CreepyStory

Предыдущие главы:

Глава 22 "Мыльная суспензия"

Дегтярное мыло, гадская штука, от которой в своё время тошнило Михаила при умывании лица, оказалась прекрасным защитным средством от всякой заражённой пакости, пытающей разорвать кадык и испробовать человечью требуху. Вот как оказывается выглядит настоящий читер-код в жизни – несуразно, глупо и вонюче...

– Какой пиз…ц, – всхлипнул Подкорытов, натягивая новые штаны, последнюю свежую майку, а на ноги обувая кроссовки, старая «обмоченная» одежонка валялась в углу комнаты. Прошёл почти час после панического бегства «банды» носителя сморчка, а сердце Миши до сих пор ухало после пережитого. Руки трясло в «треморе», он даже не смог с первого раза попасть ногой в штанину, и вообще, когда молитва (мыло) произвела фурор среди голодного электората, парень просто тупо с полчаса сидел в ванной на корточках, не веря в спасение. Квартира провоняла дерьмом и мочой, замазанная этой «драгоценностью» везде: на полу, на стенах, на мебели. Убирать и мыть за ублюдками Михаил не собирался, да и воды оставалось совсем немного, не считая с десяток бутылок с тёплым пивом. Поэтому он решил покинуть свой дом, в надежде на силу чудодейственного средства от прыщей. Куда идти, парень не знал, но и больше находиться тут, он не мог.

– Ну за Дёготь! – на одном дыхании Подкорытов выпил противное пиво из бутылки и выдохнул, искривившись от отвращения. – Какая же гадость…

Мозг прояснился моментально, и теперь уже не так всё показалось и плохо. Главное – он живой! Но сперва, прежде чем выходить на улицу, надо было продумать как пользоваться новым защитным средством. Растопить мыло до состояния жидкости и обмазаться, не идти же с мыльным куском, держа его перед собой, словно инок в церкви с иконкой. А чем растопить? Газа или электричества нет. Приговорив ещё одну бутылочку пива, на Мишу снизошло озарение и какое-то дикое веселье, одновременно.

– Ехоууу! – с задорным воплем Подкорытов с размахом, во всю молодецкую удаль, на кухне, вдарил деревянной табуреткой об стол. Дрова были подготовлены. Можно было развести костёр в квартире, но всё же он решил это сделать на балконе. Соорудив импровизированный мангал из старого, валявшегося в кладовке, корпуса компьютера, Михаил установил кастрюлю и выложил внутрь пять кусков дегтярного мыла. Под балконом «генерал»-сморчок очень медленно, почти за целый час, дошёл до угла и там остановился, видимо теряя силы то ли после попадания из ружья в нарост, то ли из-за гигантского веса этого самого «нароста», как будто и вправду созревая, словно гриб. После Ксюшиных слов про «сморчок», почему-то Михаил теперь не сомневался в истине её предположения. – Эй, поганка, я скоро доберусь до тебя! – выкрикнул захмелевший парень, поджигая под кастрюлей дрова и, засунутые между ними, бумагу. – Посмотрим, что там у тебя созрело в тупой башке!

Минут через пятнадцать мыло растопилось, и, справедливо рассудив, что оно потом после остывания затвердеет, он добавил в жижу последние остатки воды. Получился вполне вязкий и тягучий крем с устойчивым запахом дёгтя, от которого подступала тошнота даже у человека. Густо обмазав лицо, руки, ноги, остатки суспензии Михаил перелил в пластиковую полуторалитровую соску. Пора было выдвигаться в путь. Забросив с десяток упаковок доширака в старый, запыленный рюкзак, парнишка со скрипом открыл входную дверь и осторожно выглянул в подъезд. На него смотрел один из заражённых, Мише даже показалось на его лице появилось удивление.

– БУГагашеньки! – выкрикнул Михаил, пересилив желание закрыть дверь. В ту же секунду до монстра дошёл дегтярный аромат. Он рванул в панике вниз по лестнице, и между этажом, не сворачивая, феерично въехал в окно, вылетая со звоном наружу. – Вот дурень, – выдохнул Подкорытов вдогонку, – ты куда родимый? А поговорить?

В подъезде больше никого не было, насвистывая, осмелевший Михаил спустился и вышел на свежий воздух, пожалуй, впервые за последние две недели. Он и до всей этой заварухи то особо не любил появляться «живьём» на улице, предпочитая заказывать товары и продукты на дом, но теперь возникла необходимость. Солнце заходило за дома, и день близился к концу, а куда идти Подкорытов так и не определился. Эпидемия началась со стороны моря, а значит логично путь держать в противоположном направлении, на север, но сперва надо было рассчитаться кое с кем за Ксюшу.

* ***

Девушка лежала на том же самом месте, рядом ружьё и несколько целых патронов, выпавших из коробки с подоконника. Её окровавленное и растерзанное тело цветной кляксой краснело на тротуаре, даже не верилось, что совсем недавно она была живей многих других, в том числе и самого аморфного Подкорытова.

– Ксюша, прости, что так получилось, – Михаил нагнулся, пытаясь не смотреть на неё, и поднял ружьё с патронами. – Ты крутая девчонка была и сильная! Я постараюсь за тебя отомстить!

Неумело, чисто по наитию, парень взвёл курок и отвернулся от погибшей. У угла дома стоял, точней уже лежал, носитель «опухоли». В зоне видимости заражённых человек не наблюдал, то ли они прятались от него, то ли игнорировали. Странно, вроде те должны были своего «Босса» защищать, как тогда, когда девушка стреляла в этого ублюдка второй раз.

– Ну что «сморчок», я иду к тебе! – сплюнул Миша, как заправский герой из американского боевика. Подойдя наконец к военному и рассмотрев его внимательно через свои очки, геройствовать перехотелось. – Боже мой…

Бывший некогда солдат представлял жалкую картину. Он очень был похож на мумию, как будто его изнутри высасывали. Нарост на голове за последний час ещё на порядок подрос и теперь эта гадость пульсировала. Михаил предположил, что, когда Ксюша прострелила этот сморчок, она непроизвольно запустила какой-то защитный механизм или рефлекс. Гадость росла почти на глазах. Предполагать можно было ещё много чего, но он чувствовал, что время было ограничено.

– Сука! Это за неё! – Михаил нажал на курок, всаживая патрон в центр нароста. Парень рухнул на спину от ужасающей отдачи, в компьютерных играх такого не наблюдалось. Грудь заболела от неожиданного удара прикладом. – Ни фига себе… Эй, эй, – быстро вскочил на ноги парень и поправляя съехавшие очки на переносице, глянул на «сморчка». – Нда…

Он не верил своим глазам, нарост оставался целым, ни одной зарубины или царапины. Вокруг безмолвно стояли «защитники» Босса, невесть как тут оказавшиеся, и прожигающие его своими взглядами, полными ненависти. Стало до жути страшно от такой зловещей тишины…

Глава 23 "Самоед"

– Что уставились? Прожигаете тут меня своими глазками? – в первую минуту Миша хотел рвануть отсюда куда подальше, но после того, как он понял, что заражённые никаких попыток нападения не делают, парнишка осмелел. Они просто тупо молча стояли, сохраняя дистанцию метров в пять. На всякий случай он ещё пару раз выстрелил в этот пульсирующий нарост, разряжая вставной короб обоймы, и убедившись в бессмысленности, оставил это дело. Начинало темнеть и надо было уже подыскивать место для ночлега. Но и оставить этого Босса Михаил не мог, хотя теперь всё изменилось, и от военного практически ничего не осталось, не считая обтянутый кожей скелет, в отвисшей одежде. Этот гигантский сморчок «высосал» практически всю влагу из своего же носителя. Подкорытов задумался, – интересно, что же ты такое!

