0 просмотренных постов скрыто
О бедной фаланге замолвите слово…
Консул Луций Эмилий Павел, никогда раньше не видавший фаланги, впервые видел ее теперь у Персея и впоследствии неоднократно признавался в беседах с римлянами, что не знает строя грознее и ужаснее македонской фаланги, а он больше всякого другого не только наблюдал сражения, но и участвовал в них.
О "беспомощной" фаланге.
В среде любителей истории прочно утвердился стереотип о слабости фаланги перед лицом римского легиона, использование которой эллинами представляется следствием негибкого и архаичного мышления греческих полководцев. При этом детальный анализ самых крупных сражений говорит об обратном - фаланга безусловно не была неуязвимым боевым порядком, но поражения эллинистических государств в этих битвах куда чаще были связаны с другими факторами.
Рассмотрим 5 наиболее значимых битв легиона с фалангой: Аускул, Беневент, Киноскефалы, Магнезия, Пидна.
I.Битва при Аускуле (279 год до н. э.)
Сильно поредевшая после множества битв и невзгод армия Пирра, в составе которой к тому времени львиную долю составляли легковооружённые местные, столкнулась с примерно равными по численности римскими легионами. Качественное преимущество в этой битве было однозначно на стороне римлян так как они, в отличие от эпиротов, в своём войске составляли большинство. Предусмотрительные римляне активно использовали все свои преимущества - занимали высоты, прятались в лесистой местности, усиленно давили на менее стойких союзников Пирра, но всё это им не помогло - даже столкновение с фалангой на пересечённой местности не позволило римлянам одержать победу над ней. Ничья первого дня сражения сменилась победой Пирра во второй день, когда вышедшая на более удобную местность фаланга смела легионеров, а слаженно действовавшие псилы и кавалерия смогли нейтрализовать конницу и "противослоновые" устройства римлян. Ни в первый ни во второй день римлянам не удалось одолеть эллинистическую фалангу.
II.Битва при Беневенте (275 год до н. э.)
Тут армия Пирра предстала ещё более потрёпанной, чем прежде. Информации об этой битве крайне мало и, судя по всему, собственно фаланга в правильном смысле слова в этом бою не присутствовала - остатки эпиротов действовали в более подвижном, комбинированном с другими типами отрядов, строю. Вероятнее всего по этой причине эпиротам пришлось использовать куда более слабый в плане давления строй копейщиков и тем удивительнее их успех на решающем участке битвы. Сам царь видимо догадывался, что с такой армией шанс на победу в правильном сражении у него был достаточно небольшим и потом разделил армию на несколько частей (по сути это была не одна битва, а несколько). И самой лучшей части его войска (где и находились эпироты-ветераны) удалось сломить римлян и погнать их до ворот лагеря, но слоны, обращённые в бегство огненными стрелами римлян, смяли собственный строй, а нехватка офицеров сделала невозможным перегруппировку и удержание тяжёлой пехотой позиций у римского лагеря. Пирр был вынужден отступить, но итогом этого столкновения стала ничья. До самой смерти Пирра в Аргосе римляне в Тарент так и не вошли. В этой битве эллинам также сопутствовал успех пока все рода войск действовали слаженно.
III.Битва при Киноскефалах (197 год до н. э.)
Сражение при Киноскефалах является хрестоматийным примером столкновения римского легиона и эллинистической фаланги. Чаще всего именно её и приводят в качестве аргумента "против" фаланги в то время как главной причиной поражения была слишком оторвавшаяся от войска кавалерия царя Филиппа. Увлечённый атакой, царь просто не мог следить за правильностью построения фаланги, а необходимость вступать в сражение "с марша" усугубили её положение. Помимо этого плохое взаимодействие с лёгкой и средней пехотой сделало невозможным прикрытие образовавшихся брешей между частями фаланги, а облегчённое снаряжение сариссофоров в задних рядах делало бессмысленными все попытки сопротивления наседающим легионерам в ближнем бою. Фаланга той эпохи уже не могла быстро разворачиваться, но мощь её натиска мало кто мог отрицать - там где римляне попадали под этот "каток", шансов на сопротивление у них уже не было. Но одной фалангой невозможно было выиграть столь крупное сражение. Эта битва наглядно показала, что пренебрежение другими родами войск, снижение качества и количества кавалерии, средней пехоты (гипаспистов, туреофоров, торакитов и т. п.), лёгкой (псилов, пельтастов, токсотов) заставляло фалангу целиком и полностью вывозить сражение на своих плечах, а облегчение снаряжения сариссофоров при этом лишало их тактической гибкости. Если во времена Александра все угрозы фаланге, состоявшей из куда более тяжёлых фалангитов, успешно отражались другими родами войск, то теперь ставка в фаланге делалась в основном на длину копий.
IV.Битва при Магнезии (190 год до н. э.)
В этой битве за эллинистическую команду играл Антиох, который вывел на поле боя вероятно все возможные виды войск, но так и не позаботился о налаживании между ними взаимодействия. Сразу же он повторил ошибку Филиппа — убежал во главе ударного отряда из конницы и пехоты далеко вперёд, смёл мощнейшей атакой один легион, после чего сирийский авангард принялся грабить римский лагерь. Стремительный натиск колесниц, катафрактов и слонов римлянам удалось остановить не сразу, но постепенно римские офицеры угрозами и истреблением отступавших прекратили панику, а затем на других участках поочерёдно разбили оставшуюся у фаланги часть подвижной пехоты и конницы. Пропустив через себя отступающих, фаланга сомкнула ряды и стойко отражала все попытки атаковать её «в лоб», но оставшись без поддержки она быстро попала под удар с флангов и тыла. Вернувшийся во главе катафрактариев царь уже не мог изменить ход проигранной битвы, но до самого конца сражения фаланга продолжала сражаться даже будучи полностью окружённой римлянами после бегства всех остальных отрядов. Похожая ситуация с фалангой сложилась у Ганнибала при Заме, а позднее подобную ошибку с колесничной атакой повторит Митридат, что подтолкнёт его(как и Селевкидов с Птолемеями) к дальнейшей романизации своей армии. Фаланга в таких ситуациях раз за разом отвечала за неорганизованность отступления экзотических и малодисциплинированных подразделений, использование которых в целом редко кому приносило победу. После того как ряды фаланги были нарушены собственными отступающими соратниками даже упорное сопротивление часто не могло исправить положение, но дело тут не в фаланге как таковой — тот же Помпей при Фарсале аналогично пострадал от действий своей кавалерии.
