CreepyStory

Уважаемые пикабушники, давно читаю данное сообщество, и, наконец, обнаглел настолько, что решился попробовать написать сам. Тапками просьба не закидывать))

Русалка и компания

Странный апрель нынче. Раньше, бывало, я в это время уже купался, а сейчас куртку не снимаю, да ещё и зонт в рюкзаке ношу постоянно. Лишний раз на улицу не выйдешь, либо дождь, либо дубак, либо всё вместе - какие уж тут прогулки. Весь мой свежий воздух – утром до метро, вечером от метро до дома. Ну, и к маме по выходным сына вожу.

Обычно мы от Крылатского до Филвского бульвара идëм пешком по набережной Фили-Кунцевского лесопарка, я приучаю ребëнка к местным духам. Славку он уже знает, частенько меня спрашивает, когда мы с ней гулять пойдм. Тëтей Славой еë называет. И русалка его не чурается, не прячется, иногда даже звать не надо, сама приходит.

Только вот сейчас особенно не погуляешь, с зимы на транспорте ездим. В Филвском парке уже месяца четыре не был. Интересно, как там Славка? Да и Лешего проведать бы не мешало, а то, чего доброго, обидится, он такой–внимание любит, да вкусняхи разные. Хороший, в общем. Не хочется обижать. Значит, решено. В пятницу мелкого к маме закину, а сам–к Славке в гости, с гостинцами Лешему, само собой. Славке то и не нужно ничего: пришëл, проведал, поговорил–она и рада.

***

– Алë! Мам, не надо ему ничего на ужин готовить, мы с собой из дома взяли, в рюкзаке у него контейнер с оладьями, достаньте, разогрейте, ими поужинаете, там на двоих с головой хватит. Нет, я буду поздно. Нет, не поеду никуда, тут, в Филпарке со знакомой встречаюсь.

Я стоял на кассе в "Пятëрочке", пробивая нехитрые гостинцы–кулëк с барбарисовыми леденцами для Лëши (это я так Лешего называю), и бутылку "Фанты" для Славки, очень ей запах нравится. Пить она е, ясное дело, не будет, Лëше отдаст, скорее всего.

Весь сегодняшний вечер меня не покидало ощущение неправильности происходящего. Вроде всë, как всегда, только вот, почему-то, мне казалось, что меня не ждут.

Берег реки встретил холодной, неприветливой темнотой. Мелкая водяная пыль висела в воздухе; не по-весеннему стылый ветер забирался под куртку. Ни один фонарь не работал, в рассеянном низкими облаками свете узловатые ветви деревьев казались руками древних великанов, разбитыми артритом.

От реки тянуло Стужей. Хотелось быстрее убраться подальше. Возможно, я бы и поддался этому желанию, если бы не было так страшно поворачиваться спиной к воде. Несмотря на пятницу и ранний вечер, на берегу никого не было–ни спортсменов, ни собачников, ни вездесущих рыбаков. Даже утки куда-то делись.

Может, ну его? В другой раз приду, не последний же день живëм. С другой стороны, не бывало такого, даже похожего, никогда. Я, как–будто, не у себя дома. Нет, так не годится. Разобраться надо, что стряслось.

Да что это, в самом деле? Стою, понимаешь, уговариваю себя, как девку красную! Что может со мной произойти? Там Славка, там Лëша, речные и лесные духи, чего я боюсь?

Двигаться вдоль реки оказалось тяжеловато. По мере приближения к лесу тревога нарастала. Мгла вокруг становилась всë гуще, и скоро я оказался в плотном, похожим на дым, тумане. Казалось, что вокруг совершенно незнакомое и чужое мне место, которое не в восторге от моего прихода, и ждëт момента, чтоб наказать названного гостя. Глазами всë вокруг узнаю, но, почему-то, не ощущаю, как своë. Не вспоминает меня лес.

Чем ближе я подходил к парку, тем явственнее ощущал чей–то тяжлый взгляд, мечущийся по окружающему пространству. Отчего-то я знал, что привлекать его внимание нельзя, ни под каким видом, беда будет.

Вот и спасательная станция "Фили". Здесь начинаются Славкины владения, отсюда я обычно зову еë, предупреждая, что пришëл. Далее я иду до Кунцевского городища, где в древности было поселение и языческое капище, из-за чего это место прозвали "прклятым". Здесь мы и встречаемся.

Но в этот раз мне не хотелось никого звать. Я с огромным трудом подавлял желание развернуться и уйти, пока меня не обнаружили. Преодолевая накативший страх, я медленно спустился к станции, и трижды тихонько постучал по огромному дубовому пню, торчащему из земли на этом месте, сколько я себя помню.

" Славка, это я! Я здесь, встречай, Хозяйка речная!"

"Опасность! Спасайся! Прочь от воды!"–завопило внутри меня. Не успев толком ничего сообразить, я рванул вверх по склону, наплевав, что оставляю за спиной реку.

Животный ужас заполнил всë моë сознание. Никаких мыслей не осталось, только желание бежать, бежать как можно быстрее и дальше отсюда. Спиной я чуял погоню. Что то тëмное гналось за мной, поднимаясь из реки, заполнив пространство позади, и оно настигало. Чей-то чужой взгляд жëг спину, вкрадчивый голос мягко говорил: «Обернись! Посмотри на меня!».

Еле преодолевая желание оглянуться, я взбежал по лестнице наверх. Здесь зов ощущался слабее, но всё равно, я, не задерживаясь, побежал в сторону выхода из парка, к Новозаводской улице.

С каждым шагом становилось легче.

Через какое-то время я понял, что зов исчез. Погони тоже не было, ужас, сковывавший меня двадцать минут назад отступил, только воспоминание о нём заставляло вздрагивать .

Самое время подумать.

Так, и что это было? Знамо что, точнее, не "что", а "кто". В том, что это Славкина работа, я не сомневался, ей вполне по силам такое устроить, только зачем? Может, я е чем-то обидел? Да нет, она бы сразу сказала... Гневаться ей на меня тоже, вроде, не за что, по крайней мере, я не припомню таких моментов.

Наверху было заметно теплее.

Отогревшись, я решил дойти до Лëши, если я и могу что-то узнать, то только у него.

В этот раз блуждал я недолго. Тропинка сразу привела меня к старому дубу рядом с заброшенным пионерским лагерем "Берëзка", за которым стоял небольшой, три на три, домик.

–Не гневись, Лесной хозяин, не со злобой я, прими подношение, да и целым-невредимым отпусти! -произнëс я древний наговор.

Выждав минуту, постучал в дверь.

– Дядя Лëша, это я! Что тут у вас стряслось? Меня только что Славка чуть не угробила!

Не успел я договорить, как дверца избушки распахнулась, и оттуда выкатился человек, ростом, примерно, метр шестьдесят, с тмной бородой до самой земли, в зелной , по колено, рубахе, холщвых серых штанах и босиком.

–Ой, тëзка! Судьба тебя ко мне привела, не иначе!

– Дядь Лëша, что случилось? Я чуть не помер, пока до тебя добрался!

– А то и случилось, Лексей, что беда у нас. Славка с ума сошла.

***

–Вот так. Аккурат с ледостава началось, ага. Я, значить, ужо травы прибрал, в дуплах усё переделал, да и на боковую до травеня собрался. И тут, вдруг, Славка заявилась. Глазишша-то шальны таки, что твои тарелки. «Что-говорит,-старый, спать навострилси? Смотри, голову свою не проспи, скоро Хозяин придёт, всех вас разбудит, всем вам задаст!». И засмеялась так, что ажно деревья потрескались. Я гляжу-а волосья то ейные собраны так ладно, волосок к волоску, и гребнем чёрным прихвачены.

–А гребень то тут причём, дядь Лёш? И причёска Славкина?

–То есть, как это, «причём»?- леший аж подпрыгнул от возмущения- Ты её видел с гребнем, и чтоб волосы уложены были, хоть раз? Вот-вот. Тогда-то я и подумал, что это в нём, окаянном, всё дело. Да и вытащить захотел. Не успел подумать, как такой ужас на меня накатил, что рванул я отседа, ног не чуя, а Славка рядом летела и приговаривала «Поделом тебе,дуб старый, не ты вешал, не тебе и снимать. Куда тебе до Хозяина,старик?»

Так и началось, ага. А дальше что было-ужасть одна! Заморозила Славка реку за ночь, не единой полыньи для утиц, которы не улетают, не оставила-так все бы и помёрли, если б я их у себя не приютил. Рыбакам-то, слышь, вообще на лёд выход заказан был: он, вроде бы, и толстый, добротный такой лёд, в две ладони твои, а сядет рыбак, как вокруг всё трещщыт, лёд-то, слышь, как расходится, рыбак, сталбыть, под него ухает, а льдины над ним смыкаются, и через миг усё пропадает, будто и не было ничего, даже снег нетронутый сверху.

А по весне перестала вообще до воды допускать. Утки, слышь, повозвернулись, а река то мёрзлая! А как вскрылась- всё едино, к воде не подходили, на берегу жили. Да какой там, на берегу! Вообще вниз не совались, тута все бедовали, тута и утят вывели. Нынешний выводок совсем воды не знает, так-то! Берегинь то местных и не осталось совсем, почитай, всех разогнала. Я попробовал ,было, сунуться, поговорить-да куда там! Как чёрный кто-то из реки поднялся, да и так на меня зыркнул, что я к месту едва не прирос. А Славка, слыш чо, на берегу сидит, гребнем ентим волосья чешет свои, да и в реку бросает. И песню ещщо поёть, слов не разобрал, но жуткая така! Вот Ляксей, я ужо хотел было за тобой послать кого, за подсоблением, а ты, вона, сам явился! Помоги ,не откажи, свои же все! Чую, в гребне дело. Забрать его у Славки надобно.

–Да чем же я тебе помочь могу, дядь Лёш? Я сам то до тебя едва живым добрался, еле от воды ноги унёс! И чёрного этого я почуял, гнал он меня… Я ближе ста метров к воде подойти не смогу, не говоря уж о том, чтобы у Славки гребень отбирать.

–Дык на берег то тебя никто и не гонит! Слухай сюды. У Славки сестра есть родна, тоже русалка, старше её намного, и мудрая, что твой Соломон. Недалече отсель живёт: по реке вверх, до речки Борисихи, тама есть курганы древние. К великому Кургану подойди, покличь Власту, да в этот рожок подуй,–леший протянул мне незамысловатую глиняную свистульку в виде кабанчика,–да и обскажи ей, что как у нас. Чую я, неспроста это. Зло появилось здеся, Лексей, какого я и не помню, а дед то мой мне рассказывал, да, что был некий Хозяин, туго тогда было…Сам бы сходил, да оставлять место нельзя, Славка-то из-за меня дальше не лезет, хоть в лесу пока порядок. А ты поспешай. Силу,что за Славкой стоит, я тоже чую, пока сопротивляюсь, а как дальше пойдёт…

–Хорошо, Дядь Лёш, сделаю, что смогу. На вот, кстати, леденцы, твои любимые, и «Фанту», Славке передай, коли отойдёт.

–Эх, тёзка, не отойдёт она, пока гребень этот проклятущий на ней, нутром чую. Ну, друг собинный, в путь. По реке здеся не иди, ещё не хватало, чтоб тебя Славка перехватила, с Хозяином ентим. До Холмов*  своих доберися, там ужо, за мостом, у Славки власти то намного поменее будет, можешь и рекой пойти.

–Разберусь, дядь Лёш.

–Стой! На вот, лучше ты бересту Власте передай, так оно попонятнее будет Да на словах тоже всё скажи! Особенно, как сам до меня бёг!

Интересно, куда меня леший засылает? Название то какое знакомое-Барисиха… Где-то я встречал похожее, причём недавно. И курганы…Так. Стоп.А где у нас в Москве есть курганы? Причём, не просто в Москве, а на западе? Сказал же леший, что вверх по реке надо. В Филях-Кунцево-Крылатском я таких мест не знаю, кроме Городища, но это явно не там. Что у нас дальше по реке? Строгино, Щукино, Красногорск. Там может быть? А вполне! Слава Богу, в двадцать первом веке живём, «Алиса» мне в помощь.

«По Вашему запросу найдено…»

Во как. Век живи-век учись, а дураком помрёшь. Я всю жизнь на западе Москвы живу, и только сейчас узнал, что в Митино, оказывается, древние курганы есть. И речка Барышиха. Оно. Точно, оно. Значит, завтра пойду искать Славкину сестру. Сегодня уже на транспорт не успею, поздно. Пешком, конечно, я туда не потащусь. До ландшафтного парка «Митино» то!

***

–Власта, Хозяйка речная, пришёл к тебе не со злобой, а за советом твоим мудрым! Не побрезгуй, помоги!

Я стоял перед самым высоким курганом, который нашёл в парке. Уж не знаю, его ли имел в виду Лёша, спросить то не у кого. Пусть будет этот. Если Власта усалышит зов, то, вероятнее всего, явится. Русалки-очень любопытный народ, она не устоит перед желанием узнать что это за человек её зовёт, причём по имени, да и рожком колдовским дудит.

–И что тебе от меня надо, человече?–голос, раздавшийся из-за спины, заставил вздрогнуть и обернуться.- Зачем пожаловал? Аль побаловаться решил? Знаешь, что я с такими баловниками делаю? А свистульку эту откель взял?

Позади меня стояла девушка. Злёные, с синим отливом, волосы, струились до самой земли, скрывая отсутствие одежды. Сходство со Славкой явно проглядывалось в чертах её прекрасного лица, только глаза смотрели по-другому. В них не было искры весёлого озорства, которую я хорошо помнил у младшей сестры.

–Не гневайся,Власта! Не враг я тебе, не озоровать пришёл, не зорить могил. Весточку принёс о твоей сестре Славии, и просьбу о помощи. Не откажи,Хозяйка, беда у нас.–сказал я ,протягивая Лёшину бересту русалке.

–Да, видать, действительно, беда, раз Древние человеку открылись…–сказала Власта, принимая бересту, и тщательно глядя мне в глаза. –Или нет…Поглядим.

Лицо русалки изменилось, как только её пальцы коснулись бересты.

–Рассказывай.

Я рассказал всё сначала- и как со Славкой познакомился, и как с Лёшей дружу, и как вчера с реки убежал.

–Вот что, мил человек. То,что ты до меня дошёл-только начало дела. Далее много труднее будет. А заканчивать его тебе, коли начал. Прав лешак твой, Тьма древняя пробудилась, силу набирает, останавливать её надо, иначе всем нам конец. Люди, скоре всего, ничего и не заметят, разве что такие, вроде тебя, а нам всем очень плохо будет. Пропадём мы. Поэтому тебя прошу. Ты единственный из новых, кому я доверить это могу.

–Славке это поможет?

–Не так, как ты это пока понимаешь, но да.

–Тогда я согласен. Что надо делать?

–Погоди, быстрый какой. Послушай сначала.

Было это давно. Ещё бабка моя не родилась. Жил на свете, далеко отсюда, в народе, что называют себя эрзя, колдун один. Был он другом русалок, берегинь, леших-совсем,как ты.

–Я не колдун, Хозяйка!

–Не перебивай. Так вот,жил он долго, много тайн познал, много добра сделал, и пришла пора ему умирать. Пришла к нему тогда Мара-Смерть, и сказала: «Велики дела твои, человече, велика сила и мудрость. Посему хочу тебя к себе в слуги. Будешь на страже стоять, мёртвое от живого отделять, чтоб навьи по белу свету не шарились, чтоб живые по нави не гуляли. Власть тебе дам над навьями, русалками, лешаками и всеми духами моими. За службу верную щедро тебя награжу: доля смертных людей тебя не коснётся. Согласен?»

Согласился колдун. Встал на стражу между Белым светом и Навьим царством. Избавила его Мара от участи смертных людей. А мы уж ему во всём помогали-и русалки, и мавки, и лешие. Так, много веков, мы хранили наказ Мары, блюли границу, служили и живым, и навьям.

Не углядели мы, как колдун этот меняться начал. Захотел стать на место Мары, да не просто, а над обоими мирами воцариться. Начал потихоньку силы набирать, некоторых сестёр к себе переманил посулами лживыми. Да только Мару не проведёшь. Заметила она поделки слуги своего. Не могла она его умертвить, поскольку сама же смертной доли лишила, и задумала в цепи заковать, силу колдовскую отобрать,и оставить навеки в царстве своём, под нашим приглядом. Сошлась она в битве с колдуном, и почти победила, как налетели на неё тринадцать сестёр наших, самых старых, самых мудрых, тех, которых хотела Мара в охрану поставить.

И у каждой в волосах по такому гребню было.

Знал колдун, что отнимет у него Мара власть над слугами своими, как только узнает о предательстве. Знал, и подготовился. Смастерил тринадцать гребней, что волю нашу подавляют, заставляют слушать Чёрный голос, подчиняться его приказам, и раздал самым сильным из моего народа. В их число вошла наша со Славкой пра-пра-прабабка.

Долго Мара билась с русалками. Понимая, что безумны они, старалась как можно меньше навредить, да только не выходило так. В конце концов испепелила нападавших, а колдуна уже след простыл.

Искали его двести лет,по вашему времени. Успел он ещё больше сил набрать и мудрости лихой. Опять сошёлся в битве с Марой, и тут уж чуть не победил, если бы не сёстры. Молодые русалки налетели на него, как коршуны, почти всех он убил, но Мара успела сплести заклятие и сковать врага.

Взяла  эти тринадцать гребней, да все ему в волосья то и повесила, приговаривая «Как ты хотел разум и силу у дочерей моих забрать, так пусть и у тебя убудет того же. Сидеть тебе здесь вечно!»

