Лига Писателей

После неизбежного, как сентябрь, колхоза начались, наконец-то, занятия. А с ними - проблемы, о которых предупреждала Оля. И которые коротко и предельно ясно сформулировал бородавчатый Шеф из "Брильянтовой руки": он слишком много знал.

Ну, знал я, положим, не слишком много. Правда, чёрт меня дёрнул прочитать полученные в библиотеке учебники. Интересно же! Я их прихватил с собой в этот "Светлый путь к недостижимой цели". А чем ещё прикажете заниматься по вечерам после восьмичасовой раскоряки на этих окаянных бороздах?

Пить подло-выгодное под заезженного - до неразличимости слов - Высоцкого? Обжиматься с колхозными девчонками на танцульках под... это уже не патефон, конечно, но и ещё не музыка. И от первого, и от второго, и от третьего-четвертого меня тошнило просто физически. Форму я старался не терять, вставляя в работу на картошке элементы волевой гимнастики. Пробежки и плавание в местной речушке. Тяжёлых железяк хватало. Проблема была с Олиными упражнениями. Так на то Аллах и посылает трудности, чтобы их преодолевать.

К тому, что я чудак не от мира сего, ребята давно привыкли. А о том, что я Другой знала только Таня. Да и то самую малость. И зря не трепалась. Наследственность и воспитание. И то, и другое очень высокого сорта. Принципиальный папа-генерал её от колхоза не отмазал, прекрасно понимая, что рядом со мной её здоровью, как физическому, так и душевному, урона не будет. А лучше - очень даже может быть. Олины книги на английском и немецком - их и было немного - давно прочитаны и усвоены. Вот и приходилось штудировать все эти "Пропедевтики", "Основы" и прочее, а то и спятить недолго от безделья. На близкие отношения с однокурсницами у меня табу было строжайшее. Таня, та была пациенткой. Убедившись, что она уже в порядке, внушил ей полнейшее чувственное равнодушие к моей персоне. В общем - обошлось без неприятностей.

Но вот с самого начала клинических дисциплин мне стало как-то очень трудно от них уворачиваться. Как и предполагалось, кое-что из того, чему Оля учила меня, уже отлично было известно, хотя и называлось иначе. Определение контуров органов по поверхности кожи мы называли "проективным тонусом". А это, оказывается, "скользящая перкуссия". И определяют так только нижнюю границу лёгких. И то, перепроверяют потом обычным простукиванием. А я, что называется с разгону, нарисовал ещё контур сердца и печени. Пришлось срочно прикинуться шлангом и прослушать нотацию с почтением и смирением ангельским. А через день на общей хирургии:

- Юрий Иванович, дайте мне кого-нибудь из этих орлов на третьи руки. Некого больше.

Чтоб я такое упустил?! Тщательнейшим образом помывшись по только-что освоенному Спасокукоцкому-Кочергину и облачившись в сильно желтоватый и воняющий пригорелым хлопком стерильный халат и перчатки (на размер больше, чем надо, но других не было), взял в обе руки по крючку и

- На хрена ты врёшь, что первый раз ассистируешь? Отработал медбратом, так чего стесняешься, так и скажи.

- Пал Иваныч, я сразу поступил, после школы.

- Ага, верю. Берём это на держалки, а ты проведи лигатуру снизу.

- А как?

- … … твою мать!

Рассказать, как я чувствую, чего он хочет, и стараюсь облегчить ему доступ к цели? И оказаться на консультации у психиатра. Хорошо, если у мамы, а если у другого?

И всё время следить за собой, не ляпнуть чего-то поперед программы. А учебные истории болезни: все эти анамнез витэ - анамнез морби!* Ну врёт же бабулька. Зачем? Торчать неделями в палате на шестерых, в вони и духоте? Давиться этой... едой? Её же почти не навещают. Спросить нельзя - будет истерика. А здесь: какая, к дьяволу, стенокардия? Тут хорошему массажисту работа, а не кардиологу. А если мужа обучить массажу и ещё кое-чему, она марафон без одышки пробежит. А эти два лба! Ну была пневмония. Вылечили. Так на хрен им тут торчать три недели? Они же сами домой просятся. Не положено. И ещё, и ещё, и сигналы со всех сторон! Я многим могу помочь - руками, мозгами, словами... Да посидеть часок наедине, подержать за руки, дать выговориться, пожалеть. Им больше и не надо. Низзя.

