Я никогда не верил в призраков. Всегда пытался найти разумное объяснение всему сверхъестественному. Жуткие шорохи, раздающиеся ночью из кухни, сваливал на кота, которому не спится. Стук по подоконнику – на ветки дерева, раскачивающиеся на ветру. Голоса в голове – на психические заболевания, служащие поводом обратиться к специалисту. И так уж вышло, что именно мне – скептику до мозга костей выпал шанс работать репортёром в журнале, охотящимся за паранормальным.
Журнал этот был средней паршивости, и читали его разве что пенсионеры, смотрящие РЕН ТВ и обсуждающие потом на скамейке теории заговора, пришельцев и тайное правительство. Те же самые пенсионеры, матери-одиночки и мужчины с проблемами с головой писали письма в редакцию с просьбой разобраться в их проблеме.
Одна бабушка считала, что каждую ночь к ней приходит погибший внук и решила написать не в «Битву экстрасенсов», а нам, в «Мистицизм». Другая семья только переехала в новый дом и считала, что он населён духами, в письме настойчиво просили узнать, не происходили ли здесь до них кровавые убийства и жертвоприношения. Часто мы отправлялись в заброшенные здания, в которых ещё пятьдесят лет назад кипела жизнь и пытались вытянуть из них сюжет. Реже – в места, про которые Бог не то что забыл, а даже не знал об их существовании. В одно такое место вскоре надо было отправиться и мне.
– Илья, – в дружеской манере обратился ко мне Борис Игоревич, когда я зашёл в его кабинет и сел напротив, – ты же давно хотел в командировку, верно?
Я сразу почувствовал подвох в его вопросе, счёл его в фальшивой улыбке и прищуренных глазах начальника. Я не то что бы хотел в командировку, но это было явно лучше, чем торчать в офисе или общаться с сумасшедшими религиозными фанатиками, и на вопрос Бориса Игоревича лишь кивнул.
– Есть отличная возможность отправиться в Амдерму на несколько дней.
– Амдерму? – как бы я хотел, чтобы покрытый морщинами дед напротив так называл Амстердам, но верилось в это слабо. – Это где?
– В Заполярье, прямо на берегу Карского моря.
Если Борис Игоревич что-то и мог прочесть в моём взгляде, то только испуг. Но его интересовали только хорошие сюжеты и прибыль от продажи журнала, а не то, что его сотрудники могут замерзнуть насмерть или стать пищей для белых медведей.
– Недавно пришло письмо от местного жителя, – он достал из ящика скрепленные листы. – Он утверждает, что там поселилось нечто зловещее. Некая тварь, что живёт в шахтах и поедает жителей. Люди там пропадают один за другим, и никому нет до этого дела.
– И вы поверили в это? – в тот момент я понял, что вопрос был тупой, но слова словно сами сорвались с уст.
– Комаров, – взгляд Бориса Игоревича стал серьёзным, – а ты как думаешь? Ты же наверняка веришь в злых духов, Сатану и Бабу Ягу, жарящей детей на ужин. Мне нужна статья об этом, – повысил голос он, – а не чья-то вера! Найди причину пропажи людей. Поговори с этим психом, пообщайся с очевидцами, проведи, черт подери, собственное расследование, и выдай. Мне. Чертову. Статью!
После этих слов он кинул мне распечатанное письмо. Я пробежался по нему глазами, удивляясь, что в посёлке, о котором только что узнал, вообще есть интернет. Но выбора у меня не было. Если я и дальше хочу дурить людей за неплохие деньги, то придётся отправиться к чёрту на кулички и достать этому скряге фотографию монстра и мистическую статью.
– Чтобы тебе не было скучно, с тобой полетит Филинов Сергей, он когда-то жил неподалеку. В Воркуте, если не ошибаюсь. Ему не привыкать к холодам.
Филину, как мы его называли в отделе, было уже за сорок. Он был в два раза старше меня. Привычка одеваться как попало, убитая алкоголем печень, большие глаза с вечно бегающим из стороны в сторону взглядом, и три пережитых развода – вот и весь портрет Филина. Посмотришь на него, и создаётся ощущение, что он уже встречался не с одним монстром в Заполярье и до сих пор не смирился с последствиями.