V.Битва при Пидне (168 год до н. э.)
Римляне никакими усилиями не могли взломать сомкнутый строй македонян, и тогда Салий, предводитель пелигнов, схватил значок своей когорты и бросил его в гущу врагов. Пелигны дружно устремились к тому месту, где он упал (покинуть знамя у италийцев считается делом преступным и нечестивым), и тут обе стороны выказали крайнее ожесточение и, обе же, понесли жестокий урон. Одни пытались мечами отбиться от сарисс, или пригнуть их к земле щитами, или оттолкнуть в сторону, схватив голыми руками, а другие, еще крепче стиснув свои копья, насквозь пронзали нападающих, — ни щиты, ни панцири не могли защитить от удара сариссы, — и бросали высоко вверх, выше головы, тела пелигнов и марруцинов, которые, потеряв рассудок и озверев от ярости, рвались навстречу вражеским ударам и верной смерти.
На этот раз македонский царь Персей решил действовать от противного и откровенно перегнул с этим палку. Он бросил в бой фалангу практически в полном одиночестве и она действительно начала теснить римлян, на отдельных участках фронта натиск остались удерживать лишь триарии. Затем римляне, увидев возникающие при движении фаланги бреши, попытались повторить успех при Киноскефалах — легионеры начали пробиваться сквозь разрывы в строю фаланги, но на этот раз победы это не принесло, хотя и осложнило ситуацию для македонян. Фаланга, в число которой входили элитные подразделения стойко продолжала напирать. Но этого нельзя было сказать про другие отряды Персея — пельтасты, до того действовавшие в согласии с тяжёлыми педзетайрами, увлеклись преследованием разбитых италиков и оказались отсечены от центра, а фракийские наёмники были заняты стычками с римскими слонами или просто до сих пор не вступили в бой, ожидая приказа. В этот момент сражения нужно было подобно Александру направить на ослабленный и увязший строй римлян свежую конницу (которая также ещё не вступала в сражение), но царь после недолгих манёвров предпочёл…бежать(по другой версии — отступил, неверно оценив исход сражения). Вслед за ним побежала вся конница, наёмники и лёгкая пехота, оставив фалангу в окружении в очередной раз. Тем не менее царская агема предпочла сражаться до конца и в этом сражении они понесли чудовищные потери, оставив лежать на земле тысячи своих воинов, в итоге царская гвардия была уничтожена полностью в течении продолжавшегося боя с римлянами. Особенную стойкость фаланги в таком безнадёжном положении можно объяснить лучшим вооружением, отличной подготовкой и более глубоким построением, у древних авторов названным «двойной фалангой». Именно этого, возможно, и не хватило более решительному Филиппу при Киноскефалах.
Во всех вышеперечисленных случаях, как и во многих других, фаланга, при правильном её использовании, показывала крайне высокую боеспособность . К сожалению, заветы Александра Великого были быстро забыты и разве что Пирр применял против римлян его тактику в более-менее правильном виде. Вероятнее всего причиной тому является небольшой промежуток времени, который разделял эпирского царя и величайшего полководца древности. В течение 3 века до н. э. фаланга всё более начинает опираться на длину сарисс, в то время как уменьшение манёвренности никак не компенсируется за счёт других типов отрядов. И если у Пирра войск банально не хватало — потеря армии при переправе в Италию, война на чужой земле и постоянные сражения против множества противников не давали ему скопить действительно серьёзные в качественном плане силы, то у более поздних представителей эллинистического мира даже при обороне страны не получалось выставить достойное и слаженное во всех отношениях войско. Тем не менее во всех сражениях именно фаланга до последнего показывала себя той силой, которая могла остановить римский легион и тем обиднее нынешняя ситуация, когда она представляется большинству крайне бесполезной и неэффективной формацией в то время как легион предстаёт в качестве некоего идеала несмотря на ряд серьёзных поражений.
Идеального и универсального решения на поле боя нет и, видимо, не будет, но трезвая оценка эффективности той или иной тактики требует тщательного разбора её использования в сражениях, а не огульного клеймения и поверхностных рассуждений.
Показать полностью
7
О неповоротливой фаланге
Недавно в ВК в одной из исторических групп в очередной раз наблюдал шаблонное: "Да это ваша неповоротливая фаланга ни о чём. Вот манипулярный строй легиона, вот это тема!"
Практически не бывает такого, чтобы обсуждали фалангу и кто-нибудь этот штамп не припечатал.
Многие как-то не задумываются, что тот или иной строй и тактика - это не универсальная вундервафля. Где-то и в чьих-то руках работает одно, в другом месте, времени и руках, против другого противника - иное.
Но нет. Фаланга неповоротливая.
Хорошо. Давайте взглянем на неповоротливую фалангу.
Флавий Арриан на линии ("Поход Александра", I, 5, 8):
"В тот же самый день Александр запер их в городе и, расположившись лагерем у стен, решил окружить город у креплениями и блокировать его. На следующий день появился с большим войском Главкия, царь тавлантиев. Александр понял, что ему не взять города с таким войском, какое у него сейчас: в городе собралось много хороших воинов, и если он пойдет на приступ, то ему придется иметь дело еще и с войском Главкии. Он отправил Филоту за провиантом, приказав ему взять сколько нужно всадников для охраны и вьючных животных из лагеря. Главкия, узнав об экспедиции Филоты, погнался за ним и занял горы, кольцом окружавшие ту долину, где отряд Филоты намеревался добыть провиант. Александр, получив известие о том, что всадники и караван окажутся в опасности, если их застанет ночь, сам поспешил им на помощь, взяв с собой щитоносцев, лучников, агриан и около 400 всадников. Остальное войско он не отвел от города: отход всего войска дал бы возможность находившимся в городе устремиться на соединение с Главкией. Главкия, узнав о приближении Александра, оставил горы, и отряд Филоты благополучно укрылся в лагере. Клит же и Главкия думали захватить Александра, пользуясь бездорожьем: они занял и горные высоты, послав туда множество всадников, множество метателей дротиков, пращников, да немало и гоплитов; оставшиеся в городе собирались присоединиться к уходившим. Место, где лежал проход для Александра, узкое и лесистое, е одной стороны было отрезано рекой, с другой поднималась очень высокая гора, вся в стремнинах, так что и четырем воинам со щитами было не пройти в ряд.