Я читал, что доноры со стажем не могут прекратить это дело. Им надо, они не могут не отдавать свою кровь, иначе им плохо. А мне? Да гори оно всё! Медитации, релаксации, асаны**. Я свои гири уже не чувствую. Пузыри с какашками. Мама видит, что со мной творится, но это не её. Мне нагрузка нужна, задача и результат. А Оля где-то в ФРГ и не вернется ещё два месяца. Купили у фрицев какую-то охрененную технологию и назначили её главным освояльщиком. А у меня Учительницу отняли, гады.

- Марк! Так как насчёт конкурса? Долго думать будешь?

- Какого конкурса? Ты о чём?

- О самодеятельности. Какое нам дело, что никто не хочет. Заставь. Ты же культмассовый сектор. Сам напросился. Заставь.

- Я человек, а сектор - это математическое понятие. Не умею заставлять.

- Умничаешь? Не хочешь - заставим, не можешь - научим. А хоть сам выступай. Ты же у нас музыковед.

Скотина! Мои лекции о музыке вышли за пределы группы. Последний раз пришлось выступать в третьей аудитории. Но я же не артист. А послать этого общественного деятеля мне трудно. С ним дружит Таня. И уже не просто дружит, а явно влюблена. Вот и она, легка на помине.

- Марик, ну ты же такой артистичный! В самом деле, придумай номер, выступи от группы. Сыграй что-нибудь. Или стихи прочитай.

- Ага, Маяковского. Я знаю, город будет? Я знаю, саду цвесть? А играть на чём? Своё пианино из дома притащить?

- В актовом зале есть рояль.

- Спасибочки, знакомы-с! Шикарный Стейнвей системы "Красная фанера". Он и в лучшие времена был... ладно, замнём. А сейчас ему нужен настройщик на полный рабочий день. Не буду позориться.

- Ну придумай что-то оригинальное. Чтоб все ахнули. Ну, ты же такой особенный, не такой, как все. Ну, Марик.

Шантажистка. А может и вправду заделать что-нибудь этакое? Не получится - я не виноват.

- Чёрт бы вас подрал. Очень оригинальный жанр сойдёт? Раз уж я "особенный".

- Что ты имеешь в виду?

Осторожный, однако. Опасна там жизнь, на верхушке.

- Ну, скажем, номер силовой пластики. Я этим просто для здоровья занимаюсь, но можно обставить красиво. Гири привезу свои. Хорошо бы под музыку. Обеспечь, чтоб ребята с аппаратурой не фордыбачились, когда приду запись оформлять. Ты ж начальник!

- Мудришь ты чего-то, Штерн. Ладно, что от меня... Но готовый номер представишь на утверждение. Бывай. Пошли, Тань.

Так, уже имеем задачу. А задача имеет меня. Это же спасение моё! Как переводится моя фамилия? Вот то-то, пацаны. Опять же, честь родного ВУЗа. "Ведьмы мы али не ведьмы? Патриотки али нет?!". Книги по йоге у Оли. А ключ от квартиры, где книги лежат? У меня.

Когда идея сварилась, а новые асаны освоены до автоматизма, я представил свой будущий шедевральный номер на самый авторитетный суд.

- Отлично, сынуля! И это действительно твоё спасение. И хорошо, что ты его сам нашёл. Сам загнал себя в колею и сам выбрался! - сказала мама. - Получается оригинально и красиво. По мужски красиво. Какую ты выбрал музыку?

Я поставил на проигрыватель пластинку, вырезанную из "Кругозора". Соло на ситаре. Гипнотизирующая индийская мелодия. Потом "Дубинушку" в исполнении Шаляпина.

- Понятно, - сказал папа. - Йога под ситар, гири под Шаляпина. Но нет связки, нет перехода. Два отдельных номера. Не то. Нужна общая идея.

Он задумался.

- А если так: мир и война. Спокойная, изощрённая мудрость мира и сокрушительная сила войны. А музыкальная связка...

Я поймал папину идею.