В Пустоши, когда Michaelskil, то бишь Миша, делал набеги с кланом в свободные зоны за «фрагами», «лутом» и прокачивая боевые навыки, они регулярно уничтожали мутированных Боссов. И каждый раз эти монстры были самые разнообразные, и просто силой не всегда можно было победить тех. А может всё очень просто решалось? Не даром же эти твари как огня боятся дегтярного мыла!

– А как тебе мой эликсир? – Михаил вытащил из рюкзака свою вонючую бутылку, отвинтил крышку и выдавил коричневую жижу на «гриб». Парень отпрыгнул инстинктивно взад, мало ли, вдруг эта гадость начнёт шипеть и брызгать какой-нибудь кислотой, или ещё чем. Увы, никакого эффекта не произвела дегтярная масса, видимо она пугала только «рабов» сморчка. – Нда… – разочаровался парнишка, засовывая обратно, за плечи своё мыльное оружие. И тут в уже тёмном небе взвилась ракета, освещая чёрные крыши пустых домов. Кто-то из нормальных людей подал знак и, судя по всему, этот кто-то, находился совсем недалеко, в районе Мартеновского Массива. – О боже, я не один!

Парень встрепенулся, и пробежал несколько метров в направлении сигнала, но через мгновение вспомнил про Ксюшу и неуверенно остановился, разворачиваясь обратно к «грибу». Заражённые расступались в сторону, пропуская человека и закрывая своими телами своего «господина».

– Что вы там затеяли? А ну брысь! – стал возвращаться Михаил, монстры стояли до последнего, но всё же отступили в сторону. – Ох же чёрт… Какого?..

От увиденного закружилась голова и начались рвотные спазмы, хмель от выпитого пива моментально пропала. Трое заражённых прилегли рядом со сморчком, приложив свои головы на слизкую плоть. Из ушей и ноздрей лежащих, вились шевелящиеся белые нитки, соединяющиеся с «грибом». «Босс» высасывал «сок» со своих подопечных, происходило что-то очень странное и необычное, даже сумасшедшие креативщики-выдумщики компьютерных игр не могли бы додуматься до такого. Заражённые, поедающие всё живое, в свою очередь, жертвенно отдавали свои тела на откорм растущего не по дням, а по часам, слизня-монстра.

– Какая жесть… – не выдержал Подкорытов, почему-то испытывая жалость к «жертвам» и отворачиваясь. Всё это отвратительное действие не поддавалось человеческой логике, тут явно было что-то древнее, и из другого мира, чуждого земной биологической эволюции. Разгадывать сей ребус Михаил не хотел, да и не было желания, хотелось свалить отсюда как можно дальше и не видеть этого абсурда. Возможно, где-то там, у Мартеновского Массива, кто-то из выживших людей ждал хоть какой-то помощи, и пора было принести Человечеству хоть какую-то… мыльную помощь!

А тем временем солнце зашло, и темнота накрыла уставший город, так же, как и близ прилегающие посёлки и хутора. В некогда населённых многострадальных объектах правили балом другие хищники, набивающие свои утробы всем бегающим, летающим или прыгающим. На землю вернулся другой биологический вид, возможно пару миллиардов назад правящий миром и разбуженный хомо сапиенсом.

Глава 24 "За мамой"

Она вся в слезах прошла в палату и молча села на свою кровать. Бледное лицо, трясущиеся руки, майор чувствовал, что-то произошло страшное.

– Настя, что случилось? – Сергей Владимирович, облокотившись о матрас, приподнялся на подушке. По отречённому взгляду девушки он понимал, что та его не слышала, словно новобранец первый раз увидевший результат артудара. – Малышка, – тихо, но настойчиво заговорил мужчина, выждав минутную паузу, – не молчи! Ты должна рассказать, что произошло!

– Хм… я его убила, – так же тихо ответила девушка, вытирая слёзы, – я не хотела этого, но я убийца…

– Боже… – перехватило дыхание у майора от жуткой догадки, – он к тебе стал приставать?.. Уф-ф-ф, иногда мужчины совершают глупые ошибки… как ты его убила?

– А? Что? – пришла в себя Настя, слёзы моментально просохли, она с удивлением посмотрела на офицера, – фу-у-у, дядя Серёжа, какая гадость! Я не про дядю Олега, там на футбольном поле был заражённый, его то и убила!..

– Фу-у-у, – настал черёд облегчённо выдохнуть Сергею Владимировичу, – я уж подумал чёрт знает что… Девочка моя, да, мы сейчас, можно сказать, на войне. Нам троим надо выжить любой ценой, а врагов на войне иногда убивают! Я понимаю, что он когда-то был таким же человеком, но теперь всё по-другому! Кстати, а как ты смогла его убить? Это же настоящий подвиг так-то, за такое дают медали. Ты просто молодец!..

– Нет… нет… – затрясла головой Настя, – всё не так! Я гоняла по полю этих долбанутых…

– Не выражайся! – строго сдвинул брови майор.

– Да, простите меня… они бежали от меня и один из них наткнулся в заборе на железяку. И ни туда, ни сюда, пригвоздился, словно муха… вертится, пытается вырваться, да не может. Дядя Олег подошёл, мы стали думать, что с ним сделать… Тогда я предложила на него полить эту вашу мазь вонючую…

– И он сдох от мази! – стало доходить до Сергея Владимировича, а вот теперь становилось очень даже интересно, не даром же «бешенные» так боялись аромата этой мази.

– И да, и нет, одновременно…

– Не понимаю, Настюш.

– Сначала он вылечился от этого вируса, или что это, не понятно, у него из ноздри выползла мерзкая букашка с белыми волосиками… – поёжила плечи от отвращения, Алиса, вспоминая ту тварь, – дядя Олег его раздавил, словно таракана… И тот заражённый заговорил голосом, он снова стал человеком…

– Бог ты мой, – майор явственно представил эту картину, а ещё понял, что случилось настоящее чудо, – Настя, вы с Олегом молодцы…

– И он умер на этой железяке… так много крови было…

– Нет, ты не виновата! Никто не виноват в этом, милая! Настя, ты что? Вы нашли лекарство которое может спасти тысячи людей, неужели ты этого не понимаешь?! – в порыве от переполняющих чувств, майор практически полностью сел, но боль предательски пронзило израненное тело, – м-м-м… у-ф-ф-ф…

– Дядя Серёжа, вам нельзя! – резво вскочила девочка на помощь к офицеру и стала чуть ли не силой того укладывать обратно в спальное место, – у вас швы на груди, ещё не хватало, чтоб вам стало плохо!

– Спасибо… милая… – через сжатые зубы заговорил майор, принимая помощь девочки и устраиваясь на свои опостылевшие матрас и подушку, – да, тот человек умер, но ведь вы не знали, что их можно вылечить… м-м-м… В жизни иногда так бывает, девочка моя, что наши ошибки приближают к правильному шагу в будущем…

– Вы взрослые всегда ищете оправдания убийствам, – Настя накрыла Сергея Владимировича одеялом и отошла от кровати, – но я знаю, что должна сделать! – такая взрослая уверенность не понравилась майору. Настюша прошла к столу, взяла полуторалитровую бутылку воды с полотенцем, и стала с лица и рук смывать мазь. – Там моя мама, я должна её найти!

– Нет, малышка, не вздумай! – мужчина понял задумку девочки, – только не сейчас, на ночь глядя! Так нельзя, надо всё обдумать. Сейчас Олег подойдёт, и мы решим, как поступить! Отставить! Слышишь меня, Настя, я приказываю…

– Я не военнообязанная! – дерзко ответила девочка, сдувая зелёный локон волос, нависший над бровью, – и вообще, я ненавижу войну вашу, она забрала моего отца! Там моя мамочка, а у меня больше никого кроме неё нет!

