CreepyStory

3 место  7500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @KatrinAp В надёжных руках. Часть 1

4 место 6500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Koroed69 Адай помещённый в бездну (часть первая из трёх)

5 место 5500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @ZippyMurrr Дождливый сезон

6 место 3500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Skufasofsky Точка замерзания (Часть 1/4)

7 место, дополнительно, от Моран Джурич, 1000 рублей @HelenaCh Жертва на крови

Арт дизайнер Николай Геллер @nllrgt

https://t.me/gellermasterskya

сделает обложку или арт для истории @ZippyMurrr Дождливый сезон

Так же озвучку текстов на канале Призрачный автобус получают :

@NikkiToxic Заповедник счастья. Часть первая

@levstep Четвертый лишний или последняя исповедь. Часть 1

@Polar.fox Операция "Белая сова". Часть 1

@Aleksandr.T Жальник. Часть 1

@SenchurovaV Особые места 1 часть

@YaLynx Мать - волчица (1/3)

@Scary.stories Дом священника
Очень лесные байки

@Anita.K Белый волк. Часть 1

@Philauthor Рассказ «Матушка»
Рассказ «Осиновый Крест»

@lokans995 Конкурс крипистори. Автор lokans995

@Erase.t Фольклорные зоологи. Первая экспедиция. Часть 1

@botw Зона кошмаров (Часть 1)

@DTK.35 ПЕРЕСМЕШНИК

@user11245104 Архив «Янтарь» (часть первая)

@SugizoEdogava Элеватор (1 часть)
@NiceViole Хозяин

@Oralcle Тихий бор (1/2)

@Nelloy Растерянный ч.1

@Skufasofsky Голодный мыс (Часть 1)
М р а з ь (Часть 1/2)

@VampiRUS Проводник

@YourFearExists Исследователь аномальных мест

Гул бездны

@elkin1988 Вычислительный центр (часть 1)

@mve83 Бренное время. (1/2)

Если кто-то из авторов отредактировал свой текст, хочет чтобы на канале озвучки дали ссылки на ваши ресурсы, указали ваше настоящее имя , а не ник на Пикабу, пожалуйста, по ссылке ниже, добавьте ссылку на свой гугл док с текстом, или файл ворд и напишите - имя автора и куда давать ссылки ( На АТ, ЛИТрес, Пикабу и проч.)

Этот гугл док открыт для всех.
https://docs.google.com/document/d/1Kem25qWHbIXEnQmtudKbSxKZ...

Выбор для меня был не легким, учитывалось все. Подача, яркость, запоминаемость образов, сюжет, креативность, грамотность, умение донести до читателя образы и характеры персонажей, так описать атмосферу, место действия, чтобы каждый там, в этом месте, себя ощутил. Насколько сюжет зацепит. И много других нюансов, так как текст идет для озвучки.

В который раз убеждаюсь, что авторы Крипистори - это практически профессиональные , сложившиеся писатели, лучше чем у нас, контента на конкурсы нет, а опыт в вычитке конкурсных работ на других ресурсах у меня есть. Вы - интересно, грамотно пишущие, создающие сложные миры. Люди, радующие своих читателей годнотой. Люблю вас. Вы- лучшие!

Большое спасибо подписчикам Крипистори, админам Пикабу за поддержку наших авторов и нашего конкурса. Надеюсь, это вас немного развлекло. Кто еще не прочел наших финалистов - добро пожаловать по ссылкам!)

Начальник наклонил свою огромную тушу, достал из тумбочки бумаги и бесцеремонно швырнул их на большой стол.

- Мы в твоих услугах больше не нуждаемся. Подписывай.

- А как я буду кормить семью?

Володя совсем обмяк. Он, дрожащей рукой, взял ручку и склонился над бумагами.

- Мне всё равно, - ответила эта ненавистная рожа напротив, как-то зловеще улыбнувшись, - подписывай и проваливай. Завтра расчёт придёт тебе на карту в полном объёме, плюс хорошая надбавка за сокращение. Так что у тебя будут средства и время, чтобы подыскать себе новое место. Не нагнетай обстановку на пустом месте.

Володя тяжело вздохнул, поставил подпись и, молча, удалился.

- Володь, ты чего? - вырвал его из раздумий негодующий голос жены.

- Да, всё в порядке, Яна, - встрепенулся он, - обо всём расскажу, когда вернёмся. А пока я просто хочу проветрить мозги на природе. Съездим на недельку, развеемся. Да и Алёшке на пользу пойдёт.

- А Машка так вообще от природы тащится, - добавила Яна, наливая чай.

Весь вечер прошёл в подготовке к походу. Володя даже забыл про инцидент на, уже бывшей, работе. Пацан десяти лет всё норовил заполнить свой рюкзак различными роботами, машинками, пистолетами и сунул деревянный меч, видимо, для борьбы с агрессивной крапивой. Машке же было шестнадцать лет и её багаж, как показалось Володе, был собран ещё в прошлом году, поскольку свои сборы она завершила довольно быстро. Единственное, чего ей недоставало, так это её парня, что был явно недоволен новостью, но свои возражение решил оставить при себе.

На следующий день, заехав по пути в аптеку за лекарством от астмы для Алёшки, Володя чуть не подпрыгнул, когда увидел баланс на карте.

- Не соврал начальник, - пробубнил он себе под нос, глядя на восьмизначную цифру, - тут не на один год безбедного житья хватит. Не такой уж он и ублюдок.

Жене рассказать о внезапно свалившемся богатстве он решил тоже, после того, как они вернутся. Хотя было непросто придумывать ответы на вопросы о его сияющей, во все тридцать два зуба, улыбке, которая не сходила с лица.

На место они приехали уже ближе к вечеру. Разбили свой небольшой лагерь, развели костёр. Володька пел под гитару бессмертную «Батарейку», поглядывая на шкварчащее на шампурах мясо, дети жарили себе зефир. Яна резала салат, сверкая своими голубыми глазами в свете костра.

Погода стояла прекрасная. На безоблачном вечернем небе, то тут, то там, вспыхивали далёкие звёзды, неся свои холодные блики сквозь высокие кроны деревьев. В широкой реке живо плескалась рыба, поблёскивая алой, в свете заката, чешуёй.

Вдруг, Машка взвизгнула. Гитара тут же смолкла. Все молча смотрели на неё.

Треск костра, вечернее пение птиц, стрёкот сверчков, всё это давило и даже угнетало.

- Видели бы вы себя, - с хохотом сказал парень, выходя из-за дерева.

- Мишка! - Крикнула Маша и швырнула в него сосновой шишкой, которая со свистом прилетела ей по спине, - дебил! Что ты вообще здесь делаешь?

- Не поверишь, - улыбаясь начал он, но мои родители тоже решили сгонять на природу. Я им сказал, куда вы ездите каждый год, ну и они решили посмотреть, да познакомиться заодно.

- И где твои родители, Миша? - включился Володя.

- А они сейчас ищут, где получше машину поставить. Я им сказал, куда идти, взял всё, что смог унести и... - он замолчал на секунду, - ждём, в общем. Скоро должны прийти.

- Что ж, - Яна улыбнулась своей чарующей улыбкой, в которую Володька влюбился ещё когда был таким же пацаном, как Мишка, - думаю, будет весело.

Солнце стремительно уходило за горизонт. Вновь заиграла гитара, но теперь играл уже Миша. Володя налил себе коньяку, Яне красного вина, и, на закуску, была готова ароматная свинина.

Сквозь мелодичные звуки нейлоновых струн прорывался ещё один. Тревожный, пугающий. Володя не сразу понял, от чего так тяжко стало на душе. По началу подумал на сивуху, которую ему, возможно, подсунули, вместо дорогого коньяка. Но нет.

Родителей Мишки до сих пор не было, хотя прошло уже около получаса. Это тоже настораживало, но не долго. Из темноты, наконец, показался силуэт. Это был отец Миши.

- Виктор - представился он, поставив ящик запотевшего пива на землю.

- Владимир, - представился тот, пожав протянутую руку, - а ваша супруга?

- Я здесь - послышался голос из темноты леса, - немного ушибла колено, прихрамываю, вот и задержались.

- Это что? - насторожился Володя.

- В смысле? - удивлённо выпучил глаза Витя.

Он, наконец, понял, что посеяло эту тревогу в сознании.

- Сирена?

- А, ты про это. - усмехнулся Витя в ответ, - минут двадцать воет уже. Проверяют, наверное.

- На ночь глядя? - Володя достал из рюкзака ещё бокал и разлил коньяк.

- Да кто их разберёт, - пожал плечами Витя, - здесь всё равно почти не слышно.

Они выпили за знакомство, закусили и сирена замолкла так, будто на кассете зажевало плёнку.

- Не нравится мне всё это, - в душе Володи загудел набат.

- Успокойся, - на угловатом лице Виктора растянулась довольная улыбка, - мы на природу выезжаем, чтобы не париться о мирской суете. Поэтому, просто расслабься и получай удовольствие. Мы здесь именно за этим.

Компания дружно выпивала, играла звонкая гитара, лились разговоры об охоте, рыбалке, о семье. За весельем они не заметили, как вокруг сгустилась непроницаемая тьма.

- Папа, - прошептал Алёшка, - смотри, какая странная ночь. Я такого ещё не видел. Это нормально?

