А какие там были закаты! Когда ярко-красное солнце клонилось к горизонту, дед пускал меня на крышу дома через пыльный чердак, и я наслаждался тем, как огненный диск медленно тонет за кромками деревьев, а затем исчезает полностью. Дед по обыкновению сидел на крыльце, курил и присматривал за мной – бабушка строго-настрого указала ему наблюдать за тем, чтобы я “не свернул себе шею, начекрыжившись с такой-то верхотуры”.
В то самое лето я как обычно приехал на железнодорожную станцию ближайшего райцентра с отцом – он сопровождал меня до “контрольной точки”, а дальше на стареньком уазе-буханке меня до села довозил дед.
– Ух ты, какой взрослый! – усмехнулся он, пожимая мне руку на перроне. – Ну всё, иди к машине, я с твоим батькой пока поговорю.
– Мне уже одиннадцать! – выпалил я, и, обняв папу на прощание, пошёл в сторону выхода с вокзала. Тяжёлый рюкзак за спиной совершенно не доставлял неудобств, а лишь придавал уверенности в том, что лето пройдёт незабываемо.
Дед подошёл через несколько минут, и, закинув мой рюкзак с сумками в салон, усадил меня на пассажирское сиденье. Дорога до села прошла как обычно – я смотрел по сторонам, расспрашивая деда о быте.
– Да как живём? Курей вот больше стало, – громко отвечал дед, вперившись глазами в ухабистую дорогу.
За год, что меня здесь не было, Стародорожное совершенно не изменилось: всё та же бескрайняя стена из соснового леса прямо рядом с селом; одиноко бродящие по местным лугам коровы; несколько улочек с покосившимися домами.
– Ой-ё, вырос-то как, посмотрите на него! – по приезде бабушка как обычно причитала, обнимая меня своими морщинистыми руками. Дедов пёс Бим встречал меня радостным лаем. Моё очередное лето в селе началось.
Недели пролетали одна за другой – дед по обыкновению заставлял меня помогать по хозяйству, учил мастерить поделки из дерева, ходил со мной купаться на местную реку, пару раз будил с утра на рыбалку. Я наслаждался таким летом – вне душного города с его вечным шумом и бетонными исполинами.
– О, это у тебя кто? – вполголоса спрашивал дед, снимая с крючка моей удочки небольшую рыбу. Солнце только-только начинало вставать, и мы сидели на берегу, стараясь не спугнуть улов лишними разговорами. – Окунь, смотри! Вот эти красные плавнички – точно окунь. Только у него такие. Они ещё острые, так что аккуратней. Ну, добытчик!
Помнится, бабушка даже в какой-то момент сказала нам перестать частить с рыбалкой – выловленную рыбу уже было негде хранить, и “усе морозильники ужо позабивали ею”.
К началу августа я вдоволь насытился отдыхом – казалось, все возможные дела уже были переделаны, и остаётся лишь ждать, пока в конце месяца за мной приедет отец. Тем временем население села пополнилось охотниками из ближайших городов: открывался сезон на кабана, и многие хотели провести остатки лета на природе за любимым увлечением.
– Едут, едут. Дядь Юру помнишь? – бурчал дед, сидя на крыльце и куря махорку, пока я бесцельно ошивался около дома. День клонился к концу, и к ночи отпускать гулять одного меня уже не хотели.
– Тот, что с ружьём большим?
– Хех, да у них у всех пушки – ого-го, не чета моей! – усмехнулся дед и сплюнул.
Когда я уже укладывался спать, он подошёл к моей кровати, и, положив сморщенную руку на одеяло, заговорщицки зашептал:
У меня перехватило дыхание. Дед раньше никогда не брал меня на охоту – говорил, что я ещё “не дорос”, а тут сам предложил! Я закивал так сильно, что, казалось, у меня могла оторваться голова.
– Хех, вижу, не дурак! Ох, вырос уже, а таким был! – показал он ладонью себе по колено. – Ниче, скоро пойдёшь со мной в тайгу. Только если сдюжишь! Услышу нытьё – сразу к бабке воротимся, усёк?
– Усёк, – прошептал я и улыбнулся.
В ту ночь я ещё долго ворочался на кровати, не в состоянии заснуть. На охоту с дедом! А вдруг получится кого-то добыть? Я и подумать не мог, что меня возьмут на такое серьёзное дело! Наконец, успев представить себе предстоящую охоту во многих сценариях и немного успокоившись, я наконец свалился в крепкий сон.