- Лотарингский марш. Тема нашествия из "Седьмой" Шлстаковича. Точно. Наложим записи. Диссонансом на фоне ситара. Ситар уводим в пианиссимо, а марш поднимаем в форте. И - "Дубинушку"! Класс!

- У меня есть друзья в филармонии. Если нет нот для фоно, найдётся там умелец. А сыграешь сам. Теперь - костюм. Есть идеи?

- И не одна. Первая: обычный костюм гимнаста. Белая майка и белые брюки. Или как там они называются.

- Пресно. Ни перчинки, ни изюминки.

- И ещё минус: я обязательно вспотею. Мокрые пятна. Фи! Второй: шальвары и тюрбан. Это уже в тему.

- Только для первой части. Русский богатырь в шальварах! Тебя яйцами закидают.

- Отстояв за ними три часа в очереди. Под тюрбан спрячу классический русский шишак. За гирей наклонится йог, а встанет русский богатырь. И весь этот реквизит можно поклянчить в театре. У тебя и там есть приятели.

- Бога нет, но троицу он любит. Давай дальше.

- Классическая набедренная повязка. Для йога - самое оно. А шлем спрячу среди гирь. Надену под "Дубинушку".

- Не пропустят ханжи. И...

- Завистники. Но если в этой приёмной комиссии в большинстве будут женщины, то они обязательно должны найти вот такой компромиссный вариант.

Я выложил журнал с фотографией Дикуля,*** которому фломастером пририсовал тюрбан.

- Давай сюда. Сработает. Но они тебя сразу не пропустят. Тем более, что в отличие от него, у тебя очень красивое тело. .

- Мои гены! - гордо сказал папа.

- Ты уверен?

Мама, как всегда, оказалась права. Номер для той приёмной комиссии пришлось повторять дважды. В шальварах я отработал его чётко бесстрастно, как гимнаст на соревнованиях. Против сочетания их со шлемом возражений не последовало. Кто-то вспомнил, что подобное видел на картинах с изображением древних витязей. Только бы ткань поплотнее. Ему возразили, что тогда исчезнет "аромат востока" (От штанов. Они себя сами слышат, хохмачи?), а гимнастика явно йоговская. Йоговская?! А как это будет с идеологических позиций?  Я, извинившись, встрял в дискуссию и положил на стол все четыре номера "Науки и жизни" с закладками на статье Воронина о хатха-йоге. Дискуссия вернулась к шальварам и степени их прозрачности. И тут вспомнили про второй вариант костюма. Дамская фракция заволновалась и единодушно потребовала номер повторить. Что и было исполнено.

Вот тут я уже постарался. Нет, я не стал агрессивней, к собственному сожалению, но безобидно постебаться - это в кайф.  Начав с "кобры" и постепенно усложняя асаны, я прямо таки излучал всепобеждающую таму****. Пока секунд сорок отдыхал в позе лотоса, прислушиваясь к нарастающей тревоге лотарингского марша, оценил реакцию членов комиссии. Члены были индифферентны. Зато обладательницы йони***** млели и таяли. Перейдя к гирям и шарам, я резко сменил манеру на сугубо брутальную. Йони достигли крайней степени восторга, в носителях лингамов проснулся и тяжко заворочался комплекс неполноценности. Председатель всего этого - доцентша с кафедры научного коммунизма - слегка охрипшим голосом и не отрывая повлажневших глаз от моей взмокшей фигуры, попросила не уходить до окончания обсуждения, поскольку - хотя уже есть мнение номер допустить к конкурсу - моё участие в дискуссии может быть полезным при решении спорных вопросов. При этом её пальчик почти точно указал на стопку журналов.

Осталось утвердить "фасон сценического костюма". Под довольно энергичным натиском лингамов йони признали, что с богатырским шлемом моё, с позволения сказать, одеяние никак не "гармонизируется". И вообще, оно просто непристойно! Надо вернуться к первому варианту. О, Вишну всеведущий, читающий в сердцах! Тебе лишь ведомо, как их сердца скрипели при этом решении.

- Товарищи, а чем плох вот такой вариант?

Ух ты, я даже не заметил, как на столе появился хорошо знакомый мне журнал с подредактированным Дикулем и пошёл по рукам.

- Квод лицит ёви******. - пробурчал мужской голос.