Было это тысячу лет назад. С тех пор так и сидит колдун в нави, выбраться не может, гребни всю его силу на себя забирают. И вот,один из них у Славки оказался. Значит, смог колдун его с себя снять. Если остальные двенадцать на месте, то у нас есть ещё время. Нужно тебе, мил человек, с Славкиной головы гребень этот сорвать. Пока она его носит-будет слушаться колдуна

–А почему ты думаешь, что остальные на месте?

–А потому что колдун сам не заявился. Не может, видать, гребни держат, только на то, чтоб Славкой вертеть, сил хватает.

–Понятно. Хозяйка, как же я гребень добуду, я же подойти не смогу даже на сто метров!

–Это здесь не сможешь. Скажи сначала, согласен, аль нет?

–Согласен, Власта. Славка-мой друг, а мы друзей не бросаем.

–Так тому и быть. Слушай сюда. На Белом свете ты не сможешь к Славке подойти. Надо тебе в Навье царство спуститься. Там голос Славкин намного слабее,да и сама она тоже. Но и в нави просто так ты её не одолеешь. Умеешь петь,человече?

–Да как сказать…Вроде неплохо пою,да.

–Есть у Славки одно слабое место. Песни она очень любит. Особенно колыбельные.

Если у тебя получится ей спеть, то она уснёт, и гребень твой. Принеси его мне.

Вот так вот. Сходил за хлебушком. Одно дело весть русалке принести, другое- Навье царство лезть. Да что уж теперь. Назвался груздем-полезай в кузов. Нельзя теперь заднюю включать. Не на кого больше Славке надеяться.

–Как же мне к Маре в царство то попасть, Хозяйка? Нет,я, конечно знаю один способ, но прибегать к нему не хотелось бы.

–Есть ещё способ. Был ты в том месте, где в навь спуститься можно. Тебе можно. Был даже рядом с Вратами, они на тебя свой отпечаток наложили. На юг тебе надо.

Течёт там река, Пахрой нынче называется. На ней плотина. Подходишь к ней, и идёшь направо по берегу. Там будет…

–Я понял, Хозяйка речная. Ты права ,был я в тех местах.Каменоломни старые,верно?

–Да, внизу сможешь войти в Навь.Каким образом- сам поймёшь, если Навь тебя пустит. И поторопись.Времени мало. Нынче же езжай.

Значит, Кисели. Давненько там не был, лет двадцать. Вот где моё юношеское увлечение спелестологией всплыло. Надо бы, конечно, экипироваться посерьёзнее, да времени нет. Будем импровизировать. Теперь домой, собрать транс, и в путь.

До Системы я добрался уже почти по темноте. В процессе сборов выяснилось, что за время моего многолетнего туристического простоя большая часть снаряжения пропала: кому-то что-то раздал, у кого-то что-то забыл, что-то выбросил, что-то от времени пришло в негодность. Более-менее сносно экипироваться мне удалось только к вечеру.

Вот и спуск.Те же самые бетонные кольца, идущие под наклоном, тот же дом, стоящий прямо над ними, та же плита,под которую надо проползать на брюхе, ныряя после неё вниз, к централу. Ну, с Богом. Включив налобник, я начал заброс.

Однако,здесь стало намного уже...Или это я стал значительно шире?

Привет, Кисели! Давненько не виделись! Двадцать лет назад я отсюда выбросился в последний раз, а сейчас , гляди-ка, как-будто не уходил никуда.

Луч фонаря выхватывал из темноты то неровные известняковые колонны, остатки от выработки, то валуны на полу. Сейчас сделаю отметку в журнале о забросе, и в путь.

«29.04.20…, Кренг (это был мой подземный позывной ), 18 часов 30 минут, стою в Сервике.»

Это старое правило тех, кто приходит в Системы. Забрасываясь, ты оставляешь запись в журнале, который,как правило, лежит недалеко от входа, где пишешь, кто ты, когда пришëл, в каком гроте будешь стоять. Когда вылезаешь, соответственно, оставляешь отметку о выходе.

Я немного подумал, и добавил к своей записи: «ищу Врата…»

За четыре часа петляния по штрекам, ракоходам и шкуродёрам, мне не встретились ни люди, ни крысы, ни Врата. Самое плохое- у меня нет представления, даже приблизительного, что я, собственно, ищу.

Я обошёл все места, мало-мальски похожие на порталы, врата, проходы.  Несколько раз выключал фонарь, и пытался поймать в себе какое-нибудь странное ощущение (ну, знаете, как это в кино, или романах про попаданцев бывает). Ни-че-го.

А время-то к одиннадцати, между тем. Уже и пожрать бы не мешало, да и выспаться надо, а завтра,со свежей головой, буду продолжать поиски, может, и придумаю что.

С этими мыслями я свернул в очередной штрек, направляясь к гроту, где собирался заночевать.

В Сервике кто-то был. Сквозь щели между камнями известняковой кладки пробивался свет. Кто это ко мне в гости зашёл,интересно? Вся Система пустая, гротов свободных-куча, в журнале я написал, что Сервик занят, последняя запись перед моей- три недели назад. Кому понадобилось идти в занятый грот,где один то человек с трудом помещается?

Ладно,разберёмся. Может,прочитали в журнале, где я встал, и поздороваться зашли.

На камне, возле входа в грот, сидела девчонка, лет семнадцать, не больше.

–Привет, ты Кренг?

–Привет, да, ты что-то хотела?

–Врата ищешь?

–Много будешь знать-скоро состаришься. Зовут тебя как?

–Валей. Можешь Ягой называть.

–Не очень ты на Ягу похожа.

–Да? А ты её хоть раз видел?

–Ладно, Яга-так Яга. Что хотела то?

–Не мог бы ты меня наверх проводить? Я, пока здесь ползала, ногу ушибла, а у меня транс тяжёлый, с такой ногой не дотащить.

–А наверху как потащишь?

–У меня тут дача, сегодня отлежусь,а завтра на такси уеду.

Ну, и чего с ней делать? Сидит, глазами лупает, ногу потирает. Не бросать же.

–Ладно, Валентина, доставим тебя до дачи в лучшем виде. Транс то твой где?

–Да прямо перед журналом лежит. Я уже на выход собиралась, поднять не смогла, а потом твою запись о забросе прочитала.

Странно, я не видел еë записи о забросе

До дома Яги я добрался уже порядком вымотанным. Два транса на плечах, ещё и пигалица эта на руку облокотилась, хромает идёт.

–Ну, вот и пришли. Зайдёшь? Время позднее уже, автобусов нет, на такси тебя в таком виде не посадят.

–Да я не на автобус,я обратно в дыру.

–Зайди хоть чаю выпей, куда тебе на заброс, ты себя видел? Выдохни,потом обратно полезешь.

–Нет ,Валь ,я женатый человек, мне неприлично чаи распивать в обществе незнакомых девиц.

–Я тоже замужем, между прочим, так что ты там себе ничего не думай!- девушка возмущённо засопела- Ничего такого я в виду не имела!

И то правда. Под землёй сегодня, мне сегодня , объективно, делать уже нечего. А вот чай горячий не помешал бы. Да и поесть я так и не успел.

–Всё,всё! Умолк, был неправ,извини. Веди, Яга, в свою избушку на курьих ножках.

Дом Вали был странным. Он стоял на небольших сваях, направив окна в сторону Пахры. На стене,выходящей к калитке, не было окон. Тропинка, ведущая в дом, проходила между двух клумб, на которых росло по одной ослепительно белой лилии.

Интересно, а должны ли они сейчас цвести?

–Проходи, располагайся. Извини, зеркал в доме нет, последнее три месяца назад кот разбил, с тех пор так и не завезли. Если надо, могу баню включить, у нас есть электрическая.

–А давай! Мужа твоего не стесню?

–Нет,ты что! Во-первых,он гостей любит, а во-вторых, его сейчас нет, он позже придёт.

Не то,что я прям так хотел в баню, но после четырёхчасового забега по пещерам и переноске двух тяжеленных трансов, привести себя в порядок, и правда, не помешает.

Через час я вымытый, напаренный и разомлевший, сидел за столом, рассматривая фотографии на стене.На одной из них, старой, ещё начала 20-го века, были изображены мужчина в военной форме, и девушка, поразительно похожая на хозяйку дачи. Фотография висела в деревянной раме, по краям которой искусной рукой были вырезаны и раскрашены красным лаком две гвоздики. Повсюду были вязаные кружевные поделки- и на старом неработающем телевизоре, и на подушках, на софе…Даже скатерть на столе, за которым я сидел, была связяна из шерстяной нити.

–Нравится,да?–Валя внесла в комнату поднос с иранским пловом (как это она сама назвала, по факту- рис с изюмом), небольшой стопкой блинов,и пиалой мёда.-Это хобби у меня такое, вязание. Ты угощайся, не стесняйся.

–Хобби? А основное занятие какое, хозяйка?

–Неужели не понял ещё?

–Да понял,хозяйка,понял.

–А раз понял, то ешь, и выматывайся, полночь близко.

Обратный путь до пещеры мы проделали в молчании. Перед входом Яга протянула мне шерстяной клубок.

–На, обвяжись. Не отвяжется, не порвётся, коли сам не захочешь, дорогу назад отыскать сможешь. А теперь в путь, время дорого. И фонарь свой здесь оставь, не понадобится.

Свет погас. На этот раз не надо было никуда лезть, я просто шёл, продираясь сквозь густую,как кисель,тьму. Сколько это продолжалось-час, сто лет, две секунды, я не знал, время не имело никакого значения. В какой-то момент мне показалось, что я был здесь всегда, сколько себя помню. Что со мной ничего другого не было, кроме этой нитки, этой тьмы и моего движения вперёд. «Я» практически растворился, слившись с окружающим пространством. Постепенно сопротивление стало усиливаться,заставив меня встать на четвереньки, и продолжить путь так. Я пополз, с трудом продираясь вперёд.

Из темноты выступили очертания некого прохода. Протиснувшись туда, я повернулся набок, высвобождая поочерёдно плечи, и, вдруг, сопротивление исчезло.

Я лежал на спине, и смотрел в небо.

В чёрное небо Нави.

*имеются в виду Крылатские холмы

Дверь в кабинет открылась именно в тот момент, когда я с хлюпаньем втянул в себя очередную порцию лапши быстрого приготовления. На пороге стоял лейтенант Борис Молчанов, в коллективе – Борик, для своих – Борцун. Вошёл. Старчески кряхтя, хотя был всего на два года меня старше, сел на стул, поддёрнув форменные брюки. Швырнул фуражку на стол. Его коротко остриженные русые волосы упрямо встопорщились забавным ёжиком.

- Ещё один пропавший в гаражах на Жуковской, третий за неделю.

- У меня вообще-то обед – кивнул я на цветастое картонное ведёрко перед собой, исходящее густым духом говядины и специй – Не присоединишься?

Борик брезгливо поморщил нос:

- Фу. Как ты можешь это есть? Там же нет ничего натурального.

Супруга Борика была пэпэшницей и подсадила на это новомодное веяние и своего мужа. Все знали, что он таскал с собой на работу тормозки с какими-то правильными салатами и отварной рыбой, и за это над ним незлобно подтрунивали, ну а он в долгу тоже не оставался.

- Натуральное или нет, главное вкусно. Мы в училище и не таким питались – ответил я, беря из пакета новый ломтик «Бородинского».

- Я что говорю. Скворец тебя к себе вызывает. Сейчас. Хочет это дело тебе отдать.

- Я не могу. Я уже занят. Веду дело по щипачам в маршрутках. Так что пускай ищет другого – из-за того, что рот мой был занят, получилось несколько невнятно.

- Ромыч, ты же знаешь главную заповедь нашего отдела?

Я проглотил кусок хлеба, сценически закатил глаза и процитировал:

- На каждое самое важное дело есть ещё десять не менее важных, каждое из которых важнее всех остальных. Знаю, конечно. Но у меня обед – и я демонстративно отправил в рот очередную порцию лапши. Несколько капель бульона брызнули на стол.

- Нет. Я про другую заповедь – с некоторой брезгливостью взглянул на это Борик - Где начальство считает, что отпуска у нас всегда не вовремя, выходные слишком часто, рабочий день слишком короткий, а обеденный перерыв слишком длинный. Поэтому Скворец зовёт тебя к себе безотлагательно.

Я с сожалением отставил на сейф ведёрко доширака, смахнул крошки со стола, залпом влил в рот остатки холодного кофе и поднялся, вытирая пальцы и лицо салфеткой. Вышел в коридор и направился к кабинету начальника. Молчанов ковылял следом.

Подполковник Константин Ефимович Скворцов сидел в своём просторном кабинете, подставив лысину под струю воздуха из кондиционера. У него был очень живописный профиль, в котором просматривались черты античных скульптур Сократа или Зевса, сквозили нотки рыцарского благородства и отваги. Такое лицо было бы уместным где ни будь в театре или киноэкране, но никак не в казённом кабинете начальника отдела Уголовного Розыска. Был он человеком очень строгим, твёрдым, но справедливым и максимально честным, насколько позволяла ему должность.

- А, Горелов! Проходи, садись – его баритон был не менее благородным. Не хуже чем у оперного певца.

Я уселся в одно из кресел вдоль длинного стола для совещаний.

- Молчанов сообщил тебе суть того, зачем я тебя позвал?

Я кивнул:

- Сказал. Третий пропавший в гаражном кооперативе на Жуковской. Третий за неделю, если быть точнее.

- Всё верно. Третий пропавший. И снова ни следов, ни свидетелей. Я хочу поручить это дело именно тебе, ты толковый парень. Вон, как быстро с пропавшим пенсионером дело распутал. Так что опыт есть. И прошу – поменьше огласки. Нам ещё не хватало, что бы СМИ про всяких маньяков трубить начали.

- Константин Ефимович, но я уже веду дело…

- Это подождёт. А лучше я передам его стажёру, пусть проявляет свои таланты в работе, а не только бухгалтерии глазки строит.

- Никитину? Слишком молодой он для этого, не серьёзный…

- Вот пусть и тренирует свою серьёзность – хлопнул по столу Константин Ефимович, отрезая – Вот, возьми все материалы по твоему новому делу, – подтолкнул он ко мне папку с документами. - И можешь идти. Берёшь с собой в напарники Молчанова и выдвигаетесь сейчас на место, там с участковым проведёшь все необходимые мероприятия. Вопросы?

Не дожидаясь ответа, он снова повернулся ко мне своим монументальным профилем, подставив голову под кондиционер. А я, сжав папку под мышкой, полный «праведного гнева», вышел из кабинета. За дверью стоял Борик. Не говоря ни слова, кивнул ему «следуй за мной». Зашёл к себе, надел фуражку и куртку, взял необходимое для работы снаряжение, и мы вышли на стоянку служебного транспорта.

Минут через десять были уже на месте. Гаражный кооператив «Трек» ничем не отличался от сотен других, в других городах. Ряды железных и кирпичных боксов с двух и односкатными крышами и металлическими воротами. Однообразная синяя и красная, изредка – зелёная, цветовая гамма. Обязательным атрибутом были несколько ржавых скелетов автомобилей, стопки старых покрышек и кучи промасленной ветоши тут и там.

Участковый, невысокий парень, в мятой форме не по размеру, стоял в окружении пёстрой толпы владельцев гаражей, о чём-то с ними беседуя, и делая записи в блокноте. Его помощник стоял в отдалении, делая вид, что внимательно всё осматривает.

Мы подошли, и я закинул окурок в стоящую неподалёку бочку с мусором.

- Всем здравствуйте. Оперуполномоченный отдела уголовного розыска старший лейтенант Горелов, – представился я.

- Младший лейтенант Рузаев – ответил участковый, протягивая ладонь. Пожали руки.

- В общих чертах обрисуй суть дела.

- Да что обрисовывать? В третий раз похожая ситуация. Первым пропавшим был местный бездомный, вторым был сторож, а теперь один из владельцев. Вахрушев Сергей Наумович, пятьдесят шестого года рождения, пенсионер. Пропал, предположительно, позавчера вечером. Дома не появлялся, но там привыкли к его поздним возвращениям. Потом начали беспокоиться, звонить. Телефон оказался недоступен. Пришли сюда, поспрашивали других владельцев. Никто его не видел. Гараж оказался не заперт, инструменты и запчасти разложены так, будто хозяин только что отошёл. И ни каких следов. Всё, как и в прошлые разы. Вызвали полицию. Вот, проводим следственные мероприятия, опрашиваем местных…

- Хорошо, пойдём, осмотрим гараж пропавшего.

Мы направились между кирпичными коробками вглубь кооператива. Группа местных потянулись за нами. Бокс находился почти в самом конце территории, возле небольшого, заросшего бурьяном пустыря, с кучами щебня и мусора. Всё было, как и описал Рузаев – обстановка гаража выглядела так, будто хозяин должен вот-вот вернуться. Просто зашёл за угол отлить. Даже банка с недопитым пивом стояла так, будто её только что отставили в сторону.

Мы с Молчановым провели фотосъёмку внутренностей бокса и прилегающей местности, включив диктофон, поспрашивали мужиков. Никто ничего не видел и не слышал. Пропавший пришёл сюда позавчера вечером где-то в восемнадцать тридцать, поболтал с товарищами, пропустил с ними стаканчик - другой, и ушёл к себе в гараж, перебирать карбюратор своей старенькой семёрки. Допоздна он оставался довольно часто, и когда домой уходил последний из автолюбителей, то видел что свет в боксе у него горит, и слышались звон инструментов и музыка из магнитолы. Мы это тут же проверили и обнаружили, что радиоприёмник автомобиля был действительно включён, а аккумулятор разряжен в ноль, будто аппарат работал всю ночь. В общем, информации было крайне мало, а та, что имелась, вызывала в основном вопросы. Время от времени на меня накатывало ощущение чужого тяжёлого взгляда. Будто что-то недоброе тайно следило за мной, заставляя время от времени настороженно осматриваться.