Дед не обманул – пускай всю следующую неделю он отмахивался от моих вопросов, мол, “не задалбывай”, но уже довольно скоро он начал свои сборы. Собираться сказал и мне: я набрал в свой рюкзак множество всячины, такой как фонарик с крутящейся ручкой, махровое одеяло, маленький чайник, и прочего скарба, который, как я думал, пригодится на охоте.
– Ох и насобирал ты херни, – усмехался дед, проверяя вечером мой рюкзак и убирая из него ненужное.
Наконец, ранним утром середины августа мы наконец-то взяли с собой Бима и вышли из дома, направившись в сторону огромного зелёного полотна. Лес ждал нас: широкие стволы деревьев оканчивались где-то высоко и величественно наблюдали за чужаками; тут и там хрустели сухие ветки и шуршали листья; солнечный свет с трудом пробивался сквозь раскинувшиеся кроны – я будто бы попал в другой мир, который раньше мог наблюдать лишь со стороны.
По плану деда мы должны были идти по тропе несколько часов. После неё на пути была земляная сопка, от которой нам нужно было пойти на север. К обеду мы вышли к сопке и пошли дальше – в чащу.
К вечеру мы вышли на опушку – дед сказал, что уже пора разбить лагерь и ночевать мы будем здесь. Бим побежал исследовать близлежащие окрестности, мы же начали располагаться.
– З-заколебали, блин! – отмахивался я от комаров, расставляя палатку. Скоро должны были наступить сумерки, и нужно было поторапливаться. – Деда, нам долго ещё идти?
– Завтра к вечеру будем. Там пару дней побудем и обратно. Да возьми ты мазь в рюкзаке, – бубнил он себе под нос, разводя костёр. – А что, поди устал уже?
– Нет! Вообще нет! – я бравировал перед дедом, боясь что он может потащить меня обратно. – А это… Если нас кабан того? Большой будет такой, прям во! – для пущего доказательства своих слов я развёл в стороны руки максимально широко.
– Да я что ж, дурак совсем, с тобой одним на кабана идти? – усмехнулся дед. – Юрец за нами идёт по пути со своими, сегодня к обеду вышли. Без них не начнём.
Услышав, что помимо нас с дедом будут и другие охотники я насупился и угрюмо молчал вплоть до наступления темноты. Дед меня обманул – я думал, на охоту пойдём только мы и он!
Наконец, палатка была поставлена, а костёр разведён. Дед вскипятил в котелке чай и позвал меня, сидящего внутри тента:
– Ну чего куксишься? Пошли, хоть чаю налью, ты такой ещё не пробовал. И поужинать надо.
Желудок предательски заурчал, и я, немного поразмыслив, выбрался к костру. Дед уже хлебал чай из металлического стакана, отложив ружьё подальше от огня. Бим лежал рядом, посматривая в сторону деревьев.
– Не боись, всё в порядке будет, – немного виноватым голосом говорил мне дед, пока я хрустел огурцами, взятыми из дома. – Ты же знаешь, если б мы одни были, мне б бабка твоя голову открутила. Ничо, один хрен весело будет!
Я немного оттаял, а налитый чай так и вовсе растопил во мне все обиды. Ведь действительно, какая разница? Втроём с дедом и Бимом действительно может быть опасно, а взрослые дяди-охотники точно не дадут нас в обиду.
Уснул я довольно быстро – свежий воздух и ночные звуки дали своё. Сквозь сон я слышал, как ворочается на своём месте дед, иногда вскакивает за пределами палатки Бим, и ещё какой-то звук. Словно что-то трещало вдалеке – будто бы лесной великан идёт по тайге, подминая под себя деревья.
Встали ранним утром: наспех перекусили, собрали вещи и вновь пошли ещё глубже в тайгу. Всю дорогу дед был каким-то угрюмым.
– Деда, всё хорошо? – спросил я на очередном небольшом привале, когда мы уселись на поваленное дерево.
– А? – вышел он из задумчивости. – Да, да. Просто странно это, етить твою душу. Сколько идём – ни косого, ни черта. Хотя уже глубоко. Запропастились куда что ли?
Мне же было не до этого – я порядком подустал идти по лесу второй день подряд и всё ждал, пока мы наконец доберёмся до места.
Ближе к вечеру Бим зарычал из очередных кустов. Я рванул за псом и выбежал на небольшую поляну. Дед подбежал следом и закрыл мне глаза рукой, но я успел увидеть, что лежит на траве.
Поляна напоминала место бойни. Разорванная на части, с различными укусами туша небольшого кабана лежала посреди неё. Кровь вокруг ещё не успела засохнуть окончательно – судя по всему, с момента смерти животного прошло несколько часов. Картина выглядела так, словно что-то порвало кабана на части смеху ради, совершенно не желая есть его.