– А он об этом знает?
– Узнает. Будто у него, как и у тебя, есть выбор, – ухмыльнулся Борис Игоревич. – Самолёт через неделю. Амдерма вас ждёт. А я жду статью, – он встал и протянул мне руку. – Можете собираться.
Я не без отвращения пожал боссу руку и вышел из кабинета, едва сдержавшись, чтобы не хлопнуть дверью.
***
«Арктическая припять», «город-призрак», «край Земли» – как только не называли Амдерму. Мало того, что это на восемьдесят процентов заброшенный посёлок, так ещё нас никто не предупреждал, как туда добраться. И когда мы с Филином долетели до Нарьян-Мара, и перед нами приземлился вертолёт, перевозящий людей по Арктике с остановками в населённых пунктах, мы многозначительно переглянулись.
Я не люблю путешествия от слова совсем. В те немногие разы, что я отправлялся с Леной куда-то отдыхать, всегда предпочитал самые простые и быстрые способы добраться до пункта назначения. Но теперь эти поездки в Индию, Чехию и Берлин в прошлом, потому что два года назад Лена выбрала такой же простой и быстрый способ расстаться со мной, сообщив мне об этом по телефону.
Если бы мне сказали, что придётся оформлять пропуска, так как Амдерма находится в пограничной зоне, лететь восемь часов на самолёте и потом ещё четыре – на вертолете, я бы отказался от этой идеи. Пусть Борис Игоревич меня увольняет, пусть сам летит в Амдерму, но ноги моей не было бы в Заполярье. Но Филина это, кажется, вообще не волновало.
– Это же Ми-8! – сказал он, подходя ближе к вертолёту. – Вещь!
Я едва различал слова за шумом лопастей. Промолчав, я закинул на плечо сумку и двинулся к вертолёту.
Внутри было тесно, душно и страшно. Но пассажиры, что летели с нами, вообще не придавали этому никакого значения. Для них это было не больше, чем для меня поездка на автобусе в другой район.
За иллюминатором простиралась заснеженная равнина. Серая, мрачная, давящая на психику равнина, которой не было конца. Спустя какое-то время вертолёт сделал остановку в Каратайке, и у нас появилась возможность подышать свежим воздухом.
– Как же красиво, – сказал Филин, устремив взгляд в горизонт.
Не удивлён, что он увидел в глуши «красоту», учитывая, что коньяк, который он незаконно пронёс на борт, уже наполовину был опустошен им и другими пассажирами.
– Мы живём в самой большой стране мира, – ответил я, – и восемьдесят процентов этой страны – пустота. Леса, овраги, моря и вот такие, блядь, снежные пустыни, в которых у тебя не будет ни единого шанса выжить, если ты окажешься здесь один.
– В этом и есть своя красота, – улыбаясь, ответил Филин. – Я всё детство прожил в этих краях. Посмотришь в окно – а за ним только метель и чёрный от угля снег. И целое нихрена на километры вокруг. Это и есть настоящая Россия, – добавил он после паузы, – но мы как-то выжили.
На этих словах Сергей всмотрелся в горизонт, словно пытался отыскать там ответы на вечные вопросы.
Я не стал с ним спорить отчасти из-за того, что разговаривать в Заполярье было тяжелее из-за морозов.
Оставшуюся часть пути я молчал. Сергей же продолжил распивать коньяк и петь с попутчиками русские народные песни.
По прибытии я не ожидал лимузина с личным водителем, но то, что из аэропорта до Амдермы нас повезёт советского образца грузовик, который раньше возил на работу вахтовиков и шахтёров, я точно не мог представить.
Ещё двадцать минут тряски, и мы наконец в Амдерме. В месте, где из двухсот домов жилых – одиннадцать. В месте, где на тебя могут напасть белые медведи, где можно насмерть замёрзнуть или разбиться в шахтах. В месте, которое даже на картах трудно найти.
***
Филин трижды постучал в дверь. За ней – тишина. Я уже было хотел махнуть рукой и полететь обратно, по пути сняв для редакции пару заброшенных зданий, как по ту сторону послышались звуки и дверь наконец отворилась.
– Журналюги? – спросило тело, показавшееся в проёме двери.