Володя не сразу понял, на что показывал сын. А как понял, то алкоголь мигом отпустил захмелевшее сознание и на место беззаботного веселья пришёл ужас. По телу пробежал холод, словно за шиворот закинули лопату снега.

- Тихо, - прошипел он, рассматривая клубящуюся тьму.

Сквозь неё невозможно было рассмотреть буквально ничего. Это не было обычным мраком ночи. Он клубился, словно туман, пуская мелкие струйки к сидящим у костра людям, но, будто обжигаясь, отступал. Они сидели точно под маленьким защитным куполом тусклого света тёплого огня, а вокруг балом правила бескрайняя пустота.

Маша приблизилась к этой тёмной дымке, чтобы убедиться, что всё это им не мерещится и тут же отскочила от неё, как ошпаренная.

- Что случилось? - Яна тоже заметно испугалась.

- Оно... - Маша тяжело и часто дышала, - оно...

- Что оно? - приобнял её Володя, - что случилось?

- Оно кричит, - Маша расплакалась, - воет тысячами голосов. Я... я не знаю... там боль и отчаяние.

Маша то и дело всхлипывала, подёргиваясь в руках отца.

Он усадил её на свой стульчик, решив убедиться в словах дочери сам.

Женские, мужские крики, детский плач, высокий, низкий и какой-то не правильный.

Сердце его застучало быстро, сильно, качая кровь таким напором, что он едва оставался в сознании.

Послушать решили все. И реакция у всех была одинакова.

- Остаётся жечь костёр и молиться, чтобы запасённых дров хватило до рассвета, - глядя на огонь сказал Володя.

- Ещё неизвестно, наступит ли этот спасительный рассвет, - меланхолично пробубнил в ответ Витя.

Глава 2.

Олег увлечённо давал указания команде по игре, яростно кликая мышкой. Они вот-вот одолеют противника, как вдруг всех выбило из сети. Вообще всех. Свет в доме погас. Заработал генератор бесперебойного питания.

Олег снял наушники, запил колой подъеденный бургер, в ожидании, пока включится компьютер.

- Ни интернета, ни света. Что за фигня? - раздражённо проворчал он, пытаясь запустить вай-фай, - там же всё просрут без меня.

Олег выглянул в окно и присвистнул. Он не видел света ни в одном окне. Будто весь город в миг лишился электричества.

- Как хорошо, что я купил себе генератор, - довольно промямлил он, почёсывая набитое пузо, - на неделю хватит спокойно.

Парень включил телевизор, в надежде увидеть новости, но по всем каналам его приветствовал один лишь белый шум. Тогда Олег включил радио. Пролистав несколько радиостанций с тем же успехом, что и телевизор, он остановился. На одном из них неотчётливо были слышны какие-то крики. Он, открыв рот, прислушался и, через несколько секунд, и они растворились в потоке белого шума.

- Хрень какая-то, - растерянно пробубнил парень и снова посмотрел в окно.

В него, будто, что-то ударилось. Олег даже подскочил от неожиданности, поскольку жил на шестом этаже.

- Надо бы проверить подъезд, зайти к соседке, может быть она в курсе дел.

Кивнув самому себе, он решительно двинулся к входной двери. Однако, открыв её, отпрыгнул назад от испуга.

Из подъезда на него нахлынула непонятная тьма, которая остановилась на пороге. В ней потонула дверь, что открывалась наружу.

Олег с минуту стоял, пребывая в полном недоумении, не понимая, как быть в данной ситуации. Он явно чувствовал угрозу от этой непонятной чёрной дымки и приблизиться не решался.

Парень взял фонарик, что лежал в шкафу рядом и посветил в подъезд. Узкий луч прорезал мрак и ему отчётливо послышались те же самые крики, что он несколько минут назад слышал по радио.

Свет фонарика пробивался максимум на три-четыре метра, упираясь в тёмную стену. Олег посветил на дверь, которую до сих пор не видел и замешкался. Он хотел закрыть её, но боялся высунуть руку из спасительного света коридорной лампы. Тогда парень решил прикоснуться пальцем к этой непонятной дымке, что извивалась в луче фонаря и издавала какофонию из хора голосов.

Сопротивления не было, словно это обычный воздух. Сначала он почувствовал лёгкий холодок, а затем острую пронзительную боль. Заорав, он одёрнул руку и чуть не поседел, когда увидел, что на указательном пальце правой руки не хватает фаланги.

- Ну, в жопу эту дверь! - крикнул он, направившись на кухню, где находилась аптечка.

Олег едва не нырнул во тьму целиком, остановившись, буквально, в сантиметре от неё. Крики оттуда зазвучали так громко, что парня затрясло от ужаса. Он даже забыл о своём пальце на время. Кровь, капающая на пол, слизывалась этой загадочной субстанцией начисто. Она впитывала её, как губка.

Олег опомнился, когда тонкая струйка коснулась его носа, оставив небольшую, но глубокую царапину.

- И кухню тоже, в жопу, - выдавил он, пятясь назад, - и аптечку туда же.

В своей комнате, единственной из трёх, где горел свет, парень перетянул палец, разорвав чистую наволочку и потерянно сел на диван, пребывая в полном ступоре.

- Неужели весь мир канул во тьме? - разговаривал он сам с собой, - и, получается, как только сдохнет генератор, она доберётся  до меня. Если, конечно, я раньше не подохну от обезвоживания.

Олег посмеялся про себя от мысли, что так тупо умрёт в одиночестве, а за окном в это время забрезжил рассвет. Тьма отступила.

Парень тут же включил телевизор вместе с радиоприёмником. Вдруг что-нибудь из них заговорит живым человеческим голосом. Но тщетно. Белый шум давил на уши около часа и Олег решил больше не расходовать электричество попусту. Он подумал, что правильным будет запастись провизией, лекарствами и топливом для генератора.

На улице его встретила гробовая тишина. Ни птиц, ни животных, ни людей. Парень ждал заваленные трупами улицы, но всё было чисто.

В магазинах из еды осталось только то, что было герметично упаковано. Консервы, чипсы, соки, воды и так далее.

- Тоже неплохо, - пожал плечами Олег, набрав полный рюкзак тушёнки, солений и макарон.

Взял две пятилитровые бутыли с водой и направился домой. После сходил за канистрами, посливал бензин с автомобилей и, подходя к своему дому, увидел девушку.

- Помогите, пожалуйста, - тут же бросилась она к нему, - я не переживу ещё одной ночи.

Олег поставил две тяжёлые канистры на асфальт и вытер пот со лба.

- А как вы пережили эту ночь? - с лёгким подозрением спросил он.

- У меня фонарик мощный был, - с придыханием отвечала девушка, - я с ним под одеялом пряталась. Чувствовала, как нечто хочет добраться до меня, но, будто обжигается об яркий свет. Все, кто был со мной в квартире, словно испарились и всю ночь я слышала чьи-то крики. Под утро батарейка села, но, к моему счастью, солнце уже встало. Я выглянула в окно и увидела, что в окне напротив горит свет. Долго не решалась выйти, однако дело близится к ночи и вот, я здесь.

- Олег, - представился парень, немного подумав, - пошли. Если всё же помирать, так хоть не одному.

Он оценивающе пробежал взглядом по хрупкой фигуре девушки, вдохнул запах ванили от её духов, взял канистры и пошёл в сторону дома.

- Смеркается, - сказал он, не оборачиваясь, - если хочешь жить, поторопись.

Миловидная девушка, неуверенной походкой, направилась в след. Её пугала мысль, что сейчас она ещё может быть изнасилована перед жуткой смертью. Иначе, что ещё мог значить этот взгляд?

- Катя, - выдавила она, догоняя Олега.

- Наверное, есть хочешь, Катерина? - запыхаясь спросил парень, - а то вон, какая худенькая. Не кормили дома совсем, наверное.

- Да, - смутилась девушка, - весь день ничего не ела.

- Что могу сказать, - Олег, улыбнувшись, посмотрел на неё, - сегодня явно твой день.

- Вот, сделал тебе распечатку. Список жертв. Даты. Имена. Всё, что просил Димон. Давай баксы.

Вытянул из кармана сложенную вдвое купюру. О, как дороги его услуги. Но Вовка дело знал. В качестве инфы я не сомневался.

Заграбастал деньги. Проверил на свету, высматривая водяные знаки. Хмыкнул, улыбнулся, довольный. Мальчишка есть мальчишка. Пусть и шибко умный сын полковника полиции. А всё-таки неуверенный. Пусть и скрывает, но его сущность для меня, как на ладони, плавает сизой дымкой. Теперь улыбался уже я. Он опешил. А я сказал, направляясь к двери:

- Не бойся, твой дед спит крепко. Твою тайну не выдам. Маленький хакер.

Входная дверь захлопнулся, но я успел почувствовать его растерянность, смешанную с облегчением.

В списке было шесть фамилий. Адреса и возраст. Фото из морга - их я уже видел. Фролова показывала. Две девчонки и четверо мальчишек.

Две семьи меня на порог не пустили. Просто не хотели открывать дверь. Их горе пропитало подъездную площадку насквозь. Я их понимал, но оттого не легче. Хозяйки двух других дали мне от ворот поворот, захлопнув дверь перед моим носом, обозвав психом, пригрозив вызвать полицию, а злобный песик, находившийся в коридоре, лаял так яростно, что закладывало уши. Еле сбежал не солоно хлебавши.

