут формироваться группы Ромка так и не узнал. С новым потоком его просто таки понесло в сторону, куда-то туда, где громко галдело многоголосье, где что-то позвякивало, металлически взвизгивало.
С течением его вынесло в большую квадратуру зала с низкими потолками и большим количеством квадратных колонн, которые в строгой очередности были выстроены в ряды с расстоянием меж ними метра в четыре. А уже промеж этих колонн были столы сплошь и рядом заставленные жареным мясом, шоколадом и пластиковыми бутылками с водой.
- Странный подбор, не находишь? – спросил непонятно откуда взявшийся рядом Януш.
- Питательно, энергетически емко. – ответил как на занятиях Ромка.
И только тут под потолком зазвучал всё тот же голос:
- Пассажирам транспорта, просьба пройти в столовое отделение. Пассажирам транспорта, просьба пройти в столовое отделение.
- Ещё раз повтори, я не расслышал. – крикнул кто-то из середины зала и сам же заржал своей шутке.
- Специально для Алексея Рыжова, рост сто восемьдесят два сантиметра, вес семьдесят шесть килограммов, волосы светло русые, индивидуальная примета – очень широкие скулы, повторяю: пассажирам транспорта, просьба пройти в столовое отделение. – ответил голос всё так же беспристрастно.
Тут уже засмеялся весь зал и надо полагать, что тот самый бедный Алексей Рыжов, обладатель всех перечисленных примет, стоит сейчас пунцово красный от стыда и материт в мыслях свою привычку подкалывать над техникой.
Из толпы вынырнула знакомая физиономия Алекса, уже измазанная мясным соусом, рот набит, жует что-то, глаза довольные, сытые.
- Парни, что стоите? Мясо, мммм… - это что-то!
- Уже идем.
- Давайте скорей, пока все не схавали. – он оглянулся, его лицо осветило узнаванием и он закричал радостно. – Гарик, эй, Гарик!
И он канул в волну цвета хаки так же мгновенно, так же неожиданно, как и появился из нее.
- А правда, чего стоим? Может в последний раз от пуза пожрать можем.
И они тоже полезли к столам.
- Пассажирам транспорта просьба пройти в центральный зал для проведения предпосадочного инструктажа. Пассажирам транспорта просьба пройти в центральный зал для проведения предпосадочного инструктажа.
- Ну куда несемся, куда? Пожрать хоть дайте! – воскликнул Ромка, но если честно, то есть он уже не сильно хотел.
И снова поток, и снова их несет куда-то под указующим светом красных ламп, и снова они вываливаются в огромный, но низкий зал, только на этот раз без такого большого количества колонн. Вместо столов тут в центре зала стояли высокие стойки информационных стереопанелей, вдоль стен были развешаны обзорные экраны.
Когда зал был забит под завязку, захлопнулись створки входа, и разом включились все эти панели, экраны, информатории, визуализаторы и всё остальное, что тут только было. На обзорных экранах вращалась планета, так похожая на Землю. Такие же голубые океаны, такое же белое покрывало облаков, холодные полярные шапки, зеленые материки. Вот только форма у материков совершенно незнакомая и оттого нереальная.
И даже спутник видно, наподобие Луны, вот только в этом спутнике огромный кратер, глубокий, круглый – как пустая глазница.
- Фобос. – сразу сказал Януш. – У Марса спутник такой же, с дыркой!
- Ну Фобос, так Фобос. – промямлил Ромка уставившись на обзорные экраны. Так значит вот ты какая, планета к которой их готовили треть жизни, в джунглях которой они провели столько времени и даже не знали про то, где они – джунгли эти, у какой далекой звезды.
Зазвучал голос:
- Планета земного типа, обладающая собственной атмосферой, соотносимой с земной, различия состава незначительны, входят в рамки допустимой погрешности. На планете находятся два крупных материка, а так же сеть островов, находящихся у южного полюса планеты. Основная зона нахождения зон, приспособленных для жизни – субтропическая. Населена флорой и фауной. Разумной жизни не имеет. Превалирующий вид наземной жизни – млекопитающие…
Голос говорил долго и муторно, а над стереопанелями в центре зала появлялись всё новые и новые представители фауны, с рассказом их характеристик, указанием их биологических особенностей и прочего информационного мусора. Только вот зачем это, если они сами наизусть про каждую тварь на этой планете могут рассказать не хуже. Причем рассказать во всех подробностях, даже с указанием того, как и от кого лучше прятаться, как к кому можно подкрадываться, какие ловушки ставить, всё же практика - это великий метод обучения.
- Лучше бы пожрать подольше дали. – недовольно пробасил Алекс и с тоской оглянулся на закрытые за спиной двери.
На карте обзорных экранов загорелись желтые точки помеченные номерами. Голос прокомментировал:
- К высадке рекомендовано девятнадцать точек. Теоретически оптимальная численность группы, высаживаемой в сектор – от двухсот до двухсот пятидесяти человек. Зона покрытия пассажирским составом транспорта точки номер одиннадцать, двенадцать, тринадцать…
- Повезет кому-то. – шепнул Гарик, отличающийся большой суеверностью.