– Пожалуйста, – майор смягчил тон, понимая, что немного не прав со своими «приказами», он умоляюще посмотрел на девочку, – Настюша, не делай этого сейчас… Давай переждём ночь, а утром с Олегом вы поищете её… Я умоляю тебя!

– Утром? – задумалась на пару секунд девочка, смешно почёсывая кончик носа, – утром может быть поздно… мне сердце подсказывает, что нельзя медлить. Со мной ничего не случиться, – она помахала тюбиком и засунула его в задний карман джинсов, – я не дура, дядя Серёжа, они не доберутся до меня!

– Блин… Настя… – выдохнул майор, сдаваясь, – прихвати ещё несколько тюбиков и где-то в тумбе у Олега есть фонарик. Может всё же сержанта дождёмся, вместе с ним пойдёшь?..

– Нет! Это моя мама, и я, если что, сама и отвечу, если ошиблась… – она нашла фонарь, проверила его, включив и снова выключив, и глянув на беспокойного майора, улыбнулась, – я обманула на счёт того, что у меня никого больше не осталось, кроме мамы… Теперь вы с дядей Олегом тоже моя семья, и я вернусь! Я сильная!

– Да, ты сильная, – ответил майор, печально улыбаясь. Давно, очень давно, так не кололо сердечко от уже забытого человечьего чувства нежности к кому-то другому. Кто знает, как бы сложилась жизнь, если бы бывшая жена тогда, после «чеченской», родила бы ему сына, а лучше девочку, экспериментирующую со цветами волос…

Глава 25 "Встреча"

Девушка шла в полнейшей темноте, освещая себе дорогу фонарём. Уже за воротами школы, Настя стала сомневаться в своём поступке, но в случае возвращения, майор бы смотрел на неё многозначительным взглядом и в воздухе бы висели слова: «я же говорил».

– Нет, я не глупая! – вслух зло выговорила девочка и сильней сжав фонарик ладонью, продолжила путь, – там моя мамочка! Просто сейчас в неё вселился небольшой демон…

За спиной в небо взвилась осветительная ракета в районе лазарета, наверно Олег выстрелил, чтоб показать обратный путь для неё. Девочка, наоборот, ускорилась, нервно выворачивая луч света то в право, то в лево улицы. Странно, но пройдя почти с километр она так и не встретила ни одного заражённого, как будто те передумали питаться человечьей плотью. Настя шла одна одинёшеньки по проспекту, в полнейшей темноте и звенящей тишине. Возле магазина «МОД» девочка остановилась и припала к панорамному окну, светя себе внутрь – мало ли, а вдруг по ночам они прячутся в помещениях. Нет, кроме разбросанных манекенов там не было ни одной живой, и неживой, души. Среди валявшейся одежды на пластиковом плече висела стильная кожаная куртка и металлическими цепочками, змейкой ползучими по рукавам, как у любимой рок-исполнительницы Аврил Лавин.

– Красота! – замерла в восхищении девочка. А почему бы нет? Чем она хуже? Это не мародёрство, потом, если всё наладится, она заплатит за неё всю сумму, сама себе пообещала Настя, проходя через открытые двери в магазин. И вообще, зелёные волосы пора тоже поменять, она теперь себя представляла только блондинкой. – 32 тысячи, ого, – присвистнула девочка, сдирая ценник, – но я отдам!

Заверив пустой, тёмный зал магазина, она сбросила с себя больничный халат и натянула кожаную «красоту».

– Кулл! – зеркала в салоне были все разбиты, но девочка всем телом чувствовала, что обнова сидела на ней, как влитая. Уж теперь то она точно могла свернуть горы, только б найти «стадо». И тут Настя услышала грохот, чертыханье и затихающий звон перестающей вертеться какой-то крышки.

*** *

Так, военный теперь превратился в мумию. Эта неубиваемая штука на голове живёт в своё удовольствие без «носителя», и, судя по всему, заражённые продолжают исполнять приказы её. Что же за напасть такая, мерзопакостная? И какая конечная у неё цель? И вообще, есть ли цель? – куча вопросов вертелось в голове Миши, пока он шёл в сторону Мартеновского массива по проспекту Бойка. Удивительно, но теперь совершенно не встречались «адепты» сморчка, видимо они получили указания о защите и теперь охраняют его и кормят собой... Сюрреализм в чистом виде.

– Вот чёрт! – Михаил больно споткнулся ногой об что-то железное и на асфальте зашумела крышка от уроненного небольшого мусорного бака. Мысли об грибе растворились, парень присел, потирая ушибленную коленку, рядом валялось упавшее ружьё Ксюши, – кругом происходит кирдык человечеству, а кто-то вытащил на середину дороги мусор?

– Больно? – раздался неожиданно детский голос и в глаза Миши ударил сноп света, ослепляя чуть ли не до боли.

– Эй, там… хоре! – закрыл ладонью глаза Михаил, продолжая сидеть на асфальте. Страха не было, теперь настала пора бояться других, а никак не говорящего человека. – Привет, кто бы ты ни был! Я пришёл тебя спасти, если конечно же ещё не ослеп до конца жизни.

– Ой, извини! – свет немного сместился в сторону, на опрокинутый бак, – меня зовут Настя, «спаситель», хм… – немного с издёвкой хмыкнула девочка, судя по очертанию, та была совсем ещё ребёнком.

– Михаил! – важно представился парень, чуть добавляя баса, для солидности. – Ты пальнула осветительной ракетой?

– Неее, мои друзья! – тоже заважничала девчонка, немного вальяжно отвечая, – у нас в госпитале защитная база для людей, тоже спасаем и лечим ушибы, и не только! Ну так больно?

– Ерунда, – молодой человек махнул рукой, резво вскакивая на ноги и успевая подхватить за ремень огнестрельное оружие, – а тебе сколько лет девочка? Почему ты не со своими и ходишь одна в потёках?

– Так надо! Любопытной Варваре нос на базаре оторвали…

– Ой, какие мы ядовитые, – улыбнулся Михаил, устраивая за плечо ружьё, рядом с рюкзаком, – дерзкая!? Хватит тут агриться, без агрессии, плиз! Идём к твоим, я вам всем такой бафф покажу, закачаетесь, ни один заражённый вас не тронет!

– Это? – девочка вытащила из заднего кармана джинсов тюбик и посветила на него.

– Э-э-э, нет… – немного задумался парнишка, читая надпись, важность пропала, – мазь Вишневского? Интересно… Ну ка дай, понюхаю… фу-у-у, дёготь, ей богу, дёготь!

– А мы знаем об этом давно, – заулыбалась Настя, – а ещё, эта мерзость червяков из головы заражённых выгоняет, и они становятся нормальными!

– Что? – Миша вытаращил в удивлении глаза. Как же он не додумался попробовать облить кого-нибудь из «бешенных». – Серьёзно? Червячок? Ты не путаешь? Может какой-нибудь сморчок? И что? Прямо обратно, людьми становятся?

– Ещё как становятся! Ладно, знаешь где четвёртая школа за Иличевским рынком на Заозерной улице?

– Вроде бы знаю…

– Вот иди туда, там мои друзья, а у меня дела, – да, новая куртка однозначно придавала храбрости, Настя аж чувствовала, что и в правду стала сильней, – не встречал там этих, «червивых»?