Александр выстроил свой отряд фалангой в 120 человек глубиной. На каждом крыле он поставил по 200 всадников, и приказал молча и стремительно выполнять приказы. Сначала он велел гоплитам поднять копья прямо вверх; затем по знаку взять их наперевес, а после тесно сомкнуть их и склонить направо и затем налево. Стремительно двинув фалангу вперед, он велел солдатам делать то направо кругом, то налево. Произведя таким образом в течение короткого времени разные маневры и построения, он повернул фалангу влево, выстроил ее клином и повел на врага. Те сначала с изумлением смотрели на быстроту и порядок совершаемого; сражения с Александром они не приняли и оставили первые возвышенности. Он приказал македонцам издать военный клич и ударить в щиты копьями. Тавлантиев этот крик испугал еще больше, и они быстро отвели свое войско к городу.
Александр, видя, что небольшое число врагов удерживает высоту, мимо которой проходила его дорога, приказал своей охране и «друзьям» взять щиты, сесть на лошадей и скакать к этой высоте. Если те, кто занял ее, не тронутся с места, пусть половина отряда спрыгнет с лошадей, смешается с всадниками и сражается пешими. Враги, видя, что Александр наступает, оставили высоту и скрылись вправо и влево в горы. Александре «друзьями» захватил высоту, агриан и лучников, числом до 2000, послал к ним же, а щитоносцам велел переправиться через реку и македонским полкам следовать за ними; после переправы сделать налево кругом и построиться тесной фалангой. Сам он остался на передовом посту наблюдать с высоты за движением врагов. Они же, видя переправляющееся войско, отошли к горам, чтобы напасть на арьергард, который отделился вместе с Александром. Он же при их приближении устремился на них со своим отрядом, а фаланга издала боевой клич, словно уже перейдя реку. Враги бежали, уклоняясь от воинов, наседавших на них вкупе. В это время Александр послал агриан и лучников бегом к реке; сам он опередил их и перешел первым. Увидев, что враги наседают на арьергард, он велел установить на берегу машины и метать с их помощью дротики на такое расстояние, на какое только достанет машина, а лучникам остановиться посередине реки и стрелять. Воины Главкии не осмелились подойти туда, где уже падали стрелы; македонцы благополучно переправились через реку; при отходе никто убит не был".
Ага! А ведь речь-то тут не о македонской фаланге, не о педзетайрах! Тут у Александра "щитоносцы", они же "шитоносцы гетайров", они же "гипасписты". У них гоплитское вооружение, т.е. это фаланга эллинская.
Ну да. И как по мне, размер дрына тут не главное. Как грица: "песня ничто - исполнение всё".
Показать полностью
Фаланга
Серебряные Щиты - элита Александра Македонского
Александр Македонский, пожалуй, одна из самых знаменитых личностей античного мира, да и всего военного дела. К 30 годам он уже сумел покорить огромные территории и создать мировую державу очень сильно повлиявшую на весь дальнейший ход истории. Но для таких побед мало одного лишь гения полководца, необходимо ещё и наличие хорошо обученного и дисциплинированного войска. И в основном военные успехи Александра базировались на двух составляющих – наступательная мощь фаланги сариссофоров и сокрушительные удары конницы гетайров. В ходе сражения эти два вида войск действовали как единый механизм, представляющий собой молот и наковальню. Фалангиты сковывали врага фронтальным боем, а кавалерия подобно молоту наносила сокрушительные удары в самые уязвимые части вражеских войск. Но это лишь упрощённый вариант македонской тактики Александра, которую зачастую описывают в различных источниках. На практике же всё обстояло куда как сложнее.
Огромную роль, пусть и не настолько заметную как сариссофоры и кавалерия, на поле битвы играли гипасписты, или щитоносцы. Это было особое пешее подразделение численностью в 3000 воинов среди которых особо выделялись личные гвардейцы царя (basilikoi hypaspistes), которые были сформированы в агему. По сути это был своего рода спецназ македонской армии. Во время боя гипасписты находились на правом фланге, и в основном их задачей было прикрытие фаланги, но конечно не только лишь это. Гипасписты являли собой довольно гибкое подразделение способное выполнять самые различные задачи: обходные манёвры, засады, штурм городских стен, удары в лагерь противника и т.д. И именно гипасписты стали прародителями и основой элитного корпуса «серебрянных щитов» - аргираспидов.
В предверии индийской кампании Александра гипасписты были переформированы в корпус аргираспидов, который окончательно закрепил за собой звание элитного подразделения. И именно в индийском походе щиты этих воинов стали покрывать серебром как отличительный знак. По некоторым предположениям серебром покрывались и части их доспехов. Римский историк Квинт Курций Руф сообщает, что накануне похода Александр «выдал воинам посеребрённые щиты, позолоченную упряжь для лошадей и доспехи, украшенные золотом и серебром». Скорее всего это было желание Александра наградить своих гвардейцев за подвиги в многочисленных боях и годы верной службы.
Гипаспист
Но даже после такого преобразования корпуса в исторических хрониках всё ещё можно встретить термин «гипасписты». Однако же в данном случае речь идёт о тех воинах, что были призваны Александром на замену ветеранам – аргираспидам, служившим в армии ещё со времён отца полководца Филиппа II. Нам точно известно, что во время похода через Гидрозийскую пустыню в Дрангиану македонского полководца сопровождали как гипасписты, так и аргираспиды, ведомые Антигеном и Кратером. В 324 г. до н.э. в Описе аргираспиды были официально демобилизованы и вместе с командирами вернулись наконец домой в Македонию. Гипасписты же продолжили службу в армии в качестве царских гвардейцев под началом регента Пердикки (прасихоспаде) вплоть до смерти Александра.