Вечерело, и мне оставалось посетить всего лишь одну квартиру.

Бабуля Вера Григорьевна - милая старушка-кошатница. Одинокая, лет шестидесяти пяти, растила осиротевшего внука. Я вздохнул. Заходить не хотелось. Её утрата было настолько сильной и острой, что мне стало физически больно.

- Мильтов Андрей Викторович - детектив, - и показал ей визитку. Она хмыкнула. Нет, честное слово. Я был удивлён.

- Заходи, голубчик, чайком угощу. Верю я тебе на слово. Хороший ты человек, добрый.

Я растерялся, не ожидая такого расположения. С чего бы это ей мне верить? Внешность у меня обычная, ничем не примечательная. Да уж, бабушка странная...

Кухонька светлая и просторная. Чистая и бедная. Я сидел на деревянной лакированной табуретке и пил чай. Свежее овсяное печенье остывало, лежа на бумаге. Пахло ванилью и какао. Кошки, рыжая и чёрная, дремали на тёплой батарее, иногда просыпаясь и поочерёдно бросая на меня ленивые взгляды, словно оценивали. Но не боялись, впрочем я этому и не удивлялся. Кошки в отличие от собак, всегда были ко мне неравнодушны, а почему - я сам не знаю.

- Не стесняйся, голубчик, кушай. Мне теперь некого баловать. Ванюша помер, отправился в поднебесье, к маме с папой. Эх, - она вздохнула. Пришлось напрячь всю волю, чтобы не чувствовать её горечи.

- Вы не могли бы мне рассказать, как умер ваш внук? С чего всё началось?

Если вопрос и задел её, то не подала виду. Только глаза стали отрешённые, будто Вера Григорьевна находилась не здесь.

- Тот день был самым обычным, только Ванечка пришёл на час раньше. Экскурсия прошла быстро, и деток отправили по домам.

- Постойте, - перебил её я. - А куда ходил ваш внук?

- В музей, - просто ответила и продолжила говорить как ни в чём не бывало.

Её руки рассеянно теребили полу халата. Затем на мгновение сжались в кулак. Мне было её жаль, но я знал, что должен услышать всё, что касалось дела.

- Он кричал во сне. Говорил, что кто-то душит, а потом прячется за шторой, возле подоконника. Я не верила, глупая старуха. - Опять вздохнула. - Напоила святой водой, и всё вроде прошло. Но на следующий день Ванюша был вялый. От завтрака отказался. Сонный. В школу пошёл, хотя я уговаривала вызвать врача и денёк отлежаться. Эх, отличником был мой Ванечка.

Мой телефон завибрировал, нарушив тишину. Я проигнорировал. Старушка внезапно улыбнулась. Меня накрыла ядовито-жёлтая грусть. Я задал вопрос, чтобы отвлечься:

- Вера Григорьевна, в какой музей ходил ваш внук?

- Этнографический. Помню, так как Ванюша мне всё рассказывал.

Возможно, это была ниточка. Лучше чем ничего, на худой конец.

Старушка тихо заплакала. Её плечи поникли.

Я не допил чая, не попробовал печенья. Я просто дотронулся до её руки, нежно прикасаясь к коже, не говоря ни слова, открыл "заслонку" и впитал её боль через поры. Её лицо посветлело, взгляд стал ясным. Боль ушла. Моё тело поглотило её. Знаю, чёрт возьми, это ослабит. Но не мог смотреть на её страдания равнодушно. Ведь я сам сирота.

Мои родители погибли в горящем доме, по вине соседей-алкашей. А меня забрал дед, приехав из далёкой Казани. Вытянул из психушки, вопреки воле врачей. Научил всему, что знаю, только жаль - мало прожил.

На встречу с Фроловой я опоздал, приехав лишь под вечер. Дима меня уже ждал. Расслабленно потягивая кофе, удобно устроившись на диване в гостиной радушной хозяйки дома. Пока охранник решал, впускать меня или нет, я ещё раз всё обдумал. Детали вырисовывались, но всё ещё не складывались в картину.

Её квартира полностью занимала восьмой этаж. Двухъярусная, с мансардой и широким балконом на крыше. Стекло высоких окон напоминало хрусталь, такое же прозрачное.

Димыч был как всегда в костюме. Чёрный цвет стройнил, придавая солидность.

Ангелина без каблуков казалась ещё изящней и миниатюрней, и всё тот же запах пиона шлейфом сопровождал её.

- Андрей, - сказала она, - Оля ждёт тебя. Пройдёшь через коридор, минуя ванную комнату, белая дверь - её спальня. А мы, - перевела взгляд на Димыча, - продолжим беседу.

Кивнул, соглашаясь. Как пожелает заказчик. Если сумею распутать дело, энная денежная сумма давала возможность строить далеко идущие планы.

Шёл по узорчатой дизайнерской плитке, слыша отголоски формально-дружеской беседы. Димыч умел располагать к себе людей. Думаю, что Ангелина не станет исключением.

Коридор закончился. Синяя ковровая дорожка скрывала дубовый лакированный паркет. Всё в этой квартире буквально кричало: роскошь и шик.

Я удивился, зайдя в комнату Ольги. Белокурая девчонка в потёртых синих джинсах и футболке ждала меня, сидя на узкой односпальной постели. Такая комната больше подошла бы мальчишке, чем этому ангелочку.

Фотообои, на них осенний лес. Жёлто-коричневая гамма и серые стволы берёз.

Худенькая, хорошенькая и настороженная - такое впечатление складывалось на первый взгляд. Но стоило посмотреть ей в глаза - и понимал: сильная душа, и характер не из легких. Она не боялась меня. Оля просто сидела и смотрела в окно, а потом сказала:

- Скоро она придёт.

"Что придёт?" - хотел переспросить я, но слова замерли, вертясь на языке. Оля посмотрела на меня, и я ощутил её страдание. Серая безнадёга. Липко-розовый, с чёрными прожилками страх. Удушающая ненависть к тому, кто приходит, и равнодушие ко мне. Некоторые вещи для меня словно дыхание: естественны и привычны. По сильным эмоциям я практически стопроцентно рисовал мысленную картину.

Считывая с девчонки, понимал, что она мне не верит. Никому не верит, даже сестре. Я - прихоть сестры, заставившей её поговорить со мной. Вытерпеть моё общество, так сказать. Ей никто не верил. Все притворялись, что слушали, а сами боялись, что Фролова-младшая сходит с ума. Так она интуитивно чувствовала.

Пропуская через себя её эмоции, я понял, чего Ольга боится больше всего - беспомощности.

- Рассказывай всё как есть и в деталях. Ольга, я сделаю всё, чтобы помочь тебе, - бодро сказал, внимательно рассматривая уставшее худое лицо, запавшие голубые глаза и сухие волосы. На фото они блестели на солнце. Сейчас напоминали солому.

- Обещай не смеяться, - устало произнесла она. Но я чувствовал её колебание. Она хотела довериться мне. Я замер, боясь спугнуть её необдуманным словом или движением.

Снег падал, прилипая к стеклу. В отблесках лампы приобретал жёлтизну. Ольга начала рассказ. Не знаю, что она разглядела во мне, если это вызвало у неё желание облегчить душу. Может, надежда? Может, просто я не выглядел так, как она себе представляла детектива. Не был супергероем, красивым, крутым. Скорее - обратное, но это не важно. Она говорила, а я всё лучше понимал ее. Что-то домысливал, но главное - просто смотрел в глаза, не таясь, обнажая душу, слушая голос и полностью выпуская силу. В такие моменты мой дар - подарок судьбы. Главное - уметь управлять им.

- Всё началось на прошлой неделе, в пятницу. Обычный день. Школа. Музей. Уроки. Я играла в компьютерную игрушку - и внезапно почувствовала, что в комнате не одна. Оборачиваться не хотелось - так было страшно, хоть я не из пугливых. А затем что-то коснулось плеча и позвало меня: "Олечка!" ласково так, нежно, и я обернулась, а дальше темнота, и сон слился с явью. Ангелина говорила, что я кричала во сне. Компьютер был выключен.

Я смотрел на девчонку, которая сжимала и разжимала пальцы в кулак, неосознанно нервничала.

- Продолжай, - прокашлявшись, нарушил я тишину. Девочка испуганно глянула на часы, стоящие на письменном столе напротив кровати. У неё маленькая комната. Шкаф-купе. Кровать, стол и компьютер, и, кажется, обруч лежал под кроватью. Полка с книгами, диски, учебники - и ни одной игрушки, ни одной заколочки или резинки. Чистота и порядок - идеальные. Одно это многое говорит о человеке.

- Прошла неделя, - продолжила Оля, - затем всё повторилось. Внезапно, и это не было сном.

Она вскочила. Её лицо побледнело ещё больше, а взгляд стал колючим и жестким, осуждающим, как бы говоря: "Не веришь, да?"

Поддавшись порыву, я взял её за руку и честно сказал, глядя в глаза:

- Оля, твое дело мне не понравилось сразу, я не эксперт в случаях такого рода, понимаешь?

Она нахмурилась и продолжила нападать, защищаясь в силу привычки. Бедная девочка. Непонятая и одинокая.

- Так какого чёрта ты здесь? Сестру в заблуждение вводишь. Хочешь денежки заграбастать, да?