– Твою же ж мать… – тихо произнёс дед, уводя меня прочь с поляны. Бим побежал за нами. – Нет же у нас шатунов уже давным давно!
– Деда, а кто его так? – испуганно спросил я. Мёртвый кабан всё ещё стоял перед глазами, словно вперившись в меня своими потухшими глазами-бусинками.
– Тьфу ты! Хрен я его знает! Мож зверьё какое крупное! Но не было у нас никогда такого, чтоб кабана в одиночку! – дед ругался, ведя меня за руку сквозь деревья. Только в этот момент я понял, что мы идём туда, откуда пришли.
– К чёрту такую охоту! Чтоб нас с тобой ещё пожрали? Встретимся с Юрцом, дальше уже решим. Пошли!
Я шёл обратно с неохотой – обидно было возвращаться, но, с другой стороны, было страшно от увиденного.
Как назло, далеко уйти мы не успели – сгустились сумерки, и пришлось вновь разбивать лагерь. Место для него было выбрано на небольшой земляной сопке. Она возвышалась перед небольшой низиной, и с неё отлично просматривался большой кусок тайги.
Стемнело. Я уже поставил палатку и сидел у костра, как вдруг услышал вдали треск веток. Тот самый, который слышал ночью. Взглянул в сторону обозримой с сопки кромки леса – верхушки сосен покачивались, будто бы под сильным ветром. Причём кроны качались одна за другой – и будто бы двигались в нашу сторону.
– Твою мать! – дед быстро выплеснул в костёр воду из котелка, и я даже не успел ничего сообразить, как он схватил меня за руку. – Собирайся! Быстро!
Я, паникуя от такого резкого тона, стал наспех засовывать вещи в рюкзак, пока дед дрожащими руками бросал что-то в свой и поднимал с земли ружьё. Тут я понял, что было не так с качающимися соснами.
В эти летние ночи в тайге совершенно не было ветра.
– Киря, мать твою! Собрался? – дед уже прикрикивал на меня. Хотелось заплакать – непонятно из-за чего, но мне было страшно. – Пошли, бегом отсюда!
Дед взял меня за руку и быстрым шагом двинулся вниз с сопки, к чаще. Бим уже лаял в сторону деревьев, треск которых был всё ближе и ближе. Обернувшись, дед выругался, и, скинув рюкзак, побежал, утягивая меня за собой.
Мы бежали сквозь ночной лес, ветки больно хлестали меня по лицу, а сердце было готово выпрыгнуть из груди. Наконец я споткнулся о какой-то корень, и, упав на колени, разрыдался.
– Деда-а-а-а-а, я не могу-у-у-у-у-у! Что это-о-о-о-о-о? – плакал я, пока дед пытался меня поднять. Наконец тот взял меня и затормошил за плечи.
– Киря! Киря! Киря, мать твою! Не рыдать, слышишь? Тайга большая, мы в ней не хозяева. Если это реально та хрень, о которой я думаю, то нам лучше свалить отсюда побыстрее, понятно?
– Какая хрень? – всхлипнул я, уже немного успокоившись.
От последних слов стало жутко, но дед уже потащил меня за собой, и я был снова вынужден бежать. Треск был совсем близко, уже сбоку – Бим залаял и ринулся в кусты. Раздался скулёж, а затем звук, словно кто-то резко порвал простыню.
– Сука! – крикнул дед в темноту и вскинул свою двустволку. Выстрелил наугад в сторону кустов – от громкого звука у меня заложило уши, но дед вновь побежал, крепко удерживая меня за руку.
Спустя пару минут я вновь упал на колени – и понял, что больше не могу пробежать ни метра. Дед тоже выдохся, на его лице читался ужас. Показав пальцем “тихо”, он подвёл меня к одному из деревьев и встал рядом, прислушиваясь. Я без сил свалился на землю, облокотившись о массивный ствол.
– Евсей! Ау! Евсей! – резкий мужской крик прозвучал где-то за деревьями. Судя по всему, охотники нас нашли!
– Так, сиди тут и жди меня. Пока не позову – ни шагу отсюдова, понял? Ружьё тебе оставлю, на всякий, – кивнул он головой на оружие и двинулся в чащу. Я, всхлипывая, остался сидеть у ствола.
Прошло около десяти минут. Никаких звуков больше слышно не было. Ночной лес не звучал совершенно никак – будто бы всё в округе нескольких километров вымерло, и остался только я с дедовым ружьём. Я уже было хотел разрыдаться, как вдруг услышал знакомый голос вдалеке.
– Киря! Киря! – дед звал меня по имени. Не помня себя от радости, я взял в руки ружьё и побежал в сторону голоса. – Киря! Киря! – только и повторял он.
