Эх, не буду скрывать: не Лена и не Толя это были, история про меня. Была я тогда юна и хороша собой, училась на первом курсе универа и работала на первой своей работе в большом, молодом и очень позитивном коллективе. К вечеринке по поводу НГ коллектив нашего боевого подразделения готовился тоже позитивно и очень вдохновенно, закупив силами мальчиков человек на 20 участников два ящика коньяка "Белый аист" (эх, было пойло в наше время! клопы мерли, закапанный ковер лысел и сворачивался). Мальчики закупались, мальчики накрывали на стол... собственно, на мальчиков у нас ложилось все, потому что девочек в коллективе было эдак трое - моя пожилая, по моим тогдашним представлениям, строгая начальница лет 50-ти, которая в общих увеселениях никогда не участвовала, и мы с подружкой - безалаберные малолетки. Собственно, из-за этого и случилось. Потому что, когда мальчики накрыли стол, густо украсив его коньяком, выяснилось, что закуски нет совсем. Мальчики ведь о закуске обычно не думают, а из девочек... смотрите выше. Короче, когда выяснилась эта неприятность, мальчики, конечно, рванули в буфет за едой, но в последний рабочий день года, да ближе к вечеру там, разумеется, мышь уже не только повесилась, но и самозахоронилась. Конечно, что-то мы вымутили - например, ребята выпросили в столовке остатки сухарей, а мы с подружкой нашакалили в соседних празднующих кабинетах немножко конфет. Но нас это не смутило. Сели, разлили.
А разливали мы тогда - завидуйте, молодежь, - в граненые стаканы. Потому что другой посуды еще по кабинетам в офисах не держали. Темные времена, тяжкое наследие ССССР. А чтобы зря лишний раз не вставать, налили прямо по полной. Ну, типа, каждый отхлебнет по вкусу и далее будет потионьку употреблять под светскую беседу и томное пение песни про трех белых коней.
Я, правда, тогда про эти тонкости не знала. Потому что, на самом деле, на работу поступила лишь парой месяцев раньше, в общих вечеринках участия не принимала, да и вообще мне только стукнуло 17, и с волнующим миром алкоголя я лишь однажды познакомилась на дне рождения папы. Выпила тогда глоток шампанского - фу, не понравилось, кислятина, лимонад лучше. Но своим взрослым, умным и местами весьма привлекательным коллегам мужского пола я об этом рассказать, конечно, не могла, - потому что тогда меня сочтут малолеткой и даже, может быть, отправят домой, а это ужас и конец всему. Ничего, храбро подумала я, не ведая разницы между шампанским и коньяком, кислятина, конечно, но как-нибудь справлюсь. Потом конфеткой запью.
Итак, волнительный момент, тост про Новый год, все пьют, я тоже храбро делаю глоток... ох, фу, черт-черт-черт, какая гнусная обжигающая жидкость! надо от нее поскорее избавиться! - думаю я и, выдохнув инстинктивно, большими глотками жадно допиваю сткан до дна.
Смотрели на меня, помню, со смесью уважения и насмешки. Уважения - вау, девочка-то, стаканище залпом может! Насмешка - выпендривается девочка, коньяк стаканами пьет, ну-ну. Об истинном положении дел никто не догадывался.
Алкоголь, как полагается, быстро впитался в кору детского головного мозга, поэтому основная часть вечера стерлась у меня из памяти чуть более чем полностью. Вот буквально как пели первый куплет про белых коней помню, а остальные не помню. Не помню торжественного пения песен "Под крылом самолета о чем-то поет зеленое море тайги" и почему-то "И Ленин такой молодой", также не помню, откуда я узнала их слова. Не помню, как порвала цепочку на наручных часах, как искала среди наших ребят умельца, способного ее починить. Не помню, как нашла его, как он отремонтировал мне ремешок, и как я через сорок секунд порвала цепочку снова. Не помню зажигательных танцев и конкурса шпагатов, на котором заняла первое и единственное почетное призовое место. Не помню, о чем долго и оживленно беседовала со всеми по очереди и вместе. Не помню, как кого провожали, как пили отвальные, не помню, пила ли их сама. Все это восстанавливалось потом по обмолвкам участников.
Обнаружила я себя глубокой ночью в женском туалете с одним из наших мальчиков. Он совсем не то, что вы подумали, а мыл в раковине стаканы. И ставил их на поднос. Который аккуратно держала я. Как оказалось, вечеринка закончилась, и нас отрядили помыть посуду - пабабабамммм! - как самых трезвых.
Как выяснилось уже позже, это действительно счастливая особенность моего организма. По мне невозможно сказать, что я выпила лишнего. Я веду себя совершенно разумно и естественно, я общительна, весела и доброжелательна. Только я об этом потом не помню. черные кони подсознания мчат меня мимо бездны соблазнов прямиком в каменистую пустыню похмелья. Выяснив это, я перестала злоупотреблять вовсе, потому что бессмысленно: ни самой вспомнить, ни друзьям рассказать.
Как оказалось, из памяти у меня стерлось часов пять. Была глубокая ночь, метро не ходило, так что мы - оставшийся десяток стойкихи почти совсем уже оловянных солдатиков - выпросили ради Христа служебную машину, оправдываясь срочной производственной необходимостью. Служебка благополучно доставила меня домой, где я даже не спалилась перед переживавшими за пропавшую дочь родителями. Да что там, у меня даже похмелья с утра не было - организм молодой, упругий.
Вот только коньяк я с тех пор не пью. Все могу выпить - хотя пью далеко не все, и вообще редко и мало. Но только не надо коньяка, пожалуйста, не надо. Не оценю.