- А вот и нет, - ответил и улыбнулся. - Я сделаю всё, что смогу. А твоя сестра тебя любит и хочет помочь.

- Как бы не так, - оборонила и хмыкнула.

- Опиши мне то, что приходило к тебе по ночам. Ангелина сообщила мне, что ты её видела.

- Белая, как привидение. Глаза угольки, словно чёрные дыры, и рот. Она забирала моё дыхание, питалась мной. Пожирала меня. Слышишь, ты, детектив хренов, он придёт за мной и закончит начатое. Ты понимаешь, что мне мало осталось?

- Понимаю. Время в обрез, но я попытаюсь... - сухо сказал я и встал, собираясь уйти.

- Постой, Андрей, (оказывается, она помнила моё имя) Я сказала не всё. То существо, женщина - может быть, привидение - явилось из преисподней. Никто и ничто не поможет мне, я знаю, но всё же...

- Ты не сдашься так просто, я прав?

- Ага, - она кивнула.

- Я приду завтра. Скажи, в музее ничего не показалось тебе необычным?

- Нет, всё банально. Знаешь, сыщик-любитель. Я лежала в психушке. Пару лет назад.

Ободряюще улыбнулся. Внутри сжался тугой комок. Это дело самое странное из всех, за которые я брался. И, если честно, первое дурно пахнущее потусторонним дерьмом - и я влип.

- Пошли, Димыч, дома поговорим. - Я дотронулся до плеча друга, намекая, что пора бы закругляться. Дятлов вошёл во вкус. Флиртовать он любил.

- Ты придёшь, Андрей? Ты ведь обещал? - спросила Ангелина, и я ощутил панику в голосе. И чего это Фролова так надеется на меня? Я же практически обычный человек.

Димыч поцеловал даме на прощанье руку и мило улыбнулся, словно галантный чеширский кот.

Надевая туфли, завязывая шнурки, я поднял голову, чтобы встретиться взглядом с Ангелиной и утонуть. Столь сильна была в них вера. Вера и надежда на меня. Призовой лошадью я себя не чувствовал, но сегодня впервые мне не хотелось выпить, это был плюс.

Дома нас ждал разговор. Димыч пил апельсиновый сок. Я освободил кухонный стол. Пусть пепельница, сахарница с розочками и солонка отдыхают на подоконнике вместе с геранью, подарком одной милой старушки, живущей ниже этажом.

- Так, Дятлов, слушай, есть у меня мысля.

- Давно пора, сыщик. У меня уже от этого дела реально едет крыша.

- Ты фотки достал? - спросил я.

- Рыжий чудила скинул на почту.

Ах, вот как.

Мой ноутбук дышит на ладан. Пришлось принести: стоял в зале, на пороге, граничившем с балконом. Не застекленным, кстати, но очень просторным. Порой оттуда поддувало. Но, как всегда, у меня нет денег ни на что, кроме еды, квартплаты и кое-чего по мелочам. Жизнь сурова - этому научил меня дед. Но тяга к азарту, бухлу и красивым женщинам у нас семейное. Так, заговариваюсь.

Димыч подключился, используя беспроводной интернет. Так-так, складываются детали. Фотки тел в морге реально жуткие. Похороны. Грустные лица. Горе и страдание даже на мониторе оставляли след. Чёрный, серый, мёртвый. Наверное, я никогда не забуду детских лиц, и мне будут кошмары сниться.

- Ничего, за что можно было бы зацепиться, ничего, чёрт побери! - Димыч выругался и глянул на дорогие часы, спрятанные под манжетой шёлковой белой рубашки. - Андрюха, придется тебе самому идти и в музей, и к Азариной.

- Что так? - спросил я, удивлённый.

- Шеф застолбил для меня командировку.

"И когда ты хотел меня обрадовать, друг?"

Я кивнул. Слов нет. Вот так всегда. Димыч меня покидает. Неожиданно, нет - внезапно, но предсказуемо. Зря я понадеялся. Врёт табличка над нашим офисом. "Детективное агентство Мильтов и Д". То есть Дятлов. Платим за аренду вместе. А я как всегда один парюсь и расследую. Ох, лучше бы я тогда не оборачивался. Но женщины - моя слабость.

- Андрюха, ты где? Спишь сидя? Записывай всё подробно: и адрес, и номер квартиры. Пиши, пиши, а то будешь опять в пролёте. Рыжий мне всё рассказал.

Он хмыкнул.

Я скривился. Твою ж мать. Говнюк мелкий. Ну, я ему припомню. Злопамятность - лучшая черта характера.

- Диктуй давай, тебе ж вставать рано, а время не ждет. Не выспишься, Дятлов, будешь злой как чёрт.

Мои слова вызвали сухую улыбку. Димыч продиктовал, а я записал в электронный блокнот. Главное - не забыть поставить будильник. Вставать рано - хочешь, не хочешь.

- Ты это, - обратился Димыч ко мне у дверей. - Не забудь представиться психологом Александром Зайцевым. Карточка на столе. Липа, но для обывателя сойдёт. Уверенней, Мильтов, уверенней и улыбайся, понял меня?

"Детально всё продумал".

- Приедешь - позвони, - буркнул я.

- Ага. Удачи, Мильтов. Я верю в тебя.

Да, удача мне не помешает. Еще бы веры в себя, и маленькое чудо тоже было бы кстати. Закрывая дверь, вспомнил, что не обедал. Интересно, есть ли что-нибудь в холодильнике, кроме куска вчерашнего торта? Сладкого не люблю. Но не ложиться же спать голодным. Ну и что, что уже почти полночь. Кому - кому, а мне с моим обменом веществ голодать вредно.

Часам к десяти я пришёл к моему пациенту. Им оказался мальчик лет восьми: робкий и пухлый, чертами лица напоминавший мамашу. Азарина открыла мне дверь и так рада была моему приходу, что даже не потребовала документы. А надо бы. Я пил чай, жадно расправляясь с домашним лимонным пирогом. "Хозяйка - хорошая кулинарка. Готовит с душой", - подумал я.

Кухня была просторной, выдержанной в бежево-жёлтых тонах. Современная мебель, напольная плитка и блеск надраенной посуды.

- Так мальчик боится умереть так, как его сестра? - спросил я.

- Да, Александр, - мягко сказала она, потуже стягивая фиолетовый тёплый халат. - Вы, как специалист, должны понимать, что это всё фобия. Её надо лечить. Но в клинику отдавать Костика не хочу. Знаю, моему малышу тяжело одному будет.

Я кивнул. Костик выглядел мягкотелым. Слишком неуверенным, безвольным. Мать явно была его опорой.

- Покажите мне комнату.

Она даже не стала спрашивать зачем. Просто показала - и всё. Я рассматривал фотографии и инстинктивно спросил:

- Можете принести фотоальбом? - и улыбнулся, зная, что вопрос выглядит нелогично.

Наверное, я ей понравился. Азарина колебалась, слегка хмурилась, но, по-видимому, всецело доверяла вызванному специалисту.

В комнате я не уловил ничего. Стоял на кухне и думал. Мальчик сидел на стуле, опустив голову и обнимая себя руками. Его страх, беспомощность, слабость окутывали меня, не давая спокойно вздохнуть.

- Костя, иди сюда, - сказал я, стараясь голосом заставить его подойти.

Слабая воля. Любит исполнять приказы. Не удивлюсь, если Костик - любимчик учителей. Может, даже отличник. Но уж точно в классе его дразнят.

Он подошёл, спросил:

- Что мне делать?

Я хмыкнул. Печальная картина, да и только.

- Дай мне руку. Не бойся. Ничего не случится. Я помогу тебе.

Он послушался. Слабовольный. Привык доверять старшим. Но я всё, что мог, сделал. Раскрылся полностью, давая его эмоциям ослабнуть, а потом по каналу, соединённому с кожей, перетечь в меня. Мой лоб вспотел. Сердце бешено колотилось в горле. Во рту стало кисло. Вкус чая совсем исчез. Очищение - болезненная процедура. Вскоре, если останусь жить, я пройду её. Такова цена за возможность помочь.

Когда мать зашла, Костик уже улыбался и рассказывал мне про школу. Она принесла фотоальбом, поминутно глядя (с удивлением и радостью) на сына. А я пролистал его весь. В конце были фото, сделанные на похоронах. Ничего необычного. Угрюмые, замкнутые лица. Мужчины и женщины. Я уже закрывал его, ничего не найдя. Что-то вздрогнуло внутри меня. Я открыл снова, заново вглядываясь в людей. Неужели показалось? Кого-то я уже видел. Так и есть: высокая женщина в чёрном платке. Стояла боком. Лица разглядеть не удалось.

- Кто это? - резко спросил я.

Женщина вздрогнула. Вгляделась внимательно, затем задала вопрос:

- А зачем она вам?

- Напомнила давнюю знакомую, - соврал.

- Не знаю я. Какая-то родственница. Может быть, пришла с кем-то из друзей.

- Можно мне взять фото?

- Да ради бога.

Она недоумевала: "К чему это всё?"

Я собирался уходить и придумывал, что бы такое сказать. Реплики вертелись на языке. Я настраивал мысли подходящие для психолога.

Она сама спросила меня:

- Вы ведь придёте, да? Костика не узнать. Не знаю, что у вас за чудо-методика. Я вам заплачу, только не оставляйте нас, - попросила умоляюще.