Мужики уже разошлись, а мы с Молчановым стояли и курили у ворот кооператива. Участковый со своим помощником стояли рядом, переминаясь с ноги на ногу.

- Спасибо вам. Дальше мы сами – сказал я им. Рузаев облегчённо вздохнул, передал нам блокнот с показаниями свидетелей, попрощался и вместе с помощником удалился.

- Ну что? Какие идеи? – спросил я Борика.

Тот пожал плечами:

- Может забухал где- нибудь или к любовнице свинтил… Хотя, третья пропажа за неделю – это уже не совпадение.

- Ладно, давай в отдел. Посидим на месте, покумекаем, доклад напишем. Кофе хочется – умираю.

Прибыв на место, занялись рутиной. Писали доклад, перекачивали фотографии с фотоаппарата на рабочий компьютер, курили и пили растворимый кофе. Открыл папку с делом и стал перебирать документы по предыдущим исчезновениям в этом гаражном кооперативе. Там же был пакет фотографий с места и флешка с этими фото в электронном виде. Их я тоже перебросил в свой компьютер, так удобнее было с ними работать. Можно увеличить и внимательно рассмотреть любой интересующий участок. Борик забрал с собой часть документов и фотографий, что бы сделать себе ксерокопии. В общем – трудовые будни.

С чего бы начать? Я листал блокнот с записями показаний свидетелей. За что бы зацепиться? Нужно проработать несколько основных версий, а потом их по очереди проверить.

Провозились мы до вечера. Когда Борик уходил, я как раз просматривал фотографии со второго исчезновения, когда пропал сторож. В дверях он остановился и сказал:

- Съезжу-ка до гаражей ещё разок. Осмотрюсь внимательно. Вдруг, мы что-то упустили.

Я только головой кивнул, кликая мышкой на очередное фото. Что-то мне в этих фотографиях не нравилось. Я отобрал несколько наиболее подозрительных, и стал их пристально разглядывать. Взгляд мой зацепился за изображение красного железного гаража, стоящего как бы в отделении от других. На территории пустыря. И тут я понял, что дело именно в нём. Он был какой-то неправильный, с неуловимо нарушенной геометрией. Те поверхности, которые должны были быть ровными, где-то вспухали небольшими буграми, а где-то наоборот, втягивались внутрь.

Я нашёл все фото с этим гаражом. Невероятно, но и в деле с первой пропажей, этот гараж пару раз попал в кадр. Начал их сравнивать и обнаружил, что каждый раз форма гаража немного другая. Нет, в целом он оставался красной жестяной коробкой с двухскатной крышей, но какие-то нюансы формы, кривизна стен и изгибы углов неуловимо отличались. В конце концов, я наткнулся на одно из фото, которое сделал сегодня, где внезапно обнаружил, что ворота гаража чуть-чуть приоткрыты, а за ними - зловещая тьма. Я снова просмотрел все сегодняшние изображения этого строения, и на всех створки были закрыты плотно. Вернулся к кадру с приоткрытыми воротами. Ледяные мурашки пробежали по позвоночнику, словно что-то наблюдало за мной из тьмы. Именно это ощущение было у меня, когда мы копались на территории кооператива. Судя по изображению, это фото было сделано в тот момент, когда я находился ближе всего к таинственному гаражу. Будто из него что-то выглянуло, подстерегая нас, ожидало, что бы мы подошли поближе, и ждало момента… Момента чего? Э, брат. Что-то меня понесло, пора сделать перерыв.

Встал, открыл форточку, закурил. Лень было идти в курилку по тёмному пустому коридору. Да и всё равно в здании почти никого нет, кроме дежурных. Можно без палева покурить и в кабинете. Нужно позвонить Молчанову, пусть посмотрит на этот гараж поближе, раз он уже там. Сотовый сообщил, что аппарат абонента отключён или вне зоны. Ладно, чёрт с ним. Завтра съездим, посмотрим. Вернулся к показаниям свидетелей по первому делу, когда пропал местный бродяга. Нашёл те, которые давал сторож, пропавший вторым. Эх, если бы он тогда знал… Но вернёмся к показаниям. В них сторож сетовал, что стали пропадать сторожевые собаки. Сперва доберман, а потом овчарка. А после собаки вообще стали избегать территории кооператива. А по ночам он пару раз слышал странный шум, похожий на очень тихое ворчание, от которого вибрировало всё, даже зубы и кости, и сводило параличом мышцы. Но это вообще больше походило на мистику. Что можно было легко списать на последствия употребления сорокоградусных напитков. Тем более, в показаниях свидетелей после пропажи самого сторожа, о нём отзывались как о профессионале гранёного стакана.

Нашёл в папке ксерокопию плана территории кооператива. Стал внимательно её изучать, особенно, то место, где по фотографиям стоял странный гараж. Судя по документу, этот участок был пустырём. Возможно, там планировали строительство гаражей в будущем, или думали продавать эти территории желающим. И скорее всего, а точнее наверняка, этот гараж был построен уже позже открытия кооператива.

Посмотрел на часы. Ого, уже девять вечера! Пора домой. Ясно теперь от чего в голове сумбур, и уже всякие предположения в голову лезут, одно нелепее другого. Выключил компьютер, погасил свет. На проходной отдал ключи дежурному, и вышел в прохладу вечерней улицы. Вздохнул в полную грудь, закурил, и сев в машину отправился домой.

Дома попробовал снова позвонить Молчанову. Опять недоступен. В душе закопошился противный червячок беспокойства. Никак не выходило из головы это ощущение пристально следящего взгляда из щели между створками заброшенного гаража. Проворочался половину ночи. Пару раз вставал, выходил на балкон покурить. Наконец сумел забыться тяжёлым сном, с тревожными сновидениями, которые почти сразу забылись после пробуждения.

Наутро, когда я уже сидел в своём кабинете за кружкой кофе, ожидая Борика, ко мне заглянул Володька Пожедаев.

- Ромыч, привет! Борцуна не видел? Его Скворец ищет – заявил он с порога.

- Нет – ответил я – сам его жду.

- Он не появлялся на работе, сотовый не отвечает, а домашние говорят, что не приходил ночевать. Подумал, может ты знаешь, где он?

Я почувствовал, как между лопаток пробежал холодок от плохого предчувствия.

- Понятия не имею. Сегодня с ним не связывался… Хотя, подожди – я встревожено посмотрел на Володьку – он вчера собирался по нашему делу на место преступления съездить, ещё раз посмотреть поподробнее. В гаражный кооператив на Жуковской.

Видимо Володька прочитал что-то такое в моих глазах, потому что тут же заявил:

- Зови Никитина, поехали!

На место мы добрались за пять минут, под непрекращающийся трёп стажёра. Начал уже жалеть, что согласился взять его с собой. Как я и предполагал, машина Молчанова – старенький синий Форд Фокус, стоял у ворот. Остановились рядом, вышли все втроём. На территории, у одного из гаражей, встретили компанию вчерашних мужиков. Я подошёл поздороваться, меня узнали.

- Мужики, вы моего напарника не встречали? Он вчера сюда приехал, машина его у ворот стоит.

Те пожали плечами, ответили отрицательно. Тогда мы направились к гаражу, который осматривали давеча. В нём всё было так же, как и вчера, ничего не изменилось. Мужики с интересом потянулись за нами следом.

- Борик! Борис! – зачем то позвал я, словно надеялся на ответ.

Взгляд мой упал на таинственный гараж, одиноко стоящий на пустыре, метрах в пятидесяти от нас. Даже при свете дня он выглядел зловеще. И сейчас я ясно мог разглядеть массивный навесной замок на его воротах.

- Мужики, а там чей гараж? – махнул я в его сторону.

- Да шут его знает – почесал в затылке один из них, пожилой детина с седыми усами, выправкой похожий на бывшего военного – давно стоит, а хозяина нету у него. Вроде как помер почти сразу после его постройки, а выкупить желающих не нашлось. Даже и не помню точно, когда его построили, лет семь или восемь назад.

Но я его уже почти не слышал, внимательно разглядывая лежащий в жухлой траве возле ворот таинственного строения слабо светивший предмет. Это был фонарик Молчанова. В этом я ошибиться не мог, ведь сам подарил его Борику на день рождения. Профессиональный, спецназовский, производства США. Не отводя от него глаз, вынул из кобуры пистолет и медленно двинулся в ту сторону. Все присутствующие затихли, с опаской поглядывая на меня. Володька Пожедаев, проследив направление моего взгляда, оценил всё верно, потому что тоже вынул оружие, и, взяв на прицел ворота загадочного гаража, двинулся рядом со мной.

- Что происходит? – осведомился вполголоса, Никитин, беспечно засунув руки в карманы, идя следом за нами.

Я не ответил, медленным шагом приближаясь к зловещему строению, и не отводя взгляда от его ворот. Ощущение тяжёлого недоброго взгляда отозвалось ледяными мурашками по спине. Володька тяжело сопел рядом, подняв пистолет по всем правилом стрельбы стоя. И это внушало мне уверенность в том, что он, если что, не дрогнет, не побежит, прикроет. Но всё равно, как бы я не был настороже, оказался не готов к тому, что ворота приоткроются. Несмотря на то, что на их дужках висел массивный замок. Резко, и совершенно бесшумно, между створками образовалась щель сантиметров в пятнадцать шириной, а за ними была тьма. И она бурлила словно кипящая жидкость. Сухая трава перед щелью колыхнулась, словно от исполинского вдоха, а потом колыхнулась обратно, как от выдоха. Мы с Володькой встали как вкопанные, но Никитин, возомнив себя бесстрашным голливудским копом, крикнул:

- Эй! Кто там! Выходи, руки за голову! Мы вооружены! – и шагнул из за наших спин вперёд.

- Никитин! Стой! – только и успел крикнуть Володька, прицеливаясь в живую тьму гаража.

Но стажёр был уже рядом, и потянул руку к воротам. Всё произошло в доли секунды. Створки, не издав ни звука, стремительно распахнулись, что-то чёрное, расплывчатое, метнулось к парню, захлестнуло поперёк туловища, и втянуло в жидкую, пузырящуюся тьму. Так быстро, что Никитин не успел издать ни звука. Ворота бесшумно захлопнулись, а мы с Володькой начали, как безумные, стрелять в металлические стенки гаража, высекая искры и пробивая круглые дыры.

Сзади кто-то заорал, послышались шаги убегающих ног. И тут нас накрыло волной низкого ворчания, от которого заныли зубы и завибрировали кости, а все окружающие звуки словно погрузились в вату. Казалось, на нас рухнуло всей тяжестью атмосферы небо. Пожедаев выронил пистолет и упал на колени, закрывая уши ладонями. Он что-то кричал, но его голос тонул в этом густом рыке, как муха в меду. Казалось, что у меня уже начали вибрировать зрачки, каждый нерв, каждая клетка тела. Я чувствовал, что совсем не могу шевельнуться.

Сколько это длилось, я не помню, словно заворожённый глядя на то, как ворота страшного гаража открываются, медленно и торжествующе. А к нам по жухлой траве языком тянется и струится сгусток тьмы, словно огромная вуаль из длинных чёрных волос, плывущих в стремительных водах ручья. Он постоянно колыхался, клубился и змеился отдельными прядями в десятке сантиметров над землёй, неумолимо приближаясь к своим парализованным жертвам. До нас оставались уже считанные метры, как вдруг из-за наших спин вышла высокая фигура с выправкой бывшего военного. В его руке что-то полыхнуло, бросок – и огненной кометой, оставляя дымный хвост, в распахнутые ворота полетела стеклянная бутылка с горючей жидкостью. Звякнуло, разбиваясь, стекло, взметнулось коптящее пламя. Парализующий гул мигом стих, язык тьмы стремительно втянулся в ворота гаража, как моллюск в раковину. А ещё через мгновение строение словно взорвалось неровными кусками жести. Они разметались в стороны, но застыли в воздухе, как на стоп кадре, удерживаемые липкими хвостами вскипающего чёрного облака, которое вскинулось на десяток метров над землёй, избегая жаркого алого пламени. Тьма клубилась, словно пряди чёрных волос в бурлящей воде, мотала, из стороны в стороны, со свистом рассекая воздух, огромными рваными кусками гаража, и было видно, что пучки этих тончайших щупалец вросли в металл, слились с ним в единое целое, и что гараж был всего лишь пустой скорлупой этой неведомой твари, её охотничьей маскировкой. А ещё было видно, что эти гигантские чёрные пряди вырастали из круглой ямы в земле, в том месте, где некогда был центр строения. Но самым нереальным было то, что само это бьющееся в пламени существо не издавало ни единого звука.

Огромный лист зазубренного металла с шумом пронёсся буквально в полуметре от нас, обдав ветром. Воздух наполнился вонью горящей резины и плоти. Рядом с нами, под аккомпанемент матерных ругательств, встали ещё фигуры в спецовках и спортивных куртках, в воздух взлетели новые бутылки с горючей жидкостью. Первый огненный снаряд тьма отбила куском своей железной скорлупы, но остальные попали в цель. Агония пылающей твари была страшной. Нам пришлось ретироваться, чтобы не зацепило хлещущими во все стороны щупальцами и рваными кусками жести, которыми монстр, громыхая, рубил всё вокруг. И внезапно он исчез. Резко втянулся в дыру в земле, лишь звонко ударились друг о друга остатки гаража, которые больше не удерживаемые ничем, рухнули следом в чёрноту провала.

Следом полетели ещё несколько бутылок с адским содержимым. После мужики деловито принесли несколько канистр с маслом и мазутом и вылили их в жерло подземного костра. Взвилось чадящее пламя, столб жирного чёрного дыма поднялся почти до неба. Мы с Володькой сидели рядышком на старых шинах, не обращая внимания на всю эту суету, молчали, и курили, пытаясь удержать сигареты в нервно дрожащих пальцах. Володька попытался мне что-то сказать, но потом замолк, и просто сидел, с отрешённым взглядом. Подходили мужики, что-то нам говорили, жестикулировали, но видя, что мы не реагируем, махали руками и вновь куда-то убегали. Я равнодушно наблюдал, как из уха товарища вытекала тоненькая струйка крови, на которую он не обращал никакого внимания, и капала на плечо форменной куртки. Сквозь чёрный дым зловеще светило солнце.

Само собой, в отделе нам никто не поверил. Так же как и не поверили свидетелям, мужикам из кооператива. Следов Молчанова и Никитина так и не обнаружили, а нам с Пожедаевым пришлось воспользоваться услугами психолога, по настойчивому требованию начальства. Коллеги сочувственно смотрели на нас, перешёптывались за спиной. В итоге подполковник Скворцов, стараясь избегнуть излишнего внимания СМИ, замял это дело, сделав основной версию, в которой мы с Пожедаевым стали свидетелями убийства стажёра Никитина безумцем, который до этого расправился с Молчановым, и после скрылся в заброшенном гараже. В ответ мы открыли огонь по зданию, и пуля попала в газовый баллон, что привело к взрыву и пожару. Вследствие чего были уничтожены все тела и улики. Конечно же, было дисциплинарное разбирательство. Меня, за некомпетентность, повлёкшую за собой гибель сотрудника, разжаловали до младшего лейтенанта и отстранили от всех дел. Но Скворцов Константин Ефимович, видимо в глубине души всё же поверивший нам, этим всё и ограничил.

Прошло уже три месяца после этих событий. Пару раз я приходил в гаражный кооператив «Трек», что бы постоять над ямой, которые местные мужики уже превратили в свалку, и там, вместе с пожилым детиной, с выправкой военного, которого звали Виктором, опрокидывал рюмочку, поминая своих погибших коллег.

После всего прошедшего я излазил весь интернет в поисках информации об этой чёрной твари. Но ничего так и не нашёл. Зато обнаружил множество сообщений о регулярно пропадавших, таинственным образом, людях. Из чего я сделал вывод, что это существо далеко не одно. Кроме того, я перечитал много литературы о применяемом ею способе охоты. В науке это называется мимикрия. Способность существа принимать вид безобидных и не привлекающих внимание, или отпугивающих вещей. Довольно распространённое явление в природе. Например, так поступают некоторые виды богомолов, палочников, бабочек и пауков. Это эволюционное соперничество между хищником и жертвой длится уже много миллионов лет, с доисторических времён. Но, судя по всему, подземные твари пошли в этом направлении значительно дальше. Возможно даже, что их эволюция проходила совершенно независимо от нашей, в мрачных подземных океанах, чьи неведомые волны плещут на глубине нескольких километров под землёй.

Кто знает, когда они впервые выбрались на поверхность из своих зловещих пещер, лежащих глубоко в недрах планеты, и когда впервые познали вкус человеческой плоти. Очевидно, что поначалу они охотились на животных, и для этого не нужно было особенно изощряться в маскировке. Но в какой-то момент, они поняли, что человек более лакомая добыча. И для его поимки нужно было менять стратегию. Совершенствовать методы маскировки, находить более хитрые способы для устройства ловушек. В итоге они научились использовать небольшие заброшенные одинокие строения, которые не вызывали подозрений у человека, в качестве маскировки и защитной раковины. И с тех пор эти твари потихоньку завоёвывают своё место под солнцем. Возможно, все эти легенды про дома с призраками, аномальные места, в которых пропадают люди, про демонов из теней, имеют под собой реальную основу. Сколько миллионов пропавших стали жертвами этих подземных монстров? Сколько людей попали в их хитрые ловушки, подошли лишком близко к их охотничьим засадам?

А может они не имеют никакого отношения к земной жизни, а были заброшены к нам из космоса, намеренно, или случайно, с каким ни будь метеоритом, тут можно только гадать. Огромное поле для гипотез и фантазий. Ясно только одно. Мы можем с ними бороться, и оно боится огня.