Что касается организации, экипировки и вооружения аргираспидов, то она существенно не изменилась. Это так же оставались 3000 воинов, подразделявшиеся на три хилиархии по 1000 бойцов в каждой и шесть пентакосиархий по 500. Всего в подразделении было девять офицеров высшего звена. Согласно Курцию, хилиархов выбирали из наиболее достойных и проявивших себя на поле боя воинов. Хотя безусловно некоторых офицеров мог назначать и непосредственно сам полководец. В отличие от основной части македонского войска – подзетайров и астетайров, выполнявших роль фалангитов, аргираспиды не были вооружены сариссами, которые в значительной степени сковывали бы их потенциал в бою. Их вооружение было схоже со снаряжением поздних греческих гоплитов. Шлем фригийского типа, линоторакс с птеригиями, что обеспечивали как надёжную защиту, так и мобильность, круглый выпуклый щит (аспис), который зачастую ошибочно именуют «гоплоном», копьё «дори» и прямой обоюдоострый меч «ксифос». Так же часто воины носили поножи. Роль серебряных щитов на поле боя была подобно гипаспистам – прикрытие фаланги и различные боевые задачи, зависящие от ситуации.
Так же весьма примечательны сведения и о возрасте аргираспидов. Вот что пишет о них Плутарх о битве при Паратакене в 317 г. до н.э. «Эвмен, как человек, испытавший превратности судьбы, обдумывал различные планы, но, ни на что не решившись в присутствии друзей, стал строить войско. Он призывал к храбрости греков и варваров и сам слышал ободряющие клики македонской фаланги и аргираспидов, что враг не выдержит их натиска. Ведь это были самые старые солдаты Филиппа и Александра, своего рода атлеты на войне, никогда еще не отступавшие в битве; среди них никого не было моложе шестидесяти лет, а многие достигли семидесяти…». И поверьте, в свои 60-70 лет это были не дряхлые старички! Постоянные походы, тренировки, сражения и, как бы мы сейчас сказали «здоровый образ жизни» превратили этих воинов в настоящую элиту военного дела. Собственно, это и подтверждается историческими хрониками. Где бы не упоминались «серебряные щиты», они неизменно доставляли массу проблем своим врагам. Вот такие боевые старички античности. А теперь посмотри на себя в зеркало в свои-то…. Впрочем сейчас не об этом ))
Да, за годы и даже десятилетия войн и сражений «серебряные щиты» не раз подтверждали свой особый статус элитного подразделения, надёжно зарекомендовав себя как дисциплинированных, стойких и чрезвычайно умелых воинов. Они много раз на деле показывали, что способны держать удар противника даже в крайне тяжёлых обстоятельствах. И до самой смерти Александра их верность и преданность никогда не подвергалась сомнению. Но вот после смерти великого завоевателя аргираспиды были-таки втянуты в междоусобные разборки его полководцев – диадохов. «Серебряные щиты» принимали прямое участие в заговоре и убийстве Пердикки (прастихоспаде), и даже воевали под руководством Эвмена из Кардии, бывшего секретаря Александра против Антигона Одноглазого. Но Антигону удалось нейтрализовать аргираспидов в этой войне. После битвы при Габиене в 316 г. до н.э. он захватил их обоз, в котором помимо всех их богатств находились так же и семьи этих воинов. В итоге, в обмен на обещание вернуть богатства и отпустить всех родственников, аргираспиды согласились выдать Одноглазому своего полководца Эвмена.
Серебряные Щиты
Соственно с этим одноглазым чёртом и связано падение «серебряных щитов». Казнив Эвмена, а после и ещё нескольких видных офицеров Антигон, не доверявший этим воинам, начал методично от них избавляться. Он стал рассылать их небольшими группами в самые различные уголки бывшей империи, дабы избежать их потенциальных восстаний под единым началом. Ведь они всё ещё оставались грозной силой. Предполагается что большая часть аргираспидов была отправлена в Архозию, где все они в итоге и сложили головы в бесконечных локальных конфликтах.
Но всё же славное имя «серебряных щитов» не кануло в Лету. После завершения войн диадохов, корпус с таким же названием появился в армии Царства Селевкидов, правители которого называли себя прямыми продолжателями дела Александра Македонского. Однако помимо названия и отличительных знаков в виде посеребрённых щитов и доспехов, у селевкидских воинов было мало общего с их македонскими предшественниками. Новый корпус насчитывал 10 000 воинов, которые скорее всего были вооружены сариссами на македонский манер. В отличии от гвардейцев Александра основу селевкидского корпуса составляли не ветераны битв, а молодые люди – набираемые преимущественно в Сирии и Месопотамии, где концентрация греко-македонского населения и была самой высокой.
Но вот говорить об их активности или тем более элитарности этого подразделения в армии Селевкидов совсем не приходится. Сохранились лишь немногочисленные сведения об их участии в битвах с элитными фалангитами Птолемея IV в битве при Рафии в 217 г. до н.э. А также в противостоянии римлянам при Фермопилах и при Магнезии в 191 – 190 г. до н.э. Но никакой решающей роли «серебряные щиты» в этих битвах уже не сыграли. Напротив, все три сражения были проиграны селевкидской армией.
Воины царства Селевкидов
Следующее упоминание аргираспидов мы находим у Полибия, когда он описывал военный парад в Дафне, пригороде Антиохии в 166 г. до н.э. организатором которого был Антиох IV. Историк описывает участие 5000 аргираспидов экипированных «по-македонски», и 5000 «мужчин в расцвете сил», снаряжённых на римский манер. Неудивительно, что Антиох, проведший практически всю молодость в Риме, восхищался римскими военными традициями и намеревался провести военные реформы селевкидской армии на римский манер. Но после смерти царя и общего упадка государства Селевкидов теряются и сведения о «серебряных щитах».
И последнее упоминание «серебряных щитов» мы находим уже в позднем Риме. Император Александр Север, правивший в III в н.э. подражая Александру Македонскому так же имел в своей армии отряд носивший название аргираспиды. Более того, стараясь очевидно даже превзойти македонян он создал ещё более элитный отряд, называвшийся хрисаспиды, или «золотые щиты». Но практически ничего об этих отрядах и их особой роли в римской армии нам неизвестно. Скорее всего это была лишь дань моды и тень славы своих македонских предшественников. Так что и в этом плане Александр, а вместе с ним и его воины, вновь остались уникальными и непревзойдёнными.
На нужды Империи ✊✊ https://www.donationalerts.com/r/aquila_7
Пожертвовать динарий 🙋♂ donatepay https://new.donatepay.ru/@757424
Так же не забывайте про Телегу и ВК
Телеграм: https://t.me/AquilaRoman
Группа ВК: hhttps://vk.com/aquilaromana
Показать полностью
4
Размер имеет значение: эволюция македонской сариссы
Говоря о битвах Александра Македонского, мы в первую очередь подразумеваем фалангу. А говоря о фаланге — пику-сариссу. Как менялось это оружие, как использовалось и почему в итоге пропало с полей сражений — в нашем материале.