Ложь. Терпеть её не могу. Выходит себе дороже. Поэтому ответил, обманывая её. А что оставалось делать?

- Я вам позвоню. Назначу встречу. Выпишу Костику лёгкое успокоительное. А там посмотрим.

Погладил мальчишку по волосам. Посмотрел в глаза и мысленно пожелал удачи. Дверь закрылась. Я решил спуститься не на лифте - по лестнице. Какая-то часть меня не любит замкнутых пространств. Видимо, наложило свой отпечаток время, проведённое в клинике.

Маршрутку ловил недолго. Повезло, успел удобно устроиться напротив окна. Заплатил и задумался. Так, все жертвы были легковнушаемые. Многие слабовольные, только Оля исключение. Типичные ботаники-заучки, имели расшатанные нервы. Кое-кто лежал в неврологической больнице. Значит, убийца, кем бы он ни был, выбирал слабых. Понятно, почему Оля смогла держаться так долго. Связующей цепочкой в событиях, происходящих в нашем городе, был музей. И что я найду там? И найду ли вообще?

Такие мысли сопровождали меня всю дорогу. На людей я практически не обращал внимания. Пытался сосредоточиться. Внутренне был уверен: если ничего не найду, участь Ольги предрешена.

Моя остановка. Встал, держась за поручень, протиснулся к двери и вышел на улице Первомайской. Здесь располагается этнографический музей. Рядом кинотеатр, через дорогу - ресторан.

Тихая спокойная улочка - и вот, перейдя через мостик, раскинувшийся над прудом, - вышел к музею. Давно я здесь не был. Со школьных времён. Ничего не изменилось. Первый этаж - музей этнографии, а наверху - выставочные залы с картинами молодых художников нашего города. Здесь часто можно увидеть выставку всевозможных камней, драгоценных и редких. Браслеты, ожерелья, кольца, камни-обереги и прочие типично женские штучки.

Может, мне повезло - в зависимости оттого, как посмотреть. В музее никого не было, кроме седовласой кассирши, сидевшей за регистрационным столом, и рыжеволосой женщины в деловом костюме, стоящей возле окна - по-видимому, экскурсовода.

Я поздоровался, показывая ей визитку и намереваясь задать пару вопросов.

Печально видеть, как она помрачнела. Нахмурила высокий лоб и сразу постарела лет эдак на пять.

- На вопросы полиции мы уже ответили. И без специального постановления разговора не будет. - В тоне был намек, и я не сразу догадался, что речь о деньгах.

В кармане красного пуховика лежал мой бумажник. В бумажнике лежала валюта. Эх, полностью опустошил заначку. Да, ещё в бумажнике лежали деньги Фроловой, выданные на деловые расходы.

Достал двадцать баксов, положил на стол. Рыжая странно посмотрела на меня, а кассирша подмигнула. Честное слово. "Мало", - повисло в воздухе. Я вытянул из кошелька ещё десять баксов. "Ишь, какие жадные". Что сказать: наверное, низкая заработная плата.

Кассирша пробила билет. Деньги исчезли в одно мгновение. Раз - и уже нет. Кассирша посмотрела на дверь. Клиентов не предвиделось.

- Молодой человек, - обратилась ко мне экскурсовод. - Пройдемте в зал, я расскажу вам много интересного о культуре и обычаях наших предков, а заодно вы узнаете то, за чем пришли, согласны?

Улыбалась, предвкушая. Да уж, встречаются такие тётки, влюблённые в работу. Это одна из них. Нудная лекция, как минимум час потерянного времени, и ещё надо придумать правильные вопросы. Эх, жизнь. Запутывает меня ещё больше, гоняет, а финал близится к завершению.

?

Залов было восемь. Бессмысленное блуждание. Монотонная речь и мои тревожные мысли. Когда экскурсовод уставала, я задавал вопрос:

- Как долго выработаете в музее?

Стандартный ответ:

- Три года.

- Ничего подозрительного не происходило за это время? Странные случаи, например.

Она покачала головой.

Домотканая одежда. Прялка. Горшки. Деревянные стены. Традиции и обычаи наших предков. Праздники, вероисповедание. О, слушать это было так тоскливо. Так мучительно. Но я терпелив.

Прислушивался, приглядывался, прощупывал энергию этого места. И ничего. Пустота. Зла как такового не ощущалось. И женщины ничем не примечательные. Начинался второй круг. Я ощущал её беспокойство.

- И как часто приходят школьники?

- По плану. Молодёжь, к сожалению, сюда калачом не заманишь.

- А вам нравится ваша работа?

Я собирался уходить.

- Ага, только если бы не Снежана, - и замолчала. Я понял, что она оговорилась.

- Снежана, кто она?

Ответила нехотя:

- Сменщица. У нас график три на три.

Ни с того ни с сего я достал фотографию.

- Посмотрите.

Рыжая взяла фото. Поднесла к глазам.

- Это она, точно. Еле узнала. Снежана очень красивая.

Вздохнула. Я был удивлён. На фото красоты как таковой не наблюдалось.

- Когда я смогу её увидеть?

- Завтра с утра. Снежана была в отпуске.

По тону, по ощущению от слов, Снежана вызывала у женщины неприязнь. Что-то здесь было личное.

- Чем она насолила вам? - прямо спросил.

Экскурсовод внимательно на меня посмотрела. Удивлённо и уважительно. Не ожидала, наверное, моей прямоты. А что ходить вокруг да около? Жаль, что раньше не спросил. Не потерял бы столько времени.

- Злая она. И глаза черные. Может, я придумываю, но пообщаешься с ней, и становится не по себе. Жутко. Красивая она и выглядит молодо. Время словно не властно над ней. Знаю, что говорю, так как Стропилова десять лет в музее работает.

- Хм, - буркнул я. - Спасибо за экскурсию и за честное мнение.

- Не за что, - улыбнулась она. - Приходите завтра. Мы открываемся в десять утра. Она будет.

- До свидания, - сказал и направился к двери. Возле кассы толпилась куча народу. Малолетки школьники с трудом сдерживали переполнявшие их возбуждение и энергию, которую им не терпелось пустить в ход. Помню себя в их возрасте. Вздохнул. Если верить моей интуиции, Снежана со всем этим связана. Глянул на часы - полвторого. Мне нужна помощь, а вечером поеду к Фроловой.

Господь всемогущий, нет, пожалуйста защити меня от него, эти мысли и воззвания возникли не спроста в моей голове. Тогда я видел нечто невообразимое, нечто от чего можно помешаться рассудком и никогда более не стать прежним, нечто, что всё же оставило своей след в моём сознании. Я стоял у своей палатки и заглядывался на Большое Богдо, и видел то, что видеть не то, чтобы не должен был, а что, в общем и целом, не должен был видеть ни как. Тогда я видел неизмеримого великана, что крадучись двигался в сторону одинокого пика. Он передвигался так, будто воздух не был для него воздухом, как в нашем понимании, а в большей степени был густым киселём. На столько его движения были плавны и неторопливы, а то, как он ставил ногу на поверхность земли совершенно не поддавалось осознанию. Ни одного звука, даже самого лёгкого и едва ли слышного, нет, совсем тишина, будто он сделан из ваты, и его внутренности не издавали звука. Наконец, он добрался, колоссальный и невообразимый, он наклонился к горному пику и протянул свои лапища к нему. Грохот, подобный раскатам грома, множество крушащихся камней летели с горы. Титан поднял шлем, который я видел прежде на вершине, когда был там с Аней. Он всё так же неторопливо надел шлем и под раскатистые каменистые звуки двинулся прочь. Прочь в сторону степи, туда, где никого нет, кроме дикой природы. В те пустынные места, где обитают его товарищи. Великан исчез за горизонтом. Напоследок он повернул голову в мою сторону, честное слово, было ощущение, что он смотрит прямиком в мои глаза своими глазами озёрами. Тогда, меня пробрали мурашки. Раскатистые звуки давно прекратились, но всё же ещё долгое время было слышно мягкую поступь гиганта.

Тут я открыл глаза, всего лишь сон. Всего лишь сон! Как же я был рад. Но сон сделал свою грязную и мерзкую работу, он оставил тень сомнения в глубине меня, тень страха и кошмарного ужаса. Тревога посетила меня. Тревога этакая чертовка, она никогда не ждёт приглашения, как только видит возможность выйти на просторы неподверженной человеческой психики, она тут как тут. Конечно, к общему впечатлению кошмара на яву добавлял ветер. Стенки палатки вдувались внутрь. Ох, а звук стоял доподлинно неприятный. Гул, гудение множества маленьких крылышек за стенками палатки, вот, что это был за звук. Он давил на уши и спелся с чертовкой тревогой. К горлу подступил ком, психика вышла из равновесия, она приготовилась к неведомому для неё. Решив, что-нибудь сделать, я вышел на улицу, мне нужно было успокоиться. Холодный рассудок и голый рационализм спасители в подобных ситуациях.