Так размышлял я, идя к себе домой, после долгого трудового дня. Работал я теперь в архиве, и работы было много. В последнее время взял привычку ходить домой пешком. Подышать свежим, морозным, декабрьским воздухом, полюбоваться предновогодней иллюминацией города, насладиться скрипом свежего снега под ногами. Ото всех этих размышлений и воспоминаний повеяло ознобом по спине и всплыло полузабытое чувство тяжёлого холодного взгляда наблюдающего из укрытия хищника. Захотелось закурить. Похлопал по карманам. Чёрт, сигареты закончились. Нужно купить. Вон, кстати, ларёк в переулке стоит, там и куплю. Странно, вчера его вроде там не было. Да нет. Чушь, просто, раньше я его не замечал.

5

Дома она пообедала, не на ходу, вечно куда-то торопясь, крича через набитый рот «мам, я пошла, опаздываю», а сидя за кухонным столом, улыбаясь сестре, не спеша, не чертыхаясь. Мать заметила, что-то не так, слишком гладко, не похоже на Катьку. Спросила всё ли хорошо, Катя объяснила свою заторможенность стрессом от экзамена. Мать успокоилась. Попили чай. Катька ушла в свою комнату, легла поверх пледа, закрыла глаза, пытаясь забыться. Пискнул телефон, пришло повторное оповещение что заказ можно забрать, но делать этого она не собиралась, даже не планировала, заказала перо, чтобы время выиграть, не помогло. Поездка в Псков результатов не принесла. Телефон снова пискнул, Анька волновалась, Катя немного попереписывалась с ней, ответила: «знает, что делать, потом расскажет», Анька прислала довольный смайлик и сердечко.

- И я тебя люблю, - пробормотала Катя, отложив смартфон на стол, повернулась на бок, стараясь уснуть. Мысли метались, пытаясь найти другой выход, бились о неприступные стены, яростно, отчаянно, потом, как-то сникли, поёрзали, скорее по инерции дёрнулись ещё пару раз и затихли. Катька приняла тяжёлое решение, стало спокойно и даже легко.

***

Вика с ребятами зависала во дворе новой высотки, отмечали сдачу экзаменов, Анька на радостях с Захаром в кино пошла, наконец-то язык развязал, типа на свидание позвал, а Катька не захотела тусануть, странно, конечно, ну мало ли что, может перенапряглась на экзамене, хотя на неё не похоже. Хотели как-то по культурнее отметить, всей троицей, но что-то сегодня не складывалось. Вика особо не расстроилась, позже наверстаем, сходим в кафешку, а сегодня и на лавочке пивасика дёрнуть сойдёт. Среди пацанов Вики было комфортно и привычно, она не комплексовала, два брата, как-никак, правда сейчас один в армии, а другой в тюрьме. Отец к бутылке прикладывается, частенько, буянит, но девочек не бьёт, ни её, ни мать. Так что жить сложно, но можно. Вика изрядно нализалась, прикурила и откинулась на Юркины колени, глядя на небо, уже начинало темнеть. Весёлое настроение сменилось печалью, школа, хоть и достала, но детство как-никак, а теперь что: колледж, в лучшем случае, да тупая работа, вот и вся перспектива. Да уж. Она выпустила кольцо дыма, села и вскрыла новую банку.

- Вон подруга твоя прётся, - кто-то из парней толкнул Вику. Она подняла голову и увидела Катьку, та шла быстро, отрывисто.

- Мой Катёнок, вот кто меня понимает.

- Кэт! Иди к нам!

Но та даже не посмотрела в их сторону, кто-то вышел из подъезда, Катя пулей прошмыгнула внутрь.

- Куда это она, вроде там из наших никто не живёт? Как-то на неё не похоже.

Вика покачалась на лавочке

– Что-то мне это не нравиться ребятки мои. Юрка, ну ка давай за мной.

Парень заартачился.

– Сказала за мной, жопой чую, херня происходит, шевели булками! Вика, спотыкаясь устремилась к подъезду, Юрка нехотя поспешил за ней.

- Да открывайся уже! - Вика дёргала дверь.

- Юрка! сделай что-нибудь, быстрее!

Юрка оттолкнул Вику в сторону и сильно рванул дверь на себя - открыл. Катькин лифт полз на самый верх, второй сломанный.

– Блин, блин, не успеем!

Вика срывалась на крик, до Юрки начало доходить:

- Бежим по лестнице!

Вика отставала:

- Юрка! Останови её, прошу! Она слышала удаляющейся топот парня.

– Не делай этого, Катька, не делай, дура моя, Катёнок.

Викины глаза налились слезами, ступеньки расплывались, она продолжала карабкаться вверх, хватаясь за перила…

***

Когда Юрка вбежал на балкон последнего этажа, Катька уже стояла на ограждении, обернулась, печально улыбнулась и шатнулась вниз. Юрка успел… схватил её за пояс джинс, и так потянул на себя, что они оба завалились на пол, ударившись о дверь. Катька вырывалась, он едва с ней справлялся, получил по носу, пошла кровь. Она кричала, что должна, так лучше для всех. Наконец выдохлась и затихла.

Вика увидела картину: Катька на полу, сверху Юрка с окровавленным лицом, запыхавшийся и совершенно трезвый.

- Твой подруге надо в бокс идти, талант пропадает.

- Давай затащим её на лестницу, помоги.

Вика потянула Катю за рукав.

- Я сама, пусти.

- Юрка, слезай с неё, но держи, понял?

Он кивнул и позволил Катьке подняться.

Сели на ступеньках.

– Юрец, подежурь у балкона, а мы здесь потрещим, - Вика выставила парня и закрыла дверь.

- Ну и что это было?

Катька помолчала, потом заплакала.

- Не уж из-за экзаменов?

- Нет

- Из-за Мишки что ли, он же придурок! Ты совсем сбрендила?

- Какой в жопу Мишка? Тут всё серьёзней.

- Так мать, рассказывай давай и не увиливай, - потребовала Вика, обняв подругу.

Катька и рассказала: про чернильницу, антикварную лавку, как с Анькой в Псков вдвоём ездили, как кот сиганул, про боль невыносимую и списки «смертников»

- Я туда не вернусь! А боль не выдержу, да и за близких боюсь, у меня выхода нет, понимаешь? Сегодня опять начнётся!

- А другие девочки, гимназистки твои, о них ты подумала?

- Думала, всё время думала, но что я могу сделать-то?

Катька посмотрела в глаза Вике.

- Викусь, надо прыгнуть, иначе сестру заберут.

- Не-а, надо остановить это.

- Но как?

- Ты почему мне раньше не сказала? Аньке сказала, а мне нет, не доверяешь?

- Ты что доверяю, конечно, не хотела и тобой рисковать, Аньке сболтнула, потом жалела, вначале думала это мой бред какой-то. Ну прости Викусичка.

- Слушай сюда, у меня мать к одной ведьме ездит, я с ней была раз, знаю где живёт. Ведьма та мощная, реальная. Надо срочно к ней!

- У меня пару часов осталось, потом писец начнётся.

- Нужна машина, - Вика набрала Аньку.

- Анька! Да я, срочно машина нужна вопрос жизни и смерти, пусть твой Захар брата подряжает, скажи что хочешь и к новой многоэтажке дуй, уже трезвая, да к ней, время нет, надо в Переславль лететь. Чей вопрос? Катькин! Да рассказала! Сигануть хотела, ждём!

- Катёнок, Анька всё сделает, поехали вниз. Юрка, пошли, спускаемся…

***

Анька сидела в кинотеатре, завибрировал телефон, потянулась что бы взять. «Вот блин, не буду брать», - отстранила руку. «А вдруг Катя?» Достала трубку, звонила Вика. «Сбросить?» Но приняла звонок:

- Вик, ты что ли? Куда лететь, ты пьяная что ли? А что я Захару скажу? К какой многоэтажке к тридцатке? А что за срочность, куда? Ты дура что ли, ещё бы на камчатку позвала на ночь глядя. Спятила? Я на свидании вообще-то. Что за важность, чья жизнь-то на кону? Катькина? - Анька встревожилась, - она рассказала всё? И что? Вот бл… лечу девчонки, щас всё решу!

Анька выхватила попкорн у Захара, швырнула на пол и вцепившись за рукав потащила к выходу, не церемонясь со зрителями:

- Пропустите, пропустите, срочно, рожаю!

Выскочив из зала, на ходу, крикнула Захару:

- Давай, звони брату, пусть подъезжает к новой тридцатке, время в обрез, подруга в беде, расскажу по дороге. Да не стой, быстрей давай, бежим, бежим…

***

К подъезду многоэтажки подрулил видавший виды мерс, Вика затолкала Катю на заднее сиденье, обернулась к Юрке:

- Дальше мы сами, но ты – герой, Юрасик, ты понимаешь, что ты сделал, ты Катьку спас, она мне как сестра и обхватив парня руками горячо поцеловала.

Прибежали Анька с Захаром, запыхавшиеся и всклоченные, все погрузились в тачку, мерс с визгом рванул в ночь…

6

Боль обдала кипятком, Катя вздрогнула, побелела и глухо застонав, скорчилась, завалившись на Анькины колени:

- Началось! Больно блин. Коль, сделай музыку громче, ещё!

Катька застучала кулаком по сиденью, обращаясь к брату Захара. Тот врубил на всю. Казалось, Катя хочет перекричать мощные колонки. Её жутко трясло, она судорожно цеплялась за сидение, даже в темноте было видно, как побелели костяшки сбитых пальцев.

- Ребята, я не доеду, не выдержу!

Вика стянула свою курточку и укрыла подругу, навалившись сверху пытаясь хоть как-то помочь, унять дрожь. Анька гладила влажные от пота Катькины волосы, вытирая свои слёзы плечом.

- Колян, долго ещё?

- Минут сорок.

- Придави гашетку, нахер камеры!

- Сделаю!

Машина загудела и резко дёрнулась вперёд, замелькали дорожные фонари.

Катька стихла, лишь вздрагивала и бормотала.

- Выруби звук!

Анька прислушалась, Катька звала мать и отца, говорила с сестрой.

– Ребят она уже бредет, щас отрубиться.

- Блин, не довезём, не успеем, Вика запаниковала, то молясь, то чертыхаясь.

Немногословный Захар забубнил как пономарь:

- Гони брат, гони брат.

Все были на взводе.

- Анька, потрогала Катькин лоб:

- Она горит вся! Бл… здесь кровь!

Подсветили телефоном:

- Фу, - выдохнула Анька, она губу прикусила, я уже чуть не кончила.

***

- Приехали, куда дальше?

Колян, сбросил газ.

- С той горки налево, к озеру ближе.

Вика всматривалась в темноту, подавшись вперёд, стараясь вспомнить дорогу.

– Сюда, да сюда.

Машину затрясло на ухабах, бампер цеплял кочки, скрежетал пластиковый обвес.

– Стой, чуть назад, направо к тому дому с зеленым забором.

Вика выпорхнула из машины, дёрнула калитку, та поддалась, вбежала на крыльцо, зацепила железное ведро. Не успела постучать, как дверь открылась сама, на пороге стояла пожилая женщина. Длинные распущенные чёрные волосы, свободное цветастое платье, вязанный платок на плечах, выдающейся нос и пронизывающий взгляд.

- Тётя Роза это я – Вика, мы с матерью у вас были, - начала тараторить Вика.

Та её прервала спокойным басовитым голосом:

- Я жду вас не трать время, тащите девочку скорее.

Ребята заволокли уже совсем обмякшую Катю в дом, положили на кровать.

– Молодые люди, подождите в машине, а вы барышни присаживайтесь.

Роза захлопотала вокруг Катьки, влила ей в рот какой-то отвар, что-то пошептала. Потом села за стол к девочкам:

- Что ж так дотянули-то, ещё чуть, не довезли бы.

Анька и Вика сидели, хлопая мокрыми глазами, кроткие как никогда.

- Как девочку зовут?

- Катя, Катя Веткина.

- Катю вашу я напоила кое-чем, часа три у неё есть, плюс-минус, близких прикрыла, но дальше ничего не выйдет.

- Как не выйдет? Нет никакого способа?

Вика вдруг стукнула по столу, подпрыгнула чашка, зазвенев серебряной ложечкой, на пол спланировала какая-то бумажка.

- Надо придумать, сделайте что-нибудь!

Вика срывалась на крик, а Анька, наоборот язык проглотила, супилась и сопела.

- Не буянь, сил по береги, - Роза подняла бумажку, положила обратно и пригладила рукой, - есть способ один, но четвёртая нужна.

- Четвёртая? А Захар подойдёт? Наконец-то открыла рот Аня.

- Не Захар, не я не подойдём, нужна девочка, ваша ровесница.

Анька и Вика переглянулись и одновременно выпалили:

- Танька!

- У тебя телефон её есть?

- Нет!

- И у меня нет!

- Давай на Катькином посмотрим. Вика полезла в Катину куртку

– Лишь бы она его с собой взяла. Фу, ура, нашла! - Бл… пароль.

- Дай сюда, я знаю, - Анька выхватила телефон, - всё звоню, тише! – Ну возьми трубку…ну…есть! Алло Танька — это Аня, нужна твоя помощь, срочно! Да не разыгрываю, правда! Телефон Катькин? Потому что она отрубилась, да не пьяная, умирает! Вик она не верит! Думает прикол. Анька беспомощно развела руками.

- Дай сюда, Вика выхватила трубку, привет это я, да, погодь фото скину. Вика сфоткала Катьку. Получила? Так я и талдычу тебе, срочно бери такси, и гони, гони в Переславль, потом всё объясним, сейчас адрес сброшу и таксисту денег дай пусть на всех парах летит быстрее, у Катьки максимум три часа!

- Приедет?

- Конечно!

***

Время около двенадцати ночи, Танька, как обычно, читала сидя в кровати, мать уже спала, вечер как вечер. Вдруг завибрировал телефон, Таня глянула, странно Катя звонит, случилось что? Она взяла трубку, услышала голос Аньки, та кричала что-то про помощь - Какая помощь Ань — это розыгрыш? А почему ты с Катиного звонишь, как отрубилась, напилась? Умирает? Вы прикалываетесь там? Дай ей трубку. Вика ты что ли? Фотку? Присылай. Пришла фотка, Танька посмотрела, Катя лежала в каком- то доме на старой кровати, бледная, как мел, вокруг свечи, кумар. Она вскочила:

-Правда, что ли? Выезжаю! Танька метнулась к столу, выгребла всю свою наличку, стараясь не шуметь наспех оделась и прошмыгнула за входную дверь. Побежала по лестнице на ходу вызывая такси.

Пока ждала машину издёргалась не то слово, время тянулось, хотя прошло минуты три. Катьку она очень уважала, даже любила, будто та старшая сестра, правда Катя её особо не замечала, говорили редко, а хотелось бы чаще. Катька резкая, шустрая, лидер по натуре, а Танька полный антипод, «занюханная» - этим словом она сама так себя называла, другие нет, наверно Катю боялись, её все боялись, даже старшеклассницы, да и ребята чурались, но поглядывали, искоса, Катя-то красивая, стройная, не высокая, девочка-конфетка, если платьице одеть и синяки припудрить. В общем полная противоположность Таньке - плюгавенькая, косички, сандалики. Но что-то общее у них было, тянуло друг к другу, по крайней мери Таню. Поэтому как она потом объяснит матери свой ночной побег, сейчас не волновало, лишь бы Кате помочь. Наконец подъехало такси, желтая тойота, Таня запрыгнула в машину и преодолевая стеснительность, сунула водителю все свои сбережения умоляя доехать как можно быстрее, мол бабушка умирает!

***

Вика вышла на улицу к парням, Анька осталась с Катей.

- Ребят спасибо вам, нет правда спасибо что поверили, что мы не придуриваемся

- А что с Катей, болеет?

- Да нет, тут всё круче, вам лучше не знать, но поверьте если бы не вы, то я даже не знаю, таксист хрен повёз бы, точняк испугался бы. Слышали, как она кричала? Представляете боль? Катька - она кремень, что хочешь стерпит и то, как извивалась…

- Едут! - Захар указал на свет фар на подъездной дороге.

- Фу, наконец-то, - облегчённо выдохнула Вика, - так ребят подождите ещё мальца, щас попробуем вопрос закрыть.

Встретила Таньку:

– Танька ты молодец, быстро получилось, мы тут издёргались, мало ли что. Она схватила её за руку и потащила в дом.

– Давай быстрее.

***

- И так красавицы, объясняю расклад.

Роза переводила взгляд с девочки на девочку, смотря не в глаза, а почему-то в район макушки, из-за чего казалось, что волосы наэлектризовались и встали дыбом.

- Вам надо туда нырнуть, всем вместе, время будет в обрез, пара минут, потом туман станет таким вязким, таким, что не сможете двигаться, ничего не будет видно, сгинете навсегда, я уже не помогу. Роза цокнула языком. Девчонки вздрогнули.

- И что с нами станет, здесь? Ну, с телами?

- Здесь? Умрёте! А тела в огороде закопаю, делов-то, ребятки ваши хорошие помогут бабке-то?

Подружки съёжились и переглянулись.

- Да ладно, это юмор у меня такой, не закопаю, милицию вызову, -успокоила Роза, ещё больше перепугав девочек.

- Может вызову, а может и нет…Ну, что-то я разболталась, выше нос! Вы готовы? Все согласны рискнуть жизнью ради подруги?

Вика с Анькой кивнули и посмотрели на Таню, та замешкалась, потом выпрямилась и пискнула:

- Я готова!

- Тогда слушайте дальше: садитесь на пол в круг и Катю спустите рядом, прислоните к кровати, чтобы не упала. Возьмитесь за руки, не отпускайте. Там как очнётесь не мешкая действуйте, вам надо сразу приметить всех гимназисток, всего четыре, выберите каждая свою подопечную и тут же бегите к ним, встаньте с левой стороны. Потом туман будет таким, ничего не увидите. Беритесь за руки, у вас должен замкнуться такой же круг как этот, только из восьми человек. Двигаться будет тяжелее с каждой секундой, держите круг, а дальше я всё сделаю. Вопросы есть?