– Встречал, – ответил Михаил, усмехаясь, – но ты одна вряд ли всех вылечишь, там их с десяток тысяч, или даже больше…

– С десяток тысяч? – ноги девочки подкосились и запал немного притух. Она представила гигантскую толпу рыкающих нелюдей, готовых тебя проглотить в любой момент.

– А может даже больше…

– Больше?.. Мамочка…

Продолжение следует:

-- И что теперь? – вновь спросила Алина. – Почему ты не отправился вместе со своими людьми в захваченных автобусах?
Эмиль ухмыльнулся.
-- Идти в колонне – это большой риск. Федералы могут запросто накрыть всех их без разбора. Нет никаких гарантий, что они пойдут на поводу. Или даже что они успеют предупредить свои патрули не атаковать захваченные автобусы.
-- Ага, -- кивнула Алина. – То есть, ты струсил? И кинул своих бойцов?
-- Не струсил, а проявил осторожность, -- поправил её Эмиль и набрал на телефоне номер одного знакомого ФСБшника…
-- Я тебя не обвиняю, просто шучу, -- сказала Алина. – Это хорошо, что ты не лезешь в самое пекло. Я ведь тоже умру вместе с тобой, случись чего…
-- Алло… -- ответил с той стороны хриплый голос.
-- Слушай меня внимательно, усач. Сейчас речь пойдёт и о сохранности твоей головы тоже, -- сказал Эмиль. – Мы захватили несколько десятков заложников. И посадили их в два автобуса. Люди под прицелом. И мы можем их всех прикончить за одну секунду – взорвав бомбы.

Предыдущие главы: https://vk.com/topic-170046450_49656018

Здесь Эмиль снова блефовал. Из взрывчатки у них были только гранаты. Но если сказать тем только про огнестрел, людей могут просто убить грамотными снайперами по пути к Храму – внутри автобуса с широкими окнами все являются хорошими мишенями.

-- Если хочешь, чтобы они выжили, то всё предельно просто. Нашей колонне автобусов нужен отход из города к нашей резиденции. Там мы отпустим половину заложников. И начнём мирные переговоры с вами.

Усач поперхнулся.
-- Так это вы шумиху в центре подняли? Кто вы такие?
-- У тебя мало времени, -- напомнил Эмиль. – Колонна уже идёт по городу. По улицам: Тарская и Елецкая. И если ей повстречается ваш агрессивный патруль – всем заложникам конец. И твоей карьере – тоже.
-- Зачем вам эти убийства?
-- Ты меня уже нервируешь. Я не понял. Ты согласен, что нашу колонну следует пропустить нетронутой? Согласен, что нужно дать ещё немного пожить десяткам заложников?

ФСБшник задумался на пару секунд.
-- Мы согласны. Но мы будем следить за вами.
-- Убери псов на БТРах, что едут мимо торгового комплекса следом за автобусами. Иначе я уничтожу всю вашу бронетехнику.
-- Я не понимаю о каких ты БТРах говоришь… Своих людей я предупрежу. Но вы должны выполнить свою часть сделки и отпустить заложников.
-- С этим проблем не будет. В следующий раз встретимся в нашей резиденции. Нас ждут долгие переговоры. А теперь за дело! Быстрей!

Эмиль сбросил трубку.
-- Какой-то он аморфный, -- Алина развела руками. – Так легко сдался.
-- Я думаю, что любой бы сдался. Кому нужно марать руки о несколько десятков трупов? Главное, чтобы они не оценили риски своевременно. Когда они поймут, что у нас большая община, и что их ждёт кровопролитная осада – их мнение может поменяться.
-- Божечки, лишь бы всё прошло гладко… -- Алина переминалась с ноги на ногу.
-- Но вот насчёт Нойманна я не закончил, -- сказал Эмиль и подошёл к ближайшему окну. Нашёл глазами самое подходящее и высокое здание рядом с магистралью…

А потом ринулся бегом на второй этаж, выискивая самый глухой закуток. По пути он остановился перед магазином верхней одежды.
-- Красивое, -- сказала Алина.
-- Согласен, -- ответил Эмиль. Он сорвал кожаную куртку с манекена и тут же примерил на себе. Теперь он точно выглядел, как типичный злодей…

Затем Эмиль достал из кармана блокнот. Открыл карту на телефоне. Выписал координаты здания. И принялся высчитывать формулы на калькуляторе.
-- Что ты задумал? -- спросила Алина.
-- Не мешай, у меня мало времени и нет права на ошибку!

Несколько минут ушло на расчёты. Эмиль достал из кармана тонкую нить и принялся плести паутину. Где-то внизу уже раздавались шаги. Обычные посетители? Или спецназ?
Шаги приближались к эскалатору.
-- Всем сложить оружие! – раздался наконец грубый голос. – А то будем стрелять на поражение!

Спецназовцы поднимались вверх.
-- Они уже здесь! – причитала Алина. – Аккуратнее! Главное, не телепортируйся в земную толщу!
На перепроверку сплетённой паутины времени совершенно не оставалось.
В коридор бросили светушумовые, и Эмиль, ругнувшись, прошёл в паутинную арку.

Он оказался в холодильной камере Храма и тут же бросился наверх, на улицу.
-- Повелитель, вы уже вернулись? – спросил Дэнчик, сопровождаемый двумя бойцами и небольшой толпой сектантов около главной площади с Обелиском.
-- Доложи обстановку, -- сказал Эмиль.
-- Мы повязали лазутчиков, держим их у них же в домах… Бойцы в полной готовности. Мы встретим врагов достойно.
-- Похвально, -- сказал Эмиль, не сбавляя шага, он шёл к тайнику с оружием. – Раздай оружие всем мужчинам, способным и желающим его держать. Скоро начнётся Армагеддонская битва.

Все тут же последовали за ним.
-- Но почему они решили пойти на нас? – спросил Дэнчик.
-- Потому что они увидели в нас конкурентов. Увидели в нас опасность. Они захотели нас уничтожить по тихой, подослав к нам лазутчиков. А затем и полицию. Они хотели повязать вас всех, упрятать по тюрьмам. Но я быстро среагировал. И мы с Виталием, Федей, Ромой и Тимуром дали им крепкую взбучку в городе. Героически разбили малыми силами четыре вражеских отряда…
-- А где остальные? Почему вы вернулись один?
-- Остальные едут на автобусах с заложниками к Храму, -- Эмиль сорвал с земли присыпанное землёй покрывало, обнажив металлический люк. Он открыл его и спустился вниз, в прохладный погреб.
-- С заложниками? – удивился Дэнчик.
-- Нас зажала в городе целая орда из бронетехники и спецназа. Заложники нужны, чтобы покинуть город в целости. Заложников мы наставим на путь истины, -- сказал Эмиль и взвалил на свои плечи гранатомёт.
-- Куда вы собрались…
-- Прикрывать отход ребят, -- ответил Эмиль и в глазах его загорелось нечто кровожадное.
-- Но до города не так близко…
-- Не бери в голову, Дэнчик! Раздавай всем оружие и патроны! А я умею телепортироваться в нужное место за пару минут! За дело! За дело!