Снаружи не было ничего. Было тихо. Костёр давно потух, лишь несколько красных головешек внутри него потрескивали, да краснели от ветра. Проводник спал рядом со своим конём, а насчёт ребят я не сомневался, они были по палаткам. Да и было слышно храп Игоря, этот медвежий гогот было слышно из любой точки лагеря. В районе Большого Богдо кучковались облака, в свете луны образовывая интересные формы и очертания. Мне показалось, что я увидел в них очертания гиганта из моего фантасмагорического сна. Но, определённо, к счастью, всего лишь очертания из облаков. Ветер завывал, всё, что могло ходить ходуном ходило от него. Ветер, судья этих земель, порой он действительно решает, стоит ли жить или нет, но сейчас это был только ветер. Приятный, осенний степной ветер, слегка прохладный и освежающий.

С моего пробуждения прошло совсем немного времени, оказывается Морфей потревожил меня своим сном за пару часов до рассвета. Это время я провёл с пользой для себя, а в большей степени для своего рассудка. Ещё с вечера у меня был заготовлен кипяток в термосе, сейчас уже разбавленный покрошенной ромашкой, книга в руках и приятная обстановку, на сколько позволяла ситуация. Все возможные усилия я старался приложить для своего успокоения. По прошествии пяти минут, отфильтровав полученный напиток, я его закончил, долив порционные сливки и растворив порцию цветочного мёда. Роскошный напиток, мало того, что вкусный, так при всём при этом ещё и хорошо успокаивающий. Так и прошло несколько часов, под поглощение мягкого цветочного напитка и за поглощением очередной порции букв, я даже не заметил, как прошло это время. В мою палатку постучались.

За книгой, мало того, что я не замечал. Как летит время, так и не обращал внимания на то, что происходит вокруг меня. Во всю кипела бурная деятельность в лагере. Проснулись абсолютно все, за исключением только лишь проводника, он продолжал растворяться во сне в своём уединении. Ребята готовились. Игорь занимался завтраком. Банальный, но главное питательный. Походная каша, что может быть лучше, чем каша, со сладким чаем, который я на дух не перевариваю, с бутербродами, с которыми сладкий чай всё-таки идёт на ура. Девочки собирали сумки в поход, а Андрей с Сашей сидели рядом с Игорем. И, что самое главное ни духа злобы в их голосах. Вот она мужская дружба, вечером бьют друг другу морды, а на утро, как ни в чём не бывало разговаривают. И, что самое удивительное, это всё искренне, ни грамма притворства.

По завершении завтрака, как было точно всё готово. Взяты достаточные запасы воды, еды, заряжены телефоны, и конечно же запас чая в мою небольшую группу, куда уж без него. Мы разделились на две группы. Почему? На самом деле ответ довольно прост. Саша с Андреем ещё до ругани хотели сходить на солёное озеро, оно было, как раз у подножия Большого Богдо. Мы же с Аней, хотели подняться на верх, и особенно я, в частности я, хотел взглянуть на ту скалу, что так запала мне в память, что приснилась той ночью и напугала до чёртиков. Тревога так, к сожалению, и не ушла, чувство кома у горла так и осталось при мне, и не покидало моего бренного тела до последнего момента в тех диких местах, предостерегая меня, о надвигающейся беде.

И так мы отправились на гору. С нами, как телок, бредущий за своей мамой, увязался Игорь, уж простит он меня за эти слова, и проводник Муни, так же пошёл с нами. Проводник пошёл непосредственно исполнять свои обязанности, курировать нас, и рассказывать, то, о чём мы могли узнать только из интернета, или же совсем никак, ибо эта информация передавалась из поколения в поколения, из уст в уста.

Мы пошли тем же путём, коим ходили до этого с Аней, в сумраке начинающейся ночи. На Богдо вело два пути, мы пошли более долгим, но не таким утомительным, и на самом деле, чтобы пойти вторым путём, более быстрым, пришлось бы обойти гору практически полностью. Поэтому подъём был неторопливый. По началу, Муни начал нам рассказывать об этих местах, о горе и о местных преданиях. Я не слушал, мне никогда не было интересно слушать экскурсии, банально зачем. Зачем слушать уже пережёванную кем-то информацию, быть может даже растянутую, когда её можно узнать самому, особенно в современное время, во время, когда любому доступны любые библиотеки и знания мира, стоит лишь протянуть руку. К сожалению, сейчас руки большинства, они то тянутся к смартфонам, но совсем не за информацией в онлайн библиотеках, только для того, чтобы провести в телефоне добрый часок другой в приложениях с короткими видео, от коих с лёгкостью развивается клиповое мышление и никакой смысловой нагрузки.

Поэтому я шёл сам себе на уме. По песчаной глиняной земле путём, которым возможно в своё время взбирались калмыки-буддисты для вознесения молитв своим божествам. По степной земле, которую многие годы назад топтали кочевые народы верхом на своих лошадях, с верой, в своего хана. Сейчас на этой земле более не было ни одного из государств, что существовали в те незапамятные времена, а их приемники являлись лишь блеклой копией некогда действительно великих империй.

На нашем пути было раскинуто множество камней и один меня привлёк, он был такой необычной формы, непривычной для обычного камня. Многогранный, он очаровывал меня, как адепта перфекционизма, своими правильными, и не привычными для дитя природы, гранями, такой выбивающийся из общего фона обычных осколков песчаника. Я подобрал его, а на обратной стороне увидел не то древнего моллюска, не то ракушку, не то морскую звезду, банально не мог опознать по причине отсутствия у меня необходимых знаний. Его древние окаменевшие останки привлекли меня, человека, который никогда не бывал у моря и постоянно откладывал поездку к воде, из-за вечно влекущих гор, окаменелости привлекали хотя бы своей принадлежностью к морю.

Как раз, в тот момент, когда я забросил окаменевшие останки в карман, от чего карман тут же потяжелел, я переключил своё внимание на парочку впереди и Муни параллельно идущего им. К сожалению, я не запомнил полностью, что он говорил, но помню до сих пор, что он рассказывал, о том, что когда-то давно вся территория прикаспийской низменности была морем. Огромным Каспийским морем, которое в своё время сузилось до нынешних размеров и так и осталось в этих пределах. А Большое Богдо было островом посреди некогда не менее великого моря. От чего, как я расслышал этот рассказ, мой внутренний вопрос сразу же унялся, о том, откуда здесь на вершине взялись окаменевшие остатки. Ещё Муни попросил не брать ничего с собой, ибо, это не наше. Я повиновался, хотя и не понял его в каком смысле “это не наше”, от того ли, что это заповедник, или по какой другой причине, и выложил окаменелости на землю.

Так мы и шли на верх, кто чем занимался, но каждый, за исключением Муни, восторгался и ужасался красоте, окружающей нас. Сплошная плоская равнина, желтоватая, с салатовыми вкраплениями, с минимальными перепадами по высоте и абсолютная ровная от горизонта и до горизонта. Не удивительно, что здесь постоянно дует ветер, ему не за что зацепиться, не куда задуть или остановиться даже на секунду, прежде чем он достигнет нас своим мягким касанием. Здесь ощущается свобода, не ограниченная ничем, ни вековыми деревьями, ни водными просторами океана или моря, нет, только ты один на один с естеством, с непостижимым и никогда необъятным для человека, каковыми бы не были наши познания и успехи в науке. Здесь, помимо свободы человек ощущает себя маленькой песчинкой посреди огромного мира, который невозможно объять ничем. Даже посёлок, Нижний Баскунчак, который прекрасно отсюда виднелся, казался невероятно ничтожным.

Наконец на верху, я обнаружил на месте скалу-шлем древнего война, который приснился мне ночью, и даже стало как-то немного спокойнее на душе, но тревога никуда не ушла. Особенно, от увиденного впоследствии. Я обратил внимание на такую чарующую и кажущуюся неестественной в дикой природе другую скалу. Она была похожа, нет даже не на сыр, не на губку. Да, она была похожа на пчелиный улей. Ячейка к ячейке, они хоть и не были идеальными, но очень близкими друг к другу, и всегда, когда в природе находится, что-либо столь идеальное по своим пропорциям или геометрическим очертаниям, а как известно природа не жалует ровностей и предпочитает в большей степени хаос, в таком случае невольно задумываешься, а действительно ли этот объект естественного происхождения.

Так и здесь, мне, как человеку, с очень развитым воображением и фантазией, которому порой тяжело даются некоторые книги, в которых слишком хорошо и в красках описывается, что-либо отвратное и омерзительное для меня самого, как человеку такой породы, мне тяжело видеть подобное этой скале. Сразу - сразу в голове возникли чудные идеи о роях земляных гигантских, судя по размеру ячеек, ос, бороздящих степные просторы. И кто знает, быть может, тот звук, что я слышал ночью, похожий на шум миллиона маленьких крылышек, быть может, это был вовсе не ветер, трущийся о палатку своими воздушными потоками, а действительно, рой древних воздушных созданий, выходящих на охоту по ночам. К чёрту, к чёрту все этим мысли. Я отогнал их в тот момент, решил насладиться моментом и как раз вовремя.