Во времена Александра
Македонская фаланга в том виде, в котором мы её представляем, окончательно оформилась при Филиппе II. Хотя вполне вероятно, основа была заложена ещё Александром II. Можно сказать, что это была военная революция своего времени, поскольку македонская фаланга хоть и черпала корни в греческой, но уже существенно от неё отличалась. Греческие гоплиты были вооружены копьями и большими щитами (известными как «аргивские щиты»), в то время как македонский фалангит имел при себе пику — и более компактный (60 см в диаметре против 90 у аргивского) щит‑аспис.
Ключевым отличием сариссы от греческого копья были её длина и наличие металлического противовеса на другом конце древка. Впрочем, длина менялась на протяжении истории. При Филиппе II и Александре III (да, именно такой порядковый номер был у Великого) длина сариссы достигала 12 локтей, что на наши деньги — примерно 5,3 метра. Историк Арриан измерял сариссу ступнями и утверждал, что её длина равняется 16 — то есть 4,9 метра. Греческий автор Асклепиодот Тактик писал, что длина македонских пик колебалась от минимальной в десять локтей (4,62 метра) до максимальной в 12 локтей (5,3 метра). Однако он также отмечал: сариссы воинов, стоявших в шеренгах со второй по пятую, могли быть длиннее, чем у воинов, стоявших в первой, — это позволяло сделать фронт из наконечников однородным.
Вероятно, именно это его замечание породило популярную у авторов XIX века гипотезу о разной длине копий у воинов одной фаланги. Современные специалисты эту точку зрения не разделяют, так что мы можем предположить, что средняя длина македонской сариссы составляла чуть более пяти метров.
Деградация тактики
Судя по всему, в течение войн диадохов, последовавших за смертью Александра Македонского, традиционный облик эллинистической фаланги претерпел изменения. Уже в III веке до н. э., когда Клеоним Спартанец в 274 году осадил Эдессу, среди защитников города присутствовали сариссофоры, сражавшиеся копьями длиной в 16 локтей, то есть 7,4 метра. Таким образом, длина пики существенно выросла по сравнению с образцами времён походов Александра.
Возникает вопрос: а зачем? Давайте разбираться.
Во время войн Филиппа II и Александра основными противниками македонцев были: греческая фаланга, персидская армия (где, к слову, также присутствовали греческие наёмники) и войска различных племён, с которыми македонцы вступали в схватку. Ни один из этих противников не имел в своём арсенале чего-то, что хотя бы напоминало сариссу по своему тактическому назначению. Однако Александр умер, его империя распалась, и в ходе войн диадохов традиционные македонские фаланги начали сражаться друг с другом. И для того, чтобы избежать тактического тупика, логичным решение было удлинить сариссы и тем самым получить преимущество над врагом, использующим схожее построение.
Можно сказать, что это была локальная гонка вооружений, — всё в итоге зависело от мускульной силы солдат и предела прочности самого оружия. Это, как ни странно, приводило к тактической деградации фаланги, которая всё меньше и меньше могла маневрировать на поле боя и всё чаще использовала оборонительную тактику.
В ходе битвы при Магнезии в 190 году до н. э. боевой порядок царя Селевкидов Антиоха III, согласно Аппиану, стоял на месте и имел глубину построения в 32 шеренги, в то время как при Александре он строился в 16 шеренг. И это при том, что армия Антиоха превосходила численностью римлян и пергамцев, что вполне благоволило наступательной тактике.
У македонского царя Филиппа V, также воевавшего с римлянами, обнаружились те же самые проблемы. Согласно Титу Ливию, его строй был неповоротлив, длинные сариссы оказались крайне неэффективными против римского манипулярного построения, и фактически, по словам того же Ливия, от фаланги мог быть толк лишь тогда, когда она формировала нечто вроде частокола. Кроме того, римляне довольно скоро наловчились ломать греческие сариссы, тем самым окончательно умножая их боевые качества на ноль.
В 197 году до н. э. родосцы сошлись в бою с македонцами у Алабанды, что в Малой Азии. Ядром македонской армии была фаланга в 500 человек, и родосцы ничего не могли с ней поделать, пока её боевые порядки были защищены. Однако, когда вспомогательные македонские отряды были рассеяны и фаланга осталась в одиночестве, она из-за непомерной длины пик в буквальном смысле не смогла перестроиться для защиты, рассыпалась и обратилась в бегство. Сама. Ошибка 404, ваша фаланга не найдена.
А затем, в том же 197 году, состоялась битва при Кеноскефалах. Судя по всему, жизнь ничему не научила македонцев, поскольку, как сообщает Тит Ливий, они приволокли настолько тяжёлые пики, что с ними можно было только стоять. Это сражение считается актом окончательного торжества римского «шахматного» построения над монолитным строем греческой фаланги, которая уже не одно десятилетие переживала медленную деградацию.
После падения эллинистических государств сарисса перестала упоминаться античными авторами, хотя, безусловно, это не значит, что она фактически исчезла из армий. И поэтому совсем не случайно, что во время Митридатовых войн в I веке до н. э. сариссы вдруг обнаружились у воинов Понтийского царя. Впрочем, об их длине нам ничего не известно.
Не только фаланга
В армии Александра Великого пикой владела не только пехота, существовали также и конные сариссофоры. Их пика называлась ксистон, и её длина составляла от 3,5 до 4,5 метра. Ещё более короткие сариссы — 2-2,5 метра длиной — носили «щитоносцы»-гипасписты. В 328 году до н. э. в результате ссоры Александр убил своего друга и военачальника Клита, причём сделал он это в собственном шатре при помощи пики, которую выхватил из рук у стражника-гипасписта. Это косвенно подтверждает наличие коротких сарисс в войске царя, поскольку страже было бы физически невозможно нести службу внутри царского шатра с копьями длиннее 2-2,5 метра в руках.
Ещё один случай fatality при помощи сариссы в исполнении Александра нам встречается в 324 году, когда царь прибыл в город Сузы и обнаружил там полный бардак, вызванный халатностью тамошнего наместника Оксафра. Сложно сказать, действительно ли провинился сатрап или его казнь была лишь частью спланированной кадровой чистки, однако, согласно преданию, царь лично пронзил его сариссой. Естественно, вряд ли это была длинная пика фалангита или даже ксистон. Вероятнее всего, Македонский снова «стрельнул» табельное оружие у кого-то из своей личной охраны.