- Не скажите, Андрей Иванович, не скажите. Студент представил номер, по сути цирковой. И здесь мы видим циркового артиста, как я понимаю, на столичной арене. Предлагаю утвердить сценический костюм согласно данной модели.

Уходя, я услышал за спиной тоску в голосе кого-то из ожидающих судилища.

- И после такого нам есть смысл уродоваться?

Это ж надо! Конкурс ВУЗовской самодеятельности провели в цирке! На арене. Что придало выступлениям областных шишек и прочего начальства особое очарование.

Мне по жребию выпало выступать где-то в середине действа. Из-за тюрбана и спрятанного под ним шишака пришлось отказаться почти от всех перевернутых асан, но и без этого сложных и красивых поз хватило. Тут уж я не выпендривался. Просто сам получал, как мы с Олей это называли, радость отдавания. На отличной цирковой аппаратуре ситар звучал волшебно, знойно и томительно, задавая ритм и погружая зрителей в лёгкий транс.

Под эту же музыку я принял позу лотоса и предался медитации. Но помешали тихие, постепенно нарастающие зловещие фортепианные аккорды. Ситар ослабел, сник и умолк. А йог очнулся, встал и тяжёлым шагом направился к чему-то, укрытому ковром. Наклонился, откинул ковёр, и выпрямился уже воин в русском шлеме-шишаке, с гирями в обеих руках.

И грянула "Дубинушка". Ничего особенного я не изобретал. Обычные силовые приёмы с гирями, булавой и шарами. Я ж не артист. Но старался всё делать красиво. Шаляпин тоже иссяк. А вот этого приёмная комиссия не видела.

Снова лотарингский марш, сразу форте! Воин кинулся к своему оружейному складу (шлем исчез) и вернулся с полосой холстины и круглым булыжником в руках. (Если мячик обмазать битумом и обвалять в пыли - самое то.) Праща со свистом рассекала воздух над головой. Булыжник улетел в оркестр (где никого не было). Страшенный звон, грохот падающего чего-то большого.

Когда после всего этого безобразия внимание зрителей вернулось на арену, там в свободной позе стоял весь из себя прекрасный кучерявый юноша, левой рукой закинувший на плечо пращу, с повёрнутой влево же головой и сурово-сосредоточенно взирал на почётную ложу, набитую шишками. И не шевелился.

Естественно, первой отреагировала небольшая группа профессионально интеллигентных зрителей. Потом дошло и до остальных. Так на то же и цирк, чтоб с шумом и криками. А я, что, не заслужил? Из всего этого тарарама уши чётко выловили:

- Браво, Контик, браво!

Оля. Оля, чтоб я треснул! Да ну вас всех! Развернувшись в прыжке, я умчался с этой чёртовой арены.

---------------------------------------------

*Ана́мнез — совокупность сведений, получаемых при медицинском обследовании путём расспроса. А. витэ - сведения о жизни. А. морби - о болезни.

**Асаны - позы, статичные упражнения в системе хатха-йога.

***Дикуль Валентин Иванович - артист цирка, исполнитель рекордных силовых трюков, народный артист России.

**** Тама - желание (хинди.)

**** Йони и Лингам - букв. вагина и фаллос - важнейшие сакральные символы в индуизме. Применяются даже в индийской государственной символике( стержень, окружённый кольцом или треугольником.

******Квод лицит ёви - искажен.лат. - Что дозволено Юпитеру.

Без пяти восемь я подошёл к подъезду «обкомовского дома», держа в руке большой букет роз и в голове – полное отсутствие какого бы то ни было сценария. Вернее, по совету Оли, я изо всех сил старался не думать о белом верблюде. Неожиданности появляются там, где чего-то ждёшь и прогнозируешь, а реальность вдруг преподносит что-то неучтённое в прогнозах.

«Ты Другой и ты очень хороший. Вот и будь самим собой. Этого достаточно.» - сказала мне она час назад. Спасибо за комплимент, но как быть с тем, что я именно такой, что ненавижу экспромты. Ладно, война план покажет. Сбросим зажимы, цвет морды нейтральный, но приветливый.

Таня ждала у входа.