Человек перед нами напоминал тот тип безумных стариков, от которых сторонился весь двор – бритая голова, кривые зубы, костлявое тело, усыпанное татуировками в виде странных символов, из одежды на нём только шорты, модные лет тридцать назад, и тапочки. На шее болталось странного вида ожерелье из фиолетовых камней. Посмотришь на такого и сразу понятно – натуральный псих, жертва телевизора и типичный подписчик нашего журнала. Таких и в Москве полно. Стоило ради него лететь две тысячи километров – вопрос.
– Журналюги, – ответил я. – А вы Матвей Николаевич?
– Уж шестьдесят лет как Матвей Николаевич, – дед посмотрел на меня так, словно готов был убить на месте. – Проходите, писаки хреновы, холодно же в подъезде.
Это был не самый радушный приём в моей жизни, но выбора не осталось. Внутри – обычная советская квартира, которая требовала ремонта ещё в двухтысячных – обшарпанные стены, люстра в коридоре, болтающаяся на нескольких тонких проводках, повсюду грязь, вонь и плесень.
– Можешь не удивляться, – сказал Филин, словно прочитав мои мысли, – в Заполярье большинство квартир такие. В Воркуте они не сильно отличаются. Денег на ремонт нет, а продать их люди не могут даже за пару рублей.
– Сюда! – послышался голос Матвея Николаевича с кухни. – Угощу вас чаем.
Мы избавились от обуви, толстых курток и пары кофт и прошли на кухню. Дед уже сидел за столом, раскуривая сигарету. Пепел от неё падал в чай, но жильца это, похоже, совсем не смущало.
Мы с Филином сели рядом, радуясь хотя бы тому, что о горячую кружку можно согреть руки. Я включил диктофон и закрепил на столе камеру.
– Вы письмо нам писали, – первым заговорил Филин, – по поводу… монстра?
Если в редакции «Мистицизма» все привыкли смеяться после слова «монстр», «призрак», «злой дух», то с теми, кто действительно в это верил, следовало быть осторожными. Никогда не знаешь, как отреагирует очередной псих, если увидит, что мы со скептицизмом относимся к его проблеме.
– Монстр… – старик злобно засмеялся, и затянулся сигаретой, – мы называем его Гундыр.
– Гундыр?
– Что-то вроде нашего Змей-Горыныча, – ответил за него Филин, сделав глоток чая, – чудовище с несколькими головами, живущее под землёй, если верить сказаниям.
– «Если верить…» что значит если верить?! – начал выходить из себя дед. – Эта тварь пожирает людей один за другим! Здесь боятся лишний раз даже на улицу выйти!
Я решил, что на улице больше стоит бояться морозов, нищеты и диких зверей, а не мифических существ. Из всех возможных проблем народ Амдермы выбрал бояться персонажа легенд. Может, так им проще.
– Вы нас извините, – вмешался в разговор я, понимая, что Филин с каждой фразой всё больше встаёт на сторону поехавшего старика, – но есть вероятность, что их убивает… не знаю, маньяк?!
– Маньяк?! – казалось, ещё мгновенье и Матвей потушит об меня бычок. – Какие маньяки в Амдерме? Здесь все друг друга знают. Если бы тут завёлся убийца, его бы давно вычислили и скинули в море. Не-е-е, братцы, это Гундыр. Сходите к шахтам, загляните внутрь. Я сам видел, как его желтые злобные глаза смотрят на меня из бездны.
Я тяжело вздохнул и посмотрел на Филина. Тот с сочувствием относился к проблеме Матвея Николаевича. Наверняка, и сам в детстве наслушался сказок про разного рода нечисть.
– Но…
– Чудовище забрало мою семью, – перебил меня старик. – Дочку и двух маленьких внучек. Я услышал крики, а когда выскочил во двор, увидел, как нечто утаскивает их в темноту. После такого, братцы, во что угодно поверишь.
Матвей Николаевич затушил бычок об стол и допил остатки чая.
– А от нас вы чего хотите? – спросил я.
– Как чего?! Чтобы вы рассказали всему свету про Гундыра! Пусть сюда понаедут журналисты, следователи, МЧС-ники, охотники за головами, да кто, блядь, угодно, лишь бы убили тварь! Сами мы справиться не можем. Слишком нас мало. Да и боятся люди.