- Есть! - Анька спросила:

- А, что делать с Мегерой, училкой?

- Приложись к ней посильнее, мне ли тебя учить. Ну начинаем?

- Секунду, - Вика вкратце разъяснила Таньке про гимназию, потом спросила Розу:

- А Катька там очнётся?

- Очнётся, вы ей там в двух словах скажите, что делать, сейчас она не слышит. Да и на счёт умрёте, я не шутила, игра серьёзная. Ну, поехали.

Тётя Роза дала девочкам выпить какого-то зелья, забормотала, замахала руками, всё вокруг завертелось, звуки начали таять, пока не стало тихо…

7

Катя почувствовала, как её дёргают за руку. Открыла глаза увидела Вика, что-то кричит ей, она не слышала, что, потом заметила, как вскочила Анька и ударила в лоб, как раз обернувшуюся «Мегеру», Катя закрыла глаза: «я снова в этой гимназии и девчонки тут, я сплю?» Последнее что она помнила это машину, боль и громкую музыку, они куда-то ехали, к ведьме, точно, к ведьме, «значит мы доехали? Успели?»

– Очнись, Катька! - звуки ворвались в её голову подобно цунами, одновременно с увесистой оплеухой, Вика хлестнула её по лицу.

- Я в норме, - Катя открыла глаза, - что надо делать?

Вика, ткнула пальцем в ближайшую к ней гимназистку и уже на бегу крикнула:

- Вставай слева и хватай за руку, надо круг замкнуть.

Катька вскочила, удивляясь, что они могут двигаться, в два прыжка встала на место слева от подопечной, пытаясь поймать руку испуганно хлопающей глазами ученицы, рука извивалась, как змея, увиливая и брыкаясь.

– Этого ещё не хватало. Давай уже! - Катька схватила строптивую конечность и крикнула:

- Поймала!

Девчонки по очереди отозвались:

- Я тоже

- и я,

- и я поймала, - пискнула Танька.

Только сейчас Катя заметила, что Таня тоже здесь.

– Танька и ты здесь! Вы чё дуры! Таньку приплели, зачем?

– Кать, так нужно! Теперь надо схватить правые руки, Кать, слева от тебя. Лови её!

- Не дотянуться, далеко слишком, надо гимназисток с лавок столкнуть, - Анька попыталась оторвать подопечную с места:

- Облом они как влитые сидят, не выйдет!

- Туман ползёт!

Клубы тумана стремительно заволакивали класс.

- Девочки толкайте парты к центру!

Катька наконец въехала в суть происходящего.

- Блин тяжёлые! Анька упёрлась ногами в стену, парта сдвинулась с места, заскрипела по паркету:

-Давай родимая

давай!

У Вики с Катей тоже получалось.

- Девчонки я не могу, - пискнула Таня, окончательно растаяв в густом облаке.

- Толкаем к Таньке, быстрее, её уже не видно.

Парты смещались вместе с лавками и гимназистками, натыкаясь на другие пустующие столы, образовалось нагромождение мебели.

- Ближе не получается, пробуем так!

- Девки, нормально, можно достать, я поймала руки, все две!

- Я тоже!

- Получилось!

- Есть контакт!

Круг замкнулся, в центре нарастал яркий свет, вдруг Танька взвизгнула:

- Меня схватили!

Круг разомкнулся, стало ещё темнее, практически не видно. Катя была ближе всех к Тане, она крикнула:

- Мегера очухалась, я на помощь! - И нырнула в туман…

***

Ориентируясь на мычание Тани, видимо садистка закрывала ей рот, Катя отыскала угол, в котором шла борьба. Едва различив силуэт Мегеры, Катя дала ей в ухо, та рухнула на пол.

- Танька цепляйся за меня!

С трудом нашли Танькину подопечную поймали руки:

- Держи крепче, я к своей!

Она рассчитывала перебраться по правой руке, которую держала Таня, как по канату, обойти сзади и занять позицию, но наткнулась на другую парту, надо было перелезать.

Уже получилось, осталось лишь спрыгнуть, как вдруг ноги подкосились, и Катька рухнула, ударившись лицом об угол лавки. Правый глаз заплыл, Катя успела подумать: «Ерунда, один х… не видно», попыталась встать, ноги опять подкосились.

- В р е м я з а к а н ч и в а е т с я, - кто то прокричал, вроде Анька, голос был низкий, слова сильно растягивались.

Катя поняла, что теряет подвижность, если откажут руки, то всё, конец, девочки погибнут, из-за неё погибнут!

- К а т я с п е ш и! Н о г и…

- Л о ж и с ь н а л а в к у!

Голоса подруг становились всё ниже, почти не различимыми. Она смогла встать на колени, и рукой нащупала фартук гимназистки, схватилась за платье, сделала ещё усилие, подтянулась и смогла усесться на лавку рядом с ученицей:

- Н у, п р и в е т , - свой голос она тоже не узнала.

Взяла её левую руку, так одна есть, осталась фигня. Завалилась влево, вытянулась на всю и к своему удивлению быстро поймала правую руку Викиной подопечной.

Опять забрезжил свет, нарастая, расползаясь из центра круга, больше и больше. Катя увидела подруг, также растянувшихся на лавках в немыслимых позах, выпученные глаза гимназисток, казалось, они улыбались, а потом яркая вспышка и очнулась она уже в доме тёти Розы…

***

Девочки сели за стол, взъерошенные в ссадинах и царапинах, у Кати огромный фингал на пол лица, заплывший правый глаз. Но все были довольные, напряжение отпускало.

- Катька что теперь матери скажешь, как фингал объяснишь? - Анька смеялась.

- Ага и Ольге Николаевне! - Добавила Вика и тоже заржала.

- Да это разве проблема, главное мы вернулись, целые, - Катя посмотрела на изрядно

потрёпанных подруг, - ну почти целые, - и тоже улыбнулась, вытирая слёзы счастья.

- Танюха, ну как с нами тусить, прикольно?

Анька пихнула Таню в бок. Как объятия с Мегерой, в штаны наложила?

- Если честно, то почти…

Девчонки резко замолчали, повисла тишина, а потом взрыв смеха чуть не разнёс дом тёти Розы.

- Так хохотушки, чай допивайте и лягте отдохните, утром наболтаетесь, а ты Катя айда за мной, глаз твой помажу, мазью расчудесной. Да и ребят можете позвать сюда спать.

- Не-а, пусть в машине перекантуются, я пойду им скажу, что всё хорошо, и так мы вас стесняем, вы уж простите нас. Анька встала:

- Чур место с Катькой моё, не занимать!

***

Проснулась Катя первая, голова гудела как колокол, Анька лежала рядом, сладко посапывая.

Катя аккуратно, чтобы не разбудить вылезла из её объятий и босиком прошла на кухню, мимо Вики и Тани, они тоже ещё спали.

- Доброе утро, тётя Роза

- Доброе, проснулась, атаманша? Вон тот настой попей, голова пройдёт.

Катя обхватила ладонями мутную банку и в два глотка выпила горькую жижу:

- Уф, пробирает прям.

- Горечь-то она как беда, бывает и пользу приносит. Подругами-то своими гордишься?

- Очень, я и раньше в них верила, а теперь подавно!

- По молодости-то дружба искренняя, светлая, а вот попробуй этот светоч до старости донести, задача, скажу не простая, ой как мало кому удаётся.

- Постараемся, тётя Роза, постараемся.

Катя села на скрипучий стул, всё ещё морщась от терпкого снадобья.

- А глаз-то, как, видит? Смотрю, отёк спал почти. Дай посмотрю.

Роза, особенно не церемонясь повернула Катино лицо пострадавшей стороной на свет, подняла ещё припухшее веко.

- Да видит, как раньше, не переживайте.

- Ну и замечательно. Спрашивай, что хотела.

- Тётя Роза, а что сделать, чтобы это не повторилось.

- С вами не повториться, ежели сама не пожелаешь, не переживай.

- А с другими?

- Ну гимназия та осталась, будут дальше промышлять, где-нибудь в другом месте, но к вам не сунуться, они таких сильных и дружных бояться.

- А чернильница?

- А что чернильница, оставь, как трофей, только чернила не наливай.

- А те гимназистки? Мы их спасли?

- Спасли, спасли, их тоже не тронут.

Катя облегчённо выдохнула:

- Тётя Роза, вы мне там помогали, я это почувствовала, помогали?

- Да не особо, только в конце мальца, секрет фирмы.

Роза улыбнулась, но сразу же сделалась привычно серьёзной:

- Так хватит болтать, одевайся, да на стол накрывай, девчат буди, а то прохрапят до обеда. И пацанов позовите, а то держите их во дворе, чаем напоите, вы же девчонки всё-таки, а не амазонки какие.

Потом все проснулись, пили чай, смеялись, Кольку с Захаром накормили и захвалили, те аж засмущались. Сто раз поблагодарили Розу, особенно Вика, чувствуя вину за такую ночку, обещали лишнего не трепать, сели в мерс и уехали в светлый день.

8

-Кать, ну и что в итоге матери-то сказала? Про фингал? - Вика обнимала подругу сидя рядом с ней на лавочке. С другого бока сидела Таня, Анька стояла перед ними, толи переминаясь, толи пританцовывая.

- Знаете, первый раз про свои шишки правду сказала, как было, так и сказала:

- Ударилась о лавку, а она не поверила, прикиньте, когда я врала, она мне верила, а правде, не поверила.

Катя пожала плечами.

- Слушайте, а потом значит говорит мне: «может замуж выйдешь остынешь», и добавила, «да кто ж тебя в жёны возьмёт, где такой камикадзе найдётся, нынче мужик-то измельчал, такую кобылу и объездить некому!»

Девчонки заржали на весь сквер, что вызвало ворчание бабусь и мамочек с колясками.

- Ну я её успокоила, обняла, сказала возьмут мам, возьмут ещё бегать за мной будут и объездят и внуков ей нарожаю. В общем нормально всё.

- А отец что?

- Отец, как твой Юрец: «иди боксом заниматься», а ему: «Неправильно это, папа, когда боксёр в юбке, девочки не должны драться».

Все глянули на Катькин здоровенный фингал, разбитые кулаки и вновь огорошили парк громким ржанием.

Катя повернулась к Тане:

- А ты Тань, как матери свой забег ночной объяснила?

- А я как было, так и сказала, опустив детали разумеется.

- И что мать, ругала?

- Не-а, даже похвалила, сказала сама так же поступила бы, поворчала, что записку не написала, телефон отключила, но в принципе, в общем согласна с моим забегом.

— Вот она у тебя продвинутая, теперь понятно почему её тортики такие смачные.

Анька сглотнула слюну, видимо вспомнив походы к Таньке домой.

- Продвинутая, не то слово, она мне даже айфон новый подарила, вот смотрите. Танька достала смартфон.

- Дай заценить, Анька выхватила подарок и полезла ковыряться в гаджете.

- Танька, ты вообще молодец, девочки представьте, как ей страшно было, вдвойне больше, чем нам, непривыкшая к передрягам, маленькая, худенькая, а попёрлась за нами, даже не дрогнула. Вика перегнулась через Катьку:

- Танюха, держи пять!

Катя, улыбаясь взъерошила Танькину причёску. Таня положила голову Кате на плечо и спросила:

- Кать, а что с чернильницей сделала? Выкинула?

- Нет, ты что, вдруг кто найдёт, чернила нальёт и опять всё по кругу. Я кое-что придумала, смотрите, она достала из рюкзачка чернильницу и захлопала крышечкой, напугав подруг:

- Ням, ням, щас съем!

Все инстинктивно отстранились:

- Ты что убери, на фиг ты её притащила!

Все кроме Аньки, та залипла в айфоне.

- Да не бойтесь, зацените, - Катя открыла крышечку и продемонстрировала, что чернильница чем-то заполнена.

- Анька помнишь я тебя просила свинца кусок достать, да оторвись ты, Тань забери у неё телефон.

- А, чё? А свинец, да помню, я ещё подумала ты кастет себе хочешь справить. Анька вернула телефон. Ну и что ты с ним сделала? Со свинцом-то?

- Пошла в лес, развела костер, положила свинец в консервную банку, расплавила и залила в шкатулку, на всякий пожарный, вдруг Натусик найдёт, плеснёт чернил, по незнанию, в общем подстраховалась.

Чернильница пошла по кругу, девочки трепетно разглядывали виновницу всех бед.

Вика сунула её обратно Кате:

- Спрячь подальше, гадость какая.

- Спрячу, спрячу, я вам показала, чтоб успокоить, а вы встрепенулись.

Вика сменила тему разговора:

– Знаешь, Катька мы тут с Анькой подумали, нафиг ты за нами в колледж не понятно какой попрёшься, переходи в десятый, будешь за Танькой приглядывать, у тебя балл высокий, может в универ поступишь?

- Да, Катёнок, подумай,- Аня поддержала Вику.

- Ну не знаю, может так и сделаю, не решила пока, но вас одних, без меня тоже боязно отпускать.

- Ну почему одних, нас же двое, и ты рядом, мы же не уезжаем, найдем чё поближе, а ещё у меня Юрка есть, а у Аньки Захар, он вообще с нами учиться собрался.

- Не, ну вот что любовь творит, Катя засмеялась, что Анька, втюхала в себя Захарчика? В кино отведи бедолагу, а то из-за меня всё обломалось.

- Ничего не обломалось, даже наоборот, тока крепнет, не подкачали пацаны-то!

- Да и вы не подкачали! Спасибо вам, не ну правда, спасибо. Катька запнулась и даже прослезилась.

- Мать, ты какая-то сентиментальная стала, скоро и вправду юбку напялишь и на каблучки встанешь.

- Анька, все напялим и встанем вот увидишь, типа рефлекс.

- Вика, перестань пугать, ну представь, я на каблуках почапала, а зад туда - сюда, туда- сюда.

Анька снова всех рассмешила.

После недолгого молчания Катя вновь разоткровенничалась:

- В общем девочки если бы не вы, не Юрка и Захар с братом я бы уже с вами не сидела здесь и не ржала как лошадь. Спасибо вам, ещё раз, как я вас люблю! А говорят, женской дружбы не бывает.

- Насчёт женской, надо пожить, самим убедится, -заумничала Таня, -а вот подростковая дружба точно есть!

- Ну чё, надо выпить за подростковую дружбу,- Анька полезла в рюкзак, раздавая банки пива.

- Анька, у твоего бати склад что ли?

- База, алкогольной продукции.

- Ты мне Таньку только не развращай, а то ещё и курить научишь

- Курить-то ладно, она может и этому научить, - Вика показала не приличные движения.

- А ты не можешь, типа не в курсах, откуда дети берутся. А о Тане я тоже подумала, - Аня снова полезла в рюкзак:

- Специально в магаз зашла, так сказать, подвиг совершила, кое-чего купила, держи боец! И предала ей колу.

- Ну банда моя ненаглядная, Катька встала, подняла банку на манер бокала и глубоко вдохнув громко закричала одновременно с Викой, Анькой и Таней:

- За дружбу! За нас!

Ветер подхватил звонкое ликование подруг, всю эту радость, счастье и понёс над парком, распугивая голубей и причиняя неудобство бабусям на лавочке неподалёку.

Это лето, точно будет солнечным для всех!

2022 А. Блинов

3

Она положила руки на парту, ощутила прохладу, прижала ладони плотнее, растопырила пальцы и вдруг резко отдёрнула едва не закричав.

- Катя, ты чё? Кать? - подруга тормошила её за плечо.

- Анька, после школы ко мне, понятно?

-Но, я…

- Никаких, но, это важно, для меня важно.

- Ладно, ладно, только лицо попроще сделай, а то я как-то, уже переживаю за тебя.

Катя улыбнулась, придя в себя:

- Да нормально всё, просто покажу тебе кое- что.

***

- Кать, можно потише, летишь как паровоз, чё там такого интересного-то? Мне даже Серого бортануть пришлось.

Катя взяла Аню за руку и потащила ещё быстрее.

- Магазин антикварный помнишь?

- Какой магазин?

- Ну в Пскове.

- А, тот, что ли, похожий на подсобку погорелого театра?

- Тот, тот, я там кое-что купила

- Купила? - Анька остановилась, вытаращив и без того большие глаза, - ты не перестаёшь меня удивлять, что там можно было купить то, жуть одна

.

- Сама увидишь, что встала как вкопанная, идём, - Катька сильно дёрнула подругу за руку, увлекая за собой.

- Ну идём, позырим «раритетик»

***

- Садись, - Катя подвинула стул и кинула рюкзаки на кровать.

Анька плюхнулась с громким выдохом на стул:

- Ну и? В чём прикол то?

- Смотри! - Катя поставила чернильницу на стол.

Аня взяла её, повертела, похлопала крышечкой:

- Чё за хрень, для кокса что ли?

- Ты что, совсем дура, для какого кокса, это чернильница.

- Чернильница? Аня скорчила гримасу, перекосив рот:

- На фиг она тебе? У тебя что ручки закончилась, могу подарить, мне не жалко.

— Это не просто чернильница, это артефакт какой-то магический.

- Вуду пипл, вуду пипл, - Анька закачалась на стуле изображая шаманку.

- Хватит ржать, я не шучу, она и вправду волшебная. Пиши!

- Как писать?

- Макай перо и пиши.

Аня взяла перьевую ручку, окунула в чернила:

- А что писать-то?

- Да что хочешь, - сказала Катя и отвернулась, слушая бурчание подруги.

- Как этой фигнёй писать-то? Ты бы ещё китайскими палочками суп жрать заставила, фу, написала! - восторженно объявила Аня

- Дай сюда, Катя отстранила подругу, склонилась над листком и прочитала:

«У моей подружки, поехала кукушка»

- Ничего не понимаю, ты ничего не почувствовала?