- Точность - вежливость королей. Но вид у тебя, как у пажа для порки. Причем непонятно: до или после исполнения служебных обязанностей. Я же тебе сказала: папа тоже Другой. Не понял? Не такой, как эти все. Не упырь.

Её взгляд пробежал по окнам.

– И он очень тебе благодарен за нас с бабушкой. Пошли.

Ужин прошёл «в тёплой и дружественной обстановке», как пишут в официальной прессе. Все мои старания выловить сигналы враждебности или хотя бы настороженности оказались напрасными. Меня встретили как родного, хотя знакомы со мной были только Таня и Вера Васильевна – Танина бабушка. Виктор Евгеньевич, Танин отец, оказался симпатичным и очень простым в обхождении человеком какой-то очень обычной внешности. Лицо из тех, что требуют усилий для запоминания. А Танина мама, Елена Петровна была похожа очень на Таню. Если бы не разница в возрасте – одно лицо.

На уже сервированном - явно по прадничному - столе отсутствовало вино. Это было необычно.

Когда Елена Петровна пригласила всех к столу, Виктор Евгеньевич слегка придержал меня за руку и очень тихо сказал:

- Можете успокоиться совсем. Не хочу Вам мешать. Поэтому и нет.

Это, однако, сюрприз. Он, похоже, действительно Другой.

Уже под конец застолья, сопровождавшегося вполне светской ниочёмной болтовнёй, Вера Васильевна вдруг вспомнила:

- Марк, у меня же закончились все твои головоломки. И кроссворды тоже.

- Неужели все перерешали?! Самостоятельно?

- Ну, не совсем.

- Энциклопедию Вы не трогали. Тогда что?

- Трогала. Но не Большую, а Детскую.

- Не смущайтесь, бога ради. Это замечательно! Детская – не справочник, информация оттуда добывается труднее. Вы это поняли и пошли самым правильным путём. Но надо наращивать сложность. Вы какой язык учили в школе, немецкий? Вот вернитесь к нему и совершенствуйтесь.

- Боюсь, я уже напрочь всё перезабыла.

- Что успели выучить, помните. Так устроен мозг. Но это ушло глубоко, надо поднять в активную память. Это совсем просто для вас. – всё это я произнёс медленно, подстроившись под её дыхание и:

- Bitte geben Sie mir mehr von Ihrem wunderbaren Stück Kuchen. Vielen Dank.*

Она подхватила лопаточкой треугольник пышного пирога и положила мне на тарелку.

- Битте. Ихь бин фро ес хат эйхь гефален... - Ох! Как это я?

- Видите, Вы меня прекрасно поняли. И даже характерное немецкое «хь» у Вас сохраниллось. А пирог у Вас просто роскошный!

Немая сцена завершилась аплодисментами и Виктор Евгеньевич торжественно продекламировал:

- Стоит многих воителей славных один врачеватель искусный. Вырежет он и стрелу, и рану присыплет лекарством.

После чего последовало предложение:

- Марк, Вы не против кое-что обсудить наедине?

Я встал из-за стола.

- Виктор Евгеньевич, Вы можете ко мне на «ты».

-Пойдём, пообщаемся в кабинете.

То, как он остановил Таню, мне не понравилось, и он это уловил и постарался исправить.

- Танюша, не съем я твоего друга. Мужчинам иногда надо пообщаться без дам.

Кабинет был мне уже знаком. В эти уютные кресла я усаживал Таню и Веру Васильевну, когда работал с ними обеими. Одно из них сейчас занял Виктор Евгеньевич. Я расположился напротив. Несколько минут шёл молчаливый диалог. Мы изучали друг друга.

- Тебе нужен физический контакт, или ты уже понял и так, Мессинг новоявленный?

- Контакт уже был. При знакомстве и когда Вы меня придержали перед столом. Мне почти хватило. Остальное я добрал сейчас. Вы очень мощно транслируете. Вот только на Таню не надо так...

- Значит можешь окончательно успокоиться. Я открыт, не играю.

- Уже успокоился. Мне далеко до Вольфа Григорьевича, но диссонанс при любой игре неизбежен и я его чувствую. Не надо прелюдии, Виктор Евгеньевич. Даже не думал, что у вас там учат на таком уровне.