Что и говорить, боевой путь сариссы был насыщенным и ярким. Целая эпоха завоеваний и блестящих побед Александра Македонского связана с её применением на поле боя. Прошло немало времени, прежде чем пика-сарисса перестала отвечать новым вызовам и из оружия победы превратилась в оружие обороны. А вскоре македонское копьё сменили более совершенные клинки, приспособленные к новой тактике и новому времени.
Автор: Александр Свистунов
Еще больше интересного - в telegram-канале автора! Подпишись!
Паблик в ВК
Показать полностью
4
Филипп II Македонский: как создать сильнейшую армию Античности
Люди царя
Во времена Филиппа фундаментом македонского войска стали фаланга и кавалерия. Причём мы доподлинно не знаем, в какой момент произошёл этот качественный скачок от старой македонской армии, опиравшейся на довольно паршивую по меркам греческого мира лёгкую пехоту, к военным реформам, которые провёл царь.
Диодор — первый источник, указывающий на эти изменения, — относит их к началу царствования Филиппа.
Из чего же состояла царская армия? Во-первых — фаланга. Как нам известно, боевые порядки времён Филиппа и Александра были вооружены пиками-сариссами и мечами и имели элементы защиты, включавшие щит, шлем, металлический нагрудник и составной льняной доспех-линоторакс. Кроме того, в македонской армии существовали подразделения гипаспистов — «щитоносцев», которые были вооружены более короткой сариссой, нежели фалангиты, и могли взаимодействовать как вместе с фалангой, так и абсолютно автономно.
Филипп также обладал, пожалуй, сильнейшей кавалерией среди всех правителей грекоговорящего мира. Это была тяжёлая конница, ядром и образцом для которой служил элитный отряд гетайров — «товарищей» — конной гвардии царя. Задачей конницы было не только сражаться со всадниками, но и атаковать фланги неприятельской армии, а также наносить быстрые удары в прорехи во вражеских построениях.
Различные корпуса должны были взаимодействовать друг с другом в бою, дополняя и усиливая друг друга. Так, Филипп — как впоследствии и Александр — любил с фланга наносить конный удар по вражескому отряду, скованному лобовым столкновением с македонской фалангой. Обычно это имело сокрушительный эффект. Другим приёмом, который Александр позаимствовал у отца, была идея сосредоточения крупных сил на одном из флангов для того, чтобы затем нанести неприятелю мощный акцентированный удар.
И, если пристально взглянуть, македонская «военная революция» не предложила ничего радикально нового. Это были всё те же «три кита» любой греческой армии: тяжёлая пехота, лёгкая пехота и конница. Но, если в армиях греческих государств главную роль всё-таки играла тяжёлая гоплитская пехота, а конница и лёгкие пехотинцы имели сугубо вспомогательные роли, Филипп сделал их полноценными игроками на поле боя и развил тактический потенциал этих видов войск.
Македонская тяжёлая пехота была лучше греческих гоплитов за счёт более длинных копий (четыре — шесть метров против двух у греков) и выучки. Лёгкая пехота была, в сущности, элитой, а не сбродом «с бору по сосёнке». Наконец, кавалерия также имела лучшую выучку, более тяжёлое вооружение и могла при необходимости атаковать даже пехоту — немыслимая вещь для классической греческой конницы.
Гений Филиппа был в том, что он взял всё самое лучшее от греков — и вывел это на качественно новый уровень. Таким образом, македонскую «военную революцию» более уместно было бы назвать «военной эволюцией».
Первый блин
Спустя год после восхождения на престол Македонии, в 358 году до н. э., Филипп II вступил в свою первую серьёзную войну. Попутно потренировавшись в смертоубийстве на племенах пеонов, он двинулся в Верхнюю Македонию, чтобы раз и навсегда выгнать прочь обосновавшегося там как у себя дома иллирийского царя Бардила.
А тот взял да не испугался — и с чего бы?
Бардил уже бил македонцев, и бил смертным боем: всего-то год назад он отправил к Харону 4000 солдат прежнего македонского царя Пердикки III. А чтобы им не так грустно было маршировать до переправы через Стикс, послал с ними и самого Пердикку. Именно эта военная катастрофа сделала для всего греческого мира две судьбоносные вещи: во-первых, снова открыла на македонской бирже труда вакансию «царь», а во-вторых, наглядно показала всю ничтожность македонской военной организации.
У Филиппа был год, чтобы провести работу над ошибками, и теперь он шёл сдавать экзамен. «На бумаге», впрочем, всё выглядело достаточно неоднозначно. Собрав едва ли не всё боеспособное население, свежеиспечённый македонский царь смог выставить в поле 10 000 пехотинцев и 600 всадников. У Бардила были те же 10 000 пехотинцев, а всадников — лишь на сотню меньше. Впрочем, иллирийский царь отнёсся к этому недостатку со всей серьёзностью и выстроил свою пехоту большим квадратом, чтобы избежать неожиданной атаки македонской кавалерии. Филипп всё видел и решил, что при таком построении лучшие войска неприятеля практически наверняка окажутся в самом центре квадрата, в то время как на краях будут стоять те, что поплоше. А значит, по ним и надо бить!
Сам Филипп, напротив, усилил не центр своей армии, а правый фланг — он выставил там отборную пехоту. Именно правый фланг македонской армии первым подался вперёд, в то время как левый фланг и центр двигались с небольшим опозданием — так, чтобы вместо перпендикулярной линии получилась диагональная. Конница же шла ещё правее — она должна была вступить в бой в строго отведённый для этого момент.
И вот отборная пехота Филиппа начала давить на левый край иллирийского квадрата — как раз туда, где стояли далеко не лучшие солдаты Бардила. Иллирийский центр и рад был бы как-то помочь — но он уже скован боем с подошедшими войсками македонского центра и левого фланга. Правый фланг Филиппа всё усиливал давление на угол квадрата — и тот начал крошиться.
Помните про македонскую конницу? Ту самую, которая не должна была вступать в бой до определённого момента? Так вот — это был как раз он. Тяжеловооружённые македонские всадники буквально вклинились в прорехи иллирийских порядков. Квадрат больше не крошился — он разваливался на куски. Дальше была просто бойня.