- Почувствовала.

- Что? - обрадовалась Катя

- Почувствовала себя полной дурой.

Катя скомкала лист бумаги и швырнула в сторону:

- Ну что блин за фигня происходит, бред какой-то.

Она рухнула на кровать и уставилась в потолок.

- Кать, ну ты что? - Аня села рядом, - что стряслось то?

- Да ты не поверишь, я наверно с ума схожу, думала всё и вправду…

Катька сникла и положила голову на колени подруги:

- По ходу я в историю влипла, нехорошую.

Она рассказала Ане о своём вчерашнем «приключении».

- Мать, не ссы прорвёмся, я же рядом, давай выброшу эту хрень, делов-то. Анька взяла чернильницу со стола.

- Нет не надо, я должна разобраться с этим, - остановила её Катя, -может позже выкину. Поставь.

Аня плюхнулась обратно, едва не придавив Катю.

- А что ты в трансе своём на калякала? Читала?

- Читала, каракули, даже букв не разобрать.

- Умеешь ты вляпаться. За это я тебя и люблю Веткина!

***

Следующие несколько дней были обычными, желания писать пером не возникало, дни как дни, как раньше: песни пляски, обнимашки. Кате, конечно, было понятно, что Аня не поверила, но искренняя поддержка подруги, придала ей сил, вернула на землю и теперь она не была один на один со своей тайной. Это успокаивало. В школе всё гладко, дома без напряга, родаки радостные, сестра весёлая, Коржик как обычно: спит да жрёт. Казалось, что всё прошло, устаканилось… до этого вечера. Она уже легла спать, но никак не могла уснуть, вертелась, терзала подушку, пока не сдалась и не села за стол, достав чернильницу. Желание писать свербело и зудело так сильно, что оттягивать и терпеть не имело смысла, да и разобраться в этой теме надо. Катя макнула перо…

Снова та же грузная парта, огромные окна и мутный свет. В этот раз пятно расползлось гораздо дальше влево, ближе к окнам. Кате удалось разглядеть несколько своих «одноклассниц» Таких же подростков, как и она, все в одинаковом прикиде: манжетки, воротнички. Только девочки. Они искоса поглядывали на неё, осторожно, пугливо. Катя улыбнулась, даже подмигнула, улыбка потонула в мареве страха и отчаяния, оптимизма явно никто не разделял. Она посмотрела на парту, за которой истязали «непокладистою ученицу», никого, скамья пустая. Катька поёрзала, противный холодок пробежался по спине.

– Ну что, начинаем, мои хорошие.

Только сейчас Катя заметила «Мегеру», та стояла в крайнем правом углу класса ближе к школьной доске и смотрела в окно. Потом повернулась, натянуто ощарилась и продолжила:

- Берём ручки, смотрим на лист бумаги и начинаем писать имена, тех кто вам больше приглянется.

Катя посмотрела на чистый лист и вдруг как на экране кинотеатра на нём замелькали аватарки людей с именами. Лица были разные, всех возрастов и мужчин, и женщин, и молодых, и старых. Кого написать? Чьё имя? Ей понравился красивый парень – Антон, она написала, потом девушка Лена, потом Николай, Света, Марина, Юра…. Она писала, пока не закончилась бумага. Отложила ручку, другие сделали то же самое. Мегера пошла по рядам, собирая исписанные листы. Катьку пихнули в бедро, кто-то сзади, она хотела обернуться и посмотреть, но не смогла, пихнули ещё раз, настойчиво. Катя опустила руку, столкнувшись с чьими-то пальцами, нащупала скомканный клочок бумаги, торопливо схватила его и сунула в носок. В этот самый момент над ней нависла «Мегера»

- Всё хорошо? - и обдала её ледяным взглядом.

Взяла со стола лист с именами, пробежалась глазами, снова ощарилась и похвалила Катю:

- Замечательно! …

***

Вернувшись домой, уже в своей комнате, Катя сразу же полезла в носок, не сильно надеясь, что записка окажется на месте. Скомканный комочек бумаги был там… Она быстро расправила бумажку и прочитала:

- Не пиши!

Повторила ещё раз шёпотом:

- Не пиши…

Катя положила записку на стол. Что это могло значить, о чём её предупреждали, что она не знает? …

***

Последующие дни, она постоянно думала об этом, что происходит с людьми, которых они выбирают, кого выбрала она, ещё эта записка, уж точно ничего хорошего.

– Вот я дура, сидела там, лыбилась, типа самая умная, выбирала аватарки посимпатичнее, да помоложе, а вдруг с этими людьми беда случилась?

Катька полезла в соцсети пытаясь отыскать «несчастных» по именам, читала криминальные хроники, но совпадений не нашла. Может я загоняюсь и ничего страшного не случилось? Так-то оно так, но записка то реальная, не плод больного воображения, лежит в ящике моего стола. А может я сама её себе написала и в носок сунула? Кате стало страшно.

На следующий день, она поделилась переживаниями с Аней:

- Ну и что мне прикажешь делать?

- Завязывай ты с этими «погружениями», а то свихнёшься, не дай бог, в дурку залетишь, - «успокоила» её Анька, - оно тебе надо?

- Легко сказать, завязывай, ты-то там не была, мне надо понять в чём дело, может помощь моя нужна.

- Ты чё спасатель «Малибу», без тебя разберутся, завязывай, пока не поздно.

— Вот ещё раз нырну, и завяжу.

- Не, ну поглядите на неё, ты уже совсем как наркоманка рассуждаешь, тебя саму спасать надо.

- Лучше посоветуй дельного, а не отговаривай.

- Ну, тогда тоже сообщение передай, спроси, что это за фигня происходит.

***

Катя так и сделала, написала записку: что случается с теми, кого они выбирают, сунула в носок взяла перо и снова нырнула…

Опять тишина, шорох одежды, Катя слышала своё дыхание. «Мегера» расхаживала по классу, стук каблуков рикошетил в голове, от уха к уху, слева направо, туда обратно. Тяжёлое давящие напряжение, ожидание казни. «Точно казни!» Эта мысль полоснула сознание Кати острым ножом. «Может я ошибаюсь?» Изловчившись, она протянула руку назад, едва не вывихнув плечо, пытаясь передать записку, не сразу, но ей удалось. Потом было тоже самое. Имена замелькали на экране перед глазами, надо было выбирать, в этот раз гораздо сложнее, писать не хотелось, но она написала, наугад, не думая…

***

- Катёнок, ты что моей смерти хочешь? Я уже задубела ждать. Холодно же, не май на дворе.

- Ань, так май же.

- Ага, май, а холодрынь как в ноябре, чё так долго?

- Ну зашла бы.

- Да вот ещё, твоих предков лишний раз шокировать своим «луком». Вдруг тебе со мной общаться запретят, я же не переживу.

Анька наигранно захныкала.

- А то они тебя не видели. Вика то идёт?

- Позже подтянется, пошли уже, жрать хочу.

Анька набрала номер квартиры

- Танюха открывай, это мы! И прокричала в домофон на манер деревенской бабки, - заждалась поди?

Поднялись на 9 этаж, на лестничной клетке их встретила Таня Голубева, радостная, скромная. Девчонки сунули ей подарки, облобызали, взъерошили аккуратную причёску и прошмыгнули в квартиру. Танька – их одноклассница, ботаничка, с ними не тусит, но на своё ДР почему-то всегда приглашает, ну, а хулиганистая троица и не против, кто ж откажется, её мать спец по выпечке. Почему приглашает? Наверное, из-за Кати она за неё впряглась, ещё в 6-ом, когда Таню в их школу перевели. Ясное дело ботаничку начали шпынять, гнобили. Катя пару дней не вмешивалась, а потом почему-то, наваляла обидчикам, да так, что саму из школы едва не выгнали. Мать Танькина вступилась, Катю оставили.

Подтянулась Вика, накрашенная как новогодняя ёлка, плюхнулась на диван с громким выдохом, обдав всех присутствующих табачным амбре. Девчонки затрещали языками и застучали вилками жадно поедая чудеса кулинарии, так будто их дома вообще не кормят. Красивые фарфоровые чашки на старинный манер, печенюшки да кексики, Таня – девочка-паинька, всё такое аккуратненькое. «Святая троица» совершенно не вписывалась в эту картину: лохматые, дерзкие, Вика вообще с фиолетовыми волосами, Анька с пирсингом, как папуас, а Катька слишком взрослая, не на лицо, нет, по ощущению.

Анька отвалилась на спинку дивана, похлопав себя по животу:

- Мне нужен перекур! На балконе можно?

Таня кивнула. Катя последовала за Аней, Вика ещё уминала, кусок медовика, третий по счёту.

- Ну что мать, передала «маляву»?

- Да, сегодня должны ответить… надеюсь.

- Может мне с тобой посидеть рядом, ну пока ты в «астрале» своём?

- Да нет, не надо, вдруг опасно, ещё и ты пострадаешь, сама разберусь.

- Сама, сама, знаю, как ты сама разбираешься, взорвёшь там всё к едрёна фене. А что, это идея, - подруга толкнула Катю плечом, - может правда взорвать?

- Ань, хватит уже, сказала: «сама разберусь», ты главное языком не трепи, а то меня точно в дурку командируют.

- Всё, молчу, молчу.

***

- Викусик, ты тут не лопнула? - Анька закрыла за собой балконную дверь. Может ты беременная, а? Всё жрёшь и жрёшь, как не в себя? Анька выпятила живот и надула щёки.

- От святого духа что ли, я сама невинность, - оправдалась Вика и захлопала наращенными ресницами.

- Невинность — это Танька, а ты полный антипод, мало ли чего ветром под юбку задуло?

- Я юбки не ношу, понятно, это тебе из башки всё выдуло.

- Цыц там, - приструнила подруг Катя постучала ложкой по чашке, и обратилась к виновнице торжества:

- Танька, не слушай их, мы просто тупые. От лица всей нашей «банды» ещё раз поздравляю с ДР, желаю тебе быть не похожей на нас, всегда оставайся собой и ничего не бойся.

- Чему быть, того не миновать, - ляпнула Вика

Катя улыбнулась, как-то грустно и добавила:

- Счастья тебе Танька и удачи…

Идя домой, она повторяла про себя «чему быть, того не миновать» и что теперь ручки сложить и лежать покойничком, смериться, сдаться на волю судьбе, ну нет уж, не дождётесь, не на ту нарвались, хотели Че Гевара в юбке, получайте!

4

В школу Катя пришла, с перебинтованными пальцами, кое-как, бинтовала сама, матери ничего не сказала, утром быстро прошмыгнула в дверь крикнув:

- Я в школу!

Даже чаю не хлебнула.

Когда Аня увидела руки подруги её глаза вылезли из орбит, едва не упав на пол школьного коридора. Свежие багровые ссадины выглядывали из-под неумелой повязки, синяки расползлись по запястьям чёрными кляксами. Она схватила Катю за локоть и потащила в туалет.

– Так живо всем на выход, срочная санобработка, приказ директора! Анька выпроводила наружу находящихся там девочек, закрыла дверь и подпёрла своим нехилым телом, чтобы никто не вошёл.

— Это там, с тобой учинили?

- Там, не здесь же.

— Вот козлы! Я же говорила не лезь больше, на хрен ты руки-то сунула, послала бы её.

- Я и послала, да руки сами на парту легли, сами понимаешь? - Катька заплакала и уткнулась лицом в грудь подруги, - эта Мегера нависла надо мной, орёт: «Пиши! Пиши!», а я её на х…

Всхлипывая, Катя продолжила:

- Я ответ-то сразу прочитала, там прям, знаешь, что мне написали, знаешь? Они все умирают, все кого мы выбираем, не по плану, преждевременно, как жертвоприношение, - и тут Катька совсем разрыдалась, едва не крича.

- Кать, выкинь эту чернильницу!

- Может и выкину…

Поделившись горем, выплеснув отчаяние Катька всё же взяла себя в руки, умылась, глянула в зеркало:

- Да, видок.

Взъерошила причёску, придав ей обычный боевой вид, сунул в рот жвачку и повернулась к Аньке:

- Нормально?

- Сойдёт, пошли, а то пупсы описаются.

- Постой Ань, а как это Вике объяснить? - Катя растопырила синюшные пыльцы в мокрых лохмотьях.

- Скажи карате занималась, хотела кирпич разбить, - Анька захохотала, - ладно пошли, нормуль всё.

- Ага двумя руками, глупо как-то.

- Да решим, пошли Джеки Чан, Кия! - Анька ловко ударила воображаемого противника.

***

В школе подумали, она опять подралась, вызвал завуч:

- Ну а теперь, что? С терминатором схлестнулась?

- Ольга Николаевна, я так стресс снимала, экзамены, всё такое, переусердствовала слегка, никого не трогала, честное слово, по стене побила, - ляпнула Катя, изобразив улыбку.

- Опять веток наломала Веткина!

- Дров Ольга Николаевна, дров наломала, - поправила Катя.

- Тьфу ты, Веткина, я уже с тобой заговариваться начала. Мать-то твои художества видела?

- Нет ещё, не хочу пугать, пусть заживёт.

- Так Веткина, надо мне тебе перчатки боксёрские подарить, да и вообще спортом займись, будет куда энергию тратить, раз учиться не хочешь. Ступай и аккуратней там со стеной, лбом главное не бейся. И зайди в медпункт, пусть твои лохмотья уберут, да нормально перевяжут, смотреть противно, поняла?

- Поняла.

Катя закрыла за собой дверь

- Надо ещё каску Веткиной выдать…

***

Скоро очередной день Х, Катя научилась это чувствовать, не физически, а интуитивно, да и динамика «погружений» явно прослеживалась. Надо действовать на опережение, затягивать опасно, попробовать стоит.

- Девочки, я сейчас спешу, дела кое-какие нарисовались, созвонимся, - Катя поцеловала подруг и быстро пошла домой, с твёрдым намерением, поставить точку в этой дурно пахнущей истории.

Танька было подорвалась за ней, но Катя обернулась и отрицательно покачала головой мол не надо, а Вика вообще не понимала, что происходит, ей не говорили.

- Ма! Я пришла, есть не буду, в школе пообедали.

Не разувшись, не скинув рюкзак, Катя ввалилась к себе в комнату схватила чернильницу, с твёрдым намерением её выкинуть. Даже не успев выйти за порог, на всю квартиру заорала сестра, у Катьки аж ноги подкосились, она выронила чернильницу и метнулась на кухню.

Сестра стояла у распахнутого окна свесившись вниз головой почти вываливаясь на улицу и жутко кричала. Только сейчас Катя разобрала, что она зовёт Коржика. Подбежав, схватила сестру и оттащила от окна, влетела мать, в распахнутом халате с тюрбаном на голове, захлопнула окно:

- Оно же закрыто было, кто открыл? Катька ты что ли? Сдурела совсем!

- Да я только что вошла, уже так было.

– Натусик, Натусик, что случилось, ты чуть не упала! - мать-то трясла, то прижимала младшую дочь, чем ещё больше расстроила её.

– Котик, Коржик, он прыгнул, сам прыгнул. Мам не кричи на Катю, это я открыла, не знаю зачем, - Наташка, рыдая обхватила мать.

- Я виновата! Я! Мой котик!

- Натусик, не плач, я спущусь посмотрю, где он там гуляет, и мы вернёмся, - успокоила сестру Катя.

Мать кивнула Кате:

- Да, сходи.

И тут заметила художества на её кистях и пальцах:

- Дочь, а что с твоими руками? Дралась опять?

- Да нет, неудачный спорт. Мам, я пойду гляну.

***

- Ты же понимаешь, это предупреждение мне, чтобы я чернильницу не трогала.

- Блин, ты как в мафию попала

- Скорее в секту больных уродов.

Они шли в лесопарк, похоронить Коржика, Катька несла коробку с котиком, Анька добыла сапёрную лопатку из багажника отцовской машины.

- А чё сестре сказала?

- Сказала встретил свою любовь и живёт у кошки в домике.

- Здорово выкрутилась, молодец.

- Здорово, а если сестра сиганёт? Вот я попала.

Нашли красивый ельник, закопали коробку.

- Ну Коржик, лети к своей кошечке, - Анька кинула горстку земли на свежий холмик.

- Так, Кать, ну раз выкинуть нельзя, придётся бороться!

Анька сжала кулак погрозив невидимому врагу, надавать по щам!

- Знать бы врага, знать бы как, там тело-то не слушается, я и говорить только с Мегерой могу, а с девчонками нет. Даже на бунт не сподвигнешь.

- Ой Кать, не прибедняйся, на бунт ты даже одуванчики в поле сподвигнешь, мне ли не знать.

Аня величественно положила ладонь ей на плечо:

- Посвящаю тебя в рыцари, благословляю на подвиги ратные, пусть стрелы твои будут метки, а меч ост…

- Хватит, а! - Катька резко дёрнула плечом скинув руку подруги:

- Тебе бы лишь похохмить. Я, между прочим, только что кота закопала. Бери лопату, пошли уже.

Анька сразу заткнулась, насупилась, подобрала с земли лопатку и поплелась за подругой обратно в сторону дома, что-то бурча себе под нос.

***

Чернильница «молчала» уже вторую неделю, это было весьма кстати, начались экзамены, надо было крутится, что подруги делать умели, основное, если не единственное, чему научила их школа. Звёзд с неба они не хватали, в учёные не метили, решили в колледж поступать, любой, какой понравиться, ну или куда возьмут, всю троицу разом. Поэтому сильно не заморачивались.

- Анька, я кое-что придумала, - Катя сидела с подругой на скамейке во дворе, погода наконец наладилась, было даже жарко.

- Прада? Это надо отметить, - Аня достала из рюкзака банку пива:

- Что вылупилась, у бати спёрла, вот сюрприз хотела тебе сделать, экзамен отметить, так теперь повод получше даже.