Дэнчик раскрыл рот от удивления, видимо, не совсем поверив, но дал своим подопечным команду хватать оружие и вытаскивать наверх. Эмиль же в спешке закрутил пороха к снарядам РПГ и принялся растягивать новую паутину, поглядывая в блокнот с расчётами. Как бы успеть…
-- Когда случится Армагеддонская битва? – спросил Дэнчик.
-- Этим вечером они придут к стенам нашей крепости, -- ответил Эмиль.
-- Вы серьёзно телепортировались сюда? Как вы это делаете…
-- Сейчас увидишь, -- ответил Эмиль. Он всё тщательно проверил. Все углы были соблюдены.
-- Вам нужна помощь?
-- Я справлюсь сам. Готовьтесь к обороне здесь.
-- Тогда удачи вам, повелитель…

Эмиль взял гранатомёт, три зелёных снаряда к нему и вбежал в паутинную арку…
На этот раз он едва ли не отбил себе ноги при падении. Портал выкинул его в двух метрах от высокого кирпичного парапета, на самом краю двадцатиэтажного здания, несмотря на то, что он целился в самый центр дома.
-- Вот чёрт! – ругнулся Эмиль и пошатнулся на узком парапете, шириной не больше полуметра. Высота захватила дух. Промажь он ещё чуть- чуть…
-- Ты допрыгаешься, дурак! – ахнула Алина.
Эмиль присел на одно колено.
Не только магистраль была как на ладони, но и половина города – более высоких домов поблизости не стояло. Автобусы с заложниками, однако, скрылись из виду.
-- Приём, -- вышел на связь Виталий. – Повелитель, как слышно?
-- Хорошо слышно, -- ответил Эмиль и зарядил гранатомёт. Колонна Организации была уже совсем близко.
-- Мы приближаемся к окраинам. У нас на хвосте полицейские машины, приём…
-- Держите ухо востро. Но не атакуйте ментов. Если атакуете – уйти живыми будет сложно, я озвучил свои условия федералам, они должны вас пропустить, приём.
-- Вас понял…
Колонна Организации впечатляла своей мощью, наводила ужаса. Два БТРа шли в авангарде, третий БТР держался впереди в двухстах метрах от колонны и выполнял функции разведки. За ними мчались семь синих фургончиков с штурмгруппами. Почти шестьдесят человек… А замыкала колонну та самая странная махина на гусеницах, с многоствольным пулемётом и, похоже, ракетными установками.

Сколько тут метров? Двести? Триста? С такой высоты всё казалось игрушечным. Расстояния определялись с трудом.
Эмиль пропустил головной БТР вперёд, дождался, пока колонна подойдёт ближе.

Прицелился, затаил дыхание. И выстрелил.
Отдачей Эмиля едва ли не смахнуло с парапета. Снаряд свистел в воздухе, казалось, целую вечность, прежде чем настиг «махину». Взрывом разбило всё навесное оборудование.
Попал.
-- В яблочко! – порадовалась за него Алина. – Это даже неожиданно… А теперь прячься! Они увидят!
Наверху броня, обычно, тонкая. Эмиль быстро зарядил второй снаряд. Сейчас они его спалят и высекут! Но слишком уж распалился азарт.

Сверкнула вспышка, сотрясшая землю, дом, а через секунду до ушей донёсся грохот – «махину» разнесло взрывом чудовищной силы. Сдетонировал боекомплект… Металлические ошмётки от брони выбросило высоко в небо, разбились окна в близлежащих девятиэтажках.

Колона резко поменяла строй, разрежилась, водители фургончиков хором утопили педали газа.
Второй целью Эмиль избрал БТР в авангарде. Выстрел. Снаряд свистнул и затем грохнул об дорожное полотно левее цели – нужно было брать чуть больше на опережение… Сильно поторопился.

Свист пуль заставил Эмиля спрыгнуть с парапета. Его засекли. Он быстро перезарядил гранатомёт.
-- Ты что?! – ахнула Алина. – Снова пойдёшь стрелять? Беги! Они тебя заметили!

Но Эмилю не хотелось уходить. Всего-то одну машину подбил! Пусть и такую страшную. Внизу трещали выстрелы, гудели двигатели. Сейчас уйдут! Он подобрался к парапету, но тут же отступил назад – стреляли так, что не высунуться. Вряд ли они попадут по нему с такого расстояния, да и в суматохе они отстреливались наотмашь. Но всё равно ноги не слушались – забираться обратно не хотелось.

А потом Эмиль услышал шум лопастей…
-- Это что такое? – Алина совсем разошлась в панике. – Я правильно понимаю? Я не ослышалась?!

Со стороны Штаба в небе стремительно приближалась чёрная точка. Судя по жёсткому гулу – это был точно не гражданский вертолёт. А тяжёлый штурмовой…
-- Беги! Беги! Чёрт тебя дери!

Эмиль ошалел от такого поворота событий.
Он нашёл взглядом «кукушку» над лифтовой шахтой дома, тут же подбежал к ней. Отыскал люк в стенке. Попробовал открыть его. Заперт.
-- Кто бы сомневался! – сказала Алина.
Эмиль отложил гранатомёт, достал бесшумный автомат «Вал» и сделал в замок несколько выстрелов. Дверца подалась не сразу, но, в конце концов, Эмиль открыл люк. За дверцей находился спуск на лестничную площадку. Безлюдно и надёжно – в таких высоких домах лестницами никто не пользовался, все катались на лифтах…
Эмиль забрался в люк и затаился. Над ним парит беспилотник. Его тоже все видят…
-- Чего завис? Не хочешь сплести паутину и вернуться в Храм? Не хочешь выжить? Что ты задумал?

Лопасти звенели с каждой секундой всё сильней. Вертушка приближалась сюда. Она летела к крыше этого дома, по душу Эмиля. Определённо. Нужно было всего лишь подпустить её максимально близко…

Однако вскоре шум прекратил нарастать.
Лётчик тоже не дурак… Зачем ему подходить вплотную, если он может разворошить всю крышу и с расстояния в километр?
-- Жаль, что не прихватил ПЗРК! – ругнулся Эмиль. Он осторожно выглянул из люка, чтобы его никто не увидел. Вертушка решила, что здесь она не нужна и теперь уходила куда-то на восток, в сторону захваченных автобусов…

Эмиль увидел в этом свой шанс и выпрыгнул обратно на крышу. Он схватил гранатомёт, навёлся… Слишком большое расстояние… А колонна уже и ушла, наверное…
Эмиль прикусил губу от досады, прицелился, выстрелил…
Снаряд пролетел далеко от вертушки и улетел куда-то в спальные районы…

-- Вот и всё. А теперь-то? Теперь ты уйдёшь? – спросила Алина.
-- Теперь я валю отсюда, пока лётчик не надавал мне по шапке, -- сказал Эмиль и быстро спустился на лестничную площадку, разматывая очередной клубок нитей. Кажется, засада не совсем удалась…
Но город – большой. И других высоких зданий в нём имелось ещё много…

____________________

Спасибо за вдохновение:

Алмаз Рустамович 189 р

____________________

Бложик в моей тележке: https://t.me/emir_radrigez

Автор Волченко П.Н.

Ссылка на предыдущую часть

Конфетка (рассказ Часть 1 из 2х)

Простите за качество иллюстраций - рисую как умею.

Данный текст где-то к середине апреля в озвученной форме будет находиться по данной ссылке

https://www.youtube.com/@tithiy_omut

Утром позвонил Иннокентию Евгеньевичу по скайпу. Он было улыбнулся, но как только глянул на мое лицо, улыбка его сошла.

- Что случилось?

- Иннокентий Евгеньевич, можно мне пока отпуск взять? Что-то мне нездоровиться.

- Лешенька, о чем вы говорите? Какой еще отпуск?

- Иннокентий Евгеньевич, у меня малость, - виновато улыбнулся, повертел пальцем у виска, - сдвиг наметился на почве работы. Видения всякие там, галлюцинации.

- Леша, Леша. А еще врач. Ну что за ересь вы несете? Ну глупо же, глупо!

- Глупо. – с готовностью кивнул я.

- Идите, напейтесь что ли, нажритесь в зюзю. Скатайтесь на отдых – развейтесь! Но отпуска, вы меня простите, я вам дать не могу. Тут клиентура такая, специфика жанра – медлить нельзя, а то лицо потеряем. Понимаете?