В мои уши проникли звуки. Я совсем не ожидал их услышать здесь на голых равнинах. Я услышал музыку! Такую необычную, отчасти свистящую, отчасти протяжную, но это была определённо музыка, я не мог ошибиться. Подняв голову, я начал смотреть по сторонам, дабы найти источник музыки, сперва на Аню с Игорем, нет, они мило болтали в сторонке, телефоны были по карманам. После я зыркнул на Муни. Изначально он смотрел вдаль, а когда обернулся и увидел моё многозначительно удивлённое лицо, то заулыбался и сразу понял от чего я состроил такую гримасу. Он повернулся в сторону скалы с ячейками сот и махнул на неё, как бы указывая мне, что музыка исходит оттуда. Не поверив ему, я решил без слов убедиться, верно ли понял его, и только через эмоции и мимику своего лица поинтересовался у него, верно ли я его понял, он вновь улыбался, и снова махнул головой. Удивительно! Скала поёт! Поющая скала! Меня это невероятно удивило, и сама музыка, она была столь необычна. Только неподвластный ветер, мог создать такую музыку, своими случайными задувами воздушных потоков и мелодичными переливами. Соты в скале создавали подобие музыкального духового инструмента, что-то среднее, думаю я, между окариной и волынкой. Свистящее и протяжное. Мелодичное и чудно необычное. Любой с музыкальным слухом, и особенно с любовью к флейте или волынке, подобно мне, заслышав однажды не сможет забыть этой музыки. Музыки ветра.

Такому и так столь удивительному моменту добавило не то, чтобы драматизма, нет скорее атмосферы, событие, знаменательное в большей степени для меня нежели для других. Муни, как человек привыкший, уже не обращал внимание на подобные вещи и лишь смотрел в степную даль, влюблённые, продолжали мило болтать, и, между прочим, так и не обратили внимания на музыку, а зря.

У подножия скалы я заприметил жука навозника, опять, точно такого, как вчера, а удивило меня, то, что пока, что это единственное живое существо, что я видел в степи, за исключением птиц. Я уселся на корточки перед ним, чтобы по ближе его рассмотреть, и он отличался от привычного жука, панцирь, был многоцветным, переливающимся необычным сиянием между красным и оранжевым. При этом панцирь, был будто бы не свежим, даже не знаю, казалось будто либо это давно сброшенный панцирь старого жука, или же очень старый жук. Также, как правило жуки катают свежие шары, а шар этого необычного пришельца был высохший, потрескавшийся, никогда не видел такого. Ох, да, точно! И ещё одно! Золотистые, пульсирующие прожилки в местах сочленения частей панциря. Столь необычно это было.

Другому годящемуся для воскрешения дружиннику Железяка отрубил голову – её можно было пришить на место, главное, что само тело уцелело. Остальных же… Железяка располовинил, разрубил в кашу. Мышцы на их трупах оказались безнадёжно повреждены. От таких мертвецов не будет толку. Их атаки окажутся слабыми, даже если всё сшить воедино – на силу удара очень влияют мышцы спины и живота. А у «рослого» ещё и руку отрубило…

-- Эх, Железяка, -- вздыхал Камил. – Не хочешь ты себе новых друзей, похоже…

Впрочем, лучше не рисковать. Пусть их везут на кладбище.

Камил отвёл перепуганную Жанну в кабинет, выдал ей бутылку вина для успокоения. И отвлечения внимания. А сам спешно нагрёб крови в сосуды. При помощи шприца он максимально, как смог, выкачал из дружинников кровь. Из некоторых трупов стекало и просто так – лишь подставлял ушат.

Всю кровь он не выжал, для полного вытягивания крови нужно было подвешивать вниз головой и вскрывать глубокие артерии. Но набралось с большое ведро и ушат. Их он припрятал за углом.

И лишь потом Камил созвал работяг, чтобы те утащили трупы, сняли с них ценные доспехи, да начали готовить к похоронам.

В дружине принялись шептаться и обсуждать выходку друзей Залана. Жанна, которая к тому моменту уже набралась смелости от вина, объяснила, как всё было на самом деле, как изменники отказались слушаться даже её – так что, мол, Камил поступил правильно, когда решил их утихомирить.

На Железяку теперь смотрели с ещё большим ужасом. Никто не видел его лица. Никто не слышал его голоса. И эта неизвестность внушала особый страх, почти религиозный.

Все видели последствия ударов могучей секиры. Да и вклад Камила тоже оценили – новый управленец, выходит, умел хорошо сражаться.

Камил приказал гробовщикам засыпать в гробы побольше соли – якобы, чтоб жизнь предателей в загробном мире была такой же солёной и неприятной. Конечно, дожди быстро зальют могилы водой, испортив и соль, но когда тела понадобятся, то они будут всяко лучше и надёжней сгнивших начисто… Поэтому Камил раскошелился на хорошие, пропитанные смолой гробы, которые бы долго не пропускали влагу. Если повезёт, то Камил в будущем получит хорошие мумии. А если не повезёт – ну и чёрт с ними…

А раздобытую кровь Камил пустил на поднятие новых мёртвых псов. В тот день пришлось сильно спешить, чтобы кровь не успела испортиться. Сначала Камил думал убить лошадь. А потом воскресить её – тогда бы получился отличный и надёжный скакун, который бы не знал устали. Но когда он выяснил у Ларса, сколько в конях крови – понял, что для поднятия имевшихся запасов не хватит даже на половину.

Чтобы «поднять» одного коня – нужно было принести в жертву десятерых людей.

Может, тогда оживить свинью? А потом приделать ей железные челюсти! Как раз хватило бы кровушки, но Камил рассудил, что свинья будет не настолько же полезна, как собаки.

Камил выкупил на псарне двух самых здоровенных и сильных псов. Отвёл их в подземелье. Но сам убивать не стал. Приказал Железяке. Ножом – аккуратно, чтобы не слишком повредить. Да зажал уши, чтобы не слышать раздирающий душу скулёж. Пёсиков было чертовски жалко. Но того требовало дело. Такие волкодавы даже при жизни могли запросто сожрать хорошо вооружённого человека. Что же они могли поделать в мёртвом виде?...

Отыскал ещё пару бочек с солью – в имении запасы уже подходили к концу – и спрятал псов в том же самом своём любимом подземелье…

Спрашивали потом, куда подевались эти псы, так Камил ответил, что удрали, когда он выгуливал их за стеной. Вальдемар тут же подтвердил – даже сочинил историю, как бежал за этими псами целых пять вёрст, пока не упал в бессилии. Скоморох.

Жанна сильно утихомирилась, когда увидела ту кровавую баню в коридорах, которую учинили Камил и его неуязвимый латник. Она теперь не донимала своим нытьём. Она и боялась его и, одновременно, была согласна с тем, что её подпевалы получили по заслугам. Камил помнил её слова о том, что он единственный её родственник, что он – дядя Орманда, о том, что у них общее кровавое прошлое. Она, практически, назвала его братом – и это в критический момент. Это многое значит.

Жанна была избалованной девкой со скверным характером. Но она доверяла Камилу, всё-таки, на самом деле считала его своим близким, полагалась на его помощь. Это трогало.

Была, конечно, мысль напоить её слезами радости, для надёжности, но от подобной мысли стало противно. Лиза и Вальдемар полностью заслужили свою участь. А Жанна – бедняжка с тяжёлой судьбой.

Она не сахар. Но конфликты между людьми случаются. Это в порядке вещей. Тем более на стороне Камила – Железяка, Вальд и, тем более, Ларс с Мямлей. Которые не дадут творить беспредел. На самом деле, Жанна была в руках Камила с того самого момента, как позволила ему войти за стены замка…

Вместо сотворения плохих дел Камил решил творить дела добрые. Он стал уделять Жанне больше своего внимания. Она ведь неспроста напивалась. В вине она находила своё забвение, своё вселенское одиночество, своих внутренних чертей. Своим характером она отталкивала всех вокруг себя. Поэтому у неё совсем не имелось друзей, которым она могла бы довериться полностью. Излить душу. Не удивительно, что запертые внутри черти частенько стремились вырваться наружу, в виде её беспрестанного нытья и некоторой жестокости к слугам.

И когда Камил перестал отмахиваться от неё, как это делал раньше, когда стал заботиться о ней, беседовать, внимательно её выслушивать, а потом ласково гладить её по голове, успокаивая – Жанна растаяла.

И, что парадокс, перестала ныть. Почти. По крайней мере, в своём нытье она теперь не задевала его. Она упрекала других.

-- Осторожней с алкоголем, моя принцесса, -- ласково говорил Камил. – Вино губит людей. Оно отнимает слишком много жизненных сил.

-- Принцессой меня ещё не называли! – скромно улыбалась светловолосая бестия. – Но я слишком люблю вино. Когда я пью его – я очень счастлива… И только тогда я забываю те кошмары в плену крестьян…

Камил, однажды выходя из тела, разглядел в Жанне сразу нескольких чёрных тварей, питающихся её невыносимой болью. Но он не умел убирать этих существ, нагоняющих на Жанну ещё больше горя. Вновь Камил с тоской вспомнил Ишуаса. А на личные сновидческие практики времени не хватало совсем – управление баронствами занимало многие часы.

Как же хорошо, что своё отрочество он потратил на обучение в Башнях Знания, а не на бесконечное управленчество! На развитие своих навыков во «взрослой жизни» теперь не хватало времени.

Камилу стал искренне сочувствовать Жанне. Этой дурёхе, лишь с виду злобной, но на самом деле отчаянно нуждавшейся в заботе и любви. Однако по-настоящему помочь ей он никак не мог.

«Единственный родственник». «Брат». Как же эта дура легко купила расположение Камила своим случайно брошенным словом! Семья – это важно. Камил понимал всю ценность этого, после того как в мгновение ока однажды её лишился.