- Отмечать-то нечего, пока, так идея.

- Ну, и? - Анька громко рыгнула:

- Сорри, - и передала банку

- Ну мысль такая, как я ещё раз нырну, у меня три дня точно в запасе будет.

- Какой нырну, ты сколько уже туда не лазила, может само прошло, закончилась магия.

- Не закончилась, чувствую опять повториться, это мне типа больничный оформили, чтоб пальцы зажили… наверное. Так вот, надо за пару дней успеть в ту лавку антикварную сгонять, спросить того мужика, что за фигня происходит.

- В Псков? А чё предкам скажем? А ночевать где?

- Придумаем, а ночевать там не придётся, утром приедем, вечером сразу обратно. Вот денег, где надыбать — это вопрос.

- Деньги ерунда, я у Захара возьму, десятки хватит?

- Хватит, добавим, если что. А у тебя что новый хахаль?

- Да какой хахаль, воздыхатель, скромняга, мимо ходит да глазками зырк, зырк, мнётся всё. Короче деньги будут!

- Ну тогда на том и решим, правда надо ещё с экзаменами подгадать. Ты со мной?

- Ясный перец.

Анька прищурилась:

- Кать, а когда нырнёшь-то, опять черкать придётся.

- Придётся… хотя есть одна идея, время выиграть…

***

В этот же вечер чернильница «проснулась», Катя взяла перьевую ручку, начала писать и уже едва не упустив момент, со всей силой надавила наконечником пера на стол, ручка сломалась, её обдало словно кипятком, она отпрянула в сторону, вскочила, перевернув стул, зашаталась и рухнула на кровать.

- Наказание, наказание

Катя корчилась от боли, свернувшись калачиком под одеялом и тысячи голосов стонали прямо в её голове:

- Наказание, наказание.

Казалось, она на средневековой дыбе и из неё тянут все жилы разом. Боль была невыносимой, она сунула голову под подушку, закусила одеяло и тихонько выла, даже закричать было нельзя. Мелькали массивные парты, фартуки, оскал Мегеры, кругом кровь, стон, гимназистки подвешенные как безвольные куклы, аватарки молящие её:

- Не пиши, не надо!

Вырубилась Катя только под утро…

Утром, с трудом поднявшись, осознав, что второй раз она это не переживёт, проковыляла в ванную, залезла под душ, сделала струю на всю, села плотно обхватив колени и громко заплакала, отпуская боль…

***

- Анька сегодня стартуем, я посмотрела, билеты есть.

В трубке послышалось невнятное меканье - беканье, подруга явно спала, потом Анька видимо сделала над собой усилие и наконец-то спросила более разборчиво:

- Сегодня? Во сколько?

- К восьми с Ленинградского, деньги успеешь нарыть?

- А щас сколько время?

- Сейчас пол восьмого

- Извини Кать, не успею

- Анька, просыпайся уже, к восьми вечера, 20.30 поезд-то!

- Тогда успею, я не въехала, ещё раньше позвонила бы, ты совсем что ли не спала?

- Можно и так сказать.

- Ныряла?

- Отмазалась, в поезде расскажу.

Своим родакам они объяснили, мол едут на дачу, к однокласснице -ботаничке, в воскресенье утром вернуться. На вопрос про экзамены ответили, что как раз там и подтянут знания, заполнят пробелы. Купили билеты, сразу туда-обратно в кассе вокзала, за наличку, Анька хотела сидячий, но Катя настояла на плацкарте, после «весёлой ночки» у неё всё болело, да и поспать не мешало бы. Наелись какой-то белиберды, завалились на полки и отрубились, под мерный стук колёс…

***

- Ничего не понимаю, это точно та же улица?

- Та же, сто пудов, я это арку запомнила, да и ступеньки.

Девчонки стояли перед пустыми окнами старого здания в центре Пскова, на совершенно безлюдной улице. Ветер вяло катал жестяные пивные банки и шуршал обрывками «древней» афиши, наклеенной поверх других, на той самой двери в которую они тогда вошли. Катька дёрнула дверь на себя, толкнула

– Твою мать! Закрыто, причём лет десять, не меньше.

Было явно видно, что здание пустует давно. Ещё пару раз дёрнула дверь, пнула ногой, со всей дури и обессиленно села на ступеньки:

- Что теперь делать? - она с надеждой заглянула в глаза подруги.

- Погодь, здесь объява об аренде помещения есть и телефон, как мы сразу не заметили, щас звякну и выясню.

Катя привстала, посмотрела на покосившейся стенд в пыльной ветрине:

- Ань, не заметили, потому что этой объяве тоже сто лет.

- А я всё равно звякну.

Через десяток попыток дозвониться, подруга сдалась. Кряхтя села рядом:

- Нет ну я же сама видела, внутри вместе с тобой была, бред какой-то, и главное спросить некого, ни души.

- Ань, я второй раз не выдержу, - Катя положила голову на её плечо, - не выдержу такой ночи, а подписывать людям смертный приговор не стану, понимаешь расклад?

Анька понимала, вечная веселушка, сидела рядом на ступеньках, мрачнее тучи и впервые за всю их долгую дружбу Катя увидела слёзы на щеках подруги.

***

Аня взглянула на Катю, та держалась молодцом, виду не подавала: «Вот Катька монстр, я бы на её месте матом кричала, через слово, да на помощь звала», - думала про себя Аня, восхищаясь подругой.

А она даже в школу пришла. Сегодня у них был последний экзамен, потом радостное лето, радостное, но не для всех.

После, Анька пошла провожать Катю до дома:

- Слушай может лучше с Викой посидишь, пивка дёрнешь, отвлечёшься, потом и я подтянусь?

- Да нет, я подготовиться хочу, к очередному так сказать неизбежному, глядишь выход найду.

- Давай с тобой побуду, нафиг свидашку, Захарчик ждал, ещё подождёт, как-то боязно тебя одну оставлять.

- Ты что Анька иди, конечно, зачем со мной торчать, попкорна погрызёшь, парня приласкаешь, а мне только тяжелее будет, ещё и за тебя переживать.

Анька долго не отпускала руки подруги:

- Остаться?

Катя освободилась от Анькиных лап:

- Иди сказала, давай не стой, смягчила тон и пошутила:

- А то в лоб дам! - И скрылась за подъездной дверью…

Чернильница

1

На майские они всем классом поехали на экскурсию в Псков, Катя не очень-то и хотела, Мишка тоже поедет, а она с ним в неладах последние время, особенно когда он к Светки Клюеевой переметнулся, она конечно успокаивала себя мыслью, что он на зло со Светкой, её подразнить, но как-то лишний раз пересекаться не хотелось, а тем более под одной крышей жить. Катька попыталась отбрехаться от поездки, но подруги уболтали, мол сейчас школу закончим уже так не оторвёшься, танцуй пока молодой, живём один раз, к чему-то приплели клуб 27 и много всякой хрени в этом ключе.

- Катька, ну что ты ломаешься как целка, лови кота за хвост.

- Не кота, а удачу, а кота за хвост тянут, тупая ты Анька и как я тебя столько лет терплю, терплю и не прибила до сих пор.

- Ну так чё ты кота тянешь, ноги в руки и вперёд, размякла, как кисейная барышня, может веер тебе поискать, остудить мальца. Хорош на этом дебиле своём циклиться, мы ещё мужиками знаешь, как повертим, - Анька схватила Катю за плечи и стала трясти и раскручивать, – просыпайся спящая красавица.

- Да Кать, давай уже очнись, - вступила в их милую беседу Вика, -знаешь же, что поедешь и выкабениваешься.

- Ладно, - сдалась Катя,- поеду, но только ради вас, пропадёте без меня, дуры крашенные.

В итоге поехала.

В поезде, ясное дело не спала, ржали как лошади, ребята водки пронесли, капелька и ей досталась, не пьяная, но огонька добавило. Под утро пару часов прикорнула, не сильно помогло. Приехали.

Изрядно помятый класс погрузили на автобус и доставили в гостиницу «Рижскую». Покидали сумки и собрались в столовке, где узнали «радостную новость»:

- Дорогие ребята едем в усадьбу «Михайловское»,- раздался то ли восторг, то ли стон, скорее всё же стон, вдох-выдох и все обречённо поплелись к автобусу, и Вика поплелась, а Катька с Анькой отмазались, сославшись на особо болезненное состояние по причине сугубо личной. Уснули как убитые, проспали до трёх.

- Кать, спишь?

- Уже нет, - Катька перевернулась на спину потянулась и посмотрела на взъерошенную Аньку. За окном солнечно, ветерок поддувает в открытое окошко, колышет прозрачную шторку. Катя похлопала глазами:

– Ну что швабра моя ненаглядная, чё делать то будем?

- Ясно чё, отрываться, пожрём, по городу побродим, на мир посмотрим, да себя покажем.

Анька встала на кровать, изображая эротичный, по её мнению, танец, Кате так не показалось, но настроение изрядно улучшилось.

Залезли в потёртые джинсы, накинули курточки, толкаясь и подтрунивая друг над другом, вывались на улицу. В городе наткнулись на милую кафешку, дёрнули кофе с пирожными и печенюшками и гораздо сильнее опьянённые чувством свободы, чем той подпольной рюмкой водки зашатались по незнакомым улицам.

***

Весна делала своё дело, солнышко уже грело, ощущение близости лета вдохновляло на подвиги, но приключений не случилось, разве что дождь пошёл, ни с того ни с сего. Девчонки укрылись от внезапного каприза погоды в ближайшем магазине, как оказалось антикварном. Старина их, мягко говоря, не привлекала, скорее наоборот, отталкивала. Они, были нормальные и тянулись ко всему новому, особенно шмоткам, рухлядь их не интересовала. Так что, если бы не дождь, носы свои задорные сюда бы не сунули. Дождь усилился, решили переждать. Разглядывая старый хлам, похихикивали, Анька трещала без умолку, а Катька, к своему удивлению, поймала себя на мысли, что с интересом рассматривает раритеты прошлого, испытывая лёгкий трепет вперемешку с печалью. Её привлекла картина с красивой дамой, грустной, но величественной, казалось та её знает и что-то хочет ей сказать, предостеречь от какой-то беды. Анька пихнула Катю в бок выдернув из оцепенения:

- Катька, алло, приём. Ты вообще слышишь, что я тебе говорю?

-А? - она с трудом перевела взгляд с картины на Аню.

- Ты видела, как он Светку зажал в тамбуре?

- Кто?

- Ты чё мать, пьяная, кто, кто Мишка твой.

- Он не мой, пусть кого хочет тискает, мне это больше не интересно.

- Ты бросила его что ли, давно?

- Сейчас бросила, да мы и вместе то не были, так по приколу.

- Ну и правильно! - Анька обняла Катю и добавила, - зато у тебя я есть, смотри как я тебя люблю, - и поцеловала её в губы.

Катя отпихнула Аньку:

- Совсем на голову больная, фильмов переглядела?

Та засмеялась:

-Да расслабься, не видишь я шучу.

Катя не видела, её внимание привлекла бронзовая чернильница, такая кубышечка с крышкой, маленькая с узорным орнаментом. Тут она залипла, так залипла. По какой-то неведомой причине она очень захотела её купить. Анька снова толкнула в бок:

- Пошли, дождь закончился, подымИм.

- Ты иди, я щас догоню. Подруга вышла на улицу, а Катя стала искать глазами продавца. Никого не было, странно.

- Что понравилась?

Катька дёрнулась, как от разряда тока и резко обернулась.

- А я знал, что понравиться, она сама тебя выбрала.

Как продавец объявился у неё за спиной, Катька понятия не имела, ни шагов, ни шороха какого, ничего не слышала. Антикварщиком оказался худощавый мужик лет шестидесяти, похожий на

Клина Иствуда, шляпы не хватало. Он прищурился и спросил:

- Будешь брать?

- А сколько стоит?

- А сколько есть?

- У меня карточка, там есть немного, мать лимит поставила.

- У нас только наличка.

Катька полезла в свой рюкзачок и вытащила скомканные купюры, запас на всякий случай.

Продавец ухмыльнулся, взял одну достоинством тысячу рублей и сказал:

- По рукам.

Упаковал покупку в бархатный красный кисет и передал ей. Она спрятала чернильницу поглубже в рюкзак и направилась к выходу, ещё раз взглянула на «знакомую даму», та стала ещё грустнее и, казалось, сейчас заплачет.

- Ты чё там провалилась? Я уже тебя спасать хотела идти

.

- Да, нормально всё, фигурки прикольные рассматривала.

- Фигурки? Вот ты контуженная, пошли шмотки лучше рассмотрим…

На следующей день она забыла об этом странном эпизоде её понятной жизни и поехала со всеми в Изборск, веселилась и прикалывалась, как прежде, даже больше. Остальные дни тоже прошли быстро, легко и непринуждённо. О чернильнице она вспомнила уже дома, в Москве, когда доставала шмотки, та плюхнулась на кровать, вывалившись из какого- то свитера.

— Вот блин, а я забыла совсем и на хрена я её купила. Сунула мешочек в ящик стола и быстро задвинула…

2

Последние недели в школе, скоро экзамены, настроение напряжённо радостное, суета, зачёты, хвосты у кого что, все переживали, готовились.

- Ну вот, ещё денёк продержались, вроде не померли, может в столовку зарулим, сожрём что-нибудь?

- Давай, - Катька поддержала Анькино предложение, окликнула Вику:

- Викусик, пошли супчика похлебаем.

Сели у окошка.

– Ну что девчонки, готовы к последнему рывку?

- Катька, да мы ужу ко всему готовы, мы точно пионеры,- с набитым ртом пробурчала Вика.

- Всегда готов! - Анька вскинула руку в пионерском приветствие.

- Да вообще фигня эти экзамены, так страху нагоняют, я даже не парюсь, - Вика хотела сказать что-то ещё, но их беседу прервала завуч:

- Приятного аппетита девочки. Веткина, как доешь, зайди ко мне.

- Ольга Николаевна, а что теперь то, опять нажаловался кто? - Катя посмотрела на завуча, - врут, как всегда

— Вот и выясним кто врёт

- Щас дохлебаю, - Катька торопливо застучала ложкой

- Не спеши, доешь спокойно и зайди.

— Вот сука, поесть спокойно не даёт, что ещё за новая предъява, мы и так ниже воды, тише травы, - возмутилась Анька, когда завуч ушла.

- Ань, наоборот, тиши воды, ниже травы.

- Да какая разница, смысл-то тот же, сидим никого не трогаем, а тут опять проблемс какой-то.

- За туалет небось, помнишь Кать, ты вчера мелюзгу прессанула, они чуть не обоссались?

- Так я ж по делу, нефига курить с пелёнок. Ладно, ждите здесь, пойду на расстрел схожу и вернусь, я быстро. Катька встала:

- И кекс на меня возьмите, щас, я не долго.

***

- Веткина, ну что мне с тобой делать, месяц остался, а ты всё чудишь, неужто так кулаки чешутся? Что ты там в туалете учудила?

- Я не трогала никого, так молодняк приструнила, чтоб не курили. Курить же вредно? Да, Ольга Николаевна?

— Вот что ты ёрничаешь, сама дымишь как паровоз, а тут о здоровье вспомнила.

- Ну то я, а этим рано ещё, согласны?

- Согласна, согласна, а Рощину за что избила?

- Эту дылду что ли? Так, чтобы детям сигареты не давала, я её уже предупреждала. А что дылда, ну то есть Рощина говорит, вы мне верите Ольга Николаевна?

- В том то и дело что верю и поступила в целом ты правильно, но нельзя же всё кулаками решать. Ты умная девчонка, брось свою компашку и переходи в десятый, потопят они тебя, вот ты горой за них, а чуть что бросят.

- Не бросят! - Взорвалась Катька:

- Они за мной под пули пойдут!

- Веткина, ты вообще сбрендила, какие пули? Ладно решай сама, моё дело предупредить и что бы больше никаких эксцессов, поняла?

- Поняла, можно идти?

- Иди уже, и чтоб никаких пуль!

***

Через неделю в один из дней в класс зашла директриса собственной персоной и сообщила о страшной трагедии девочка из параллельного класса, их одногодка, покончила с собой прыгнув из окна. Школа гудела, зашныряла милиция. Малоприятная беседа с психологом никого не миновала.

- Вика, а ты эту девочку знала? - Спросила Катя подругу, когда они вышли из школы.

- Которая сиганула-то? Да не особо, в детстве играли во дворе, а потом не общались. Она скучная была, прости господи, нельзя наверно так о покойниках, - спохватилась Вика.

- Вообще-то у неё имя есть, точнее было, - Анька неожиданно вступилась, - её Алина звали и если она с нами не бухала, то это не значит, что она не такой была, может даже наоборот.

- Ты чё вдруг в монашки засобиралась, - парировала Вика, - ты в зеркало на себя посмотри пробу негде ставить.

- Девочки, хватит. Нашли время грызться. Ань, а ты не знаешь почему она это сделала?

- Да парень бортанул небось, - вновь встряла Вика.

- Нет, не парень, это история не про любовь. Слухи ходят в семье беда, за бедой, как косой прошлась. То брат разбился, то отец сбежал и пропал, а мать в больницу залетела по-крупному, говорили не выкарабкается. Но знаете прикол? Как Алинка прыгнула, мать на поправку пошла, да только жить не хочет, ходит как тень Гамлета. Может «поехала» даже, - сделала предположение Анька.

Разговор оставил неприятный осадок, Катя не могла себе объяснить почему это история так её задевает, почему?

Как-то вечером она валялась на своей кровати, почёсывая Коржика, их кота, ковырялась в смартфоне. Потом встала, выдвинула ящик стола и достала красный мешочек, вытряхнула чернильницу и уставилась на неё. Она сделала это машинально, захотелось.