Впоследствии македонцы заключили с побеждёнными мир, по условиям которого иллирийцы оставили Верхнюю Македонию навсегда.
Тактика, применённая Филиппом, и убедительность победы косвенно указывают на то, что это была уже новая македонская армия, качественно отличавшаяся от той, которую привёл ещё какой-то год назад Пердикка III.
Диодор считал, что уже тогда на поле боя присутствовала фаланга, однако, скорее всего, в своём законченном виде она появилась позднее, после ряда экспериментов.
Тогда кто стоял на правом фланге? Классические гоплиты?
Это вряд ли, по крайней мере, если говорить о каком-то существенном их количестве. Македония того времени — дыра дырой, нищая окраина греческого мира, которая попросту не могла себе этого позволить. Особенно когда всего-то год назад уже потеряла одну армию вместе с царём, что автоматически ударило по экономике и без того небогатого царства. Вполне вероятно, что Филипп привёл на поле боя войска, которые могли быть промежуточным звеном между классическими греческими гоплитами и будущей македонской фалангой. Они были явно тяжелее привычной для Македонии лёгкой пехоты и практически наверняка пытались моделировать греков, однако в плане вооружения представляли собой более бюджетный вариант и брали выучкой и слаженностью действий.
Тем не менее Филипп с самого начала уделял большое внимание отработке манёвров и дисциплине — об этом свидетельствует слаженность действий македонской армии уже в первом крупном сражении, которое дал царь.
Справедливости ради, концентрация большого количества высококачественных войск на одном фланге не была новинкой — такое делал, например, фиванский стратег Эпаминонд, у которого Филипп позаимствовал очень много. Но вот действия конницы, её ударная тактика — это было что-то новое.
Первый ком
Расширив границы государства и заявив о себе, Филипп довольно скоро стал видной политической фигурой и со временем оказался втянут в терзавший Грецию конфликт, известный как Третья Священная война. Мы не будем углубляться в перипетии этого конфликта — они имеют второстепенное значение для данного материала, а сама война, без сомнения, достойна отдельной статьи.
Если вкратце, то Фессалийский союз воевал против Фокидского союза. А внутри самой Фессалии был такой город Феры, которым управляли марионеточные тираны, подконтрольные фокидянам. Тираны пытались подминать под себя другие города Фессалии, в частности город Лариссу. И тогда аристои, «лучшие люди» Лариссы, обратились за помощью к Филиппу II Македонскому. Царь во главе армии пошёл в Фессалию и нанёс тиранам и их союзникам пару болезненных поражений, после чего владыки Фер срочно запросили помощь у Фокиды. Помощь подоспела: разбираться с дерзким македонцем пришёл сам стратег Ономарх, который рулил в Фокиде всеми вопросами. С собой он привёл 20 000 пехотинцев, пятьсот всадников и несколько камнемётных машин — довольно внушительные силы.
И здесь случилось кое-что важное: Филипп дважды потерпел от фокидян поражение. О первой схватке практически ничего не известно, однако тот факт, что затем состоялось ещё одно сражение, указывает на то, что македонская армия не была разбита. Что касается второй битвы, то её детали нам известны благодаря жившему во II веке уже нашей эры Полиэну, который, надо полагать, имел доступ к соответствующим источникам и описаниям.
Ономарх построил свою армию на равнине, но спиной к холмистой гряде, по форме напоминавшей полумесяц. То есть с самого начала занял оборонительную позицию и решил действовать «вторым номером», отдав инициативу македонянам. Почему? Странное поведение для человека, накануне выигравшего бой.
Очевидно, что это не была убедительная победа, и, скорее всего, она досталась большой кровью или как минимум с трудом. И фокидский стратег извлёк из неё определённые уроки.
Что давало такое построение? Правильно — естественную защиту тыла и флангов, не позволяло окружить. Помните, как македонская конница дала прикурить иллирийцам, ударив им во фланг? Судя по всему, Ономарх тоже видел её в деле и сделал выводы. Выйти на равнину и атаковать — значит открыть фланги для атак вражеской конницы, противостоять которой фокидские всадники не могли.
Что ещё? Пехота. Оборонительная тактика могла свидетельствовать и о том, что у фокидских гоплитов в первом бою возникли сложности при лобовом столкновении с македонской пехотой. А это, в свою очередь, могло значить, что у македонцев появилась фаланга с сариссами, более длинными, чем греческие копья. В этом случае встать у подножия холма, на который можно было бы отойти в случае форс-мажора, — вполне здравое решение, ведь фаланге будет тяжело подниматься в гору. В любом случае, это лишь предположение и доподлинно мы не знаем. Что мы знаем точно, так это то, что свои камнемётные машины Ономарх поставил на холме, укрыв их до времени от взора неприятеля.
Бой, как и предполагал стратег, начали македонцы. Они двинулись вперёд, и лёгкая пехота Филиппа, шедшая впереди фаланги, принялась обстреливать фокидских гоплитов. Фокидяне подались назад и стали подниматься по холму, всем своим видом демонстрируя отступление. Македонская фаланга двинулась было за ними, однако тотчас же попала в радиус обстрела осадных машин, установленных на холме. И они открыли огонь. Неся существенные потери от летящих с холма камней, македоняне пришли в замешательство, их движение застопорилось, и тогда, повинуясь сигналу своего стратега, фокидская фаланга развернулась и двинулась в контратаку вниз по склону холма.
Лишь ценой больших усилий и немалых жертв Филиппу II удалось вывести свою армию из этой ловушки и избежать разгрома. Это было болезненное поражение, однако оно не изменило главного: македонцы проиграли не более сильному, а более хитрому врагу. И враг этот пошёл на хитрость как раз потому, что чувствовал свою слабость. В конечном счёте, даже это поражение косвенно показало, что при равных условиях македонская армия была сильнее среднестатистического греческого войска.
Реванш
В конце весны следующего 353 года до н. э. македоняне вернулись в Фессалию. Теперь у Филиппа с союзниками было в сумме 20 000 пехоты и 3000 всадников, и во главе этого войска царь двинулся прямо на Феры. Ему навстречу вновь выступил Ономарх, у которого было 20 000 пехоты и 500 всадников. Кроме того, ему на помощь спешили афиняне.