- До твоего далеко. Но, видимо, это вопрос природных способностей. Не все Амадеи – Моцарты и не все Вольфы – Мессинги.

- Ещё и направленность очень важна.

- Ты имеешь в виду разницу между щитом и мечом?

- Между скальпелем и мизерикордией.***

- Жестоко. И не совсем справедливо.

Я пожал плечами.

- Танечка говорила, что ты старше её на сто лет. Я ей не поверил. Но вижу, что она права... Марк, скажи, почему я сам не понял, что с ней происходит? И с мамой.

- Это можно сравнить с адаптацией рецепторов.**** Проще говоря, это «замыленный глаз». И другая направленность. И самоуверенность. Вы с Еленой Петровной воспитывали хорошего человека, и вам это удалось. Вы видели желаемый результат: материал принимает заданную форму. Ну и слава богу. А что происходит внутри формы, вам было важно, разумеется, но ваши способности вам же мешали... Мне трудно объяснить словами. Вы знаете, что такое капли принца Руперта?

- Нет. Интересно!

- Такие изящные хрустальные слёзки с нитевидным хвостиком. Если хвостик сломать, вся капля рассыпается, даже взрывается иногда.

- Я понял. Освобождается внутреннее напряжение. Его невозможно увидеть, но оно проявляется взрывом... У них очень сильная связь и когда... осколки от внучки полетели в бабушку. Так – так. Ну, я ему!... Сиди, не паникуй. Никого ты не выдал. Давно всё знаю. Вот только не связал.

- Виктор Евгеньевич, никто не виноват. Ни вы, ни Елена Петровна, ни даже тот, кого вы сейчас мысленно четвертовали.

- Колесовал. А кто?

- Никто. Вернее, не кто, а что. Невежество, общественное ханженство, глупость. Уродливая мораль. Обстоятельства. Стечение обстоятельств.

Он отдышался, откинулся в кресле. Я отследил пару волн релаксации.

- Напряжение в каплях принца можно увидеть через поляризующий светофильтр. Только надо об этом знать и правильно его применить. А у меня фильтр встроенный и несъёмный. Только и всего.

- Почему же эти х...вы светила ни хрена не поняли? И пичкали мою девочку всякой дрянью? А вот ты... гм... понял, взял и исцелил.

- Именно потому, что они – светила. Они высоко, и оттуда больно падать. Не сомневаюсь, что они или кто-то из них понял. И знает, как лечить. Но вы вообразите ситуацию: « Товарищ генерал, вы искорёжили любимое дитя своим очень правильным воспитанием. Потом кто-то ( я спародировал его интонацию) неправильно...гм...сделал её дамой, а лечить её нужно гм ... гомеопатически – подобное подобным.». Вообразили?

Он на несколько секунд задумался и вдруг расхохотался. Хорошо расхохотался, от души.

- А я – не светило. Я щенок – второкурсник. Откуда и куда мне падать? Со второго курса в армию? Но моё останется при мне. А победителей не судят.

- Их награждают. Но ты нахал. Редкостный нахал! Надо же! Ладно, а это что значит? - Он извлёк откуда-то хорошо знакомую мне розовую комбинашку. – Что ты к ней «привязал»?

- Вы уже сами всё поняли, Виктор Евгеньевич. Только Таня не должна этого знать. Постарайтесь скрывать своё понимание ещё некоторое время. Пусть закрепится эффект. А если не уверены в себе, я развлеку ваших дам какими-нибудь фокусами и между делом отключу зависимость.

- Не надо. Если это на пользу Танечке, я потерплю. Но очень уж она меня бесит.

Это он произнёс совсем жалобно. Тут мы расхохотались оба.

- Всё, Марк. Вот теперь всё ясно. Осталось расставить точки над и. Ты даже не представляешь, насколько мы тебе благодарны с Леной. Честно тебе говорю, о лучшем муже для Тани я бы и не мечтал. Да сиди ты! Я знаю, что ничего у вас не получится. Особенно сейчас, когда понял. Ты слишком другой, слишком. Найдёшь ты себе пару или нет – не знаю. Вряд ли. Но это твои проблемы. И твой путь. Всех колдобин перед тобой я выгладить не смогу. И не буду. Но, если совсем припрёт, просигналь.