- И чё я в тебе нашла, ну зачем ты мне нужна, где я, а где каллиграфия? А та, как бы ответила: «Чернила нужны и перо»

- Чернила нужны и перо, - Катя повторила уже в слух свою мысль… Заказала…

***

Через пару дней она была во все оружии, навязчивая идея покалякать пером не оставляла её ни на минуту, занимала всё пространство в голове. Она и в школе то молчала, по большей мере, не о чём другом не думала. Хотя никаких проблем с успеваемостью не возникало, что удивляло учителей и особенно подруг.

- Катька ты теперь ботаничка что ли? Где наша оторва, гроза порядка, раба любви? Какая- то ты странная, - Анька покрутила у виска.

- Отряд не заметил потери бойца, - добавила Вика, - оставь её, со всеми бывает.

- Да нормально всё девочки, приболела наверно, я сегодня на тусу не пойду, идите сами, без меня, как-нибудь отмажьте перед пацанами. Катя обняла оторопевших подруг и поспешила домой.

Закрылась в своей комнате и дрожащими от возбуждения руками поставила чернильницу на стол, положила перед собой чистый лист налила чернила и обмакнула перо…

***

Катя царапала бумагу, ляпала кляксы, но постепенно буквы стали ровными, перо запорхало и мысли, долго терзавшие её голову, полились на бумагу принося облегчение и ощущение правильности происходящего. Когда она оторвалась от этого увлекательного процесса, то поняла, что это не её комната, не её стол, не её… Стоп! Где я? Она хотела крикнуть, но лишь открывала рот как рыба, беспомощно и беззвучно. Хотела вскочить с какой- то скамьи, на которой сидела, ничего не вышло. Всё что было ей доступно это ерзать на одном месте, шевелить руками и ногами, вертеть головой, смотреть и слушать. Поуняв первый испуг, Катька заставила себя успокоиться. Она всегда могла быстро сориентироваться даже в самой сложной ситуации, любому парню фору даст.

Положила руки на парту старинного образца со столешницей, обращенной к ученику под наклоном, для удобства письма и выемкой для чернильницы, ясное дело чернильница стояла её. Ощупала скамью, она была рассчитана на двоих, но Катя сидела одна. И стол, и скамья были деревянными, массивными и наверняка тяжёлыми, она попробовала сдвинуть парту, та не шелохнулась. Оглядела помещение: высокие потолки, огромные окна, такие же тяжёлые рамы, как и мебель, очертание школьной доски. Всё это плавало в каком-то мутном свете, детали не различались. Более-менее отчётливо Катя видела только то, что попадало в пятно света вокруг себя. Она ясно осознавала присутствие других учениц, слышала лёгкий шорох одежды, но пока никого не видела. Было понятно, что это какой-то учебный класс старой гимназии, лет на сто назад, не меньше. Потом она отчётливо услышала грозный приказ суровой дамы, видимо училки:

- Пиши! - Катька вздрогнула всем телом, но кричали не ей. Она повернулась насколько смогла влево в сторону окна, пятно отползло дальше, и Катя увидела девчонку в чёрном глухом платье с таким же чёрным фартуком и белым воротничком, волосы гимназистки были заплетены в тугую косу. Катька быстро осмотрела себя, пощупала причёску, поняла: выглядит также, разве что коса покороче. Она вернула внимание на девочку, та сидела и дрожала, пытаясь не поднимать головы, уставившись на белый лист перед ней, пряча руки под партой.

- Я в последний раз говорю пиши! - Заорала нависшая над ней училка вида садистки из триллеров Хичкока.

Девчонка вдруг распрямилась, подняла лицо и глядя в глаза тиранки твёрдо заявила:

- Не буду, больше не напишу ни строчки.

- Руки на парту! Сейчас же!

Девочка послушно положила руки и зажмурилась. Резкий свист разрезал воздух, тяжёлая указка обрушилась на её кисти и пальцы.

Ещё удар, ещё…

Катька закричала со всей присущей ей дерзостью:

- Ты что делаешь старая бл… Прекрати! Хватит! — это был крик рыбы на берегу, ни звука.

А та девчонка молчала, лишь стонала в плотно сомкнутые губы.

Катька видела крупные слёзы на её щеках, некоторые капли упали на парту.

Когда свист прекратился пятно света начало отползать обратно, но Катька успела заметить вздутые пальцы, пятна крови на белых манжетах рукавов. Она сильно зажмурилась, а когда открыла глаза обнаружила себя в своей комнате, перьевая ручка валялась поверх исписанного листа, набежала жирная клякса…

Мне Карачуново слово,

Стало Ярилы родней...

- Драгич, твою мать! Комм цу мир, майн либен киндер. И лос, лос, шевели булками! - Низенький и лысый мужчина, вытер пот со лба уже засаленой салфеткой. Он был похож на гремлина. Злобного и несуразного.

А звали его Швассер Гюнтер Бриннович, его дед еще в далеком 42м пришел под Сталинград, да так и остался в России. И трудился Гюнтер Бриннович , так сказать, во благо родины, управляющим в ООО " Славный Уголь".

- Да, Гюнтер, я Вас слушаю.

- Заказ сейчас упал, надобно ГАЗон угля в Торбуху доставить, и побыстрее! Платят налом.

- Ну какая к черту Торбуха? Я же еще вчера говорил, что у ГАЗона крестовина кардана треснула. Никак не можно ехать на таком.

- Все машины заняты, одна твоя свободна. Да и платят очень хорошо за доставку. Так что давай, заводи бричку, и грузись.

- Но время-то уже почти обед, да и метель передавали, да еще и поломка...

- Все! Я сказал! Заводи драндулет, и грузиться махом. А я пока документы подготовлю. Да и до Торбихи ехать 80км, не далеко. И это, скоро же Новый Год, вот и доп.премию за эту доставку выпишу, хоть и не большую.

- Но... Что там, эта ваша премия... Так, копейки же.

- Никаких но! Лучше синица в руках, чем хуй в жопе. Стартуй!

Молодой человек понуро пошел заводить свою колесницу ада. а грузовичок очень на нее походил. Древний, еще видевший засосы Брежнева. Весь ржавый, мятый, коптящий. А заводился он с такими звуками и тряской, как-будто Цербер с бодунины блюет и дрищет одновременно. Парня звали Славомир Драгич, был он урожденным сербом, а лет ему было 29. Его родители бежали с детями из Югославии в Россию, от мирных бомб блока НАТО. Был он холост, красив, и угрюм, как независимая ныне земля Косово.

Авто не хотел заводиться, но священные слова древнего славянского колдунства, которые знают все дети, водители, и алкаши с вояками, помогли расчехрыжить эту рухлядь.

Пока Славомир загрузился углем, заправился, получил документы, и нагоняй в путь дорожку от фюррера, выехал на трассу, пошло уже послеобеденное время - 14 нуль нуль. Начинал усиливаться ветер, в его порывах промелькивали белые мухи.

******************

Кривда рассвета иного,

Множится в душах людей.

Дорога до Торбухи заняла в районе 2х часов. Как Славомир повернул с трассы, то начался трэш и содомия. Дорогу мало того что не ремонтировали со времен первого пришествия, так к тому же, и не чистили никогда. Была одна колея, и дремучий лес. - Наверно по такой же дороженке убегал дед Гюнтера, в обосранных портках от Гуго Босса, от праведного гнева Советской военной машины. - подумал парень.

Но клиенты оказались милой пожилой парой. Щедро заплатили, дали на чай, дык еще и накормили горячим обедом.

В обратный путь молодой человек пустился около 16 часов пополудни, уже опустилась мгла. Ветер усиливался, и начиналась метель...

Старое корыто не могло уже ехать больше 50км в час, а уж по такой поганой дороге, и того более 20 километров.

- Блять! Еще и метель усилилась, дальше 15 метров ничего не видать. - Выругался мужчина. - Ну ничего! По-тихоньку до базы доеду, потом домой, впереди два выходных, а там уж и Новый Год на носу, уже ведь 21е декабря... С Галкой пойдем знакомиться к моим родителям, а потом, все таки сделаю я ей предложение...

Пока парень витал в мире фантазий, он отвлекся от дороги. Метель выла так громко, что перекрывала музыку из магнитолы. Ее завывания одновременно походили и на крики запытанных людей, и на плачь потерявшей чадо матери, и на вой прокаженных.

- Блять! Блять! Блять!!! - В 10 метрах впереди грузовика на дорогу упало старое дерево. Нога резко вдавила педаль тормоза. Педаль не поддавалась. Ручника давно нет. Резкий удар под бампер, машина прочертила брюхом по веткам ели. Двигатель работает, но повозка не едет, только орет в ответ на педаль газа в пол.

- Ну все , приехали, нахуй! - Бубнил Славомир натягивая ушанку.

Нырок под кузов ГАЗона поставил окончательный вердикт - вырвало задний мост вместе с карданом, а тормозные колодки оказались в ледяной броне, вот и не отзывались на педаль.

Парень быстрее залез обратно в кабину, а то на улице такой дубак, да еще и метель сильнейшая. Рука потянулась на соседнее сидение за телефоном. Связь была - 2 палочки. Не хорошечно, но хоть так.

- Але! Гюнтер! Это Слава. Я тут поломался на обратной дороге из Торбухи. Сам не доеду. Кардан вырвало к хуям! Буксир нужен!

- Слава, как же ты зае.... ный....гу...но кус....ди.... буде....

- Гюнтер! Ты пропадаешь! Але, Але!

В ответ тишина...

- Пиздец. Все, попал...

Время 17 часов.

**********************

Молодой человек уже устал сидеть в кабине. В игрушки на смартфоне наигрался, да и сел он уже. Перечитал всю макулатуру, что валялась по кабине грузовика. Выкурил уже полпачки сигарет. Да и машину пора глушить, а то топлива осталось на нижнем делении. Метель и мороз сговорились, и крепчали как хороший портвейн. Парень накрылся двумя замызгаными ватниками, которые валялись в кабине грузовика, и решил вздремнуть. На часах был 21 час, машин не проезжало....

************************

Вам ведь что лаять,что блеять,

Все одно - лишь бы в тепле.

Славомиру снились девушки. Девушки - это да, хорошо, но не когда они вмороженные в лед. Страшные голые бабки летающие в вихрях снега. Требуха висела на елях, оставляя кровавые сосульки. Снеговики разрывающие замерзший труп, и жадно запихивающие куски в подобие рта. Волки, волки, волки с горящим ледяным пламенем в глазах. Обрывки детских воспоминаний. Замерзшие бабка с дедом, которых голых на морозе привязали к столбам албанцы, а затем облили их теплой водой, и оставили умирать. Замученная хорватами старшая сестра Миленка, изнасилованная, с выколотыми глазами, а ведь ей было всего 15 весен. И какой-то человек. Он его видел в детстве, это стертое воспоминание проявило себя в этом сне. Но черты этого человека стерты, будто ластиком. Лишь один силуэт...

Стук в дверь грузовика оборвало бредовый сон. Неужели Гюнтер кого прислал - спросонья подумал парень. На часах было 00:05.

В дверь стучался высокий мужик. Длинные, черные как смоль волосы , развевались в порывах вьюги. Носил он длинную, окладистую бороду, но почему - то усы у него были седые, а борода темная. Был он одет в черную шубу с серебряной и причудливой вязью.

- Ну что, молодец, проклемалси? Выходь давай из своей повозки, дело есть к тебе.

Ну дело, так дело - подумал молодой человек, одеваясь. Авось и подсобит человеку попавшему в беду.

Парень оделся, открыл дверь, и вылез из грузовичка.

- Да ну нахуй! - крикнул Слава, запрыгивая обратно в кабину - у ног мужика сидели два волка, и пристально смотрели на молодого человека.

- Да не боись ты, они ручные, тебя не тронут.

- Точно?

- Точно, покуда мне перечить не будешь.

Ну что поделать, на безрыбье и хуй рыба. Как сказал бы Гюнтер - подумал Славомир - Интересно, а почему у него все с хуем связано?

- Да потому что ебалай он, ваш свеб - ответил мужчина.

- А почему свеб? И погоди-ка , я ведь это про себя произнес!

- По качану! Предки его из Свебии, тобишь Швабии, а это название земли в Германии. Они заселяли земли материка, когда я был еще молод. А про себя ты сказал или вслух , мне без разницы, я все слышу.

- Кто ты? - произнес парень попятившись.

- Не догадался? Я один из Древних. Карачун, Чернобог, Морок. Называй как удобно, есть выбор.

- Ну где же он - парень копался за воротом тулупа - А, вот же он! Сгинь нечистая! - в протянутой руке молодого человека оказался нательный крест.

Раскаты могутного смеха божества заставили опасть кучи снега с близлежайших деревьев.

- В сраку себе его вставь, и прокрути два раза, авось и пользы больше будет от сей безделицы. - сквозь слезы проговорил древний. - Этим ты бабок на базаре пугай, дурилка. Вы, дитяти бестолковые, более чем за тысячу лет все понять не можете, что нет богу чужеземному до вас дела, и на этой земле у него нет власти.

- Дело у меня к тебе есть, так что не боись, жив будешь. У меня и окромя тебя пищи хватает. Так что убирай обратно за пазуху эту лабуду, и слушай меня спокойно. Не перебивай. Молви только тогда, когда спрошу. Понял?

- Д-да.

- Отрадно слышать. Так вот - на плечо мужчины сел огромный филин. - Издревле мы, древние боги, живем на земле. Мы появились здесь еще до первых людей. И нет, не надобно думать, что богов придумали люди, вы пошли от нас. Ведь недаром многие народы считали, что они дети богов. Мы другая раса, протолюди, если можно так сказать. И да, у нас есть сила и умения. Управлять погодой, судьбами, животными , одаривать и обделять людей. Но нам нужны и силы на это. Через жертвы, требы, молитвы. Мне нужен человек - волхв моего имени. Баш на баш, можно так сказать. И я предлагаю эту ношу тебе. Ты не только послужишь службу мне и себе, но и во благо людей. Ведь раньше как было, народ пришлет к моему дню девушку в лес, а она сама идет, добровольно приносит себя в жертву. Забьют они жертвенную корову, развесят ее требуху на ель, как пищу для меня. Поставят кумиры в мою честь - снеговиков. А я и доволен, обхожу их селение стороной. Не морю путников, не напускаю морозы, не трогаю посевы. Все довольны. А сейчас как? Снеговики одни. Заместо кишок жертвенных - мишура. Вместо жертвы добровольной - снегурочка. Козе под хвост все это. Вот мне и приходится силы из путников и бродяг черпать, которых ваши опричники по весне находят. Ну так как, что молвишь?

- Почему именно я ?

- А потому что, тебя уже коснулась моя длань. Когда ты был чадом, вороги родичей твоих замучели на морозе, и когда я пришел, чтоб забрать их, там ты был, оплакивал их. Я сразу уразумел, что ты меня увидел, но виду не подал. Но тебя коснулась частичка моей силы, и оставила отметину в твоей судьбе. Так что, обсудим условия?

***********************

Весело славь Чернобога,

Не дожидаясь весны!

Марина была довольна. Как все удачно сошлось. Стипендии не хватало даже на затычки с колготками, и она искала подработку. Сначала безуспешно, но потом наткнулась на объявление, что Деду Морозу требуется снегурка. Созвонилась, договорилась, и уже четыре дня трудится. Сессия закрыта, так что ничего не мешает нормально так подзаработать. Корпоративы и утренники начались 17го декабря, сегодня только 21е, а она уже заработала более 20 тысяч рублей. Так что за оставшиеся десять дней этого года, она спокойно сможет заработать на новый айфон. Да и Дед ничего такой, приятный и красивый. Представился Славой. И сегодня вечером, после работы, он предложил ей съездить в его деревенский дом, на что она с удовольствием согласилась. Когда они сели в его машину, то Слава поцеловал ее. Марина вся светилась. Просто отличное окончание года - денег заработает, появился красавец парень, быть может уедет из сраной общаги, да и айфон самой покупать не придется.

Молодой человек предложил девушке, когда они ехали в машине, выпить вина, она с удовольствием согласилась.

Дорога была монотонная, начиналась метель, и девушку начало клонить в сон...

- Отец! Владыка Ледяного Чертога! Властитель Нави! Услышь меня, именем Хлада Великого, и Волчьей Вьюги! Метели - волки злые, вьюги - зимы лихие, донесите Весть! Жертва готова - она добровольна, жертва стоит - оков на ней нет. Лентой морозной повязана грудь, в ледяной колыбели пора ей уснуть!

Марина с трудом продрала веки. Голова мутная, конечности не слушаются, тело сковал лютый холод. Она пришла в себя на лесной поляне, совершенно голая. Она огляделась. На деревьях вокруг поляны висела какая-то мишура, вокруг нее по скакал ряженый мужик с бубном, и чего-то выл. Выла метель, но вдруг резко она прекратилась, и вышла луна. В ее свете девушка разглядела, что на деревьях висит вовсе не мишура, и она еле спросила.

- Эй! Долбоеб! Что за нахер тут происходит ?

Мужчина обернулся. На лице была ужасная маска, сшитая по виду из свежей, еще кровоточащей, коровьей шкуры.

- Тише милая, не кричи, лучше обернись. ОН идет!

Девушка с трудом повернула голову. На нее шел высокий,бородатый мужчина в шубе. На плече у него сидел филин, а рядом шло два волка. Она хотела что-то сказать, но челюсти свело судорогой. Мужчина подошел вплотную к ней, и заглянул Марине в глаза. В них она увидела всю бездну мироздания. Как меркнут миллиарды звезд под натиском ледяного вселенского мрака. А потом она почувствовала боль, нет БОЛЬ! Она начиналась в промежности. С огромным трудом, она отвела взгляд от глаз незнакомца, и увидела, как из земли вырастает огромная ледяная сосулька, и начинает ее разрывать.

И тут она закричала...