Я кивнул.

- Ну вот и хорошо, вот и замечательно.

И отключился.

Да, он конечно прав. Тут то и за время между соглашением и звонком консультанта едва не половина успевает передумать и отказаться от услуг. А что за месяц будет? Но Иннокентий не видел того, что видел я в темноте под ванной. Хоть и выяснилось потом, что просто рука моя застряла между ножкой ванны и стеной, хоть и увидел я, что блестели не глаза, а изломы кафельной плитки, но… В первое мгновение, когда скользнул луч фонаря под ванной увидел я именно младенца. Маленького, голенького, плачущего, лежащего на грязном холодном полу, сжимающего свои маленькие пухленькие кулачки.

На работу я не вышел. Позвонил в регистратуру, сказал, что сломал палец, сказал, что пойду в травматологию, а сам не пошел. Кое как и кое что вспомнил о переломах, наложил шину, туго обмотал палец бинтами, а потом пошел в парк, где людей побольше. Оставаться сейчас в одиночестве я просто не мог.

Там, в ярком солнечном свете затянувшегося бабьего лета все страхи мои растворились, истаял, истолклись множеством голосов, музыкой из развешанных по столбам динамиков. Было хорошо. А после пары бутылочек пива стало и вовсе замечательно.

Я широко раскинулся на лавочке и маслянистым взором провожал красивые стройные ножки, с особенной нежностью разглядывая тугие попки, и даже ехидно усмехался своей наглости.

На лавочку напротив грациозно уложила свой упругий, затянутый в тугие джинсы, зад довольно миловидная особа. Я, с ленцой, ощупал ее липким и бесстыжим взглядом.

Раскраска боевая: губы алые, жадные, подведены глаза, подтемнены брови, топ топорщится чашечками бюстгальтера и груди так бесстыже теснятся в декольте, что взгляда не оторвать. И джинсы конечно же в облипочку, в обтяжечку, так, что манит пощупать гладкую упругость бедер.

Я улыбнулся нагло и властно, встретившись взглядом, препротивно поиграл бровями, и спросил громогласно:

- У вас свободно?

- Что?

Я уже пересел к ней и немного тише спросил:

- Спрашиваю: можно к вам подсесть? – она смерила меня оценивающим взглядом. Судя по скривившимся уголкам губ она оценила меня не очень. – Пойдемте в кафе, что ли? – сразу начал я, чтобы не затягивать, и не дать ей шанса на размышления.

- С вами? – колко ответила, с ухмылкой. Но ведь не « с тобой» же, а это значит, что сразу не откажет.

Пальцы. Сотни пальцев. Жадных. Цепких. Голодных. Они хватали за руки, за ноги и тянули все ниже и ниже, в черную бездну небытия. Не было рук, не было глаз, не было тел, только бездонный колодец с длинными, многосуставными пальцами прямо из стен. И все они двигались, копошились, хватали, царапали и тянули. А потом крик младенца острым лезвием прорезал черноту и я проснулся.

Рядом сонно и тепло дышало тело. Это та, вчерашняя, только вот как её зовут? Попытался вспомнить, но пустая голова только сплюнула ничего не значащее «киса», да «лапа», а еще напомнила, что киса с превеликим удовольствием после шампанского и коньяка халкала водку и пиво. Рабоче-крестьянская киса оказалась. А вот секса с ней я не вспомнил. Но судя по отсутствию всего, кроме дырявого носка на левой ноге, что-то меж нами было.

Киса сонно забормотала и высунула мордашку из под одеяла. Макияж смазан и размазан, волосы слиплись, на лице чешуйками белой коросты что-то насохло. Мне стало противно.

Палец не болел, только тянуло – значит все же только вывих. Как был, в одном носке, пошел на кухню. Выудил из холодильника две бутылки пива, вернулся в комнату.

- Киса, киса, вставай. – шептал я довольно громко, тормоша ее плечо. Да, конечно, как подобает благородному мачо, я должен был пробудить её поцелуем в губы, но мне было неприятно.

Она отмахнулась, что-то с хрипотцой буркнула. Я различил только «мать» на конце, и только потом открыла глаза.

- С добрым утром, солнышко. – я улыбнулся и протянул ей бутылку.

- Спасибо. – она схватила бутылку и припала к горлышку, совсем не заботясь оголившимися грудями. Кстати, очень красивыми.

- Киса, - начал я, - мне надо бежать… - она, не отрываясь от бутылки, скосила на меня глаза, - давай будем собираться.

- Ну-у-у, котик, - она обиженно надула губки. Значит и она не помнит, как меня зовут. Современный мир: знакомство после секса – анекдот, ставший реальностью.

Я окинул комнату взглядом. Как ни странно, но одежды тут не было. Только второй носок сиротливо валялся у двери. Хмыкнул, где же это мы начали?

- Солнышко, я сейчас одежду пошукаю.

И не дожидаясь ответа, вышел. Одежда, частью, нашлась в коридоре, частью в туалете, и совсем уж интимные элементы обнаружились в зале. Однако страстно погуляли. Я хихикнул.

Своё «солнышко» я проводил до метро, хотя по всем правилам подонков и дал ей денег на такси. Обменялись телефонами, тактично не спросив имен. Разошлись…

Тем же вечером пришло сообщение о новом клиенте. Что-то они зачастили. Скайп позывной «AndroMeda01», время выхода на связь – девять вечера. Интересно, почему-то большинство хотели уйти именно в это время, лишь единицы заканчивали жизнь днем и совсем редкие исключения ночью.

Ну в девять, так в девять.

День прошел хорошо: ни плача детей, ни узнаваний клиентов – все просто великолепно! О лучшем и мечтать не приходилось. Ближе к вечеру я даже начал подумывать, а не уволится ли мне с основной работы? А потом решил, что без работы будет скучно и на завтра решил кончать со своим больничным.

В девять я поставил I-phone в специально приспособленный держатель над столом, выложил весь показательный инвентарь и вышел на связь с клиентом.

Пока шел дозвон я тарабанил пальцами по столу и даже пытался что-то насвистывать. Щелчок, включилось изображение и я испуганно отпрянул назад.

- Киса?

- Котенок?

В один голос выпалили мы.

Да, - это была она, та самая Киса, та самая незнакомка со слипшимися от спермы волосами и красивыми грудями.

- Привет. – первой нашлась она. – Вот и свиделись.

- Киса, зачем? – выпалил я, уж слишком сильно не вязался образ той сексапильной, на все готовой разухабистой красавицы с суицидом.

- Скажи, как меня зовут? – твердо, вместо ответа, спросила она.

- Киса, ты же…

- Как меня зовут? – повторила с нажимом.

- Не знаю. – честно признался я, но тут же контратаковал. – А как меня зовут?

- Леша, но тебе больше понравилось, когда я называла тебя котенком. – сказала она грустно.

- Киса, подожди, давай сначала…

- Лена.

- Что, Лена? – не понял я, но тут же дошло. – Лена, давай не будем торопиться. – как это глупо звучит. Еще бы ляпнул: «у вас появились суицидальные наклонности? Вы хотите поговорить об этом?» - не те слова, не правильные, совсем не правильные.

- Не будем. – неожиданно легко согласилась она. – Какой у меня номер телефона?

- Что?

- Имя ты мог забыть, – медленно заговорила она, - но если я для тебя хоть что-то значила, у тебя должен был остаться мой телефон. Ты забивал его при мне. Скажи мой номер.

Я скривился, словно от удара и выдавил из себя:

- Я его стер…

- Я знала. – глупо сказала она.