Он встал, обошёл стол и вытащил что-то из ящика. Это оказался шикарный коричневый портфель-«дипломат» с кодовым замком и ещё какими-то прибабахами.

- Держи!

Я не шевельнулся.

- Да знаю я ваши с Учительницей принципы. И уважаю. Я уважаю Людей, мальчик. Человеков уважаю. И пусть меня черти в ад живьём возьмут, если у меня хоть мыслишка была тебя обидеть. Но не в руках же ты всё это понесешь, и не почтой отправлять! Денег здесь нет.

- А что есть?

- Два твоих авторских свидетельства. На «Способ активного оптического экранирования» - так, кажется. И на устройство для этого. Из чего именно ты это слепил, понятия не имею, но наши технари прикинули хрен к носу и соорудили самое простое, что смогли. Работает. Ну, и всякие сопроводительные бумаги. Не смотри на меня, как слон на кашалота. Просто за тебя сделали нудную бумажную работу и за тебя пообщались с бюрократами. Сам бы барахтался в этом до конца времён. Но ты и не собирался, не додумался. Изобретения секретные, имей в виду! Подписку не беру. Расписку в получении – тоже.

- Это не всё.

- Разумеется. Ещё два заграничных паспорта: на имя Марка Борисовича Штерна и Ольги Николаевны Черниковой. С индийской визой и китайской. Мне известны ваши интересы. Всякие сопроводиловки и инструкции – само собой.

Я встал из кресла, взял со стола «дипломат». Мы молча обменялись торжественным рукопожатием.

- Вы сказали не всё. Осталось что-то важное.

- Да, Марк.

- Весь внимание, Виктор Евгеньевич.

- Твою защиту можно пробить.

- Можно. Но с очень плохим разрешением в непрерывном режиме.

Мне стало смешно.

- Я ещё немножко покопаюсь и будет нельзя. Даже двумя способами будет нельзя.

Всё-таки он умнейший дядька!

- Ты сказал: « В непрерывном режиме». Значит опять «подобное подобным». А второй способ?

- Виктор Евгеньевич...

- Когда проверишь свои идеи, передай через Таню. Такие, как ты, только на дипломе не останавливаются. Несколько «Авторских» тебе помогут.

- Ну, не всё, Виктор Евгеньевич, не всё! Есть что-то лично Вам важное. Я же чувствую, но не могу прочитать. Телепатии не бывает.

- Силён! Ладно, последнее. Я знаю, вы беретесь только за то, что вам самим интересно. Если когда-нибудь к вам обратятся с личной просьбой... включись же опять на приём, черррт! – именно от меня, не... ты понял, и тебе или вам будет интересно, не откажите, ладно?

- Таня сказала, что «папа тоже Другой».

- Вот, от него.

............

Утром я пришёл на занятия со своим старым портфелем. А вечером Оля вернула мне генеральский подарок.

- Обкатали на нём новый гамма-дефектоскоп.***** Импортное импортным проверяется. Удивительно доброкачественное изделие. Ничего лишнего нет. Пользуйся на здоровье.

А ещё через день прилетел привет.

- Папа просил тебе передать...

- Что именно?

- Знаешь, только одно слово. Так и сказал: «Передай Марку: уважаю!».

- Танечка, было что-то ещё.

- Он еще бормотал себе под нос: « Мизерикордия... надо же... мизерикордия...». Марик, а что это такое – «мизерикордия»?

- Оружие рыцарей.

..................

* Bitte geben Sie mir mehr von Ihrem wunderbaren Stück Kuchen. – Дайте мне, пожалуйста ещё кусок Вашего замечательного пирога. Большое спасибо. (нем.).

** Битте. Ихь бин фро ес хат эйхь гефален... – Пожалуйста. Я рада, что тебе понравилось.

*** Мизерикордия – кинжал с узким трёхгранным либо ромбовидным сечением клинка. Использовался для добивания поверженного противника, не способного оказать сопротивление, либо для убийства противника, бесполезного с точки зрения выкупа.

**** Адаптация рецепторов – изменение чувствительности рецепторов (воспринимающих органов) при непрерывном действии раздражителя.

*****Гамма-дефектоскоп – прибор для неразрушающего визуального контроля, в котором для просвечивания объектов используются гамма-лучи.