– Сделаем всё от нас зависящее, – произнёс Филин дежурную фразу. – Если это так, мы избавим город от нечисти.
Я не стал рушить надежды старика и, допив чай, мы пошли спать.
***
Комнату, в которой нас поселил Матвей Николаевич, обычно называли «клоповником». Я искренне надеялся, что она такая лишь на первый взгляд, и никакие клопы меня не съедят за ночь. Окна были старые, деревянные, из кровати можно было выбить тонну пыли, а где-то за тумбочкой я заметил таракана. Но после долгого перелёта я готов был уснуть хоть в сугробе, поэтому смирился с условиями.
– Что ты по поводу всего этого думаешь? – спросил я Филина.
Он зевнул и пожал плечами.
– А что тут думать? Завтра полазаем по шахтам, сделаем пару фотографий. Думаю, никаких чудищ мы там не найдём.
– Мне казалось, ты ему поверил.
– Работа у нас такая, не калечить веру людей. Пусть думает, что под землёй огромный змей живёт, нам-то что. А вот то, что люди пропадают – это действительно плохо.
– Да сваливают они отсюда. Или умирают, – сказал я. – естественной смертью.
– В этих краях все крайне осторожны. Знают, как действовать, если медведя увидят, знают, в какие места лучше не лезть и в какую погоду на улицу не выходить. Умереть тут могут только от старости и от болезней. А об их отъезде, если они все-таки решаются, весь посёлок в курсе. Да и готовятся они не один день.
– То есть просто так они исчезнуть не могут?
– Слушай, – сказал Филин, – ты как будто сам себе пытаешься придумать оправдание, лишь бы не верить в Гундыра. Мне в детстве бабушка и не такие сказки рассказывала. Про Яг Морта, Ена и Омоля, Чудя. Все они жуткие, но ничего кроме выдумки из себя не представляют. Снимем репортаж, если получится, узнаем, куда люди пропадают. И свалим отсюда через неделю.
– Через неделю?!
– Если ты не знал, рейсы отсюда ходят редко. Примерно раз в неделю. Если повезёт.
***
Спал я плохо. Несмотря на метель за окном, в комнате было душно. Ком подступал к горлу, мне хотелось блевать от этой жары. Перед глазами стояли просмотренные на ночь картинки Гундыра, злых духов и богов, леших и ведьм, я видел существ в узорах обоев на стене, слышал их топот за окном. Мне казалось, что мир, тот, что по ту сторону стекла, перестал существовать. Он захвачен воплощенными в жизнь персонажами мифов и легенд. Ещё немного и они снесут этот ветхий дом вместе с нами. И, словно в подтверждение этому, в окне я увидел огромный жёлтый глаз.
В детстве мне никогда не оставляли свет на ночь. Я просил включить хотя бы светильник, чтобы не было так страшно, но отец игнорировал мои просьбы и с равнодушным лицом закрывал дверь. И если жуткие шорохи в квартире ещё можно было списать на разбушевавшееся детское воображение, то громкую ругань родителей, раздававшуюся после – нет. Со временем крики становились всё тише, пока через пару месяцев не исчезли вовсе. Сразу после этого мои родители развелись.
Я потрогал лоб, чтобы измерить температуру – он был горячий. Двадцать лет назад ссоры родителей часто становились причиной моих кошмаров, от которых я просыпался в холодном поту. Но это был не кошмар. Всё происходило наяву. И продолжалось до тех пор, пока Филин не сменил храп на вполне отчётливую речь. Глаз за окном исчез, но ощущение, что на нас кто-то смотрит из темноты, не покидало.
– Да, конечно, – пробормотал Сергей, – сейчас, мам.
Я посмотрел на коллегу – глаза были закрыты. Он разговаривал во сне.
– Уже иду, – снова сказал он.
А после встал с кровати и пошёл к выходу.
– Серёга?! – крикнул я, пребывая в состоянии шока.
Филин лунатик?!
– Серёга! Филин! – кричал я, но тот, не обращая на меня внимания, открыл дверь и направился в подъезд.
Я вскочил и дотронулся до его плеча, но тот лишь оттолкнул меня.
– Не надо! На улице что-то происходит! Там эти твари!