- Лена, но это я, я дурак. Я такой стал из-за работы… Я…

- Не ты. Все вы. – она выдвинула ящик стола, твердо ударилось, слегка качнулась вебкамера. Лена из ящика достала пистолет. Большой и черный. – Я же не для консультации к вам обратилась. Для решимости. В одиночку знаешь как сложно, - улыбнулась грустно, - я пробовала – не получается. А когда смотрят и не мешают, - с видимым усилием передернула затвор, - зачем? – тогда наверное проще. Не так страшно. Прощай, Леша.

- Нет! Закричал я, Лена уперла пистолет в подбородок, смешно зажмурилась и нажала на курок. Монитор, с закрепленной на нем вебкамерой, опрокинулся и око объектива уперлось в кровавое пятно с бурыми сгустками на красивой, белой потолочной плитке. Сгустки тяжело отрывались и громко шлепались вниз, далеко протягивая за собой кровавые нити.

Я отключил связь. Погано не было, страшно не было – было пусто. Пусто и безразлично.

Теперь, гуляя по улицам, я перестал чураться лиц. Они вдруг предстали передо мной в новом, ином свете. Вот идет мужчина – это хозяин жизни. На нем дорогой костюм, блеск нитей не менее дорогого галстука, боевой ежик волос с волевой проседью. Всё у него хорошо, вот только спряталась тяжелая тоска в уголках рта, в наметившейся морщине меж бровей, в пустой рассеянности взгляда. Быть может скоро встречусь с ним на «консультации». И таких лиц кругом много, очень много, бесконечно много. Только большинство из них не сможет оплатить моих услуг и потому останутся один на один со своим страхом, и потому выживут. Хорошо, что мало их – людей с деньгами.

Вот только детские крики стали чаще слышаться. Они уже не пугали – привык. Стал еще и лопотанье слышать: уканье, агуканье – недовольное конечно, но уже родное. Жизнь вошла в новую колею, хоть и нереальную.

Заметил как-то, что и у медсестры моей – дородной Риммы, появилась тоска в глазах. Тоска поселилась в её карем взгляде надолго. Я мог расспросить, мог поддержать, но мне почему-то это было «лениво» что ли. Через неделю она не вышла на работу, через полторы вызвали в морг на познание – спрыгнула с моста. Никогда бы не догадался, что Римма вдруг окажется столь романтичной особой, чтобы с моста сигануть. Я бы на её месте вколол бы себе передоз – украсть нужные препараты не проблема.

Я стал чаще смотреть в зеркала. Даже не знаю, боялся ли я увидеть в своих чертах те самые фатальные штришки, или же надеялся на это. Жить стало тускло. Не пусто, не мрачно, а просто тускло.

Вместо Риммы поставили другую, молодую медсестру. Полненькую, веселую, с карминовыми губами.

Обижалась поначалу, что я не замечал, потом успокоилась. Наверное сослалась на счет моей мужской несостоятельности. В какой то мере она была права. Физиологически все было в норме, но пропало главное – стимул. Как в старом анекдоте: «зачем?». Да, я брал себя в руки, я говорил себе «надо!», я летел в рестораны, в казино, в клубы. Я пил, я кутил, я гудел – я старался жить, но мне это быстро надоедало, наскучило…

А потом я встретил её… Нет, это была не девушка – это была собака. Я её так и назвал – Собака. Она не возражала. Была она такая же бесцельная, такая же ничего не желающая, как и я. Зачем она увязалась за мной – не знаю до сих пор. Может своего, родного учуяла, а может блажь какая ей в голову ударила – кто ж их, собак знает?

Собака стала жить у меня в прихожей или на кухне. Дальше она не заходила, и проблем с шерстью на мебели у меня не было. А если бы и была, то навряд ли я её заметил.

Но жить стало легче. Нет, конечно же Собака не стала для меня ни новым смыслом, ни целью. Просто, один раз задержавшись на работе, я подумал: как она там – Собака? А потом вспомнил про того ребенка, и мне стало страшно, стало жалко. Теперь от моей никчемной жизни зависело еще чье то существование. Да, всего лишь собака, всего лишь…

С тех пор, как она появилась в моей жизни, Иннокентий Евгеньевич перестал присылать SMSки с новыми заказами. Я даже понадеялся, что нашел он кого-то другого для этой работы, но обольщаться не стал. И до этого случалось, что «бизнес» не шел, да и время было такое – не сезон. Это перед праздниками народ толпами в петлю лезет, а в обычные дни если один заказ за месяц наберется – это уже поток.

Однажды, придя домой, я не нашел собаку ни в прихожей, ни на кухне. Внутри все похолодело, будто потерял родного человека. Я бросился рыскать по комнатам, отодвигал кресла и диваны, орал как сумасшедший: «Собака!». Она нашлась в ванной. Собака заползла под ее, так, что только кончик хвоста было видно.

Я осторожно вытянул ее оттуда, и весь вечер носил на руках, боясь отпустить  хоть на минуту. Гладил, трепал обвислые уши, заглядывал в грустные глаза и все спрашивал: «зачем ты туда полезла? Ну зачем?» - вот только у кого это я спрашивал? У нее? Или у себя? Не знаю.

Утром, уходя на работу, я закрыл ванну на шпингалет – на всякий случай. Придя, опять не увидел собаку в прихожей. Была она у ванны. Вся дверь была исцарапана, ободрана ее лапами до дерева, до щепок.

- Собака, ну что тебе там надо? – спросил я у умных её глаз. Она заскулила тихонько, с присвистом.

Ванну я не открыл, побоялся, а утром, когда прозвонил будильник, позвонил на работу, а потом долго и путано пытался объяснить почему я не смогу сегодня выйти. Мне не поверили, но разрешили не приходить.

Потом я сходил к соседу, к пенсионеру собачнику. У того жила дома здоровая овчарка и маленькая спаниелька, попросил у него поводок и ошейник. Он дал – хороший пенсионер, не подозрительный.

Собаку я посадил на поводок в зале, чтобы не мешалась. Поводок привязал к батарее. Из кладовки достал инструменты и пошел в ванную. На всякий случай взял с собой фонарик. Было страшно.

Как ни странно, демонтировать тяжеленную чугунную ванну оказалось делом не сильно сложным. Отодвинув ее от стены, я заглянул вниз: бетонный пол, стена покрытая зачем то кафельной плиткой ниже уровня ванны – ничего необычного. Еще час я потратил на то, чтобы вытащить чугунную ванну в коридор. Она упорно не хотела проходить в узкий проем двери, но потом, как-то сразу, с хрустом, вылетела и уперлась в стену напротив. Оказалось я сломал косяк. Ванну оттащил в зал, где на меня непонимающим взглядом уставилась Собака.

- Так надо. – глупо оправдался я и улыбнулся.

В ванной я не нашел ничего необычного, хоть и облазил ее на корячках вдоль и поперек. Даже в слив разок заглянул, так, на всякий случай.

Потом отвязал Собаку и мы пошли гулять. Долго гуляли, до вечера. Мне было спокойно и тепло, и Собаке прогулка тоже понравилась. Давно я так не гулял: жизнь снова стала жизнью, я снова мог видеть зелень листвы, вдыхать запахи города, смотреть на лазурь небес. Как я мог забыть обо всем этом? Еда, что прикупил в ларьке, показалась бесконечно вкусной, девушки, что проходили рядом, были красивы и обаятельны – мир жил, и я вернулся в этот мир.

Домой я вернулся поздно вечером, когда уже горели фонари. Я был счастлив. Но как только дверь, скрипнув, распахнулась, радость исчезла, навалился страх.