Дружинники больше не спорили с ним. Не перечили. Выполняли приказы без обсуждений. Хитрый Ларс оказался командиром куда толковей Мямли. Бойцы его не только слушались – они его быстро полюбили.

А вот Камила боялись. Он ведь убил самых лучших дружинников – двое против пятерых! Пусть и с Железякой… Да и дуэль с Заланом, с десятником, которую Камил провёл играючи – ещё была свежа в памяти солдат.

Залан хороший боец. Может, если бы они бились на топорах, их с Камилом шансы оказались бы равны. Прочие дружинники владели оружием не так хорошо. В конце концов, у них не было такого же отличного наставника, как Ларс! Они не тренировались так много в своё время, тогда как Камил потратил на тренировки многие годы, имея в противниках могучего дылду Грега и именитых Нойманнов.

Дружинники больше не дремали на своих постах. Они усердно готовились к грядущим рейдам. Ларс проводил и достаточно масштабные конные учения, в том числе и со стрельбой верхом – стародавней военной традиции, ещё со времён Царства, которую переняли от врагов после войн с западными ханствами.

На некоторое время в имении всё утихло. Больше не происходило конфликтов. Люди вели тихую размеренную жизнь: днём трудились в поте лица, а по вечерам пили великолепнейшее Имперское вино – его Камил продавал, чтобы хоть как-то компенсировать затраты. Так же Камил особенно насел на кузнецов. Следовало увеличить производство, пустить в ход всю закупленную руду. Благо, имелась водяная мельница, и кузничное дело в имении процветало – кузнецы полагались не на силу своих рук и кувалду, а на молот, поднимаемый силой воды из ручья. В помощь кузнецам Камил отправлял дружинников. Бойцы оказались отличной рабочей силой, хоть и тупой. Заполучив бесспорную власть над ними, Камил то и дело озадачивал дружинников помощью ремесленникам и крестьянам.

Стрел имелось до неприличия много. И грех было не утруждать бойцов многочасовыми тренировками меткости! Каждый должен был выпустить в день определённое количество стрел по мишеням. От таких тренировок плечи у дружинников стали особенно крепли…

Лето было не жаркое, но и не холодное – в самую пору. Дождями погода тоже не обделила. Всё шло к тому, что урожаи окажутся хорошими, если погода и впредь будет благосклонной.

Однажды на замок обрушилась свирепая гроза. Ветер, ураган и ливень. Молнии чудовищно сверкали и били в деревья на окраине леса. И стены имения, и без того древние, выцветшие, превратились совсем в непроглядную черноту, будто бы, в самое зло. Суеверные жители прятались в своих домах, а служанки собирались у каминов и слушали мистические истории кухарки Дарьи. Камилу тоже довелось поучаствовать в посиделках, прислушаться, чего же боится простой люд. Дарья рассказывала про странные сияния из черноты, про скрипящие петли, потусторонние голоса, шаги в пустом доме, про заплесневевшие колдовские книги, при помощи которых можно было случайно призвать Сатану. Дарья всегда рассказывала про победу добра над злом, герои её рассказов всегда были обделены в начале, но к концу – всегда добивались справедливости, при помощи потусторонних сил, ангелов. Им удавалось победить зловещих правителей, или вдруг выяснить, что они на самом деле принадлежат великому роду, и тогда наследство тут же падало в их бедные счастливые руки… В общем, совершенно далёкие от реальности истории, хоть и, стоило признать, красочные. Простолюдины слушали с упоением. Особенно часть про богатое наследство.

И когда кухарка закончила, Малыш-Орманд вдруг попросил рассказать, почему же нельзя ходить в их подземелье. На этом моменте все притихли, чтобы услышать, что же расскажет Дарья, однажды побывавшая в самых глубоких частях этих подземелий. И тогда кухарка начала рассказ о старых запертых комнатах, не отворяемых столетиями. За вратами этих комнат скрывались опасные чудовища, которых могучие предки Миробоичей победили, а потом заковали в цепи. Рассказывала, что иногда, двери эти отворяются, некоей неведомой силой – и тогда чудовища выходят на свободу, бродят по запутанным тоннелям и даже выбираются во двор. Тогда можно увидеть в глубокой ночи неких существ с пустыми глазницами, с бездонными пастями, с окровавленными свирепыми рожами. И любого, кто увидит их – охватит сердечный приступ. А тот, кто не умрёт от разрыва сердца – неизбежно сойдёт с ума.

-- Это правда? – спросил Камил. На что кухарка шутливо улыбнулась. Но ответила. Что в каждой сказке есть доля правды.

И рассказала, как сошёл с ума старик Свистун, который пережил резню в поместье семь лет назад. Свистун видел, как нечто ужасное выбиралось из подземелий, как затем разбойничье войско охватила паника… И, мол, сам старик рехнулся именно от вида одного из чудовищ, а вовсе не от ужасов, которые вытворяла шайка Эрна с красивыми служанками, в том числе с его дочерью…

-- Всё это бредни, -- поторопился сказать Камил. – Но в подземелье полно ловушек, оставленных разбойниками. Поэтому ходить туда – опасно.

И, вглядевшись в особенно любопытных детей служанок, которые могли бы после этого, несомненно, интригующего рассказа Дарьи забраться к его бочкам с трупами и солью, добавил:

-- Не ходите туда. Если не хотите упасть в глубокую яму с кольями, которые пронзят ваши кишки, лёгкие, ваши маленькие ручки и ножки… и тогда вы будете несколько дней умирать, не в силах выбраться, кричать – и мамы вас не услышат…

-- Камил! – ахнула Дарья. – Они же дети!

Но Камил в ответ лишь показательно зловеще расхохотался. Даже угадал под вспышку молнии и грохот грома!

После таких красочных описаний ужасной смерти от попадания в ловушку – в подземелье точно никто из детишек не сунется.

Камил размышлял, как бы разобраться с разбойниками. Может, следовало искоренить причину? Приманить разбойников к себе на службу? Дать им непыльную работёнку. Или вовсе сформировать отряды, которые следили бы за порядком?

Но это повлекло бы за собой дополнительные расходы. Кроме того, разбойники вряд ли стали бы служить Камилу в полной мере. Едва бы они учуяли опасность – тут же бы затаились. Они бы оказались никчёмными союзниками – это показало восстание Эрна, где верность до конца сохраняла только личная шайка предводителя – остальные рассыпались по лесам, как только Хмудгард разбил варяжских наёмников.

Уплата своеобразной «дани» могла бы утихомирить их. Но во-первых, денег у Камила и без того имелось немного, а во-вторых, эта самая дань могла в итоге вскормить на территории его баронства опасную и хорошо вооружённую фракцию.

Поэтому оставался только вариант полного истребления разбойников. Что могло занять чрезвычайно много времени, отнять изрядно сил.

Разбойники нападали на проезжих торговцев, которые не могли похвалиться достаточной охраной. Разбойники иногда и обирали крестьян, но без особых жестокостей – у них со смердами зародилась своеобразная система налогообложения. Бандиты не трогали деревни, а крестьяне делились провиантом.

Можно было сопровождать караваны, обеспечивая торговцам защиту. Но на каждого проезжего ишака не напасёшься дружины… Можно было поставить у деревень отряды стражников. Но и тогда всей дружины не хватит, а гарнизон имения ослабнет. На всех защиты не хватит. Но самые добротные деревни защитить можно было бы.

Лучше всего, конечно, было бы возвести вокруг каждой приличной деревеньки небольшой острог. Пусть даже – забор чуть выше человеческого роста. Это бы уже сильно осложнило разбойникам набеги. Были б только деньги…

Камил готовил обозы. Он заказал в мастерских десять телег. Для военных нужд. Ведь чтобы обеспечить едой на один день лошадей его конницы и конных дружинников – за собой требовалось тянуть четыре телеги с провиантом. А лучше – пять.

Плюс шатры и палатки, важные инструменты для починки оружия…

Камил привык слышать сказки о гигантских войсках. Но теперь, когда он столкнулся с реальностью, то ужаснулся воображаемой картине. Сколько же обозов требовалось, например, войскам Империи и Царства перед последней и решающей битвой на Зелёных Холмах? С каждой стороны там было по пятьдесят тысяч воителей. Это же сколько они жрали сена, вяленого мяса?.. Так что если понадобится двигаться со всем своим войском в дальний поход, где нельзя было бы пополнять продовольствие у крестьян – очень пригодились бы эти самые телеги.

Есений хорошо подготовился к обороне, но он совершенно не подготовился к походам, к длительным и дальним вылазкам. Война – штука затратная…

Долго ждать причины для военного похода не пришлось. Камил только начал приготовления, а уже нужно было мчать на помощь.

В начале лета случилась беда. В поместье прилетела птица с тревожным известием из деревни на восточной окраине баронства. Разбойники наведались в хорошее село – и сожгли его дотла. Местные жители сопротивлялись, бились, попытались отразить напор. Они были очень удивлены, чего это вдруг разбойники на них напали – причём крупной шайкой. Они объединились в большую банду. Эта банда быстро сломила сопротивление, перебила всех крестьян. Старейшина отправил письмо в самый последний момент, с прошением о помощи…

***

Спасибо за дон!)

Егор Юрьевич 500р «На Темнейшего»

**

Мой паблик ВК: https://vk.com/emir_radriges

Мой телеграм канал: https://t.me/emir_radrigez

«Темнейший» на АТ: https://author.today/work/316450