Даже не обуваясь, Филинов вышел за дверь и, оставив её открытой, начал спускаться.
Как ещё один лунатик, я шёл за ним. На глаза наворачивались слёзы. Я не управлял своим телом, а был в нём лишь пассажиром, которого ведут к месту назначения.
Холодный воздух и снег, прилетевший в лицо, освежили меня. Я понял, что совершу ошибку, если сделаю ещё шаг. Но Филина это не остановило. Он босиком шёл по сугробам к ведомой только ему одной цели.
– Вернись, идиот!
Пройдя несколько метров, он упал на колени. Я услышал приглушённые рыдания. Твою же мать!
Сбегав в квартиру за вещами, я выскочил в ночь, накинул на друга куртку и попытался поднять его на ноги. Его ступни уже были красными от холода. Ещё минута, и он останется тут навсегда. Станет подснежником, которого найдут только весной. Кое-как подняв человека в два раза больше меня, я повёл его обратно в квартиру. Тот был словно в трансе и не реагировал ни на что.
Толкнув его на кровать, я кинул сверху одеяло. Сергей повернулся ко мне, и его взгляд стал осмысленным.
– Илюха? Ты чего?! Почему… почему так холодно?
– Тебе нужно согреться.
– Что происходит?!
– Ты ходил во сне! Вышел на улицу! Бормотал что-то под нос!
– Не может быть. Я думал… думал это сон.
– Гиблое это место, Серёг, – сказал я. – Нам нужно как можно быстрее валить отсюда. Иначе Амдерма нас убьёт.
– Я не чувствую ног…
Я натянул на него несколько пар носков. Он закрыл глаза и отвернулся к стене. Я только мог гадать, что заставило взрослого мужика выйти ночью на улицу в минус тридцать, а теперь пустить слезу. Может, тут и правда замешана мистика, и мы впервые нарвались на что-то действительно сверхъестественное, а может… не успел я додумать мысль, как рвотный позыв оказался сильнее. Открыв окно, я выблевал содержимое желудка. После повалился на кровать и постарался уснуть.
Все проблемы решим завтра.
Если это завтра настанет.
***
Проснулся я рано утром и попытался разбудить коллегу. Тот ещё спал крепким сном, словно и не было ничего ночью, словно он не выходил на улицу, а мне не мерещились монстры за окном.
Я решил проверить мысль, озарившую меня перед тем, как я вырубился. Что если чёртов старик что-то подмешал нам в чай, из-за чего я встретился с воплощением моих кошмаров, а Филин – с чем-то гораздо ужаснее?
Матвея Николаевича в квартире не было. На кухонном столе так и стояли немытые чашки. Я взял свою и поднёс к носу. Запах был странный. Вряд ли это был просто травяной чай. Полазав по шкафчикам, я обнаружил несколько банок с грибами.
– Илюх? – Филин наконец проснулся и стоял теперь в коридоре, сверля меня взглядом. – Почему так паршиво-то? – он схватился за голову.
Я показал ему банку со странным содержимым.
– Как думаешь, старик просто так грибами затарился?
Филин подошёл ближе и повертел в руках банку. На ней не было ни этикеток, ни опознавательных знаков. И пахло из неё ужасно.
– Помнишь, что вчера было?
– Слабо, – ответил Филин, поставив банку обратно.
– Этот чёрт пытался нас отравить, – сказал я, – осталось выяснить зачем.
– Только сначала мне надо в ванную.
Вид у Сергея был и вправду паршивый. Словно он вчера весь вечер пил, а теперь борется с похмельем.
– Какого ж хрена?!
Филин стоял перед дверью в ванную, и, когда я подошёл ближе, увидел, что на ней висит железный замок.
– Он что, псих?! Закрывать ванную на замок?!
Я прислушался, но с той стороны не исходило ни звука. Только неимоверно воняло. Впрочем, с запахами в этой квартире я уже смирился, и не придал им значения.
Филин испуганно посмотрел на меня. Я и сам понимал, что происходит что-то странное, и надо побыстрее сваливать из этой квартиры, пока не вернулся хозяин.
– Одеваемся и уходим, – сказал я как можно спокойнее, чтобы не поддаваться панике. – Пойдём исследовать Амдерму.