В желтом свете фонарей, бьющих через окно, ярко блестели маленькие влажные следы на полу.

Тянулись они от открытой двери в ванную к залу, где пропадали, испитые толстым ковром.

Собака, подожди. – я привязал поводок к ручке двери, а сам тихо прокрался к залу. Вблизи следы были видны четко: совсем маленькие, сантиметров шесть в длину, и пахло стоялой водой.

Медленно, бесконечно медленно, заглянул в зал и тут же отпрянул назад. Там, у окна, встав на стул на цыпочки, в окно смотрел младенец и яркий желтый свет густо налип на его силуэт.

Сердце билось быстро и шумно.

Снова, медленно-медленно, заглянул в зал, но никого не увидел. Пустой стул, никакого силуэта – ничего.

Глянул под ног – ни одного следа, только затхлый запах остался. А может это просто мне кажется?

- Собака. – крикнул я и пошел к двери. Собаки не было. Только пустой поводок с пустым ошейником лежали у двери. Все таки великоват оказался ошейник, не для такой тщедушной животинки, как моя.

Спал я плохо. Все мне мерещилась вонь стоялой воды, казалось, что кто-то шлепает босыми мокрыми ножками по линолеуму. Я вскакивал, я дико озирался, меня прошибал холодный пот, но всякий раз, осмотревшись, я не видел ничего необычного.

Ближе к утру я напился успокоительного вперемешку со снотворным и забылся тревожным сном. Когда проснулся, было уже светло. Из открытой форточки доносился веселый гам детворы и все ночные страхи казались пустыми, надуманными. Да и уход собаки теперь виделся не таким страшным, ужасным. Ну не дура же она. Проголодается – придет.

Посмотрел на часы – доходило уже двенадцать дня. Спохватился, испугался, что второй день подряд прогуливаю, но тут же вспомнил – сегодня суббота.

Легко соскочил с кровати и, пружинистой походкой, прошел на кухню, выпил кофе, вернулся в зал, потянулся блаженно глядя в окно, оглянулся и остолбенел. В ванной, которую я вчера выдрал и перетащил в зал, была вода.

Не веря своим глазам, зажмурился и сунул пятерню на дно ванны. Кожа почувствовала прохладу. Открыл глаза – вода никуда не делась. Поднес мокрую ладонь к лицу, принюхался – затхлая, стоялая вода.

Соскочил, бросился в прихожую, охлопал все карманы пиджака, выудил I-phon, набрал номер.

- Иннокентий Евгеньевич! – заорал в трубку. – Иннокентий Евгеньевич!

- Лешенька, ну чего вы так кричите. Доброе утро вам.

- И вам. Иннокентий Евгеньевич, ко мне приходил… приходили… - я замялся, понимая, какую ересь, какой сумасшедший бред я чуть не сказал, - я ухожу из дела.

- Леша, куда вы еще уходите: Кто к вам приходил? Скажите, может нам как то удастся решить это дело?

- Нет, не удастся. – я нажал на отбой, распахнул балкон и что было сил запустил I-phon в небо. Прощально блеснул он мне в лучах солнца и бесшумно канул в зеленой кроне тополя.

Оглянулся на ванну – она была пуста, глянул на руку – сухая…

- Хватит, с меня хватит. – тихонько шепнул себе под нос. – Ухожу. Я ухожу. Всё.

Как мог быстро собрался – оставаться дома не хотелось до безумия. Обулся, потянулся к дверной ручке и уперся взглядом в поводок. Вроде бы отвязывал вчера. А может и не отвязывал. Я мотнул головой, отвязал кожаный ремешок от ручки и пошел к соседу. Позвонил.

- Игорь Викторович, - протянул поводок пенсионеру, - спасибо.

- Да что вы, не за что. – улыбнулся. – А вы никак собачку завели?

- Да нет, - я вздохнул, - убежала вчера.

- Жалко, жалко. – покивал. – В первый день и убежала…

Слова застряли у меня в груди, я только уставился непонимающим взором на доброго пенсионера собачника. Через силу выдавил из себя «спасибо», развернулся и на негнущихся ногах пошел прочь.

Неужели он ни разу не видел Собаку? Да быть такого не может! Да, конечно он выгуливал её без поводка, но нельзя же не заметь собаку, неотрывно бегущую рядом с человеком, у самой его ноги – невозможно!

Я вернулся домой, закрыл за собой дверь, даже на верхний замок закылся, чего раньше почти никогда не делал. Бухнулся на диван, включил телевизор и уставился в экран. Долго и тупо смотрел. А там шла одна муть. Малахов долго и энергично выспрашивал у гостей программы сначала про то, как они жили – все почему то жаловались. Кое кто заламывал руки, кто стоически сжимал губы в тонкую нить, но по горестным глазам было видно, что еще надави чуток и соком хлынут жалобы.

- А что вам не понравилось больше всего? – настаивал неуемный Малахов, тыча своей белозубой улыбкой прямо в глаза собеседнику.

- Меня не понимали на работе. Совсем. Меня задвигали, понимаете? – и собеседник с такой надеждой потянулся жалкой крысиной мордашкой веред, будто желая одним усилием воли сорвать голову с шеи. И было в его лице что-то знакомое, что-то бесконечно узнаваемое, вот только что – не понятно.

- А вам? – Малахов разом перебросился к другому собеседнику, вернее – собеседнице. Её лицо тут же показали крупным планом.

- Меня не любили. Никто. – она мстительно посмотрела в объектив  я тут же вспомнил – это Лена! Та, чье имя я тогда забыл. Но как? Может быть она тогда только поиздевалась надо мной? Может это был злой розыгрыш? Да, - это был розыгрыш! Не убивала она себя и то красное пятно – это клякса варенья, и не выстрел то был, а хлопушка.

- Ну что вы, такого не бывает, чтобы никто не любил такую прекрасную девушку! – белозубо и обворожительно скалился Малахов. – Вспомните получше!

- Нет, никто. – она спрятала милое свое личико в ладошки и замотала головой. Стала видна неправильная, проваленная форма головы, темно багровые пятна на затылке – она все таки застрелилась. А тот, с крысиной мордахой – это ведь тоже клиент. Он все хотел рассказать чего-то, выговориться, но под моим суровым молчаливым взглядом заткнулся, послушно выпил таблетки и отключил связь. А тот, что сидит справа на диване, он был одним из первых. Про него уже толком ничего не вспомнить, только эти вскинутые, удивленные брови остались в памяти.

Выключил телевизор, накрыло сумраком – оказывается уже наступил вечер. Пошел включить свет, и через дверь заметил какое-то движение в прихожей. Как во сне я шагнул вперед, не зная с каким страхом столкнусь лицом к лицу, но увидел только Собаку, свою Собаку. Она подошла, ткнулась своим холодным носом в мою ладонь. Я ее погладил. Хорошо, что она вернулась – без нее было плохо.

Свет я так и не включил. В темноте прошлепал на кухню, открыл буфет, нашарил пакет с конфетами. Интересно, в таком возрасте можно есть конфеты?

Вернулся в зал, взобрался на диван с ногами. Собака запрыгнула следом, положила голову мне на колени, тихонько проскулила.

- Тихо, тихо. Все будет хорошо. – уперев взгляд в темноту, я гладил ее по мягкой холке, а сам думал – как я мог оказаться повинен и в её смерти? Может она погибла от голода в пустой квартире, где лежало тело мертвого хозяина, а может быть скончалась от тоски? Кто знает…

Я ждал, скоро это должно было случиться. Вот скрипнула дверь, раздалось мокрое шлепанье босых ножек по линолеуму.

- Малыш, иди сюда, у меня конфеты есть.

Шаги приближались…