В этой ситуации Филипп должен был форсировать события и сам навязать противнику битву, чтобы убить одним выстрелом двух зайцев: не дать своим врагам соединить силы и вынудить Ономарха сражаться именно на такой местности, где македонский царь мог бы в полной мере реализовать своё преимущество в коннице. В итоге Филипп встал на прибрежной равнине, на полпути между легендарным Фермопильским проходом и Ферами. В историю это место вошло как Шафранное (Крокусовое) поле.
Теперь у Ономарха не было приоритета в выборе позиции. Единственное, что он мог сделать, — это развернуть порядки своего войска так, чтобы правое крыло, где находился он сам, упиралось в море. Однако это не спасло — македонская фаланга взломала строй его гоплитов, после чего конница Филиппа буквально разорвала левое крыло фокидской армии и вышла стратегу в тыл. Фокидяне оказались прижатыми к морю — совершенно безнадёжная ситуация.
Потери были тяжелейшие — до 6000 человек, включая самого Ономарха, ещё 3000 были взяты в плен.
Главный бой жизни
Поразительно, но для человека, проведшего половину жизни в военных походах, Филипп дал на удивление мало больших полевых сражений. В сущности, следующая масштабная битва, описание которой нам доступно, произошла спустя многие годы. Это было знаменитое сражение при Херонее, окончательно утвердившее власть Македонии над Грецией. Той самой Македонии, которая ещё недавно представляла собой нищую периферию эллинистического мира.
Афины и Фивы сформировали коалицию греческих государств с целью остановить вторжение Македонии в Центральную Грецию. Двум противоборствующим армиям было суждено сойтись в бою в начале августа 338 года до н. э. у деревеньки Херонея, недалеко от Фив. Это было ключевое сражение в военной биографии Филиппа II.
Диодор говорит нам, что македонская армия превосходила противника числом, была лучше обучена и готова к бою. А также, что юный Александр возглавил решающую атаку македонцев. Марк Юниан Юстин, напротив, утверждает, что численным превосходством обладали греки, однако первенство в качестве войск также отдаёт македонцам. Диодор сообщает, что у Филиппа было 30 000 пехотинцев и 2000 всадников, но ничего не говорит о греках. Позднейшие исследователи, на основании косвенных данных, пришли к мнению: у греков могло быть до 35 000 человек, причём 2/3 их войска составляли афиняне и фиванцы. Что касается конницы, то, скорее всего, она численно (и качественно) уступала македонской.
Греческие порядки растянулись в ширину на три километра — так, чтобы один фланг упирался в поселение, а другой — в реку, которая, согласно Плутарху, даже летом была полноводной. Более того, течение реки в том месте образовывало угол, что позволяло грекам развернуться и попытаться окружить македонцев в ходе контратаки. Казалось бы, идеальная оборонительная позиция.
Перед Филиппом стояла довольно сложная задача: придумать, как развернуть греков, чтобы они сдвинулись со своей позиции и оголили фланги. Царь, как и всегда, занял место на правом крыле своей армии — против афинян; Александр командовал левым и противостоял фиванцам, которых на тот момент считали лучшими воинами Греции.
Плутарх сообщает, что сражение начал Александр, атаковавший элитный «Священный отряд» фиванцев. Нечто подобное утверждает и Диодор, тоже отдавший первенство Александру. Но здесь важно учитывать один момент: оба автора жили существенно позднее описываемых событий, когда деяния Александра были известны всему миру и, без сомнения, масштаб его фигуры затмевал дела его отца. Так что, отдавая «первую скрипку» юному тогда ещё Александру, они вполне могли тем самым просто постфактум подчеркнуть его таланты.
С другой стороны, мы помним, что фланги греческого войска были надёжно защищены естественными преградами. На начальной стадии битвы атаковать можно было только в лоб. Лобовая атака конницей против пехоты — и в особенности против отборного «Священного отряда» — дело крайне рискованное, даже для отлично выученных македонских всадников. Более логичным был бы сценарий, при котором сначала атаковала бы македонская фаланга, которая должна была потеснить неприятельский строй и создать условия для кавалерийской атаки. В этом случае удар Александра никак не мог быть первым.
А что творилось на другом фланге — том, где находился сам Филипп? Как сообщает нам Полиэн, царь предпринял хитрость: видя, что неприятель хуже организован и уступает в численности македонским воинам, он максимально растянул фронт своей фаланги, чем вынудил афинян сделать то же самое. Это может косвенно подтверждать слова Диодора о том, что македонцев всё-таки было больше.
Вытянув и тем самым ослабив неприятельский строй, Филипп сначала вступил с афинянами в первичный контакт, а затем симулировал отход, явно выманивая греков на себя. В итоге левый фланг греческого войска бросился преследовать македонцев, сдвинулся вперёд — и сломал монолитность оборонительных порядков. Более опытные и умелые фиванцы остались стоять на месте и удерживать позицию. Между войсками союзников образовался зазор — и именно туда, в эту брешь, бросилась кавалерия Александра. Вот когда царевич мог атаковать «Священный отряд»! Не самоубийственно в лоб в начале битвы, а сейчас, когда вражеское войско развалилось на две части и край фиванских порядков, прежде прикрытый афинянами, оказался оголённым.
А как македонская конница умела бить по вражеским флангам, мы уже знаем. Филипп же, в свою очередь, прекратил ложный отход и двинулся в контратаку, опрокинув и разгромив афинян.
Афиняне в тот день потеряли тысячу убитыми и две — пленными, насчёт фиванцев точных данных нет, хотя наверняка их потери также были существенными. «Священный отряд» был перебит поголовно.
Получается, что Александр не сыграл «первую скрипку» в битве, а попросту добросовестно следовал инструкциям, полученным от отца? Столь сложный план никак не мог быть импровизацией — слишком согласованными были действия войск царя и царевича, слишком высокой могла быть цена ошибки. Для достижения победы план должен был сработать как часы. Он и сработал.
Удивительно, но если смотреть на последующие сражения Александра с этой точки зрения, то за каждой битвой словно бы маячит тень Филиппа. Вновь и вновь — фланговые удары, «косое» построение, где один из флангов заметно сильнее другого, вновь атаки тяжёлой конницы и чётко скоординированные действия различных родов войск. Александр оказался прилежным учеником своего отца.
Автор: Александр Свистунов
Показать полностью
8