Голос привёл меня к очередной опушке. Посреди неё лежало что-то тёмное, похожее на искуроченное бревно. Я уже медленно стал подходить ближе, как вдруг луна выплыла из-за туч, и я понял, что это было не бревно.
Дед, будто бы переломанная и брошенная кем-то игрушка, лежал на траве. Голова была вывернута в другую сторону, конечности согнуты под неестественным углом; одна рука так и вовсе куда-то пропала. Я закричал, когда услышал сверху его голос, перемежающийся с лаем Бима.
– Киря! Киря! Киря, мать твою! Не рыдать, слышишь! Киря! Вуф! Рррррр! Киря!
Существо – длинное, иссиня-чёрное, похожее на огромного богомола, сидело на ветках, словно наблюдая за маленьким и беззащитным мной. Огромное количество длинных конечностей обхватывали стволы деревьев, трогали их большими ладонями, оставляли царапины. Голова существа была гораздо больше человеческой – и самое страшное, что на ней отсутствовало что-то, кроме ртов. Несметного количества ртов, которые раз за разом повторяли моё имя, лай собаки, и крики охотников.
– Киря! Киря, мать твою! Евсей! – тварь, треща ветками, быстро начала снижаться ко мне. Я закричал, и, зажмурившись, выстрелил в неё из ружья, упав навзничь.
Открыл глаза – той было всё равно. Она лишь ловко перескочила на соседнее дерево и теперь подбиралась ко мне. В штанах стало мокро, хотелось блевать – казалось, сейчас эта многоротая тварь поглотит и мой голос, а меня вместе с ним.
Пуля резко вошла в соседнее с тварью дерево, разодрав кору в щепки. Тварь издала лай и отбежала в сторону – со стороны чащи раздался второй выстрел. Наконец она полезла обратно наверх, а я увидел, как из-за деревьев вышло несколько человек с ружьями, громко крича и продолжая стрелять в сторону существа.
– Киря! Евсей! Вуф! Вуф! – тварь орала, стараясь уворачиваться от выстрелов и забираясь выше. Наконец голоса затихли, а ветки стали трещать всё отдалённее – судя по всему, существо убежало.
– Твою мать, Кирилл, ты как? – я лишь успел увидеть, как ко мне подбежал дядя Юра, и отключился.
Родители приехали за мной уже на следующий день. Бабушка долго плакала и обнимала меня, а все вокруг говорили, что никакой многоротой твари не было, и деда на самом деле порвал большой кабан, который испугался выстрелов. Я плакал, кричал на дядю Юру, но тот лишь соглашался с версией взрослых.
В Стародорожное я больше не ездил – бабушку перевезли в город спустя год, и на вырученные от продажи дома деньги она смогла позволить себе маленькую квартиру на окраине. Впрочем, прожила она недолго – скончалась от инфаркта через пять лет после трагедии, до конца жизни убеждая меня в том, что мне всё привиделось.
Родители тоже старались не поднимать тему того, что случилось в лесу – и пускай меня водили к различным психологам, от ночных кошмаров меня это не спасло. Мне всё так же снится дед, только смотрящий на меня своими неживыми глазами-бусинками, как у кабана, и зовущий меня по имени.
Я закрываю дверь бабушкиной квартиры на ключ и кладу его под коврик – думаю, родители смогут найти его довольно быстро. Тяжёлая спортивная сумка идёт в багажник, туда же сумка с продуктами. Навигатор настроен, а старенькая машина, подаренная отцом, готова к поездке.
Ни о какой нормальной жизни не идёт и речи даже спустя одиннадцать лет – я не могу ни работать, ни строить отношения, ни отдыхать. Повсюду лишь слышится собачий лай и мерещатся глаза-бусинки.
Сайгу я приобрёл через знакомого в органах – стоило лишь отдать квартиру на съём и пожить в комнате несколько месяцев, чтобы скопить достаточную сумму. На всякий случай заранее сходил в церковь и набрал святой воды, попутно купив самый большой крест из возможных.
Я знаю, родители меня не поймут, но мне и не нужно их понимание.
Машина заводится, и я трогаюсь. Если есть ещё способ как-то исправить мою жизнь – то он там, в чаще тайги. Среди верхушек деревьев до сих пор живёт то, что сломало моё детство и разрушило меня всего – я уверен, что оно никуда не делось, и до сих пор рыщет там в поисках жертвы.
Я найду его. Я убью его. И я отомщу ему за всё.
Пусть даже ценой собственной жизни.
Автор: Алексей Гибер
Автор выражает благодарность сообществу БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ за помощь в работе над текстом.
